Евгений Кукаркин
Грабить банк по-русски
Написана в 1997 г. Приключения. О хакере, взломавшем банк и о последствиях...
Выдержка из рекламы:
"...Хранилища нашего банка самые безопасные в мире. Помимо круглосуточной охраны, четырех бронированных дверей, не вскрываемых сейфов фирмы "Сименс", хранилище обеспечено средствами электронной защиты.
Вкладывайте деньги в самый защищенный банк в мире..."
Дождь идет уже часа четыре и кажется конца и края нет этим нудным потокам воды. На улице тускло горят фонари, едва освещая лужи, вздыбленные от шрапнели капель и порывов ветра. Только наступила полночь и на улицах никого..., ни одной живой души, лишь машины изредка мелькают вдали световыми пятнами фар, там где на пересекается проспект, а здесь ничего.
- Пора, - шепчет Володька.
Мы из подворотни перебегаем улицу, разбрызгивая лужи и грязи, и оказываемся у парадной. Дом старый, пятиэтажный, без лифтов. Стены, лестничных переплетов, мутно освещенных грязными лампочками, исписаны примитивными рисунками, неприличными или любовными надписями. Мы проскакиваем пять этажей и, открыв замок двери на крышу, опять попадаем в жуть непогоды. Двадцать метров плоской крыши топаем по воде до торца здания. Внизу новенькая оцинкованная крыша двухэтажного дома, сиротливо прислонившегося к стенке нашей пятиэтажки. Володька прикручивает веревку к трубе вентиляции и, забрасывает ее вниз. Я перевязываюсь еще одной, для страховки, и другой конец веревки пихаю в руки моего напарника. Он кивает головой и пальцем показывает на, намокший и прижатый кирпичами, брезент, вздыбленный на краю крыши. Отгибаю конец брезента, достаю кровельные ножницы и ручную пилу, все это на тонких шпагатах привязываю к своему ремню.
- Давай, - Володька натягивает страховочную веревку.
Перебирая руками мокрые узлы, специально накрученные на веревке, спускаюсь вниз. Оцинкованная крыша под углом, скользит под ногами, и мне приходится делать пируэты, чтобы подтянуться к коньку. Я стараюсь грудью лечь на него. Что-то больно ударяется по ноге, Володька спустил мне фомку. Поддеваю ей край железа и отрываю гвозди от стены. В щель просовываю ножницы и начинаю криво кромсать кровлю. Дождь и ветер не дают покоя и я балансирую на коньке крыши, пытаясь хоть как-то вырезать окно. Наконец, железо косо вырезано и после того как я его отогнул, теплый воздух ударил в лицо.
Мне нужно от пилить еще три доски и вскоре, поодиночке, они проваливаются в темноту. Закидываю ноги в дырку и спрыгиваю на пол. Теперь надо ждать груз, Володька должен все спустить сюда. Что-то стукнуло по крыше и, в прорезанную мной дырку, косо вошла лебедка. Я принял ее на ощупь и, положив на пол, стал отвязывать узлы. Володька спускает тяжелые металлические штанги, сумку с инструментом и фонарями. Наконец-то я могу включить свет. Чердак тоже как новенький, еще не выветрился запах сосновых досок, прибитых под кровельное железо. В дырке появляются ноги Володьки и вскоре он сам стоит рядом.
- Не свети наверх, - просит он меня, - заметно очень.
Володька деловито оглядывает стенку и с радостью шепчет.
- Я так и знал, след трубы остался, вот он.
Белесое ровное пятно, тянущееся к крыше, проглядывает на кирпичной кладке.
- Витя, посвети.
Володька начинает собирать стол из толстых труб штанг. У нас все продумано и ему только удается загнать концы труб в тройники. Конструкция готова. Сверху на стол устанавливаем лебедку и закручиваем ее на четыре болта. Володька проползает под стол в самый угол стены с длинным штырем, я с молотком зависаю у стены.
- Бей, - глухо раздается звук.
При свете фонаря между штангой, собранного стола, и стеной, я вижу тусклую шляпку штыря и стараюсь точно влепить молотком в ее центр. Удар за ударом наношу по шляпке. Штырь медленно проходит вниз. Хоть бы никто не услышал, - с тревогой думаю я. Хлоп - и штырь чуть не улетел в дыру. Из под стола раздается кряхтенье и глухое постукивание, потом выползает Володькина рука, которая машет мне. Я достаю из сумки большой крюк и подаю ему, сейчас самое важное, разбить отверстие и вогнать его под плиту. Володька пыхтит под са модельным столом и вскоре выползает от туда.
- Трос... Цепляй трос
Все готово. Сейчас решиться, все ли мы основательно продумали за пол года. Мы налегаем на рукоятку лебедки и слышим под столом треск. Трубы от напряжения прогнулись и вдруг, что-то ухнуло, напряжение на конструкцию сразу спало.
- Получилось, - шепчет Володька. - Неужели получилось?
Мы оттаскиваем стол и я вижу в полу вывороченную бетонную квадратную затычку.
- Я же тебе говорил, - радостно говорит Володька, - они только разрушили трубу и не меняли бетонных полов, а просто заделали дырку.
Теп
ерь моя очередь, я закрепляю веревку за трубы отопления и спускаюсь в темную комнату. На большом операторском столе стоит он... сервер банка, ради которого нам пришлось вытерпеть столько мук. Его процессор закрыт металлическим кожухом, который прикреплен к подставке маленьким замком. С помощью фонарика, исследую кожух и убеждаюсь, что он лежит на двух сигнальных кнопках. Выдергиваю две дискеты из коробки на столе и, с помощью ножа, подсовываю дискеты под кожух прямо на эти кнопки. Сверху одну дискету зажимаю металлическим стаканом с карандашами, а другую массивным календарем.
- Володя, кусачки, - прошу я его физиономию, торчащую в потолочном проеме.
Он исчезает, вскоре на веревке появляются полуметровые кусачки, которыми я легко перерубают дужку замка. Осторожно снимаю кожух и оглядываюсь. Вроде ничего не задел. Где-то здесь спрятан пароль. Володька уверял меня, что хозяйка сервера, для страховки, записала его на машине. Я обшарил каждый сантиметр ИБМки, но ничего не нашел. Неужели провал, зря лезли в банк и потратили столько усилий. Володькина рука, в проеме, беспомощно машет, он тоже понял, что я не нашел ничего.
- Поищи вокруг...- шипит он. - Она мне точно сказала, что он здесь.
Я обыскиваю стол, тумбочки, - нет ничего. Сажусь на кресло и в отчаянии отпускаю руки. Черт. Где же пароль? Вдруг мой взгляд упирается в кожух. Он стоит у ножки стола и на его внутренней стенки слабая надпись карандашом: 2Ж - - МИЛ. Неужели это он?
Дрожащей рукой включаю компьютер и, усевшись поудобней в кресло, начинаю ждать. Замелькала антивирусная программа и вот экран просит ввести имя и пароль. Имя, это просто. Хозяйку сервера звать Наташа. Пароль сложнее, я ввожу 2Ж35МИЛ. И тут же экран высвечивает, что пароль неправильный. На до же? Какая же сегодня неделя, начиная с первого Января? Может 36? Ввожу 2Ж36МИЛ и опять неправильно. Набираю новый код 2Ж34МИЛ и тут..., слава богу, экран замелькал и застыл в позе не кормленного коня. Достаю из внутреннего кармана дискету и заталкиваю ее в щель. Теперь надо ждать, по моим подсчетам минут пять, пока эта штука начнет собирать информацию. Как медленно бежит время, машина иногда урчит и вдруг экран залился ядовитым синим цветом и белые надписи просят, что бы я ввел дополнительную информацию. Э то уже победа. Меняю диск на другой и снова жду. Наконец, писк и потрескивание прекратились, все закончено, пора убираться. Если я правильно составил программы, мы богачи, все деньги этого банк мы перекачали на свои счета за рубежом. Теперь я расслабился. Вынимаю дискеты, запихиваю их поглубже под рубаху и пробираюсь к веревке. Все инструменты мы оставляем здесь, надо как можно быстрей удрать. Володька помогает мне выбраться на чердак, теперь по очереди, через отверстие крыши, мы ползем на пятиэтажку. Дождь и ветер по-прежнему неиствуют. Чертовы мокрые узлы скользят, но все же мы забрали наверх. Пробегаем до двери входа на лестницу и торопливо спускаемся вниз. На улице по прежнему никого.
- Бежим.
Перебегаем улицу и дворами выскакиваем на другую линию. Здесь стоит наш "москвичек". В машине переодеваемся и как порядочные граждане выезжаем на проспект.
- Ну завтра будет потеха, - говорит Володька.
- Как проверить, перевели на нас деньги или нет? - волнуюсь я.
- Ну это проще простого. По "Визе" запроси деньги, тебе все рано хочется купить машину...
- Ты что сдурел. Вовка, прошу тебя, пока "Визу" припрячь, еще не время ей пользоваться.
- А ты предусмотрел в программе, что бы она стерла лишнее.
- Предусмотрел. Ты меня до дома подкинь.
- Я к тебе и еду.
Дома я еще раз прогоняю диски в своей машине и стерев все лишнее, удовлетворенный ложусь спать.
Дождь кончился, но небо заложено свинцовыми облаками. На работу еду на троллейбусе, он должен проехать мимо банка, где мы вчера шуровали. Возле дома полно машин, среди которых выделялись милицейские. На крыше пятиэтажки видны две фигуры милиционеров.
- Что там случилось? - говорит старик, пристально вглядываясь в окно.
- Наверно, грабанули, - ответил молодой парень.
- Чего, это?
- А..., - махнул парень рукой.
Троллейбус переехал линию и здание какого-то предприятия закрыло всю картину.
Они пришли в нашу контору через три дня. Следователь расположился в кабинете зама. Он вызывал по очереди: сначала главбуха, потом Пашку охранника и наконец, меня.
- Здравствуйте, Виктор Тимофеевич. Я следователь по особо важным делам, Собинов Денис Григорьевич.
- Здравствуйте.
- Мы разбираем дело о недавнем нападении на банк и хотели бы получить от вас кое-какие интересующие нас сведения.
- Не понимаю, причем здесь я?
- Мы должны проверить всех, кто хоть как то касался банка. Вы же сопровождали своего бухгалтера в банк?
- Да.
- Вы здесь работаете как системный программист?
- Да, это так.
- И знакомы с сервером?
- Он у меня под рукой.
- Покажите пожалуйста, где он?
Я веду следователя к машине и тот внимательно ее осматривает.
- У вас какая система охраны сервера.
- Внутренняя защита паролями, а с наружи, только запираются помещения.
- А можно ваши пароли взломать?
- Любые можно, если очень хороший программист, он немножко посооброжает и... взломает. Но я подчеркиваю- очень хороший программист.
- А разве нельзя это делать через модем?
- Можно. Но банки уже нажглись на грабежах через модем и делают такие встречные системы защиты, что весьма не каждый это сможет сделать.
- А все таки можно?
- Можно, но для этого нужна уйма времени. Надо все время плавать по банковской системе, ловить без конца меняющуюся информацию и искать пути взлома системы защиты. Для этого нужен талант.
- Значит непосредственно на сервере легче взломать пароль?
- Нет, так же тяжело.
- Интересно. А как вы оказались охранником у кассира?
- Очень просто. Банк предъявил своим клиентам требование, что бы при кассире было два охранника и начальник предложил мне в день получки сопровождать кассира в банк.
- А когда вы приходили в банк, что вы делали?
- Стояли со своим напарником у кассы и ждали выдачи денег.
- Вы когда-нибудь поднимались на второй этаж?
- Нет.
- А где расположен сервер банка, вы знаете?
- Нет.
- Вы были за границей?
- Был. В туристической поездке в прошлом году.
- А куда ездили?
- Италия, Швейцария, Франция.
- Деньги вам позволяли совершить это турне.
- Да, я здесь хорошо зарабатываю.
- Угу..., - он кивает головой. - Спасибо за информация. Вы не против, если мне нужно что-нибудь узнать про сервер, я бы проконсультировался у вас.
- Пожалуйста.
- До свидания.
Чувство опасности нависло надо мной. Не прокололся ли я где-нибудь.
Вечером позвонил мне домой Володька. Голос его дышал радостью.
- Витька, получилось. Я в банкомате снял десять штук.
- Что ты делаешь, дурак?
- Сосиска приходил. Требовал деньги. Мы же ему были должны за поездку за границу. Вот я и пошел в банкомат.
- Ко мне следователь приходил.
- Ну???
- Поэтому больше не вылезай. Приезжай ко мне я все расскажу.
- Хорошо. Еду.
На грабеж банка меня соблазнил Володька. Все дело в том, что шесть лет тому назад, еще мальчишками десятого класса, в составе музыкального ансамбля, мы приехали на Новый Год давать концерт в этом здание. Тогда это было заводоуправление. В большой столовой, где сейчас разместился операционный зал банка, мы со своими инструментами разместились в углу, как раз под будущей комнатой с сервером. Именно это место хорошо припомнилось Володьке. Я был ведущим гитаристом, а он ударником и хорошо помнил, что у выступа трубы, идущей из кухни, целовался с лаборанткой завода, спрятавшись за стойки с барабанами.
Потом предприятие лопнуло и банк приобрел здание. Сделав внутреннюю перепланировку, там убрали кухню, трубу и переоборудовав помещения, банк начал работу. Именно с ним, наша контора завязал отношения. Когда я рассказал Володьке, что был в этом здании и что там изменилось, он сразу обратил внимание на отсутствие трубы и был уверен, что дырку просто залили бетоном, не меняя плит перекрытия. Для проверки своей версии, он, подкупив молодую девушку из архива, утащил чертежи из проектного управления и его уже ничего не могло остановить.
Следователь опять приехал ко мне на работу.
- Виктор Тимофеевич, я приехал к вам, чтобы проконсультироваться по некоторым неясным для меня вопросам.
- Я слушаю вас.
- Скажите, что бы взломать пароль, нужно быть хорошим программистом?
- Конечно. Я уже вам это говорил.
- А вы бы смогли это сделать?
- Наверно нет. Ведь я не хакер, а простой системный программист, а это не то, что обычный программист, есть большая разница. А вот хакер может залезть в любую машину.
- А если вы знаете пароль и имя, то на сервере можно легко залезть в документацию банка любому программисту?
- Почти так.
- Даже через модем?
- Нет. Модем более тщательно защищен, чем сервер...
- Выходит, что залезший в банк человек не знал пароля, но знал имя и то, что пароль он найдет внутри комнаты?
- Все может быть.
- Ну что же, вы прояснили мне много. До свидания, Виктор Тимофеевич.
- До свидания.
Володька познакомился с Наташей пол года назад. Узнав, что хозяйкой сервера в банке является она, он долго собирал о ней сведения и когда банковские служащие на рождество отправились гульнуть в Финляндию, Володька рванул туда. Там он обаял всю группу, особенно Наташку, умением болтать, подобрать товар и уже в Петербург приехал как лучший ее знакомый.
Наташу я видел один раз. Некрасивое, прыщавое существо, жаждало любви и скромной семьи. Володька вил из нее веревки.
- Ты знаешь, кто она? - говорил он мне. - Наташка блатная, эту должность она получила за счет своего папочки. Умней ее в банке с десяток программистов, а вот главную роль выделили ей.
- Ты что-нибудь узнал?
- Узнал. Как и везде там бардак. Пароли почти никто не помнит, а во втором этаже у Люськи в столе даже собран список всех паролей.
- А это кто такая?
- Люська-то? Обыкновенный клерк, отвечает на звонки.
- А Наташкин пароль тоже в общем списке?
- Ну что ты? Хоть она и дура, но поняла, что ее информация важнее всех, поэтому ее пароль где-то записан в комнате, на машине, что ли.
- Сама сказала?
- Напоил и она проболтала все...
- Твое с ней знакомство обойдется нам в дальнейшем боком.
- Не боись, Наташка так втрескалась в меня, что не продаст.
- Смотри, достаточно ее чуть-чуть обидеть и нам будет крышка.
- Я ей перед самым взломом, пообещаю женится, шелковая будет.
И все же, мне казалось, это самое ненадежное звено в нашей операции. После нападения на банк, сыщики обязательно будут проверять служащих банка и их знакомых.
- А ты что-нибудь узнал об других системах защиты комнаты с сервером?
- Узнал. В банке основная охрана на подземном хранилище. Там же накручены самые совершенные средства защиты. Верхний этаж защищен не так сильно. В коридорах только телекамеры, на дверях двойные замки. Так что, Наташкина комната закрыта только снаружи. Но в отличии от других ИБМок, процессор сервера на кнопках...
- Как это?
- По-моему, металлическим кожухом процессор закрывается и устанавливается на сигнальные кнопки.
- Ты все таки уточни...
Меня ночью разбудил телефонный звонок.
- Але... Это Витя?
- Я.
- Это Наташа говорит... Володю арестовали.
В трубке понеслись рыдания. Сон сразу пропал.
- Когда?
- Только что. Я у него была и при мне...
Опять всхлипывания.
- Как ты мне догадалась позвонить?
- Он просил. Когда сыщиков не было, он сказал...
- Ты из его квартиры звонишь?
- Да. Все ушли и я позвонила.
- Все уладиться, успокойся. Это явное недоразумение.
- Витя, это не вы банк грабили?
- Да что ты, опомнись. Стал бы Володька тебя подводить. Ведь он тебя любит.
В трубке опять рыдание. Я положил ее на место. Так, что же теперь будет. Бежать мне куда-нибудь или по прежнему работать?
Было три часа ночи. Звонок очень встревожил меня. Я взял заграничный и простой паспорт, вложил в них электронную карточку зарубежного банка, и с отверткой вышел на лестничную площадку. Вскрываю соседний электрощит и, отвинтив предохранительную коробку, подпихнул под нее паспорта, потом все поставил на место. Береженого, бог бережет.
Они пришли за мной на работу в конце дня. Предъявили ордер на арест и, даже не обыскав, сунули в газик.
- Здравствуйте, Виктор Тимофеевич.
- Здравствуйте.
Знакомая рожа следователя внимательно глядит на меня.
- Прежде чем предъявить вам обвинение в ограблении банка, я хочу с вами поговорить о другом. Во-первых, вы хоть представляйте себе какой вы банк разорили?
- Я ничего не грабил...
- Погодите. Я вам все лучше поясню. Этот коммерческий банк, не для простых смертных граждан, а для... элитных... Не я, а они вам голову свернут и мы вам уже ничем помочь не сможем. Руководители банка предложили вам, по тихому, сделку. Вы возвращаете все деньги, а они прекращают против вас судебное дело.
- У меня такое представление, что следователь представляет интересы, как вы сказали - элитных граждан, но не закона.
Следователь смотрит на меня изучающе.
- Похищенная личная собственность любых граждан нашей страны, карается законом. Так вы вернете деньги или нет? Для вас это последняя возможность выйти на свободу.
- Я никаких банков не грабил.
- А жаль.
Следователь берет бланк допроса и, взяв ручку говорит.
- Вот ваш дружок, поступил мудро. Он согласился вернуть банку деньги и мы его отпускаем.
Неужели Володька все рассказал? Нет, быть не может. Столько лет вместе. Начинали со школы и до сих пор не теряли чувства дружбы.
- Я не в курсе, о чем вы говорите. У меня много друзей.
- Где ваш паспорт?
- Был дома.
- Его там нет.
- Значит потеряли.
- Давайте начнем... Имя, отчество, фамилия...
Как выразился следователь, первый допрос ознакомительный. Мы запомнили анкету, мне предъявили обвинение и отправили в камеру.
Первая встреча в камере изолятора с ее спутниками тоже была ознакомительной.
- По какой статье? - сразу посыпались вопросы.
- За ограбление...
- Понятно. Вон койка, на втором этаже, - говорит здоровенный амбал. Первый раз?
- Первый.
- И кого ограбил?
- Банк.
Все хохочут.
- Если бы мы банки брали, нас бы здесь не было, - грохочет диким хохотом амбал.
- А тебя за что?
- Шлепнул одного придурка. У тебя корочки какого размера?
- Что?
- Я говорю, обувь какого размера.
- Сорок четвертого.
- Подойдет.
Камера занялась своим делом. Кто-то резался в карты, кто-то читал, где-то разговаривали о политике. Я сел на койку и задумался.
После обеда все как то заметно стали шушукаться и косо посматривать на меня. Амбал присел рядом.
- Так это правда, что ты банк взял?
- Так шьют дело, - уклончиво ответил я.
- Сейчас коридорный сказал, что ты хапнул 148 миллионов долларов.
Ничего себе, я и сами не знал, сколько машина перенесла на мой счет. Дал ей задание разделить банковский остаток пополам. Значит Володька тоже 148 миллионов имеет. Неплохо.
- А они откуда знают?
- У нас все знают. Ты это самое... Мне твои корочки не нужны... Если тебе что нужно, я помогу.
- Хорошо.
А я то думал, что эта мафия, чьи деньги я взял, голову мне в тюряге оторвет. Стоп. А почему оторвет? Наоборот, им нужны деньги, а с мертвого их не снимешь. От этой мысли мне стало теплее.
Следователь ведет себя странно. Пытается выжать из меня какие-нибудь сведения и встретив отпор, тут же угасает. Однажды он отодвинув папку с делами сказал.
- Виктор Тимофеевич, у меня есть к вам предложение. Показания вашего друга, свидетелей, следы ваших пальчиков на инструментах и клавиатуре не оставляют вам никаких шансов к свободе, даже если вы будете отказываться от всего. Мы вам можем помочь. Выпустить вас и закрыть дело...
- Кто это, мы?
- Я и другие должностные лица, фамилии которых вам знать необязательно.
- Сколько?
- 20 процентов.
Сколько это, прокручиваю в мозгах. Ничего себе, 29 миллионов 600 тысяч.
- Что же, сумма весьма огромная. А теперь давайте поразмыслим по-другому.
Следователь кивает головой. Я продолжаю.
- Вышел я на свободу и сразу попал в руки тех самых уважаемых граждан, в чьих руках находиться банк. Отдавай деньги, потребуют они, а я им скажу 20 процентов я уже отдал следователю, что бы он меня выпустил из тюрьмы, берите их у него.
- А если мы вас спрячем?
- Не лучше ли сказать, уберем.
- Зря вы так. Ну что же, пеняйте на себя. Будем считать, что мы не договорились.
Сегодня вместо следователя двое незнакомых мне людей. Они вежливо здороваются и, предложив мне закурить, начинают разговор.
- Виктор Тимофеевич, мы представители банка, который вы, к нашему сожалению, сумели выпотрошить. Мы люди деловые и оцениваем, как вы ловко сумели проникнуть в банк и взломать сервер, поэтому давайте договоримся. Что бы ваши труды не пропали даром, вы возвращайте нам деньги, за исключением пяти процентов. Они ваши.
Это сколько? 7 миллионов 400 тысяч долларов. Жить в России безбедно можно, если конечно эти же не прибьют.
- Если мы не договоримся?
- Я еще не кончил. Мы вам включаем вас в состав активов банка. Поможем вам в дальнейшем, умножить ваш капитал...
- Это все хорошо, но я только что получил тоже деловое предложение. Меня выпускают из тюрьмы, дают мне липовую ксиву, место жительство в неизвестном городе, а если я захочу, то даже помогут смыться за границу и всего-то... за двадцать процентов от всей суммы.
Мужчины молча смотрят на меня, прокручивая информацию. Наконец, один выдавил.
- Понятно. Этот вариант мы упустили из виду и постараемся разобраться... Теперь, если мы не договоримся, то и в тюрьме и на воле вам, Виктор Тимофеевич, покоя не будет, вас сгноят и уничтожат.
- Я тоже продумал эту версию и очень жаль, что деньги не достанутся ни вам и ни мне...
Мужики переглядываются, отходят в угол комнаты и о чем то шепчутся. Потом возвращаются к столу.
- Мы удваиваем ставку. Десять процентов ваши.
- Пятьдесят.
- Нет. Десять процентов наша последняя цифра.
- Очень жаль, господа.
- Нам жаль вас...
У меня новый сердитый следователь.
- Где ваш предшественник? - спрашиваю я его.
- Вы играете в очень опасные игры, молодой человек. И мне кажется, сами догадываетесь где он. В дальнейшем, запомните, здесь задаю вопросы я. Давайте лучше заканчивать нашу работу.
- А мы ее и не начинали.
- Давайте начнем...
- Тогда лучше кончим. Вы там чего-то выяснили, ну и хорошо. Поставим на этом точку.
Он с ненавистью смотрит на меня.
- Точку, так точку. Вам это так просто не пройдет.
Я вижу его бессилие. Ни под одним допросом нет моей подписи. Теперь наверно они пойдут на крайние меры.
- Бить будете? - доверительно спрашиваю его. - Если будет суд, я скажу, что вы приказали своим подчиненным меня бить и вышибли у меня всю память. Если не доживу до суда, тогда бить будут вас. В любом , случае худо будет вам, шутка ли, такой куш пропал по вашей вине.
- Пошел вон, сволочь.
- А это ни к чему...
В камере вокруг меня обстановка благожелательная. Зато коридорные приносят вести и весьма неутешительные. Говорят, моего старого следователя убили. Новые, спешат от меня, как от чумы, отделаться побыстрей. Выделили защитника, весьма медлительного и заносчивого мужика.
- Сколько мне дадите? - сразу же начал он со мной разговор.
- А сколько вы берете?
- Сто тысяч в час.
- Хм... У меня сейчас таких денег нет, но давайте договоримся. Если меня вытащите от сюда, дам сто тысяч долларов, если нет, вы не гроша не получите.
Шарики его медленно крутятся и он мысленно взвешивает мои шансы.
- Сто пятьдесят...
- Что, сто пятьдесят?
- Сто пятьдесят тысяч долларов за выигрыш...
- По рукам.
Суд без конца переноситься. Защитник потирает руки.
- В чем дело? - спрашиваю я.
- Основной свидетель того... ек...
- Володька погиб?
- Да, несчастный случай. Выпал пьяный с шестого этажа.
Эх, Володька, Володька, дурачок, думал деньги вернет и его не тронут. Вернул... и его убрали. Потянулась череда убийств: следователь, Володька... Кто следующий, я?
Наконец то начался суд. Я молчу, отбивается защитник. Приносят вещественные доказательства: инструменты, лебедку, трубы, веревки, даже кожух от процессора и клавиатуру. Прокурор показывает всем на них места, где я оставил свои пальчики.
- Сколько обвиняемый снял с банка денег? - спрашивает судья у прокурора.
- 296 миллионов 674 тысячи долларов.
Зал ахнул.
- Тихо, - кричит судья, - успокойтесь, пожалуйста. Следствие определило куда они ушли?
- Только половину. Ее нашли в швейцарском банке и уже вернули.
- Обвиняемый, в какой банк вы поместили свою долю?
- Я ничего не знаю. Здесь недоразумение...
Зал гудит. Я вижу, что проиграл... Защитник, к тому же, взял неверную линию, несет чушь, что виноват один только Володька, мол, он меня совратил, он мне угрожал и под пистолетом заставил сделать это.
Суд вынес решение. Семь лет строгого режима с конфискацией имущества. Мой защитник тоже остался с носом.
В вагоне сижу с мордастым уголовником по кличке Чигирь.
- Значит, это ты банк грабанул?
- Говорят я.
- Тогда я попал туда.
- Не понял.
- А чего тебе понимать, блин, мне приказано тебя охранять.
- Кто приказал?
- Не важно кто. Приказали и все.
За мутным окном пробегают поля и леса.
- Куда мы едем?
- В лагерь... на Енисее.
- Но мне присудили строгача?
- Там тебе и будет строгачь. Предупреждаю, побежишь, морду разворочу.
Вот для чего охранника поставили, бояться что я смылюсь.
- Мне сначала эти не дадут, - я киваю в сторону охраны.
Чигирь ухмыляется.
- С такими деньгами как у тебя, блин, можно смылиться и у этих придурков.
- Так может рванем вместе?
- Нет. Я тебя должен доставить в целости и сохранности до места.
Что же они, сволочи, мне готовят?
Едем уже третий день. В купе мне все надоели, особенно Чигирь
- Кем работал до того, как замазать банк? - пристает с вопросами он.
- Кем, кем? Музыкантом.., - раздражаюсь я.
- Это дело. Нам нужны такие.
- Слушай, Чигирь, что со мной будут делать... там?
- По головке гладить, блин, до тех пор, пока не выложишь куда ксиву прячешь. Там "дед" тебя расколет.
- А этому "деду" то какое дело?
- А такое, блин. В этом банке и его денежки были.
Мне совсем стало тоскливо. Этот главарь будет есть меня по частям.
- Дед и тебе поручил за мной следить?
- Я за тобой, музыкантик ты мой, буду ходить как нянька, чтобы ты, засранец, не сбежал, не удавился и не покончил с собой раньше времени. А кто мне поручил это? Не твое собачье дело.
Рано утром, на полустанке, всех снимают с вагона. Недалеко стоят крытые машины и нас грубо заталкивают туда. Мы всего то, проехали на них минут двадцать и остановились. Когда повыпрыгивали на деревянный настил, то увидели неширокую реку и деревянную баржу, застывшую у причала. Охрана торопливо стала нас подгонять к барже. На верхней палубе стоял длинный сарай, с небольшими квадратными окнами, затянутыми сетками. Только мы подошли к борту, как сарай заревел от восторга бабьими голосами.
- Мальчиков везут...
- Ребята, откуда...?
- Покурить есть?
- Ишь ты? - откоментировал Чигирь, - с бабами повезут.
- Тоже заключенные?
- Они. Удачно мы попали. Баб один раз в год привозят и мы в эту поездку влипли.
- Они все, тоже строгого режима?
- Ты что думал? Если эта дура, зарежет пятерых, ей что поблажку делать будут? Нет. Затолкают на край света и будут дрючить, пока не подохнет.
- Откуда ты все знаешь? Уже по этому маршруту ездил?
- Нет. Но везде все одинаково.
Для нас открыли трюм и стали загонять вниз. Парни разбежались по длинному помещению, где слева и справа стояли деревянные нары, занимать места.
- Ну ты, вали от сюда, - рявкнул Чигирь на какого то парнишку, устраивавшегося на нарах.
- А чего... Местов что ли других нет?
Чигирь рванул его за ухо.
- Ты, падла, не понял?
- Все... Ухожу...
Он быстро хватает шмотки и убегает.
- Располагайся, музыкант.
- Чего ты его шуганул? Мест что ли не хватает? Смотри сколько свободных нар остается.
- Не люблю ни в носу, ни на корме спать.
Чигирь устраивается рядом.
- Послушать тебя..., как будь-то везде побывал.
- Музыкант, это не твое сраное дело.
- А копаться в моем дерьме, тебя устраивает.
Он резко оборачивается ко мне и приближает лицо.
- Это, действительно, мое дело. Пока не выбьют из тебя всю дурь, я буду копаться в чем угодно.
Чигирь опять повернулся к нарам и принялся расстилать свой плащ.
- Порядок. Теперь только бы жрать побольше давали.
Мы стоим три дня. За это время подвезли еще заключенных и, вскоре, все нары оказались заполненными. Чигирь встретил знакомых и вскоре они кружком принялись за игру в карты. Я пока отсыпаюсь. Наконец, подошел буксир, баржу сдернули с места и мы поплыли по течению реки. Через сутки, куда то причалили и сверху донеслись ругань и топот. Вечером ко мне подсел Чигирь.
- С таким темпом только через месяц в лагерь приплывем.
- Что-нибудь произошло?
- Вода спала. Капитан буксира не хочет нас тащить, рискованно очень, а начальник конвоя настаивает.
- Ну и что?
- Завтра все узнаем. А сейчас пора спать.
Он зевнул и упал на нары.
Опять плывем, иногда шуршит обшивка баржи, когда зацепляется за дно или камни. Ночью, дикий толчок и грохот сбрасывают меня с нар. В носу паника. Там раздаются крики и вопли. Несколько фигур бегут мимо нас. Баржу разворачивает и куда то бросает опять. Теперь топот и крики наверху.
- Одевайся, музыкант, - торопит Чигирь, - никак на камни нарвались.
- Тонем, - раздались крики.
На полу появилась вода. Баржу несет боком по течению.
- Теперь либо на мель сядем, либо потонем, - подводит итог мой охранник. - У буксира, судя по всему, трос порвали...
Вода заметно прибывает. Все устремляются к корме.
- Ты посиди здесь, я пойду все узнаю.
Чигирь прыгает в воду и идет к корме. В носу баржи раздается пронзительный треск и скрип и тут же грохот врывающейся воды, заглушил вопли людей. Я встал на нары и прижался к стенке. Огромный вал воды, сметая заключенных, стойки, столы, табуретки несся по трюму. Я уперся в брусья шпангоутов и выдержал первый напор бешенной воды. С повышением уровня, напор воды уменьшался и когда уровень достиг моей груди, я отталкиваясь от неровностей борта, ощупью перешагивая с нары на нару, шел к носу. В корме вопли и судя по топоту и крикам, там открыли люк. Я у носа. Вода здесь пениться и небольшим буруном выдавливается на поверхность.
- Музыкант, - раздается где-то далеко голос Чигиря. - Музыкант, мать твою... Где ты?
Я набираю воздух и ныряю. Неровный пролом, метр на метр, расположен на левой скуле баржи. Сопротивление, поступающей воды, еще сильное, но я упорно цепляясь за стенки, выползаю наружу и тут же течение прихватило меня и понесло... В голове мутно стучат колокольчики, кажется, что легкие сейчас порвутся и чувствую, что еще немного и конец... Делаю, из последних сил, рывок на верх. Свежий воздух ворвался в легкие и от этого чуть не потерял сознание. Наконец, сознание вернулось и я увидел, что река повернулась влево и баржи из-за деревьев и кустарников не видать. Левый берег почти рядом, я подплываю к валунам и, почти без сил, падаю на огромный, гладкий камень.
Не знаю сколько прошло времени, но в чувство меня привел звук шлепков и покатившегося камня. Я не успел вернуться в воду, как человеческая фигура возникла передо мной.
- Ой, - взвизгнула она.
В джинсовых штанах, куртке, с платком на голове, стояла молодая женщина.
- Тише.
Она с испугом глядела на меня.
- Ты от куда? - спрашиваю ее.
- С баржи. А вы тоже от туда?
- От туда. Никак сбежала?
- Ага, - она успокоилась. - Как баржа тонуть стала и ее принесло под берег, нас сразу из клетушек выпустили и по сходням согнали на берег. А потом мужиков из трюма пытались вытащить, там такой ужас , и охрану почти всю туда бросили, я и бежала...
- Дура, бежать то надо на юг, а ты жмешь на север.
- Так я не знаю где север, где юг. По лесу трудно бежать, там столько деревьев повалено, кустарники непроходимые, вот и прыгала вдоль берега.
- Скоро нас хватятся, надо уходить.
Словно в подтверждение моих слов, за поворотом прогремел выстрел, потом еще один.
- Ой, - опять взвизгнула женщина.
- Ладно, мне пора идти. Тебе лучше вернуться на баржу. Раз ты не умеешь ориентироваться в лесу, то погибнешь.
- А вы куда?
- На ту сторону реки. Сейчас солдаты будут обшаривать этот берег. Вертолеты подкинут, подкрепления, так что если тебя прихватят, обо мне ни слова. Пока.
- Стойте, стойте. Можно я с вами?
- Сможешь переплыть реку? Смотри она какая.
Женщина с тревогой смотрит на тот берег, потом начинает снимать куртку, штаны и кеды.
- Вы прямо в одежде плывете? - спрашивает она.
- Нет. Тоже разденусь, а то не доплыву.
Я снимаю туфли, штаны и все заворачиваю в рубаху.
- А вы мою одежду не возьмете? Я не умею плавать с одной рукой.
Мысленно выругался и хотел послать ее к черту. Она разделась до белых трусов, без бюстгальтера и ее груди вызывающе смотрели торчком. Женщина не стеснялась и протягивала мне сверток одежды. Заметив мой взгляд, сказала.
- У нас в изоляторе не выдали бюстгальтеры. Вот возьмите одежду.
Я свернул все в один сверток, прочно перевязал рукавами рубашки и по камням запрыгал в воду.
Течение тащило меня на север, с трудом переплыл реку и опять без сил упал на камни. Женщина очутилась еще северней и добиралась до меня минут десять.
- Фу, я уже думала не дойду. Босиком так по камням трудно...
- Пойдемте в лес, там переоденемся, а то солдаты на том берегу смогут нас увидеть, когда будут прочесывать лес.
Мы проскакиваем кустарник и в лесу переодеваемся, я в мокрую одежду, она во влажную.
- Холодно как, - морщиться она.
- Сейчас согреемся, пойдем быстрее... Тебя как звать?
- Оля.
- А меня, Витя. Пошли.
Я веду ее вдоль берега реки, но только по кустарникам и лесам. Мы заворачиваем вместе с берегом реки и через ветви видим баржу. Она приткнулась у берега и поджата буксиром. Несколько больших костров дымят недалеко, видны редкие фигурки солдат, оцепивших вынужденный лагерь. Вдруг у костров раздался громкий крик, отдавшийся эхом в лесах.
- Музыкант, я тебя все равно найду.
Вдалеке застрекотали звуки. Над рекой шли на подмогу вертолеты.
- Оля, смываемся в лес.
Идем уже четыре часа.
- Витя, давай отдохнем, - запросила Ольга.
Я тоже чувствую, что это надо сделать. Мокрые кеды, похоже натерли ногу.
- Давай.
Мы выбираем поваленное бревно и садимся на него. Я тут же снимаю кеды и с наслаждением протягиваю ноги.
- Тебя за что посадили? - спрашивает она.
- Банк взял.
- Как взял?
- Так, взял и ограбил.
- Убили кого-нибудь?
- Нет. Здесь стрелять не надо было. Через машину деньги сняли.
Она не понимает, как это через машину и ее красивые брови лезут наверх. Вообще Ольга весьма симпатична и вызывает у меня доверие.
- Это понимать надо так. Залез в их вычислительную машину и все деньги в банке перевел на другой счет.
- Разве так можно? А сколько перевели денег?
- Много. Так много, что до старости, не работая, можно прожить в роскоши.
Она присвистывает.
- Вы их вернули?
- Закопал.
- Вот это, да. А меня взяли за убийство. И в жизни все вроде было хорошо. Школу кончила, в институт поступила, а там на втором курсе с Дуськой встретилась, в подружки она набилась. А потом с парнем познакомились, он на мне женится обещал, а с Дуськой спал. Поймала я их случайно и...
- Неужели убила обоих?
- Нет, мы с Дуськой дрались, а суженный подначивал. Я ей ригельный ключ от своей двери в горло воткнула...
- А жених?
- Что, жених. На суде против меня показания давал. Шесть лет мне дали.
- Не весело. У нас сейчас с тобой три проблемы. Это ночлег, еда и огонь. С ночлегом может выкрутимся, а вот с остальным тяжеловато.
- А я уже пить хочу...
- Потерпи.
Я и сам пить хочу, но к реке возвращаться опасно. Где то далеко гремит двигатель вертолета, теперь он может появиться здесь, расширяя круги поиска. Я срываю листья березы, заклеиваю ими мозоли и одеваю кеды.
- Пошли. Сейчас вертолет придет сюда.
- Ты так думаешь?
- Знаю.
Вертолет пролетал над нами, когда мы увидали под обрывом воду. Сидя под елью, боялись высунуться, хотя рядом манила вода. Наконец шум пропал и мы помчались с обрыва вниз. Это была маленькая речушка, забитая камнями. Вода была холодная, так что зубы ломило. Мы напились и перейдя речку я закричал.
- Тропа.
- Где, где? - обрадовалась Ольга.
Теперь вопрос был куда идти. Тропа явно шла вдоль речки, если идти на запад упремся в ту самую реку от которой бежали. Идти на восток, то в глубь тайги, это страшно. Вдруг я насторожился. Мне показалось, что я слышу собачий лай.
- Ты слышишь? - спрашиваю я Ольгу.
- По-моему тявкнуло, - неуверенно отвечает она.
- Вот сволочи, на след напали.
- Что же делать?
- Пошли по ручью.
Мы возвращаемся в ручей и бредем по камням и холодной воде вглубь тайги. Я понял, что так долго не пройти, ноги замерзнут совсем, надо что-то делать. Мы выскакиваем на каменистый островок.
- Ольга, все. Останавливаемся здесь. Помоги мне.
Отваливаем несколько камней. Я закидываю яму обломками сухого дерева, разбросанного по острову.
- Ложись, - командую Ольге.
- Куда? - не понимает она.
- В яму.
Она ложиться на спину.
- Ложись на живот.
Теперь я обкладываю ее валунами, оставляя и для себя узкую щель. Наконец небольшой холм камней вырос над Ольгой. В щель ногами начинаю протискиваться и я. Как только залез полностью, руками подтащил камень и прикрыл лаз.
- Ну теперь, моли бога, что бы собаки не учуяли.
- У них нюх хороший. Все равно найдут.
- Если пойдут вдоль ручья, то не найдут.
Мы прижимаемся друг к другу, чтобы сохранить тепло и затихаем.
Они пришли через два часа. Несколько солдат, и трое гражданских с двумя собаками. Голоса четко раздавались над ручьем.
- Они перешли ручей здесь, - говорит один.
- Вот, падло, собаки потеряли след. Куда идти, дед?
- Если не дураки, то в тайгу пошли, - хрипит чей-то голос, - на речке их поймают. Ванюха, ты иди слева, я справа ручья. В этой холодной воде далеко не уйдут. Обязательно на берег выйдут.
- А куда эта тропа дальше идет? - раздается знакомый голос.
Да это же... Чигирь. Ничего себе, вот так заключенный.
- Там, шоссе, - хрипит голос, - пять часов ходу.
- Уйдут, сволочи.
- Не уйдут. Темно скоро будет, а сегодня ночка темная, все небо заволочет. Где-нибудь остановятся. Поймаем.
Они идут вдоль берегов.
- Ванька, - слышим рядом хриплый голос, - как собаки их зачуют на берегу, зови нас, здесь ручей расширяется.
- Хорошо, - доносится с другой стороны.
Мы лежим и почти не дышим. Голоса удаляются и Ольга шепотом произносит.
- Неужели ушли?
- Тихо.
Прошло минут двадцать.
- Витя, у меня ноги отекли.
- Пошевелить ими можешь?
- Перевернуться нельзя?
- Только боком, прижмись ко мне. Ночь наступает, сейчас будет холодно.
Мы прижимаемся друг к другу и опять замираем.
Эту ночь мы плохо спали, было холодно и камни давили, не давали раскинуться телам. С рассветом двинулись по тропе, согреваясь быстрой ходьбой.
- Как есть хочется? - жалуется Ольга.
- Мне тоже.
- Где они нас ждут, интересно?
- У шоссе.
- Я тоже так думаю. Так зачем мы идем по тропе?
- Погоди немного, свернем еще. По тайге идти трудно.
С каждым часом становиться теплее. Тропа отрывается от ручья и загибается на юг в густой лес. Где-то далеко раздался шум двигателя автомобиля. Я останавливаюсь и долго ориентируюсь на звук.
- Оля, пойдем здесь.
Я показываю на густоту леса.
- Хорошо.
- Дальше идти по тропе опасно. Шоссе идет там, мы выйдем северней от того места, где нас ждут.
- Ну что же, пошли.
Это был мучительный поход. Буреломы преграждали путь, мелкие болотца, приглашали в свою коварную мякоть. Вместо предполагаемого часа, мы прошли два с половиной часа и, выдохшись, свалились в канаву у самого шоссе.
- Витя, наверно мне надо голосовать?
- Наверно, но только с той стороны шоссе...
- Но ведь...
- Да, мы сейчас отправимся на север. Надо выждать, запутать следы.
- Как хочешь, - покорно согласилась она.
Мы перебегаем шоссе и прячемся в кустах. Машины изредка проскакивают мимо нас, я сдерживаю Ольгу.
- Этот "москвичек" битком набит. Не надо... В КАМАЗе сидит пассажиром женщина, не пойдет... Это военная машина... Самосвал идет. Кажется шофер один, давай.
Ольга выходит на дорогу и поднимает руку. Противно скрипят тормоза.
- Не подкинешь? - просит Ольга.
- Тебе куда, поселок или город?
- Город. Только я не одна.
Раздается смех.
- Ладно, полезайте.
Машина несется по ровной дороге.
- Вы откуда? - спрашивает шофер.
- Из леса...
- Я понимаю, не с луны. А все же?
- Сбежали с этапа.
- Я так и догадался. То-то там на дороге постов понатыкали. Милиции полно, солдат. Так раньше ни на кого не охотились.
- Пол баржи на реке разбежалось. Она потонула у берега. Вот по всей тайге и стоят посты.
Шофер смеется.
- А вы дунули на север, вот потеха. Полковник Иванов ногти будет грызть от ярости.
- Чего смешного-то?
- Это его пятый прокол. Если он вас не поймает, его уберут на пенсию.
- По крайне мере не посадят. В какой город ты едешь?
- В Двуречинск. Город газовиков, 50 тысяч жителей.
- Где бы нам там приткнуться?
- Вот это не знаю. У вас хоть специальности есть?
- Я музыкант, Ольга студентка.
- Подброшу вас к ресторану, поговорите с Васей, с директором. Передайте привет от меня. Может он вас и пристроит.
- А как тебя звать?
- Привет ему передашь от Шурика с лабаза. Кажется сзади катит патруль. Ты, парень, пригнись, а девушка пусть платок снимет.
- Ольга, скинь...
Она сдирает платок с головы, а я сгибаюсь и кладу голову ей на колени. В кабине молчание, рядом проносится машина.
- Слава богу, мимо проехали, - говорит Ольга.
- Пока не высовывайся, - просит шофер, - иногда годами на трассе ГАИ не найдешь, а сегодня, как с цепи сорвались.
Мне на Ольгиных ногах тепло и хорошо.
В город мы прибыли к вечеру. Шурик подбросил нас к ресторану и смылся. Директор угрюмо смотрел на нас.
- Что надо?
- Нам нужна работа.
- Мест нету. Кухня вся заполнена.
- Я музыкант, а это моя жена. У нас нет денег возвратится домой.
Ольга с изумлением смотрит на меня.
- Нет мест, говорю.
- А Шурик сказал, что вы нам поможете.
- Какой такой Шурик?
- Шурик с лабаза, он вам привет передавал.
Директор молчи о чем-то размышляя.
- Документы есть?
- Нет.
Кривая усмешка раздвигает щеки.
- Еще и без документов, Шурик всегда умел подшутить. На чем играешь?
- На электрогитаре, пианино...
- Ясно, а ты можешь петь? - обращается он к Ольге.
- Не знаю. Не пробовала... Так в компании пели песни...
- Пойдем в зал.
Ресторан еще не открыт и зал пустой. На маленькой сцене пианино и пустые тумбы. Директор кивает мне на инструмент.
- Садись.
Я откидываю крышку и провожу по клавишам. Как пальцы, слушаются или нет?
- Какие песни пела?
- Подмосковные вечера...
- Пой. Играй, - тычет он мне в пианино.
Я заиграл и Ольга от волнения сбившись с такта потянула дрожащим голосом... Потом голос выпрямился и приобрел изумительную чистоту. Она закончила песню.
- Еще, - требует директор.
- Знаю колокольчик.
- Пой.
- Динь, динь, динь, - тянет серебристый голос.
Она допела песню и наступила тишина. Кто-то кашлянул в тишине зала. Там стояли официанты и смотрели на нас.
- Приняты, - говорит директор. - Тебе, - его палец застыл у моей груди, - подготовить ей репертуар в течении недели. Питаться будете при кухне, сегодня я вас устрою на ночлег. Завтра с утра начинаете подготовку.
Он резко поворачивается к толпе официанток.
- А вы что здесь делаете? Марш на место.
Нас накормили и местная девчушка отвела в дом с большим яблоневым садом.
- Маланья, где ты?
Из дверей высунулась старушечья голова.
- Чего тебе?
- Дядя Вася просил артистов на ночлег пристроить.
- Пусть идут.
В доме чисто и уютно.
- Вы молодожены? - спрашивает бабка.
- Нет... да..., - говорит Ольга.
- Тогда кровать ваша в этой комнате, умывальник в той, туалет на улице.
- А вымыться..., ну совсем помыться, где можно? - спрашивает Ольга.
- Если сполоснуться, то река за садом, а так баня в городе есть, а у нас только по пятницам.
- Спасибо.
- Я пойду корову доить. Так что устраивайтесь.
Старушка ушла.
- Витя, пошли к реке.
- Пошли.
Мы пошли через сад.
- Ничего у меня получилось, там, в ресторане?
- Хорошо. Может чего-нибудь выйдет даже путное. Ты ноты знаешь?
- Нет. Правда в школе учила, но ты знаешь как там плохо преподают.
- Значит будешь тянуть на слух. Он то у тебя есть. Выждать нам здесь надо.
- Я так боюсь первого выступления...
- Я тоже.
Мы подходим к реке. На той стороне луга и леса. Этот берег разделен заборами участков. Ольга раздевается... совсем и бросается голышом в воду.
- Витя, ну чего же ты? Я тебя грязным на кровать не пущу.
Я бьюсь над Ольгой часами.
- В тебе нет изюминки. Нельзя так петь отрешенно, как будь-то под дулом автомата. Ты можешь расслабиться, думать о чем-нибудь другом, о любви, о сексе...
- О кровати. Не могу. Я боюсь.
- Провалить нас хочешь, что ли? Понимаешь слово- выжить. Если ты сломаешься, мы не выживем. Давай сначала.
Мы опять начинаем репетировать. Ее репертуар подбираю под голос. Нам выделили еще трех музыкантов и ударника. А неделя летит как сумасшедшая.
Наше выступление сегодня. Директор одел Ольгу в шикарное декольтированное платье. С раскинутыми до плеч волосами, она была изумительно красива и неузнаваема. Но перед выступлением ее колотит и я, боясь срыва, дал ей рюмочку коньяка.
- Выпей.
- Ой, как...
Она покашливает, но от волнения не пьянеет.
Ресторан полон народа. Реклама перед входом, что выступают питерские артисты, собрала много народа. Мы выходим на эстраду и я взял первые аккорды "колокольчика".
Голос Ольги завибрировал и повел... Первый куплет прошел, так себе, и только на припеве голос приобрел силу и зазвенел...
Когда она кончила, зал ревел и выл, бешенные аплодисменты сибиряков, взрывались криками. Вторую и третью песни, она уже пела без напряжения. Ее пригласили в зал, а я взяв у гитариста электрогитару, повел сольную программу "голубых гитар"...
Директор вызвал нас перед закрытием ресторана.
- Так что мне с вами делать?
- Мы что то сделали не так? - удивилась Ольга.
- Все хорошо, но меня интересуют ваши планы. Желательно, что бы они совпали с моими.
- Нам нужны паспорта и деньги.
- Деньги всем нужны, а паспорта так просто на улице не валяются. Их надо заказать, оплатить, вам надо сфотографироваться, время нужно.
- Когда они будут готовы?
- Через месяц.
- Значит месяц мы в вашем распоряжении.
- Хорошо. Работайте, ребята, а сфотографируйтесь завтра и обязательно потребуйте негативы...
Прошло еще две недели. Ольга с каждым выступлением чувствует себя все уверенней и уверенней. Слава начинает подтачивать ее характер. Все чаще ее окружает толпа пьяных поклонников и чаше она стала прикладываться к рюмочке.
- Ольга, не пора тебе завязать с гулянками?
- С кем хочу, с тем и гуляю. Я тебе не жена, ты на меня прав не имеешь.
- Дура ты набитая. Мы с тобой висим на ниточке провала.
- Сам дурак.
Она надулась и отошла.
В этот день, я только кончил играть, как у эстрады увидел Шурика, который подвез нас к этому городу.
- Витек, привет.
- Привет.
- Ну твоя Ольга дает. Надо же какую бабу я подбросил. Вижу вы неплохо устроились.
- Вроде все на мази.
- Все, да не все. Уходить вам надо и чем раньше, тем лучше.
- Что такое?
- Я узнал кое- что. Все местные уголовники и правоохранительные органы спелись, на уши поставлены, разыскивая вас. Говорят, ты ограбил банк с мафиозной кассой. Поэтому тебя ищут все и везде. Скоро чесать будут этот район.
- Я бы ушел, но директор обещал достать паспорта через две недели.
- Это Вася то? Ну мужик, ну темнила. Ты погоди меня здесь.
Шофер уходит в дверь кухни, через пол часа возвращается.
- На, вот паспорта, вот деньги. Теперь с тебя бутылка.
- Пошли за столик.
Мы заказываем бутылку водки, закуски и Шурик, после первого стакана, говорит.
- Сегодня вечером, часов в девять, с главной конторы, уходит "КАМАЗ" на юг. Уезжайте на нем.
- Скажи, почему ты нам помогаешь?
- Здесь вам почти каждый поможет. Большинство этих людей либо освобожденные из лагерей и тюрем, либо дети ссыльных. Я сам бывший зэк.
- Но ты сказал, что местная шушера помогает милиции.
- Помогает, но..., только та, которая нас обирает и грабит. Есть еще такие.
- Судя по всему, денег нам не хватит на прогулку до Европы.
- К сожалению, помочь тебе не могу. Выкручивайся сам. Единственное, что сейчас посоветую, перед отъездом, зайди сюда к поварам, они тебе на дорогу продукты отвалят.
- Спасибо, Шурик. Давай тяпнем на прощание.
Я подталкиваю пьяненькую Ольгу к дому Маланьи.
- Не толкайся, - сопротивляется она. - Чего ты меня притащил сюда?
- Ты еще соображаешь или совсем пьяна?
- Какое тебе дело? - она устало садиться на стул, -Трезвая я, успокойся.
- Мы сегодня уезжаем от сюда, - говорю я Ольге. - Шурик предупредил, что милиция решили обыскать этот район. Нас ждет "КАМАЗ" в девять часов, у главной конторы.
- Никуда я не поеду. Уезжай сам. Ты мне надоел. Я здесь хорошо устроилась.
- Хорошо. Уговаривать не буду. Вот твои заработанные деньги, вот твой новый паспорт. Я ухожу. Если влипнешь, не вини меня в своем пьяном упрямстве.
Бросаю паспорт и деньги на стол, начинаю собирать в сетку скудные пожитки. Ольга стоит в стороне и смотрит на все, уже по моему трезвыми глазами..
- Прощай.
- Ты мне больше ничего не хочешь сказать?
- Нет. Зря я тебя взял с собой, тогда на речке...
В ресторане повара отвалили мне в мешок консервов, хлеба и две бутылки водки. Стащил у них еще нож, тепло попрощался и пошел к конторе.
"КАМАЗ" тихо урчит двигателем. Уже темно и только габаритные огни, слабо отдают красным светом. Я залезаю на пассажирское место и вдруг кто-то хватает меня за уши и тянет к губам.
- Удрать от меня думал, негодник. Ну, нет.
Я целую Ольгины губы и чувствую предательскую слезинку, скатившуюся с ее глаз.
Всю ночь мы ехали по непроглядной тьме и только под утро выскочили на основное шоссе в сторону Свердловска. Где-то слева проходила железная дорога.
У автовокзала, какого-то поселка, шофер нас скинул.
- Вы ребята, на железную дорогу лучше не лезьте, - говорит он нам, лучше на попутке или рейсовыми автобусами. Счастливого пути.
"КАМАЗ" ушел.
- Ну что, будем запутывать след дальше, - усмехается Ольга, - поедем в другую сторону, во Владивосток.
- Может ты и права, но все же, постараемся двинуть на запад.
Ни попуток, ни автобусов уже нет часа три. Мы с Ольгой стоим у обочины и тоскливо смотрим на машины, проносящиеся мимо. Вдруг к нам подкатывает "Жигуленок". Мужик выглядывает в окно.
- Вам куда?
- В Петербург.
- Ого... Машину водить умеете?
- Прав нет.
- А жаль...
"Жигуленок" срывается с места, отъезжает метров пятьдесят и вдруг задом возвращается обратно.
- В движках разбираешься?
- Чего? - обалдеваю я.
- В моторах соображаешь?
- Могу.
- Тогда залезайте.
В машине еще пожилая женщина. Мы садимся на заднее сидение и машина рванула вперед.
- А вы до куда едете? - интересуюсь я.
- До Екатериненбурга.
- Тоже далеко.
- Вам то еще дальше. Сами то из Петербурга, а вон где оказались. Чего вас сюда занесло?
- Концерты давали. Ольга певица, а я аккомпаниатор.
- Только вдвоем, без инструментов?
- Нет. У нас был ансамбль. Мы отделились от них и теперь возвращаемся почти без денег и инструментов.
- Поссорились?
- Да.
- Бывает, - говорит мужик, - но все что не делается, все к лучшему.
Мы познакомились, мужика зовут Геннадий Федорович, ее - Елена Александровна. Он директор фирмы, она его секретарша. Что там и говорить, но я был рад, что нас подбросят хотя бы к Свердловску. Но километров через 75, нас остановил пост ГАИ. Капитан ГАИ и двое гражданских, окружив машину, потребовали паспорта. Вслед за хозяевами машины, мы протягиваем свою "липу".
- Муж и жена, Расторгуевы? - требовательно смотрит на меня капитан.
- Да.
- Ну и зарос же ты, приятель.
Борода лезет еще с баржи, я только в ресторане подправлял усы и баки.
- Комары сожрали, вот и отпустил...
- И ужинать не надо, пища с обеда застревает, - подхватывает Ольга.
Гражданские советуются за машиной, потом возвращают паспорта.
- Поезжайте.
Отъезжаем метров триста. Я смотрю в заднее стекло, гражданские исчезли в будке ГАИ.
- Уже третий пост, паспорта проверяют, - говорит женщина, - ловят кого-то.
- Это все чушь, - отвечает мужчина, - бандиты давно с шиком проехали, а эти для приличия, мелочь задерживают.
Через километров 100, за нами привязался "форд", теперь мы с Ольгой с тревогой посматриваем в заднее стекло. Преследователи не обгоняют и не отстают. Это заметил и Геннадий Федорович.
- Не нравиться мне это. Чего это они прилипли?
- Скоро будет небольшой городок, - говорит Елена Александровна, - лучше там остановиться, а потом дождаться группы машин и с ними поехать.
- Для безопасности, - поясняет нам Геннадий Федорович, - несколько шоферов сколачивают группы и так катят по дороге.
Маленький городишко встретил нас скоплением народа и машин. Большой плакат, растянутый над дорогой, извещает о торговой ярмарке. На площади полно грузовых машин, с которых прямо идет распродажа товара. Наш "жигуленок" втискивается в ряд машин у тротуара. "Форд", следующий за нами, исчез. Мы выходим из машины.
- Я пойду поищу попутчиков, - говорит Геннадий Федорович. - Не пойдете с нами, молодые люди?
- Нет, мы пойдем, где-нибудь перекусим. Вот мешок с едой прихватим...
- Хорошо. Леночка, пошли со мной.
Они закрыли машину и пошли в толпу торговцев.
- Ну а мы куда? - спрашивает Ольга.
- Не нравиться мне все это.
- Что именно?
- Этот "форд", эта остановка у поста ГАИ.
- Что ты предлагаешь?
- Бежать. Может бросить этих попутчиков и бежать.
- Теперь как? На попутках.
- Пойдем на рынок, там поговорим с водителями машин.
Мы подходим к грузовикам и расспрашиваем шоферов, но все они ближних или дальних районов и не хотят брать чужих.
- Все, - стонет Ольга, - я умираю от голода. Давай где-нибудь перекусим?
- Вон забегаловка, как раз на площади.
В пельменной полно народа и, пока я стоял в очереди на раздачу, Ольга сумела занять столик у окна.
- Ну что, по маленькой? - спросил я ее, вытаскивая бутылку водки из мешка.
- Давай, - отчаянно тряхнула она головой.
Я наливаю ей и себе по пол стакана. Мы пьем и закусываем пельменями.
- Смотри, - показываю Ольге в окно, - наши пришли.
Геннадий Федорович и Елена Александровна подошли к машине. Они оглядываются, разыскивая нас, потом садятся в жигуленок и... ждут...
- Так поедем мы, или не поедем? - говорит Ольга. - Если не поедем, то надо их предупредить.
- Сейчас, доедим, пять минут они потерпят.
- Смотри... - Ольгина рука опустилась на мою ладонь.
Машину окружило несколько милиционеров, среди них выделялась фигура... Чигиря.
Геннадий Федорович выходит из жигуленка, говорит им что то и показывает рукой на базар. Милиционеры и Чигирь бросаются в толпу.
- И здесь достал, сволочь. Давай, Ольга, мотаем от сюда.
- Теперь то, куда?
- На запад.
До ночи прятались в кустах у железной дороги. По тропинке, вдоль полотна идет неопрятная, грязная фигура мужика.
- Вы чего здесь? - без боязни, с удивлением смотрит он.
- Да вот в Москву надо попасть, а денег нет.
- Нет проще простого. Хотите сейчас посажу на товарняг?
- Хотим.
- Э... Э..., нет. Я понимаю денег нет, но платить все равно надо. Давайте шмотками, чем угодно...
- Бутылка водки подойдет.
- Это мы с удовольствием. Ждите здесь.
Минут через десять мужик является с небольшой лестницей и двумя большими пластиковыми бутылками.
- На возьми, - протягивает он мне бутылки, - здесь вода. Умрете от жажды, пока доберетесь до столицы. Теперь идите за мной.
Мы идем вдоль товарных составов. Мужик читает на них надписи, номера и задумчиво чешет голову.
- Пожалуй этот.
Он подходит к вагону, подставляет лестницу к закрытой форточке, залезает на нее и достает из кармана крючок.
- Только бы гады проволокой там не замотали, - бормочет он.
Скрипнуло железо и форточка открылась. Мужик просовывает голову внутрь вагона, потом появляется обратно.
- Порядок, здесь ящики. Если пролезете в форточку, - он критически смотрит на Ольгу, - то доедете.
Мужик спустился на гравий.
- Давай бутылку, - он протягивает руку.
Я достаю из мешка бутылку водки и отдаю ему.
- Бери.
- Это дело. Девушка, полезайте первой.
Ольга ползет по лестнице, просовывает голову в форточку и начинает туда протискиваться, на уровне груди она застревает.
- Витя, - глухо раздается звук, - помоги.
Я забираюсь на лестницу.
- Подбери грудь, черт возьми.
- Мне больно.
Но я просовываю руку и продавливаю грудь внутрь вагона. Раздается треск рвущейся материи.
- Ай, - вопит Ольга.
Теперь тело пошло легче, чуть застревает в бедрах и вскоре исчезает внутри.
- Давайте быстрей, - торопит меня мужик.
Забрасываю внутрь окна мешок.
- Ольга, возьми бутылки с водой.
Из форточки появляется рука и забирает сначала одну бутылку, потом другую. Я просовываю внутрь руки сужаю плечи и лезу в форточку. Ольгины руки помогают мне. В вагоне темно, я лежу на ящике, с т рудом разворачиваюсь к форточке. Мужик убирает лестницу.
- Закрой окно, - советует он. - Пока.
Протягиваю руку и закрываю форточку на щеколду. Стало жутко темно.
- Ольга, ты где?
- Я здесь, - слышится голос.
Протягиваю руку и натыкаюсь на ее лицо, мокрое от слез.
- Тебе больно?
- Да.
Я ощупью сажусь рядом с ней и прижимаю ее голову к себе.
- Все будет хорошо.
- Я так хочу нормально жить...
Мы стоим уже час. За стенкой вагона слышны шаги и знакомый голос командует невидимым людям.
- Внимательно просмотрите пломбы вагонов, обойдите все составы. На платформах, где щебенка и песок, прощупать все щупами.
- Пассажирские проверять?
- Только бегло и то для профилактики. Музыкант хитер и наверняка пойдет другим путем.
Только через два часа мы тронулись в путь.
Утро через щели прорвалось к нам. Пора было и оглядеться. Ящики не доходили до угла вагона и я, спустившись на пол, стал исследовать доски, потом достал нож и стал резать дерево.
- Что ты там делаешь? - Ольгина голова зависла надо мной.
- Надо сделать туалет.
Прошла неделя. Вода выпита, мешок с провизией съеден. Мы проехали Урал.
- Ольга, нам пора уходить.
- Хорошо, что этот бомж догадался дать нам воды.
- Если бы еще пару бутылок, мы бы продержались дополнительно неделю.
Ночью встали на перегоне.
- Ольга, давай ты первая.
- Я боюсь.
- Сейчас будет легче.
Я открываю форточку и оглядываюсь. Кругом товарные составы и никого.
- Пошла, просовывай ноги в окно.
Ольга запускает ноги и... легко проскальзывает в форточку. Я за ней следом прыгаю на насыпь.
- Пошли к вокзалу.
- А это... Нас не сцапают.
- Пошли.
Мы вышли на вокзал и увидел надпись: "Орехово-Зуево".
В ларьке сразу купили две трех литровых бутылки лимонада, несколько банок консервов и хлеб. Недалеко, на скамеечке умяли все.
- Теперь что? - спрашивает Ольга.
- Иди покупай билеты на электричку до Москвы.
- Как до Москвы?
- Так.
- Витя, я там жила. меня от туда взяли.
- Не хочешь ли ты предложить мне остановиться там?
- Конечно. Там у меня много знакомых, я даже знаю, где нам спрятаться.
- А что потом?
- Не знаю. Бежала, хотела свободы. Теперь вырвалась на свободу и поняла, что ее надо сохранить.
- Я хочу удрать за границу. Мне надо добраться до Питера, а там, махнуть по подложным документам в Европу.
Ольга колеблется.
- А я, могу с тобой?
- Давай попробуем. Сейчас иди в кассу.
Через пять минут Ольга возвращается.
- Вот два билета. Там, на доске, твое фото без бороды, ищут особо опасного преступника.
- Тебя там нет?
- Нет.
- Значит, бороду пока брить не надо.
В Москве, уже Ольга тащит меня по улицам города.
- Ты только домой не ходи, - говорю ей.
- Что я дурочка. Мы сейчас махнем к моей подруге, Клавочке. Не беспокойся, она нас не выдаст.
- Ты уверена?
Она презрительно смотрит на меня
- Ольга...
На лице маленькой женщины недоумение.
- Клавочка, быстро пусти нас.
Ольга буквально вталкивает ее в комнату и тут же за мной закрывает дверь.
- Ты одна?
- Одна.
- Слава богу. Клавочка мы бежали из тюрьмы. Это мой друг, Витя.
Клавочка как рыба, только открывает рот и ничего не может сказать.
- Мы к тебе не надолго, - продолжает Ольга. - Нам бы только отмыться, переодеться и мы исчезнем.
Наконец, у Клавочки прорезается голос.
- Ольга... Как же так?... Конечно, мойтесь... Я сейчас вам что-нибудь соображу поесть.
Ольга бегом несется в ванну.
- Неужели убежали? - спрашивает ошеломленная Клавочка меня.
- Бежали.
- То-то, ко мне неделю назад приходил один милиции, все интересовался про Ольгину семью.
Я насторожился. Пожалуй, завтра же надо от сюда линять.
Ольга мылась два часа, наконец, счастливая явилась в столовую.
- Ой, ребята, сто лет такого кайфа не чувствовала. Такая теплая вода прелесть.
- Сюда уже милиция приходила, - говорю я.
Настроение ее падает.
- Это правда? - обращается она к Клавочке.
Та кивает головой.
- Нам надо уходить от сюда. - говорю я.
- Опять?
- Опять.
После еды Ольга отсыпается, а я иду в ванну. Действительно, теплая вода это наслаждение.
Клавочка стала собираться и инструктировать меня.
- Там в холодильнике пельмени, мясо, так что голодными не останетесь.
- А ты куда?
- Я в театр, я же актриса. У нас сегодня постановка, так что приду поздно, не ждите.
Она уходит, а я начинаю нервничать.
- Ольга, вставай.
- Ну что еще?
- Ольга, нам надо уходить.
Она встревожено вскакивает.
- Ты думаешь...?
- Быстро одевайся, мы прихватим немного у твоей подруги еды. Денег нам до Питера должно хватить. Уходим.
Ольга машинально одевается, прихватывает куртку у Клавы и пишет ей записку.
- Я поблагодарила ее, и написала, что взяла некоторые вещи.
- Хорошо.
В сумку, найденную на кухне, запихиваю колбасу, масло и булку.
- Пошли.
Выскакиваем из парадной и быстро переходим на ту сторону улицы, доходим до угла и я, не выдержав, оборачиваюсь на скрип тормозов машины. Две "волги" подкатили к парадной и цепочка людей ринулась в нее. Ай да Клавочка, подружка называется.
Автобусами доехали до Зеленограда, от туда добрались до станции Крюково.
- Ольга, иди в кассу и возьми билет на электричку до Клина.
- Почему не на поезд?
- Не задавай глупых вопросов...
- Поняла. Ты будешь здесь.
- Да.
Она явилась тяжело дыша.
- Ну что?
- Билеты взяла, электричка через 10 минут, но там у входа на платформу, по моему, сыскарь.
- Мы его обманем. Пойдем через ресторан.
Проскакиваем в ресторан, я веду Ольгу через зал на кухню.
- Вы к кому? - спрашивает повар.
- А Семена можно позвать?
- Семена? По-моему у нас нет такого.
- Ну как же так, он только в рабочей одежде прошел здесь.
- Это не Семен, это Коля.
- Вот черт, он туда пошел?
- Туда.
Я хватаю Ольгу за руку, мы выскакиваем на платформу и смешиваемся с толпой, ждущих поезд.
В Клине узнаем, что электричка до Малой Вишеры будет через час.
Так на перекладных доехали до Малой Вишеры, а от туда без происшествий, также на электричке, до пригорода Петербурга, станции Рыбацкое.
Теперь я веду Ольгу по городу.
- Сейчас поедем на Васильевский, к родственнику. Лишь бы кто-нибудь был дома.
На мое счастье дома мать Алексея.
- Витя, Витенька, молодец, что приехал.
- Тетя Алла, знакомьтесь, моя жена, Ольга.
- Да..., - подтверждает Ольга ошеломленной женщине.
Я толкаю ее в бок.
- Здравствуйте, - уже смиренно соглашается она.
- Заходите, ребята, заходите. Как я рада, тебя ведь оправдали?
- Да.
- Вот Алеша то обрадуется.
- Тетя Алла, мою квартиру кто то занял, можно у вас переночевать?
- Конечно. Алешка отдаст свою комнатку, а в пенал ляжет сам на раскладушку.
До вечера мы отмываемся и отъедаемся. Приходит Лешка и становиться совсем хорошо. На столе появляется бутылка, но я не пью, объясняя всем, что мне в полночь надо встретиться с одним человеком.
Я ушел в полночь. По улице, где стоит мой дом, пробираюсь осторожно, с противоположной стороны. Застываю в подворотне и тщательно прощупываю улицу. Несколько легковых машин, один "уазик" безжизненно застыли у тротуаров. Прошло пол часа. Проскочил прохожий и тут же в одной из легковушек мелькнул огонек сигареты. Назад, быстрей назад. Засада.
Я не убегаю, нет. Просто иду на следующую параллельную улицу и забираюсь в парадную дома. На седьмом этаже, старая дощатая дверь на чердак преграждает путь амбарным замком. Я просто, ногой выбиваю доски и пролезаю в щель на чердак. Слуховое окно забито досками и их тоже не составляет труда вырвать... Железная крыша с неприятным покатом, ведет к соседнему дому, он выше на метр, но крышу него плоская и я иду по ней свободно и легко. Крыша под углом заворачивает к моему дому, а на него надо спускаться по жестяной трубе, всего два метра. Вот она крыша моего старого дома, по покатой железной крыше, добираюсь до слухового окна. Здесь стекла, замазки нет, один прокрашенный штапик, ножом срываю его и вытаскиваю стекло. Теперь я на чердаке. Дверь на лестницу железная и нет смысла ее ломать, тем более, что с той стороны наверняка пудовый замок. Я отрезаю бельевую веревку и подхожу к мусорной трубе, здесь на чердаке ее конец и она темным отверстием отдает жуткими нечистотами. Привязываю веревки к батарее и опускаю ее в трубу. Аккуратно начинаю двигаться в этом темном, тесном пространстве. На каждом этаже в трубе два люка, один для мусора, другой для прочистки. Люк для прочистки большой и легко толкнув его рукой, проламываю гнилую жестяную щеколду. Теперь вперед. Я на площадке, но вид весьма плачевный, толстый слой пыли и грязи сидит на куртке. Спускаюсь на родной третий этаж и подхожу к электрощиту. Отвертка все так же засунута в трубу. Я достаю ее, отвинчиваю пакетники, вот они мои документы, паспорта и карточки. Пора смываться.
Только хотел выйти на лестницу, как дверь напротив щита открылась и вышел сосед.
- Витя.
- Здравствуйте, Павел Петрович.
- Что у тебя за вид? Как ты здесь очутился?
- Хотел навестить старое жилье.
- Так поздно, уже три часа ночи, а там живут уже другие люди.
- Я оставил кое что там. Пришел договариваться.
- А..
Он пошел обратно, а я помчался по лестнице на верх. Затискиваюсь в мусоропровод и чувствую, что подтянуться не могу из-за большой тесноты. Пытаюсь медленно проползти до верха и тут веревка лопнула, срезавшись на кромке трубы. С грохотом и шумом, ударяясь о стенки несусь вниз...
Приземлился прямо в контейнер с мусором, он то и спружинил мое падение. С трудом вылезаю из контейнера, побаливает левый бок и ссадит локти. Весь в липкой грязи, ободранный, подбегаю к двери. Через щель видна наша улица и вдруг тишину взрывает стук дверец автомобилей, десятки людей бегут в мою сторону. Все , попался...
Они не ворвались в мусорницу, вооруженные люди помчались в соседнюю дверь, в парадную. Когда шум стих, я открываю дверь и бегом несусь по улице, в сторону спасительного, соседнего двора.
- Музыкант, стой, - ревет сзади громкоговоритель.
Музыкант, почему музыкант. Ах да, и здесь собака, Чигирь, достал все таки. Вот и двор я забегаю в него, обегаю несколько углов и подворотен домов. Вот старая прачечная, она на замке, но рядом, обитый железом вход в кочегарку, который всегда открыт. Я влетаю в дверь и опускаю засов. Теперь надо застыть. Через минуту слышен топот ног. Люди пробегают и снова стоит тишина. Сижу на корточках, обессиленный и усталый от переживаний. Опять шаги.
- Ушел, сволочь, - слышно за дверью.
- Мы сейчас перекрыли все улицы, - говорит кто то.
- Товарищ капитан, может он сидит где-нибудь на квартире, подсказывает другой голос.
- Все может быть, но этот гад не так примитивен. Черт, не могли догадаться перекрыть соседние дворы и улицы сразу. Ну, блин, наверняка, его ждала машина там, - Чигирь сплевывает. - Теперь ищи ветра в поле.
- Я говорил, что он придет домой, мы при обыске что то упустили...
Голоса удаляются. А Чигирь то, капитан. Я спустился по лесенке вниз, включил свет и начал снимать грязную и вонючую одежду... К семи утра выстиранная одежда на теплых трубах подсохла и я натянул ее на себя. На улице еще мало народу, подсоединяюсь к группе мамаш с детьми и ухожу из опасного района.
- Нагулялся, - Ольга свирепо смотрит на меня. - По своим старым потаскушкам пошел.
- Заткнись. Чигирь здесь, я на него нарвался.
Она сразу же бледнеет.
- Как это было?
- Лучше не спрашивай, отсиживался всю ночь в прачечной.
Она рассматривает и принюхивается к куртке, проводит по ней пальцем.
- Ты ее мыл без мыла?
- Да. Где же его было взять?
- Снимай, она еще пахнет какой то гадостью.
В этот день у меня много дел. Снял в банкомате пять тысяч баксов и явился в туристическое агентство.
- У вас есть путевки во Францию?
- Есть, 800 долларов на две недели.
- Заграничные паспорта и визу на них делаете сами?
- Нет проблем.
- Сколько это время займет. Мне нужно все сделать быстро и запустить в ближайшую группу.
- Через неделю все будет готово.
Я вытаскиваю сто долларов, запихиваю ему в наружный карман.
- Мне нужно в Париже срочно встретиться с одним человеком. Три дня срока, вот два паспорта. Через три дня столько же получите.
- Хорошо. Платите в кассу 1600 долларов.
Я очень боялся, что в аэропорту появиться проклятый Чигирь и нас сцапают, но все прошло удачно. Муж и жена Расторгуевы улетели во Францию.
В Париже мы откололись от группы и поехали по железной дороге в Лион. Ольга ни о чем не спрашивает и ведет себя паинькой, ни одного слова поперек.
В Лионском национальном банке нас встретили, как почетных гостей. Сам президент пригласил в свой кабинет и усадил в мягкие кресла.
- У нас такой гость, - щебетал он по английски. - Чем обязаны вашему появлению здесь?
- Мне нужно сделать одну операцию.
- Я весь во внимании.
- У вас есть филиалы в Канаде?
- Конечно. Там живут наши французские соплеменники.
- Не могли бы вы перевести более половины моих денег туда.
Президент внимательно глядит на Ольгу.
- При ней говорить можно? Вы ей доверяете? Вы наверно должны знать, что мы сохраняем тайну вкладов наших клиентов.
- Да. Говорите открыто. Это моя жена.
- Сейчас, я посмотрю ваши бумаги. Итак у вас на счету 148 миллионов 756 тысяч и 421 доллар.
Ольга таращит глаза и рот расходиться в виде правильного эллипса.
- Почему же не можем перевести, можем, - говорит президент. - Наше Квебекское отделение с удовольствием примет ваш вклад.
- Тогда еще одна просьба. Не могли бы вы помочь достать нам канадское гражданство.
- Хм... Я думаю ваши деньги откроют любое гражданство. При оформлении документов, пусть иммиграционные службы обратятся для консультации к нам.
- Нам нужно от сюда вылететь в Канаду без всяких проблем.
- Я позвоню в их представительство, здесь в Лионе, и думаю завтра вы получите визу в Канаду.
- Благодарю вас, господин президент.
- Пустое. Лучше давайте сейчас проведем официальную операцию и переведем деньги в Квебек.
- Хорошо.
На улице Ольга смотрит на меня и говорит.
- Наверно это прекрасно, грабить банки?
- Прекрасно выйти из воды сухими.
- А мы вышли?
- Еще нет.
- Неужели нам еще надо страдать?
- Скоро все кончиться.
Прошло два года.
Я стал одним из директоров крупной корпорации и не скажу, что дела шли плохо. Во общем, чем больше головной боли, тем, соответственно, больше доходов. Ольга знаменитость. Она поет русские песни и ее два альбома разошлись по всему свету. Она бы имела еще больше популярности, если бы не боялась вырваться из Квебека.
Однажды мы сидели в доме и к нам кто то позвонил в дверь. Я открыл ее. На пороге стоял... Чигирь.
- Здравствуй, музыкант.
- Заходи, Чигирь.
Он входит с любопытством разглядывая обстановку и мебель.
- Прекрасно устроился.
- А ты все бегал искал меня?
- Служба такая.
Мы проходим в гостиную и тут он видит Ольгу.
- О... мадам, вы так восхитительны.
Восхитительная мадам узнала его и чуть не падает в обморок. Она опускается на диван и с тоской смотрит на меня.
- Так что же мне теперь с вами делать, господа?
Чигирь уверенно садиться в кресло напротив нее.
- Ты за два года не вырос, Чигирь...
- Не понял. И потом, я не Чигирь, а майор Чигирев.
- Хорошо, поздравляю с майором. Но я не про это. Ты бегал за мной по шарику и не понял, что время прошло. Я уже не тот, Ольга не та и твои бандиты давно потеряли надежду получить деньги.
- Врешь. Они мне платят за это, значит не забыли.
- Они тебе мало платят. Помимо майорских, тебе мафия доплачивает сколько? Ну скажи, если тебе не стыдно сказать?
- А чего стыдиться, 1500 долларов в месяц.
- Да это же нищая зарплата. Хороший клерк в моей фирме получает в два раза больше. Хочешь десять тысяч долларов в месяц и приличное место в фирме?
Чигирь мысленно прокручивает сумму и уже неуверенно смотрит на меня.
- У меня семья...
- Так перевези ее сюда, я помогу.
- Пожалуй я подумаю...
- Подумай, подумай. Выпить хочешь?
- Хочу.
Кто бы мог подумать. У нас в корпорации наконец то появился настырный, настоящий начальник отдела безопасности.