От октябрьских событий до Великой Отечественной войны

В декабре 1917 г. большевистская власть опубликовала проект декрета об отделении Церкви от государства. Петроградский митрополит Вениамин обратился по этому поводу в Совнарком с заявлением, в котором предупреждал, что «осуществление этого проекта угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу… Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта об отобрании церковного достояния». В ответ на это в Александро-Невскую лавру прибыл отряд матросов с распоряжением о конфискации церковного имущества. Священников, противящихся выполнению приказа, арестовали вместе с митрополитом Вениамином. Патриарх издал послание, в котором предал анафеме участников кровавых расправ, поднявших руки на служителей Божиих и на церковные святыни. На следующий день был обнародован «Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», который не только разрывал многовековые связи русского государства с Церковью, но знаменовал начало периода юридически оправданного гонения на религию; декрет под угрозой уголовной ответственности запрещал воспитание детей в школах в религиозном духе. В декрете говорилось: «Никакие церкви и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют, разве что по особым постановлениям государственной власти.

Главы собора Двенадцати апостолов.

1653–1656 гг.

Имущество существующих в России церквей и религиозных обществ объявляется народным достоянием». Таким образом, в советской России отделение Церкви от государства отнюдь не означало, что государство собирается занять по отношению к Церкви нейтральное положение. Стоявшие у власти большевики объявили всякой религии непримиримую борьбу. В программе коммунистической партии было четко прописано, что «партия стремится к полному разрушению религиозной пропаганды, содействуя освобождению трудящихся масс от религиозных предрассудков и организуя широкую научно-просветительскую и антирелигиозную пропаганду», а «Красная газета» спрашивала своих читателей: «Можем ли мы остановиться на простом разделении Церкви и государства?» – и отвечала: «Нет, не можем! Наша задача бороться с религией. В школе, в клубе, в обществе – всюду мы обязаны противополагать мистицизму и чертовщине научный материализм. Мы должны ввести в борьбу политический элемент – религия и Церковь связаны для нас с буржуазией, и рабочий класс, восстав против буржуазии, должен энергично бороться с орудиями своего порабощения». В ответ на эту антирелигиозную вакханалию поместный собор выработал особое «Определение о правовом положении Церкви в государстве», несколько основных пунктов которого следует здесь привести:

«1. Православная российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в российском государстве первенствующее среди других исповеданий положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как величайшей исторической силе, созидавшей государство российское.

2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти.

3. Постановления и указания, издаваемые для себя православной Церковью, равно как и акты церковного управления и суда, признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы.

4. Государственные Законы, касающиеся православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью…

22. Имущество, принадлежащее установлениям православной Церкви, не подлежит конфискации».

В марте депутация собора вручила в Кремле наркому юстиции декларацию собора по поводу злополучного декрета правительства, в которой утверждалось, что «религиозное успокоение 100 миллионов православного русского населения, необходимое для государственного блага, может быть достигнуто не иначе как отменой всех распоряжений, посягающих на жизнь и свободу народной веры». Однако все эти глубоко продуманные церковные определения у власть имущих вызывали одну реакцию – раздражение и злобу. Можно здесь вспомнить пророческие слова Вл. Соловьева, утверждавшего в книге «Россия и Вселенская Церковь», вышедшей в конце XIX в., что в результате революционного переворота «свободный и властный индивид роковым образом окажется рабом и беззащитной жертвой государства или «нации», т. е. шайки темных личностей, вынесенных революционным водоворотом на поверхность общественной жизни и освирепевших от сознания своего внутреннего ничтожества».

Мартиролог по мученикам за веру, погибшим только в первые годы большевистской власти, составляет не одну книгу, поэтому здесь будут названы лишь несколько имен. Список высших иерархов Церкви, входящих в этот мартиролог, открывает киевский митрополит Владимир. Церковные события на Украине начала 1918 г. были очень тревожными. Сепаратистские настроения, всегда сильные в киевской митрополии, грозили стать реальностью; на всеукраинском церковном соборе, открывшемся в Киеве 7 января 1918 г., большая группа священников из националистской церковной рады требовала полной автокефалии, что означало раскол внутри Русской православной Церкви. На помощь сторонникам церковного единства из Москвы в Киев был направлен участник поместного собора митрополит Владимир. Обстановка в Киеве была крайне тяжелой и неустойчивой – националистов из Центральной рады сменило немецкое командование, а затем пришли красные. Недаром свой замечательный роман о Киеве той поры, «Белую гвардию», Булгаков начинает словами: «Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй». Когда революционные войска начали обстреливать город, сторонники автокефалии поутихли, так что против отделения от РПЦ голосовало 150 делегатов, а за – 60, после чего собор решено было закрыть. Через несколько дней в Киево-Печерскую лавру, где остановился преподобный Владимир, нагрянули красногвардейцы с жалобой от монахов, сторонников автокефалии, которые утверждали, что митрополит не разрешает устраивать в монастырях комитеты и советы. Святителя втолкнули в автомобиль и невдалеке от лавры расстреляли. На место трагически погибшего Владимира киевским митрополитом был избран харьковский архиепископ Антоний (Храповицкий). Он прибыл из Харькова на вторую сессию всеукраинского церковного собора и сразу же нанес визит гетману Скоропадскому, который познакомил Антония с назначенным перед тем министром исповеданий Зеньковским, известным впоследствии автором многотомной «Истории русской философии». На Украине калейдоскоп смены властей продолжался: в конце 1918 г. Киев занял Петлюра и сразу же арестовал митрополита Антония и архиепископа Евлогия, но по требованию Антанты выдал узников властям западных стран. Это спасло Антония от верной гибели, через некоторое время он стал предстоятелем Русской православной зарубежной Церкви.

Патриарх Московский и всея Руси Никон (1605–1681). Избран в 1652 г.

4 июля 1918 г. в подвале дома Ипатьевых в Екатеринбурге был убит Николай II вместе со всей семьей; в течение ближайших месяцев большевики расстреляли всех членов императорской фамилии, которые не пожелали или не успели покинуть Россию. Как ни старался патриарх Тихон избегать столкновений с безбожной властью, чтобы своей смертью не обезглавить и без того слабеющую Церковь, оставаться равнодушным к кровавым событиям и святотатству он не мог. В конце 1918 г. патриарх направил в Совет народных комиссаров послание, в котором с нескрываемой болью писал: «Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду. И не видно конца порожденной вами войне, т. к. вы стремитесь руками русских рабочих и крестьян доставить торжество призраку мировой революции… Никто не чувствует себя в безопасности, все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела… Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем не повинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределенной контрреволюционности. Бесчеловечная казнь отягчается для православных лишением последнего предсмертного утешения – напутствия Святыми Тайнами, а тела убитых не выдаются родственникам для христианского погребения. Вы наложили свою руку на церковное достояние, собранное поколениями верующих людей, и не задумались нарушить их предсмертную волю. Вы заградили доступ в московский Кремль – это священное достояние всего верующего народа… Ныне же к вам простираем мы наше слово увещания: отпразднуйте годовщину вашего пребывания у власти освобождением заключенных, прекращением кровопролития, насилия, разорения, стеснения веры; обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности, дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междоусобной брани. А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая, и от меча погибнете сами вы, взявшие меч». Это послание не предназначалось для обнародования, но тем не менее вскоре патриарх был подвергнут домашнему аресту без объяснения причин. В начале 1919 г. серьезным потрясением в жизни Церкви стало кощунственное и повсеместное вскрытие мощей святых угодников. Многотысячная толпа верующих собралась у ворот Троице-Сергиевой лавры, когда власти вскрывали мощи преподобного Сергия Радонежского, небесного покровителя России. Затем по требованиям богомольцев их впустили в лавру и позволили приложиться к святым останкам; в течение нескольких дней круглые сутки двигался поток верующих к раке. Оберегая главные святыни Церкви, патриарх обратился в Совнарком с соответствующим протестом, который остался без ответа, если не считать распоряжение наркомата юстиции передать все нетленные мощи в музеи. Одним из главных центров такого рода стал Казанский собор в Петрограде, переименованный в музей атеизма и религий. (Именно здесь уже в начале XXI в. были обретены мощи преподобного Серафима Саровского.)

Летом 1921 г. в Поволжье, Приуралье и на Украине разразилась жесточайшая засуха, в результате чего к весне 1922 г. голодало более 20 миллионов человек, из которых многие скончались. Чтобы привлечь Церковь к кампании помощи голодающим, к патриарху был направлен Горький, после чего под председательством святителя Тихона был организован так называемый Помгол – «Всероссийский комитет помощи голодающим». Тихон обратился к своей пастве, к другим патриархам, к римскому папе с посланиями, где призывал помочь России в ее горе. Вскоре власти декретом ВЦИК распустили Помгол, а собранные средства конфисковали. Затем началось неслыханное святотатство – разграбление церквей и монастырей, а священников, отстаивающих освященное церковное имущество, необходимое для проведения литургий, беспощадно расстреливали; замена церковных драгоценностей продуктами не допускалась. Патриарх издал воззвание к православному священству с призывом жертвовать для голодающих церковные драгоценности, если они не употребляются при богослужениях, но это не останавливало грабителей – забирали все подчистую. При этом до голодающих доходила лишь небольшая часть этого богатства, большинство драгоценностей оседало в гохранах или было за валюту продано по дешевке зарубежным антикварам. В закрытом письме членам Политбюро весной 1922 г. Ленин с дьявольским цинизмом писал: «Изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, не останавливаясь ни перед чем и в самый короткий срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».

Весной 1922 г. в Петрограде начался процесс над большой группой священнослужителей и близких к Церкви мирян. Главным обвиняемым был митрополит петроградский и гдовский Вениамин – второе лицо в иерархии Русской православной Церкви; патриарх Тихон предполагал сделать Вениамина своим заместителем в случае своего ареста. Огромная толпа верующих, собравшаяся возле дома Дворянского собрания, где проходил суд, требовала немедленного освобождения любимого пастыря и забросала камнями обвинителя Введенского, главу раскольничьей обновленческой церкви. Формулировка обвинения впоследствии многократно использовалась на советских судебных процессах и звучала так: подсудимые «состояли в сговоре со всемирной буржуазией и контрреволюционной русской эмиграцией», кроме того, они обвинялись в подстрекательстве верующих против властей и распространении опубликованного в газетах обращения митрополита Вениамина в Помгол. В своем последнем слове владыка Вениамин сказал: «Я старался по мере сил быть только пастырем душ человеческих. И теперь, стоя перед судом, я спокойно дожидаюсь его приговора, каков бы он ни был, помня слова апостола: “Берегитесь, чтобы вам не пострадать как злодеям, а если кто из вас пострадает как христианин, то благодарите за это Бога”».

(Шет 4:15–16). Остальная часть речи Вениамина была в основном посвящена защите остальных обвиняемых. На вопрос председателя, почему он говорит о других и ничего о себе, преподобный ответил: «Что я могу вам сказать о себе еще? Разве лишь одно: я не знаю, что вы мне объявите в приговоре – жизнь или смерть, – но что бы вы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горе, возложу на себя крестное знамение и скажу: “Слава Тебе, Господи Боже, за все!”» По приговору трибунала часть подсудимых была приговорена к расстрелу, остальные – к длительным срокам заключения. Суд потребовал также привлечь к уголовной ответственности патриарха. Одновременно обновленческое высшее церковное управление (ВЦУ) вынесло свой приговор, беспрецедентный по своей наглости, в котором, в частности, говорилось: «Бывшего петроградского митрополита Вениамина, изобличенного в измене своему архипастырскому долгу, лишить священного сана и монашества».

В том же 1922 г. были арестованы и отправлены в тюрьмы и ссылку около половины всех епископов – все те, кто отказался признать поддерживаемое советским правительством ВЦУ. Следует подробно рассказать об этой и других обновленческих организациях. Чтобы отстранить православную Церковь от политической жизни страны, Троцкий предложил спровоцировать церковный раскол, арестовать патриарха Тихона и содействовать назначению на высшие посты в ВЦУ беспринципных и послушных власти обновленческих деятелей типа Введенского. Незадолго до этого большевистская власть поддержала раскольническую деятельность украинских обновленцев, собравших осенью 1921 г. всеукраинский православный собор в Киеве с тем, чтобы провозгласить автокефалию украинской Церкви. Однако оказалось, что подавляющее большинство делегатов было против отделения от московского патриархата. Тогда сторонники независимости самовольно объявили об учреждении автокефалии. «Митрополитом киевским и всея Украины» был провозглашен лишенный сана бывший протоирей Липковский. Этот беззаконный акт был осужден не только Русской Церковью, но и всем православным миром. Настолько же неэффективной была попытка властей учинить раскол в православной Церкви с помощью обновленческого движения в России. Ловкие церковные деятели, действовавшие по указке из Кремля, создали в 1922 г. «группу прогрессивного духовенства и мирян», в руководство которой вошли священники Введенский, Калиновский, Красницкий и Белков, а также псаломщик Стадник. Они посетили в Донском монастыре находившегося тогда под следствием патриарха Тихона и попытались уговорить его снять с себя, хотя бы временно, полномочия главы Церкви. Когда патриарх отказался, раскольники обманом завладели церковными делами якобы для передачи их митрополиту Агафангелу, которого Тихон после ареста Вениамина прочил себе в заместители. Однако эти бумаги обманщики не собирались кому-либо передавать, тем более что сам Агафангел в то время также находился под следствием. Затем на совете многочисленных церковных групп обновленческого толка было принято решение созвать поместный собор для проведения реформ в Русской православной Церкви. Лидеры радикальной церковной группы «Живая церковь», называвшие свою деятельность «церковно-революционной», предлагали отстранить от руководства Церковью епископов-монахов, ликвидировать монастыри и коренным образом реорганизовать саму Церковь и ее управление. Несмотря на поддержку властей, созвать собор обновленцам удалось только весной 1923 г. Согласно утвержденному ВЦУ «Положению» собор должен был «пересмотреть все стороны жизни православной Церкви: веро-и нравоучение, богослужение, церковное управление с целью устранить те наслоения, которые были внесены в церковную жизнь периодом подчинения и союза Церкви с капиталистическим государством».

Однако даже обновленцы не были готовы к столь кардинальным преобразованиям, поэтому собор смог принять лишь незначительные изменения, такие как разрешение второбрачия; о реформе календаря, т. е. о переходе на новый стиль летоисчисления; постановил закрыть городские монастыри. Собор также признал автокефалию украинской Церкви и осудил духовную эмиграцию, отлучив от Церкви участников Карловацкого собора, учредивших в 1921 г. Русскую православную Церковь за границей. Ни один из предложенных проектов существенных реформ Церкви не получил соборной поддержки. Собор большинством голосов принял постановление «О православной Церкви, социальной революции, советской власти и патриархе Тихоне». В постановлении была одобрена революция и осужден капитализм как антихристианское состояние общества, была отменена анафема в адрес большевистской власти, исходившая от Тихона, а он сам был изобличен в контрреволюционной деятельности. Однако даже эти минимальные изменения, принятые собором, вызвали отпор со стороны большинства священнослужителей и мирян, усмотревших в них «порчу русского Православия и измену вере отцов». Летом 1923 г. должен был быть объявлен приговор патриарху Тихону, обвиненному в 1922 г. на московском «процессе 54» в отказе помогать голодающим и в сочувствии контрреволюционному движению во время гражданской войны. Одиннадцать обвиняемых на этом процессе были приговорены к расстрелу; такой же приговор ожидал патриарха. 16 июня 1923 г. Тихон обратился в Верховный суд РСФСР со следующим заявлением: «Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я был настроен враждебно к советской власти, причем враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям, как то: обращение по поводу Брестского мира в 1918 г., анафематствование в том же году власти и, наконец, воззвание против декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 г. Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в своих поступках против государственного строя и прошу верховный суд изменить мне меру пресечения, т. е. освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю верховному суду, что я отныне не враг советской власти». Тем, кто осуждал патриарха, подписавшего подобное заявление, он смиренно отвечал: «Пусть погибнет имя мое в истории, только бы Церкви была польза», и добавлял, что с радостью принял бы мученическую смерть, но судьба остающейся Русской православной Церкви лежит на его ответственности. Жить патриарху Тихону разрешили в Донском монастыре, откуда он обратился с посланием ко всем верующим православным государства, где, в частности, говорил: «Ныне, выйдя из стен заключения и ознакомившись подробно с положением церковных дел, мы снова восприемлем первосвятительские полномочия, временно переданные нами заместителю нашему митрополиту Агафангену, но им, по независящим обязательствам, не использованные, и приступаем к исполнению своих пастырских обязанностей, усердно моля Владыку Церкви, Господа нашего Иисуса Христа, да подаст нам силы и разумение к устроению Церкви Своей и к водворению в ней духа любви, мира и смирения». Вскоре после смерти Ленина, в марте 1924 г., президиум ВЦИК принял постановление о прекращении дела патриарха Тихона и его сподвижников. Патриарх обратился с официальным письмом к Калинину, в котором ходатайствовал о легализации Священного Синода и епархиальных управлений на местах, но ответа на прошение не последовало. Ужасное несчастье обрушилось на патриарха в декабре 1924 г. – во время очередного покушения на жизнь первосвятителя был убит самый близкий ему человек, келейник Полозов. После этого здоровье патриарха, и без того слабое, заметно ухудшилось – он стал подвержен обморокам, участились приступы грудной жабы. Выполнять функции патриарха Тихону власти старались не давать. «Лучше сидеть в тюрьме, – сетовал он по этому поводу, – я ведь только считаюсь на свободе, а делать не могу ничего. Посылаю архиерея на юг, а он попадает на север, посылаю на запад, а его привозят на восток». Эти слова означают, что до своих епархий архиереи часто не добирались – их отправляли в северные и восточные лагеря и ссылки. Патриарх Тихон скончался весной 1925 г. в частной лечебнице Бакуниных, как говорится в медицинском заключении, от приступа грудной жабы. Похороны первосвятителя происходили в Вербное воскресение в Донском монастыре при огромном скоплении народа; объединенные хоры Чеснокова и Астафьева пели «Со святыми упокой», звонили колокола всех московских церквей.

Канонизация патриарха Тихона как священномученика произошла на юбилейном соборе русской православной Церкви в 1989 г. собор был созван в связи с 400-летием учреждения патриаршества в России.

Через неделю после кончины св. Тихона в газете «Известия» было напечатано послание патриарха всем православным верующим страны, которое назвали «предсмертным завещанием Тихона». В послании, в частности, первосвятитель призывает народ подчиниться советской власти: «Пора понять верующим христианскую точку зрения, что судьбы народов от Господа устрояются, и принять все происшедшее как выражение воли Божией. Призываем церковноприходские общины, и особенно их исполнительные органы, не допускать никаких поползновений неблагонамеренных людей в сторону антиправительственной деятельности, не питать надежд на возвращение монархического строя и убедиться в том, что советская власть – действительно народная рабоче-крестьянская власть, а потому прочная и непоколебимая». Споры о подлинности этого «Завещания» ведутся до сих пор.

Одной из главных забот патриарха Тихона было единство Русской православной Церкви, которое после революции оказалось под угрозой. Правда, автокефалия украинской Церкви, провозглашенная против всяких православных канонов, и обновленческое движение в России оказались гораздо менее опасными, чем казалось сперва. Украинские националисты, организовавшие раскол, одновременно были ярыми врагами советской власти, так что вскоре церковная верхушка была арестована и движение сторонников отделения от московского патриархата угасло, тем более что подавляющая масса верующих на Украине была против такого отделения. Обновленческое движение продержалось несколько дольше, но кардинальные реформы, предлагаемые группой экстремистски настроенных обновленцев с подачи властей, были отвергнуты умеренно настроенными живоцерковниками, составляющими большинство в движении; здесь плодотворно сказалась традиционная консервативность Православия.

Кремль (Митрополичьи палаты).!670—1683 гг. Ростов Великий

Видя подобную ситуацию, большевики потеряли интерес к обновленчеству и перестали его поддерживать. Однако если автокефалия украинской Церкви и обновленческая возня были событиями кратковременными и не оставили сколько-нибудь заметного следа в истории Русской Церкви, то последствия упомянутого выше Карловацкого собора, созванного в конце 1921 г., и последовавшего за ним основания Русской православной Церкви за рубежом продолжаются до сих пор, хотя в последнее время этот болезненный раскол, к счастью, заметно сгладился. Об этом соборе следует кратко рассказать, поскольку его решения и воззвания принесли много вреда патриарху Тихону и всей Русской Церкви, дав большевистскому правительству серьезные козыри в борьбе с религией. Первое заседание общецерковного заграничного собрания, которое затем было переименовано в Русский всезаграничный церковный собор, состоялось 21 ноября 1921 г. в Сремских Карловцах с благословения сербского патриарха Димитрия. Участниками собора стали оказавшиеся за рубежом русские архиереи и члены поместного собора 1917 г., а также делегаты от приходов, белой армии, монашествующих и лица, лично приглашенные митрополитом Антонием. Среди 163 членов собора было 11 епископов, из них 2 сербских, 22 монаха и представителей белого духовенства, 67 делегатов от армии и прочих мирян; 30 участников были делегатами незадолго до того происходившего съезда монархистов. Председателем собора был избран митрополит Антоний (Храповицкий); характерной чертой собора была его непримиримая монархическая направленность и атмосфера нетерпимости к любому инакомыслию. Поэтому на заседания не был допущен председатель последней Государственной думы и участник поместного собора Родзянко, которого обвинили в пособничестве тем, кто погубил монархию и развалил государство российское. В обращении к Русской Церкви собор допустил провокационные для того времени призывы: «Пусть ныне неусыпно пламенеет молитва наша – да укажет Господь пути спасения и строительства родной земли, да даст защиту вере и Церкви и всей земле Русской и да осенит Он сердце народное; да вернет на всероссийский престол помазанника, сильного любовью народа, законного православного царя из дома Романовых». Против этого послания возражали многие члены собора, повторяя за архиепископом Евлогием: «Поберегите Церковь и патриарха. Из провозглашения ничего не выйдет, но как мы отягчим положение; патриарху и так тяжело»; некоторые отвергали послание, утверждая, что оно носит недостойный для Церкви явный политический характер.

Звонница Успенского собора Ростовского кремля

Карловацкий собор основал высшее церковное управление за границей под председательством митрополита Антония, названного заместителем патриарха; по решению собора ВЦУ было составлено из архиерейского синода и высшего церковного совета и претендовало на роль главы всей православной Церкви, находившейся вне пределов России. От имени уже закончившегося собора ВЦУ направило послание Генуэзской конференции, которая была созвана весной 1922 г. для решения ряда экономических и политических вопросов; в ней, наряду с 28 государствами мира, участие приняла также советская Россия. Как и обращение Карловацкого собора к Русской Церкви, послание участникам Генуэзской конференции носило плохо скрытый провокационный характер, а стиль изложения был заметно истеричным: «Народы Европы! Народы мира! Пожалейте наш добрый, открытый, благородный по сердцу народ русский, попавший в руки мировых злодеев! Не поддерживайте их, не укрепляйте их против ваших детей и внуков! Лучше помогайте честным русским гражданам. Дайте им в руки оружие, дайте им своих добровольцев и помогите изгнать большевизм, этот культ убийства и грабежа, из России и всего мира». В сложившейся ситуации подобное послание было крайне опасным для Русской православной Церкви, поэтому в 1922 г. на совместном заседании священного Синода и высшего церковного совета было принято постановление, которое в виде указа патриарха и за его подписью было направлено митрополиту Антонию. В нем в достаточно резкой форме осуждались действия зарубежной Русской Церкви, приводящие к ухудшению и без того тяжелого положения Русской православной Церкви в России: «1. Я считаю Карловацкий собор заграничного духовенства и мирян не имеющим канонического значения и послание его о восстановлении династии Романовых и обращение к Генуэзской конференции не выражающими официального голоса Русской Церкви. 2. Ввиду того, что заграничное русское церковное управление увлекается в область политических выступлений, а с другой стороны, заграничные русские приходы уже поручены попечению проживающего в Германии высокопреосвященнейшего митрополита Евлогия, высшее церковное управление упразднить. 3. Священному Синоду иметь суждение о церковной ответственности некоторых духовных лиц за границей за их политические от имени Церкви выступления».

Хотя митрополит Антоний заявил, что «вне пределов советского государства указ патриарха не имеет значения ни для кого и нигде», состоявшийся в сентябре 1922 г. в Карловцах архиерейский собор постановил выразить патриарху Тихону сыновнее послушание, упразднить ВЦУ и собрать Русский всезаграничный собор Русской православной Церкви. На соборе был образован Синод, который возглавил митрополит Евлогий. Летом 1923 г. в Карловцах собрался очередной архиерейский собор, в постановлениях которого есть слова: «Все находящиеся за пределами России русские православные епископии суть неразрывная часть автокефального московского патриархата». Надо сказать, правда, что это подчинение Москве было, по существу, внешним, формальным. Когда после кончины патриарха Тихона было обнародовано его «Завещание», архиепископ Анастасий, не сомневавшийся в подлинности документа, утверждал, что «отныне начинается для нас новая духовная трагедия. Патриарх ушел от нас, осудив наши взгляды и нашу церковную работу». Карловацкий епископат долго не признавал митрополита Петра, пришедшего после смерти Тихона на должность местоблюстителя патриаршего престола. Глава зарубежной Церкви Антоний заявил: «Согласно канонам и уставам собора 1917 г. избрание митрополита крутицкого Петра как правопреемника патриарха незаконно, тем более что в монашестве он пребывает совсем недолго». И лишь в самом конце 1925 г., когда до зарубежья дошли сведения об активном противодействии местоблюстителя обновленческому движению и о его протестах по поводу новых акций властей, а также стал известен текст завещательного распоряжения патриарха, митрополит Петр был признан главой Русской православной Церкви, и его имя стало возноситься в храмах, подведомственных карловацкому синоду. Но как раз в это время Петр был арестован, а его заместителем назначили митрополита Сергия, давнего друга митрополита Антония, главы зарубежной Церкви. Последнее обстоятельство вызвало удовлетворение в эмигрантской среде и надежду, что отношения между Церквами станут теплее. Так и произошло – в 1926 г. Сергий обратился с доверительным письмом к архипастырям, оказавшимся в изгнании, заявив, что на расстоянии, имея прежде всего в виду «железный занавес», полноценно руководить зарубежной Церковью он не в состоянии. Однако отношения между Сергием и зарубежным синодом значительно охладели после 1927 г., когда на имя митрополита Евлогия пришел из Москвы указ, где от православного духовенства Церкви за рубежом в категорической форме требовалось «не допускать в своей общественной, а в особенности церковной, деятельности ничего такого, что может быть воспринято как выражение нелояльности советскому правительству». Те, кто в определенный срок не подадут соответствующее заявление-обязательство, будут уволены из клира московской патриархии. Большинство священнослужителей, чтобы не обострять отношений, такие заявления подписали, но при условии, что под лояльностью будет пониматься аполитичность эмигрантской Церкви.

Купола Успенского собора. 1658 г. Великий Устюг.

Теперь вернемся в Россию времени кончины патриарха Тихона и избрания на пост местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра. В конце 1925 г. под руководством секретаря ЦК ВКП(б) Минея Губельмана, взявшего себе звучный псевдоним Емельян Ярославский, был организован «Союз воинствующих безбожников», который уже через год насчитывал почти 100 тысяч членов. Большую помощь «Союзу», пусть и непреднамеренную, оказывала смущавшая народ своей непоследовательностью деятельность раскольников-обновленцев. С кончиной Тихона у живоцерковников появилась надежда на победу над истинным Православием в России, однако вскоре выяснилось, что эти надежды иллюзорны. Уже в конце 1925 г. обновленческий собор отверг саму идею модернизации Православия. Прихожанам обновленческих храмов внушалась мысль, что «между старым и новым церковными течениями, в сущности, нет никакой разницы». Однако все эти ухищрения не остановили обратного потока верующих из обновленческих приходов. Попытка торжественно отметить пятилетие обновленческого движения в 1927 г. и созвать собор в 1928 г. провалилась. Обновленчество на глазах хирело и совсем прекратило свое существование со смертью главного идеолога движения Введенского.

Как уже упоминалось, в декабре 1925 г. был арестован по обвинению в антисоветской деятельности местоблюститель патриаршего престола митрополит Петр; его судили и отправили по решению суда в ссылку в Пермь. Заместитель Петра митрополит Сергий (Страгородский) приступить к своим обязанностям не смог, поскольку он находился под следствием в Нижнем Новгороде, дав подписку о невыезде. Время междупатриаршества использовали противники патриаршей формы правления и местоблюстительства. Собравшись в Донском монастыре, группа иерархов создала новый орган церковного управления – временный высший церковный совет (ВВЦС) с архиепископом екатеринбургским Григорием во главе. Обещая властям «совершенную законопослушность», они добились признания ВВЦС со стороны государства. Вернувшийся в Москву митрополит Сергий повел решительную борьбу со сторонниками Григория, которых он обвинил в церковном расколе и в желании захватить власть в Церкви. Эта борьба закончилась в 1927 г. победой Сергия, созвавшего в мае совещание иерархов, на котором был сформирован временный патриарший Священный синод при исполняющем должность местоблюстителя патриаршего престола. Этот орган был сразу же признан советской властью, и официально ставший главой Русской православной Церкви митрополит Сергий разослал архиереям-тихоновцам предписание об учреждении временных епархиальных советов и о порядке их регистрации в местных органах власти. В июле 1927 г. Сергий совместно с Синодом составил обращение к духовенству, подписанное местоблюстителем и еще восьмью иерархами. Это обращение, известное как «Декларация митрополита Сергия», было опубликовано в «Известиях ВЦИК» в августе. «Декларация» призвала священнослужителей и всех православных «пересмотреть свое отношение к советской действительности»: «Мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и нашим правительством… Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, общественное бедствие или просто убийство из-за угла сознается нами как удар, направленный на нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза “не только из страха, но и по совести”, как учил апостол». Тем из священнослужителей, которые, несмотря на прошедшие десять лет, по-прежнему считают утверждение советской власти лишь «недоразумением, случайным и потому недолговечным», «Декларация» предлагала временно устраниться от пастырских дел, пока они не изменят свое отношение к власти. Реакция на «Декларацию» со стороны священнослужителей была неоднозначной. ВВЦС во главе с архиепископом Григорием созвал в конце 1927 г. свой съезд, на котором митрополит Сергий и его приверженцы и руководители обновленческого движения были обвинены в нарушении церковной соборности. Однако заметного влияния на церковную жизнь «григорьевщина» не имела; в 30-е годы движение пошло на спад, и в 1943 г. ВВЦС самораспустился. В 20-е годы сепаратистская деятельность продолжалась в православных Церквах союзных республик. Украинская автокефальная православная Церковь вернулась под власть местоблюстителя патриаршего престола после съезда 1930 г. Автономия Белорусской православной Церкви была объявлена в 1924 г. и просуществовала до 1934 г., когда по требованию духовенства и верующих она была отменена. Прежняя автокефалия Грузинской православной Церкви, образованная еще в V в., была восстановлена в 1917 г., однако соответствующий акт не был одобрен московским патриархатом. Только в 1943 г. Синод Русской православной Церкви под председательством Сергия, избранного в этом году патриархом, официально признал автокефалию Грузинской Церкви. Не преуспев в своей борьбе с Церковью с помощью раскольнической деятельности, большевистская власть прибегла к более ухищренным способам. В новой антирелигиозной политике властей во второй половине 20-х годов начал просматриваться дьявольский почерк бравшего к тому времени всю полноту власти в свои руки Сталина, Сосо Джугашвили, учившегося в свое время в духовной семинарии грузинского городка Гори.

Купола Успенского собора. 1658 г. Великий Устюг.

Эти годы учения для «вождя мирового пролетариата» не прошли даром – его отношение к религии отличалось от ленинского, напоминая последнее лишь холодным прагматизмом. Новая политика государства в антирелигиозной борьбе оказалась неожиданно успешной – в течение исторически короткого времени Святая Русь превратилась в страну атеистов, часто воинствующих. Объяснить этот поразительный феномен только жесточайшими репрессиями, которым подвергался клир и православные, стойкие в своей вере, вряд ли возможно, хотя из истории христианства хорошо известно, что «кровь мучеников – семя истинной веры». Надо признать, что сплошная коллективизация 1929–1931 гг. и связанное с ней массовое «раскулачивание» крестьян, быт которых был пронизан Православием, а также уничтожение замечательного слоя русского общества – сельских священников, настоящих подвижников своего дела, сыграло в процессе «обезбоживания» страны определенную роль, но наиболее эффективная тактика властей, по мнению автора, заключалась в другом. Чтобы понять, о чем идет речь, следует задуматься над словами двух великих людей – один из первых Учителей западной Церкви Тертуллиан сказал: «Христианами не рождаются – ими становятся», а нужное нам утверждение философа и естествоиспытателя Ф. Бэкона звучит так: «Малое знание уводит человека от Бога, а большое – возвращает к Нему». Так вот, оголтелая антирелигиозная пропаганда преследовала человека, родившегося в советской стране, с детского сада, затем она усиливалась в средней школе и, наконец, в вузе. Чтобы эта пропаганда не встречала никаких возражений, в 1929 г. была изменена соответствующая статья Конституции: отныне всем гражданам СССР была предоставлена «свобода религиозных исповеданий и антирелигиозной пропаганды», в то время как до этого разрешалась также пропаганда религиозная. Теперь любые сочувственные высказывания о религии строго карались законом, о чем появилась соответствующая статья в Уголовном кодексе. Таким образом, «становиться христианами» с помощью воспитания оказалось делом практически невозможным. Что качается утверждения Бэкона, то оно относится к одному из наиболее впечатляющих достижений советского строя – всеобщему образованию. Образование есть несомненное благо, но у проведенной массовой акции есть оборотная сторона – неизбежность приобретения того малого знания, о котором писал Бэкон. Человек с таким малым знанием, глядя на впечатляющие достижения науки и плоды так называемого научно-технического прогресса, проникается мыслью, что человеку доступно все, что он все может, что он и есть бог, так что никакого другого Бога ему не нужно. Автор не имеет ничего общего с обскурантизмом, он посвятил свою жизнь серьезной науке и педагогической деятельности, но следует признать, что в словах преподобного Иоанна Кронштадтского, постоянной заботой которого было духовное состояние общества, о необходимости большой осторожности и постепенности народного образования есть своя правда. Подлинные таланты из народа, которых множество, всегда найдут способ, подобно Ломоносову, реализовать свои склонности. Возвращаясь от этих «скользких» рассуждений к разговору о катастрофическом упадке веры в послереволюционной России, следует признать, что, по мнению автора, этот упадок был вызван жестким антирелигиозным воспитанием и образованием народа плюс безудержной пропагандой через всевозможные средства массовой информации. Эта важная тема еще ждет своего добросовестного исследователя, а для жестких рамок настоящей книги сказано достаточно. Чтобы не оставлять без комментариев вторую часть утверждения Бэкона о том, что большое знание возвращает человека к Богу, приведем пару примеров. Один из величайших умов всех времен, Исаак Ньютон, создатель классической механики и современного математического анализа, был членом христианской общины Кембриджа, много времени посвящал богословским трудам, написав обширные комментарии к Евангелию. Ньютон, в отличие от людей, обладающих малым знанием, говорил, что напоминает себе мальчика, который бросает камешки в океан неизвестного, причем этот океан тем обширнее, чем больше человечество узнает о мире. Добавим в качестве второго примера, что составленный в 1970 г. список членов папской Академии наук, убежденных христиан, включает имена многих выдающихся ученых современности, лауреатов Нобелевской премии в области физики, химии, биологии, медицины; председатель Академии – директор обсерватории Ватикана.

В конце страшного 1922 г., когда тюрьмы и концентрационные лагеря были переполнены, а расстреливать всех подряд даже большевики не решались, появились исправительно-трудовые (Солженицын называет их «истребительно-трудовыми») лагеря особого назначения, которые под свой контроль взяла ЧК. Одним из первых такой лагерь был устроен на Соловецких островах: монахов знаменитого Соловецкого монастыря частично отправили на Валаам, а пожелавшие остаться устраивали церковные службы для заключенных священнослужителей, которые составляли значительную часть зэков. Задуман этот лагерь был сперва для «трудового перевоспитания чуждых советской власти элементов», среди которых, кроме священнослужителей, были потомственные аристократы, видные деятели науки и культуры. Заключенные организовали театр, выпускали журнал, устраивали диспуты и доклады; все это раздражало безграмотное руководство лагеря и охранников, делая их еще более свирепыми. Солженицын в главе «Архипелаг ГУЛАГ возникает из моря» рассказывает удивительный случай: высокообразованный и глубоко верующий лагерник Осоргин за то, что незаконно участвовал в богослужениях и передал умирающему от тифа епископу Петру Воронежскому мантию и святые дары, был приговорен к расстрелу. В день вынесения приговора к нему на свидание приехала жена. Он уговорил палачей дать ему три дня и не рассказывать жене о приговоре. Он отдал ей драгоценные тогда теплые вещи, сказав, что получит новые, а через три дня посадил ее на отходящий пароход и тут же стал раздеваться к расстрелу.

На Соловках скончался известный архиепископ Иларион Троицкий; он ободрял соловчан, убеждая их, что православная вера и Церковь должны устоять: «Без этой веры жить нельзя. Без Христа люди пожрут друг друга. Это понимал даже Вольтер. Пусть сохранятся лишь крошечные, еле светящиеся огоньки, когда-нибудь от них все пойдет вновь». В 1926 г. начался мученический подвиг местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра. Из пермской ссылки его отправили по нескончаемым тюремным этапам. Ему много раз предлагали свободу в обмен на отречение от руководства Русской православной Церковью, но он решительно отвергал подобную сделку. В июле 1936 г. заканчивался очередной срок заключения митрополита Петра, но за две недели до освобождения ему, как обычно было принято в послереволюционном правосудии, добавили еще три года тюремного заключения. В зарубежной прессе появились сообщения, что Петру было предложено занять патриарший престол, но при соблюдении неприемлемых для него условий, от чего первосвятитель отказался. В начале октября тройка НКВД по Челябинский области приговорила митрополита Крутицкого Петра к расстрелу «за клевету на существующий строй»; через неделю приговор был приведен в исполнение. В заявлении властям священномученик Петр писал по поводу своей позиции: «В сущности местоблюстительство лично для меня не представляет интерес, напротив, оно все время держит меня в оковах гнета. Но решение данного вопроса не зависит от моей инициативы и не может быть актом моей единоличной воли. Своим званием я неразрывно связан с духовными интересами и волей всей поместной Церкви».

К 1927 г. в различных местах заключения находились 117 епископов Русской православной Церкви. Процесс уничтожения и изоляции церковных иерархов продолжался, и к 1939 г. на свободе осталось четыре дееспособных православных епископа на всю страну, и не было никаких гарантий, что их не тронут. Разрушались и закрывались храмы и монастыри; в конце 1931 г. был взорван храм Христа Спасителя в Москве, посвященный подвигу русского народа в Отечественной войне 1812 г., грандиозное творение церковной архитектуры, главный храм России.

В 1927 г. после обнародования «Декларации Сергия» и ряда вынужденных посланий заместителя местоблюстителя патриаршего престола к Русской православной Церкви за рубежом, носивших ультимативный характер, отношения между двумя ветвями Русской Церкви резко обострились и продолжали ухудшаться. В то время зарубежная Русская Церковь была, в свою очередь, разделена на две части: первая, русская православная Церковь Западной Европы, официально находилась под юрисдикцией московского патриархата и возглавлялась митрополитом Евлогием; второй частью, Русской православной Церковью за рубежом, непосредственно связанной с карловацким синодом, руководил митрополит Антоний. Вторая часть, Русская зарубежная Церковь, в своем постановлении от 1927 г. говорила, что отныне «будет управляться сама под председательством митрополита Антония (Храповицкого), хотя не считает себя автокефальной и по-прежнему признает своею главою местоблюстителя патриаршего престола Русской православной Церкви митрополита Петра». В постановлении также утверждалось, что «послание Сергия не имеет церковно-канониче-ского значения, поскольку является документом политическим», т. к. составлено «под сильным давлением безбожной советской власти и преследует недостижимую цель – установить союз этой власти с Русской православной Церковью». Поэтому решено «прекратить административные сношения с московской Церковью, ввиду порабощения ее безбожной советской властью, лишающей ее свободы».

В 1930 г. англиканская Церковь провела по всей Великобритании моление о гонимой и страждущей Русской Церкви; в мероприятии принял участие митрополит Евлогий. Сразу после этого Сергий и временный синод издали постановление, согласно которому Евлогий отстранялся от управления Русской Церковью Западной Европы и управление ею временно передавалось архиепископу Владимиру. Владимир от этого назначения отказался, а Евлогий счел свое отстранение незаконным и попросил Сергия разрешить ему продолжать управлять заграничными Церквами «до установления нормальных отношений». В ответ на это в конце 1931 г. Сергий и Синод издали постановление, в котором указ об увольнении Евлогия объявлялся вошедшим в силу, а управление западноевропейской епархией передавалось литовскому митрополиту Елевферию. Митрополит Евлогий, продолжая управлять епархией вопреки решению московской патриархии, обратился к константинопольскому патриарху Фотию II с просьбой принять Западноевропейскую Церковь под свою вселенскую опеку. Константинополь внял просьбе Евлогия и учредил экзархат во главе с Евлогием. Как писал впоследствии новоназначенный экзарх, «паства одобрила избранный мною путь подчинения вселенскому престолу». Митрополит Сергий по этому поводу обратился к Фотию с письмом, в котором оспаривал каноничность присоединения Западнорусских Церквей к константинопольскому патриархату. Митрополит Антоний в своей обычной грубоватой форме прокомментировал этот акт в одном из частных писем: «Евлогианская эпопея даже меня удивила обнаружившимся в ней непроходимым невежеством русского общества. Эти болваны не понимают, что всякое действие вселенского патриарха вне своего диоцеза имеет не более силы, чем действие любой кухарки. А газетные идиоты пишут: «Митрополит Евлогий упрочил свое положение и утвердил его».

Как бы то ни было, но отношения обеих ветвей Русской Церкви за рубежом с московским патриархатом были безнадежно испорчены; это означало бескомпромиссный раскол, который длился шесть десятилетий, и только в самое последнее время в важном деле объединения Церквей наметился сдвиг. В это время в СССР происходили события чрезвычайной важности как для государства, так и для хиреющей Церкви. К 1926 г. позиции Сталина как руководителя государства укрепились, и он начал переход к новому этапу своего правления. Нельзя отказать «вождю народов» в умении последовательно и четко проводить действия, ведущие к реализации поставленной им цели, хотя от этих действий отчетливо попахивало адской смолой. В конце 1926 г. на XV партконференции был принят сталинский тезис о «построении социализма в одной отдельно взятой стране». Это, в частности, означало фактический конец новой экономической политике (нэп), которая благотворно сказалась на благосостоянии народа, поскольку допускала, пусть в жестких рамках и под государственным контролем, частное предпринимательство. В 1927 г. в результате борьбы с «объединенной оппозицией» из партии были исключены Троцкий и Зиновьев, Каменев и Раковский – из ЦК. В конце 1927 г. состоялся XV съезд ВКП(б), на котором завершился разгром оппозиции и появилось для расправы с неугодными членами партии понятие «правого уклона». Это стало началом массовой внутрипартийной чистки. Важным мероприятием властей в это время стала всесоюзная перепись населения. В 1928 г. началась первая пятилетка, и хотя грандиозные планы индустриализации страны были невыполнимыми, результаты пятилетки, которую Сталин объявил выполненной за 4 года и 3 месяца, оказались действительно впечатляющими.

В этом же году начались страшные действия советского правительства, которые Солженицын назвал ломкой хребта русского народа – речь идет о борьбе власти с так называемыми кулаками в деревне и о начале всеобщей коллективизации. Кулаками была названа наиболее работящая, зажиточная и религиозная часть советского крестьянства. Поскольку кулаки были вынуждены использовать для проведения сельскохозяйственных работ наемную силу, то они считались эксплуататорами, т. е. классовыми врагами для строящегося в стране социалистического общества. Поэтому в 1929 г. была объявлена государственная политика ликвидации кулачества как класса. Бесконечные составы с миллионами кулаков и их семей потянулись на восток и север заселять значительно расширившийся к тому времени «архипелаг ГУЛАГ». И хотя в 1930 г. появилась статья Сталина «Головокружение от успехов», где критиковались нарушения и «перегибы» в деле повальной коллективизации, уничтожение крестьянства, которое в предреволюционные годы кормило не только Россию, но и многие зарубежные страны, продолжалось полным ходом. По стране прогремело имя Павлика Морозова; этот выродок, выдавший своего отца на верную гибель, прославлялся советской пропагандой как герой, «подвигу» которого должна подражать молодежь Советского Союза. Репрессии по отношению к наиболее активной части крестьянства довершились засухой 1932 г.

Церковь Спаса на Торгу.

1685–1690 гг. Ростов Великий.

В результате обоих этих обстоятельств в стране начался небывалый голод. В Поволжье, на Северном Кавказе, в Казахстане, в Западной Сибири и особенно на Украине крестьяне вымирали целыми селами, дороги в города были усеяны трупами. Несмотря на эту страшную картину, правительство исправно отсылало за границу зерно согласно подписанным ранее договорам, отбирая для этого у сельских жителей последние крохи. Совсем недавно по представлению президента Ющенко этот «голодомор», унесший миллионы жизней на Украине, был признан многими европейскими организациями геноцидом украинского народа.

Можно условно считать, что к началу 1934 г. закончился первый этап сталинского правления, этап утверждения нового государственного строя, когда надежды оппозиции на «восстановление ленинских норм партийного и государственного строительства» стали иллюзорными. Правда, надо признать, что во многих своих делах Сталин всегда оставался верным учеником Ленина, «Лениным сегодня». После первого этапа надо было начинать второй, задуманный Сталиным, – этап установления единоличной власти в государстве. На этом этапе бывшие соратники и друзья, трубившие о своих заслугах перед партией и страной, стали серьезной помехой. Метод избавления от неугодных и мешавших исполнению плана у Сталина был один – физическое уничтожение. В начале 1934 г. в Москве открылся XVII съезд ВКП(б), «съезд победителей». Выступить на съезде дали возможность прежним раскаявшимся оппозиционерам, было меньше разговоров об обострении классовой борьбы. У подавляющей части делегатов ощущения от съезда были самые радужные; никто из них не мог предположить, что вскоре большинство участников съезда будут репрессированы. На съезде выяснилось, что «любимцем партии» был Киров, и Сталин не мог ему этого простить. В декабре 1934 г. Киров был убит, а Сталин, организатор убийства, воспользовался этим для развязывания массового террора в партии и стране. В 1936 г. на чрезвычайном VIII съезде Советов была принята сталинская конституция СССР, которая закрепляла принципы единовластия. Это была мрачная карикатура на христианские утверждения о божественности всякой власти, поскольку государственной идеологией был воинствующий атеизм. Не удивительно, что любимыми персонажами русской истории у Сталина был Иван Грозный и Петр Великий, которых он втайне считал своими предшественниками и которых народ в свое время называл антихристами; о них Сталин заказывал книги и фильмы у лучших советских писателей и режиссеров.

В 1936 г. наркомом внутренних дел был назначен Ежов. Началась чистка в разросшемся аппарате НКВД; затем был сфабрикован ряд процессов над «вредителями» в промышленности и на транспорте. Кровавый террор стремительно набирал обороты. Настала очередь интеллигенции, еще оставшейся на воле, – были арестованы известные деятели науки, культуры. В 1937 г. на пленуме ЦК ВКП(б) снова вытащили на свет тезис об обострении классовой борьбы; пленум призвал НКВД к ужесточению репрессий против врагов народа. Возобновились процессы по делам партийных оппозиционеров; вместе с деятелями партии была уничтожена верхушка таких военачальников старой закалки, как маршалы Тухачевский и Блюхер. Этот небывалый по размаху страшный процесс не мог не коснуться православной Церкви. Практически все церковные архиереи были расстреляны или сосланы в концлагеря. С верующими велись беседы, во время которых следователи требовали отказаться от посещений церкви; арестовывали, как правило, только упорствующих. Надо сказать, что политика Сталина в области религии отличалась от прямолинейных действий Ленина, где уничтожению не было альтернативы, или от методов Хрущева во время его десятилетнего правления. Если Церковь нужна была Сталину для поднятия патриотического духа, как во время войны, или для укрепления советского государства и личной его власти, он не пренебрегал союзом с нею.

За время сталинского террора 1936–1938 гг. миллионы людей были расстреляны в тюрьмах НКВД и погибли в лагерях ГУЛАГа, среди них был цвет народа. Огромный ущерб был нанесен генофонду России, и чтобы восстановить его, если это вообще возможно, потребуется не одно поколение. Покончив с любыми проявлениями несогласия с действиями власти внутри страны, Сталин обратился к внешней политике, где его целью стало территориальное расширение СССР хотя бы в пределах границ царской России. В качестве союзника была выбрана гитлеровская Германия. В августе 1939 г. между СССР и Германией был подписан акт о ненападении, так называемый пакт Молотова – Риббентропа, секретная часть которого предполагала раздел Польши между двумя заключившими договор государствами. Через неделю Германия напала на Польшу. Англия и Франция объявили Германии войну, но никаких действий не предприняли. Так началась самая кровавая в истории война – Вторая мировая. В сентябре в Польшу с востока вторглись советские войска под предлогом оказания «помощи украинским и белорусским братьям по крови», в результате в состав Советского Союза вошли Западная Белоруссия, Волынь и Галиция. Сперва население этих исконно русских областей восторженно встретило своих освободителей от польского владычества, но очень скоро иллюзии о счастливой жизни в семье братских народов улетучились. В октябре был заключен договор о взаимной помощи с республиками Прибалтики, а Финляндии предъявлена нота с территориальными претензиями. Нападение СССР на Финляндию привело к его исключению из Лиги Наций. Война с Финляндией длилась три месяца и велась с переменным успехом.

В марте 1940 г. в результате подписания мирного договора с Финляндией граница СССР продвинулась на север. Летом 1940 г. СССР, обвинив прибалтийские государства в нарушении договора, занял территорию Эстонии, Латвии и Литвы, затем на юго-западе советские войска заняли Бессарабию и Северную Буковину. Сразу после этих действий советских войск было объявлено об образовании Литовской, Латвийской, Эстонской, Молдавской и Карело-Финской республик. Выступая перед Верховным Советом, Молотов обобщил результаты советско-германского соглашения: в течение года население Советского Союза увеличилось на 23 миллиона человек. В новых союзных республиках было много приходов православной Церкви; это, прежде всего, относится к присоединенным областям Украины и Белоруссии.

В 1937 г. секретарь ЦК Маленков обратился к Сталину с предложением убрать из законодательства все, что позволяло бы существовать каким бы то ни было религиозным организациям. Дело в том, что во время переписи населения было обнаружено, что почти половина жителей страны считают себя верующими; при этом некоторые верующие из страха перед репрессиями называли себя атеистами, несмотря на известные слова Спасителя: «Кто отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того Я перед Отцом Моим Небесным» (Мф 10:33). За этот «прокол» в деятельности пятимиллионного «Союза воинствующих безбожников» многие его руководящие деятели были расстреляны. Сталин отказался менять законодательство, формально обеспечивающее свободу отправления религиозных культов, но согласился с той частью предложения, где говорилось о необходимости «покончить с органами управления церковников и с церковной иерархией в том виде, как они сложились». Журнал «Антирелигиозник» за 1938 г., комментируя предпринятые за этим решением действия властей, писал: «Верующие трудящиеся исполняют время от времени те или иные религиозные обряды, удовлетворяя свои религиозные потребности. Они не принимают непосредственного участия в так называемой «церковной жизни». С такими верующими мы совместно идем к одной общей цели, боремся за одно и то же – за полное торжество коммунизма. Другое дело – церковники, которые не только выполняют обряды, но частенько нарушают советские законы, ведя религиозную пропаганду и организуя сборы на Церковь».

Среди немногих архиереев Русской православной Церкви, переживших годы ежовщины, был епископ Лука (Войно-Ясенецкий), удивительная личность, блестящий профессор-хирург, получивший в 1946 г. Сталинскую премию первой степени за фундаментальный труд «Очерки гнойной хирургии» (большую часть премии он пожертвовал на помощь сиротам и жертвам фашистских извергов), который до сих пор рекомендуется студентам-медикам в качестве учебного пособия. Представителей советской власти, «освирепевших от сознания собственного ничтожества», более всего раздражало то, что профессор после сложнейших операций шел читать проповедь в Церковь. Тексты его проповедей, произнесенных по различным поводам, составляют более десяти увесистых машинописных томов. Полжизни, как и велось тогда, он провел в тюрьмах и далеких ссылках на северо-востоке страны. В годы войны Лука был начальником эвакогоспиталя. Находясь на воле и участвуя в работе научных конференций, он всегда выступал в рясе и с крестом на груди. Это послужило причиной исключения его из научного сообщества страны. Последние пятнадцать лет своей жизни Лука Войно-Ясенецкий провел в сане архиепископа симферопольского и крымского. Скончался архиепископ Лука в 1961 г. и в 1996 г. был канонизирован Украинской православной Церковью.

Но вернемся в 30-е годы. К концу 1938 года кровавые репрессии начали понемногу утихать; СНК и Политбюро ЦК приняли совместное постановление «Об ограничении репрессий», в котором было объявлено об упразднении внесудебных «троек» и об усилении прокурорского надзора. Эти «тройки», сеявшие ужас среди населения, обладали правом выносить обвинительные приговоры без суда и следствия и требовать их немедленного исполнения. Вместо освобожденного от должности и вскоре расстрелянного Ежова на пост наркома внутренних дел был назначен Берия. Но ослабление репрессий не означало их прекращения. После уничтожения практически всех церковных иерархов НКВД стал подбираться к местоблюстителю Сергию. В 1937 г. был расстрелян келейник первосвятителя, а вскоре в тюрьме погибла сестра Сергия, которая вела его хозяйство. В деле горьковского митрополита Феофана есть текст сочиненной следователем стенограммы, которую Феофан подписать отказался: «Вопрос: Назовите известных вам членов московского церковно-фашистского центра. Ответ: Членами московского церковно-фашистского центра являются митрополит Сергий Старогородский, заместитель Петра Крутицкого, так называемого местоблюстителя патриаршего престола, (далее идут еще несколько имен митрополитов и архиепископов). По заданию Сергия я собирал сведения о положении в Советском Союзе, а он передавал их сотрудникам английского посольства. Вопрос: Каковы программно-технические установки московского церковно-фашистского центра? Ответ: По директивам заграничного центра следовало всеми путями готовить восстание против советской власти, сеять возмущение и озлобление среди населения». Каждое слово этого сочинения пронизано непроходимой безграмотностью, а словосочетание «церковно-фашистский» звучит как «квадратный круг», поскольку гитлеровский фашизм был системой атеистической с элементами язычества. Местоблюстителя и будущего патриарха Сергия спасло приближение и начало Второй мировой войны: Сталину его обостренное чутье подсказывало, что Церковь может вскоре понадобиться государству в предстоящей войне, участие в которой было в 1939 г. для Советского Союза вопросом времени, поэтому в предвоенные годы антирелигиозная деятельность в СССР заметно поутихла. Кроме того, Сталину было важно продемонстрировать правительствам стран-союзников, что в советском государстве православная Церковь в соответствии с конституцией пользуется полной религиозной свободой. Эти же обстоятельства позволили православным Церквам в присоединившихся к СССР союзных республиках в первое время жить без тех кровавых потрясений, каким подверглись в недавние годы их братья по вере в советской стране. По понятным причинам число православных приходов в Советском Союзе после его расширения увеличилось более чем вдвое.

От начала Великой Отечественной войны до «перестройки» и освобождения Русской Церкви от жесткого государственного гнета

На рассвете 22 июня 1941 г. фашистская Германия без объявления войны напала на Советский Союз, рассчитывая на быстрое завершение военной компании, на «блиц-криг», как это было перед тем с Францией и другими покоренными Гитлером государствами. Советские дипломаты и разведчики многократно предупреждали правительство о готовящейся войне и даже называли сроки ее начала, но Сталин упорно отказывался этому верить, называя эти предупреждения провокацией. 13 июня 1941 г. ТАСС сделало заявление о беспочвенности слухов о войне с Германией. Сталин, по-видимому, опасался, что организация обороны будет воспринята Германией как намерение СССР первым нарушить пакт о ненападении. Некоторые историки предлагают другие объяснения этим событиям, но как бы там ни было, начало войны вызвало у Сталина тяжелый шок. У Сталина были все основания бояться исхода войны, т. к. трудно ожидать необходимое для победы воодушевление у народа страны, переполненной доносчиками и палачами, где на протяжении четверти века из душ людей методично и беспощадно изгонялись основные христианские нравственные ценности и религиозная вера. Находясь в подавленном состоянии, Сталин молчал первые десять дней войны, в то время как немецкие войска продвигались на 30–40 км вглубь страны ежедневно. 22 июня, в первый день вероломного вторжения оккупантов, местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий обратился ко всем священнослужителям и прихожанам православной Церкви с обращением, в котором призвал русский народ на защиту своего отечества.

Успенский собор Рязанского кремля. 1693–1699 гг.

Он писал: «Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского и Дмитрия Донского; вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов. Наша православная Церковь всегда разделяла судьбу народа. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением предстоящий всенародный подвиг. Нам нужно помнить заповедь Христову: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15:13). Положим же души свои вместе с нашей паствой. Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины. Господь дарует нам победу». От имени советского правительства 22 июня выступил Молотов, речь которого заканчивалась словами, ставшими лозунгом для сражавшегося народа: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». Выступление по радио Черчилля 22 июня очень четко определило позицию союзников в отношении Советского Союза; он сказал: «За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но все бледнеет перед развертывающимся сейчас зрелищем. Я вижу русских солдат, стоящих на пороге своей родной земли, охраняющих поля, которые их отцы обрабатывали с незапамятных времен, я вижу их охраняющими свои дома, где существуют исконные человеческие радости, где смеются девушки и играют дети. Я вижу, как на все это надвигается гнусная нацистская военная машина с ее бряцающими шпорами щеголеватыми прусскими офицерами, с ее агентами, только что усмирившими и связавшими по рукам и ногам десяток стран. Я вижу серую вымуштрованную послушную массу свирепой гуннской солдатни, надвигающейся подобно тучам саранчи. У нас одна цель – мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима, и ничто не сможет отвратить нас от этого, ничто. Это не классовая война, а война, в которую втянуто содружество наций, без различия расы, вероисповедания или партии. Поэтому опасность, угрожающая России, – это опасность, грозящая всем нам». Наконец 3 июля выступить по радио решил Сталин. В речи испуганного надвигающимися событиями «вождя народов» прозвучали новые, непривычные ноты. Его обращение: «Братья и сестры!» повторяет слова, обычно произносимые с амвонов церквей. Он старался оправдать предвоенные действия советского правительства, а войну назвал Отечественной, говоря, что она должна «слиться с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы».

6 ноября 1941 г., когда немцы вплотную подошли к Москве, в переходе метро «Маяковская» состоялось торжественное заседание, посвященное 24 годовщине Октября, а 7 ноября на Красной площади состоялся военный парад, участники которого сразу же отправлялись на проходившую недалеко линию фронта. В своих речах Сталин говорил о великой русской нации и в качестве примера назвал «наших великих предков», благоверных святых князей Александра Невского и Дмитрия Донского, защитников русской земли от иноземцев и иноверцев, а также Суворова и Кутузова, имена которых в довоенное советское время не принято было упоминать, поскольку они «защищали царский режим и русскую буржуазию». Резкие перемены в отношении властей к религии начались летом 1941 г. Совершенно прекратилась антирелигиозная пропаганда, были закрыты журналы «Безбожник» и «Антирелигиозник». В свою очередь, Русская православная Церковь объявила верующим о сборе средств в помощь государству и Красной армии; взносы Церкви в фонд обороны только в первый период войны составил более 300 миллионов рублей. В самом начале войны возродилась религиозная активность народа – службы в храмах Москвы и блокадного Ленинграда проходили при огромном скоплении верующих; в Ленинграде на богослужениях присутствовало командование фронта во главе с маршалом Говоровым. Священнослужители ленинградской епархии были награждены медалью «За оборону Ленинграда» – событие до тех пор немыслимое. По личной просьбе местоблюстителя патриаршего престола Сергия Сталин согласился принять от православной Церкви для нужд армии купленные на собранные ею средства танковую колонну «Дмитрий Донской» и авиационную эскадрилью «Александр Невский». Сложная ситуация сложилась для Русской православной Церкви на оккупированных немцами территориях: в первый год войны были заняты Украина, Белоруссия, Молдавия, республики Прибалтики и многие области европейской части РСФСР. В конце 1941 г. митрополит Сергий обратился с новым посланием к пастве: «Гитлеровский молох пытается убедить мир, что он поднял меч «на защиту религии», во имя «спасения поруганной веры». Но всем известно, что это исчадие ада только прикрывает свои злодеяния лживой личиной благочестия. Во всех порабощенных им землях он творит гнусные надругательства над свободой совести, издевается над святынями, бомбами разрушает храмы Божии, бросает в тюрьмы и казнит христианских пастырей, гноит в тюрьмах верующих, восставших против его безумной гордыни, против его замыслов утвердить свою сатанинскую власть над всей землей». В это же время глава Русской Церкви призвал жителей оккупированных территорий хранить верность своей отчизне и ни при каких обстоятельствах не становиться на путь предательства. Основания для подобных заявлений были – в западных областях Украины и в Прибалтике далеко не все жители и возникшие в это время различные движения, в основном националистического толка, были настроены к фашистам враждебно, поскольку рассчитывали на помощь немцев в создании самостоятельных национальных государств, хотя вскоре поняли иллюзорность таких надежд. Однако в первое время на Украине сторонники автокефалии Украинской Церкви развязали настоящий террор против священнослужителей и прихожан Русской православной Церкви московского патриархата. Раскол обнаружился в самом начале оккупации. В конце августа 1941 г. на территории Почаевской лавры состоялся собор епископов православной Церкви, на котором глава собора архиепископ Алексий заявил, что поскольку все епископы Западной Украины «в свое время дали подписку о подчинении московской патриархии, то отдельные епископы и даже собор не могут самочинно устроить автокефалию». Поэтому до решения этого вопроса Москвой и всеми православными патриархами Украинская Церковь должна быть подчинена московской патриархии, но с правами автономии, данными ей Русской Церковью. При этом Алексей уверял собор, что он сам «твердо стоит на пути автокефалии и руководит делами Украинской православной Церкви лишь до того времени, когда автокефалия будет утверждена канонично». В начале 1942 г. в Пинске был созван собор архиереев автокефальной Украинской Церкви, в постановлениях которого утверждалось, что на Украине «существует два церковных течения: небольшое число сторонников московской патриархии и основная масса населения и пастырей, которые относились к Украинской автокефальной Церкви, которую возглавлял покойный митрополит Василий (Липковский) со своей иерархией». Началась острая борьба между этими двумя течениями; число сторонников московской патриархии автокефалистами намеренно приуменьшалось. Однако оккупационные власти были настроены против автокефалии, т. к. автокефалия по своей сути связана с самостоятельной государственностью, которой у Украины не было, и немцы не собирались ей такую самостоятельность предоставлять когда бы то ни было. Кроме того, в расчете на скорое завоевание СССР нацисты не хотели раскола в Русской Церкви. Об этом была выпущена директива немецких властей всем частям СС и полицейским комендатурам. А вот партизаны украинской повстанческой армии (УПА) активно поддерживали автокефальную Церковь; от их пуль в 1943 г. погиб глава Украинской православной Церкви московской патриархии митрополит Алексей и епископ этой Церкви Мануил. Во время отступления немцев все руководство автокефальной Церкви и часть иерархов автономной уехали на Запад, где большинство из них вошли в состав Русской православной Церкви за рубежом.

1943 г. был насыщен важными для истории Русской православной Церкви событиями. В сентябре в патриархию позвонил представитель Совнаркома и сообщил о желании правительства встретиться с иерархами Церкви в удобное для них время; митрополит Сергий попросил устроить встречу как можно скорее, поскольку есть ряд церковных дел, которые надо решить безотлагательно. Звонил начальник 4 отдела III управления НКВД по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией Карпов по приказу Сталина. Это было время, когда сокрушительный разгром немецких войск под Сталинградом вызвал коренной перелом в ходе Отечественной войны; затем в июле и августе 1943 г. произошла знаменитая Курская битва, в результате которой началось наступление Советской армии по всему фронту.

После разговора Карпова и представителей правительства с иерархами, во время которого были высказаны основные нужды Церкви, Сталин пожелал лично встретиться с митрополитом Сергием, ленинградским митрополитом Алексием и протоиереем Николаем Колчицким. От правительства на встрече присутствовал председатель СНК Молотов и Карпов. Как писал впоследствии в своих воспоминаниях Карпов, Сталин прежде всего отметил роль патриотической деятельности Церкви во время войны и попросил перечислить нерешенные церковные проблемы. Сергий попросил разрешения собрать архиерейский собор, который избрал бы наконец патриарха и образовал бы при нем Священный Синод, т. к. Синода нет в Церкви уже 18 лет, а работать без этого центрального органа очень трудно. Сталин согласился и задал вопрос о сроках созыва; местоблюститель попросил для подготовки собора месяц, но Сталин, улыбнувшись, спросил: «А нельзя ли проявить большевистские темпы?». И решено было ограничиться 4 днями, предоставив Сергию необходимый транспорт, самолеты и всяческую помощь. Далее Сергий пожаловался на повсеместное закрытие духовных школ, отчего в приходах не хватает священнослужителей. Тогда Сталин спросил в упор: «А где же прежние кадры?» Наступило тяжелое молчание, поскольку все знали, где находятся кадры. Сергий спокойно ответил: «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них – мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза». Сталин оценил находчивость местоблюстителя, и беседа приняла непринужденный характер. Сталин сказал: «Да, да, как же. Я ведь семинарист. Слышал тогда и о вас». Затем стал вспоминать о годах своей учебы и о том, что мать всю жизнь сожалела о неудавшейся священнической карьере сына. Иерархи попросили Сталина разрешить открыть богословские курсы; ответ был такой: зачем ставить вопрос о курсах, когда правительство может разрешить организацию духовной академии и основание духовных семинарий во всех епархиях, где это необходимо. Кроме того, Сталин поддержал возобновление издания «Журнала московской патриархии». Самую острую и рискованную проблему решился озвучить митрополит Алексий – он попросил освободить находившихся в тюрьмах, лагерях и ссылках православных архиереев, на что Сталин, подумав, ответил: «Представьте такой список, а мы его рассмотрим».

Далее было обсуждено материальное положение Церкви. Затем Сталин заговорил об условиях жизни самого Сергия: «Вот мне доложил товарищ Карпов, – сказал он, – что вы очень плохо живете: тесная квартира, продукты покупаете на рынке, у вас нет никакого транспорта. Правительство может предоставить вам для патриархии трехэтажный особняк в Чистом переулке, ранее принадлежавший немецкому посольству». В заключение беседы Сталин предложил Молотову подготовить коммюнике о состоявшейся встрече, текст которого был опубликован в «Известиях» на следующий день. Прощаясь, Сталин взял Сергия под руку, свел по лестнице вниз и там сказал ему: «Владыко! Это все, что я в настоящее время могу для вас сделать». Этот исторический договор советское правительство соблюдало в достаточной мере добросовестно, если учесть, какие тогда были времена. Ситуация резко изменилась в худшую сторону в конце 50-х годов с началом гонений на религию при Хрущеве.

Архиерейский собор был созван через четыре дня после описанной встречи в Кремле и через четверть века после предыдущего поместного собора, восстановившего патриаршество в России. Состоялся он в новом помещении, выделенном патриархии в Чистом переулке. В его работе приняли участие 19 архиереев, большинство из которых побывали в тюрьмах, лагерях и ссылках, а двоих освободили непосредственно перед открытием собора. Открывавший собор доклад местоблюстителя Сергия назывался «О деятельности православной Церкви за два года Отечественной войны».

Вид на Кремль XVII в. Художник А. Васнецов

Ограничение темы доклада двумя годами войны было, конечно, не случайным – упоминание о предшествующих страшных временах могло нарушить хрупкое перемирие между Церковью и государством. В докладе «Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны» ленинградский митрополит Алексий говорил о христианских основах ведения всякой справедливой войны: «Это – твердая вера в Бога, благословляющего справедливую брань, религиозный подъем духа, сознание правды ведомой войны, сознание долга перед Богом и Родиной. Это источник неисчерпаемый, никогда не идущий на убыль, источник веры с порывом покаяния, исправления жизни, желания чистоты нравственной. Он питается молитвами и подвигами». Говоря о главной причине созыва собора, об избрании патриарха «московского и всея Руси», Алексий предложил на эту должность местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия, с чем единодушно согласились все епископы. Затем новоизбранный патриарх предложил создать при патриархе Священный синод из трех постоянных и трех временных членов. 12 сентября в Богоявленском патриаршем соборе происходила интронизация патриарха, во время которой Сергий сказал: «Собор преосвященных архипастырей постановил усвоить мне титул патриарха московского и всея Руси. Таким образом, наша Русская Церковь этим актом получила всю полноту канонического возглавления, управления и молитвенного предстательства. Но не во внешней красоте и величии сила Христовой Церкви. Поэтому я призываю всех верных чад Церкви к подвигам христианской жизни, чтобы наша православная Церковь облеклась в красоту христианских добродетелей». Лишь однажды за время собора и интронизации были в скрытой, но достаточно прозрачной форме упомянуты годы предвоенных кровавых гонений на Церковь: архиепископ саратовский Григорий сказал: «Радовалась Русская православная Церковь, когда 26 лет назад на пустовавший со времен Петра Великого патриарший престол был избран святитель Тихон. Засияла тогда наша Церковь полнотой своей жизни. Но недолго судил Господь святителю Тихону править Русскою Церковью – скоро взял его к Себе. И снова не стало патриарха, и снова осиротела Русская Церковь. Но Господь незримо хранит Свою Церковь: не стало на патриаршей кафедре патриарха, но преемственно стали управлять ею местоблюстители патриаршего престола. И в сознании всех верующих русских людей православная Русская Церковь по-прежнему осталась патриаршей. Не пошли русские православные люди за обновленцами, за григорианцами, за иосифлянами, автокефалистами и другими самочинными собраниями, которые возглавляли властолюбивые епископы и их приспешники, но пошли туда, где правил православною Церковью местоблюститель престола патриарха Тихона, сначала митрополит Петр, а потом до наших дней – митрополит Сергий. Тяжелый крест выпал на долю митрополита Сергия, скорбен был путь, которым пришлось ему итти: и епископы не все признавали его, и в народе враги Церкви старались возбудить против него злые слухи. Но он, православный канонист, твердо отмежевался от всякой нелояльной в отношении государства работы, на которую толкали его некоторые из его собратий епископов. Он помнил слова Христа: «Воздадите кесарево кесарю, а Божие Богу…» Он занялся исключительно устроением Церкви. Горько было блаженнейшему Сергию переживать все эти испытания, но он глубоко верил, что Церковью правит Господь и Своими премудрыми судьбами ведет ее к славе, а верующих к спасению, и потому он твердо шел своею дорогою и за 17 лет привел ее к тому спокойному и прочному положению, в каком находится наша православная Церковь в настоящий момент».

Об избрании и интронизации Сергия было сообщено другим православным патриархам, и они прислали свои поздравления по этому поводу. В октябре 1943 г. был учрежден совет по делам Русской православной Церкви при Совнаркоме. Новая политика государства по отношению к Церкви получила название конкордата, хотя никакого равенства и независимости сторон, что предполагает этот термин, разумеется, не было. Но свои обещания Сергию Сталин выполнял: патриарх направил на имя председателя нового совета Карпова просьбу об амнистии находившихся в заключении церковных иерархов. Оказалось, что из длинного списка к тому времени в живых оставался лишь один епископ, которого и освободили в 1945 г. В ноябре Совнарком принял решение «О порядке открытия церквей», согласно которому для открытия верующие должны были обратиться с ходатайством к местным органам власти, которое затем направлялось в совет по делам Церкви; окончательное решение принимал Совнарком. Таким многоступенчатым способом все же удалось вернуть верующим значительное число церквей, в которых власти обычно размещали хозяйственные склады. В 1943 г. после перерыва вышли первые 4 номера «Журнала московской патриархии», а в 1944 г. – уже 12; был опубликован сборник документов «Русская православная Церковь и Великая Отечественная война». Понемногу начали налаживаться, несмотря на трудности военного времени, контакты Русской Церкви с другими Церквами, православными и инославными. Конец 1943 г. и начало 1944 г. были временем освобождения от немецко-фашистских оккупантов Украины, Белоруссии и Молдавии. При отступлении немцев из этих областей с ними уехали практически все иерархи автокефальной Церкви и некоторые представители автономной. Немногие оставшиеся, как правило, арестовывались за сотрудничество с врагом и отправлялись в лагеря. Тем не менее, открытые при немцах церкви и монастыри продолжали работать.

В мае 1944 г. в результате кровоизлияния в мозг скоропостижно скончался патриарх Сергий. В связи с его смертью замечательный православный богослов Вл. Лосский писал из Парижа: «До конца времен Церковь сохранит память великого святителя наряду с другими именами, которые знает каждый христианин… Старый мир, мир русской империи, мир византийских традиций, восходивший к Константину Великому, который казался многим миром самого христианства, внезапно рушился до основания, и на его месте возникал новый мир вне христианства, но не вне Божественной воли, определяющей исторические судьбы. Чтобы руководить церковной жизнью в столь исключительных условиях, в Москве – столице нового государства, в центре строящегося нового мира надо было обладать непоколебимой верой в богоустановленность Церкви». С этим восторженным панегириком согласны далеко не все православные верующие в России и за ее пределами, но воздать должное первосвятителю, мужественно управлявшему Церковью в тяжелейшие годы кровавых гонений, несомненно, следует.

В завещании патриарха Сергия, составленном еще в конце 1941 г., в качестве предлагаемого им местоблюстителя патриаршего престола был назван ленинградский митрополит Алексий. В день кончины Сергия Священный синод это завещание утвердил. Началась подготовка поместного собора, которому предстояло избрать нового патриарха. Для обсуждения состава и программы поместного собора в ноябре 1944 г. состоялся архиерейский собор, в котором участвовало 50 епископов, многие из которых были поставлены на кафедры в течение последнего года. Иерархи решили пригласить на предстоящий собор патриархов константинопольского, александрийского, антиохийского, иерусалимского и грузинского. Поместный собор открылся в январе 1945 г. в храме Воскресения в Сокольниках; в нем участвовало более 200 священнослужителей и мирян.

Новодевичий монастырь в Москве. Конец XVII – начало XVIII в.

На собор приехали патриархи александрийский, антиохийский и грузинский, представители вселенского патриарха и патриарха иерусалимского, делегации Сербской и Румынской православных Церквей. На открытии местоблюститель Сергий назвал две основные задачи, которые стояли перед собором: избрание патриарха и утверждение нового «Положения об управлении Русской православной Церковью». В речи, открывавшей первую сессию собора, первосвятитель сказал, что деятельность Церкви во время войны не сводилась к сбору пожертвований, она, прежде всего, «проникала в самую душу народную, поднимая дух любви к Родине, волю к победе, давала утешение страждущим, скорбящим и унывающим». Во время избрания патриарха епископы, облаченные в мантии, единодушно заявили: «Избираем патриархом московским и всея Руси высокопреосвященнейшего Алексия, митрополита ленинградского и новгородского»; сам Алексий в голосовании не участвовал. Интронизация патриарха состоялась 4 февраля 1945 г. в Богоявленском кафедральном соборе Москвы; на торжество собралось более пяти тысяч богомольцев. Народ увидел, что, несмотря на кровавые гонения, Русская православная Церковь Христова жива, что Промысел Божий не оставил Россию вовсе. Присутствовавший на соборе митрополит алеутский и североамериканский Вениамин писал: «Как говорили многие из нас, это был почти Вселенский Собор. Невольно напрашивалась мысль: не перенес ли Глава Церкви, Господь Иисус Христос, центр ее в Москву? Не суждено ли первопрестольной исполнить давнее пророчество инока Филофея: “Москва – третий Рим”?» Перенесшие ужасы сталинского ада русские священники не могли воспринимать эти слова иначе как утопию.

10 апреля 1945 г. Сталин пригласил патриарха в Кремль для беседы о патриотической деятельности Церкви на завершающем этапе Отечественной войны; со стороны правительства на встрече присутствовал Молотов, с церковной – митрополит Николай и управляющий делами патриархии протопресвитер Николай Колчицкий. Сталин говорил, что Церкви предстоит внести важный вклад в дело укрепления международных связей СССР. Кроме этого главного вопроса, ради которого встреча была организована, обсуждалась актуальная для жизни Церкви возможность расширения сети духовных учебных заведений и создания новых полиграфических мощностей для печатания церковной литературы.

В июне 1944 г. после двухлетних проволочек союзники решили, наконец, открыть второй фронт; их войска высадились на побережье Франции и начали двигаться на восток. Первые обещания открыть второй фронт были сделаны в 1942 г., но союзники Советского Союза были одновременно врагами большевизма, и поэтому кроме разгрома фашистской Германии стремились по возможности ослабить военную мощь СССР. За два года оправданий и откровенного обмана со стороны союзников Красная армия потеряла около пяти миллионов человек; своевременное открытие второго фронта значительно уменьшило бы это число. В последние годы был рассекречен план, составленный Черчиллем перед окончанием войны, цель которого – отбросить советские войска после победы над Германией до предвоенной границы СССР, спасая тем самым Европу от большевистской угрозы. Реально оценив свои силы, союзники от этой идеи отказались.

9 мая 1945 г. был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии, что означало окончание Великой Отечественной войны. 24 июня в Москве на Красной площади состоялся Парад Победы, во время которого к подножию мавзолея Ленина были брошены около 200 знамен разгромленных Красной армией немецких дивизий. По случаю победы Сталин обратился 9 мая к советскому народу, обращение он закончил словами: «Великая Отечественная война завершилась нашей полной победой. Период войны в Европе кончился. С победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы! Слава нашей героической Красной армии, отстоявшей независимость нашей Родины и завоевавшей победу над врагом! Слава нашему великому народу, народу-победителю! Вечная слава героям, павшим в боях с врагом и отдавшим свою жизнь за свободу и счастье нашего народа». Это – речь правителя, уверенного в себе и в своей власти, здесь уже нет обращения «Братья и сестры!», произнесенного им в первые дни войны, в минуты слабости и растерянности. Однако церковная жизнь страны в послевоенное время заметно оживилась, хотя на большинство ходатайств, поступивших от верующих в разного рода советы по поводу открытия новых храмов, были получены отказы, многие церкви и монастыри все же начали свою работу. Резко выросло число прихожан за счет тех, кто не мог креститься в предвоенные годы. Правда, наиболее знаменитые и ценные в историческом и архитектурном отношении храмы, такие как поставленные в честь Софии Премудрости Божией соборы в Киеве и Новгороде, соборы московского Кремля, Казанский и Исаакиевский соборы Ленинграда, Церкви переданы не были – они по-прежнему оставались музеями. Наибольшее число действующих церквей было в областях, оккупированных фашистами во время войны, – их после освобождения не стали закрывать в соответствии с новой политикой по отношению к религии.

Во время Великого поста в 1946 г. только в патриаршем Богоявленском соборе исповедалось и причастилось более сорока тысяч человек. 8 марта 1946 г. во Львове в соборе Святого Юры состоялся собор греко-католиков. Было принято решение перейти под юрисдикцию московского патриархата. Участники собора писали в обращении к патриарху Алексию: «Наш собор является скорее началом нашего дела, нежели окончанием его. Мы должны еще побороть многие препятствия, чтобы святое Православие восторжествовало в каждом нашем приходе. Даже такой искусственный продукт, как уния, имеет глубокие корни в сердцах некоторых наших людей, потому что они с детства были ослеплены славой римской Церкви». Из 3431 униатского прихода в 1946 г. к 1959 г. перешли в православную Церковь 3222. В конце мая 1945 г. впервые за всю историю Русской Церкви московский патриарх совершил паломничество в Святую Землю. На встрече с иерусалимским патриархом Тимофеем патриарх Сергий заговорил о возвращении имущества Русской православной Церкви, которым тогда владела Русская православная Церковь за рубежом, московской патриархии. В 1948 г. после дополнительных переговоров часть имущества, находящаяся на территории Иерусалима, была передана Москве. Затем делегация отправилась в Антиохию, где патриархом православной Церкви был Александр III, друг России, выпускник Киевской духовной академии. После возвращения патриарха в Москву сопровождавшие его в поездке митрополит Крутицкий Николай и протоиерей Николай Колчицкий посетили Англию, где имели важную встречу с религиозными деятелями, готовившими организацию Всемирного совета Церквей (ВСЦ), в котором впоследствии в 1961 г. Русская православная Церковь приняла деятельное участие. До 1961 г. отношение московского патриархата к ВСЦ было резко отрицательным – на совещании глав поместных православных Церквей в Москве в 1948 г., посвященном полутысячелетнему юбилею русской церковной автокефалии, была принята резолюция против участия православных Церквей в совете, где основную роль играли многочисленные течения Протестантизма. В той резолюции говорилось о вере протестантов весьма резко: «Снижения требований к условиям единения до одного лишь признания Иисуса Христа нашим общим Господом умаляет христианское вероучение до той лишь веры, которая, по слову апостола, доступна “бесам”». Московское совещание 1948 г. стало важным событием в деле восстановления межправославных связей, нарушенных за время советской власти.

В 1947 г. секретарем ЦК партии по идеологии стал воинствующий атеист Суслов, в результате чего вновь значительно усилилась антирелигиозная пропаганда. Участились аресты священнослужителей и людей, близких к Церкви. Сталин не препятствовал этому частичному возвращению гонений на религию.

В 1949 г. в Вильнюсе был арестован один из крупнейших русских религиозных философов и богословов XX в., блестящий историк-медиевист Лев Карсавин. Родился он в 1882 г. в петербургской семье. Его отец был танцовщиком и хореографом императорских театров. Его мать была натурой духовно одаренной, она была близкой родственницей А.С.Хомякова, одного из главных создателей течения славянофилов. Лев всегда чувствовал свою кровную связь с Хомяковым, как Вл. Соловьев со Сковородой, и считал его одним из своих учителей. Основные научные труды Карсавина относятся к истории средневековой европейской религиозности, философии, истории, мистическим течениям в Православии, религиозным аспектам понятия личности и многим другим проблемам философии и богословия. В обвинительном заключении по его делу сказано, в частности: «С 1924 по 1930 гг. являлся одним из идеологов и руководителей белоэмигрантской организации «Евразия», ставившей своей целью свержение Советской власти». Это грубое недоразумение, поскольку в эмигрантских кругах евразийцы были наиболее просоветски настроенной частью. В декабре 1950 г. приговоренного к 10 годам лагерей Карсавина по этапу отправляют на Север в концлагерь Абезь, инвалидный лагерь в системе Воркутлага (у Карсавина в тюрьме открылся тяжелый туберкулезный процесс). Среди заключенных вскоре распространилась молва о прибывшем христианском мудреце и духовном учителе. В лагере было много католиков – военнопленных и прибалтов, – которые постоянно приходили к Карсавину для душеспасительной беседы. Работая до революции в Италии, он глубоко ознакомился с западным христианством, результатом чего стала изданная в Петрограде в 1918 г. замечательная книга «Католичество», о которой впоследствии он вспоминал как о «грехах молодости». В лагере Карсавин продолжал работать – он написал там «Венок сонетов» с философскими комментариями, затем «Терцины». Вскоре Карсавин попал в изолятор для безнадежно больных и в июле 1952 г. скончался. С актом захоронения его тела связан поразительный эпизод. Патологоанатом-литовец, работавший в лагерной больнице, решил при вскрытии вложить внутрь герметически закрытый флакон с запиской об умершем, поскольку в лагере хоронили в безымянных могилах, а так, возможно, потомки смогут обнаружить его прах. Записку врач предложил написать ближайшему другу и ученику философа по лагерной жизни Ванееву, который после освобождения написал воспоминания о Карсавине – «Два года в Абези». Сперва Ванеев отказался, сочтя предложение чудовищным кощунством, но вскоре, подумав, согласился. Тайная эпитафия и одновременно опознавательный знак звучала, по словам Ванеева, так: «Лев Платонович Карсавин, историк и религиозный мыслитель. Родился в 1882 г. в Петербурге. В 1952 г., находясь в заключении в режимном лагере, умер от милиарного туберкулеза. Карсавин говорил и писал о Тройственно-едином Боге, который в непостижимости Своей открывает нам Себя, дабы мы через Христа познали в Творце рождающего нас Отца. И о том, что Бог, любовью превозмогая Себя, с нами и в нас страдает нашими страданиями, дабы и мы были в Нем и в единстве Сына Божия обладали полнотой любви и свободы. И о том, что само несовершенство наше и бремя нашей судьбы мы должны опознать как абсолютную цель. Постигая это, мы уже имеем часть в победе над смертью через смерть. Прощайте, дорогой учитель. Скорбь разлуки с Вами не вмещается в слова. Но и мы ожидаем свой час в надежде быть там, где скорбь преображается в вечную радость». Эта записка и сейчас хранится в герметически закупоренном флаконе из темного стекла вместе с прахом замечательного мыслителя. О месте, где был похоронен Карсавин, Ванеев написал: «Кладбище, где похоронен Карсавин, расположено в стороне от поселка. Оно состоит из множества холмиков, на которых не написаны ничьи имена. Вокруг кладбища – плоская, однообразная тундра, безвидная земля. Больше всего здесь неба. Ясная голубизна с прозрачно белеющими облачками охватывает вас со всех сторон, красотою небес восполняя скудность земли».

После бесчеловечных атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, совершенных США в августе 1945 г., Япония подписала 2 сентября акт о безоговорочной капитуляции. Советский Союз по просьбе союзников с 9 августа тоже находился в состоянии войны с Японией. Подписание акта явилось завершением Второй мировой войны, самой кровопролитной за всю историю человечества. В марте 1946 г. Черчилль в присутствии лидеров западных стран и США произнес свою знаменитую Фултонскую речь, положившую начало «холодной войне». Он заявил, что над Восточной Европой опустился «железный занавес». По его словам, «за этой линией все подчинено не просто советскому влиянию, но и увеличивающемуся контролю со стороны Москвы».

Троица. Тихон Фипатьев. 1700 г.

Ситуация для СССР осложнилась наличием у США атомного оружия, поэтому соответствующие исследования, начатые в 1943 г. в курчатовской лаборатории, после войны значительно расширились, в результате чего через три года после начала «холодной войны», в 1949 г., в Советском Союзе были успешно проведены первые испытания атомной бомбы, а еще через четыре года – водородной. Для успешного противостояния Западу и США правительство СССР решило также использовать православную Церковь с ее обширными международными связями. Прежде всего Церковь активно включилась в миротворческое движение, распространившееся после войны на все страны. В 1949 г. в «Известиях» было напечатано обращение патриарха Алексия с поддержкой инициативы международного комитета деятелей культуры, призывавшей мировое сообщество созвать Всемирный конгресс сторонников мира. Одновременно с подписанием странами Запада Североатлантического пакта состоялся Всемирный конгресс сторонников мира, в котором принял участие митрополит крутицкий Николай; он был избран членом постоянного комитета конгресса. В состав советского Комитета защиты мира вошел патриарх Алексий, который в 1950 г. призвал всех верующих страны поставить свои подписи под Стокгольмским воззванием о запрещении «ядерного оружия как оружия устрашения и массового истребления людей». В это же время Советский Союз помогал Северной Корее в ее чрезвычайно опасной войне с соседями. Тема всеобщего мира и безопасности народов стала основной на конференции представителей всех Церквей и религиозных объединений СССР, происходившей в 1952 г. в Троице-Сергиевой лавре. На литургиях в храмах Русской православной Церкви регулярно совершались молитвы о всеобщем мире. Однако следует помнить слова апостола: «Когда будут говорить: “мир и безопасность”, тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут» (1 Фес 5:3). После смерти Сталина в 1953 г. и прихода к власти «верного ленинца» Хрущева гонения на Церковь возобновились. В 1954 г. Суслов по указанию Хрущева подготовил постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», где резкой критике была подвергнута линия партии по отношению к Церкви, оформившаяся в 1943 г. В постановлении эта политика названа «примиренческой», несовместимой с идеологическими основами марксизма-ленинизма. Партийные организации обвинялись в развале атеистической пропаганды, что недопустимо в то время, когда «Церковь и различные религиозные секты значительно оживили свою деятельность, укрепили свои кадры и, гибко приспосабливаясь к современным условиям, усиленно распространяют религиозную идеологию среди отсталых слоев населения. В результате наблюдается увеличение количества граждан, соблюдающих религиозные праздники и отправляющих религиозные обряды, оживляется паломничество к так называемым святым местам». Правда, в отличие от предвоенных документов подобного рода в постановлении не говорится о репрессиях, но не требовалось большой проницательности, чтобы понять, какие времена ожидают православную Церковь в ближайшем будущем. Церковная политика советских властей, продекларированная в постановлении, вызвала резкую критику со стороны Запада. Это заставило Хрущева, заботившегося о международном авторитете страны, ненадолго смягчить начавшуюся антирелигиозную кампанию. Было принято новое постановление «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения», из лагерей освободили большую группу священнослужителей; в «Известиях» за 1957 г. была опубликована телеграмма, в которой от имени Совета министров его председатель Булганин поздравлял патриарха Алексия I с 80-летием, что для советского времени было новшеством.

Церковь Св. Петра и Павла в Петропавловской крепости.

1712–1733 гг. Санкт-Петербург

Историческую роль в жизни страны сыграл XX съезд КПСС, на закрытом заседании которого Хрущев выступил с докладом «О культе личности и его последствиях». В докладе содержалась критика сталинских репрессий, хотя о репрессиях периода ленинского правления ничего сказано не было. Этот доклад и последовавшее за ним постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий» послужили началом оттепели, как назвал конец 50-х годов Эренбург. На волне оттепели возникло поколение «шестидесятников», молодых людей, на долю которых выпала нелегкая, но благодатная задача – после десятилетий «железного занавеса» и жесточайших запретов на всякое инакомыслие обновить духовную жизнь страны во всех ее областях, включая религиозную.

В начале оттепели интенсивно развивались межконфессиональные связи Русской православной Церкви. Этому способствовало, в частности, избрание на римский престол папы Иоанна XXIII, который стремился привлечь к диалогу весь христианский мир. Во II Ватиканском соборе участвовали в качестве наблюдателей представители Русской православной Церкви. Летом 1956 г. в Москве состоялась встреча представителей московского патриархата с деятелями англиканских церквей, на которой был выработан план дальнейших богословских дискуссий. В 1959 г. евангелическая Церковь немецкой земли Гессен принимала делегацию Русской православной Церкви; во время встречи происходило обсуждение таких важных богословских проблем, как лютеранское учение об оправдании только верой. На торжественном заседании в Московской духовной академии в 1958 г. председатель отдела внешних церковных связей (ОВЦС) митрополит Николай сказал: «Соприкасаясь с нашей церковной жизнью, многие деятели экуменического движения изменили свое представление о Православии. Сейчас мы соглашаемся на встречу с руководителями Всемирного совета Церквей исключительно во имя нашего общеправославного долга – служить воссоединению всех христиан в лоне Христовой Церкви». Русская Церковь была одним из главных инициаторов создания конференции европейских Церквей, региональной экуменической организации, образованной в 1959 г. В 1961 г. Русская православная Церковь стала членом Всемирного совета Церквей.

Тем временем Хрущев, человек непредсказуемый, решил начать новое наступление на Церковь. Характер Генерального секретаря очень точно выражен в его надгробии на Новодевичьем кладбище – одна половина памятника черная, другая – белая. В одном из выступлений Хрущев пообещал, что «нынешнее поколение будет жить при коммунизме». Но поскольку коммунизм и религия, согласно учению Маркса – Энгельса – Ленина, вещи несовместимые, то решено было для скорейшего наступления светлого будущего в короткие сроки уничтожить Церковь. Закрытие церквей к концу 1959 г. приобрело массовый характер, в первую очередь это коснулось сельских храмов. За первый год гонений закрыли 19 монастырей, т. е. треть от всех действующих. Как в довоенные сталинские времена, среди священнослужителей появились ренегаты, принявшие участие в развязанной властями антирелигиозной кампании. Некоторых из них, наиболее известных, патриарх отлучил от Церкви, лишив священнического сана. В условиях усиливавшихся гонений Алексий I решил напрямую обратиться к общественности, использовав для этого трибуну конференции по разоружению, состоявшейся в 1960 г. в Кремлевском дворце съездов. Он сказал: «Моими устами говорит с вами Русская православная Церковь, объединяющая миллионы христиан – граждан нашего государства. Примите ее приветствие и благопожелания… Эта та самая Русская православная Церковь, которая на протяжении веков служила прежде всего нравственному становлению нашего народа, а в прошлом – и его государственному устройству. Правда, несмотря на все это, Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания, и, тем не менее, она выполняет свой долг, призывая людей к миру и любви. Кроме того, в таком положении Церкви есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные выпады против него предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и врата ада не одолеют Церкви Его». После этого смелого выступления первосвятителя решением Совмина Карпов был смещен с поста председателя Совета по делам Церкви и заменен Куроедовым. Главным объектом травли со стороны нового председателя стал наиболее образованный и активный член Священного синода митрополит крутицкий Николай, которого заставили уйти на покой (в конце 1961 г. Николай скончался в Боткинской больнице при невыясненных до сих пор обстоятельствах). Вслед за Николаем последовало увольнение целого ряда видных архиереев. Власть продолжала усиливать наступление на Церковь. Куроедов через уполномоченных своего совета требовал закрытия всех новых храмов, монастырей, церковных приходов. Патриарх не мог добиться приема у руководителей правительства. «Архиерей в настоящее время не управляет, – говорил он, – управляет уполномоченный».

12 апреля 1961 г. состоялся знаменитый полет Гагарина, первый полет человека в космос. Космический корабль «Восток» облетел «вокруг шарика» менее, чем за два часа. По этому поводу проповедники атеизма, рассчитывая на безграмотность граждан, твердили: «А Бога Гагарин на небе не видел, значит, Его нет». В июле 1961 г., в день памяти преподобного Сергия Радонежского, в Троице-Сергиевой лавре открылся архиерейский собор. Куроедов как один из организаторов устроил так, что на собор были приглашены лишь достаточно послушные архиереи, которые, по мнению властей, должны были проголосовать за предложенную собору программу радикальной реформы приходского управления. Власти решили ослабить или вовсе разрушить систему приходов, основу церковной жизни общества. Собор заседал один день и принял документ «О приходах», согласно которому настоятели приходов и все клирики фактически устранялись от участия в церковных советах. Собор одобрил решение синода о вступлении Русской православной Церкви во Всемирный совет Церквей.

В выступлении Хрущева на XXII съезде КПСС в конце 1961 г., в инструкциях главного идеолога партии Суслова и в решениях июльского пленума ЦК КПСС 1963 г. четко прозвучала мысль, что отныне религия является главным и практически единственным легально существующим в стране идеологическим врагом марксизма. Главное внимание в этой борьбе советской власти с Церковью было уделено разрушению приходов – так, например, в Днепропетровской епархии с 1959 г. до конца хрущевской эпохи в 1964 г. число приходов уменьшилось почти в шесть раз, закрытые при этом церкви беспощадно уничтожались. Число монахов в стране за время хрущевских гонений сократилось в четыре раза. Под предлогом ремонта и реставрации в 1963 г. была закрыта Киево-Печерская лавра. Репрессии коснулись и верующих мирян: их увольняли с работы, студентов отчисляли из учебных заведений, наиболее «опасных» помещали в психиатрические больницы. Находясь в преклонном возрасте, патриарх Алексий I много раз говорил о желании уйти на покой, но продолжал нести свой крест, считая, что его уход может принести Церкви еще большие несчастья. Знаменательно, что со всех своих постов Хрущев был смещен в праздник Покрова Богородицы, 14 октября 1964 г. Уже через месяц после этого радостного для Русской православной Церкви события Верховный суд признал факты нарушения законности в отношении верующих и отменил ряд вынесенных ранее судебных приговоров, вернув на волю из мест заключения и ссылок некоторых из несправедливо осужденных. Стремясь осудить культ личности Сталина, Хрущев своим докладом на XX съезде партии развенчал в значительной степени саму коммунистическую идеологию, наглядно продемонстрировав ее утопичность, чего он никак не хотел. Здесь Хрущев, к счастью, как обычно плохо продумал результаты своих действий. Этот доклад и последовавшая за ним «оттепель» породили в Советском Союзе и, прежде всего, в странах Восточной Европы, где Сталин насадил свой режим, интенсивное движение диссидентов (от dissidentis – несогласный, противоречащий), людей, стремящихся искоренить наследие прошлого и утвердить новый порядок управления страной. В сталинское время такое движение было невозможно, поскольку его бы уничтожили в зародыше, – человек, только заподозренный в инакомыслии, тут же исчезал в тюрьмах и лагерях. Начались массовые волнения в Венгрии, Польше, Чехословакии, жестоко подавленные существовавшими там коммунистическими властями с помощью советских танков и войск, находящихся в этих странах в соответствии с Варшавским военным договором. В Советском Союзе кроме диссидентов, стремившихся изменить государственный строй, появились люди, которых можно назвать церковными диссидентами. Надо заметить, что в Европе XVI–XVII вв. диссидентами называли несогласных со взглядами и догмами господствующей Церкви. В Польше, например, это были православные и протестанты, во Франции – гугеноты. Пафос советских церковных диссидентов и, если можно так выразиться, нерв их деятельности был связан не столько с протестом против гонителей Церкви, сколько с обличениями в адрес священнослужителей, которые, по их мнению, не препятствовали и тем самым попустительствовали этим гонениям. Таким образом они возвращались, в некотором смысле, к позиции карловацких раскольников. В 1965 г. появилось «открытое письмо» московского священника Николая Эшлимана и дмитровского священника Глеба Якунина, адресованное патриарху Алексию I, и их же заявление В. Подгорному, в которых говорилось о «беззаконных действиях руководителей и уполномоченных Совета по делам Русской православной Церкви» и осторожно обвинялись священники, безучастно наблюдавшие эти беззакония, а иногда и принимавшие в них участие. Патриархия указала составителям «Письма» на недопустимость их действий, содержащих соблазн для священнослужителей и мирян. Священник Глеб Якунин упорствовал в своем неповиновении церковным властям, чем вынудил их сперва лишить его сана, а затем отлучить от Церкви.

Церковь Андрея Первозванного. 1749–1754 гг. Киев

Если Хрущев лично руководил антирелигиозной кампанией, то после него высшие должностные лица государства сами не занимались этой деятельностью, целиком отдав ее под контроль идеологическому отделу, которым руководил Суслов. В 1967 г. был организован Всесоюзный семинар по вопросам атеистического воспитания молодежи. Брежневские времена принято называть застойными. Состояние Церкви внутри страны в этот период можно охарактеризовать подобным же образом – согласно советской статистике, число верующих за время «застоя» несколько уменьшилось. Но контакты с внешним христианским миром продолжали активно развиваться. В конце 1964 г. делегация Русской православной Церкви участвовала в работе Всеправославного совещания, на котором было решено продолжить богословские дискуссии с католической и англиканской Церквами. В 1968 г. была образована подготовительная комиссия для организации великого собора православной Церкви, посвященного диалогу с нехалкидонскими Церквами. Миротворческой и одновременно экуменической была встреча делегации христианских Церквей Советского Союза с церковными деятелями США в 1969 г. В 1970 г. Священный синод Русской православной Церкви восстановил каноническое общение с отпочковавшейся от нее в свое время североамериканской митрополией. Затем были налажены отношения с Японской православной Церковью и причислен к лику святых равноапостольный епископ Николай, крестивший Японию и скончавшийся там в 1912 г. Тогда же в святцы Русской православной Церкви было внесено имя преподобного Германа Аляскинского. В апреле 1970 г. скончался святейший патриарх Алексий I. Местоблюстителем патриаршего престола стал митрополит крутицкий и коломенский Пимен (Извеков).

25 июля 1970 г. Священный синод постановил созвать поместный собор для избрания нового патриарха. Кроме Пимена претендентами на замещение патриаршего престола были предложены алмаатинский митрополит Иосиф, проведший в лагерях 25 лет, и ленинградский Никодим. Предсоборная комиссия рекомендовала оставить для избрания на престол патриарха московского и всея Руси единственного кандидата – митрополита Пимена, учитывая, что последнее десятилетие жизни первосвятителя Алексия I владыка Пимен был одним из его ближайших помощников. Поместный собор открылся 30 мая 1971 г. в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры. Главными темами, вынесенными на рассмотрение собора, были отчет о деятельности патриархии после поместного собора 1945 г. и избрание патриарха. Кроме архиереев Русской православной Церкви, а также клириков и мирян, на соборе были представлены автокефальные православные Церкви, инославные христианские Церкви и ряд экуменических организаций. Основные решения собора, касающиеся жизни Русской православной Церкви за прошедшую четверть века, выглядели следующим образом: «1. Одобрить деятельность Священного синода во главе с блаженнопочившим патриархом московским и всея Руси Алексием и местоблюстителем патриаршего престола Пименом по управлению русской православной Церковью в период от поместного собора 1945 г. и до сего дня. 2. Выразить удовлетворение по поводу решения Священного синода о даровании автокефалии ряду поместных Церквей, входивших в московский патриархат, а также о признании автономии японской и финляндской православных Церквей. 3. Отметить выдающееся историческое событие в жизни Русской православной Церкви – возвращение в Православие в 1946 и 1949 гг. греко-католиков Галиции и Закарпатья и прекращение Брест-Литовской и Ужгородской уний, в свое время насажденных силой. 4. Признать делом исключительной важности усилия, предпринятые патриархом Алексием и

Священным синодом по возвращению в лоно Матери Церкви отошедших от нее архиереев, клириков и мирян. Поручить высшей церковной власти русской Церкви продолжить усилия по воссоединению с Матерью Церковью так называемой русской православной Церкви за границей (Карловицкий раскол), Украинской автокефальной православной Церкви за границей и других рассеянных ее чад. 5. Одобрить деятельность патриарха Алексия и Священного синода по развитию взаимосвязей московского патриархата с поместными православными Церквами. 6. Одобрить деятельность патриарха Алексия и Священного синода во взаимоотношениях с неправославными христианскими Церквами и исповеданиями и в экуменизме. 7. Поместный собор высоко оценивает деятельность патриарха Алексия, Священного синода и всей русской православной Церкви в их служении современному человечеству, основой которого является постоянная и усердная молитва Владыке вселенной о мире всего мира». Основным событием последнего дня работы собора явилось избрание патриарха. Им стал, как и ожидалось, местоблюститель патриаршего престола митрополит Пимен. На заключительном заседании было принято «Послание преосвященным архиереям, боголюбивым пастырям, честному иночеству и всем верным чадам русской православной Церкви». На следующий день в Богоявленском соборе Москвы состоялась интронизация новоизбранного патриарха. Во время процедуры вручения патриарху Пимену Владимирской иконы Божией Матери митрополит таллинский Алексий, который займет через двадцать лет патриарший престол, сказал: «Актом единодушного избрания мы все выразили свою уверенность в том, что на престоле московских и всея Руси патриархов тебе предстоит быть не только хранителем апостольских преданий, столпом непоколебимым и Православия наставником, но и постоянным молитвенником за нашу великую Родину и ее народ, быть его христианской совестью и правилом веры для наших пастырей и пасомых». Патриарх Пимен старался продолжать тот путь, по которому шла Церковь во время первосвятительства Алексия I, но новая обстановка заставляла его иногда действовать иначе. Первые пятнадцать лет после избрания патриархом Пимена прошли для Церкви, как и для всего государства, сравнительно стабильно. Но эта стабильность представляла собой состояние неустойчивого равновесия, которое могло быть нарушено даже небольшими возмущениями. Близость «перестройки» уже ощущалась многими.

Брежневский «застой» был необходим власти, чтобы отдалить угрозу распада самой системы. Поэтому на первый план вышла борьба с диссидентами как причиной расшатывания государственной идеологии и волнений в определенной части общества. Значительное число диссидентов в это время попали в тюрьмы, лагеря и «психушки».

Погост Кижи: Церковь Преображения Господня, 1714 г., Покровская церковь, 1764 г.,

Шатровая колокольня, 1863 г. Онежское озеро.

Под угрозой высылки из СССР и лишения гражданства власти вынудили отказаться от Нобелевской премии по литературе Пастернака, который опубликовал свой роман «Доктор Живаго» за рубежом. Его исключили из Союза писателей и безжалостно травили до самой смерти в 1960 г. Широкий резонанс внутри страны и за рубежом вызвали процессы 1965 г. над писателями Синявским и Даниэлем – их отправили в лагеря по привычному обвинению в антисоветской деятельности, поскольку свои книги, которые не могли напечатать в Советском Союзе, они переправили для опубликования на Запад. Блестящего поэта Иосифа Бродского, получившего впоследствии Нобелевскую премию по литературе, сослали на север за якобы тунеядство. Солженицына, издавшего в 1973 г. за рубежом «Архипелаг ГУЛАГ» и получившего Нобелевскую премию по литературе, насильно выдворили из страны и лишили гражданства. Замечательный физик-теоретик академик Сахаров, один из создателей советской водородной бомбы, получивший в 1975 г. Нобелевскую премию мира за свою правозащитную деятельность, с 1980 г. отбывал ссылку в Горьком, который остряки после этого прозвали Сладким. Борьба с несогласными затронула и Церковь; церковная жизнь была ограничена жесткими рамками, выход за которые грозил преследованиями со стороны государства. Список пострадавших в брежневские времена, во времена «застоя», можно продолжать долго; добавим к перечисленным группку бесстрашных инакомыслящих, вышедших в 1968 г. на Красную площадь с плакатами, протестуя против вторжения советских танков в Прагу, – они тут же были арестованы и отправлены в лагеря.

Деятельность инакомыслящих для правящего класса имела серьезные последствия – так, публикация «Архипелага Гулаг» произвела во всем мире эффект разорвавшейся бомбы. После перевода книги на иностранные языки начался массовый отток людей из компартий многих стран. На проходившие в Москве в 1980 г. Олимпийские игры не приехали спортсмены из США и многих западных стран, протестуя против действий тоталитарной и безбожной власти в СССР. Это встревожило руководителей страны, и в самом начале 80-х годов наблюдается некоторое послабление во внутренней политике государства, включая отношение к Церкви. Чтобы продемонстрировать свою терпимость по отношению к религии, власти решили широко отметить приближавшуюся великую дату в жизни России – 1000-летие крещения Руси равноапостольным святым князем Владимиром в 988 г. Сразу после смерти Брежнева в 1982 г. правительство передало в ведение патриархата древнейший в Москве Свято-Данилов монастырь, находившийся в момент передачи в крайне плачевном состоянии. Отреставрированный монастырь вплоть до нынешнего времени является административным центром Русской православной Церкви и официальной резиденцией патриарха и Священного синода. Председателем комиссии по приему, реставрации и строительству монастыря был назначен таллиннский митрополит Алексий, а монастырскими послушниками стали, главным образом, монахи, приехавшие из Троице-Сергиевой лавры, и студенты московских духовных школ.

В 70-е годы резко ощущалась нехватка богословски образованных кадров священнослужителей. Подавляющее большинство иереев прежней закваски прошли тюрьмы, лагеря и ссылки, они или погибли там, или к рассматриваемому времени находились в столь преклонном возрасте, что готовились перейти в мир иной. Поэтому серьезное обучение молодых людей и печатание церковной литературы приобретало первостепенную роль. В речи патриарха Пимена, с которой он обратился к преподавателям и студентам Московской духовной академии, были такие слова: «Я хочу, чтобы наше богословие было сугубо ортодоксальным и чтобы традиции Русской православной Церкви неукоснительно сохранялись и в учебных программах уделяли больше внимания укреплению в слушателях сознания, что эти традиции необходимо соблюдать и хранить. Студентам и воспитанникам надо прививать любовь к церковнославянскому языку, объяснять им, что церковнославянский язык – язык богослужебный, язык красоты особой, чистой». Весь восьмой сборник «Богословских трудов», вышедший в 1972 г., и часть четырнадцатого были отданы для публикации замечательной книги русского богослова XX в. Вл. Лосского «Очерки мистического богословия Восточной Церкви», о которой выше уже говорилось. В канун 1000-летия крещения Руси было проведено три международных юбилейных конференции: церковно-историческая в Киеве в 1986 г., проблемы богословия и духовной жизни обсуждались на московской конференции 1987 г., а ленинградская конференция в начале 1988 г. была посвящена вопросам литургии, церковного искусства и церковного права.

После смерти Брежнева Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Ю. В. Андропов, который в течении пятнадцати лет перед этим был председателем КГБ СССР. Прошлая деятельность нового генсека сразу же проявилась в политике государства, как внутренней, так и внешней: он прекратил переговоры с Западом об ограничении и сокращении вооружений, начав размещать на европейском континенте ядерные ракеты, он подготовил решение о реабилитации Сталина, в котором тирану была отведена роль главного основоположника Советского государства. В качестве меры по повышению трудовой дисциплины в стране Андропов начал кампанию по вылавливанию и наказанию людей трудового возраста, оказавшихся в рабочее время в кинотеатрах, парикмахерских и других заведениях подобного рода. В короткий период правления Андропова многие чиновники высокого ранга были уволены или переведены на другие посты в государстве. Ужесточились репрессии против диссидентов, не была забыта и Церковь – аресту подверглись редакторы некоторых религиозных изданий. В 1984 г. власти попытались запретить создание в Свято-Даниловом монастыре монашеской общины, заявив, что монастырь передан Церкви лишь как комплекс административных учреждений патриархии.

В 1985 г. умер Андропов, его заменил близкий к смерти К. У Черненко. В 30-е годы он заведовал пропагандой и агитацией в Красноярском обкоме партии и был одним из главных гонителей проходившего там ссылку профессора-хирурга и митрополита Войно-Ясенецкого, о котором рассказывалось выше. Черненко был избран только потому, что ЦК никак не мог выбрать кандидата на пост генсека. Вскоре Черненко умер, и во главе государства стал 54-летний М. С. Горбачев, автор знаменитой «перестройки», коренным образом изменившей жизнь страны, чего, возможно, сам Горбачев и не желал. По его словам, «суть перестройки заключается в том, что она соединяет социализм и демократию, теоретически и практически восстанавливает ленинскую концепцию социалистического строительства». Однако соединить социализм и демократию в условиях СССР вряд ли было возможно, поэтому в результате перестройки образовался нежизнеспособный гибрид, который вскоре развалился. Начавшееся с перестройкой болезненное состояние страны не завершилось и сегодня, хотя СССР и распался на 15 независимых государств, и трудно сказать, чем все это закончится, так что время, рассмотренное в следующем параграфе, не может служить предметом сколько-нибудь четкого исторического исследования, но кратко рассказать о нем все же следует хотя бы для полноты картины.

Годы перестройки. Прекращение давления на Русскую православную Церковь со стороны государства

С 1986 г. церковная жизнь в Советском Союзе начала понемногу налаживаться, хотя у власти по-прежнему находилась компартия с ее антирелигиозной идеологией. В печати, несмотря на сохранившуюся цензуру, стали появляться статьи, в которых утверждалось, что православная Церковь должна сыграть одну из главных ролей в деле ожидаемого духовного возрождения страны. Правительство подготовило новый проект важного закона «О свободе совести и религиозных организаций», который предполагал наделить церковные учреждения правами юридического лица, чего до тех пор в советском законодательстве не было. В 1987 г. число приходов значительно выросло, тогда же решением правительства Церкви была передана знаменитая своими старцами Оптина пустынь и древний Толгский женский монастырь в окрестностях Ярославля. Вскоре после того, как в Оптиной пустыне отслужили первую литургию летом 1988 г., здесь произошло чудо: на иконе Пресвятой Богородицы Казанской появилась благодатная роса, а с образа преподобного Амвросия стало истекать благоуханное миро.

В 1987 г. была объявлена амнистия, которая коснулась осужденных диссидентов и тех, кто был заключен или сослан за религиозную деятельность. Радикальные изменения во взаимоотношениях между Церковью и государством произошли в юбилейном 1988 г. Даже новый председатель совета по делам религий Харчев в своем докладе, прочитанном для преподавателей Высшей партийной школы, должен был признать: «В настоящее время в Советском Союзе нет тенденции к снижению религиозности народа… 70 % верующих – это не шутка, 30 % младенцев крестят. Отменена практика требовать при крещении паспорта». В апреле 1988 г. состоялась встреча патриарха Пимена и постоянных членов Священного синода с Горбачевым. Прием освещали тележурналисты из разных стран мира. Горбачев сказал, что трагические события периода культа личности не обошли Церковь, но правительство приступило к исправлению ошибок и готовит закон о свободе совести. За несколько дней до начала юбилейных торжеств Церкви была возвращена часть Киево-Печерской лавры, в пещерах которой находятся мощи многих святителей русской земли. Перед торжествами, в начале 1988 г., пленум Верховного суда СССР отменил как незаконные ряд приговоров по политическим делам 1937–1938 гг., положив тем самым начало важному процессу массовой реабилитации репрессированных в годы сталинского террора. Тысячелетний юбилей введения христианства на Руси был признан ЮНЕСКО выдающимся событием в истории мировой культуры. На празднование юбилея в июне 1988 г. в Москве собрались члены поместного собора и более пятисот гостей из разных стран – патриархи антиохийский, иерусалимский, александрийский и главы других православных Церквей, большая делегация из Ватикана, архиепископ кентерберийский, генеральный секретарь ВЦС, представители нехристианских конфессий, общественные и политические деятели. Торжества открылись Божественной литургией в московском Богоявленском храме. На первом заседании поместного собора после приветственных выступлений с докладом «Тысячелетие крещения Руси» выступил киевский митрополит Филарет. На следующий день комиссия по канонизации святых предложила поместному собору прославить в лике святых благоверного князя Дмитрия Донского, преподобного Андрея Рублева, преподобного Максима Грека, святителя Макария Московского, преподобного Паисия Величковского, блаженную Ксению Петербургскую, святителя Игнатия Брянчанинова, преподобного Амвросия Оптинского и святителя Феофана Затворника. В докладе говорилось о возможной канонизации в будущем новомучеников и ново-исповедников. 8 июня был обсужден и принят новый Устав Русской православной Церкви. Основой устава явилась православная идея соборности, Устав ввел периодичность созыва поместных и архиерейских соборов. Патриарх является первым среди епископов, но подотчетен соборам; он управляет Церковью вместе со Священным синодом, на заседаниях которого председательствует, Патриарх созывает поместные и архиерейские соборы и назначает заседания синода. 9 июня собор принял «Обращение ко всем христианам мира», «Заявление по насущным проблемам современности» и призвал всех архиереев внимательно следить за нравственной чистотой клира, монахов и всех церковных служителей. На следующий день после закрытия собора большой группе иерархов Русской православной Церкви во главе с патриархом Пименом были вручены государственные награды. Можно сказать, что после 1988 г. воинствующий атеизм в Советском Союзе как государственная политика перестал существовать. В стране повсеместно начали возвращать верующим разграбленные и полуразрушенные храмы, за восстановление которых клир и паства взялись с большим энтузиазмом. В это время в Советском Союзе происходили коренные изменения в социальной и политической жизни. В конце 1988 г. реформы затронули Конституцию – отныне одним из верховных органов государственной власти стал всенародно избираемый Съезд народных депутатов. Выборы депутатов, которые вполне можно было назвать демократическими, состоялись в марте 1989 г., а I съезд – летом того же года. На съезде была сформирована реформаторская группа радикального толка, лидерами которой стали Ельцин и Сахаров, представлявшая серьезную оппозицию умеренным реформаторам во главе с Горбачевым (умеренные стремились лишь несколько модернизировать прежнюю систему, что оказалось невозможным).

Преображенская церковь. Суздальский музей деревянного зодчества. 1756 г.

В сентябре 1989 г. Русская православная Церковь праздновала еще один юбилей – четырехсотлетие учреждения в России патриаршества, в связи с чем был собран архиерейский собор и проведена международная конференция, посвященная этой дате. На соборе были канонизированы два патриарха – первый московский патриарх Иов и святитель Тихон, – а комиссии по канонизации было поручено начать подготовку материалов для прославления протоиерея Иоанна Кронштадтского. В конце 1989 г. Верховный Совет СССР принял декларацию о репрессированных народах, в которой были признаны незаконными все акты о насильственном переселении народов и объявлено о восстановлении их конституционных прав. На III съезде народных депутатов весной 1990 г. была отменена шестая статья Конституции, в которой провозглашалась «руководящая и направляющая роль КПСС», что фактически означало конец политической системы, существовавшей до этого в Советском Союзе. Незначительным большинством голосов съезд избрал Горбачева президентом СССР. На съезде народных депутатов РСФСР в июне 1990 г. председателем Верховного Совета был избран Ельцин, который на состоявшемся через месяц XXVIII съезде КПСС, последнем съезде компартии, демонстративно вышел из ее рядов.

Жизнь Церкви в этот период была омрачена начавшимся расколом на Украине. В Западной Украине униаты с осени 1989 г. начали занимать православные храмы – во Львове, Тернополе, Ивано-Франковске были захвачены почти все церкви, хотя доля униатов по сравнению с православными составляла в этих областях не больше 15–20 %, и местные власти этому не препятствовали. Епископ Иоанн (Боднарчук), возглавлявший одну из прикарпатских епархий, объявил о своем переходе вместе с паствой в юрисдикцию Украинской автокефальной православной Церкви во главе с престарелым митрополитом Мстиславом (Скрыпником), жившим за границей. Епископ Иоанн отказался явиться в патриархат для объяснений и потому решением синода был лишен сана. Этому решению Иоанн не подчинился и объединился с униатами, которые к тому времени получили серьезную поддержку со стороны правительства. Дело в том, что в декабре 1989 г. на встрече Горбачева с папой Иоанном Павлом II был однозначно решен вопрос о легализации унии. После объявления результатов встречи председатель Совета по делам религий Украинской ССР заявил официально, что отныне униатские приходы будут регистрироваться на тех же основаниях, что и другие религиозные общины. В январе 1990 г. в Свято-Даниловом монастыре состоялся архиерейский собор, главной темой которого стал намечавший раскол в Украине. Были заслушаны доклады киевского митрополита Филарета «О положении в Русской православной Церкви в связи с обострением межнациональных и межтерриториальных отношений в некоторых регионах нашей страны» и «О результатах переговоров между делегациями Русской православной и римо-католической Церквей по нормализации отношений православных и католиков восточного обряда в западных областях Украины» и смоленского архиепископа Кирилла о проекте «Положение об экзархатах московского патриархата». Собор подтвердил решения Священного синода, принятых в связи с раскольническими действиями бывшего епископа Иоанна (Боднарчука), и заявил о неканоничности провозглашенной им Украинской автокефальной православной Церкви греко-украинского обряда. Собор призвал всех священнослужителей и мирян, ушедших в раскол, вернуться в Православие. Архиерейский собор упразднил зарубежные экзархаты Русской Церкви, подчинив девять зарубежных епархий непосредственно патриарху и синоду. По поводу событий в Западной Украине собор принял определение: «Архиерейский собор подтверждает, что уния, возникшая 400 лет назад как попытка соединить православную и католическую Церкви, не привела к желаемой цели. Напротив, она породила новые разделения. Одновременно мы утверждаем, что католики восточного обряда (униаты), как и все верующие граждане нашей страны, должны иметь равные со всеми права, включая право на открытое и легальное исповедание своей веры. Призывая их осознать свою ответственность за настоящее и будущее православно-католических отношений, мы требуем немедленно прекратить акты насилия и захваты храмов, в которых молятся православные. Не бесчинство и силовое давление, а сотрудничество в духе взаимопонимания на основе достигнутых договоренностей и в рамках закона может стать фундаментом для решения существующих проблем». После собора были начаты четырехсторонние переговоры с участием представителей Ватикана и униатской Церкви, однако ощутимых результатов они, к сожалению, не дали.

Никольская церковь из села Глотово.

1776 г. Суздаль

В мае 1990 г. на 80-м году жизни скончался патриарх Пимен. Он был погребен в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой лавры возле могилы патриарха Алексия I. В день смерти Пимена состоялось заседание Священного синода, на котором местоблюстителем патриаршего престола был избран киевский митрополит Филарет. Синод принял решение созвать в июне поместный собор для избрания нового патриарха. Архиерейский собор предложил трех кандидатов: в результате тайного голосования в первом туре наибольшее число голосов получил ленинградский митрополит Алексий, ростовский митрополит Владимир и киевский митрополит Филарет. На собравшемся поместном соборе к трем кандидатам, избранным на архиерейском, были добавлены еще пять кандидатур. После тайного голосования со значительным отрывом победил митрополит ленинградский и новгородский Алексий. Заседание 8 июля открыл патриарх Алексий II, председатель синодальной комиссии по канонизации выступил с докладом о причислении к лику святых о. Иоанна Кронштадтского. Поместный собор предложил правительству страны свои поправки к закону «О свободе совести и религиозных организациях». Делегаты отметили, что многие вопросы, касающиеся непосредственно деятельности Церкви, должны решаться внутрицерковным законодательством без вмешательства государственных органов.

Церковь Спаса из села Фоминское.

XVIII в. Кострома

Интронизация патриарха Алексия II состоялась 10 июня 1990 г. в московском Богоявленском соборе. В день интронизации 15-й патриарх московский и всея Руси Алексий II произнес речь: «Многообразны средства для возрождения должного духовного состояния нашего христианского общества, опирающегося на древние традиции нашей Церкви. Мы уповаем на то, что боголюбивая паства будет исполнена стремления содействовать этому возрождению во славу Христа Спасителя и Его святой Церкви. Перед нами стоит великая задача широкого возрождения монашества, во все времена оказывавшего столь благотворное влияние на духовное и нравственное состояние всего общества. Помятуя о своей обязанности научить истине Христовой и крестить во имя Его, мы видим перед собой необозримое поле катехизаторской деятельности, включающей создание широкой сети воскресных школ для детей и взрослых, обеспечение паствы и всего общества литературой, необходимой для христианского научения и духовного возрастания. Будучи многонациональной, Русская православная Церковь вместе с другими христианскими Церквами и религиозными объединениями нашей страны призвана врачевать раны, наносимые межнациональной рознью. С горечью свидетельствуем о все возрастающем беззаконии, чинимом в Западной Украине католиками восточного обряда. Мы прилагаем всемерные усилия для устранения этих мучительных для Тела Христова недугов. Как и прежде, мы будем развивать наши братские отношения с поместными православными Церквами и тем самым укреплять всеправославное единство. Мы видим наш православный долг в развитии диалога и сотрудничества с инославными исповеданиями».

Шатровый купол и колокольня Спасской церкви.

XVIII в.

При новом патриархе Священный синод стал заседать каждый месяц, иногда дважды в месяц – это обеспечивало соблюдение канонической соборности в церковном управлении. На заседании в январе 1991 г. было принято решение учредить при московском патриархате два новых отдела – по религиозному образованию и катехизации и по социальному служению и церковной благотворительности. В конце 1990 г. в стране появились православные братства – на Украине их главной целью была борьба с унией и расколом. В 1990 г., в период межпатриаршества, архиерейский собор Русской зарубежной православной Церкви в Джорданвиле принял решение об открытии в Советском Союзе своих приходов. Призыв собора имел отклик в России, особенно в больших городах. В октябре 1990 г. в Свято-Даниловом монастыре под председательством патриарха Алексия II был открыт архиерейский собор, постановлением которого Украинской православной Церкви московского патриархата была предоставлена самостоятельность при сохранении ее юридической связи с Москвой. Грамота о даровании Украинской Церкви независимости и самостоятельности в управлении была вручена в Киеве митрополиту Филарету патриархом Алексием. В ноябре 1990 г. в Киеве был созван I поместный собор Украинской православной Церкви, который осудил раскольнические действия униатов и автокефалистов, вызванные, по мнению делегатов, преимущественно политическими мотивами. Главой Украинской Церкви был избран митрополит Филарет.

Тем временем в стране зрел серьезный политический кризис. После избрания Б. Ельцина президентом РСФСР его отношения с М. Горбачевым резко обострились. Для всего восточноевропейского коммунистического мира важным фактом стало подписание в июле 1991 г. протокола о прекращении действия Варшавского военного договора. В августе 1991 г. в Советском Союзе произошел антиправительственный путч, организованный группой руководящих деятелей страны. Они создали Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), отстранили Горбачева и Ельцина от власти и ввели в Москву танки. Путч провалился, Горбачев после путча сложил с себя обязанности генсека КПСС и признанным лидером государства стал Ельцин. В сентябре 1991 г. заседал V внеочередной съезд народных депутатов СССР. Съезд фактически прекратил деятельность всесоюзного парламента и объявил «переходный период» для формирования новой системы государственных отношений. На съезде было принято решение о признании независимости прибалтийских республик – Литвы, Латвии и Эстонии. Сразу после путча в других союзных республиках стали проходить всенародные референдумы, на которых выяснялся вопрос о возможной их независимости, таким образом, вступил в силу процесс распада СССР. Уже в декабре в Беловежской пуще тайно собрались руководители трех республик – РСФСР, Украины и Белоруссии: Ельцин, Кравчук и Шушкевич. Итогом встречи было заявление о замене СССР новой организацией – СНГ, Союзом независимых государств. Президенту СССР Горбачеву сообщили о распаде Советского Союза как о свершившемся факте. После этого Горбачеву ничего не оставалось делать, как уйти в отставку, поскольку государство, президентом которого он был, перестало существовать. Государство Российское, которое с таким трудом и заботой собиралось в течение многих веков, в одночасье развалилось. Здесь заканчивается собственно историческое рассмотрение изучаемого периода. Дальнейшие события в жизни Русской Церкви и государства еще не завершены и сколько-нибудь достоверно предсказать их последствия сейчас вряд ли возможно.

Избрание главой Украинской православной Церкви московского патриархата, которой были предоставлены широкие полномочия, не удовлетворили митрополита Филарета. Вскоре по его инициативе собор Украинской православной Церкви в ноябре 1991 г. вынес постановление: «Обратиться к святейшему патриарху московскому и всея Руси Алексию II и епископату Русской православной Церкви с просьбой даровать украинской православной Церкви полную каноническую самостоятельность, т. е. автокефалию. Собор считает, что это будет способствовать укреплению единства православия на Украине, содействовать ликвидации возникшего автокефального раскола, противостоять униатской и католической экспансии, служить примирению и установлению согласия между враждующими ныне вероисповеданиями, сплочению всех национальностей, проживающих на Украине». На заседании Священного синода в присутствии Филарета было принято решение разослать обращение Украинской Церкви всем архиереям для изучения этого чрезвычайно сложного и важного вопроса. Процедура учреждения поместной Церкви со своим патриархом может длиться десятилетиями и требует согласия всех православных патриархов. Однако власти нового независимого государства всячески поддерживали стремление Филарета ускорить процесс отделения Украинской Церкви от Москвы. Епископское совещание в Киеве в январе 1992 г. приняло новые обращения к патриарху и к Священному синоду, в котором управление Русской Церковью обвинялось в умышленном затягивании положительного решения об автокефалии.

Икона «Сотворение мира». XVIII в.

В апреле 1992 г. в Москве состоялся архиерейский собор, который, в частности, рассмотрел ситуацию с Украинской православной церковью и предложил митрополиту Филарету покинуть пост ее главы. Филарет согласился, однако на пресс-конференции в Киеве заявил, что сделал это под жестким давлением и поэтому подчиняться решению архиерейского съезда отказывается и намерен возглавлять Украинскую православную Церковь до конца своих дней. Новые власти независимого украинского государства, стараясь избавиться от любого рода опеки со стороны России, активно поддержали Филарета в его деятельности по организации Украинской православной Церкви – киевского патриархата.

Однако подавляющее число православных приходов Украины до нынешнего времени остается под юрисдикцией московского патриархата. Ни одна из поместных Церквей, представляющих Православие в современном мире, не признали УПЦ-КП и ее главу. В мае 1992 г. в Харькове состоялся архиерейский собор, выразивший недоверие митрополиту Филарету, а через месяц архиерейский собор в Москве принял решение: «Извергнуть митрополита Филарета (Денисенко) из сущего сана, лишив его степеней священства всех прав, связанных с пребыванием в клире». Не подчинившись постановлениям московского собора, Филарет созвал собор своих сторонников, на котором собирался объединиться с автокефалистами. Съезд проходил при поддержке президента и правительства страны и решил, что Украинская православная Церковь – киевский патриархат – является правопреемницей Украинской православной Церкви и Украинской автокефальной православной Церкви, всех средств этих Церквей и их имущества, включая храмы, монастыри, учебные заведения и др. Собор заявил, что главой УПЦ-КП считает престарелого патриарха Мстислава, а его заместителем – митрополита Филарета. В 1993 г. Мстислав умер, после чего патриархом был избран священник Василий Романюк, получивший имя Владимир, многолетний узник сталинских и брежневских лагерей, человек тяжело больной. В 1995 г. он скончался. Священники и миряне его патриархата решили похоронить его в Софийском соборе Киева. После неудачных попыток внести гроб внутрь собора, его тело предали земле вблизи собора, где оно покоится и поныне. Третьим патриархом УПЦ-КП был избран Филарет.

О положении Православия в Украине говорил патриарх Алексий II на архиерейском соборе в Москве в 1997 г.: «В настоящее время две основные неканонические группировки на Украине, «Украинская православная Церковь – киевский патриархат» и «Украинская автокефальная православна я Церковь», обладают приблизительно одинаковым весом – на начало 1996 г. УПЦ-КП имела 1332 прихода, УАПЦ – 1209 – и вынуждены делить между собой паству на территории Западной Украины, Ровенской, Волынской и Киевской областей. Большинство пастырей и мирян (более 6500 приходов) сохранили верность канонической Украинской православной Церкви, находящейся в духовной связи с московским патриархатом и молитвенно-евхаристическом общении со всеми поместными православными Церквами». Такое же подавляющее большинство приходов (более 10 тысяч) осталось в лоне Украинской православной Церкви московского патриархата и поныне.

В остальных союзных республиках, после 1991 г. – независимых государствах, православные приходы остались под юрисдикцией московского патриархата.

После 1991 г. стало еще более интенсивным начатое ранее возвращение Русской Церкви ее святынь, храмов и монастырей. Церкви были переданы знаменитые северные обители – Соловецкий и Валаамский монастыри, в Новгороде патриарх Алексий II освятил закрытый с 1929 г. Софийский собор, Успенский собор Московского Кремля вновь стал патриаршим собором Русской православной Церкви. В 1993 г. патриарх освятил восстановленный Казанский собор на Красной площади, а осенью 1994 началось восстановление главного храма дореволюционной России – храма Христа Спасителя в Москве, которое к 1998 г. было закончено. В результате устранения коммунистической идеологии как основы государственной политики отношение российского руководства к Церкви сменилось на прямо противоположное – оказавшись у власти, бывшие партийные и комсомольские функционеры из гонителей религии стали верующими и в церквах на пасхальных богослужениях стоят во главе с президентом со свечами в руках, за что народ, который воспринимает эту мгновенную метаморфозу с иронией, прозвал их «подсвечниками». Однако, по мнению автора, насмешки по такому поводу неуместны – в истории христианства известны многочисленные случаи обращения и не таких грешников, правда, без глубокого покаяния они маловероятны, а покаяния, судя по всему, не было, но дай-то Бог! Пример покаяния, как необходимого условия очищения и духовного возрождения, должна дать прежде всего, сама Русская православная Церковь, некоторые служители которой в советское время, в годы массового доносительства и предательства тесно сотрудничали с безбожной властью.

Прошедшие годы нового тысячелетия для Русской православной Церкви были небогаты важными событиями – факт, который вряд ли можно считать утешительным, поскольку после падения коммунистического режима Церкви был дан серьезный шанс, и этот шанс она практически упустила из-за своего, по мнению автора, гипертрофированного консерватизма, часто граничащего с окаменелостью, чем многих отталкивает, в особенности молодежь.

В 90-е годы автор читал студентам введенный тогда как обязательный курс «Религиоведение» и видел, насколько жадно молодежь тянулась к духовному знанию. Тогда возник значительный приток в Церковь той части интеллигенции и молодежи, которая старалась найти внутренний смысл в окружавшей ее жизни. Несомненно, фундаментальная догматика христианской Церкви, отчеканенная на первых семи Вселенских Соборах, некоторые богословские построения Отцов и Учителей Церкви, как и Священное Писание, – неприкосновенная основа православного вероучения, однако внешние формы богословия и литургии, их «одежды», необходимо приноравливать к веяниям времени и запросам верующих. Надо научиться побеждать, ведь недаром земная Церковь зовется «воинствующей», и не следует объяснять отток православных прихожан в последние годы кознями папы римского и проповедями представителей многочисленных протестантских течений. Здесь главный и очевидный рецепт, хотя и трудно осуществимый в нынешних условиях, – умело привлекать и убеждать вместо привычного советского «не пущать». К сказанному имеет непосредственное отношение длящаяся уже пять лет дискуссия о преподавании в средней школе дисциплины «Основы православной культуры». Учебник под таким названием был издан в 2002 г. по рекомендации координационного совета по взаимодействию министерства образования и московской патриархии. Против введения подобного предмета в школьные программы выступило общероссийское движение «За права человека». Аргументы правозащитников сводились, во-первых, к тому, что в России Церковь отделена от государства, во-вторых, что во многонациональной и многоконфессиональной стране нельзя выделять одну конфессию, пусть и преобладающую, пренебрегая всеми остальными, и наконец, атеистически настроенные родители категорически не хотели, чтобы их детей воспитывали в религиозном духе. Масло в огонь подлили некоторые ретивые руководители отделов народного образования, решившие для преподавания предмета пригласить священников. Это фактически означало обучение школьников Закону Божиему, что недопустимо в нынешней ситуации. Тем не менее, на состоявшейся в 2003 г. X всероссийской конференции «Русская школа как система воспитания и образования» один из ее учредителей, пренебрегая правами малых народов и конфессий, заявил: «Необходимо возродить самосознание русских как государствообразующего народа, для чего необходимо введение в школьную программу преподавания православных ценностей». Министр образования подписал методический план курса «Основы православной культуры» и разослал его региональным управлениям образования, что послужило сигналом для повсеместного введения этого предмета в школах. Возмущенные граждане направили поток жалоб в разные государственные инстанции, включая администрацию президента. В результате в 2004 президент Путин предложил начать общественную дискуссию по поводу перспектив введения подобного предмета в школе.

Собор Смольного монастыря. 1748–1757 гг. Санкт-Петербург

Это обсуждение, временами затухая, затем вновь разгораясь, длилось до июля 2007 г., когда группа из десяти академиков, среди которых два физика, лауреата Нобелевской премии, опубликовали сердитое письмо по этому поводу, категорически отвергая целесообразность включения в школьные программы дисциплин, связанных с религией, более того, считая это крайне вредным. Их аргументы очень напоминают утверждения советской антирелигиозной пропаганды. Создается такое впечатление, что уважаемые ученые не имели желания и времени критически отнестись к услышанному ими в период своего обучения и из советских средств массовой информации, с ходу отметая все серьезные контраргументы. Автор с глубочайшим уважением относится к одному из подписавших письмо, лауреату Нобелевской премии, замечательному физику В. Гинзбургу; мне приходилось выступать на московском городском теоретическом семинаре, которым руководил академик, однако никак нельзя согласиться с прямолинейными и категорическими утверждениями письма, касающимися сущности религии и ее роли в истории и культуре. Среди главных причин, вызвавших появление этого документа, можно, по-видимому, увидеть следующую. В 60-е годы популярным было стихотворение Слуцкого «Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне», где слово «лирики» вполне обоснованно можно было заменить словом «клирики», правда клирики находились в загоне более глубоком. Автор слышал, как великий физик, лауреат Нобелевской премии академик П. Капица объяснял выдающиеся успехи советской науки в области физики, механики и математики. Причину этого феномена он видел в том, что науками гуманитарными, экономикой и бизнесом в СССР заниматься серьезно невозможно, и поэтому талантливая молодежь идет в физику. Теперь интерес к религиозным проблемам растет, а к физике падает, что, естественно, раздражает престарелых академиков, они стараются крепко держаться за этот «почет», за эту отвергаемую христианством преходящую игрушку, которую у них намерены отобрать. В такой важной и щекотливой проблеме, как включение в школьные программы дисциплин, связанных с религией, надо действовать с крайней деликатностью, как с одной, так и с другой стороны. Добросовестный рассказ о Православии и о его влиянии на историю и культуру страны можно, например, включить в учебник по истории России; там же следует рассказать и о других конфессиях, существующих в стране, разумеется, в соответствии с их ролью в тех или иных событиях. Эта серьезная дисциплина предназначена для учеников старших классов. А младших школьников приобщать к религиозным ценностям надо, предварительно привив им любовь к родному краю, семье, друзьям и т. д. Без воспитания у детей чувства любви религиозное образование невозможно, т. к. «Бог есть любовь» (1 Ин 4:8).

Князь-Владимирский собор. XVIII в. Санкт-Петербург

Еще за год до распада Советского Союза и окончательного падения коммунистической идеологии, в ноябре 1990 г. был принят российский закон «О свободе вероисповеданий», который действует до сих пор. В нем, в частности, говорится: «Государственная система образования и воспитания носит светский характер и не преследует цели формирования того или иного отношения к религии». Однако факультативное преподавание «религиозно-познавательных, религиоведческих и религиозно-философских дисциплин» не возбранялось и могло «входить в учебную программу государственных учебных заведений». Таким образом, были созданы благоприятные условия для юридических оправданий системы религиозного просвещения детей и взрослых. В конце 1990 г. патриарх Алексий II выступил перед преподавателями Московской духовной академии с докладом о проблемах богословского образования в России. Он сказал: «В течение послереволюционных лет возможности пастырской деятельности были ограничены стенами храма. Сегодня ситуация изменилась… С принятием Закона о свободе совести Церкви дано право заниматься и воспитанием детей, и катехизацией взрослых. Количество крещений в среднем увеличилось втрое. Спрашивают: «Что это? Дань моде?»; думаю, что нет. Дефицит духовности, который сегодня остро ощущается в обществе, требует духовных начал. И люди устремляют свои взоры к Церкви, крестятся. Но мы должны позаботиться о том, чтобы они были не только крещены, но и просвещены». После избрания патриархом Алексия II число духовных школ выросло на порядок. К 1996 г. Русская Церковь имела пять духовных академий – Московскую, Петербургскую, Киевскую, Белорусскую и Молдавскую. На архиерейском соборе 1997 г. патриарх имел основание утверждать: «Несмотря на чрезвычайные трудности – практически полное отсутствие помещений, пригодных для занятий, финансовую необеспеченность, недостаток организованных педагогов из священников и мирян, система религиозного образования значительно окрепла. Духовно-нравственное просвещение охватило многие слои общества. Все шире распространяется свет истины Христовой в простом народе. Для расширения системы православного образования и особенно для усиления благотворного влияния Церкви на различные стороны жизни общества необходима подготовка православных специалистов во многих областях знания. Именно такие люди смогут приблизить истины веры к образованным людям, далеким от Церкви, в доступной для них форме. Вот почему особую роль сегодня призвано играть высшее православное образование для мирян». Расширение в течение последних лет сети учебных заведений, в которых слушатели знакомятся с основами Православия, а также семинарий и духовных вузов и академий есть несомненная заслуга Русской православной Церкви.

В настоящее время деятельность Церкви в области православного образования имеет три основных направления: первое ориентировано на подготовку квалифицированных кадров священнослужителей для работы в храмах; цель второго направления – обучить детей и подростков в заведениях, находящихся под контролем Церкви, но дающих также общее среднее образование; третье направление занято внедрением православных учебных программ в государственную систему высшего и среднего образования.

В первые годы нового тысячелетия после многих лет откровенной вражды и взаимных обвинений начался, наконец, долгожданный процесс примирения, направленный на полное воссоединение Русской православной Церкви со своей сестрой за рубежом. Рассказ о жизни зарубежной православной Церкви (РПЦЗ) был ранее доведен до середины 30-х годов, когда она раскололась на три части: первая была создана во время Карловацкого собора 1921 г.; ее синод, как уже отмечалось, возглавил выдающийся деятель Православия митрополит Антоний (Храповицкий). Вторая часть РПЦЗ, главой которой стал митрополит Евлогий, находилась сперва под юрисдикцией московского патриарха, но затем перешла под эгиду Константинополя. Третья часть – небольшая группа приходов, оставшаяся в ведении московского патриарха после присоединения «евлогиан» к константинопольскому патриарху. После Второй мировой войны надежды карловчан на восстановление в России монархического строя окончательно угасли, что существенно изменило их политическую ориентацию, но враждебность к московскому патриархату сохранилась. После переезда зарубежного синода в Джорданвиль в США в 1950 г. состоялся архиерейский собор Русской православной Церкви за рубежом, который утвердил формулу присяги для переходящих в РПЦЗ из РПЦ МП: «Я, нижеподписавшийся, бывший клирик московской патриархии, прошу о принятии меня в состав клира Русской православной Церкви за границей. Искренне сожалею о своем пребывании в клире московской патриархии, находящейся в союзе с богоборческой властью. Отметаю все беззаконные действия московского священноначалия в связи с поддержкой им богоборческой власти и обещаю впредь быть верным и послушным законному священноначалию Русской зарубежной Церкви». К постоянному обвинению московского патриархата в сотрудничестве с советской властью, «сергианстве», зарубежная Церковь с 60-х годов добавляла обвинение в экуменической ереси, поскольку РПЦ МП перед этим вступила во Всемирный совет Церквей. В 1983 г. на архиерейском соборе зарубежной Церкви было принято послание о внесении анафематствования экуменической ереси в чин Православия; таким образом, анафематствованию подверглись все поместные православные Церкви, которые к тому времени вошли в состав Всемирного совета Церквей. Следующим откровенно недружественным шагом по отношению к московской патриархии было принятие на архиерейском соборе зарубежной Церкви в 1990 г. решения об открытии в России приходов и епархий РПЦЗ, к 1992 г. число таких приходов составило несколько десятков. Московская патриархия жестко реагировала на подобную экспансию – у зарубежников отбирались храмы, к протестующим применялись разные виды насилия, не исключая физическое. В 1995 г. в зарубежной Церкви на территории СНГ начался раскол – часть приходов объединилась, образовав Русскую православную Церковь свободную, которая с 1998 г. стала именоваться автономной. С конца 90-х готов все группы, покинувшие русскую патриархию, стали называться «альтернативным православием».

Исаакиевский собор. 1818–1853 гг. Санкт-Петербург

После отставки в 2001 г. главы РПЦЗ и избрания на его место митрополита восточно-американского и нью-йоркского Лавра (Шкурла) политика зарубежной Церкви в деле воссоединения ее с московской патриархией резко изменилась в лучшую сторону. Правда, непримиримые противники объединения за границей сразу же образовали небольшую самостоятельную Церковь, которой подчиняются некоторые из бывших евлогиан во Франции и часть приходов на территории СНГ.

В середине 2003 г. члены синода РПЦЗ встречались с президентом Путиным и обещали ускорить процесс объединения, однако в конце года на архиерейском соборе в Нью-Йорке было принято решение дождаться сперва от московской патриархии осуждения сергианства и экуменической ереси, что было равносильно остановке начавшегося процесса. В мае 2004 г. впервые за 80 лет раскола состоялись официальные переговоры между патриархом Алексием II и митрополитом Лавром. Административные проблемы на встрече первоиерархов не решались – это было лишь первое знакомство, призванное прекратить взаимные упреки и обвинения и предварительное согласование подходов к будущему объединению. Митрополит смоленский и калининградский Кирилл сообщил, что решено было создать две комиссии от Церквей, совместное заседание которых назначено на конец июня того же года. Через два года, в 2006 г., комиссиями РПЦ и РПЦЗ на совместном заседании было принято и подписано решение об икономическом (домостроительном, или согласном) сотрудничестве, а еще через год, 17 мая 2007 г., произошло важнейшее событие в истории Русской православной Церкви – в храме Христа Спасителя патриархом Алексием II и митрополитом Лавром был подписан акт о каноническом общении Церквей. Каноническое общение означает проведение совместных служб и причащений и является символом единства Церкви. В этом мажорном тоне можно было бы закончить рассказ о жизни Русской православной Церкви в послеперестроечный период, однако нынешняя ситуация далеко не такая радужная. Так, многие голоса утверждают, что благотворный шанс, данный Церкви после ее освобождения от государственного гнета и кровавых преследований, безнадежно упущен и лучшее, что ее может ожидать, это длительное прозябание. Их оппоненты с надеждой уповают на Провидение, которое, по их мнению, не может не принять великую жертву, принесенную русским народом при коммунистическом режиме, и не возродить в славе православную Церковь. В отличие от этих предсказателей автор не берется заглядывать в далекое будущее, но, насколько можно судить, признаков деградации Церкви пока нет, хотя нет причин и для безудержной эйфории. Здесь уместны остающиеся актуальными и сейчас слова упоминавшегося выше историка и богослова протоиерея Георгия Флоровского, сказанные им более полувека назад: «Верим и знаем, Россия воскреснет и восстановится тогда и только тогда, когда воскреснем и восстанем мы сами в молитвенной силе. Ибо Россия – это мы, каждый и все, хотя и больше она каждого и всех. Ибо каждый из нас в своем подвиге собирает и созидает Россию, и в своей косности и падении разоряет и бесчестит ее… В самих себе, каждый и все в круговом общении и поруке, должны мы напряжением творческой воли строить и созидать новую Россию…»