Когда я поздним вечером вернулся к себе домой, в неубранную квартиру на шестнадцатом этаже крупно-панельного дома, эти двое быстро и сноровисто разбирали мой телевизор…

Росточком были они мне по грудь, совершенно зеленые, а головы — или как это там у них называлось? — вытягивались и заканчивались воронкой. Один из них был чуточку повыше и оброс светящимся мехом (или мхом?!). А второй — поменьше и покруглее — стоял с блаженным видом, погрузив два своих тонких отростка в розетку на двести двадцать. Всеми остальными он продолжал копаться в потрохах раскуроченного телевизора. В воронке у него что-то урчало и причмокивало.

Мои первоначальные действия были… как бы это выразиться… несколько импульсивными, что ли. Не очень-то соображая, что я делаю, я не слишком деликатно звезданул кувалдой того, кто повыше. От его бугристого зеленого черепа двухкилограммовый универсальный отечественный инструмент отскочил весело и упруго, чуть не вырвавшись у меня из рук от неожиданной отдачи и едва не сбив чешскую люстру. А второй — что был включенным в сеть — вдруг затрясся, задрожал и почти мгновенно раскалился докрасна. Из глаз… или как это там у них называлось?! — из смотрелок у него побежали слезы, впрочем, больше похожие на текущее под паяльником олово… И тогда я с полной неопровержимостью понял, что передо мной — Пришельцы из дальних областей Галактики.

Я выронил кувалду и, икая от пережитого волнения, ощупал пупырчатую зеленую кожу… нет, поверхностное покрытие необыкновенного черепа. Пришелец, надо признаться, отнесся к непонятной ему процедуре спокойно и без всякого удивления, как и положено интеллигентному существу, восприняв, видимо, этот процесс как некий туземный ритуал, и только немного вздрагивал и поеживался, словно бы от щекотки… Кстати, на его черепе — или как это там у них называлось?! — не осталось даже сколько-нибудь заметной вмятинки.

— Мы — ненапряжки… — объяснил один из них, тот, что пониже, покачивая воронкой. — Нас с другими мирами связывает ненапряженное пространство…

— Ненапряженное, говоришь? — бдительно уловил я знакомый и расхожий международнополитический термин, так часто звучавший из бывшего телевизора. — Так это ж хорошо! Даже можно сказать — прекрасно! Мирные инициативы… Взаимовыгодная торговля… Тут я, честно признаться, запнулся, — как будто где-нибудь еще бывает торговля взаимоневыгодная!

— То-то и оно… — примерно так телепатически буркнул тот, что повыше. — Обидно… А сильно напрячь пространство для взаимного обмена — энергетических мощностей не хватает! В общем — отсталый мы народ… — пожаловался он. — Вообще-то мы… из Галактики… — и он быстро пропульсировал мне целый ряд непонятных знаков и символов, от которых у меня перед глазами поплыли какие-то белесые червячки и загогулины.

— Очень приятно… — не совсем искренне, но вежливо, как учили в семье, промямлил я. — А я — Бульвар Коммунального Хозяйства, квартал восемь, экспериментальный, дом шестнадцать, корпус три «а», подъезд четырнадцать, квартира аж семьсот тридцать девять!

— Вот и познакомились… — совместно протелепатировалось во мне, и в обеих воронках радостно хрюкнуло. — А что означает внегалактический параметр «аж»?

Я разъяснил, как сумел… Пригорюнившись, они покосились на телевизор изготовления Криворыльского завода. Кстати, другим видом продукции этого удивительного предприятия по линии ширпотреба были дачные умывальники из белого чугуна…

— Ну, пока эти… наши информители выпускались просто объемными с натуральными запаховыми наполнителями — еще ничего, перебивались… А как перешли к суперпространственным моделям в разных измерениях… тут прямо со щупалец… с копыт… ну, как это? с ножных отростков… — его информационную смысловую систему, видимо, заклинило в поисках нужного выражения. — В общем — прямо с передвигалок сбиваемся, — ловко вывернулся Пришелец. — А план по ремонту — гони, давай, ребята! Вот и приходится побираться… Искать запчасти… это самое… в других более сырых… виноват, сырьевых! мирах… Честное слово, перед разумными собратьями из других измерений стыдно!

И оба вздохнули… Или — как это там еще у них называется?!

— Может, чайку соорудим? — неосмотрительно спросил я по старой многовековой привычке, укоренившейся в организме уже на уровне наследственного генного аппарата, и расцвел гостеприимной улыбкой. Но улыбка моя тут же скукожилась и увяла от соприкосновения с грубой житейской реальностью. — Впрочем, пардон и еще раз извините. С чаем-то у нас как раз напряженка…

— Завидуем… — дружный выхлоп послышался из удивительных воронок. — Однако, закинуть что-нибудь белково-углеводородное в питатель и впрямь не мешало бы… В холодильнике у меня, слава богу, стояла свежеоткрытая банка томатного сока трехлитровой емкости. Выкатилась откуда-то и подзабытая жестянка со ставридой в масле. Зеленые человечки весьма заинтересованно следили за тем, как я с помощью консервного ножа хорошо отработанными холостяцкими движениями вспарывал маленькую гробницу со спасительной рыбкой, и невольно в такт подрагивали всеми своими хваталками-держалками. Вдобавок — в полиэтиленовом пакете у меня нашелся кусок не очень зачерствелого хлеба… Я выставил всю наличную снедь на кухонный столик и придирчивым глазом оглядел весьма выразительный, хотя, конечно, далекий от классических фламандских образцов, натюрморт. Получилось довольно-таки прилично! Мы, так сказать, сообразили на троих — в самом широком, межгалактическом смысле этого идиотическо… виноват! — идиоматического выражения… И уже минут через десять между нами установилось полное телепатическое взаимопонимание. Мы мирно болтали о том, о сем и пили… этот самый… как его… я долго не мог втолковать тому, что со светящимся мехом (или все-таки — мхом?!), что такое — томатный сок. Да, земной плод… Нет, не бегает… Растет на невысоких деревьях… Кажется, у него снова что-то заклинило. Тот, что пониже и покруглей, расслабленно откинулся на спинку стула, свесил по всем сторонам туловища свои хваталки и мечтательно загудел в воронку.

— Да… Вот это — кайф… — слышалось мне. — Нам очень, очень, в самой превосходительной степени нравится этот… томительный сок земного плода, который не бегает. У нас на планете такого, понятное дело, не водится. Но зато — попадаются этакие прыгалы-леталы… по-вашему, животные… Они тоже… такого темно-красного, такого благородного цвета, как этот… сочный сок. Очень, очень, в самой превосходной степени, красиво! Их совсем не было бы заметно, если бы они стали прятаться в дремучих зарослях вашего томата… «Да… — подумал я. — Ничего не скажешь. Уютная планетка! Без всяких тебе природных катаклизмов и экологических проблем. Вот куда надо ездить в отпуск!»

Но как хорошо мы ни сидели — всему приходит конец. Настала пора прощаться. Гости выпили по последней капле — на дорожку, вышли на балкон, задумчиво постояли несколько секунд, видимо, сосредотачиваясь, а потом — завибрировали и исчезли.

Но не с пустыми руками! Лампу эту, им сильно необходимую, простенькую такую, по прейскуранту: МЩХ-713 ГОСТ 298 724 856 дробь 77 — я им, конечно, подарил. Тем более — ничего этого самого… взаимовыгодного… они пока предложить не могли. Да им-то, все-таки, к себе добираться далече, они ведь — ненапряжки, из слаборазвитой Галактики, а я — на черном рынке достану… Хоть из-под… как это? — поверхностного покрытия? Ага! Продуктивного почвенного слоя, — в смысле: достану из-под земли!

Да и в конце-то концов, черт с ним, с телевизором! Все равно — смотреть не на что! Хорошо еще, что холодильник они не тронули…