…Акихира знал, что и этот меч будет выкован из двух видов стали, он будет упругий, с невероятно острыми концами, но с мягкой и эластичной сердцевиной. Вернее, в нем будут «сварены» под ударами молота сталь и железо. Сталь, богатая углеродом, обернута вокруг внутреннего слоя, который состоит из гибкого железа, этой сердцевины лезвия. Нагретые заготовки ложились на наковальню, их плющили, потом сгибали, снова плющили, и получался слоеный лист. Именно в количестве слоев железа, сваренных воедино в результате нагревания и ковки, заключалось мастерство кузнеца. Он один знал, сколько ударов нужно нанести по пластине, в какой части клинка должен быть какой металл.

* * *

На следующий день после звонка из президиума Академии наук директор Институту кристаллографии академик Антон Степанович Паршин поручил своей секретарше заказать пропуск для Елены Алексеевны Аникиной, которая должна приехать к нему около одиннадцати.

Аникина пропуск – обычную бумажку, которую требовалось отметить перед выходом, получила, предъявив паспорт, а потом попросила вызвать начальника охраны, продемонстрировав удостоверение сотрудника ФСБ, чем вызвала немалое удивление дежурного. Она объяснила, что ей нужно оформить документы на вносимый ею в специальном футляре «предмет», а в конце дня ей потребуется его вынести.

«Такая милая женщина, а гляди ж ты, наверное, уже капитан, – подумал начальник охраны, сам в прошлом майор милиции. – Раз к нам приехала, значит из «технических», без серьезной науки и они не обходятся».

Но документы быстро оформили, и он лично проводил Аникину к академику, не объяснять же ей, в какой подъезд, перейдя двор, нужно входить.

Паршин по селектору попросил вызвать Кудинова, и через минуту секретарша доложила: «Антон Степанович, а Славы нет на месте, кофе пьет!».

– Передай, что я желаю ему приятного аппетита! – иронично констатировал академик. – И, кстати, – Паршин посмотрел на гостью. – Чай? Кофе? Та кивнула на последнем. – Принеси нам кофе, пожалуйста.

– А нельзя ли полюбопытствовать, как выглядит этот самый предмет? – обратился он к Елене Алексеевне.

– Отчего же, конечно можно, – согласилась симпатичная женщина и взялась тонкими пальцами с аккуратно накрашенными розовым лаком ногтями за замочки слоновой кости на деревянном футляре.

Меч в ножнах лежал на бордовом шелке, в специальном углублении футляра.

– Можно? – спросил Паршин, протягивая руки к мечу.

– Конечно, все равно нам предстоит его вынимать, – Аникина говорила спокойно и даже равнодушно. Сама она бралась за него не один раз, а потому какого-то волнения уже не испытывала.

– Знаете, я бы хотел, чтобы мы и меч исследовали, и ножны. Не исключено, что они образуют биметаллическую пару, – предположил академик.

– Вообще-то моя специализация – электропроводимость, но это интересная идея, – согласно кивнула Аникина, заодно дав понять, что она в своей организации занимается наукой.

Наконец в кабинет влетел Кудинов, которому, судя по всему, секретарша четко объяснила, когда время пить кофе, а когда – ждать на телефоне. Говорила же ему – будь готов, а он…

– Все в порядке, микроскоп прогревается, – сразу же доложил Слава.

– А кофе за это время не остыл, пока микроскоп прогревался? – поинтересовался с некоторой ехидцей в голосе Паршин.

– Ну что вы, Антон Степанович, кто же на микроскопе кофе варит?!

– Ну, слава Богу, хотя бы до этого не додумались. Елена Алексеевна, вот прошу, с этим молодым человеком в его лабораторию, все, что нужно он сделает с клинком в лучшем виде. Я бы посмотрел структуру металла в пяти точках, а то и в десяти. Это может быть очень интересно. Мне бы хотелось сравнить результаты со снимками знаменитой булатной стали и с дамасской сталью.

– На этом можно было когда-то и диссертацию сделать, – заметила с улыбкой Аникина.

– И сейчас не поздно! Надумаете, обращайтесь, готов быть руководителем, или оппонентом, – легко предложил академик.

– Спасибо! Я подумаю, – также легко согласилась Аникина. – Ну, что, товарищ младший научный сотрудник, ведите меня к вашему электронному микроскопу! Господи, как же это странно звучит! – она посмотрела на Кудинова.

– Что странно звучит – электронный микроскоп? – удивился тот.

– Да нет же! Должность эта ваша – младший научный сотрудник!

* * *

Ближе к вечеру она пришли к академику с ворохом снимков.

– Ну, что, кофейку? – спросил Паршин.

– Нет, нет, – поспешно отказалась Аникина. – Меня ваш эмэнэс кофе просто упоил. Честно говоря, что-то подобное я только в Сан-Пауло пила.

– Да, кофе он варит замечательный. Вопреки всем правилам пожарной безопасности – вы его плитку видели? А вы были в Бразилии?

– Случалось. По службе, – уклонилась от прямого ответа капитан ФСБ.

– Простите. Ну, и ладно, ну, и славно! – поспешил снять возникшую неловкость академик. – Давайте посмотрим, что вы там наисследовали!

– А ведь интересно получается – там, где режущая кромка, там мартенситная структура, самая твердая, а дальше – трооститмартенсит. Вот и секрет клинка, – пояснил Паршин смысл структур на фотографии. – Но вот дальше – еще интереснее. Уверен, что химический анализ покажет, что в стали присутствует молибден. Вот он-то и дает клинку эту самую упругость.

– А есть еще какие-то нюансы, которые могли повлиять на качества клинка? – спросила Аникина.

– Есть. Процесс превращения мартенсита идет при комнатных температурах, причем даже при пониженных.

– По легенде мастер-кузнец охлаждал клинок после закалки, обмахивая его веером, – припомнила Елена Алексеевна.

– Вполне могло быть. Мастера ведь любят напустить всякой чертовщины.

– А если он при этом читал еще какие-то тексты?

– А вот это уже из достоевщины! Впрочем, время чтения текста могло иметь значение, ведь шел процесс кристаллизации. Хотя можно было и секундомером пользоваться.

– А еще они говорили, что так меч получал свой дух.

– На самом деле твердость и гибкость клинка. Но, кому хотелось верить в дух, могут и так считать. Сам я, признаюсь честно, верю в некоторую достоевщину, когда чего-то не могу объяснить научно. Просто говорю – «достоевщина», и сразу все становится легко и просто, и можно двигаться дальше. Елена Алексеевна, – вдруг спохватился Паршин. – Кажется, мы с вами засиделись. Может, на сегодня достаточно? И, кстати, что вы будете себя утруждать, таскать меч туда-сюда-обратно? Заведение у нас пока еще режимное.

Немного поколебавшись, Аникина вышла в приемную и, видимо, согласовав с кем-то вопрос по телефону, согласилась оставить меч в кабинете академика, в большом несгораемом шкафу-сейфе.

На следующий день она не смогла приехать и появилась только в четверг. Уже привычным путем она прошла в кабинет директора, который был ей рад и несколько смущен. Оказывается, он доставал меч без нее.

* * *

– Я не могу говорить о каком-то явлении, которое не подвластно научному изучению, но я хочу сказать о своем особом ощущении, – рассказывал Антон Степанович. – Я попробовал представить, что буду чувствовать, если он окажется у меня на поясе, взял старый офицерский ремень и кое-как приладил. Встал перед зеркалом, как китайский император на каком-то снимке, положил левую руку на темляк рукоятки, и вдруг ощутил, что в ладонь перетекает энергия. Причем не энергия агрессии, а скорее, разумных рассуждений. Часа за два до этого я немного повздорил с давним приятелем по телефону, а тут вдруг начал успокаиваться и даже попытался понять ход его мыслей. Меч словно призвал меня к самоконтролю. Кстати, любой фехтовальщик скажет вам, что перед выходом на дорожку он обязательно должен сосредоточиться.

Аникина и Кудинов, который также пришел к шефу, смотрели на него с нескрываемым интересом.

– Потом, конечно, попробовал вытащить меч из ножен, ну, это естественно для любого мужчины, это уже подсознательно. И когда меч пошел «на выход», вдруг этот энергетический поток прекратился, а в какой-то момент я ощутил, что из меня «утекает» энергия и я ничего не смогу сделать с этим клинком, он стал невероятно тяжелым.

– Достоевщина! – сделал сомнительный вывод младший научный сотрудник Кудинов.

– Может быть. Кстати, вчера утром я был каким-то раздраженным, не помню уже почему, мог бы и глупость какую-то дома сказать или по телефону, – продолжал суть смущенным голосом свое признание Паршин. – Но я вдвинул клинок обратно и почувствовал, что возвращаюсь в состояние, которое появилось, когда просто опирался на меч, что у меня появляется некая креативность, что я готов сейчас засесть за компьютер и завершить статью, которую не мог дописать почти два года. Мне вдруг стали ясны выводы, которые уплывали от меня.

– А что, если сам меч и ножны образуют особую систему, биметаллическую со свойствами, нам еще не известными? – предположил Кудинов, который вообще-то в «достоевщину» не верил, но возможности посещения Земли инопланетянами не отрицал.

– Вполне возможно. Я так полагаю, что нам нужно снять столько характеристик, сколько это возможно в условиях нашей лаборатории, – подхватил шеф.

– Антон Степанович, вот насчет электропроводности. Ее надо измерять не просто от конца до темляка, а «пошагово», на участках через каждые пять сантиметров. Тогда может стать понятным эффект «вынимания меча из ножен», – предложила Аникина.

– Очень интересная идея! Причем чувствительность омметра нужно поставить такую, чтобы любая соринка отражалась.

Большую научную бригаду решили не формировать, шеф взял дело под свою опеку, а непосредственно работать поручил Кудинову. И еще он принял решение привлечь к этому делу своего давнего друга, доктора наук Константина Меркулова, специалиста в области физики твердого тела. Блестящий теоретик, он многое воплотил и на практике в области микроэлектроники. Увы, эту самую микроэлектронику у нас практически похоронили не без помощи американских «друзей» в конце перестройки, когда развалили «оборонку». И занимается теперь ученый с мировым именем автономными системами отопления коттеджей в Подмосковье. Обидно, конечно, но многим сейчас обидно за прошлое. Косте Меркулову этот меч может показаться интересным, надо с ним созвониться и встретиться. Правда, с Аникиной надо будет согласовать «допуск к объекту», но ничего страшного в этом нет. Впрочем, пока о Меркулове он говорить не стал.

– Так что ребята, давайте начинайте работу, будете мне докладывать в любое время. Сам я с не руководящей работой уже не справляюсь, – пошутил он. – А вы, Лена, все-таки подумайте над темой диссертации. В вашем ведомстве, полагаю, против научного звания своего сотрудника возражать не стали бы.

– А вам за звание звездочки добавят? – бесхитростно поинтересовался МНС Кудинов, когда они шли по коридору к его лаборатории.

– Ну, если присвоят очередное звание, то добавят, – столь же простодушно отвечала Аникина, а потом до нее дошло, что он имел в виду. – Нет, за кандидата наук майора не дадут.