В 1979 году успешно стартовал хоккейный сезон, и начальник Управления хоккея Вячеслав Колосков поехал в отпуск на неделю вместе с тестем достраивать дачу на четырех сотках под Звенигородом. Сидя на крыше, которую надо было перекрыть до начала затяжных дождей, он увидел, как подъехала серая «Волга», на которой обычно ездил Валентин Сыч. Водитель сказал, что его послали привезти Колоскова на встречу к Сергею Павловичу, причем побыстрее, разрешено только заскочить по пути переодеться (тогда таких, как нынче, пробок в Москве не было).

«Прошел я к нему в кабинет, а он мне сразу, только поздороваться успели, говорит: принято решение перевести вас на должность начальника Управления футбола, – вспоминал Колосков. «Как же так, говорю, вроде бы у меня в хоккее все получается…» А он мне в ответ: «Вот поэтому вас и переводим, в футболе у нас ничего не получается. Три цикла подряд наша сборная не попадает ни в финал чемпионата мира, ни в финал чемпионата Европы». Так сказать, сразу обозначил задачи. И добавил: «Я вашу биографию знаю, вы сами больше футболист, чем хоккеист, тем более что обсуждать нечего – решение ЦК по этому поводу состоялось, с сегодняшнего дня и приступайте».

На самом деле Павлова беспокоил результат нашей сборной на грядущей московской Олимпиаде, и лучшей кандидатуры на пост руководителя футбола он в тот момент найти не мог. Но после назначения в кабинет Павлова Колосков наведывался редко. Докладывал порой на совещаниях, как идет подготовка сборной, что происходит во внутреннем чемпионате. И на этом все – работайте. Задачу футболисты, в общем, не выполнили – 3-е место, но разноса не было никакого. Разговор уже после Олимпиады, причем в довольно узком кругу, шел о будущем советского футбола. Колосков доложил о своем видении решения проблемы, о перестройке системы чемпионата, о методике. Хороший разговор получился. Все-таки Вячеслав Иванович был весьма квалифицированным специалистом, прекрасно разбирался в методике, в системе подготовки и оказался еще и хорошим организатором. И в Управление он приглашал сильных специалистов, поддерживал ветеранов, начиная со Льва Ивановича Яшина, что давало ему возможности для дополнительных маневров. Тогда же было принято решение «двигать» Колоскова в руководство ФИФА. Надо сказать, весьма дальновидное решение, последствия которого, в положительном смысле, мы и сейчас время от времени ощущаем.

Писали ли на Павлова анонимки? Конечно, писали. Сначала простые анонимки шли в дело, потом, когда анонимные письма стали встречать негативное отношение и их перестали разбирать, хотя и не уничтожали, все-таки речь шла о слишком ярком лице, начались подписные доносы. Технология была проста – в первой фразе кляузник писал: «Как принципиальный коммунист, верный Уставу КПСС, считаю своим долгом поставить в известность…» Больше того, в конце подписывался, но знал о своей безнаказанности. Кто же «принципиального коммуниста» накажет за «верность Уставу»?! А вообще тогда в спорте, да и не только в нем, проблемы были с системой доносительства и с системой КГБ. Но они были не только вчера, но и позавчера, и во все времена. Страна у нас такая, независимо от того, как она называется. Доносы вообще-то пишут везде, даже в Африке, но у нас, к сожалению, реагируют на них чаще и жестче.

Павлов был энергичным человеком, ему хотелось постоянного движения вперед. И это было как в переносном смысле слова, так и в буквальном. Он поддерживал себя в хорошей спортивной форме. Регулярно играл в теннис, правда, не искал встреч на корте с какими-то власть предержащими деятелями. Работая в комсомоле, зимой вместе с космонавтами и коллегами играл в хоккей.