Уже три часа, как мы с Анжелой плывем по волнам эроса.

Нетерпение первых мгновений и минут близости сменились чередой восхитительных ощущений, в которых мы медленно тонем, постепенно все глубже и глубже погружаясь в океан эроса.

Белоснежная постель сбилась складками, увлажненная нашими соками.

Мы уже по нескольку раз каждая испытали разрядку, то совпадая в унисон, то обгоняя и соблазняя, друг дружку. Нетерпение плоти сменилось тягучим ожиданием разрядки, которую мы всячески оттягивали.

Тело заведено реагировало на все касания и ожидало скорой разрядки. В голове ни одной последовательной мысли, только отметины ощущений.

Я уже дважды наносила визиты рукой в ее лоно, а теперь мне опять не терпелось проникнуть в него снова и ловить эти сказочные ощущения мягкой и горячей плоти, и чувствовать себя безграничной хозяйкой ее тела.

Анжелка устало распластала свое крупное тело на постели, соблазняя меня своей восхитительной попкой и широко раздвинутыми ногами.

Я пристроилась рядом и с удовольствием скользила подушечками пальцев по линиям ее остывающего тела.

Какая она восхитительная любовница, думала я. Она полностью отдалась мне, предоставив в мою собственность свое крупное и объемное тело. Мои руки, губы и язык уже по несколько раз соприкоснулись буквально с каждым сантиметром ее тела. Так безгранично доверчиво мне еще никто не доверял свое тело, как это делала она. Я беззастенчиво пользовалась ее телом в удовлетворении своей ненасытной похоти и самых необузданных фантазий.

Все, что я творила с ее телом не встречало с ее стороны даже малейших ограничений и препятствий. Наоборот, своими большими пальцами она предупредительно растягивала складки своей плоти, допуская меня к самым интимным местам. Она ловила все мои малейшие пожелания и, казалось, сами мои эротические мысли.

Если я что-то гладила на ее теле, то тут же старалась погрузить свои пальцы в самые запрещенные места. Вот и сейчас, я заскользила пальцами в складочке между дольками ее великолепной попки, стараясь коснуться темного кружочка, в мелких складочках, расходящихся от середины.

Я еще только мечтала о погружении туда своих пальчиков, а она уже потянула в стороны эти холмики своими пальцами, доверчиво обнажая мне свое естество.

Касанием кончиками своих пальчиков там я отметила ее смелость и доверчивость. А затем, в награду за ее нежное мурлыкание, я стала облизывать кончиком язычка раздвинутых булочек, стараясь зарыться глубже между стеночками ее растянутой кожи. Одновременно я старалась дотронуться кончиками пальцев ее кружочка, сжимающегося от моих прикосновений.

Она удивительна. Если бы не ее рост, то она запросто, смогла бы одерживать победу на конкурсах красоты.

Ее большое и объемное тело совершенно по форме. Она так хорошо сложена, что, пожалуй, трудно найти такое стройное тело среди простых девушек. Какую бы часть ее тела я не исследовала, оно вызывало во мне волну восхищения и восторгов. И я, захлебываясь от восторга, говорила ей об этом, вызывая ее обезоруживающее смущение и стеснение.

Она не многословна. Скорее даже, молчалива. Ее суждения взвешены и точны. И если она говорит о ком то, то все слова точно описывают и относятся к этому человеку.

В ней природа выразила само совершенство женщины.

Эта потрясающая по форме и объему грудь. На ней девственные и еще не кормящие сосочки, небольшие и аккуратные. Кожа груди тонкая и нежная, сквозь нее проступают синие жилки вен и тонкие веточки сосудов. Кружочки сосков, нежно- коричневого цвета. Они чуть покрыты крапинками небольших пупырышек. По объему и весу она раз в десять больше моей груди. Мне даже кажется, что она с большим трудом как то умещается под этой нежной и натянутой кожей, и что стоит только как следует ее сжать, то она брызнет в разные стороны.

Над ее лоном природа особенно вдохновенно трудилась.

Так оно совершенно во всем. Оно ни в коим сравнение не похоже на то, что у меня.

Моя плюшка выглядит как розовый фантик от конфетки по сравнению с ее природным совершенством. Мне приходилось мельком видеть обнаженными красивых девочек и отмечать несовершенство их лона. У большинства из них я видела либо совсем простые девичьи лодочки, либо лона, запутанные складочками губ. Ни одно лоно не подходило по форме и совершенству к тому, которое мне доверила Анжелка.

Я просто упиваюсь видом ее лона.

Я изучаю, стараюсь запомнить ее формы, вид, запах и вкус. Совершенно все. Даже соки ее лоно, которые головокружительно пахнут естеством женщины, приятны на вкус. Все развито в меру, всего много и к месту. Поражает само совершенство. Несправедливо отвергнутое совершенство. Мне так обидно, что хочется ее показывать, хочется говорить об этом с незнакомыми людьми. Мне даже кажется, что я бы не ревновала ее, если бы кто-то разделил вместе со мной эти оценки ее совершенства.

А пока я, гордая и счастливая, медленно ползу вдоль ее тела, как змея, прикасаясь и пробуя это совершенство кончиком языка и губами, упиваясь ощущениями рук и запахами женского естества.

Особенно меня возбуждает ее открытость и доверчивость ко мне.

У меня от этого, как говорят, просто сносит крышу. И еще. От сознания того, что это все отдано мне, и я могу и хочу делать с этим ее телом все, что мне вздумается. И я стараюсь. Дошло до того, что, несмотря на усталость нескольких часов проведенных вместе, я все никак не могу успокоить свое тело и главное, свою фантазию, фонтанирующую необузданным сексом.

Мне хочется непристойности и безобразия. Хочется стать оторвой и стервой, и терзать ее тело.

Я подтягиваюсь к ее ногам, перехватываю и отрываю ее руки и сдвигаю их по ногам, под основание попки. Слегка надавливаю сверху, и они послушно придавливают и растягивают тело. Перед моим взором предстоит прекрасная картина растянутой попки и влажного лона, уходящего под нее. Осторожно прикасаюсь и подтягиваю в стороны складочки губ, открывая путь своим нетерпеливым и дрожащим от возбуждения пальцам.

Приблизив лицо, ощущаю запах ее лона и тепло. Вижу на стенках лона и губках ниточки и сбившихся комочками следы ее соков, похожих на кефирчик, расплесканный по стенкам лоно.

Смачиваю слюной пальцы и медленно касаюсь ими посередине приоткрытой ямки, которая заманчиво тонет в бесчисленных складочках, закруглениях и мелких волнах внутри ее лона. Медленно придавливаю двумя пальцами и осторожно ввожу их в горячую ямку лона, ощущая сопротивление и внутреннее тепло, влажность тканей.

В момент касания пальцами отмечаю реакцию подруги, которая напрягает раздвинутые мной ткани, а затем они медленно расслабляется по мере проникновения внутрь моих пальцев.

Большой палец другой руки, утопая в расщелине булочек, ложится в центре выпуклого кружочка, напряженного от ожидания моих дальнейших действий. Пальцем я ощущаю напряжение на краях этого крепко сжатого отверстия. Коварно жду. Подруга медленно и рывками отпускает края и я, пользуясь ее простодушной доверчивостью, с усилием заталкиваю ей свой большой палец. Секунду лежим замерев. Ощущаю ее прерывистое дыхание и шевеление тела, которое протестует против такого проникновения. Мой палец крепко сжат со всех сторон в отверстии.

Оба моих пальца одной руки начинают двигаться в ее лоне, прикасаясь к горячим и влажным стенкам. Минуту играюсь и ощущаю, как рывками спадает напряжение плоти вокруг другого, моего большого пальца, второй руки. Наклоняюсь и испускаю слюну, которая медленно тянется по ложбинке ее попки, к этому пальцу. Надо хорошенечко смочить его, для этой части тела особенно важно соблюсти свободное перемещение. Наконец ощущаю почти полное расслабление ее тканей.

Начинаю играться пальцами обеих рук, попеременно просовывая и вытаскивая их, то из лона, то из узенького отверстия. Игра захватывает меня, и я все глубже и глубже поочередно погружаю пальцы своей руки, то спереди, то сзади.

Анжелка, полежав неподвижно несколько минут, начинает подыгрывать мне, приподнимая навстречу пальцам свои бедра и попку.

Скоро я ощущаю, как беспрепятственно начинают скользить мои пальцы впереди, внутри ее лона. Ощущаю поступающую из лоно горячую и скользкую влагу.

Вытащив оба мокрых и скользких от ее влаги пальца, я направляю и прижимаю их к своему большому пальцу и давлю щепотью трех пальцев на узенькое отверстие.

Анжелка сильно сжимает колечко отверстия, и я замираю, касаясь пальцами его края. Секунду мы боремся на краю ее девственного отверстия. В помощь себе я начинаю нежно касаться губами и целовать волшебные горочки попки. По тому, как слабеют горочки попки, я понимаю, что ее протестные действия заканчиваются.

Она расслабляется, и я с силой втискиваю щепоть своих пальцев в запрещенное богом место. Смазки мало и я чувствую, как опять напрягается попка, теперь уже от боли и неудобства. Немедленно вывожу свои пальцы и страстно целую волнительные булочки попки.

Анжелка приподнимается на руках, оборачивает голову и тревожно спрашивает.

— Ты, что? Ты, правда, хочешь туда?

— А, ты? Ты хочешь, что бы я взяла тебе там на ручки?

— Женечка, мне так было больно. Ты хочешь оттуда взять меня на ручки?

— Я не хочу, но мне очень хотелось попробовать. Ты меня пустишь?

Смотрим в глаза друг дружке. Наконец она отворачивается и, опуская, голову просит.

— Только сделай мне как-то не очень больно. Хорошо?

Я торжествую.

Моя подруга сломлена и, не сопротивляясь, сдается без боя, предоставляя саму себя в мое полное распоряжение. Мне именно этого и хотелось. Можно было бы на этом, и заканчивать, но я знаю себя.

Мне половинок не надо. Только целиком и сейчас.

Опять сработали навыки охотницы и паучихи.

Не переставая, с ней разговаривать я нахожу, баночку геля для волос, который как никогда, кстати, оказывается под рукой.

Обильно мажу, им пальцы и нежно целуя, ей попку наношу гель в нужное место.

Анжелка лежит, зарывшись лицом в подушку, и ждет. Я это вижу по тому, как она учащенно дышит, вздымая тело. Прошу ее расслабиться и для верности провожу пальцами между ее расслабляющихся булочек. Теперь, думаю, можно начинать.

От приготовлений и ожидания я сильно распаляюсь и ели сдерживаю себя. Осторожно пересаживаюсь рядом и, помогая одной рукой, прижимаю сразу два пальчика к волшебной дырочке. Чувствую, как впервые секунды, сжимаются края, а затем расслабляются и мои пальцы, сдавленные со всех сторон, медленно входят к ней сзади. Делаю несколько движений и вытаскиваю пальцы. Опять завожу их и так продолжаю до тех пор, пока не ощущаю, как там расслабляется вся ее мускулатура. Опять очень обильно смазываю все и пальцы, и дырочку попки. Преднамеренно замираю и ничего не делаю. Жду.

Анжелка лежала, не шевелясь, а потом поворачивает ко мне голову, ищет подсказку. В чем дело?

Все дело во мне.

Я все еще не могу справиться со своей похотью и сдерживаю себя, что бы ни атаковать ее тело сразу всей кистью руки.

Видимо на нее передается мое состояние и она, медленно отворачиваясь, шепчет.

— Я приму тебя сзади, я постараюсь, любимая.

У меня перехватывает дыхание и на глазах появляются слезы.

Господи, что я делаю?

Зачем я ее так мучаю?

Зачем мне это и ей?

Что ты еще от нее ждешь и хочешь?

Она вся твоя? Вся, какая есть, вся без остатка!

Я наваливаюсь на ее тело сверху, и, не сдерживая себя, рыдаю.

Анжелка быстро приподнимается, тревожно ищет мои заплаканные глаза и, не понимая, в чем дело, начинает причитать и извиняться. От этого я еще сильнее заливаюсь слезами.

Она ищет причину в себе и начинает извиняться, говорит, что не справилась с собой и винит себя, что сразу не могла расслабиться и отдаться.

Я, с каждой ее новой фразой все сильнее и громче плачу и лезу к ней, обнимаю, не замечая, свои скользкие руки и прижимаюсь, к ее большим и мягким грудям.

Наконец, окутанная со всех сторон ее большим и теплым телом, заглаженная ее нежными руками я успокаиваюсь и затихаю.

Она заботливо укрывает меня, прижимая к своему теплому и мягкому телу. Я проваливаюсь в пустоту, мгновенно засыпаю у нее на руках. Лишь ощущаю, как ее руки меня нежно поглаживают по волосам и плечам.

Все. Я окончательно отключаюсь!

Сквозь без временьи ночи смутно ощущаю ее горячее и мягкое тело, следом опять проваливаюсь. И так по нескольку раз. При этом шепчу ей сквозь пелену сна ласковые и нежные слова. Ищу и обнимаю руками.