Духовный поток Арианы не поглотили "пески невежества", хотя и обступили его со всех сторон.

Б середине XIX в. в Иране произошло событие мирового значения. Прорвавшись сквозь ортодоксальные доктрины ислама, словно вулкан. Божественное откровение с ошеломляющей быстротой распространилось на территории страны и за ее пределами.

Самые передовые и просвещенные люди Ирана были готовы к принятию Нового откровения и, благодаря их мужеству и вере, благородству и самоотверженности, учение было принято, поддержано и распространено. "Накал света" в душах этих людей был так велик, что возжег огонь любви и понимания в сердцах миллионов во всем мире.

Многие века Иран занимал исключительно важное место в мировой культуре. Он дал миру великих пророков, реформаторов, философов, поэтов, ученых; его ремесленники славились своим утонченным искусством на весь мир.

Однако в 18-19 вв. Иран пришел в состояние упадка. Правящие круги были развращены, а священники, как правило, лицемерны и нетерпимы.

И, как сказал Бог через Пророка Кришну: "Там, где происходит упадок основного Закона и торжествует несправедливость, там делаюсь Я видимым и рождаюсь в образе человека, чтобы восстановить Закон и справедливость".

В ночь с 19 на 20 октября, в первый день Мохарама 19 года 19 столетия на территории Ирана родился мальчик, потомок Пророка Мохаммада, Юношей он отличался необыкновенной красотой и мягким очарованием в общении, а также исключительной набожностью и благородством. Мирза Али Мохаммад, так звали мальчика, впоследствии принял имя Баб ("Брата").

Его образование было поручено шейху Абиду, ученику известного суфийского шейха Ахмада. Абид распознал природную мудрость ребенка и понял, что ничему не сможет его научить. Он вернул его в семью со словами: "Я привел этого удивительного ребенка назад и вверяю его вашей неусыпной опеке. С ним нельзя обращаться, как с обычным ребенком, ибо уже сейчас я могу различить в нем ту таинственную силу, которая раскроется лишь через откровение Повелителя Эпохи".[16]

Затем мальчик учился у шейха Мохаммада и радовал его своими успехами. Б одиннадцать лет он выучил наизусть Коран и слагал стихи, пока не подозревая о своей судьбе.

Но его прихода ждали. И когда он родился, многие суфийские шейхи провидели его дальнейшую миссию. Жизнь посылала им знаки, подтверждающие близость прихода "зари божественного откровения". Б те времена многие из них наставляли своих последователей: "Будьте бдительными, чтобы мирская суета не отвлекла вас от истинной цели — поисков Обещанного!"

Ученики ходили по городам, проповедовали о скором пришествии и искали явителя; им были известны его приметы.

Шейх Ахмад, когда ему исполнилось сорок лет, стал общепризнанным авторитетом в толковании священных мусульманских писаний. Он снискал себе такую славу, что правитель Персии провозгласил его "славой нации" и "украшением народа" и обратился к нему с письмом, Б котором просил разъяснить некоторые непонятные доктрины ислама, пригласив его ко двору. Шейх Ахмад отправил свои толкования, но от приглашения вежливо уклонился. Главным своим делом он считал возвещать о скором приходе Обещанного.

В двадцать пять лет Баб осознал свою миссию, но хранил ее в тайне. Согласно откровению свыше, восемнадцать учеников независимо друг от друга должны были найти его, следуя своей интуиции. Баб должен был провозгласить о своей миссии, когда они соберутся все вместе.

Бот как описывает встречу с Бабом первый из восемнадцати — мулла Хусейн.

"Утомленный долгим путем, я приближался к Ширазу. Юноша в зеленой чалме вышел мне навстречу. Его лицо светилось. Он с улыбкой приветствовал меня и обнял, как доброго знакомого. Я подумал, что это один из учеников моего учителя Сеида Казима вышел встретить меня. Юноша осыпал меня знаками своего благорасположения и радушно пригласил в дом, чтобы я мог отдохнуть после трудного пути. Сославшись па то, что два моих спутника уже позаботились о месте для ночлега и ожидают моего возвращения, я вежливо отказался. "Вверь их попечение Господу, — ответил он. — Не сомневайся, Бог не оставит их без защиты". После этих слов он пригласил меня следовать за ним. Меня глубоко поразил тон его обращения — мягкий и одновременно властный. Когда я шел за ним, его походка, чарующий голос, величественная осанка усиливали первые впечатления от этой неожиданной встречи.

Вскоре мы оказались перед воротами дома. Юноша постучал в дверь, которую открыл слуга-эфиоп. "Войди сюда с миром, в безопасности!" — произнес он суру из Корана и пригласил меня войти. Эти слова, произнесенные властно и величаво, тронули меня до глубины души. Я подумал, что услышать такие слова на пороге первого дома в Ширазе — хорошее предзнаменование."Не приблизит ли меня эта встреча к цели моих поисков?" — подумал я.

Когда я вошел в дом и последовал за хозяином в его комнату, меня охватило чувство неизъяснимой радости. Как только мы расположились, он приказал принести кувшин с водой и предложил мне омыть руки и ноги от дорожной пыли. Я попросил разрешения удалиться и совершить омовение в соседней комнате. Но он велел остаться и сам стал поливать мне из кувшина. Затем он подал освежающий напиток, приказал принести чайник и, заварив чай, предложил его мне.

Я был чрезвычайно растроган сердечным приемом юноши. Наконец, я поднялся, чтобы проститься. "Наступает время вечерней молитвы, — осмелился вымолвить я. — Л обещал своим друзьям, что присоединюсь к ним в этот час в мечети". Очень любезно и спокойно он ответил: "Не ты сам, а Бог должен выбрать час твоего возвращения. Кажется, по Его воле предписано тебе задержаться в моем доме. Не нужно беспокоиться, что ты нарушишь обещание, данное спутникам". Его смиренное величие и уверенный тон заставили меня замолчать. Я приготовился к молитве. Юноша встал рядом со мной и тоже стал молиться. Молитва принесла облегчение моей душе, которая была взволнована и измучена напряжением последних дней.

Тот памятный вечер был накануне 23 мая 1844 г. Примерно через час после захода солнца юный хозяин завел со мной разговор. Он спросил: "Кого после Сеида Казима Бы считаете вашим главой и преемником?". "Перед смертью, — ответил я, — Мастер велел нам покинуть дом и разойтись по городам в поисках Обещанного. Исполняя его волю, я совершил путешествие в Персию и все еще занят поисками". Юноша продолжал расспрашивать: "Сообщил ли вам учитель, каковы черты облика Обещанного?". "Да, — ответил я. — Происхождение его не вызывает сомнений, он потомок прославленного рода и от рождения наделен знанием. Что касается возраста, то ему за двадцать; среднего роста, хорошо сложен". Какое-то время юноша молчал, а затем с трепетом сказал: "Смотри! Ваш Мастер говорил обо мне". Затем он рассмотрел каждую названную черту и убедительно доказал мне, что описание облика Обещанного соответствует его облику. Я очень удивился и вежливо заметил: "Тот, чье пришествие мы ожидаем, человек непревзойденной святости и его дело — дело великой силы. Тот, кто скажет, что является Его зримым присутствием, должен непременно выполнить множество различных требований. Сколь часто наш Мастер произносил: "Мои знания всего лишь капля по сравнению со знаниями, коими он наделен. Все мои прозрения всего лишь пылинка по сравнению с его безграничностью". Не успели эти слова слететь с моих уст, как меня охватил такой страх и такое раскаяние, что я уже не мог их скрыть, но не мог и понять их причину. Я упрекал себя и в этот самый момент решил изменить свое отношение к хозяину и смягчить тон. Я решил, что если юноша еще раз затронет эту тему, я отвечу ему с величайшим смирением: "Если ты докажешь, что твои утверждения справедливы, то, несомненно, избавишь меня от беспокойства и сомнений".

Хусейн назвал два знамения и попросил юношу объяснить загадочные и непонятные отрывки в сочинениях шейха Ахмада и Сеида Казима, а также растолковать суру "Юсуф" из Корана.

Юноша благосклонно согласился и за несколько минут объяснил их. Затем он высказал такие истины, которых нет в писаниях имамов веры и дал толкование суры "Юсуф" в стихах. Хусейн был покорен написанными стихами. Он слушал, как зачарованный, позабыв о сне и отдыхе.

Затем юноша сказал Хусейну: "О ты, который первым уверовал в меня! Воистину Я говорю — Я — Баб, Брата Бога, а ты — Баб уль-Баб, врата этих Брат. Первые восемнадцать человек добровольно и независимо друг от друга должны принять Меня и признать истинность Моего Откровения. Каждый из них сам по себе будет стремиться найти Меня, следуя своей интуиции. Когда все соберутся, я объявлю Послание Господа. Твой долг — никому не рассказывать о том, что ты видел и слышал".

Неожиданное откровение привело Хусейна в полное изумление. Б то же время он ощущал в себе необычайную внутреннюю силу. Следуя наставлениям своего возлюбленного, он начал встречаться с последователями шейха Ахмада. Он проповедовал, собирая вокруг толпы людей, беседовал с духовенством и городскими властями. За это время он несколько раз посетил Баба. Такие встречи продолжались всю ночь. Утром Хусейн с сожалением покидал его дом.

Постепенно еще 16 человек независимо друг от друга отыскали Обещанного. Баб сказал ученикам: "До сих пор под стяг веры встали шестнадцать Букв Бога Живого. Не хватает только одной. Эти Буквы Живущего поднимутся, дабы провозгласить Мое Дело и утвердить Мою Болю. Завтра пребудет последняя Буква".

На следующий день Баб и Хусейн вышли на прогулку и увидели усталого от долгого путешествия юношу. Юноша остановил Хусейна и, обняв его, осведомился, достиг ли тот своей цели. Хусейн предложил ему сначала отдохнуть с дороги, но юноша отказался. Он обратил свое лицо к Бабу, который стоял в стороне и спросил Хусейна: "Почему Бы стремитесь скрыть его от меня? Я могу распознать его даже по походке. Я с уверенностью свидетельствую, что никто, будь то на востоке или на западе, не может являть такие силу и величие, какие я вижу в этом святом человеке". Хусейн, дивясь этим словам, поспешил рассказать Бабу о юноше. Тот заметил: "Не удивляйся его странному поведению. Через царство духа мы общались с ним. Призови его ко мне". Этот юноша — Куддус Мухаммад Али был прямым потомком Мухаммада.

Таким образом, сбылось предначертанное, и теперь Бабу предстояло во всеуслышание заявить о своей миссии в Мекке. Хусейн надеялся сопровождать его по святым местам, но Баб призвал его и сказал, что его спутником будет Куддус, он же должен остаться, чтобы отражать нападки недоброжелателей, которые, без сомнения, выступят против него. Баб также просил Хусейна направиться на север и дойти до Тегерана, распространяя Послание. Он сказал Хусейну, что в Тегеране скрыта тайна; как только она станет явной, все на Земле начнет меняться; старый порядок будет свернут и на его месте будет развернут Новый Мировой Порядок.

Вслед за Хусейном был послан проповедовать Слово Божье мулла Али. Труден был его путь. Он был обвинен в неверии и нарушении законов ислама, его били и жестоко истязали, а затем выслали в Константинополь; никто не знает, как в дальнейшем сложилась его судьба.

После ухода муллы Али из Шираза, Баб призвал к себе остальных учеников и обратился к ним со словами: "Бы были избранными хранителями божественной тайны. Пришло время и каждый из вас должен явить миру божественные качества и своими делами и словами утвердить Его справедливость, Его Могущество и Славу. Все в вас должно свидетельствовать о благородстве вашей цели, чистоте вашей жизни, искренности веры и о возвышенной природе вашего служения. Вдумайтесь в слова Иисуса, с которыми он обратился к ученикам, когда посылал их проповедовать дело Бога. Он призывал их выполнить свое предназначение: "Бы — люди, подобные огню, зажженному в темноте ночи на горной вершине. Пусть ваш свет сияет пред глазами людей. Таковыми должны быть ваша непорочность и степень самоотречения, чтобы люди Земли через вас признали Отца Небесного — источник чистоты и милосердия, и приблизились к нему. Бы, Его духовные дети, должны своими делами подтверждать Его добродетели и свидетельствовать о Его славе. Бы должны отрешиться от всего земного, и в какой бы город вы ни пришли провозглашать и проповедовать дело божье, не ждите от его жителей пищи или заботы. Уходя же из города, отряхните прах с ваших ног. Как вошли вы в него чистыми и незапятнанными, так должны этот город и покинуть. Истинно говорю я. Отец Небесный всегда с вами и хранит вас". О, мои возлюбленные! Истинно говорю я, кончились дни, когда было достаточно поклонения, не радея. Пришло время, когда только наиблагороднейшие побуждения, подтверждённые поступками незапятнанной чистоты, помогут людям приблизиться к престолу Самого Возвышенного и стать угодными Ему. Разойдитесь во все концы страны, непоколебимо и чистосердечно готовьте путь тому, кто явит миру новое Откровение в эпоху зрелости человечества. Не думайте о своих слабостях и бренности, обратите свой взор к непоколебимой державе вашего Всемогущего Господа". Такими словами Баб напутствовал своих учеников и они, полные решимости выполнить наставления Возлюбленного, покинули Шираз.

Напутствуя Хусейна, Баб сказал: "Каждый из Букв Живущего воплощает одно из качеств Бога. Ты воплощаешь само Могущество, над тобою будет простерта Его всемогущая длань. Его непогрешимый Дух будет всегда направлять твои стопы. Тот, кто любит тебя, любит Господа". Спустя некоторое время Хусейн достиг Тегерана. Многие люди принимали его, но многие с гневом отвергали. В Тегеране он отправился в бывшую суфийскую обитель шейха Ахмада, но с ним там грубо обошлись и он удалился.

По дороге его догнал молодой суфий, он слышал, как его учитель заносчиво разговаривал с Хусейном. После беседы суфий принял Послание Баба, ибо не мог не признать истины. Когда в беседе с юношей Хусейн узнал, что тот родом из Нура, провинции близ

Тегерана, а он оживился и спросил, не знает ли он в Нуре кого-либо из семьи Мирзы Бузурга, известного своим умом и добродетелью.

Лицо Хусейна просияло, когда юноша сказал, что знает его старшего сына, человека благородного, исполненного милосердия; он помогает бедным, ободряет безутешных, кормит голодных, имя его — Хусейн Али. Хусейн с нетерпением задавал все новые и новые вопросы и, казалось, каждый полученный ответ доставляет ему огромную радость. Расспросив своего собеседника, Хусейн попросил его об одолжении: на рассвете следующего дня вручить тому человеку, о котором шла речь, послание. Суфий охотно согласился.

Впоследствии он очень живо описал свою встречу с Пророком, который пока еще не подозревал о своей миссии, но был известен Бабу.

"Когда я подошел к дому Баха-Уллы, я встретил у ворот его брата и сказал ему, зачем пришел. Я передал ему послание и он ушел в дом. Через некоторое время он вернулся и пригласил меня войти. Меня провели к Баха-Улле, манускрипт лежал перед ним. Баха-Улла предложил нам сесть. Развернув послание, он просмотрел его содержание и стал читать вслух отдельные отрывки. Я наслаждался звучанием его голоса. Прочитав страницу, он повернулся к брату и сказал: "Муса, что ты скажешь? Истинно говорю я: если те, кто верит в Коран и признают его божественное происхождение, хоть на миг усомнятся в обновляющей силе этих возвышенных слов, значит, они ослеплены заблуждением и сбились с пути". Прощаясь, Баха-Улла поручил мне передать мулле Хусейну в дар головку русского сахара и пакет хорошего чая в знак признательности и любви.

Вскоре я вручил мулле Хусейну подарок и передал письмо Баха-Уллы. С каким восторгом он принял их от меня! Он поднялся и, преклонив голову, взял подарок из моих рук и поцеловал его. Затем он заключил меня в объятья и воскликнул: "Мой горячо любимый друг! Я молюсь, чтобы подобно тому, как ты возрадовал мое сердце, Бог даровал бы тебе вечное счастье и наполнил твою душу неиссякаемой радостью".

Когда мулла Хусейн покидал Тегеран, он попрощался с юношей и сказал: "Не доверяй никому то, что ты видел и слышал. Пусть эта тайна будет сокрыта. Не открывай Его имени. Предавайся размышлениям и молись, чтобы Всемогущий защитил его и через него возвысил бы униженных, сделал неимущих богатыми и искупил грехи падших. Тайна вещей сокрыта от наших глаз. Наш долг возвестить о наступлении Нового Дня и донести это божественное послание всем людям. Б этом городе многие пролью" свою кровь на сей стезе. Но эта кровь напоит Древ( господне. Оно расцветет и под его сенью найдет приют все человечество".

В октябре 1844 г. Баб отправился в Мекку и Медину, чтобы совершить паломничество по святым местам и возвестить о скором приходе Нового Божественного Откровения. Там он исполнил все необходимые обряды поклонения и проповедовал о скором пришествии Нового Богоявления и о своей миссии. Сопровождал его в этом путешествии Куддус. Возвратившись в Бушир, Баб объявил ему, что вскоре им придется разлучиться и соединиться суждено только в мире ином. Он сообщил Куддусу, что его ждут преследования и гонения, а в конце пути — мученическая смерть во имя Бога. Но перед кончиной он удостоится чести встретиться с тем, кто является предметом их любви и поклонения.

После этого Баб направил Куддуса в Шираз, где тот встретился с посланником муллы Хусейна Исмуллахом. Куддус вручил ему послание Баба, в котором говорилось о необходимости прибавлять к ежедневной молитве особые слова о Пришествии Ожидаемого. Не колеблясь, Исмуллах провозгласил их с кафедры мечети. Все молящиеся были удивлены, а затем разгневаны.

Куддуса и Исмуллаха схватили и привели к губернатору провинции, человеку известному своей жестокостью. То, что они осмелились уверовать в Баба, вызвало ярость губернатора. Он приказал дать им по тысяче ударов плетью, затем проколоть носы, вдеть веревку и водить по улицам. Никто не заступился за них; очевидец описал сцену их бичевания и засвидетельствовал, с какой стойкостью они переносили эту пытку. Никто не ожидал, что Исмуллах, немолодой уже человек, выживет после первых пятидесяти ударов, но те, кто видел это избиение, рассказывали, что он не потерял самообладания даже после девятиста.

Но губернатор не утолил этим свой гнев, он обратил его против Баба.

Солдатам был дан приказ отправиться в Бушир и арестовать его. Баб, узнав об этом, вышел им навстречу. Командир отряда был безмерно удивлен этим поступком; он проникся к Бабу такой любовью, что стал уговаривать его бежать. Баб отказался и просил его не беспокоиться, говоря, что ни один человек на Земле не сможет причинить ему вред, пока не пробьет его час.

Баб проследовал в Шираз впереди своей охраны. Когда они добрались до города, весь канвой испытывай к нему чувство любви и восхищения.

По прибытию в Шираз Баб был приведен в дом губернатора. Тот встретил его с подчеркнутым высокомерием и начал грубо допрашивать. Баб же отвечай вежливо и учтиво. Это привело губернатора в ярость, он приказал одному из слуг ударить Баба по лицу. Удар был настолько силен, что у Баба слетела чалма. Присутствующий при этом главный богослов Шираза осудил поступок губернатора и велел подать Бабу чалму. Он также сказал, что Баб произвел на него хорошее впечатление, и решил задать ему несколько вопросов. Когда Баб уверил его, что он не является Обещанным посланником и его миссия состоит в том, чтобы предвещать скорый его приход, главный богослов сказал, что вполне удовлетворен его ответами. На какое-то время Баба оставили в покое и он мог жить под родной крышей.

Желающих увидеться с ним было очень много, так как прошел год со дня провозглашения им его миссии. О нем говорили по всей Персии и за ее пределами. Эта тема волновала всех: и власть имущих и простых людей; даже правитель Персии Мухаммад-щах решил, что настало время ознакомиться с новым учением. Посему шах уполномочил Сейида Дабари, самого образованного и авторитетного из своих подданных, лично встретиться с Бабом и затем доложить ему свое мнение.

Сейид Дабари прибыл в Шираз и встретился с Бабом. Он проявил большую почтительность, но в то же время около двух часов задавал вопросы. Баб отвечал коротко и ясно, и его ответы привели Сейида в восхищение. С него слетело все его высокомерие. На следующий день он снова пришел, но совершенно забыл подготовленные вопросы. К своему удивлению, он обнаружил, что Баб отвечает именно на те вопросы, которые он подготовил. Сейид решил, что если при следующей встрече Баб без всяких просьб прочтет задуманный им отрывок из Корана, а затем напишет к нему комментарий, отличный от общепринятого, он без колебаний поверит в его дело. На следующий день, когда он предстал пред очами Баба, его охватил безотчетный страх. Баб сам обратился к нему со словами: "Итак, если я прочту Вам комментарий к одной из сур Корана, признаете Бы, что мои слова от Святого Духа?" Сейид не мог сдержать слез. Тогда Баб принялся толковать тот самый отрывок, о котором думал Сейид. За несколько часов он написал около двух тысяч стихов, которые и составили его комментарий. Сейид пришел в неописуемый восторг и написал письмо шаху, в котором сообщал, что он уверовал в истинность святого положения Баба, а сам отправляется проповедовать его учение.

Губернатор Шираза прилагал все силы, чтобы ухудшить положение Баба. Однако судьба распорядилась так, что он был смещен с должности и закон-чип свою жизнь в нищете.

Затем Баб покидает Шираз и направляется в Исфахан. Приближаясь к городу, он направляет письмо губернатору провинции Манучер-хану с просьбой сообщить ему, какое место тот изберет для его препребывания. Изысканная манера письма и учтивый тон побудили губернатора обратиться к главе духовной общины Исфахана с просьбой оказать гостеприимство, приняв Баба в своем доме.

Очень скоро обаяние и манеры Баба покорили хозяина и он начал оказывать гостю всяческие почести.

Однажды к Бабу пришел Манучер-хан и застал там всех ученых богословов города. Губернатор попросил Баба истолковать один отрывок из Корана. На вопрос, предпочитает ли он устный ответ или письменный, Манучер-хан ответил, что хотел бы иметь толкование на бумаге, ибо в этом случае потомки тоже смогут извлечь из него пользу. Баб быстро написал такой удивительный трактат, что все присутствующие не могли не признать, сколь совершенным он был. Манучер-хан не мог удержаться и заявил, что свято верит в божественную миссию Баба и пригласил погостить его в своем доме.

Популярность Баба вызывала зависть и ревность у некоторых представителей высшего духовенства. Главный визирь завидовал Манучер-хану, который пользовался доверием шаха Персии; он понимал, что если губернатор устроит встречу Баба с шахом, он, великий визирь, окажется в невыгодном положении и утратит свое влияние, Он вступил в заговор с влиятельными представителями духовенства, катастрофически теряющими свой авторитет в народе. Ортодоксальное духовенство решило, что только смерть Баба поможет им вновь обрести власть над умами и сердцами людей.

Когда Манучер-хану сообщили о заговоре, он распорядился, чтобы Баба под охраной вооруженного канвоя вывезли из города, а затем в сопровождении особо доверенных людей тайно вернули в дом губернатора.

Несколько месяцев Баб жил в доме губернатора, и, однажды, хозяин сказал своему гостю, что готов отдать все свое состояние и, если надо, жизнь, чтобы послужить делу распространения Нового Откровения.

Но Баб ответил ему: "И твои и мои дни сочтены; их осталось слишком мало. Мне не увидеть, а тебе не достичь исполнения желаний. Не теми путями, о которых ты тщетно размышляешь, Всемогущее Провидение приведет наше дело к торжеству. С помощью бедных и униженных этой страны, кровью, пролитой на его стезе, всемогущий укрепит основы и сохранит Дело. Он же, Господь Всемогущий, коронует тебя в грядущем мире венцом бессмертной славы и изольет на тебя Свои бесценные благодеяния. Тебе остается лишь три месяца и девять дней земной жизни, а потом с верой и убежденностью ты поспешишь в обитель вечности. За меня не беспокойся, я вверил себя в руки Господа. Он вложил в меня такое могущество, что будь на то моя воля, я мог бы превратить эти камни в бесценные самоцветы, мог бы вселить в сердце самого отъявленного преступника возвышенные мысли о честности и долге. По своей воле я решил переносить гонения врагов, дабы свершилось предписанное Богом".

В предсказанный срок Манучер-хан занемог и вскоре с миром отошел. Все свое состояние он завещал Бабу. Но его племяннику это не понравилось и он сразу же отоспал курьера шаху. Шах, убежденный в преданности Манучер-хана, приказан привезти Баба в Тегеран.

Канвой, сопровождавший Баба, был настолько очарован его смирением и благородством, что изо всех сил старался угодить ему и допускал к нему всех, кто просил об этом. Несколько раз они останавливались на ночлег в домах знатных людей, где им оказывали гостеприимство.

Когда ночью, накануне прибытия в Тегеран, путники расположились в небольшой крепости, из столицы прибыл гонец великого визиря с приказом отвезти Баба в небольшую деревушку Кулайи и ждать там дальнейших распоряжений.

1 апреля 1847 г. в палатку, разбитую на склонах холма, утопающего в цветущих садах, прибыл ученик Баба и принес подарки и письмо от Баха-Уллы. Баб был чрезвычайно обрадован; после чтения письма на его лице не осталось и следа печали.

В тот же вечер лагерь охватило смятение — Баб исчез. Обнаружив, что его палатка пуста, солдаты ушли на поиски, но вернулись ни с чем. Офицер успокоил их, сказав: "Баб знает, что его побег доставит нам много неприятностей и никогда не пойдет на это". Затем он отправился один на поиски Баба по дороге в Тегеран и под утро встретил человека, идущего навстречу. Это был Баб. Выражение спокойного величия было на его светящемся лице в тот рассветный час; это вызвало у офицера такой благоговейный трепет, что он не осмелился ничего спрашивать.

Баб пробыл в Кулайи две недели и в один из дней получил от шаха письмо; ссылаясь на свой временный отъезд из Тегерана, шах уведомлял его о том, что их встреча не состоится. Баба перевели в крепость Макху, где он должен был оставаться, пока его не пригласят в Тегеран.

Несомненно, это было дело рук визиря, который страшился свидания Баба с шахом. Занимая пост визиря, этот человек подрывал устои государства, ослабляя его, и ввергал народ в нищету. Он накопил огромное состояние и во всех своих поступках руководствовался только собственной выгодой. Но нет более тяжкого греха, чем грех против Духа Святого. Через некоторое время визирь будет смещен с должности, лишится своего состояния и умрет в нищете.

Баб продолжал оставаться в крепости, а тем временем в небольшом городе Бедаште собрались Буквы Живущего и ближайшие последователи, их было восемьдесят один; к ним присоединился и Баха-Улла. Каждому участнику этого совещания Баха-Улла дал новое имя. Именно здесь Айн назвали Тахирой ("Чистая") и она смело сняла чадру и впервые предстала перед своими товарищами с открытым лицом. На совещании был провозглашен приход эпохи Нового Мироустройства и положено начало установлению главных законов и заповедей, которые должны были стать основой Нового Завета. Совещание продлилось двадцать два дня; затем друзья распрощались и многие из них отправились в Мазендаран.

Во время их путешествия произошли небольшие беспорядки, о которых Мухаммад-шаху доложили в преувеличенном виде и на основании этого он приказал своему сыну арестовать Баха-Уллу и препроводить его в Тегеран. Однако, прежде, чем его смогли арестовать, умер Мухаммад-шах и приказ потерял силу.

Но враждебно настроенные священнослужители начали подстрекать народ против верующих в Баба, предлагая им грабить их имущество, а хозяев, отступивших от их веры, убивать.

По всей стране начались беспорядки. Там, где верующих было много, они устраивали баррикады и защищали себя с оружием в руках.

Баб не уставал напоминать своим последователям, что тот, кто не готов отдать жизнь за веру, должен его покинуть. Он говорил, что лучше быть убитым, чем убивать. Однако, вооруженных столкновений не удалось избежать. Тысячи людей встали на защиту тех, кого любили больше жизни.

Молодой шах был растерян и не знал, как относиться к людям известным и уважаемым, которые взяли в руки оружие, чтобы защищать свои жизни; все события были представлены ему в искаженном виде; духовенство утверждало, что последователи Баба хотят свергнуть власть. Против людей, которые взяли оружие, чтобы защищать свои жизни, несколько раз выступали правительственные войска и каждый раз были разгромлены.

Мулла Хусейн был убит в бою, а Куддус, который возглавил отряд после его смерти, еще несколько раз вступив в битву с правительственными войсками, сдался на милость молодого шаха, который пообещал справедливо рассмотреть дело. Смерть Куддуса была ужасной: его отдали на растерзание черни.

Главный визирь торжествовал; многих сторонников Баба удалось арестовать.

Визирь просил дядю Баба отречься от веры, потому что ему не хотелось казнить потомка Пророка Мухаммада. На это Мирза Сеид Али ответил: "Мое отречение от истин, заключенных в этом Откровении будет равносильно отречению от всех откровений прошлого, которые явили Моисей, Иисус и Мухаммад. Единственное, о чем прошу тебя, позволь мне первому отдать свою жизнь на стезе моего возлюбленного племянника". Когда его вели к месту казни, он воззвал к собравшейся толпе: "Больше тысячи пет люди молятся о приходе Обещанного. А теперь, когда он пришел, вы изгнали его, и принялись истреблять его товарищей. Если бы мне суждено было призвать на вас проклятие Божье, я уверен, гнев Его был бы ужасен. Но не об этом я молюсь, а о том, чтобы Всемогущий простил вас и помог пробудиться ото сна беспечности". Сеид Али повернулся к палачу и велел исполнить приказ.

Следующим к месту казни был приведен знаменитый поэт Мирза Курбан Али. Вдовствующая мать шаха была его другом и попыталась заступиться за него перед визирем. Она сказала, что поэт не является последователем Баба. Когда об этом спросили его самого, он ответил: "Я считаю себя слугой и последователем Его святости, хотя лично не знаком и не знаю, принял ли он меня".

Визирь посмеялся над Курбаном Али, который стал последователем человека, по его мнению, уступавшего ему по положению, уровню знаний и влиянию, но тот громко произнес:

Мне не страшно отдать жизнь свою за любовь, Вряд ли это поймешь, о глупец! Так сомкни же уста, отойди, не мешай -Третий лишний всегда для влюбленных сердец.

Он подошел к телу Сейида Али, обнял его, потом, выпрямившись, приказал палачу исполнить приговор. Но, видимо, рука палача дрогнула и удар пришелся по чалме. Тогда поэт с воодушевлением прочел;

Мы себя забываем, познавши любовь; Счастлив тот, кем она овладела Посмотрите скорей на счастливца, ему -Голова иль чалма, все равно, что слетело.

Всего в тот день было казнено семь человек, знатных и уважаемых в народе. Каждый из них мог отречься от веры и был бы помилован. Но все они сознательно отдали свои жизни.

Баб в это время находился Б Тебризе, под охраной, в доме губернатора, который оказывал ему всевозможные почести. В один из дней губернатор через брата визиря получил приказ о том, что Баба следует незамедлительно казнить; казни приказано было подвергнуть и его последователей.

Губернатор был потрясен до глубины души и отказался выполнять приказ. Тогда брат визиря приготовился к его исполнению,

На тридцать первом году жизни Баб пал жертвой фанатичной ярости. Вместе с преданным учеником, который страстно умолял разрешить ему разделить участь со своим Учителем, Баб был брошен в тюрьму, где их били палками. Ученик Баба был юным и недостаточно закаленным. Когда его били, он не мог молча переносить истязания и громко кричал. Баб, видя это, умолял палачей, чтобы они оставили невинного юношу в покое, а били его.

9 июля 1850 г. Баб и его ученик были возведены на эшафот на старой казарменной площади в Тебризе.

За два часа до полудня они были подвешены, после чего в них стреляли. Для этого был призван полк армянских солдат. Последовал залп. Когда дым рассеялся, то нашли, что Баб и его последователь живы. Пули пробили веревки и они упали на землю невредимыми. Около полудня их снова подвесили. Полк армянских солдат повторно стрелять отказался. Тогда был призван другой полк солдат, который повиновался приказу. Когда дым рассеялся, люди увидели, что голова ученика лежит на груди Учителя.

Браги Баба торжествовали, думая, что дерево, отделенное от корней, засохнет. Но мученическая смерть Баба вдохнула новую волну жизни в его последователей...

Число писаний Баба было огромно. Он писал необыкновенно быстро, без предварительного обдумывания. Глубина изложения и красноречие молитв свидетельствовали о его боговдохновенности. Он писал о божественном единстве всех наций и религий, о разных сторонах жизни, об освобождении от мирского тщеславия и об уповании на божественное вдохновение.

Но главные его сочинения были посвящены той Истине, которая вскоре должна была явиться миру через пророка, которому он пришел проложить путь.

Баха-Улла, основатель религии бахай, родился 12 ноября 1817 г. в семье знатного вельможи.

Когда начались преследования последователей Баба, Баха-Улла открыто выступил в их защиту. Его бросили в тюрьму и не казнили лишь только потому, что он был присмерти. Он провел в заключении 50 пет. Его жена, черноволосая красавица с синими глазами, и трое их детей все это время были с ним.

Б тюрьме ему открылась его великая миссия. Последователи Баба, уцелевшие и рассеянные по всему миру, молились и ждали прихода пророка.

Когда Баха-Улла объявил о себе, сотни верующих потянулись к месту его заключения. Это не нравилось властям и его переводили из одной тюрьмы в другую, но каждая из них становилась местом паломничества. Тысячи людей со всего мира шли повидать его.

Таким образом, волей судьбы он оказался в Хайфе близ Иерусалима. К трем религиям, родившимся здесь, добавилась еще одна — религия бахай.

Учение Баха-Уллы несет божественную любовь и мудрость, которые так необходимы человеку.

Он предупреждал, что XX век будет очень смутным и принесет много страданий; падут империи и произойдут мировые войны; но после того, как победит добро, на Земле будут существовать единое правительство и единые вооруженные силы, а границы государств постепенно сотрутся.

Баха-Улла говорил, что существующий мировой порядок будет свернут, а на смену ему придет Новый: требования к человеку и его моральным качествам изменятся.

Баха-Улла провозгласил 11 принципов, которых следует придерживаться человеку Новой эпохи:

1. Каждый человек должен самостоятельно искать истину.

2. Человечество — одна семья, листья одного дерева. Все равны перед Богом.

3. Религия должна быть источником любви и дружбы.

4. У человечества два крыла — религия и наука.

5. Отказ от предрассудков. Религиозные, рассовые или политические предубеждения разрушают основы человечности. Все раздоры в мире — ненависть, войны, кровопролития, происходят из-за тех или иных предрассудков.

6. Правильное распределение средств к существованию: никто не должен жить в роскоши, если другой не имеет средств к существованию. Каждый человек должен постараться изменить к лучшему эти условия.

7. Равенство людей перед законом. Лишь закон должен править обществом, а не личность.

8. Всеобщий мир. Народы и правительства должны избрать высший международный трибунал, задача которого — защита мира от войны.

9. Невмешательство религии в политику. Религия занимается духовными вопросами, политика —• мирскими.

10. Образование и воспитание женщин. Мужчины и женщины имеют равные права.

11. Только благодаря дуновению Святого Духа возможно развитие человечества.

Баха-Улла говорил о необходимости создания на Земле одной веры, о едином стандарте образования и медицинского обслуживания, о защите прав человека.

Сейчас вера бахай распространена более, чем в двухстах странах мира и насчитывает миллионы последователей. Она обращена ко всем жителям Земли и предлагает человечеству путь к единству, любви и миру, путь духовного совершенствования и достижения нового уровня цивилизации. Последователи веры построили прекрасные храмы, в которых может молиться человек любой веры. В вере бахай никому не позволяется толковать учение, поскольку первая заповедь гласит, что каждый человек должен самостоятельно искать Истину.

Баха-Улла отменил институт священнослужителей, проповеди с амвона, целование руки и т.д.

На святой земле (в Хайфе), там, где находится

могила Баха-Уллы и Баба, построен прекрасный дворец — Дом справедливости, в котором девять выбранных бахай со всего мира ежедневно размышляют о мировых проблемах, молятся, медитируют и принимают решения.

Особое внимание Баха-Улла уделял единству и справедливости:

О, мои возлюбленные друзья!

Обращайтесь со всеми людьми, расами и религиями мира с совершенной искренностью, правдивостью, любезностью и будьте дружелюбны к ним, чтобы весь мир бытия был исполнен блаженством священной благодати Света, чтобы невежество, вражда, ненависть и злоба могли бы исчезнуть в мире и, чтобы мрак отчужденности среди народов и рас мира был бы замещен Светом Единства.

О сын Духа! — взывал Баха-Улла. — Справедливость для меня дороже всего остального; не отвращайся от нее, если желаешь Моей Боли, и не пренебрегай ею, если ищешь Моего доверия. Силою справедливости узришь все взором своим, а не чужим; познаешь все умом своим, а не чужим, рассуди в сердце своем, как подобает тебе быть.

Воистину, справедливость есть Мой дар; она есть знак милости моей; поставь же ее пред лицом твоим.

 

Сила терпения

После тридцати лет заключения Баха-Уллы, правительства Ирана и Османской империи уже не могли не считаться с его популярностью и постепенно ослабили жестокие условия содержания узников. Им разрешалось жить не в тюрьме, а на загородной даче, под домашним арестом.

Теперь людям стало проще общаться с Баха-Уллой. Они могли свободно приезжать и разговаривать с ним. Желающих повидаться с пророком было много и нужно было специальное помещение для встреч.

Баха-Улла велел построить большое крытое помещение, где можно было бы разговаривать и пить чай. Сотни людей за несколько дней построили его.

На следующий день оно было разрушено тюремной стражей. Люди пришли к Баха-Улле и спросили:

-Что делать?

Он ответил:

— Стройте заново.

Заново удалось построить только до половины, стража вновь разрушила чайхану.

- Ничего страшного, — сказал Баха-Улла, — нужно терпение. Стройте!

Снова и снова люди строили помещение и каждый раз тюремная стража разрушала его. В очередной раз они пришли и сказали:

— Опять разрушили чайхану. Что делать?

- Строить, — сказал Баха-Улла. — Терпение — это очень важное качество, которым должен обладать искатель Истины. Мы посмотрим, у кого больше терпения, у нас строить, или у них — разрушать.

Пятнадцать раз тюремная стража разрушала чайхану и каждый раз люди молча, спокойно, без всяких возмущений и проклятий, строили ее заново.

Наконец, страже надоело разрушать и они оставили строителей в покое...

До сих пор стоит эта чайхана как живой памятник человеческому терпению.

 

Пророк и чудеса

Прошло много лет после трагических событий в Иране. Бушевавшие страсти улеглись и на смену ярости пришло раскаяние.

Однажды, когда Баха-Улла был еще в тюрьме, к нему пришла делегация от мусульманского духовенства, которое к тому времени уже было настроено дружелюбно. Священники долго беседовали с Баха-Уллой и были очарованы им.

Уходя, они сказали:

— Все, что Вы говорили, прекрасно, и если бы Вы не настаивали на том, что у Вас Божественная миссия, мы бы поддержали Вас и пошли за Вами. Но Вы не пророк. Пророк — это нечто большее, пророк творит чудеса, а Вы не творили никаких чудес.

На это Баха-Улла сказал:

— А если бы я сотворил чудо для вас, вы бы признали меня и мою миссию?

— Да, — ответили они, — тогда бы признали.

- Но какое чудо вы хотите, чтобы я сотворил? -улыбаясь спросил Баха-Улла. Священнослужители замялись. Баха-Улла сказал:

- Вы посовещайтесь и решите, какое чудо вам по душе, а потом приходите и мы составим с вами договор, в котором будет сказано, что если я совершу это чудо, то после этого вы официально признаете меня и мое учение.

Священники ушли думать, а Баха-Улла и те, кто были с ним, долго смеялись.

Больше эти божьи слуги не являлись.

 

Сын Пророка

Сын Баха-Уллы Абдул-Баха был необыкновенным человеком. Просидев в тюрьмах вместе с отцом пятьдесят лет, он стал воплощением всех добродетелей. Великая мудрость сочеталась в нем с трогательным смирением. Каждый день своей жизни он посвящал служению ближним и приносил радость всем, кто его окружал.

В тюрьме бывало невыносимо трудно, но каждый вечер, собираясь вместе, они вспоминали что-то смешное и смеялись до слез, хотя иногда трудно было вспомнить что-нибудь веселое. Когда люди интересовались тем, что же помогает им оставаться веселыми в самых суровых обстоятельствах, Абдул-Баха отвечал, что нет иной тюрьмы, кроме тюрьмы своего собственного "я".

С уходом Баха-Уллы из этой жизни, его семья еще долгие годы была ограничена в своей свободе. Им было запрещено покидать пределы города. И только после того, как в Турции свершилась революция, они стали свободными.

Абдул-Баха попал в тюрьму ребенком, а вышел стариком. Хотя его здоровье было подорвано, дух его остался непоколебим.

 

Милосердие

Луа Гетсинджер, одна из первых бахай Америки, рассказывает о том, что произошло с ней в Акке. Она совершила паломничество в город-тюрьму, чтобы встретиться с Абдул-Баха.

В один из дней он сказал ей, что слишком занят, и не может навестить своего друга, который беден и очень болен. Абдул-Баха попросил Луа навестить его. "Возьми еду, — сказал он, — и позаботься о нем, как это делаю я".

Она отправилась с радостью, гордая тем, что Абдул-Баха доверил ей часть своей работы. Луа вернулась очень быстро. "Господин, — воскликнула она, — Вы не представляете, в какое ужасное место меня послали! Я чуть не потеряла сознание от смрада, грязи и вида этого человека и его жилища. Я убежала, чтобы не заразиться какой-либо ужасной болезнью".

Абдул-Баха посмотрел на нее с грустью и по-отечески строго. "Если хочешь служить Господу, — сказал он, — ты должна служить своему ближнему".

Затем он велел ей вернуться в дом своего друга. "Если дом его грязен, — сказал он, — тебе следует прибрать его; если брат твой не ухожен, вымой его; если он голоден, накорми его. Много раз Абдул-Баха делал это для него; разве ты не можешь сделать это один раз?"

 

Скромность

Однажды Абдул-Баха должен был принимать губернатора города. Его жена чувствовала, что его одежда не слишком подходит для такой важной встречи, и заказала новую. Когда пришло время одеваться, Абдул-Баха стал ходить по дому, приговаривая: "Где моя одежда? Кто-то положил мне чужую!"

Когда жена попыталась объяснить ему, Абдул-Баха сказал: "Ты только подумай! За эту цену ты могла бы купить пять платьев, отошли это назад и закажи пять обычных. Тогда у меня будет не только новое платье для себя, но и еще четыре для того, чтобы раздать людям".

***

Получив свободу передвижения, Абдул-Баха решил побывать в общинах бахай, разбросанных по всему миру

В Англии одна дама сказала ему: "Я принесла чек от моего друга, он просит Вас принять его, чтобы Вы могли купить хороший автомобиль для поездок по Англии и Европе".

Абдул-Баха ответил: "Я с благодарностью принимаю дар от вашего друга". Он взял чек обеими руками, как бы благословляя его, и сказал: "А теперь я возвращаю его, чтобы Вы потратили деньги на помощь бедным".

 

Говорящие глаза

Присутствие Абдул-Баха делало людей счастливыми, помогало им стать лучше.

Однажды за ужином одна из женщин нелестно отозвалась о своей подруге. Глаза Абдул-Баха стали очень грустными, наступила тишина.

Женщина же не осознала, что поступила дурно, пока ее глаза не встретились с глазами Абдул-Баха, полными кротости и доброты. Его глаза говорили с ней. Внезапно она все поняла и расплакалась. Некоторое время Абдул-Баха не обращал на нее внимания. Ужин шел своим чередом, а женщина плакала.

Наконец, Абдул-Баха повернулся к ней, улыбнулся и произнес несколько раз ее имя, как бы призывая ее к себе. И сразу сердце женщины наполнилось счастьем.

***

Души людей были открытой книгой для Абдул-Баха; он умел разглядеть в них самые потаенные мысли.

Однажды за ужином рядом с ним сидела женщина и слушала его мудрые слова. Перед ней стоял стакан с водой; она посмотрела на него и подумала: "О, если бы Абдул-Баха мог взять мое сердце и вылить из него все земные страсти, как воду из этого стакана, а потом наполнить его божественной любовью и пониманием".

Эта мысль лишь промелькнула у нее в голове. Но ничто не могло ускользнуть от внимания Абдул-Баха. он сказал слуге несколько слов по-персидски, а затем продолжил разговор, так что никто ничего не заметил.

Вскоре слуга подошел к женщине, вылил воду из ее стакана и снова поставил его перед ней. Не прерывая беседы, Абдул-Баха взял со стола графин с водой и наполнил пустой стакан. Сердце женщины наполнилось великой радостью и счастьем. Она с любовью смотрела на Абдул-Баха и его глаза говорил и с ней.

 

Уважение

Как-то в Лондоне одна посетительница попросила разрешения увидеться с Абду-Баха. Человек, встретивший ее в прихожей, спросил: "Вам назначено время?" У нее не было договоренности о встрече. "Мне очень жаль, — сказал человек. — Но господин сейчас занят разговором с важными людьми, его нельзя беспокоить".

Женщина отвернулась, чувствуя себя слишком незначительной, чтобы настаивать на встрече, но как горько она была разочарована! Сердце ее опечалилось.

Она спустилась по лестнице и уже подошла к двери, когда ее догнал посыльный от Абдул-Баха. "Он желает видеть Вас, — сказал посыльный. — Вы должны вернуться. Он велел привести Вас". И все в доме услышали голос Абдул-Баха из гостиной: "Сердцу причинили боль. Скорее, скорее приведите ее ко мне!''

Когда Абдул-Баха жил в Париже, посол Японии в Испании и его жена очень хотели увидеть его. Им была назначена встреча, но неожиданно жена посла простудилась. "Мне очень грустно, но я не могу выйти из дома сегодня вечером из-за сильной простуды, а завтра утром мы уезжаем в Испанию. Если бы только увидеть его!" — сказала она.

Ее слова дошли до Абдул-Баха и, хотя он только что вернулся домой уставший, он сказал: " Передайте леди и ее мужу, если она не может прийти ко мне. я сам приду к ней".

И Абдул - Баха вышел в холод и дождь и отправился в отель, где жил посол.

Они долго беседовали о разных сторонах жизни и те, кто слушал его, дивились, как он, проведя всю свою жизнь в тюрьме, может так хорошо разбираться в мировых проблемах.

Перед уходом Абдул-Баха сказал, что в мире существует могущественная сила, еще не открытая человеком: "Мы должны молить Господа, чтобы эта сила не была открыта до тех пор, пока люди не станут духовно зрелыми, иначе, если она попадет в руки людей недостойных, то сможет разрушить всю Землю".

 

Дар любви

Один путешественник направлялся через Исфахан в Лондон на встречу с Абдул-Баха. Об этом узнал бедняк-рабочий бахай. Глядя на путешественника, который едет к любимому господину и скоро увидит его, он так разволновался! Ему захотелось что-нибудь передать Абдул-Баха с любовью. Но не было ничего подходящего, и тогда он попросил взять свой скромный обед, завернутый в платочек.

Прошло много дней, прежде чем путешественник добрался до Лондона. Он пришел к Абдул-Баха, когда тот собирался позавтракать с гостями, и честно вручил ему подарок рабочего, рассказав о его просьбе.

Абдул-Баха развязал платок. Там был кусочек сухого черного хлеба и сморщенное яблоко. Абдул-Баха разломил хлеб на маленькие кусочки и предложил гостям разделить с ним обед рабочего со словами: "Съешьте со мной этот скромный дар любви". Свой собственный завтрак он оставил нетронутым.

Поклоняйтесь Свету, а не лампе

Абдул-Баха никогда не искал почестей для себя. Однажды, миссис Флориан Кинг сказала ему: "О, господин! Для меня Вы воплощаете и Баха-Уллу, и Магомета, и Иисуса и Будду".

Абдул-Баха протянул к ней руки, женщина устремилась навстречу и, глядя в его глаза, которые светились неземным светом, воскликнула: "О господин! Позвольте мне поцеловать Вашу руку!"

"Нет,дочь моя, — улыбнулся Абдул-Баха, — это непозволительно. Нельзя поклоняться личности; важен только Свет, но не лампа, из которой он льется".

Однажды Абдул-Баха задали вопрос: "Будет ли этот несчастный мир когда-нибудь счастливым?"

Он ответил: "Почти две тысячи лет прошло с тех пор, как Иисус Христос учил свой народ молитве: Да приидет Царствие Твое, да будет Воля Твоя на земле, как и на Небесах. Неужели вы думаете, что он завещал бы вам молиться за то, что никогда не придет?"