Какой была ситуация, когда к власти пришел Горбачев и ему не надо было, хотя бы для сохранения традиций, кивать на Андропова или Черненко? Почему стало разваливаться все, начиная с промышленности? Один из моих собеседников вспомнил шутку: утром собираюсь на работу, ищу штаны, не нахожу и спрашиваю жену: не видела ли она их? А в ответ: знаешь, они старые, я их выкинула. – А где новые? – А я их не купила… Вот такой у нас была горбачевская перестройка. Помощники у него были неглупые, но они были похожи на комсомольцев двадцатых годов – одержимы идеей разрушить все до основания. Вот только как строить, они не знали и не умели. Правда, были и такие, которые просто имели определенную цель разрушить, прежде всего моральные ценности. Эти входили в ближайшее окружение Горбачева, а потом и Ельцина. Так убивалось сначала чувство патриотизма, затем пересматривалась история, шел период всеобщего оглупления, который параллельно сопровождался периодом «большого хапка».

Что касается спорта, то Горбачев, человек сам по себе чванливый, равнодушный ко многому, им никогда и не интересовался. И это почувствовалось довольно скоро… Хуан-Антонио Самаранч был избран президентом МОК в Москве в 1980 году, много раз приезжал в столицу, но ни разу не был принят Горбачевым. Один из ставропольских друзей Горбачева признался, что это было под влиянием Раисы Максимовны, которая сказала: «Ты теперь такой большой человек, тебе негоже встречаться с каким-то физкультурником…» А Павлову, скорее всего, он не мог забыть, что Первый секретарь ЦК ВЛКСМ никоим образом не выделял первого секретаря ставропольского крайкома комсомола, который был в этой роли в 1955–1962 годах. Вообще в тот период партийное хамство было весьма распространенным явлением, особенно в отношении людей, являвшихся яркими, заметными личностями.

Можно сказать, что первоначальный развал государства начался при Горбачеве, но этот процесс был назван шустрыми сотрудниками из отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС словом «перестройка». Для настоящей перестройки требовались иные лидеры, иные кадры.

Естественно, дело дошло и до спорта, но система, созданная Павловым и его командой, оказалась настолько прочной, что единым махом ее развалить не удалось. В ход был пущен лозунг о необходимости повышения массовости, развития физической культуры, сопровождавшийся как раз разрушением условий, необходимых для занятий физической культурой. Да и люди, занятые спортом высших достижений, не могли понять, что от них требуется – они полагали, что нужны успехи, победы на соревнованиях, упрочение престижа державы… Наивные люди…

Сергея Павловича Павлова удаляли из Спорткомитета по-хамски. К приезду секретаря ЦК КПСС Михаила Зимянина собрали членов коллегии, но Павлова даже не пригласили. И это при том, что именно при его руководстве были достигнуты блестящие результаты. Но, видимо, слово доброе и не планировалось. Лишь в 2004 году Бюро Исполкома Олимпийского комитета России решилось наградить Сергея Павлова почетным знаком «За заслуги в развитии олимпийского движения в России» в связи с 75-летием со дня рождения (посмертно). А тогда, 17 апреля 1983 года, он просто «сдал дела».

«С приходом Марата Грамова начался развал Спорткомитета, или разгон, не знаю, какое слово точнее в этом случае, – вспоминал Смирнов. – Грамов считал, что у Павлова было много недостатков, прежде всего в подборе людей. И принялся удалять людей из ближайшего окружения Павлова, называя их «одиозными личностями». В их числе оказались и шеф протокольной службы Михаил Мзареулов, и руководитель международного управления Дмитрий Прохоров, и многие другие, кто был связан именно с выездами за рубеж, контактировал с международными организациями. Кто-то жужжал Грамову в ухо, что все беды и безобразия связаны с… зарубежными выездами. Стал Марат Владимирович приглашать на эти места «своих» людей, среди которых оказалось немало заурядных проходимцев… Сам Грамов не был коррупционером, но вокруг него творились большие безобразия».

«Павлов хотя и был, по большому счету, когда пришел в Комитет, человеком не из спорта, но он его полюбил по-настоящему, – делился своими впечатлениями Александр Тимошинин. – Он умел говорить с людьми, вникал в проблемы спортсменов, тренеров, решал их. Спорт надо любить, тогда можно стать хорошим руководителем. А его наследник был человек не от спорта…»

«Мы смотрели, как одного за другим освобождают руководителей, и я ждал, когда настанет моя очередь, – вспоминал Борис Майоров. – Но как-то встретились с Грамовым в коридоре, и он то ли поинтересовался, как идет работа, то ли еще что. Одобрительно кивнул, мол, все в порядке».

И ведь действительно, в хоккейном хозяйстве все было в порядке, система была отработана и не давала сбоев. После мимолетной встречи показалось, что хотя бы Управление хоккея не тронут, Борис Майоров хорошо справляется со своими обязанностями. Но дней через десять и ему объявили, что он больше не начальник Управления хоккея, надо сдавать дела…

Это был не развал или разгон, это было настоящее разрушение системы.

Для начала, чтобы не подвергать себя излишнему риску попасть под огонь критики за возможные неудачи, новые руководители приняли решение отказаться от участия в Олимпийских играх 1984 в Лос-Анджелесе. Внешне это выглядело как наш ответ американцам за бойкот московской Олимпиады. Так сказать, око за око. Американское решение на самом деле не было спонтанным, оно вынашивалось задолго до 1980 года. Было ясно, что советский спорт вырвался настолько вперед, что Игры 1980 года будут триумфом хозяев и их друзей из социалистических стран. Больше того, зная, как работает пропагандистская машина ЦК КПСС, американцы прекрасно представляли, сколько политических дивидендов будет выдавлено из этого успеха. А ведь «холодная война» была в самом разгаре. Для воздействия на молодежь успехи в спорте являются одной из первоочередных задач. Американцы в результате сумели зацепиться за ввод советских войск в Афганистан в декабре 1979 года как за удобный предлог для организации бойкота.

И хотя сейчас американцы «хулиганят» по всему свету, как им хочется, в 1984 году нашим идеологам по большому счету зацепиться было не за что. По некоторым данным, просачивавшимся по закрытым каналам, предполагалась идеологическая «обработка» наших спортсменов, чтобы хоть несколько человек решили остаться. Особенно опасалось этого посольство СССР в Вашингтоне, очень не хотелось дипломатам заниматься деликатными делами. Дело дошло до того, что рекомендации в Политбюро относительно нежелательности приезда советских граждан подписывал тогдашний посол в США Анатолий Добрынин. В американском Оргкомитете Олимпиады-84, с одной стороны, вздохнули с облегчением, а с другой, начали строить самые невероятные планы… защиты Игр. Один из его сотрудников, связанный тогда с подготовкой соревнований яхтсменов, несколько лет спустя рассказывал мне, что они совместно с командованием ВМС США разрабатывали меры на случай, если советские подводные лодки войдут в акваторию парусной регаты. Это сейчас выглядит, как бред, но тогда было такое бредовое время.

Для новых руководителей Спорткомитета СССР отказ от Игр был также весьма желательным решением. Кто его знает, как сложится, как американцы воспользуются достижениями, прежде всего своей фармакологии. У нас же после голосования в Олимпийском комитете – естественно, «единогласно» за то, чтобы отказаться, – один из руководителей республиканского спорткомитета задал вопрос своему коллеге из другой республики: на сколько лет сегодня мы отбросили наш спорт назад?

Об уровне познаний в спорте окружения Грамова говорит забавный случай. Когда один из старых спортивных руководителей посетовал, что, вот, на сборах за границей везде есть шведский стол, а дома у нас трудности с организацией питания, новый начальник Главспортпрома бросил: о чем речь, купим мы вам этот самый «шведский стол». Это ходило как анекдот в Спорткомитете, не говоря уже о том, что сам Грамов постоянно говорил «вылетбол», называя так популярный вид спорта. А названия типа «пульсотахометр» повергали иных в ужас. «Главное, играйте, и чтобы аппетит был хороший», – говорил один из новых руководителей. Можно было бы привести много всяких курьезов из жизни тогдашнего Спорткомитета, но не в этом цель книги, пусть руководителям того времени оценки дают или сама история, или другие специалисты.

«Уход Павлова из Спорткомитета сотрудники восприняли как катастрофу, – делился воспоминаниями Вячеслав Колосков. – Именно при Павлове, вместе с ним были достигнуты самые выдающиеся результаты не только российского, но и украинского, белорусского, казахстанского спорта. Причем не только в зимних, но и в летних видах спорта. Он вывел спорт на уровень интересов государства, и в этом его колоссальная заслуга».

«На мой взгляд, в спорте высших достижений «вертикаль» – это благо, это бальзам роста, – отметил Валерий Борзов. – А в физкультуре бальзам – это горизонталь. Если не будет вертикали, как мы отберем того, кто нужен? Нужно, чтобы работала пирамида от набора новичков и до мастера международного класса. А чтобы она работала, ее надо организовать, обеспечить, сопровождать и систематически контролировать… Если на плечах есть голова и ум в ней, то сочетание, когда немножко демократии и немножко диктатуры, никогда не вредно».

Другое дело, что спорт – это такая машина, которая долго продолжает работать, за один год спорт не развалить. Это – не так просто, как собраться в Беловежской пуще и, как говорят, «с большого бодуна» дел натворить. Для этого много времени требуется. Лет пятнадцать, минимум, будет «большая красная машина» продолжать катиться. Ну, а за двадцать пять с хорошими советчиками, оказывается, можно развалить все, что угодно.

По инерции была выиграна Олимпиада 1988 года в Сеуле. Наши ведущие спортсмены шли к успехам на «запасах», которые были заложены десятилетия назад. Надо сказать, что новые руководители, хотя и с опозданием, но спохватились и кое-кого из «павловской команды» сохранили, даже приглашали вернуться. В этом числе был и Вячеслав Колосков, который продолжал руководить Управлением футбола, и время от времени у нас случались успехи. Достаточно сказать, что сборная СССР стабильно участвовала в финалах чемпионатов мира, чемпионата Европы, наконец, завоевала золотые медали на Олимпиаде в Сеуле.

Сегодня ностальгии по прошлому, обиды на то, что лучшее время ушло, у большинства нет. Может быть, нынешние чемпионы, звезды лучше обеспечены, чем их предшественники, но нет у них того почета, той славы, которую имели спортсмены семидесятых. Сегодняшних чемпионов знает ограниченное количество людей. Может быть, государственная политика такая? Думаю, что это не так. Просто в лихие годы вытравливалось такое слово, как «патриотизм». А раз не в чести патриотизм, то и те, кто бьются за честь державы, оказываются задвинутыми на второй, а то и третий план. А ведь труд, который они вкладывают для достижения успехов, ничуть не меньше, чем прежде. К счастью, сейчас первые лица государства не считают для себя зазорным позвонить иной раз спортсмену, тренеру. Порой просто для того, чтобы поддержать человека. Причем делают это публично. Встреча спортсменов с Президентом или премьер-министром, конечно, нечастое событие, но даже такое «чаепитие» оказывается незабываемым.