Однажды мы с Младой решили уйти на самый дальний конец острова и рано выскользнули из отеля. Примерно через полчаса мы вышли на мыс, который полукруглой песчаной косой уходил в океан, образуя небольшую лагуну, защищенную трех метровым валом песка с двух сторон. Мы, сбросив одежды, с удовольствием наплавались в лагуне, а затем, обнаженные, бродили по мелководью и собирали диковинные раковины.

Мы с ней дремали за кустами в лучах восходящего солнца и не заметили, как в лагуне появились еще пловцы. Я первой услышала приглушенные и радостные голоса, поднялась и тихонечко выглянула из-за кустов. Прямо передо мной, шагах в десяти, на мелководье лагуны лежала на спине обнаженная Тхавонг. В ногах у нее на животе лежала наша маленькая горничная, Лонг и, опустив голову, с мокрыми волосами, между ног Тхавонг, что-то делала там с ней ртом. Сначала я не поняла, что она делала, а потом, не поверила своей догадке. Лонг взяла в рот и игралась пенисом Тхавонг! Я была поражена! От увиденной картины, мне кровь сразу ударила в голову, и застучало в висках от возникшего возбуждения. Я смотрела и видела, как на моих глазах две вчерашние девочки занимаются любовью как мальчики и у них есть все то, что им надо. У Тхавонг маленький, а у малышки Лонг длинный и изогнутый кверху, довольно напряженный лингамчик. Я задыхалась от вожделения увиденной картины. Между тем обе участницы, пусть уж я буду продолжать их так называть, не теряли времени даром. Наша маленькая Тхавонг, припала на четвереньки и, опустив плечи, прогнула спинку и выставила угощение для малышки Лонг. Та, стоя на коленях, завела руку и приложила свой тонкий и выгнутый лингамчик к торчащей вверх попке Тхавонг. Они принялись сношаться. Я уже так возбудилась, что не могла одна дальше смотреть на этих любовниц. Осторожно вернулась к Младе и, приложив палец к губам, поманила ее за собой. Млада хотела что-то спросить, но я на нее зашипела.

— Тссс!! Тише! Ползи за мной и смотри на этих обезьянок.

Я потянула Младу за руку и, подтолкнув вперед себя, заставила разглядывать наших обезьянок. Я лежала в ногах, у Млады. Подстегиваемая сладостными стонами наших девочек я крепко вцепилась в булочки ее мягкой и обнаженной попки. Тело Млады напряглось, она обернулась ко мне с широко раскрытыми и удивленными глазами и, путая слова, прошептала.

— Так они не девойки, они девок, гуи? — Видя, что я не понимаю, она мотает головой и поправляется.

— Так они гаи, нет… Они парни?! Геи?

Она отползает ко мне, ее разгоряченное лицо выдает возбуждение. Она ищет мою руку, хватает ее, тянет за собой. Я упираюсь. Она оборачивается, смотрит на меня возбужденно, а затем ползет, наваливается на меня своим вспотевшим и горячим телом и, тесно прижавшись, громко шепчет прямо в самое ухо.

— Я тоже хочу!!! Хочу как они.

И смеется. Ее чертовские красивые глазки прищурены и весело прыгают у меня перед самыми глазами. Она продолжает налезывать на меня и все время хихикать.

— Анжи! Дорогая, я тоже хочу так!!! — Яростно шепчет она мне прямо в самое ухо.

Ее шепот мне в самое ухо оглушает. Я отталкиваю ее от себя, и она змейкой скользит вниз, вдоль моего тела, а затем вдруг, припадает ртом к моей киске. От неожиданности я замираю, а она, воспользовавшись моим замешательством, разводит руками и крепко подхватывает мои ноги, глубоко зарывается лицом между моих ног. Секунду я чувствую ее горячие губы и язык, который врываются между моих маленьких губок и неумолимо лезет дальше, внутрь моего лона.

Обнаженной спиной и ногами я чувствую, как в меня больно упираются кончики веток куста. Я, наконец-то прихожу в себя, и руками, с силой стараюсь, оторвать голову Млады, от себя. Я борюсь сразу с двумя, с впивающимися в мое тело ветками и Младой. Секунду мне кажется, что я побеждаю. Но затем меня предает мое тело. С каждым мгновением я ощущаю, как вместе с рывками моего тела, под натиском бешеных ласк, мои руки слабеют. Я чувствую ее горячие губы и скользкий и горячий язык, ощущаю щемящие касания, лизания, остро тянущие толчки ее языка. Мое тело, все эти долгие месяцы ждущее ласк, вместо борьбы, с каждой секундой слабеет и наливается ответной страстью. Я все еще пытаюсь сохранить преданность своей любимой Женьке и сопротивляться, поэтому громко шепчу ей.

— Млада! Прекрати! Что ты делаешь!!!

— Ты слышишь… милая!!! — Внезапно срываются у меня с губ, эти, такие желанные слова.

— Милая, милая, моя девочка! — уже страстно шепчу я. — Что ты со мной делаешь? Ты губишь меня! Ми. ла. я! А..а..а!!! — Стону.

Я слышу, но уже не понимаю, что я дальше шепчу ей. Мне уже кажется, что это не Млада, а Женечка, сладко ласкает и терзает мое лоно. Я вся обращаюсь к ней, навстречу своей вывернутой и чувствительной плотью. Ощущаю каждое прикосновение и движение ее влажного и горячего языка, внутри немеющего в истоме и восторге тела. Я понимаю, что не могу этого видеть, но у меня перед глазами все время ее распростертые губы и язык, проникающий в меня сильно и глубоко. Я начинаю ощущать, как под непрерывным натиском необузданной, в своей страсти Млады, я начинаю чувствовать и ждать ударов этой чудесной волны вожделения, которая с каждой секундой все, нарастая, поднимается изнутри меня. Вот уже первые волны ее сотрясают мое тело, заставляя сжиматься внутри все мои внутренности и мышцы. Я уже почти нечего не чувствую вокруг, кроме этих волшебных накатов, посылаемых мне Младой. Сквозь эти накаты вдруг прорывается мысль. А как же любимая, как же Женечка? Но я, тут, же теряю эту мысль, под ударами языка Млады, безжалостных ощущений от его глубокого проникновения в самое лоно.

— Еще, еще! — Шепчу я, вместо слов раскаяния и отчаяния.

— Еще, еще, милая! — Почти в полуобморочном сознании шепчу я.

И вдруг, когда я ее еще не жду, на меня налетает и захлестывает, сокрушающая весь окружающий мир волна оргазма.

— Нет!!! А…а!!!

Видимо громко кричу я, потому, как в последнее мгновение перед сладким провалом чувствую на губах, горячую ладонь Млады, которая прикрывает мой перекошенный страстью рот.

Несколько секунд я ничего, кроме этих волшебных, изливающихся толчков изнутри лона, не чувствую.

А затем на меня валится действительность. Буквально наваливается, вместе с тяжестью потного тела Млады. Я продолжаю еще ощущать эти наркотические приливы к лону и даже все еще не могу открыть глаза, а руки уже подхватывают и тянут, к лицу, скользкое тело Млады. Я ощущаю ее дыхание и тут же касаюсь ее рта, своими жадными губами. Поцелуй сбивает дыхание и я, отстраняясь от ее лица, жадно хватаю горячий воздух. Открываю глаза. Прямо в самое сердце заглядывают ее темно коричневые зрачки. Ощущаю на себе ее горячее, мокрое и не легкое тело. Облизываю губы. Чувствую привкус собственных соков, захваченных с ее губ. И тут, я уже не могу сдерживаться и со стоном, преодолевая нестерпимую боль в спине, приподнимаю наши тела и переваливаюсь на бок, а затем сажусь.

— Ты меня раздавила. — Говорю я, и не глядя на Младу, яростно пытаюсь растереть тыльной стороной ладони онемевшую спину.

Поднимаю лицо и встречаюсь с насмешливыми и милыми глазами Млады. Она улыбается, а затем, молча наклонившись за мою спину, начинает растирать ее ладонью. Слышу, как она, за моей спиной тихо смеется.

— Да, да! — Говорю я нарочно сердито.

— Ты, меня буквально, раздавила. Раздавила физически, это раз и морально, это два.

— Поэтому, я тебя в следующий раз, не пощажу! Это три!

Я вижу рядом с собой ее обнаженные ноги и живот, темный холмик волос ее лона, на которых различаю следы наших соков. Меня нестерпимо тянет коснуться их и я, не сдержавшись, накрываю своей ладонью ее торчащий холмик. Лоно горячее, мягкое и я чувствую, как пульсирует под пальцами ниточки вен и в ладонь упирается, словно отлитая из мягкой резины, упругая трубочка на ее бугорке. За моей спиной, ее ладонь замирает и смех тоже. А затем, она, обхватив мою шею, рукой, согнутой в локте, снова легко валит меня на спину. Я опять чувствую в спине боль от колких веточек и травы и тут же ощущаю ее горячее дыхание на лице, а затем поцелуи. Она целует мои глаза, щеки, нос, а затем, страстно припадает к моим губам. В ответ я захватываю ее губы и, раскрывая рот, тяну их в себя в глубоком поцелуе. Сквозь поцелуи слышу гулкие удары своего и ее сердец, чувствую горячую и мягкую ткань ее груди. Завороженная ее необузданной нежностью я сама страстно притягиваю и сжимаю ее в объятиях, и еще сильнее тяну к себе ее губы. Мы так страстно целуемся, что я снова начинаю чувствовать тепло, которое опять разливается по лону. Мне опять нестерпимо больно спине от этих надоедливых веточек. Теперь уже я, переваливая ее тело и удерживая его под собой, прижимаюсь к ее колыхающейся от волнения груди. Мои руки лихорадочно мечутся и наконец — то находят ее груди, которые я тут же поочередно сжимаю, тяну, продолжая целовать ее в губы. Наши тела, мокрые от пота, от горячих приливов крови, продолжают тесно соприкасаться в приятной истоме. Млада, что-то страстно мычит и пытается говорить, но я заглушаю ее своими тягучими поцелуями. Губы ее очень приятны в поцелуи. И я, пользуясь своей очередью в ласках, все никак не могу насладиться их вкусом, мягкой, но упругой формой. Я целую ее и целую. Целую до головокружения, до перехвата воздуха в легких. Я чувствую, как она чувственно открывает навстречу мне свой рот, как уступает дорогу моему языку, обжигая меня ощущениями открытой и горячей, живой плоти десен, языка. Я так увлекаюсь, что подряд несколько раз больно стукаюсь своими зубами о ее зубы и тут же зализываю их кончиком своего напруженного языка.

Я не встречаю с ее стороны никакого сопротивления, наоборот, она ловит малейшие мои движения и доверчиво открывается мне навстречу всем своим телом. И я, в порыве страсти, опускаю ладонь под себя между ног, подбираясь своими пальцами к валикам ее мокренькой киски. Пальцами зарываюсь между них в ее лоно. Оно горячее, влажной, все пульсирующее. Млада, так течет, что я, без особых усилий, сразу же и легко проникаю ей в лоно пальцами. Кровь приливает к лицу и закладывает уши. И все же я слышу, как она стонет от моего проникновения. Начинаю двигать и пошевеливать пальцами у нее в лоно. Она стонет, елозит и наконец, выгибаясь всем телом, невольно сталкивает меня, потную, со своего тела в сторону. Она ловит руками и давит на мою голову, направляя ее к своему лону. Ну, конечно же, как же я не догадалась?! И пока я съезжаю, по ее потному телу вниз, к ее ногам, она сильно разводит их в разные стороны. Меня охватывает такое возбуждение, что когда я, наклоняюсь к ее полураскрытому лону, то я чуть не кончаю опять и с трудом, отвлекаюсь и сдерживаю себя, чтобы не кончить первой. Секунды я выжидаю, прихожу в себя, а затем погружаю лицо прямо в ее раскрытое лоно. Оно влажное, горячее, скользкое. Я буквально немею, от навалившихся ощущений и острого запаха женского лона. Мои губы и язык тут же ощущают эти вкусы и соки. Я лижу ее лоно неистово, в диком исступлении и вместе с ее сдавленным криком сама еще раз кончаю.

Когда я приподнимаю голову, то вижу, как на меня ласково, смотрят, восторженные глаза Млады. Она, впервые, за все это время, говорит мне по-сербски.

— Любим жена! Како е велико и благе низам груди!

Перевода не требуется, я все понимаю. Кроме слово жена. Это, что же, я уже и жена? Переспрашиваю ее и с радостью узнаю, что так по-сербски зовут любимую женщину.

Потом мы купались в нашей лагуне, плавали вместе и ныряли. При этом все время касались друг друга и целовались. Это очень эротично, плавать и касаться обнаженного тела любимого человека. И мне все время хочется ее трогать внизу живота, что я и делаю с огромным удовольствием.

Наконец, мы вышли из воды и, вытирая, друг дружку нашими полотенцами мы все время опять обнимаемся и целуемся. Мне очень приятно прижиматься к ее горячему телу так, что бы чувствовать, как сначала легонько соприкасаются, а затем, словно сплющиваются наши груди, сильно прижатые вместе. Не договариваясь, мы так и отправляемся к отелю нагишом, взявшись за руки. Нам легко и радостно. Я впервые так хорошо и легко себя чувствую, мне хочется петь и дурачиться. Мы идем рядом, взявшись за руки. Я счастлива рядом с этой немногословной и красивой женщиной. Я люблю ее.

Краешком глаз я все время косилась на ее грудь, которая раскачивалась из стороны в сторону при каждом ее шаге. От этого и моя грудь приятно поджимается, и я ощущаю, как возбуждая меня, они перекатываются при каждом моем новом шаге. Я даже умышленно резко поворачиваюсь к ней, что бы почувствовать и показать ей свою тяжелую и раскачивающуюся грудь. С удовлетворением вижу, как она щурится и пристально смотрит на их чудесные колебания. От одного ее взгляда у меня тут же топорщатся соски. Она замечает это и заразительно смеется, показывая мне на свои возбужденные и поджатые кверху груди, точно с такими же торчащими сосками. Мы останавливаемся и целуем их, то я ее, то она мои груди, каждую по очереди. А потом, возбудившись, целуемся стоя, просовывая каждая свою ногу между ног любимой.

Когда мы зашли в рощу, то не спеша, помогая, друг дружке, надели купальники. Когда она помогала мне с застежкой на лифчике, то сначала так обняла меня сзади и стиснула, обхватив мои груди, что я, от ее неожиданной ласки, чуть не кончила.

Мы шли рядом, и я заговорила об увиденных нами чудесных превращениях наших горничных. А потом спросила.

— Как тебе это? — Она не ответила, шла в задумчивости, а потом сказала.

— Я бы хотела так, как они. Я бы мечтала, что бы ты так в меня вошла.

— Как так? — Я даже остановилась и переспросила. — Как они, сзади?

Млада стояла рядом и, опустив низко голову, молчала. Я ничего не понимала. Почему она не уточняет и не поправляет меня, почему стоит и не отвечает?

— Девочка моя, любимая! Я тебя не понимаю.

Спрашиваю, а сама все никак не могу разобраться, что же ей надо? Ей, как и мне хочется секса, это так, рассуждаю я, а причем здесь, ей хочется так же. Как же, черт побери? Неужели туда? У меня от волнения даже тело вспотело. Я смотрела на нее, как она, молча, и покорно стоит, рядом, и мне почему-то показалось, что она вся сразу сделалась какой-то грустной и опущенной. Я ничего не понимала. Господи, так в чем же дело, в конце концов! Чего я не понимаю? Несколько раз переспрашиваю, но все без результатное.