Фигурное катание во все времена было особым видом спорта – с одной стороны, чрезвычайно популярным, любимым, с другой – невероятно запутанным по внутренним отношениям не только в сборных командах, но и в целом. А судейство и по сей день в фигурном катании остается, мягко говоря, весьма спорным. Состязались и собственно спортсмены, и тренеры, и школы разных городов. Особенно остро соперничали Москва и Ленинград. И когда возникали наиболее острые проблемы, приходилось подключаться Павлову, чтобы разрубить очередной «гордиев узел».

Ситуации случались самые невероятные. В 1972 году во время Олимпиады в Саппоро произошел скандал. Вернее, не скандал, а раскрылись неожиданные обстоятельства. У Алексея Уланова, который, как известно, был партнером Ирины Родниной, открылась любовь с Людмилой Смирновой, выступавшей с Андреем Сурайкиным. Сурайкин, сам неравнодушный к Смирновой, был в трансе, на грани серьезного нервного срыва. Он даже обмолвился, что выбросится из окна одиннадцатого этажа. В общем, его ни на минуту не оставляли одного, а на следующий день после того, как закончилась программа парного катания – Роднина и Уланов получили «золото», Смирнова с Сурайкиным, – «серебро», – в сопровождении офицера безопасности Сурайкина отправили в Москву. А после Олимпиады предстоял чемпионат мира в США. Павлов дал команду: никого не наказывать, не за что, пусть тренируются и едут на чемпионат мира.

На тренировке случилось неожиданное – во время поддержки Уланов уронил Роднину, да так, что она, ударившись головой об лед, почти два дня пролежала без сознания. На месте «разруливать» ситуацию поручили Елене Чайковской. В Москве на Павлова уже накатывался «вал» – никто толком не знал, что произошло, но министра изводили претензиями: зачем послали две пары, почему не заменили партнерш и т. д. Дилетанты всегда «знают» больше специалистов, а потому готовы судить всех и вся. Да еще когда речь идет о фигурном катании, а у чиновников высокого ранга есть жены-болельщицы, есть дети. И все имеют свое мнение, все что-то советуют, все осуждают. Павлов был в постоянном контакте с командой, вот только со спортсменами не разговаривал, он считал, что не имеет права их понапрасну будоражить. К счастью, Роднина оклемалась, на пьедестале было повторение олимпийского Саппоро: Роднина – Уланов – «золото», Смирнова – Сурайкин – «серебро». А позже Уланов женился на Людмиле Смирновой.

В 1975 году в январе случилась «страшная» история. После окончания чемпионата Европы в Копенгагене по указанию из посольства, по просьбе какой-то внешторговской организации наши пары должны были сфотографироваться для рекламы – Людмила Пахомова и Александр Горшков на фоне «Столичной», а Ирина Роднина и Александр Зайцев на фоне «Московской». На катке было холодно – около минус десяти градусов, а сниматься надо в спортивных костюмах. Продержали их в таких условиях около трех часов. А надо сказать, что «большой спорт» не укрепляет организм, а наоборот, выкачивает из него все силы. А Горшков и без того кашлял. Короче, на следующий день прямо в самолете, в воздухе, у него разорвалось легкое. Подключены к делу фактически спасения были все московские медицинские светила. В субботу знаменитый доктор Перельман, которого откуда-то экстренно вызвали, в клинике МПС – было указание министра путей сообщений Бещева – сделал уникальную операцию. При этом рядом с учеником лежала тренер – оказалось, у нее такая же уникальная группа крови.

Через некоторое время Елена Анатольевна вместе с Людмилой Пахомовой пришли к Сергею Павловичу – выступать в марте на чемпионате мира Горшков не может, но ехать нужно.

Павлов знал о ситуации со здоровьем Александра и просто сказал: вы что, с ума сошли. Рисковать жизнью… И так говорят, что он уже умер…

А они должны показать «эталонный» танец – танго «Романтика», который следующей зимой должен был стать обязательным. Павлов все выслушал и написал: «Ответственность беру на себя». И, естественно, расписался, понимая, случись что – отвечать надо будет уже не партбилетом, а серьезнее.

А дальше – турне по США, хотя Пахомову и Горшкова могли и не брать – все-таки в чемпионате мира не участвовали, но слишком хороши они были и их танцы гарантировали аплодисменты всего зала стоя. При этом они должны были закрывать первое отделение, а поездка на два месяца.

И вот около трех часов ночи в Сан-Диего – условия были прекрасные, двадцать градусов тепла – в гостинице раздается телефонный звонок в номере Чайковской. «Здравствуйте, это Смирнов, ну как у вас дела?» – «Все нормально». – «А как катание идет?» – «Принимают хорошо, вызывают на бис». – «И Ира Роднина хорошо?» – «Хорошо». – «А как Горшков себя чувствует?» – «Нормально». – «А можно с ним поговорить?» – «Он сейчас в своем номере спит». – «Все-таки позовите его к телефону».

Чайковская пошла через всю гостиницу за Горшковым, еле добудилась. И опять: как дела, как самочувствие и т. д. «А вот Сергей Павлович подошел…» Никогда никто не звонил, когда фигуристы были в турне, а тут – звонок ночью, и обязательно поговорить со спортсменом. Потом оказалось, что по Москве пошел слух: после показательного выступления в Лос-Анджелесе Горшков… умер. И не дожидаясь точной информации, Павлова начали «возить об стол» звонками со Старой площади – вы брали на себя ответственность и т. д. Поэтому ему нужно было самому услышать голос Горшкова.

Потом такая же история была в Чикаго. Легче стало в Нью-Йорке, там фигуристы попали под опеку советской миссии, и их уже разве что на руках не носили. Дипломаты сами информировали, что все живы, все нормально. Ночные звонки прекратились.

В принципе, Павлов мог сказать, что врачи не рекомендуют поездку, а потому – ехать нельзя, оставайтесь дома. И никто бы его не попрекнул за это. Но Павлов понимал спорт и спортсменов.

Знаменитый тренер Елена Чайковская встречалась с Сергеем Павловичем не раз. И это не было просто «общение», жизнь была настолько напряженной, что встречи диктовались необходимостью решения острых вопросов. «Засудили» ее ученика Владимира Ковалева, и нависла угроза, что он будет попросту оставлен дома вместо участия в чемпионате Европы 1977 года. Павлов должен был принять, как говорится, волевое решение. В качестве одного из «грузов» на весах были слова тренера: выиграем первое место! «Так, закончили разговор, едете», – больше Павлов не хотел говорить на эту тему.

Ковалев не выиграл тогда чемпионат Европы, он остался вторым. Англичанин Казинс откатал произвольную программу блестяще и стал чемпионом.

«Приехали, прихожу к Павлову и докладываю – задание не выполнили, второе место, – рассказывала Елена Анатольевна.

– Ничего. Поедете на мир. Там что будет?

– На мире выиграем».

Ковалев в Колорадо-Спрингс блестяще выиграл «золото» среди одиночников.

Чемпионат проходил в США на катке «Бродмор» в Колорадо-Спрингс, райское, надо сказать, место. Правда, на высоте около 2000 метров, так что дышать там было нелегко, но Чайковская часто возила своих подопечных в горы и они были привычны. Жили в гостинице «Бродмор», расположенной в нескольких сотнях метров от катка.

«Через три часа после финала идет нам навстречу по коридору гостиницы Анна Ильинична Синилкина, которая была руководителем делегации, с вот такой телеграммой, – Елена Анатольевна едва не раздвинула руки на манер рыбака, показывающего, какую рыбину он поймал. – Адресована она была Чайковской и Ковалеву, не руководителю делегации, никому другому. Надо бы ее найти, где-то у меня лежит. Там было что-то типа «оправдали доверие» и короткая подпись – «Сергей Павлов», не министр, не что-то еще. Мы с этой телеграммой как с флагом ходили. У меня в тот год случилось немыслимое – два моих спортсмена стали чемпионами мира – Владимир Ковалев и Геннадий Карпоносов с Натальей Линничук, что в фигурном катании как бы немыслимо… Это со мной была такая история…»

Выступать лидеру комсомола приходилось с самых высоких трибун.

Иногда симпатии Н. Хрущева выходили боком…

По протоколу…

Прежде всего такие встречи давали новый опыт.

С Юрием Гагариным они были просто близкими друзьями.

Гагарин любил, чтобы Павлов был рядом. Вместе – надежней.

С космонавтами у Павлова была настоящая духовная близость.

С космонавтами встречались и до, и после полетов.

На охоту с Гагариным они могли сходить, но страстными охотниками не были.

Родители С. Павлова с его друзьями – космонавтами.

Друзья Юрий Гагарин, Сергей Павлов, Юрий Ельченко отпуск подгадывали так, чтобы быть вместе. Где-то на юге…

А как он «замечательно» в середине сезона снял «заслуженных мастеров спорта» и с Ковалева, и с Карпоносова. После чемпионата Европы, когда в Москве объявили, что им присвоено по совокупности звание заслуженных мастеров спорта, дружно поехали это дело отметить в «Яр». Они напились на радостях и «загремели». Дело дошло до председателя, и стало ясно, что «на тормозах» его не спустят.

Чайковская пришла к Павлову: «С них не снимайте звания, снимите с меня, я их тренер и все случившееся – мое упущение». В ответ предельно ясное, не допускающее обсуждений: иди отсюда, с тренеров я ничего не снимаю, они напились, и это их вина.

Но через месяц с небольшим в том же сезоне оба выиграли чемпионат мира и им снова, согласно положению, присвоили звания заслуженных мастеров спорта. Так получилось, что в течение одного сезона «пожаловали, разжаловали и снова пожаловали». Павлов ничего припоминать не стал.