…В глубине души он ликовал. Конечно, меч мог бы сделать мастер Минамото Ешичика из Сибамисимы. На самом деле это был Хисасуке Мори, преподаватель математики, который взял для своей подписи на клинке второе имя. Он сделал несколько мечей для императорской гвардии, ему заказывали мечи известные мастера боевых искусств. Синозуке видел эти мечи и восхищался их остротой и тем, как клинок перерубает скрученную циновку из рисовой соломы. Мечи Минамото возили в префектуру Исикава, где их испытывал Накаяма Хакудо. После испытания Хакудо ставил свою печать, что было высшим признанием. Несколько мечей, сделанных Мияири, покупатели также возили к Накаяме, и он дал им свое «признание». После этого его имя стало известно среди ценителей древнего искусства.

Наверное, Ешичика мог сделать меч для китайского императора, но в последнее время он все чаще пробовал работать с европейской катаной сталью. А это уже отход от классических традиций.

* * *

Приземлившись, самолет довольно долго катил по рулежке вдоль здания аэропорта к своему терминалу. Виталий отметил, что над «рукавом» была цифра «92» – столько самолетов могут находиться в Нарите одновременно.

Все прошло быстро – и багаж не надо было ждать, и паспортный контроль с обязательным взятием отпечатков пальцев и фотографированием шел споро. Дорога из аэропорта пролегала среди зеленых склонов живописных холмов, но усталость от девятичасового полета непроизвольно накатывала, и глаза начинали слипаться. Наконец, машина остановилась у входа в «Таканава-принц отель». Здесь же рядом стояло высокое здание, на котором было написано «Нью Таканава-принц отель». Знаменитый Йосияки Цуцуми, некогда богатейший человек планеты, тот самый, который сумел добиться проведения в Нагано зимней Олимпиады – ему тогда надо было оправдать строительство скоростной железной дороги со знаменитым поездом – «пулей», планомерно расширял сеть «Принц отелей» не только по всему миру, но и в Токио.

* * *

Они точно знали, что хотят увидеть и с кем встретиться за три дня, которые предполагали провести в Токио. Через два часа после того, как разместились в гостинице, Василий протянул водителю распечатку письма, полученного по электронной почте, и тот удовлетворенно закивал головой – адрес известен и, главное, не нужно просить у этих двоих пассажиров никаких разъяснений. Тем более, что по-английски он почти ничего не понимал. Это американцы придумали, что все японцы знают английский язык, а на самом деле… Водитель сразу определил, что женщина – китаянка, а вот белый – непонятно откуда. Все белые на одно лицо.

Василий и Ма были не первый раз в Токио, а потому давно избавились от того шока, в который впадают многие европейцы, сраженные перенасыщением этого города западным урбанизмом. Конечно, впечатляющий город – всего полно, и, прежде всего, дорожных развязок – на это замученные транспортными пробками москвичи сразу обращают внимание.

Наконец машина привезла их к небольшой светло-серой кирпичной коробке, где спряталась студия Тэцуро Симагути, знаменитого сэнсея, который учил обращению с катаной голливудских актеров. После оглушительного успеха «Убить Билла» Симагути был нарасхват, но в Голливуде не остался и вернулся к «корням». Хотя, о каких корнях может идти речь, если последний воин бусидо полег в бою почти полторы сотни лет назад!

Учитель к этому времени завершил очередное занятие с небольшой группой учеников, среди которых преобладали туристы, пожелавшие приобщиться к особому искусству. В его школе царила классическая обстановка, схожая с той, в которой воспитывались настоящие самураи. Однако после окончания занятия ученик выходил на улицу в обычном европейском костюме, и на него тут же обрушивались потоки самой разной рекламы.

Тэцуро говорил на хорошем английском, и было видно, что ему приятно встретить людей, которые не хотят за несколько часов постичь хотя бы основы техники владения мечом, искусства, которое формировалось веками. Больше того, гости интересовались главным предметом – катаной и расспрашивали его именно об оружии самураев. Но больше всего их интересовало, не знает ли он о мечах, который делают по заказу императора для специальных подарков. Конечно, ради того, чтобы поговорить со знатоком, кто-то и может позволить себе слетать в Токио, но эти молодые люди прислали ему письмо заранее и он согласился на встречу.

– Катана – это наша национальная гордость, это особое искусство. Конечно, сейчас их делают гораздо меньше, чем когда-то, но все-таки есть и новые мечи, – рассказывал, отвлекаясь на глоток чая из маленькой «пиалушки» Симагути. – Вообще, понять что-то и попробовать узнать о мече императора лучше всего в токийском национальном музее. Там есть катаны старше тысячи лет, а их металл выглядит, как только что отполированный, его никакая ржавчина не трогает. У меня здесь есть катаны, сделанные недавно, конечно они лучше тех, что продаются в сувенирных лавках. В мире осталось всего восемь признанных мастеров, которые могут выковать настоящий меч. Другое дело, что у них кожаные переплеты рукоятей, их даже украшают драгоценными камнями, чего, конечно, не делали для обычных воинов.

Они говорили почти полтора часа, при этом гости лишь иногда задавали короткие вопросы, а в остальном лишь слушали его рассказ, что делало их особенно приятными собеседниками.

После школы Симагути Виталий и Ма снова уселись в такси и поехали обратно в отель. Можно было найти отель и подешевле, но хотелось быть не в окружении каменных коробок, а в месте живописном, уютном. Ближе к вечеру они пошли поужинать в небольшой ресторан «Кацура стейк хаус», расположенный между двумя корпуса отеля – старым и новым – в необыкновенно красивом зеленом парке. Вдоль тропинок были устроены бамбуковые перила, а еще обязательно надо было пройти мимо небольшого озера с огромными разноцветными карпами, в основном белыми и черными с красными пятнами. Этакие своеобразные «золотые рыбки». Они, увидев на берегу людей, высовывались из воды, открывая свои рты – прямо-таки дрессированные рыбы-попрошайки.

– Посмотри, посмотри, какие они такие умные! – остановила Виталия Ма.

– И с чего это ты решила, что они умные? Ну, карпы – рыбы как рыбы!

– И ты не знаешь? – возмутилась девушка. – Ты не видел, что в нашем большом магазине есть большой аквариум. Так вот, в нем все карпы смотрят головой в одну сторону!

– В супермаркете? Ну, да, смотрят на покупателя, который зажарит их в сметане, – засмеялся Виталий.

– Ты кровожадный! Нет. Они смотрят в одну сторону, потому что ориентируют свое тело по магнитным линиям планеты Земля.

– Вот те на! – неподдельно изумился её супруг. – А ты откуда знаешь?

– Ты – темный! А они – дети природы, а природа умная.

– Ну, да – я темный и кровожадный. Пойдем, пожалуйста, кушать хочется.

– Надеюсь, мы идем не карпа кушать? А откуда ты знаешь об этом ресторане? – поинтересовалась Ма.

– Мой дед был здесь лет тридцать назад и как-то рассказывал о том, как впервые пережил именно в Таканаве небольшое землетрясение. Но ресторан тогда на него произвел большее впечатление, чем землетрясение.

Их усадили за небольшой столик, особенность которого оказалась в том, что для посетителей были предназначены деревянные столешницы шириной сантиметров в сорок, а примыкали они вплотную к большой стальной пластине, которая была одновременно плитой и разделочной доской. Меню они разобрали довольно быстро, согласились на немного саке, пиво Виталий спросил «Кирин», а Ма заказала апельсиновый сок. Скоро появился «маэстро» – повар в белой куртке и колпаке, с ножом и какими-то лопаточками. Две ассистентки несли все требуемые компоненты для предстоящего колдовства.

На Виталия маэстро посмотрел спокойно, а вот Ма его озадачила – китаянка, если только родилась она не в Америке, может знать толк в поварском искусстве. Сам маэстро любил кантонскую китайскую кухню, ставя ее выше сычуаньской. Он ловко рассек баклажаны, потом разобрался с грибами, похожими на шампиньоны, а затем взялся за куски мяса. Нож у него, вероятно, был сверхъестественной остроты – ему хватало одного движения, чтобы получались точные квадратики, кубики, которые он передвигал на требуемую точку на плите. Вообще, мастерство повара видно по тому, как он умеет резать овощи и другие продукты. А вот за счет того, что в разных частях плиты температура была разной, получилось так, что для Виталия мясо было «медиум», а для Ма «велл дан», хорошо прожаренное. Но на тарелках у обоих оно появилось одновременно.

Виталий и Ма, увидев, что маэстро собирает свой «инструмент», похлопали ему в ладоши, выражая восхищение ужином.

* * *

Позже, уже в номере, делясь впечатлениями от увиденного, Ма вспомнила слова сэнсэя, что основа жизни даже современного японца – кодекс самурая, а он составлен из уважения, образования и просвещения. «Хорошо бы и у нас ввести подобный «кодекс», – подумал Виталий. При этом он, естественно, имел в виду Россию. Впрочем, и в других европейских странах не вредно изучать восточные мудрости, пусть даже и от Конфуция.

– Знаешь, мне кажется, что успехи ученых, да и не только ученых Китая и Японии основаны на высоком образовании и чуть ли ни на благоговейном отношении к истории и своим предкам, – высказал свою идею Виталий. – Кстати, эта идея сформулирована и в новом российском гимне. Помнишь, там есть такие слова: «Предками данная, мудрость народная». Можно иронизировать сколько угодно по поводу гимна, но мысль-то правильная.

– Кажется, ты начинаешь что-то понимать в восточной мудрости, – с улыбкой отметила Ма. – Темный на бесконечной дороге к свету.

* * *

Рассвет забрезжил около пяти утра, а через час было уже совсем светло – не уснуть. Не получилось еще добавить – и Виталий, глянув, как раскинулась Ма на большой квадратной постели, одел сакату и сел к письменному столику. Он хотел было подключиться к интернету, но в Японии, этом царстве передовой электроники, оказалось, что в номерах пятизвездочной гостиницы нет «вай-фая». Вот в холле – есть, в различных залах – есть. А вот в номерах – нет. Может, так и надо?

Утром они собирались поехать в Национальный музей посмотреть, какие там представлены катаны. А во второй половине дня Ма, договорившаяся о встрече по интернету, хотела поехать на небольшое отделение большого концерна Шисейдо, где производилась косметика.

* * *

Таксист в ответ на вопрос относительно его познаний в английском языке смущенно что-то пробормотал, но обрадовался, увидев листочек с адресом. Где находится музейный комплекс, он все-таки знал. Легенды о знаменитых токийских пробках на этот раз не подтвердились, доехали довольно скоро.

Началось, правда, все с недоразумения – таксист высадил их возле музея естествознания, рядом с огромной металлической косаткой, которая производила такое же впечатление на иностранцев, как монумент Петру Первому на стрелке Москва-реки неподалеку от Крымского моста. Огромный, но мало что выражающий. Так и косатка – ну, большая, ну, выпрыгивает из воды, и что из того? «Может, она перепутала магнитные полюса Земли? Нет, это спутали что-то люди, которые поставили её сюда!» – решил Виталий, вспомнив умных карпов.

К счастью, экскурсовод этого музея знал английский и объяснил, что им нужно пройти пешком метров двести и на другой стороне улицы будет как раз вход в Национальный музей.

Виталий и Ма знали, что на них обращают внимание, но они к этому уже привыкли. Войдя в большое кубическое здание, они сразу обратились к информационным стендам – в магазин решили спуститься потом. Залов, которые их интересовали, было всего три: пятый, шестой и тринадцатый. Разумеется, остальные также производят впечатление, но даже в музей иногда люди ходят, зная, что именно они хотят увидеть. Через мгновение после того, как сработала вспышка на фотоаппарате-мыльнице, к Виталию тихо подошла служительница. Она что-то тихо сказала на японском, и указала рукой на листок на стене. И без слов было ясно, что вспышка запрещена. Хорошо хотя бы, что снимать не запрещалось, да и как запрещать, когда почти у всех посетителей есть «мобильники» с камерами достаточно высокого разрешения.

Мечи за стеклом производили впечатление своим блестящим состоянием, хотя возраст многих экспонатов исчислялся несколькими столетиями. Виталий с Ма осматривали их по специальным правилам: начинали с той части клинка, которая обычно скрыта под ручкой – на ней, кто знает японские иероглифы, было написано, кто выковал меч, какой девиз меча. Затем рассматривали, как сделано место, где фиксируется цуба, оценивали «волны» после закалки и, наконец, рассматривали веерный конец меча. Внизу каждой витрины была табличка – кому меч принадлежит и еще кое-какая информация. Отдельно лежали клинки, а в центре зала на застекленных стендах – цубы, чтобы можно было рассмотреть рисунок, нанесенный на эти миниатюры далеким мастером.

В тринадцатом зале было еще интереснее: мечи «в сборе», рядом с ними лежали ножны с портупеей, при этом золотые шнуры были повязаны специальным способом. Одним, вернее, двумя словами – убийственная красота.

В магазине оказалось много разных сувениров, книг и журналов как на японском, так и на английском языках. Виталий не удержался и купил увесистый альбом по истории холодного оружия, отметив прекрасную полиграфию издания и ограниченный тираж. Ма купила ему в подарок маленькую сувенирную катану, и тут же потребовала с него мелкую монетку – она уже знала русские правила относительно подарков платков или чего-то режущего.

* * *

На следующий день, просматривая сводки о событиях и поведении посетителей накануне, инспектор Самагучи обратил внимание на пару – европеец и китаянка, которые интересовались катанами. Он вспомнил, что неделю назад в музее были три посетителя – седой, плотный, хотя скорее, толстый мужчина-европеец и с ним две женщины – обе блондинки, что нормально для европеек. Мужчина – невысокого роста, много фотографировал и также, в основном, в пятом, шестом и тринадцатом залах. Женщины держались рядом с ним, хотя иногда и отходили к тем вещам, которые представлялись им интересными. Потребовалось совсем немного времени, чтобы распечатать из компьютера изображения, совместить их и сделать вывод, что в обоих случаях мужчины были русскими. «Что-то русские стали катанами интересоваться!», – подумал Самагучи, но, что делать с такой информацией, он пока не знал.