Содержание:
Продолжение беседы о Средней Азии.
Иванов В.П.
Прошлый раз мы остановились на том, как вас пригласили в Фергану.
Куксенко Ю.Ф.
Надо еще немного сказать о Фергане. В Фергане, в отделенной общине СЦ было около трехсот членов. Собирались в Беш-Бале. Рассказывают, что когда-то здесь свирепствовали басмачи и вырезали весь аул. Остались в живых только пять мальчиков. Поэтому и назвали этот поселок Беш-Бала, пять мальчиков. Теперь, фактически, это часть города Ферганы.
Отделенная община на Беш-Бале, как и зарегистрированная на ул. Крупской, состояла, в основном, из приехавших верующих из разных городов России. Я уже об этом говорил. Много верующих жило на самой Беш-Бале, недалеко от молитвенного дома. Глиняные узбекские дома с высокими дувалами и просторными дворами для расположения ульев, близость хлопковых полей и базара очень привлекали братьев. В общине почти все члены были пчеловодами. Их детей, как и самих отцов, боялись многие зарегистрированные верующие и называли "беш- балинскими басмачами". Они иногда говорили: «Мы боимся пускать своих детей к вашей молодежи, развратят их.»
И вот на эту прославленную Беш-Балу стал приезжать П.Д.Петерс и настраивать против меня и против служителей Совета Средней Азии недалеких в духовных делах братьев.
Я выше говорил, что у нас в Средней Азии не было в церквах серьезных болезней, но это не значит, что мы отдыхали, как на курорте. Мы вели жестокую борьбу с пороками и нечистотой в среде верующих и служителей в церквах и, не в последнюю очередь, на Беш- Бале. А это порождало немало противников.
Мы уже вспоминали, как с 1967 года мне не раз приходилось мирить там ссорящихся "братьев-драчунов во Христе", по словам Соломона, "хватать пса за уши" и уходить от них искусанным, так как "Поучающий кощунника наживет себе бесславие и обличающий нечестивого - пятно себе. Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого - и он возлюбит тебя" (Прит. 26:17; 9:7-8;).
Невозможно раскрыть все дела, какие приходилось разбирать и за что вместе со служителями и активом церкви наказывались многие потерявшие страх и совесть братья. Ваш магнитофон и ваши уши не выдержат всего этого. Я много бывал в тюрьмах и лагерях, чего только не видел и не слышал, но только на Беш-Бале я впервые узнал о некоторых гнусных грехах и о том, как низко может морально падать человек. Только скажу, что вот в этой "прославленной" Беш-Бале наш П.Д.Петерс нашел для себя самую подходящую почву.
Когда я прибыл в Фергану на Братское, то друзья рассказали мне, что Беш-Бала в течение недели гудела, как улей. Человек тридцать братьев каждый вечер черной тучей носились со двора во двор и, сколько есть силы, кричали: «Мы что, больше не принадлежим к Совету Церквей? Нас продали братья в оппозицию? Где тот отступник Юрий Федорович?» И так далее.
Я пришел в молитвенный дом - там ожидала меня вся эта братия с предводителем во главе. Они потребовали от меня рассказать о взаимоотношениях служителей Среднеазиатского Совета с Советом Церквей "и что там еще за Обращение вы написали!" Я рассказал об Обращении, прокомментировал его, и они немного поостыли.
Потом я стал требовать подтверждения тех обвинений, которые они сыпали по моему адресу во дворах за высокими дувалами. Я стал перечислять их. Все молчат. «Почему молчите? Братья, дайте отчет своим словам! Бог все равно скоро за все это спросит! Кто кричал больше всех: вот так и вот так? Встаньте и скажите теперь. За такую клевету в мире судят и сроки дают, а у верующих - никакой ответственности! Царь далеко, а Бог высоко, как говорится, и ничего не боимся. Распустили языки свои. Как вам не стыдно? Кто научил вас не бояться Бога?»
Много раз поднимался шум. Братья уличали друг друга: ты говорил, ты говорил. Ты больше всех говорил, чего молчишь? Подняли на ноги уже не молодого брата, моего родственника: а ты что молчишь? Ты больше всех кричал: Ю.Ф. предатель! Вставай и говори, кого он предал. Родственник признается и, поглядывая на П.Д.Петерса за кафедрой, говорит: мне сам Совет Церквей поручил следить за Юрием Федоровичем.
В конце всей этой перепалки пришли к решению, что надо просить Совет Церквей о встрече Юрия Федоровича с Г.К.Крючковым. Мы и раньше просили об этом, но Г.К.Крючков отвечал, что нет в этом надобности. Теперь же и Совет Церквей и сам Геннадий Константинович дали согласие. Я просил, чтобы мне идти на встречу не одному, а с братом П.Г.Петкером, который как раз присутствовал на одном из совещаний Совета Церквей.
В конце совещания Д.В.Миняков взял нас и прикрепил меня к связной Г.К.Крючкова, сестре Свете, а Петра Генриховича - к другой сестре, а сам поехал с ними. Около двух часов мы колесили по Москве (обе группы врозь), прыгая с одного транспорта на другой: с электрички на метро, с метро на троллейбус, с троллейбуса на трамвай, с трамвая на автобус и так далее.
Наконец мы прибыли на Белорусский вокзал и перед самым отходом поезда заскочили в купейный вагон, нашли свое купе и сели, еле переводя дыхание. Напротив уже сидел какой то пожилой еврей с чемоданами. Немного отдохнули, потом Света вышла в коридор. К ней пришел Д.В.Миняков из другого вагона, и они долго шептались. Такой приход с шептаниями и хихиканиями повторялся много раз. Затем вышел и я к ним и попросил Д.В.Минякова не разлучать меня с Петром Генриховичем. И еще, чтоб он меньше мозолил здесь глаза. С сестрой он может полюбезничать в другое время.
Уже в полночь Д.В.Миняков снова приходит и вызывает Свету в коридор. О чем-то возбужденно разговаривают как, на базаре, а потом вызывает меня и говорит: «Нас засекли. В вашем купе едет еврей. Это агент КГБ. Мы дальше не можем ехать. Надо выходить и возвращаться в Москву. Сейчас будет Минск и бегом отсюда.» Я говорю: «Дмитрий Васильевич, да ты что? Когда мы зашли, этот старик уже сидел со своими чемоданами. Он спит. Это выдумка. Разве, может быть, вы своей беготней и шушуканьем подцепили там у себя кого? Так, в крайнем случае, можно сойти в Минске и еще день попрыгать по трамваям и автобусам и замести следы. «Нет нет, - настаивает Д.В.Миняков, - встреча не состоится. Быстро выходите. Вот уже и станция. Быстро бегом!»
Света дернула меня за рукав, мы оба слетели на платформу, и я поплелся за ней на какой- то автобус, а Д.В.Миняков поехал дальше. А с ним и Петр Генрихович. «Вот аферисты-то!» - подумал я.
Мы приехали в аэропорт. Света взяла два билета до Москвы. Я ее еще уговаривал оставить эту шутку и в течение дня, без всяких "хвостов", переехать на какую-нибудь захолустную станцию и оттуда снова продолжать путь по назначению. Но все бесполезно.
Мы зашли в зал ожидания, отошли в безлюдный угол и, когда сели, она начала разговор: «Вот вы там, в Средней Азии, поднялись против Совета Церквей и лично против Председателя Совета Церквей. А кто вы такие? Что вы понимаете в этом деле?» - И начала костерить нас, братьев Средней Азии.
Я слушал, слушал, а потом говорю: «Кто мы такие? - Нас знают все церкви в Средней Азии и по всему Союзу. А вот кто вы такие, никто не знает. И вообще, откуда у тебя такие сведения о Средней Азии? Вам там Геннадий Константинович все так представляет? Это превратные представления! Или вы у него в совете? Неудивительно, что дело у нас так идет, из рук вон плохо!
Это первое. Второе. Почему ты, еще девчонка, а так дерзко разговариваешь со служителем? Я же намного старше тебя. У меня дочери такие, как ты. Ты же еще жизни не знаешь, а берешься судить братьев. Я представляю себе окружение Геннадия Константиновича! Вам поручили довезти нас до места, а вы и этого не смогли по-человечески сделать. Разбегались по вагонам, разболтались!»
- Какая я вам девчонка? Я сестра! Вы скажите, что мне передать Геннадию Константиновичу? Поедете вы к нему в следующий раз?
- Так, как в этот раз с вами, я не поеду. Сколько мы прыгали вчера по Москве - и все напрасно! И еще прыгать столько? Встречи с Председателем должны быть не такие.
- Ну, вот, видите, вы и отказываетесь ехать? Братья по три дня сидят и ждут, когда их пригласят. Это такая честь для них, они так рады встретиться с Председателем Совета Церквей, а вам давай сейчас! И еще отказываетесь! Я так и скажу, что вы отказываетесь ехать!
«Ну, - думаю, - привязалась Иезавель ко мне!» А потом говорю:
- Мы ждем не три дня, а три года. И теперь не отказываемся. Но вы же не можете или не хотите нас довести? Я так и доложу у себя братьям!
Вопрос:
Это не те сестры-секретарши, с которыми Г.П.Винс встречался у Г.К.Крючкова и говорил, что они всех братьев Совета Церквей поносят и что они наделены чрезвычайно высокими полномочиями?
Ответ:
Они самые. Когда я приехал домой и потом встретился с Петром Генриховичем, он рассказал, что мы ехали в другом вагоне спокойно, а Д.В.Миняков все время куда-то выбегал. Вышли на станции Вильнюс - и Миняков с нами. Прибыли в резиденцию Г.К.Крючкова. Там ожидали вас целые сутки, да так и не дождались. На другой день приехала Света и сказала, что Юрий Федорович отказался от встречи. Я сказал Геннадию Константиновичу, что без Юрия Федоровича мы не будем затрагивать Среднеазиатские вопросы. Он согласился. Я целый день слушал его исторические раскладки и потом уехал.
Мы убедились, что это специально подстроенная проделка Минякова чтобы сорвать встречу и не допустить мирного разрешения Среднеазиатского вопроса. Серьезных братьев, членов Совета Церквей, на свободе уже не было, и всем делом руководил негласный "председатель" СЦ Д.В.Миняков.
После той Беш-Балинской встречи на Братском совете летом 1981 года, которая показала полную беспочвенность настроя братьев. П.Д.Петерс начал искать новые материалы для моего обвинения. Мы не скрывали своего намерения со временем иметь со Средней Азии свои средства черной печати, так как Среднеазиатская бригада из семи печатников Издательства "Христианин" была арестована на Кубани и мы оставались "на голодном духовном пайке". Мы поделились своими желаниями с М.И.Хоревым, когда он был у нас на совещании в июле 1979 г. и когда печатники еще были на свободе. Нам хотелось печатать хотя бы детскую литературу, чем не занималось Издательство "Христианин". В дальнейшем мечтали восстановить издание и старого братского журнала "Баптист". М.И.Хорев одобрил это желание и говорил, что может даже чем-то помочь нам.
Прошло два года, и братьев, которые не против были нам чем-то помочь, не стало: они были в заключении, а остальных объял ужас от того, что Азия хочет иметь свою типографию! Ну, как, это же отделение от Совета Церквей!
Они вспомнили, что в Средней Азии где-то оставалась печатная машина, на которой работала арестованная на Кубани бригада. А где она находится, они не знали. Стали искать. Нас боялись спросить, чтобы она не попала к нам в руки. Да, по идее, мы и не должны были знать. И не знали. Только через какое-то доверенное лицо хозяин дома спросил у меня, что с машиной делать? Я не знал хозяина, только передал, чтобы перенесли ее в другое, безопасное место, так как бригада арестована и в любое время могут прийти с обыском. И чтобы никому ее, до особого распоряжения Г.К.Крючкова, не отдавали. Я не знал, что, кроме арестованного И.П.Плетта, был еще ответственный за дело печати в Совете Церквей - брат М.С.Кривко. Эта область сверхсекретная, и интересоваться ею, значит навлекать на себя подозрения. Да и вообще, у меня и без того хватало дел, чтобы знать еще и эти тайны. Я был темным в этих вопросах и считал, что в отсутствии Плетта машиной может распоряжаться только Г.К.Крючков или, по его личному указанию, какое другое лицо. Мы искали встречи с Председателем СЦ Г.К.Крючковым, чтобы обговорить эти и другие подобные вопросы, но нам встречу сорвали.
Мы даже не знали, что Кривко и Петерс ищут машину. Они послали бывшую печатницу, сестру В.Б. с одним братом искать: она знала, где была машина, - но ее там не оказалось и им сказали, что Юрий Федорович запретил отдавать машину кому попало. Они так и уехали, не сказав нам ни слова.
Так за нашей спиной стало создаваться новое дело: припрятали печатную машину, надеясь печатать на ней Библии. Вот тебе и отделение Средней Азии от Совета Церквей на лицо! Все! Это тайная работа с целью отрыва Средней Азии от Совета Церквей! Какие нам еще. нужны доказательства?
Осенью 1981 года на совещании Совета Церквей на станции Лозовая, под Харьковом, слушаем пленку Г.К.Крючкова. Переполненный до отказа предвзятостью, он поднимает все сначала. Перечеркивает все наши примирения, добавляет еще "посягательство" на Издательство «Христианин» и, не разобравшись в деле, требует осудить меня по всей строгости закона. За одно поносит К.К.Крекера, ответственного служителя по Сибири, и требует покончить и с ним.
Чувствуя, что это мое последнее совещание, я взял слово и стал откровенно говорить, что кому-кому, а Председателю не к лицу возбуждать уже законченное дело. Зачем же тогда примирения и прошения друг у друга прощения? Председателю, наоборот, нужно было бы клонить всех к миру, если бы кто не прощал другого, а здесь разжигается новое пламя. Горе будет Совету Церквей и нашим общинам при таком руководителе!
(Моя речь записывалась на пленку для прослушивания Председателем).
Также и в отношении печатной машины. Надо разобраться в этом деле, но не на таком совещании, когда вы сами говорите, что нас КГБ, возможно, прослушивает. Это надо делать наедине, на месте, в Средней Азии...
После моего выступления стали требовать от меня, чтобы я сказал, где находится печатная машина. Я говорю: «Не знаю. Да если бы и знал, то не сказал бы вам здесь. Я не успею доехать до дому, как ни машины, ни хозяина на свободе не будет. Приезжайте в Среднюю Азию, и там все будет известно. Искать ее нужно через третьих и четвертых лиц.»
Но уговорить братьев было невозможно. Поднялся шум, крик, посыпались оскорбления. Каждый старался перекричать другого. Я говорил: «Братья, приезжайте в Среднюю Азию и там узнаете, где машина и заберете ее.» Мне кричат: «Нет! Говори здесь! Здесь будет решаться твой вопрос!» Я отвечаю: «Решайте. Он уже решен там, в подполье. У меня он тоже решен...»
Вдруг слышу, кто-то улучил короткую паузу и громко проговорил:
"Так расстреливали когда-то наших отцов!"
Я посмотрел, чтобы увидеть этого смельчака, но не определил, кто говорил, только повторил за ним: "Да, так расстреляли и моего отца!" У меня создалось такое ощущение, что я снова нахожусь в сталинско-бериевских застенках и вот-вот посыпятся удары...
Потом меня выслали, рассуждали и объявили, что я освобождаюсь от работы в Отделе Благовестия Совета Церквей. Я поблагодарил всех и уехал.
Вскоре мы услышали, что братья приехали и забрали машину. Никто не препятствовал им. Надо было сразу сказать, что они ищут, и кто-то из братьев, кто знал, могли бы помочь в этом. Не нужно было разжигать весь этот сыр-бор. Если бы нам нужна была машина, мы могли бы заказать и сделать свою, не хуже этой. Но, увидев, как Совет Церквей боится потерять монополию на черную печать, мы в самом зачатке похоронили всякую мысль о том, чтобы самостоятельно что-то делать.
Однако огонь разожжен и в Азии, и в Совете Церквей, разгон взят, как у того Казанского старичка с бугорка, и уже трудно было братьям остановиться. Нужно было во что бы то ни стало найти виновного, "козла отпущения", чтобы за счет его списать всю поднятую ими шумиху и показать, что Совет Церквей действительно делает в Средней Азии что-то умное. И вот с новой силой заработала лагерная канцелярия Я.Г.Скорнякова и начала бомбить письмами Алма-Ату, Джамбул. Ташкент. Фергану. В Фергану, например, он написал Станиславскому: "О, если бы ваши братья приехали и в мою родную и любимую церковь в Джамбуле и устроили ее руководству то, что вы устроили Юрию Федоровичу у себя!" И это письмо Станиславский зачитал в Фергане на воскресном утреннем собрании!
В Алма-Ату едет "благовестник СЦ" А.А.Петренко, (тот, что на ночном "совещании" в Москве бросал камни в Николая Петровича). Едет и разыскивает водителя машины, брата Яшу М., который часто возил нас с братьями по общинам Средней Азии, и поручает ему подслушивать дорогой разговоры и передавать их по нужному адресу. За это обещал ему помочь расплатиться с долгами. Но Яша не согласился и рассказал все нам. П.Д.Петерс, усердно посещая наши совещания, стал еще с большей настойчивостью требовать включения в Повестку дня его вопросы, прося предоставить ему право говорить все, что он находит нужным, в том числе, проигрывать новые кассеты Г.К.Крючкова к братьям. Но мы ограничивали его, со всей определенностью разъясняли П.Д.Петерсу, что ни он, ни кто другой из Совета Церквей не имеют права без согласия служителей Объединений и поместных пресвитеров, самостоятельно, ездить по церквам и, тем более, посещать членов по домам и обрабатывать их в нужном для себя направлении, порождать среди верующих порочную тенденцию доносительства друг на друга. Но П.Д.Петерс ничему не внимал. Он едет в Фергану, назначает членское собрание, приглашают меня и, вместе с подъехавшим Я.Е.Иващенко, устраивает мне настоящее судилище. Сначала прослушали полуторачасовую пленку Г.К.Крючкова, где он всячески унижал и высмеивал меня, подобно той пленке, которую прослушивали на Среднеазиатском совещании. Сравнивал меня с отступившим от Бога Саулом, которого отверг Господь. Конкретно он не указал ни одного греха, за который можно было бы отвергать, и сказал: "Греха, как такового, у Юрия Федоровича нет, но действия его были греховные".
Он упомянул наше желание иметь свою черную печать, что, якобы, повредило Издательству «Христианин», а в чем именно, он так и не сказал. Затем он заявил: "Вы, церковь, обладаете всею полнотою власти судить Ю. Ф. и выносить решение о нем, какое найдете нужным ".
Затем выступил Я.Е.Иващенко. Он зачитал "Решение пяти епископов Совета Церквей о снятии с Ю.Ф.Куксенко помазания", не указав конкретно, за какие грехи и на основании какого, хотя бы одного места Писания.
Тогда выступили братья-служители Совета Средней Азии, ответственные по Ташкентскому и Фрунзенскому Объединениям Я.В.Тиссен и П.Г.Петкер и потребовали зачитать фамилии этих, так называемых епископов. Но Иващенко и Петерс отказались это сделать. Братья стали объяснять собранию, что после заключения Ю.Ф. все пять лет работал и жил с нами и мы знаем его теперь лучше, чем вы, и свидетельствуем, что никакой работы по отделению Средней Азии от Совета Церквей он не проводил. Но тут первые ряды как прорвало. Те самые братья-беш-балинцы, которые недавно черной тучей каждый вечер носились по дворам с высокими дувалами и разъяренные, как басмачи, кричали во все горло: «Где он, этот отступник» ободренные речью Г.К.Крючкова: "Вы, церковь, обладаете всею полнотою власти", стали соскакивать с мест и кричать так, как они кричали во дворах за высокими дувалами. Один из них, В.Р., которого недавно отлучали за хулиганское поведение в семье и избиение жены, подскочил ко мне с кулаками и, чуть ли не хватая за грудь (я думал, что он сейчас и меня побьет), кричал, сколько есть мочи: «Вот, ты открылся где!»
Вслед за ним стали соскакивать с мест и другие братья и, в основном, бывшие отлученные то за хулиганство, то за блуд, то еще за худшее, чем блуд, и требовать со мной расправы. Когда же этот содом утих, я взял слово и прочитал из 1Цар. 12:3-7;
"Вот я; свидетельствуйте на меня пред Господом и пред помазанником Его, у кого взял я вола, у кого взял осла, кого я обидел и кого я притеснял, у кого взял дар и закрыл в деле его глаза мои, - и я возвращу вам. И отвечали: ты не обижал нас, и не притеснял нас, и ничего ни у кого не взял. И сказал он им: Свидетель на вас Господь и свидетель помазанник Его в сей день, что вы не нашли ничего за мною? И сказали: свидетель. Тогда сказал Самуил народу... Теперь же предстаньте, и я буду судиться с вами пред Господом..." (1Цар. 12:3-7;).
После прочитанного я обратился ко всему собранию и сказал: «Братья и сестры, вы знаете меня с 1967 года. Я жил среди вас, трудился, сидел в заключении пять лет. Последние пять лет редко бывал среди вас, работал на общей работе по Средней Азии. Вот вы прослушали пленку Геннадия Константиновича, слышали крики бесчинных людей и это, так называемое Решение епископов. Так вот, выступите и скажите: кому я когда-нибудь сказал какую неправду? У кого взял хоть одну копейку? Кому я обещал что-то и не исполнил? Кого чем обидел? Кого я предал? Кому говорил что-то плохое на Г.К.Крючкова или вообще на Совет Церквей? Кто может подтвердить, что я вел тайную работу по отделению Средней Азии от Совета Церквей? Обо всем, что имеете, встаньте и скажите.»
Молчание. Потом зашумели братья и сестры в рядах и говорят: «Юрий Федорович, мы ничего не имеем против вас. Вы нас ничем не обидели, никого не обманули, не предали, ничего не слышали от вас против Совета Церквей, откуда вы это все взяли? Братья и сестры, не так ли?» Все хором подтвердили: так. И вся церковь встала.
Для меня это было утешением. Я поблагодарил братьев и сестер и сел.
Нас с семьей (здесь присутствовали жена А.Ф. и четверо невзрослых детей, членов церкви) вывели и долго держали на улице. Иващенко и Петерс, как я после узнал, по многу раз выходили за кафедру и убеждали членов, что Юрий Федорович грешник и что Бог отступил от него, как от Саула, и они не должны бояться отлучить его, что они всего еще не знают, но это скоро откроется. Члены церкви вставали и просили отпустить их домой, так как уже позднее время, третий час ночи. Но Иващенко и Петерс не заканчивали собрания. Они настаивали решить этот вопрос сейчас. Члены говорили, что против Юрия Федоровича ничего не имеют, если в Совете Церквей есть какие-то неувязки, то чтобы решали сами.
- Нет, вы не уйдете домой, продолжали налегать на братьев и сестер Иващенко и Петерс. Вы должны принять решение, хотя бы поставить Ю.Ф. на замечание. Вы что, тоже против Совета Церквей?
Предложили проголосовать за замечание. Многие стояли уже, готовясь идти на выход, получилась неразбериха, шум. Не считались голоса, не велось протокола. Объявили, что большинство согласны с замечанием. Некоторые кричали: неправда!
Затем пригласили нас. Был уже четвертый час утра.
Через два дня в Ташкенте было назначено совещание Совета служителей Средней Азии. Присутствовало 19 пресвитеров, членов Совета. Прибыл, по внутреннему побуждению, как он говорил, и ответственный служитель по Сибири К.К.Крекер. Приехали из Ферганы Иващенко и Петерс. На повестке дня стоял вопрос: Ферганское членское собрание и наше отношение к нему.
Выступили братья Я.В.Тиссен и П.Г.Петкер, обстоятельно рассказали о ходе членского собрания и закончили так:
Я.В.Тиссен: Когда я слушал шум и крики разъяренных молодых людей на передних скамейках, то вспомнил слова, сказанные у Луки 23:23; "И превозмог крик их и первосвященников". Сколько я буду жить, я не побоюсь засвидетельствовать на любом конгрессе, что на том членском собрании не было Господа. П.Г.Петкер: Я никогда не соглашусь, что на этом собрании присутствовал Дух Святой. Затем братья потребовали от Иващенко и Петерса зачитать "Решение пяти епископов о снятии с Юрия Федоровича помазания" и фамилии самих епископов, которые не зачитали на членском собрании. Они зачитали.
1. Г.К.Крючков.
2. В.А.Маркевич.
3. А.А.Петренко.
4. Я.Е.Иващенко.
5. П.Д.Петерс.
Братья спросили Корнея Корнеевича Крекера, почему его фамилии нет в этом списке? Он ответил: я - единственный член Совета Церквей на свободе, кто имеет право епископского служения, и ничего не знаю об этом. Да и в Совете Церквей не стоял этот вопрос. Такое решение принималось где-нибудь в кустах и некомпетентными в этих вопросах людьми.
«Теперь скажи, Петр Данилович Петерс, - продолжал Крекер, - с какого времени и как ты сделался епископом? Почему твоя фамилия стоит в этом списке? Ведь это неправда, что ты епископ? Так же и А.А. Петренко никогда не был епископом. Братья, это же фальшивый документ, это обман церкви!»
Возмущение и шум в зале. Председательствующий успокоил братьев и рассказал о третьем "епископе", подписавшем письмо "пяти епископов", Якове Ефремовиче Иващенко.
Он говорил: «Недавно мы были на совещании Совета Церквей. Там обсуждали письмо от Братского Совета Киевской церкви, членом которой является Я.Е.Иващенко. Письмо о недоверии Якову Ефремовичу представлять их общину в Совете Церквей и об отзыве его домой. Были указаны очень основательные причины: не бывает на собраниях, не участвует в Вечере Господней, разносит среди членов клевету на служителей, посещает членов на домах и подбивает их к выходу из церкви. Большинство участников совещания Совета Церквей готовы были отослать Иващенко домой, но когда Д.В.Миняков включил магнитофон, то услышали голос Г.К.Крючкова: "Оставьте мне Якова Ефремовича в Совете Церквей, как мой глаз в Киевской церкви". Это могут подтвердить и другие братья.
Итак, все участники Среднеазиатского совещания убедились, что это "Решение епископов" было решением одного Г.К.Крючкова, который и поручил П.Д.Петерсу и Я.Е.Иващенко создать этот подложный документ и обвести Ферганскую церковь.
«Главное же, - разъяснили братья, - заключается в том, что для снятия помазания со служителей нет указания в Слове Божием. Такой практики не существовало ни в Ветхом, ни в Новом Заветах. Не было ее и в Братской практике в прошлом. Эту политику Совет Церквей перенял у попов, которые расстригают неугодных им батюшек. Помазание автоматически снимает отлучение за гнусный грех, блуд, ересь, предательство и прочее, как написано об Иуде: "И достоинство его да приимет другой" (Деян. 1:20;).
В заключении обсуждения вопроса о Ферганском членском собрании было подчеркнуто, что сама Ферганская церковь в подавляющем большинстве ничего не имела против служения Юрия Федоровича. Все остальное было внесено Петерсом и Иващенко с грубым попранием библейско-баптистского Принципа о самостоятельности каждой отдельной поместной церкви, когда ни религиозная и никакая другая власть не имеет права вмешиваться в их внутренние дела и навязывать им свои решения. Было предложено совещанию служителей Среднеазиатского Совета вставанием подтвердить свое несогласие со всем, что решалось Петерсом и Иващенко на Ферганском членском собрании. Все члены Совета и Ферганские пресвитеры встали.