Иногда человеку в России говорили: ну ты и фрукт… И выражение это означало, что человек крайне необычен, от него всего можно ожидать. На одно из первых мест в списке «фруктов», с которыми работал Павлов, я бы поставил Сергея Вайцеховского – главного тренера сборной СССР по плаванию.

Вайцеховский имел свою программу, которая отличалась какой-то фанатичной направленностью на достижение результата. Некоторые специалисты считали его сумасшедшим, одержимым. Насчет одержимости они, пожалуй, были правы. Сергей Михайлович представил Сергею Павловичу свою программу, и Павлов понял его, безоговорочно поверил, что тренер «сделает результат». И когда возникала спорная ситуация, он не только его защищал, но и шел навстречу. Павлов в отношении команды пловцов старался решить любые проблемы, на каком бы уровне они ни возникали.

«В олимпийском бассейне в Монреале случилось по тем временам невероятное – три наших «брассистки» заняли весь пьедестал почета, – вспоминала Елена Вайцеховская, которая там же выиграла золотую медаль в прыжках в воду. – Павлов был в ложе почетных гостей и, не в силах себя сдерживать, бегал между рядами, а может быть, даже по сиденьям. Потом точно так же, вприпрыжку, возвращался из бассейна в Олимпийскую деревню, периодически поворачивался к свите и восклицал: «Вот, вы никто не верили, один я верил, что этот ненормальный сделает свое дело!»

Но иногда Вайцеховский создавал Павлову неожиданные проблемы.

Накануне матча по плаванию СССР – ГДР сборная страны готовилась на базе в Цахкадзоре неподалеку от Еревана. Это классическое среднегорье, и тренировки на высоте широко известны. До этого почти пять лет подряд пловцы ГДР выигрывали у советских ребят без проблем. И вот появилась информация, что ситуация меняется, что будет настоящее соперничество. И в Цахкадзор приехала съемочная группа немецкого телевидения.

Вошли корреспонденты в тренировочный зал и увидели тренажеры, а под ними во всю длину транспарант с такой надписью: «Твой главный враг – немец. Победи его!» Через пятнадцать минут об этом уже знали в посольстве ГДР в Москве, наверное, через полчаса об этом стало известно в Берлине в тамошнем ЦК, потом пошла серия встречных телефонных звонков на разных уровнях, а часов через пять в ереванском аэропорту приземлился самолет из Москвы, на котором был срочно вылетевший на этот сбор председатель Спорткомитета. Павлов успел на вечернюю тренировку.

В зале он увидел, что на тренажерах занимаются девочки, а под тренажерами, под каждым – лужи воды. Естественно, он поинтересовался: крыша потекла или еще что? Главный тренер объяснил, что с крышей все в порядке, это – пот. Павлов посмотрел, походил по залу, дождался конца тренировки. Когда все ушли, он подошел к Вайцеховскому и сказал: «Знаете, Сергей Михайлович, когда я летел в самолете, абсолютно точно знал, как с вами разговаривать. А сейчас просто не знаю, что сказать. Может быть, так и надо». И в этом был весь Павлов.

Настоящим «фруктом» в период председательства Павлова был биатлонист Александр Тихонов. Бесспорно выдающийся спортсмен был весьма проблемной личностью и приводил в недоумение многих.

«Выходим мы с приема, оделись, а выход через две двери, – вспоминал Тихонов, – Павлов шел впереди, сопровождавшие чуть сзади. А я просто не мог идти вторым, такая у меня была психологическая настройка. Обхожу его справа, открываю дверь и выхожу. А он говорит:

– Да, товарищ Тихонов, с культуркой-то у нас слабовато.

Я ему в ответ:

– Сергей Павлович, вот здесь вы уже не правы.

– Ну, объясни.

– Вот, представьте, впереди меня идет мой руководитель, открывается дверь, влетает какой-то олух и сбивает его. А если я впереди вас, то как Матросов, принимаю огонь на себя…

Он только махнул рукой, рассмеялся и сказал:

– Понял, спорить с тобой бесполезно…

Я бывал у него по всяким поводам, он всегда находил время принять спортсмена, причем назначал время, и все было точно. Если задерживался на несколько минут, то секретарь просила подождать, чай предлагала. А иногда ведь случалось, что меня надо было наказывать по-настоящему… На Олимпийских играх было две деревни – мужская и женская. Ни одна тюрьма так не охранялась, как женская деревня. Особенно запомнилось Саппоро. Идет по общей деревне конькобежка Людмила Титова, расстроенная. Я к ней: что такое? Вот, говорит, муж с туристами приехал, а пройти ко мне не может. Я ей: Людочка, плохо любит. Я бы на его месте подкоп сделал, но проник…

И что вы думаете, проник. Правда, в лифте, думал американки меня разорвут: как это мужчина попал в женскую деревню? Людмила жила в одном номере с Ниной Статкевич. А я еще с магнитофоном пришел. Сидим мы с Ниной, слушаем музыку. Открывается дверь, входит Людмила и говорит: о, как у вас тут весело! – и закрыла дверь. А через мгновение дверь снова открывается: ты как сюда попал?!

Весть, что я проник в женскую деревню, моментально стала известна, и меня вызвали к Павлову.

– Ну, что будем делать? – спросил он.

– Что я могу сказать, хотите – казните, хотите – героя давайте. За всю историю Олимпийских игр никто не проник в женскую деревню, а советский динамовец сумел.

– Ладно, иди, я подумаю.

Потом при встрече сказал: «Ну, молодец». Японцы никаких протестов не подавали, так эта история и закончилась.

…На первый снег биатлонисты поехали на север Хакасии.

После утренней тренировки пообедали, потом я пошел к себе и прилег. Вдруг стук в дверь. Завернулся в простыню, открываю – на пороге Павлов и кто-то еще, кажется Гончаров.

Что делать? Извините, что в таком виде. Ничего, ничего… Ну тогда заходите… Обычные вопросы: как условия? – Отлично. Как размещение? – Отлично. Как питание? – Отлично.

Потом Павлов посмотрел на меня и спрашивает: скажи честно, выпить есть? Я говорю – есть. Открываю тумбочку, достаю бутылку коньяка. А водка есть? Открываю тумбочку, достаю бутылку водки. А вино? Достаю две бутылки шампанского. Представляете, советские времена, надо просто выгонять человека со сборов. Я говорю: Сергей Павлович, обратите внимание, ни одна не открыта. А кроме того, что это за представитель нашей нации, если у него ни грамма нет… Павлов только хмыкнул и говорит: ну, налей нам по рюмочке. Выпили по чуть-чуть и попрощались. Вообще-то по правилам меня гнать надо было со сборов, но он отнесся к этому спокойно. Я знал других руководителей, которые из-за минуты опоздания на отбой устраивали трагедию, ломали человеческие судьбы. А Павлов моментально просчитал ситуацию и сделал вид, что ничего страшного в таком суровом нарушении нет. В конце концов наличие бутылки в машине не доказательство того, что водитель пьян. Сергей Павлович прекрасно понимал нас, спортсменов, и это было важно. С таким руководителем мы были готовы на многое».

Галина Горохова, выдающаяся фехтовальщица, знала Сергея Павловича еще по комсомолу – она выигрывала свое «золото» и в Риме, и в Токио, а затем и в Мехико, была делегатом съездов комсомола. На Олимпиаду в Мехико они летели в одном самолете, после посадки пожелали друг другу удачи. Павлов традиционно сказал: «Заходи, чайку попьем, поговорим». На той Олимпиаде Горохова выиграла свое «золото» в составе команды рапиристок.

Но разговор с Павловым у нее был позже, когда Горохова, закончив академию общественных наук и защитив диссертацию, осталась без работы. В отделе фехтования ей поначалу места не нашлось. Надо сказать, что она всегда и по сей день остается человеком «с характером», ершистым. Решил вопрос о ее устройстве в отдел фехтования Павлов. И вот, в какой-то момент в отделе возник спорный вопрос, и Горохова, в запале молодости, памятуя о «заходи, чайку-кофейку попьем», решила выйти прямо на председателя. Он ее принял, выслушал, и тут – холодный душ: есть у тебя начальник – к нему, если он вопрос не решит – иди к начальнику Управления, если и он не решит, то к заместителю председателя, который ведет данный вид. И это была правильная система еще и воспитания руководящих кадров, которая позволяла готовить настоящих руководителей. Люди понимали, что означает ответственность и какой спрос с руководителя на каждой ступени.