…День, когда он сможет написать на скрытой части клинка свое имя и имя катаны, в котором будет заключен сокровенный смысл, настанет довольно скоро. Но это должен быть радостный день, день, который он запишет в свою особую тетрадь. А сейчас нужно настроиться на то, чтобы само создание катаны стало событием, причем не только в его жизни, но и должно быть отмечено там, наверху, откуда смотрят за ним великие мастера, уже покинувшие этот мир. От них остались их имена в истории. Каждый сам оставляет свой след в истории, и как, какими буквами имя будет вписано в сокровенные книги, зависит от сделанного.

Акихира сидел на табурете и отрешенно смотрел на ящик с песком, где лежали в ожидании того момента, когда их возьмут в работу, три заготовки. Он должен был сам почувствовать внутри себя, когда сможет работать с клинками. Он делал мечи уже три десятка лет и научился следовать своему опыту, поддерживая свое имя и лицо.

Он посмотрел на приготовленный древесный уголь и спросил, какого возраста были сосны, из стволов которых его приготовили. «Около сорока лет», – сообщил один из помощников, который сортировал уголь в мешки в зависимости от размеров кусков. Мастер согласно кивнул головой – правильный выбор.

* * *

Все утро Михаил не мог отделаться от вычитанной в газете рекламной заметки – «Сдай сено – получи сертификат на машину!». Машину ему очень хотелось иметь, но сено косить он не умел. А если что-то не умеешь делать руками, то надо думать головой. А если ничего не придумаешь, иди учиться косить сено. И тут он вспомнил, как какой-то лектор на комсомольской учебе, когда они во время зимних каникул ездили в пансионат, арендованный институтом, заявил: «Правильная организация труда, правильное использование кадровых ресурсов – залог вашего успеха».

И вся схема получения этого самого сертификата на машину стала ясной. После окончания смены инженер Михаил Загоруйко сначала зашел в магазинчик неподалеку от недоразумения, называемого «парком», купил шесть бутылок пива и расположился на краю полянки на большом бревне. Он просчитал все свои действия и теперь ждал. Для начала открыл одну бутылку и отпил из горлышка. Пиво было теплое, но почему-то имело правильный вкус этого самого напитка.

Через несколько минут появился первый мужик весьма потасканного вида. Он посмотрел на Михаила, на авоську с бутылками, горестно вздохнул и сел на другое бревнышко метрах в пяти. Скоро подтянулись еще двое бичей. Наконец первый задал вопрос Михаилу: «Ты, что пришел сюда это пиво пить или разговор есть?»

Приятно иметь дело с интеллигентными людьми, пусть и бывшими.

– Разговор есть. Вернее – дело есть.

Один из подошедших сглотнул слюну, Михаил заметил это и предложил ему бутылку пива из своей авоськи. Тощий глянул на других и, получив одобрение, бутылку взял. Это означало, что стороны готовы к переговорам. Двое других также несколько застенчиво взяли по бутылке.

Посреди изложения своего, как бы сейчас сказали, «бизнес-плана», Михаил профинансировал отправку одного из троицы за пополнением – пустые бутылки были собраны, и добавлять пришлось не так уж много. Но в глазах бичей появилась заинтересованность: работа не так, чтобы очень пыльная, условия приемлемые, в общем, ударили по рукам и договорились о встрече «послезавтра».

На следующий день Михаил пошел по объявлению в газете, прикинулся «шлангом» и заполнил договор, по которому ему выделялась делянка под покос сена. Ехать до нее километров пятнадцать, сено вывозить самому, сдавать по квитанции и все такое. Если норму выполнишь – получи сертификат на машину, «Жигуль» девятой модели.

– «Девятка» с длинным крылом? – попытался уточнить Михаил.

– С колесами «девятка». А ты что, летать на ней собираешься? – ответил-спросил конторский мужик.

* * *

Бригада бомжей выехала утром на грузовичке, в кузове которого лежали новенькие косы, светлые деревянные грабли, большая кастрюля, пакеты с гречкой, макаронами, коробкой тушенки, полмешка картошки. Вот чего не было – так это ни пива, ни водки. Приехав на место, соорудили шалаш, позже набили тюфяки свежескошенным и не совсем просохшим, но уже ароматным сеном.

– Значит так, приезжать я буду каждый день к пяти часам, буду привозить харчи, но о водке забудьте, – объявил Михаил своим вольнонаемным. – Расчет деньгами получите в городе, сами понимаете, здесь они вам ни к чему, да и у меня лишних монет нет.

После этих слов он сел в кабину и укатил, оставив мужиков обживаться и начинать работу.

– Правильный мужик, – высказал ему вслед свое одобрительное мнение Коляныч, повидавший на своем веку многое, бывший «танкист», которому довелось после срока пожить в коллекторе, – соображает, не зря учили на инженера. Вон, даже камни-нулевки для правки кос привез! Давайте, мужики, прикинем, как работать будем.

И хотя косари из них были так себе, но, помогая друг другу советами, а то и показывая, как лучше управляться с инструментом, известным не одну тысячу лет, они помаленьку начали продвигаться по большому лугу. Постепенно движения становились более плавными, широкими, казалось, рука только дает направление движения нехитрому инструменту и он сам ведет свою «песню».

На работе Михаил взял несколько дней «без содержания» и занимался «оргвопросами». Теперь его грузовичок резво сновал туда-сюда – сено надо было забрать с луга, потом сдать, закупить продуктов, выяснить всякие другие вопросы, с кем-то перетолковать, с кем-то бумаги оформить. Но главное было – выяснить, кто и сколько сена сдает, и какие у него шансы на этот самый сертификат на автомобиль с колесами.

* * *

Вечером третьего дня уже после того, как сено было погружено в кузов, оставлены хлеб, несколько банок тушенки, три упаковки грузинского чая, Загоруйко попрощался с бригадиром и спросил, что привезти на следующий день.

– Вроде как ничего особенного и не нужно, разве что мыльца и какой-нибудь шампунь – все-таки хочется помыться, – попросил Константин.

Михаил обещал не забыть и укатил. Мужики лишнего не спрашивали, а это уже хороший знак.

– Уехал, паразит, – бросил ему вдогонку тощий, со впалыми щетинистыми щеками Славка Дудкин.

– Ты чего это? – Константин Матвейчук, бывший старшина минного тральщика Черноморского флота, всегда был сторонником порядка. Он бы и продолжал служить на флоте, но накатившей волной перестройки выбросило его сначала на берег, побросало по всей России, а потом докатило и до Магадана. К сухопутной жизни он не был приспособлен, а тут еще и роковая любовь – так и стал бичом-танкистом.

– А кто же он и есть? Мы тут работаем, а он, вон катается, – запальчиво, как-то визгливо, почти крикнул Славка.

– Ты чего хочешь-то?

Двое других косарей начали смотреть с интересом – Константин всегда был немногословен, а Славка любил побухтеть.

– Чего я хочу? Вот, как во Франции во времена великой революции, – свободы, равенства, демократии хочу, – и хотя у него все в голове перемешалось еще в конце восьмидесятых, а потому про «братство» он забыл, но основы все-таки помнил.

– Хочешь, сейчас получишь и свободу, и равенство, и демократию – все разом, причем в пятак, с одного прямого правой, – Матвейчук когда-то занимался боксом, а его кулак вызывал уважение даже без применения. Коляныч смотрел за этими «переговорами» внимательно, словно выбирая, чью сторону принять в обсуждении фундаментальных принципов довольно-таки кровавой французской революции.

– Только и можешь – чуть что, так в пятак, – сбавив тон, бормотал Дудкин. – Сталинист ты, старшина.

– А вот за сталиниста будешь сегодня мыть миски и кружки вне очереди, – не повысив голоса ни на полтона, объявил свое решение Константин. – И никакого разгула демократии, пока мы работу не закончили, не допущу.

Это уже адресовалось всем.

* * *

Как ни сопротивлялись организаторы «сенокосного автомобильного сертификата», но все-таки им пришлось сдаться и отдать машину Михаилу Загоруйко. Они пытались доказать, что инженер что-то сделал неправильно, что не скосил он требуемого количества сена, в конце концов обвинили его в том, что он сам не косил, а использовал наемный труд. Но не в характере Загоруйко было отступать, когда цель почти достигнута. Сказывались и далекие корни хохляцких предков. На очередное собеседование в злосчастную контору Михаил пришел вместе с Матвейчуком. Константин сидел молча, только поглядывал на свои кулаки и лишь иногда бросал многообещающий взгляд на тощего хозяина заготконторы, который нудно препирался с Костиным работодателем. Бывший бич немного приоделся на деньги, которые им выдал за сданное сено Загоруйко, и теперь смотрелся, как телохранитель из американского фильма. Вот только темные очки не надел. Но все-таки произвел требуемое впечатление. Сертификат был в итоге получен, чтобы не сказать, «вырван».

А Михаил вошел во вкус и решил воспользоваться начавшейся перестройкой. Почувствовал, что может быть бизнесменом. Он занялся «рыбой» – поставками красной рыбы и икры в Москву и Петербург. Обо всем, что пришлось пережить и испытать, он не любил рассказывать. Да и, вообще, лихие были годы, через многое пришлось пройти, хорошо, что его партнером стал могучий Матвейчук. Сам Михаил подводил итоги десятилетия обычно одной фразой: «Ну, заработал денег, и, слава Богу!».

А вот в 2001 году к Михаилу неожиданно приехал поборник демократии Славка Дудкин.

– Слава, да с тобой произошли метаморфозы, как с мистером Дулитлом из пьесы Шоу! – удивленно произнес Загоруйко, увидев бывшего бича в своем кабинете.

Тот был одет в отличный костюм, к тому же при галстуке.

– Не совсем так, но дела идут. Я теперь пред-при-ни-матель, – с некоторой самоиронией по слогам позиционировал себя бывший бич.

– Так ты же хотел свободы, равенства и демократии? – припомнил Михаил.

– Интересно, кто это тебе тогда настучал? – удивился Дудкин.

– Тогда никто, это много позже кто-то из ребят вспомнил сенокос. Да и идеалы великой французской революции были в других трех словах – свобода, равенство, братство. Насчет демократии это была твоя выдумка.

– Да и шут с ней, с этой демократией. Я, в общем-то, приехал к тебе по делу. Мне нужны деньги, – взял «быка за рога» новоявленный бизнесмен.

– Деньги, они всем нужны. Много?

– Минимум полтора миллиона. Рублей, естественно.

Михаил посмотрел на него с настоящим интересом – растет человек. Это не Шура Балаганов из «Двенадцати стульев», новые времена, новые запросы.

– Возьми кредит в банке. А зачем такие деньги? – поинтересовался Загоруйко.

Слава задумался, но, решив, что Загоруйко бизнес не перехватит, рассказал, что «пацаны из Саранска» сообщили ему об источнике минеральной воды, по составу – почти что «Боржоми». В общем, нужно пробурить промышленную скважину, собрать справки по всяким лабораториям и санитарным станциям, а это денег стоит не только безналичных через банк, и можно начинать воду разливать. Человечество во все времена хотело и хочет есть и пить, а теперь хочет пить воду чистую и полезную. И за это готово платить. Вот на этом и будет построен бизнес.

Загоруйко засомневался – полтора миллиона пусть и рублей, но все-таки немалые деньги. И хотя никто и никогда не называл его скупердяем, но и лохом он не был.

– Ладно, Михаил Николаевич, не хочешь давать взаймы, купи у меня одну штуку. Есть у меня японский меч, настоящий, в ножнах, со всякими шнурами. Я его у одного мужика в карты выиграл. Вернее, сначала выиграл деньги, а потом он мне предложил меч взять, а к тому же еще и доплатить. Что на меня нашло, не знаю, но согласился.

Сел этот самый лох против меня играть, но я его сразу раскусил – азартен, не знает удержу. Но проигрыш отдаст.

Вот он и предложил – купи у меня меч японский, только он дороже стоит, чем я тебе должен. А если я у тебя и эти деньги выиграю? А я играть больше не буду.

Тогда ладно. Ты только играть не садись, в картах голова нужна холодная, а ты парень горячий! Так что, считай, ты мне за науку заплатил. Но не сомневайся, я не передернул ни разу, с тобой и так играть можно. Найди себе другое дело, на которое деньги не жалко: в кино, в театр, в ресторан с дамочкой – благородное дело. И удовольствие получишь, и деньги улетят.

Меч какой-то странный, иногда его трогаю – ничего не ощущаю, а иногда, если злюсь, вытащить его из ножен не мог! Однажды хотел, по пьяни, с кем-то схватиться, ну не зарубить, а припугнуть, так рукоятка меня словно током ударила. А однажды погладил его, так прямо прилив сил почувствовал.

– И чего же ты такую ценность отдать хочешь? – спросил Дудкина Михаил.

– А я с ним посоветовался, и он это дело одобрил. Так что, если согласишься, готов его тебе тут же принести.

– С кем посоветовался?

– Да с мечом! – Слава прямо-таки удивился непонятливости Михаила.

И хотя предложение отдавало какой-то чертовщиной, но хваткий бизнесмен Михаил Загоруйко в глубине своей души был еще и авантюристом, а потому и… согласился.

* * *

За десять лет он не раз обращался к мечу, когда требовалось принять решение в сложной ситуации. Иногда меч «соглашался», а иногда «давал по рукам». Разумеется, о приобретении Загоруйко было известно, иногда он его показывал друзьям, но не хвастал его необычными свойствами. Потом несколько раз меч проявил равнодушие и однажды Загоруйко уступил просьбе организаторов банкета в честь начала нового крупнейшего для всей области проекта. Дал меч, чтобы на нем поднесли швейцарскому инвестору казацкую рюмку водки за успех начинания. А ради процветания родного края ничего не жалко – все-таки он родился в СССР, теперь жил в России и считал себя патриотом.

Примерно год назад Михаилу Николаевичу преподнесли на день рождения особенный подарок – мужской браслет из каких-то необычных небольших металлических пластин. На первый взгляд, вроде какой-то на них рисунок есть, а больше на иероглифы похоже, но странные. Кто-то иногда интересовался – магниты от давления или еще для чего? Все-таки верит русский человек в волшебные силы всяких китайских или индийских штучек. Загоруйко как-то неопределенно хмыкал, вроде соглашался, но из чего был сделан браслет, никому не говорил. Мастер, который его сделал, тоже не советовал особо распространяться.

Поначалу он и сам подумал, что это какая-то китайская новинка – вариант некогда модных магнитных браслетов, которые должны были стабилизировать давление. На всякий случай он попросил знакомых проверить в университете, нет ли какого вредного излучения от браслета – радиация или еще что. Но, оказалось, все чисто. А скоро Загоруйко почувствовал, что браслет обладает почти теми же свойствами, что и его меч-катана. Стал выяснять у друзей, что да как, откуда взялись эти пластиночки, но о своих ощущениях не говорил.

Оказалось, что несколько лет назад нашли какие-то парни в тайге довольно большой метеорит, помаленьку от него поотщипывали кусочки, из них и сделали несколько браслетов. Какой от них для организма толк, не проверяли, но на что-то это небесное железо влияет. Кто-то, вроде шутя, говорил о потенции, кто-то просто о самочувствии. Однако Загоруйко понял другое – теперь браслет, который висит на руке свободно и помаленьку протирает обшлага правого рукава рубашки, дает ему в определенных обстоятельствах какие-то импульсы, предупреждает об опасности, а то и подталкивает к чему-то необычному.

* * *

Ансамбль заезжих казаков гастролировал по стране на чествованиях какого-то комплексного события, связанного с окончанием очередного этапа сочинской подготовки к зимней олимпиаде. И вот теперь дошел черед до Магадана. Хотя какая связь между Магаданом и Сочи, кроме фразы из гайдаевской комедии «Приезжайте к нам на Колыму! Нет, уж! Лучше вы к нам!», мало кто может сказать. Горячие танцы вдохновили зал, все встали из-за столиков и хлопали в ладоши в такт музыке, восхищаясь артистами. Кто-то наивно считал их джигитами, хотя между танцорами и наездниками нет ничего общего. Правда, казаки джигитовкой иногда занимаются.

Наконец, двое камуфлированных «джигитов» вынесли на сцену то ли меч, то ли шашку, поставили на середину лезвия стопку водки, вызвали главного гостя, которому их помощники тут же накинули на плечи черную бурку и надели на голову белую папаху. Теперь он должен был выпить стопку, не снимая ее с клинка.

И хотя бурка была ему непривычна и сковывала движения, а папаха могла вот – вот свалиться с головы, невысокий черноволосый улыбчивый усач не стал ломаться, изловчился, зацепил стопку зубами и, запрокинув голову, переместил ее содержимое в горло, получив в награду аплодисменты и одобрительные возгласы всех гостей. Кто-то в порыве одобрения такому повороту дела даже свистнул, что теперь мало кого смущает.

– Слушай, Александр Александрович, а сабля-то какая-то не казацкая, – сказал один из гостей, обращаясь к своему соседу по столу.

– Я как-то не вглядывался. А президент молодец, махнул рюмку не морщась, хотя и швейцарец, – ответил, будто между прочим, собеседник, оглядывая стол с явным намерением последовать примеру президента, но, естественно, без сабли.

– Что же, по-твоему, если человек швейцарец, то и выпить не может? Его, наверное, наши спецы научили, – предположил седовласый мужчина в элегантном темно-сером, почти черном костюме и подвинул свою рюмку поближе к «виночерпию». Он был в составе московской «делегации», которая поддерживала проект.

– Сабля больше похожа на то ли китайский меч из Шаолиня, то ли на японский меч из какого-то кинофильма, – заметил Александр Александрович Шварц, приехавший на празднование из Москвы. – Вот, вспомнил, не из фильма, а из рекламы какого-то растворимого кофе. Там японец банку на кончике клинка держит. А вот здесь меч – японский. Мой отец в солдатах в сорок пятом был в Манчжурии, потом пошел по комсомольской линии и меня отрядил учить японский язык после школы. Очень ему этот угол мира понравился.

– Ладно, давайте, мужики, махнем по маленькой без меча, – предложил сосед и налил сначала остальным, а себе – последнему из бутылки водки с красивой этикеткой с большой серебристой рыбиной. Почему рыба присутствует на этикетке водки, никто и не задумывался. Важно, что продукт был качественным.

И махнули.

Александр Шварц-младший, вернувшись в Москву, на какой-то встрече с коллегами из администрации президента вспомнил, как швейцарец выпил стопку с меча, который был прямо-таки один в один с тем мечом, на котором в рекламе самурай банку с кофе крутит. А через некоторое время к Михаилу Николаевичу Загоруйко обратился местный руководитель полиции – из Москвы вот интересуются, какой такой у тебя японский меч? Пришлось достать меч из несгораемого шкафа, посмотрели его вместе, удивились, что ни пятнышка на клинке, словно только что отполированный, а поскольку им никто ничего и никого не рубил, то и без зазубрин, без каких-то внешних следов.

– Ты, это, не сердись, но я должен им написать, что меч у тебя действительно есть и разрешение к нему имеется, – на прощание предупредил, словно извиняясь, полицейский начальник. – Но это не криминал, так что ты не беспокойся.

– Да я и не беспокоюсь, – кивнул Загоруйко, почувствовав, что рукоятка меча «спокойна».

Через месяц к Загоруйко приехали двое – эксперт из Кремлевской Оружейной палаты в скромном сером костюме и морской полковник из администрации президента. Правда, полковник был не плавсостава, штабной, скорее всего, и производил впечатление человека скорее из научных сфер, он больше слушал и куда меньше говорил. Впрочем, он мог быть и из разведки – там тоже замечательные слушатели работают.

Эксперт с одного взгляда определил, что меч действительно японский, высокого стиля – это было ясно по ножнам благородного темно-коричневого цвета с семью золотыми оттисками – эмблемами. Больше того, по тому, как были связаны шнуры с ножнами – эксперт определил, что меч был приготовлен для визита в императорский дворец.

Загоруйко даже стало приятно, что приехал такой специалист, знаток японской высокой культуры. Впрочем, иметь дело с настоящим специалистом, даже понимая, что в результате можешь лишиться меча, все равно лучше, чем с каким-нибудь фанфароном. Эксперт объяснил, какими деталями отличается дворцовая перевязь от обычной, чем немало удивил и пока еще хозяина меча, и своего спутника из администрации.

Поговорили они обстоятельно, гости не скрывали того, что им известно об истории меча, но теперь они попросили меч передать для изучения металловедам и другим специалистам с тем, чтобы в дальнейшем передать его в Оружейную палату, или в какой-то другой музей. С этими людьми Михаил спорить не стал. Тем более, ему намекнули, что его кандидатура рассматривается на какое-то серьезное повышение по государственной службе. И утверждать это назначение будут у президента.

О своем браслете гостям он не говорил: жизнь научила помалкивать, да и сам лишних вопросов задавать не стал. Так что больше «советоваться» с мечом не было нужды, расставание с ним прошло, можно сказать, безболезненно.

И, куда отправилась катана, Михаила уже и не интересовало.