…Его заметили, когда он еще помогал наследнику великого Хории Тосихидэ, ему помогли, но некоторые секреты не достались по наследству, до большинства своих открытий он дошел сам. Для него кузница стала особым храмом, в котором было место и статуэтке Будды в специальной нише в стене, и инструментам, которые стали святынями. Надо сказать, что он уважал и синтоизм, но все-таки Будда был главнее. И теперь в этом храме ему предстояло сделать чудо – из привезенной с юго-западного побережья, где находятся черные пески, новой стали сделать меч.

Акихира знал, что сталь выплавили в татаре, наверное, последней в Японии. Мастера трудились три дня и три ночи, они отобрали железистый песчаник, которому нет равных нигде в мире. Они получили уникальную сталь, и мастер по шуму пламени определял, как идет плавка. Разумеется, у них было современное оборудование, позволяющее контролировать температуру плавки, но им хотелось сделать все так, как предписывают традиции. Время от времени старший мастер поворачивал голову к выемке в стене, той, где стояло божество, охраняющее мастеров и плавильню.

* * *

Даша проснулась рано и, накинув на себя легкий халатик, не собирая большой сумки, отправилась к морю, чтобы окунуться, пока не начали накатывать большие волны, которые во второй половине дня обещала сводка погоды. На пляже, в ее облюбованном уголке на месте лежака появился песчаный холм, чем-то напомнивший Даше место погребения автора «Войны и мира» в Ясной поляне. Правда, на этот кто-то накинул сверху какое-то старое рваное одеяло. Даша остановилась подле него, сбросила халатик и потянулась, повернув лицо к поднимающемуся солнцу, навстречу чуть ощутимому утреннему прохладному бризу. Расстегнула лифчик, не глядя, бросила его в сторону на большой камень. Игриво покрутила попкой, все еще решая, пойти ли ей в воду голышом или в трусиках. Сзади послышался шум струящегося песка, какой-то шлепок. Даша с ужасом почувствовала, как что-то прохладное коснулось ее спины и скользнуло вниз, оттягивая резинку стрингов.

– Ай! – вскрикнула она, отскочив вперед. Силы внезапно покинули ее, она развернулась и непроизвольно присела. Поразилась, что думает не об опасности, а о том, успеет ли искупаться до перемены погоды.

«Что-то» оказалось мужчиной, пытавшимся сесть в песчаной «могиле». Левой рукой он вычесывал песок из шевелюры, правой протягивал в воздух смятую бумажку.

– Да вы что себе позволяете?! – закричала Даша, удивившись не самому факту появлению «из-под земли» мужчины, а неприличному его поведению.

– Извините, богиня, ну нет у меня с собой миллиона наличными, а вы так хороши! – пробормотал мужчина, уставившись на нее мутными глазами.

– Да вы что?! – возмутилась девушка, разглядев, что он пытался сунуть ей под резинку трусиков какую-то необычную купюру, не рубли и не доллары.

Возмущение ее хотя и было искренним, но испуг в голосе уже не слышался.

Мужчина, наконец, сумел широко открыть глаза и начал понимать, где он находится.

– О, господи! Ради бога, простите! Это они надо мной так подшутили. Мы вчера с друзьями хорошо проводили время в баре, потом переместились в стриптиз, а потом, оказывается, они меня оттащили на пляж и оставили здесь спать. Хорошо хоть на лежаке. Кто же мог знать, что вы здесь захотите купаться!

Даша успокоилась. И даже начала сочувствовать бедняге. Это сколько же надо было выпить накануне! Она была готова даже расхохотаться, забыв, что перед ней все-таки молодой мужчина, который пришел в себя и «зафиксировал» взгляд на ее открытой груди.

– Посмотрите по карманам! Деньги хотя бы оставили на дорогу? – это было уже сочувствие.

Мужчина покопался в карманах, достал несколько бумажек по сто рублей и одну пятисотенную.

– Благородные люди, – выдохнул парень. – Я, кажется, говорил им, что мечтал встретить рассвет на берегу моря, видеть, как солнце поднимается из воды. И вот…

– Проспали! К тому же здесь солнце поднимается из-за гор. Идите к себе и досыпайте, – посоветовала, рассмеявшись, Дарья. – Вам еще повезло, что полиция на вас не наткнулась.

– Ага! Спасибо им! И вам. Простите, ради бога. А как я вас найду потом? – стоит мужчине хоть чуток освоиться, как он сразу же начинает задавать банальные вопросы.

– Ни к чему это, – решительно отрезала девушка.

– Да, действительно, после такого пассажа лучше вам на глаза не показываться. Но вы все-таки обо мне плохо не думайте. Меня Вадимом зовут. Я вообще-то кинооператор. Правда, документалист, – зачем-то уточнил мужчина.

– Вот и хорошо. Желаю вам удачи! На «съемках»! – отшутилась Даша.

И пошла в море. Вадим двинулся следом, разулся, закатал штаны, зашел так, что тихая прибойная волна лишь лизала ему ноги. Плеснул в лицо прохладной солоноватой водой. Все равно освежает.

«Богиня» уверенно плыла от берега – было видно, что плавать она умеет, а короткая стрижка черных волос, такой цвет чаще встречается у итальянок или других южанок, не требовала шапочки.

Вадим повернулся к берегу и, взяв туфли в руки, тяжело побрел по мелкому песку к бетонной дорожке, которая вела к пансионату.

«Потрясающая девушка, – думал он. – Вот такую увидеть и влюбиться. Надо бы ее дождаться…»

Он обернулся к морю, но девушки не увидел, и халатика ее уже не было на том месте, где всего минут пять или десять назад они встретились.

«Ну, вот, любовь с первого взгляда! Теперь ищи ее, – складывались слова в предложения в голове, постепенно возвращавшейся в нормальное мыслительное состояние. – Прямо, как в голливудских мелодрамах тридцатых годов. А, может быть, это и хорошо? Все, теперь трезвость – закон жизни! Вот только, как ее найти? Хотя бы, как ее зовут?»

Память окончательно проснулась. Выплыл мотив популярной песенки с причинно-следственным рефреном: «Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она, чтоб посмотреть, не обернулся ли я?!». Вот так, как утренний легкий ветерок – налетел, пролетел и следа от себя не оставил. Не то, что шторм, который налетит, останется, снесет грибки зонтиков, заметет песком лежаки, опрокинет рекламные щиты. После такого хорошо начинать новую жизнь.

Позже Даша обнаружила в кармашке халатика желто-розовую купюру – двадцать швейцарских франков. Она рассмеялась, но решила оставить ее себе на память. Никогда не баловалась стриптизом, а вот ведь случилось так, что «заработала» одним своим появлением. Верно говорят, удача благоволит тому, кто оказывается в нужном месте в нужное время.

* * *

После двух часов на вернисаже в левом от основного здания корпусе музея Вадим вместе со своим старшим коллегой Станиславом Николаевичем Потоцким направились в кафе на противоположной стороне Волхонки. Станислав Николаевич пребывал в эйфории. Он увидел работы из своей коллекции в великом «Пушкинском», они радовали его дома, а теперь были выставлены в экспозиции в одном ряду с картинами и скульптурами, известными всему миру. Это была экспозиция «парижской школы», тех великих, кто составил цвет изобразительного искусства двадцатого века…

– Ну что, Вадимушка, достойная выставка получилась? – поинтересовался мэтр, заказав себе кофе, десерт и рюмку коньяка. Вопрос, конечно, из риторических, такие задают, чтобы лишний раз потешить свое самолюбие, пролить елей на душу.

– Более чем достойная, таких давно не случалось. А вам коньячок-то можно?

– Доктор по такому случаю разрешил, я с ним еще вчера советовался, – признался Потоцкий, который не один десяток лет испытывал проблемы с сердцем, носил с собой уже не валидол, а посильнее, как он выражался, «лекарствие» – нитроглицерин. Над собой подшучивал, что в нем уже столько этого самого нитроглицерина, что его нельзя неосторожно толкать – в любой момент может сдетонировать.

– Вадим, а ты все-таки решил хранить верность Домергу? – через некоторое время поинтересовался старый коллекционер, щеки которого быстро покраснели после первого же глотка коньяка.

– Мне приятны его цвета, его картины можно рассматривать без привлечения дешифровщиков, разыскивая подтекст или что-то еще, – пусть кто-то и смеется над стилем «пин-ап», но у себя дома иметь его картину, даже альбом! Это уже само по себе создает настроение.

При этом он огляделся; зальчик уютный, но стены пустовали и даже легкие репродукции здесь пришлись бы кстати. Соседством с таким музеем владельцы могли бы и воспользоваться.

– Кстати, импрессионисты как раз и поразили публику своими радостными цветами.

– Я хотел бы снять фильм как раз о художниках такого стиля, – признался Вадим в своей мечте. – Но вот режиссера, который взялся бы за эту тему, нет, на свои снять не могу, с телеканалами беда, сами деньги пилят. Так, когда хороший заказ, стараюсь кадр сделать в стиле Домерга. Не просто, конечно, но вот даже мальчишек-хоккеистов снял радостными.

– Услышал бы это Жан-Габриэль, в гробу бы перевернулся. Он все-таки красивых женщин, к тому же молоденьких, рисовал, – Станислав Николаевич был человеком энциклопедических знаний в области искусства, и ему доставляло удовольствие ими щегольнуть. – Ему Бриджит Бардо и Джина Лоллобриджида позировали. А ты – хоккеистов снимаешь! Кстати, у моего знакомого есть набросок Жозефины Бейкер руки Домерга. Хочешь?!

При этом глаза Потоцкого, пусть и за стеклами очков в модной тонкой оправе, как-то по особенному блеснули, с хитринкой.

За свою жизнь Домерг написал много картин, и пейзажей поначалу, и реклам, и портреты женщин высшего общества, и балерин, и моделей в Каннах, а потому из-за их большого количества, у коллекционеров Жан-Габриэль котировался не слишком высоко. На них не зарабатывали состояния спекулянты искусством. Так что набросок, даже «ню» Жозефины Бейкер не должен много стоить.

– Конечно, хочу! – быстро среагировал Вадим. – Может, он что-нибудь возьмет на обмен?

Вадим начал подозревать, что матерый коллекционер Потоцкий уже подступился к наброску, а теперь плетет какую-то хитрую интригу. Не исключено даже, что этюд у него уже дома лежит. Но, видно, не может пока цену определить и решить, кому его отдать.

– А у тебя есть что-то достойное? Что-то о твоих приобретениях в последнее время мало говорили. Точнее, ничего не говорили.

– Я текучкой был занят, съемок много. Вот даже в Минск на днях смотался. Все на бегу, даже в картинную галерею не мог зайти. Снимал Гию Канчели и Юрия Башмета. Очень приличный концерт они дали. Может неплохой фильм получиться. Правда, когда еще его на «Культуре» покажут.

При этом оба не могли сопротивляться искушению полистать каталог выставки, который был выдан им, как спонсорам, бесплатно. Толстый, прекрасно изданный том многие гости вернисажа, не скупясь, покупали по тысяче рублей. Не даром, но все-таки искусство никогда не стоило дешево. Если настоящее и не на рынке.

– Станислав Николаевич, а вот тут у меня неожиданный вопрос возник, – сменил тему Вадим. – Может быть, вы знаете коллекционеров холодного оружия?

– Дорогой мой, ты что? Оружием заинтересовался? Оружие – это для людей умудренных, степенных. В твоих летах надо женщинами интересоваться, с девушками время проводить, а ты вон Домерга помаленьку собираешь. Ориентацию хочешь поменять? Живые-то интереснее будут. По своему опыту, правда, давнему, знаю.

При этом Потоцкий смотрел на официантку, выделявшуюся стройной фигурой, улыбчивым круглым лицом, достойной грудью. Та перехватила взгляд лысого «козла» – так она называла про себя мужиков в возрасте от пятидесяти и до «упора», смотревших на нее особым, оценивающим взглядом. С готовностью поспешила к их столику с улыбкой на лице: что-то еще желаете?

– Можно нам еще по капучино и чизкейку, – то ли спросил, то ли распорядился Станислав Николаевич, при этом голос его обрел даже какие-то ласковые нотки.

Девушка отошла от их столика, плавно развернувшись и продемонстрировав прямую спину, высокую талию и аккуратненькую округлость под ней.

– Вот такими девушками надо заниматься, а ты о кинжалах начал думать! Хотя бы уж Домергом вдохновлялся…

Вадим даже немного смутился от такого «наезда».

– Что вы, Станислав Николаевич! Ориентация у меня самая что ни на есть традиционная, правда, большим количеством подруг похвастать не могу. И от живописи не откажусь. Но тут, просто, один клиент нарисовался, хочет найти, ни много, ни мало, меч китайского императора. Если найду, то, может, и для новых картин деньги найдутся.

Потоцкий вздохнул с облегчением. Через некоторое время он достал из бокового кармана пиджака потертую коричневую книжечку и начал искать чье-то имя и телефонный номер. Он не увлекался записью номеров непосредственно в мобильник, считал блокнот надежнее – в нем, по крайней мере, батарейка не сядет. Примерно через минуту предложил Вадиму записать телефон, и начал: вот так, значит, восемь, восемьсот двенадцать…

– Питерский человек? – уточнил Вадим.

– А у нас сейчас все питерские. Это бывший военный моряк, ныне олигарх – лайт, до первой сотни Форбса не дотягивает. Да особо туда и не стремится. Я ему картинку из школы Айвазовского когда-то продал. Он коллекционирует морские кортики, но эти оружейники, они все друг друга знают, так что может помочь. Кого-то он даст, а дальше сам тяни ниточку. Да, зовут его Сергей, а по отчеству я и не знаю.

Тем же вечером Вадим позвонил в Питер. Но Сергей оказался на рыбалке где-то под Астраханью и предложил созвониться через десять дней, когда он будет в Москве.

* * *

Коллекционер возвышался над столом, уставленным разнообразными закусками, которые он потреблял с видимым удовольствием. Но пил только минеральную воду, да и ту без газа. Даже сидя, он производил внушительное впечатление размахом плеч и объемом грудной клетки. Короткие, недавно постриженные волосы были некогда буйными черными, а теперь в них преобладала седина, на лице чернели усы, которые плавно переходили в седую бороду. На Сергее была черная трикотажная рубашка поло с короткими рукавами; в огромных ручищах он держал вилку и нож, с помощью которых расправлялся и с холодцом, и с солениями, и с пирожками, и с паштетом. Встречу он назначил в ресторане-клубе «Гусятникофф» в районе Таганки – известном среди гурманов настоящей русской кухней. И паштет здесь назывался «паштет из гусиной печенки», а не «фуа гра» на французский манер. И супчик именовался просто – «щи зеленые».

Сергей за трапезой оживленно обсуждал со своим собеседником, которого он называл Юрок, диаметр крышки люка, через который они лет двадцать пять назад опускались в подводную лодку. Спор шел на тему – одинаковы размеры этой штуковины на «дизелях» и атомных лодках, или все-таки отличаются. Сошлись на том, что диаметр от 550 до 650 миллиметров. При этом не важно, атомная лодка или дизельная. Просто люки делают на одном заводе где-то на Волге и рассылают по верфям.

«Интересно, сейчас бы они в такие люки протиснулись? Нет, застряли бы обязательно!», – подумал Вадим, представившись обедающим мужчинам. Он положил на стол свою визитную карточку и уселся в светло-коричневое плюшевое кресло.

– Что будете кушать? – поинтересовался Сергей Юрьевич.

– Спасибо, приятного вам аппетита! А кушать будем кофе с горячим молоком, – ответил Вадим.

– Хорошо. Советую вам по-венски, очень хорош! А молочка попросите подогреть можайского, к ним каждое утро бидончик свежего подвозят! – посоветовал Сергей.

– И принесите нам пару тарелочек с такими маленькими пирожными, – обратился он к официантке, которая уже стояла возле их столика и прекрасно сориентировалась, кто здесь главный и кто заказывает.

– Мне говорили о вас, как о капитане первого ранга, подводнике и, может быть, эта медаль вам будет интересна.

При этих словах он достал из бокового кармана пиджака круглую пластмассовую коробочку, в которой была бронзовая медаль. Сергей достал очки и сразу начал изучать бронзовый диск. «Потрясающе! Смотри, Юрок, они сделали медаль в честь первого соединения атомных подводных лодок. Потрясающе – они указали их базирование – помнишь названия «Западная Лица», «Губа Малая Лопаткина» и «Губа Большая Лопаткина». Юрок разглядел состав – проект 627, 671 и 671 РТ. Потом он перевернул медаль и на оборотной стороне, где уже были вместе Андреевский и флаг ВМФ России, обнаружил новое базирование – Гремиха. «Смотри, проекты 627, 671, 671 РТ, 705 705 К, – я на какой-то из этих лодок практику проходил, – и добавил – молодцы мужики, такую память сделали».

– Вы эту медаль привезли нам показать или еще с какой целью, – поинтересовался Сергей Юрьевич.

– У меня довольно эклектичная коллекция, вот и занесло в нее такую памятную медаль. На флоте я не служил, так что это вам в подарок.

Юрок смотрел на него с интересом, нет ли здесь какого подвоха.

– Мне говорили, что вы известный в Питере коллекционер холодного оружия, – продолжил Вадим.

– Известность – это не то, к чему стремится коллекционер, – глядя поверх очков в тонкой оправе, заметил Сергей. – В основном я коллекционирую морские офицерские кортики. А вас что волнует?

– Японский меч – катана. Причем не любой, а конкретный, – Вадим решил говорить все, как есть. – Мне стало известно, что где-то в России есть меч последнего императора Китая, который ему подарил император Японии.

– И вы хотите его найти? – с какой-то чуть уловимой иронией вновь вступил в разговор Юрий.

– Да.

– Нелегкая задача. А почему вы обратились к Сергею Юрьевичу?

– Сейчас в Москве по любому поводу говорят, что для начала надо спрашивать у питерских, – с улыбкой ответил Вадим.

– Давайте поступим так – вы свяжитесь с моим секретарем, ее зовут Даша Вепринцева, она может вам дать телефоны питерских коллекционеров. Разумеется, скажете, что у нас с вами был разговор. А впрочем, – Сергей, видимо, раздобрился и взялся за трубку мобильника, который хотя и был дорогой модели «Верту», но, судя по трещинам на дисплее, побывал не в одной переделке.

– Дашок, это Сергей Юрьевич, – сказал он, словно кто-то другой мог позвонить с этого номера его секретарю. – Тут симпатичный молодой человек с нами обедает, коллекционер, Вадим его зовут. Я дам ему твой телефон и ты из нашего списка продиктуешь ему имена моих питерских партнеров. Все-таки все сумасшедшие должны поддерживать друг друга. Ну, заодно отведи его на выставку на Конюшенной, – посмотрел вопросительно Сергей Юрьевич на Вадима – мол, будет ли тот в Питере? Получив подтверждающий кивок, завершил звонок. – Я им как-то два кортика пожертвовал из своей коллекции. Может быть, кто-то и катану им дал.

На этом телефонный разговор-инструктаж закончился. Сергей продиктовал Вадиму телефон Даши и пожелал новому знакомцу удачи. Принесли кофе, молоко и пару огромных блюд с неимоверным количеством таких маленьких пирожных, что Вадим начал непроизвольно их пересчитывать. Но быстро сообразил, что из этой попытки ничего не выйдет. Сергей Юрьевич, не глядя, протягивал руку к блюдам попеременно, и число маленьких пирожных таяло просто на глазах. С Юрком они опять заговорили о подводных лодках, об автономках, вспоминая дорогие сердцу приключения в каком-то заливе Хаммамет в Тунисе и в Мексиканском заливе, а также непростые походы к берегам Антарктиды. При этом с удовольствием вновь разглядывали медаль, припоминая названия лодок и имена знакомых командиров.

Вадим откланялся. Через два дня ему предстояло отправляться в Санкт-Петербург.

* * *

Он все-таки сумел «скроить» поездку так, чтобы убить двух зайцев – вторую половину первого дня своего визита в северную столицу снимал в Мариинке интервью с известным театральным деятелем, а на следующий день решил заняться поиском катаны. Впрочем, без надежды на успех. Разве что на случай, которым и знамениты всяческие находки картин импрессионистов на заброшенных чердаках, или где-то еще.

Когда образовалась пауза на чашку чая, он набрал телефон питерской Даши, отрекомендовался, что он от Сергея Юрьевича и что-то пробормотал в ответ на бодрое: «А я вас еще позавчера ждала!». В общем, договорились созвониться поближе к шести. Поскольку продюсер съемок был человеком серьезным, то номер на одну ночь ему забронировали в «Кемпинском» на набережной Мойки. В гостиницу он приехал около четырех часов дня и решил «придавить» подушку еще на пару часов – в ночном поезде он почти не спал и теперь чувствовал себя «разбитым».

В шесть он снова набрал секретаршу Дашу, но девушка его озадачила.

– Сегодня вечером у нас хоккей и Сергей Юрьевич приглашает вас в свою ложу в «Ледовый», – предложила собеседница, – на ВИП входе вы спросите билет на вашу фамилию. А, кстати, я ее и не записала еще! Моисеев? Хорошо. И подниметесь в нашу ложу на лифте. Третий этаж.

К счастью, до метро он дошел быстро, доехал до «Большевиков» и успел в «Ледовый» как раз к первому вбрасыванию.

И едва не потерял дар речи, когда вошел в ложу: на него вопрошающе смотрела та самая «богиня», которой он так неловко пытался заплатить за воображаемый стриптиз. На этот раз она была одета. Просто, но стильно. К тому же у нее были светящиеся глаза, которых он не разглядел тогда на пляже, и добрая белоснежная улыбка.

– Господин Моисеев? Вадим? Я – Даша, секретарь Сергея Юрьевича! – протянула она ему мягкую ладошку, которую Вадим осторожно пожал. Он узнал девушку с первого взгляда. Она же его не узнала. И время прошло, да и вид у него совсем иной, чем тогда, на утреннем рассветном пляже в Сочи.

* * *

Даша подвела его к крайнему месту на верхнем ряду – Сергей Юрьевич смотрел на лед с биноклем в одной руке, а в другой он держал листок с составами команд. Против имен нескольких игроков из команды «гостей» он поставил «галочки».

Оказывается, бывший подводник коллекционировал не только кортики, но и клюшки хоккеистов. В бинокль он высматривал, какой модели у него пока еще нет, чтобы дать задание своим людям начать «работу». Будь на то его воля, после первого периода некоторым хоккеистам стало бы нечем играть. Но, к счастью, от этого он удерживался, и игра шла своим чередом.

– У меня самая большая в мире частная коллекция клюшек, – с гордостью сообщил после первого периода хозяин, усаживаясь к столу, где уже стояли тарелки с множеством, как отрекомендовал их хозяин ложи, «нехитрых» бутербродов. Он предложил гостю «перекусить» перед намеченным ужином, но от вина и водки Вадим отказался, попросил чашку черного чая, и Даша тут же налила ее.

Начался второй период. Сергей Юрьевич продолжил свою «охоту». К хоккею Вадим был равнодушен и решил поговорить с девушкой, которая тоже не была столь страстной болельщицей, как её шеф. Ему хотелось убедиться, что память не подвела и эта Даша – та самая. И он поинтересовался, откуда у нее такой ровный бархатный загар.

– Был морской, но он быстро начал сходить, добавила в солярии, – бесхитростно раскрыла свой «секрет» Даша.

– А морской чей? Египет, Тунис?

– Нет, наш, сочинский.

«Точно она! – подумал Вадим. – Все, не упущу!». И он включил дар своего красноречия, сделав все возможное, чтобы девушка, не узнавшая в нем пляжного похмельного приставалу, на этот раз от него не ускользнула. Если судьба делает такой подарок, то его надо держать крепко, как советовала мама – всеми зубами за ягодицу и не выпускать. Но зубами пока не требовалось, хотя Вадим и оценил еще раз достоинства и этой части фигуры девушки.

«А он, кажется, из мажоров, – подумала Даша, оценив часы на руке Вадима. – Точно швейцарские, механика».

Она не ошиблась – массивные часы с большим белым циферблатом и тремя маленькими внутри и какими-то флажками морского свода вместо привычных цифр, были действительно швейцарскими, к тому же «механикой» из семейства не избитой модели «Адмиральский Кубок». Джеймсу Бонду, хотя он и был морским офицером, Ян Флеминг таких «не выдал».

Они вместе прошли на балкончик и посмотрели немного игру. Питерская команда никак не могла собраться воедино – каждый был хорош по-своему, но результата не получалось. Самой колоритной фигурой был тренер, который то кричал в сторону судей, то что-то яростно втолковывал своим подопечным.

– И что это он так на публику работает? – поинтересовался Вадим.

В ответ Сергей Юрьевич только вздохнул.

– Показывает, что очень переживает, делает все возможное. А надо было на тренировках работать. Сколько моментов создают, а забить не могут! Все говорят, мастерства не хватает, а откуда оно возьмется, если всем некогда работать?

Сергей мог бы говорить еще довольно долго, все-таки он был неравнодушным болельщиком и научился немного понимать игру, а, когда служил на флоте на атомном подводном ракетоносце, командовал штурманской группой в этом не простом экипаже.

В третьем периоде «гости» забили два гола: один быстрый, в большинстве, а второй – трудовой, при равных составах. И начали «сушить» игру.

– Ребята, ужин отменяется! Даша, ты сможешь отвезти гостя в гостиницу? Сделай, пожалуйста, – попросил огорченный результатом земляков Сергей. Обрадованный отменой ужина и тем, что Даша повезет его в гостиницу, Вадим пожал руку Сергею Юрьевича. Вспомнил блюда с маленькими пирожными. Сладко и тревожно засосало под ложечкой. «Кажется, судьба стучится в двери!» – решил Вадим.

* * *

В машине он признался девушке, что они, на самом деле, один раз виделись при странных обстоятельствах.

– А почему ты назвал меня тогда богиней? – тут же все вспомнила засмеявшаяся Даша, легко и непринужденно перейдя на «ты». Видно все-таки такое сравнение ей понравилось и запомнилось.

– Мой школьный друг учился в суриковском и делал свой диплом – высек из мрамора торс. Естественно, женский. А все женские торсы скульпторы называют «венерки». У них у всех есть какое-то сходство с Венерой Милосской. И вот после защиты диплома он пришел ко мне на день рождения и подарил этот самый торс. Надо сказать, что он получил «отлично», а я свою «девочку» поставил на угол письменного стола и время от времени ею любуюсь. Так вот, тогда на пляже, я увидел торс, только с головой и руками. Естественно, что назвал тебя богиней.

– Красивое объяснение. Но мрамор бывает иногда красивее натуры!

– Ну, нет! Это не в твоем случае! – уверил девушку Вадим.

* * *

«Ладно, дружок, надо будет за тебя взяться, чтобы ты оценил, насколько живой человек прекраснее холодного мрамора. Я из тебя и Пигмалиона, и профессора Хиггинса сделаю в одном лице. Да и вообще, правильно мама говорит – замуж пора!». Так думала Даша, сосредоточившись на квадратике тирамису на десертной тарелочке в кафетерии гостиницы, куда она согласилась зайти с Вадимом на «вечернюю чашку чая с чабрецом».

* * *

Проснувшись, Вадим попытался вспомнить, какой сегодня день недели – выходил четверг, что его даже обрадовало. Он любил именно четверг – первая половина недели позади, но еще можно кое-что сделать. Пятница не столь хороша, поскольку многие уже думают о конце недели и не очень-то горят на работе. Четверги он любил, считал, что это его день, хотя гороскопы могли ничего и не обещать.

Утром, в завершение гостиничного завтрака, который был набран по принципу «все включено» и, стало быть, можно поступиться принципами здорового утреннего питания, Вадим немного изменил себе. За кофе он размышлял, вновь прикладывая к себе принципы «Мужского кодекса», составленного из папиных советов.

«Никогда не навязывай девушке свой телефон при знакомстве». Чего не было, того не было, их отношения начались по другому варианту, более романтичному и веселому. «Не по-мужски обещать жениться или говорить, что любишь, имея одну цель – затащить женщину в постель». Кровать в номере была просторной, удобной, застеленной прекрасным бельем, а покрывала и подушки были выдержаны в морском стиле – украшены силуэтами парусников, точнее – больших яхт класса «Кубок Америки», или чего-то похожего. Но Вадим как заснул на ней в одиночестве, так и проснулся. «Не раздевайся раньше партнерши во время секса». Хорошее правило, но пока до его применения дело не дошло. «Всегда перезванивай женщине на следующий день после первого секса». Чего не было, того опять-таки не было.

Закончив с кофе, Вадим прошел несколько шагов до стойки регистрации, где ему приветливо улыбалась девушка в форменной темно-синей куртке и белой блузке. У нее был значок с надписью «trainee» – стажер. Вадим улыбнулся ей в ответ и начал переговоры о продлении номера на половину суток – он возвращался в Москву вечерним «Сапсаном». Убивать время, пусть даже на Невском проспекте, продвигаясь перебежками от одного кафе до другого в сторону Московского вокзала, ему не хотелось. Лучше поваляться в гостиничном номере.

* * *

Точно в половине одиннадцатого утра в холл гостиницы вошла Даша. Легко одетая, стройная, какая-то аккуратненькая в джинсах и короткой кофточке. Она, кажется, лучилась какой-то свежестью, можно сказать весенней, хотя за окном уже была осень. И на девушку, как по команде «Равнение направо!», сразу обратили внимание джентльмены, сидевшие в холле за разговорами, которые тут же стихли.

Вадим поднялся ей навстречу. Они коснулись друг друга щеками, обозначая некоторую возникшую близость.

Разочарованные джентльмены вернулись к своим разговорам.

– Отсюда нам идти минут пятнадцать максимум! Четко по набережной и выходим на Конюшенную, – сориентировала спутника Даша.

* * *

Они вошли в сумеречный вестибюль на краю красного одноэтажного здания бывшего манежа. За столом, рядом с небольшой витриной, где лежали дорогие, хорошо изданные альбомы и книги, сидела пожилая женщина, беседовавшая с какой-то девушкой. Девушка говорила энергично, хриплым, вероятно, прокуренным голосом и беспрестанно крутила головой с короткой стрижкой. Наконец она замолчала, и женщина обратила внимание на новых посетителей.

В верхней части входного билета было напечатано на английском «HORSE – POWER». «Лошадиная сила» в буквальном переводе.

– Но нам нужен музей оружия! – заметил Вадим.

– А все правильно, – ответила женщина, привыкшая, что посетителям надо давать разъяснения. – Наверху у нас машины, а внизу – оружие. Небольшая, правда, экспозиция, из частных коллекций.

* * *

Первым от входа в зал стоял черный ЗиС-110, а дальше и машины, и мотоциклы, и карета, и возок, словом все, в чем передвигались в Петербурге люди за последние двести лет. Разве что, анонсированная в билете лошадь отсутствовала. Они прошли через заставленный экспонатами зал, спустились в подвал. Пахло не то, чтобы сыростью, но действительно подвалом. По сторонам длинного сводчатого зала расположились застекленные витрины, шкафы и шкафчики. А строго посреди зала висел в стеклянном шкафу главный, по-видимому, экспонат – огромный тевтонский двуручный меч.

– Интересно, сколько он может весить? – озаботилась Даша. – Это у каждого такой меч, плюс железо на себе, да еще и лошадка! – потерла девушка носик. – Понятно, отчего они все утонули!

– Нет, там немножко другие обстоятельства были! – не стал развивать тему битвы на Чудском озере Вадим. – А меч – новодел! С одного взгляда понятно!

– А вон и наши кортики, – с гордостью указала Даша на стенд, выделявшийся тем, что стекла шкафа были кем-то заботливо вымыты, протерты и экспонаты хорошо освещались.

Возле одной из колонн, словно хотела спрятаться, сидела, укутанная в шерстяную бежевую кофту абсолютно седая старушка-смотрительница. Однако на вопрос, не знает ли она, где выставлен японский меч, «бабуля» лишь отрицательно покачала головой. «Кажется, ее уже начал обнимать Паркинсон», – подумал Вадим, увидев, как продолжает качаться в отрицании белая головка смотрительницы, и предложил Даше обойти всю экспозицию.

Катану они нашли лежащей на отдельном столике, под стеклом, но без аксельбантов и ножен. Ясно было, что это не тот меч, который искал Вадим. Слишком он был прост, не исходило от него никакого «магнетизма» – так, хорошо выделанный кусок холодного тусклого металла.

* * *

– Смотри, вон и наш Вадим идет, – указал взглядом своему товарищу коротко стриженый симпатичный блондин, занявший в зале Московского вокзала позицию так, чтобы видеть практически всех входящих. – Кажется, он нашел свою катану.

– Да ты чего? Катана в футляре должна быть, примерно полтора метра в длину, а у него только сумка на колесиках, – отозвался парень в куртке.

– Дурак ты, Вовчик! Ты только посмотри, какую птичку он подстрелил! Да с такой никакого меча не нужно. Ладно, звоним Валерьяну, что этот клиент пока пустой.

– И пусть все равно деньги готовит! Так сказать, на покрытие издержек производства, – подвел итог «охоты» Вовчик. – Слушай, ты мне объясни, наконец, откуда у грека такое имя?

– И ты туда же! Пу И, китайский император, японский император, катана. Достала эта Азия. Чувствую, пустышку тянем…

* * *

Вадим с Дашей прошли к вагону «Сапсана», у входа в который стояла в фирменном мундирчике приветливая проводница, вооруженная каким-то специальным билетным сканером.

Наступила, так сказать, минута прощания, но совсем в ином, вокзальном смысле.

– Приедешь ко мне? – спросил Вадим, глядя в глаза Даше.

– Приеду, – ответила она просто.

И тут Вадим неожиданно привлек ее к себе и поцеловал в губы.

«Теперь обязательно приеду!» – подумала, переведя дыхание, Даша Вепринцева.

– Как думаешь, двадцати франков на билет до Москвы мне хватит? – шуткой она попыталась перебороть нахлынувшее чувство.

– Каких франков? – не дошло поначалу до Вадима. – А, ты вон про что! Нет, не хватит! Ты только приезжай обязательно. Сочтемся!

– Вот приеду, всю жизнь мне должен будешь!

В характерах обоих была общая черта – они быстро принимали решения и не меняли их без вмешательства чего-то сверхъестественного. А то, что с ними случилось, к этому разряду никак не относилось. Просто такое стечение обстоятельств. Достоевщина, одним словом.

* * *

Вадим мысленно подводил итоги поездки.

«Так, меч не найден, но зато я нашел Дашу. Можно сказать, что поездка была очень удачной. В конце концов, правильно папа завещал – не занимайся оружием, оно не для того предназначено, чтобы на стенке висеть. Как там театральные деятели говорили? Ружье, висящее на стене в первом акте, в третьем обязательно выстрелит. А вот Даша! Романтична, хороша, глупостей не говорит. Целуется восхитительно. Папа – моряк-подводник, так что с дисциплиной в доме все должно быть в порядке. Месяца через полтора вернется из автономки, тогда и познакомимся. А пока обязательно надо вызвать ее в Москву, убедиться, что не обманулся в первом взгляде».

Он откинул спинку своего сиденья и закрыл глаза, надеясь немного вздремнуть. И невольно прислушался к разговору двух подруг, сидевших за ним.

* * *

– Представляешь, как этот старый котяра надо мной подшутил, – с хохотом, довольно громко рассказывала девушка. – Он вручил мне в роскошной французской упаковке ночную рубашку, шелковую, с вышивкой и цвета шампанского. Словом, мечта! Ну, пошла я в ванную, думала порадоваться, раскрыла коробку, надела и, оказалось, что она лишь прикрывает мои плечи, немного грудь и заканчивается, не доходя до пупка. И в чем мне к нему выходить?

– Эротично! И что же ты сделала? – озадаченно поинтересовалась ее спутница тоненьким, почти девчоночьим голоском, представив то ли подругу, то ли себя в таком наряде. – Это же не пеньюар из французских фильмов про Анжелику?

– Делать нечего, вышла к нему и сказала, что спать мы с ним будем пропорционально длине этой рубашки. В общем, дала ему от ночи всего часа полтора. Вымотала его по первое число, пощады запросил.

В этом слышалась даже нотка гордости.

– А сама что? – спросил «голосок».

– Устала, конечно, тоже. Позвонила утром Маринке, попросила меня прикрыть на работе. Но рубашечку, на всякий случай, решила далеко не убирать. Кто знает, может быть и понадобится разок-другой.

– А то и третий. Слушай, Капа! – оживилась собеседница. – У меня тут ночное рандеву намечается с одним знакомым «папиком». Старенький вроде, а такой страстный. Дашь попользоваться на одну ночку? – попросил «голосок».

И они обе рассмеялись.

* * *

Вадим только хмыкнул про себя: «Да, попал «папик» с ночным рандеву!»

За окном сгущались сумерки, но еще было видно, как чередовались зеленые ели с еще золотыми от желтых листьев березами. Капли начавшегося осеннего дождя бились о стекло и размазывались по нему тонкой пленкой, смещавшейся по ходу поезда – все-таки, хотя и не чувствовалось, но скорость-то была под двести километров в час.

Он достал свой мобильник и начал писать эсэмэску Даше. Нет, положительно, четверг – его день.

«Сапсан» летел в столицу.

Поиски меча Вадима больше не интересовали, из этой «игры» он вышел.