Покидая Францию в последний день уходящего в прошлое 1890 года, господин Долгин пребывал в легкой печали. Выражалось это в том, что он бездумно любовался пейзажами, пролетающими за окном купе и время от времени еле слышно вздыхал, косясь при этом на своего попутчика.

— И все же, командир — вот зря мы так.

— А?

— Я говорю — такую вещь потеряли!

Александр, ненадолго оторвавшись от своих записей, которые приводил в порядок перед серьезным разговором с Альфредом Фридрихом Круппом, немного рассеяно пояснил.

— Эта, как ты говоришь вещь — неплохой след. От следов надо избавляться, во избежание возможных фатальных неприятностей.

— Да это я понимаю. Но ведь можно же было припрятать пулемет понадежнее, а не топить в озере, словно кутенка какого. Вдруг да ещё пригодился бы? Эх, какую вещь!.. Слушай, командир, я все спросить хотел — а зачем ты с этих огурцов колючих сок давил?

— Они кактусами называются. А зачем давил? Так я просто подумал, что противоядие, состоящее из одного спирта, может вызвать некоторые сомнения. А вот спирт, перец, сок кактуса и капельку слабительного для этих гурманов самое оно. Жаль что снотворное все на кролика перевел, вообще бы идеальный состав получился.

Утешился Григорий только после того, как уговорил князя прикупить ещё один пулемет (а лучше парочку), подведя под это солидное обоснование: необходимость как можно тщательней изучить продукцию конкурента-оружейника. Не забыл упомянуть и насущную потребность в повышении своей и командирской "квалификации" до уверенного "пользователя" — пулеметчика. Получив желаемое, вернее твердое обещание желаемого, Гриша успокоился и занялся оформлением уже второго альбома с видами городов (посторонний человек по содержимому этих самых альбомов вполне мог решить, что их обладатель изрядно попутешествовал по Европе и старой доброй Англии, напоследок ненадолго навестив Китай с Индией). Так и провели время в пути: один сосредоточенно читал и писал, а второй от всей души наслаждался свежеприобретенным хобби. В Берлине они очень буднично заселились в отель (причем Григорий совершенно машинально сунул коридорному небольшие чаевые, и тем самым окончательно закрепился в статусе бывалого путешественника — потому как неопытные или не давали вообще, или давали больше общепринятого). Отправив небольшую записку Круппу, Александр едва успел переодеться и соскоблить трехдневную щетину, как Фридрих прислал за ним свой личный экипаж. Встретили его — как дорогого гостя, да что там, практически как близкого родственника. Причина столь выдающегося приступа гостеприимства выяснилась достаточно быстро.

— Князь, я слышал, что вы намереваетесь слегка… расширить свое дело?

— Да, есть такие планы. Но по правде сказать, я не думал что они столь широко известны.

— О, уверяю вас, это всего лишь слухи, которые дошли до меня совершенно случайным образом!

"Ну ты посмотри, а? И у этого есть своя разведка. Один я, блин, как бедный родственник, без ничего"

— Ну что же, давайте уточним эти слухи. Вот список заводов, требующих сильной модернизации. А вот другой список — производства и заводы, которые я бы желал организовать, так сказать, дополнительно. Прошу, вот в этих бумагах я более-менее подробно изложил свои пожелания.

По мере того как хозяин кабинета вчитывался в "краткий" перечень объектов, он все больше и больше терял невозмутимость (особенно забавно было наблюдать за шевелением усов). Отложив в сторону последнюю страницу, Фридрих машинально поправил немного перекосившуюся запонку на правой манжете и поделился своими первыми впечатлениями.

— Очень впечатлен, очень. Такие объемы это просто прекрасно, я рад что вы не утратили присущего вам размаха. Вот только… Должен сразу предупредить вас — к моему глубочайшему сожалению, выполнить некоторые ваши пожелания будет затруднительно. Я бы даже сказал — невозможно.

— Что именно?

— Все что касается электротехники и химии. И насчет производства подшипников.

— Честно говоря, я не вполне понимаю… а могу я узнать причины вашего отказа?

В ответ Фридрих, мастерски изображая сожаление, а в нужных местах так даже и легкое смущение, поведал, что германские производители электротехнических устройств и товаров крайне не заинтересованы в любой конкуренции, а особенно если этот самый конкурент будет из Российской Империи. Потому как считают рынок в России своей давнишней вотчиной, приносящей большие, и самое главное — стабильные доходы. Даже филиалы этих компаний в империи не более чем сборочные производства, а все важные узлы и комплектующие производятся исключительно в Германии. По поводу же подшипников ситуация немного другая — ставить завод попросту некому, все промышленники или обходятся проверенными временем и практикой подшипниками скольжения, или обращаются в фирму господина Фишера. К сожалению, производственные мощности этой компании оставляют желать лучшего…

— Хорошо, я понял. А остальное?

В этот раз Крупп ничего изображать не стал, а ответил прямо.

— Политика, князь. Строить военные производства в Империи мне попросту не дадут. Ни пороховой завод, ни комбинат по производству взрывчатки. Особенно последнее.

— Что же, благодарю за откровенность.

Теперь уже Александр глубоко задумался, прямо на ходу перестраивая планы. Выждав некоторое время, хозяин тактично напомнил о себе.

— Возможно, я могу ещё чем-то вам помочь?

— Пожалуй что да. Я могу каким-либо образом приобрести сведения по техпроцессу получения тринитротолуола?

— О? Вы знаете полное название? Гм. Я думаю, что это не доставит особых хлопот — хотя этот состав и новый, технологии его производства в промышленных масштабах нет. Как, впрочем, и работ на эту тему.

— Вот и хорошо. Ну и напоследок, герр Фридрих — не могли бы вы дать мне совет, касательно надежного банкирского дома? Я, знаете ли, решил взять небольшой кредит.

— Небольшой — это сколько? Быть может, я смогу вам помочь?

— Пять-шесть миллионов, не больше. Рублей, разумеется, хотя можно и марками, мне без разницы.

— Э… нда.

Крупп в очередной раз пошевелил усами и признался — такая сумма даже для него великовата. А вот насчет кредита он поможет, даже рекомендацию напишет, своим хорошим знакомым из Дрезднер банка.

— Прошу прощения за нескромный вопрос, Александр Яковлевич.

Хозяин кабинета словно невзначай повысил градус доверительности в разговоре.

— Развейте мое недоумение — а почему вы решили взять кредит именно в Германии? Насколько я знаю, на родине вас дожидаются несколько банкиров, с весьма достойными и даже, я бы сказал, заманчивыми предложениями.

— Дело в том, герр Фридрих, что собственно деньги у меня и моих партнеров есть, причем с изрядным запасом — хватит и на два Мальцовских товарищества. Но вот привлекать к ним ненужное внимание и давать лишний повод недоброжелателям… Этого бы не хотелось, потому и появилось решение о кредите. Который, между нами говоря, большей частью пойдет на модернизацию и оплату нового заказа — то есть вам. А на приобретение заводов господина Мальцова мы уж как-нибудь найдем, хе-хе. Кстати, наши расчеты будут проходить по старой схеме — вы ведь не против?

— Нет, что вы!

Крупп так возмущенно вскинулся, будто услышал что-то крайне неприличное.

— Наши договоренности меня полностью устраивают! Александр Яковлевич, я думаю что не далее как послезавтра вы сможете ознакомиться со всеми предварительными расчетами, и мы определимся со сроками исполнения ваших… пожеланий. Так же я постараюсь организовать вашу встречу с кем- либо из правления банка — я надеюсь, моё слово для них что-то да значит.

"А то вдруг я передумаю и не стану размещать у него заказ. Что значит личная заинтересованность — в глазах огонь, усищи торчком! А вот я в частичном пролете"

Сердечно попрощавшись с далеко не старым еще патриархом германской промышленности, Александр пешком добрался до отеля (заодно и аппетит нагулял), остаток дня проведя в полнейшем одиночестве: из обслуги в номер никто не заходил, а Григорий в полном соответствии с приказом-пожеланием своего командира, отправился в "свободное плавание" по улицам Берлина, вырабатывать навыки самостоятельного передвижения по незнакомым городам. А на случай, если "руссо туристо" все же заплутает, князь снабдил его своей визиткой, на обороте которой крупными печатными буквами написал адрес и название отеля на языке аборигенов (продублировав затем и привычной Грише кириллицей). Такая "напоминалка", вкупе с пухлым от напиханных туда банкнот портмоне практически стопроцентно гарантировала благополучное возвращение пытливого исследователя Берлинских достопримечательностей в родные (хотя и временные) пенаты. Так оно и вышло — уставший, но безмерно довольный Григорий заявился ближе к ночи, скинул на стол небольшую стопку разнообразнейших свертков с сувенирами, и первым же делом похвастался очередным набором открыток, попутно поинтересовавшись.

— Чем завтра займемся?

— Завтра? С утречка зайдем на телеграф — надо бы узнать, как там дела в Сестрорецке, чего новенького. Заодно и пару распоряжений Греве отправить. Ну а потом видно будет — что-то ничего пока в голову не приходит. Вечером можем оперу посетить, или, ежели есть желание, то и на балет сходить… вдруг тебе понравится?

— Может, лучше в кабаре какое? Вот там мне точно по нраву будет.

— Хм, да и я бы не против, однако увы — нет в этом городишке ни одного кабаре. Да что там — он даже в путеводителе бордельном не указан, хе-хе. А вот варьете может и оказаться, надо извозчиков порасспрашивать.

Однако все планы на следующий день полетели к черту: когда двое приятелей после плотного завтрака спустились в гостиничный холл и направились на выход, к ним тут же подскочил мужчинка довольно респектабельного вида и сходу представился помощником господина Тиссена (видимо из врожденной скромности донельзя тихо и быстро пробормотав свою собственную фамилию). Почтительно взирая на Григория, помощник крайне вежливо поинтересовался — не соблаговолит ли его сиятельство князь Агренев, выделить немного своего драгоценного времени для взаимовыгодных деловых переговоров с его шефом? Гриша в ответ неопределенно хмыкнул и покосился на свое начальство. Из услышанных фраз он не понял ровным счетом ничего. Нет, кое-какие успехи в изучении языка Гёте и Канта он проявил… вот только половину выученных слов и выражений в приличном обществе произносить не рекомендовалось. А оставшаяся половина подходила скорее для похода по лавкам и магазинчикам — это были фразы типа "сколько стоит?" и "почему так дорого?". Командир, как и всегда, выручил, приняв всю тяжесть общения на себя.

— Где и когда?

— Если это вас не затруднит, то можно прямо сейчас — господин Тиссен будет крайне рад принять вас у себя дома.

По пути на неожиданно образовавшуюся деловую встречу Александр все пытался вспомнить, где он слышал эту фамилию? И ведь вспомнил. Август Тиссен, второй промышленник в Германии, имеющий негласный "королевский" титул. Если Крупп был "Пушечным королем", то Тиссена именовали не иначе как "Стальным королем Рура". Так же, по совместительству, он являлся единственным серьезным конкурентом Фридриха в металлургической области, причем крайне успешным конкурентом. Не в последнюю очередь из-за стремления к полной сырьевой и торговой независимости: свои шахты, свои заводы и своя торговля. Даже транспорт, и то свой.

"Интересное начало дня. Если вчера мне только намекали на наличие своей разведки, то сегодня я заранее уверен в наличии ее более успешного аналога… один я как несчастная сирота из Казани. Пора, пора заняться этим вопросом вплотную!"

Особняк Августа Сильного (еще один негласный титул, ага) был одновременно и похож на особняк династии Круппов, и отличался. Схожесть выражалась общей архитектурой зданий и расположением комнат, а отличия начинались прямо за входной дверью — хозяин особняка явно не отличался тягой к роскошеству. Так, необходимый минимум и ничего свыше того, практически — японский минимализм, только в немецком исполнении и с поправкой на статус хозяина. И любимый кайзер германского народа для Тиссена, похоже, был не очень-то и любимым — сколько Александр не осматривался, ни в кабинете, ни по пути к нему портретов правящего монарха не заметил (в отличие от разнообразных пейзажей и натюрмортов, коих висело по стенам на любой размер, вкус и цвет). Август повторять ошибку своего порученца не стал — окинув быстрым взглядом своих гостей, дальнейшую беседу он вел только с князем, напрочь игнорируя его спутника.

— Благодарю, что согласились встретиться со мной.

— Ну что вы, это я рад с вами познакомиться.

Решив, что остальными любезностями можно и пренебречь (все же он был значительно старше своего собеседника), Август перешел сразу к делу.

— Я бы хотел приобрести у вас лицензию на нержавеющую сталь. Это возможно?

— Увы, нет. Я связан договором с Круппом, генеральная лицензия у него.

— Я бы мог предложить вам более выгодные условия чем он.

Александр удивленно покачал головой, вот только удивление это было вызвано не словами. Хозяин кабинета пытался на него давить — еле-еле, слабо и без должного напора, но сам факт подобного действа уже был удивителен!

— Крупп предоставил мне большой кредит, причем тогда, когда я в нем очень нуждался. Одним из условий его предоставления была генеральная лицензия на некоторые мои изобретения. Ограниченного срока действия конечно, на пять лет — но тем не менее. А мы не можем сотрудничать в других областях?

— Например?

Тиссен немного порозовел, но попыток своих не бросал, все еще не оставляя надежды уговорить своего собеседника.

— У меня скоро закончатся работы по двум очень перспективным сплавам, фактически, осталось только получить патенты.

— Продолжайте.

— Также у меня имеются несколько очень многообещающих идей, генеральную лицензию на которые можете получить уже вы.

"Ага, а вот сможешь ли ты наладить производство металлосайдинга и профнастила, это большой вопрос. Нет ни стойких к атмосфере красок, ни покрытий, ни оборудования- чего только нет. Хотя… оцинковка? Нда, особняк, облицованный таким материалом, будет заметен издалека, особенно в солнечные дни. Так, что-то меня не туда понесло…"

— В свою очередь, мне хотелось бы наладить, а точнее организовать ряд производств — и я с благодарностью принял бы вашу помощь.

— Это уже интереснее, князь. Нельзя ли больше подробностей?

— Отчего же, можно. Меня очень интересует производство электротехнических товаров и все, что этому сопутствует — я имею в виду добычу и переработку медной руды в конечный продукт. Производство ферросплавов — тут я полностью доверяюсь вашему опыту и рекомендациям. Некоторые химические производства, в частности пороховое и взрывчатых веществ. Ну и обучение моих рабочих соответствующим навыкам и профессиям, желательно со стажировкой на ваших заводах.

— Неплохо. Это все?

— ПОКА все.

Ненадолго в кабинете установилась тишина: хозяин напряженно обдумывал все, что только что услышал, непроизвольно постукивая пальцами по столешнице.

— Неожиданные предложения, да. Пожалуй… мне необходимо время на принятие решения. Опять же, потребуется навести кое-какие справки по интересующим вас вопросам, уточнить некоторые моменты. Да, моменты.

"А заодно решить для себя, стоит ли со мной иметь дело"

— Мы можем продолжить наше общение через… два дня?

— Я ещё как минимум неделю буду в Берлине, так что не вижу никаких препятствий. Всего наилучшего… господин Долгин, мы уходим.

Дремавший с открытыми глазами Григорий мгновенно вернулся к активной жизни и деловито уточнил.

— Что, все? Тогда после телеграфа давай зайдем в одно местечко — я там такую чудную штуку видел, тебе обязательно понравится!

***

В это же время, только гораздо восточнее Берлина.

Мужчина шел по родным местам и улыбался, предвкушая, как обнимет детишек и жену — соскучился он по ним ну просто ужас! Мимоходом отвечая на удивленно-оценивающие приветствия знакомых (уезжал-то на заработки в старенькой одежке, а вернулся — ну чисто франт какой, все новое да добротное), он подошел к знакомому до последней трещинки дому и уверенно постучал в дверь. За калиткой тихо захрустел снег и раздался подзабытый голос соседа.

— Здорово, Мартын!

— И тебе не хво…

Дверь открылась и на вернувшемся отце с радостным визгом повисла дочка, вымахавшая в свои пятнадцать едва ли не выше родителя. Потом пришел черед малышни, а там уже и хозяйка подоспела, мигом загнав всех в тепло и основательно поздоровавшись со своим благоверным (в сенях, а то при детях оно как-то и неудобно), да так, что аж губы заболели. Нежданный, и оттого еще более радостный семейный праздник, с раздачей подарков и обновок, торопливым пересказом новостей (точнее обсуждением одной новости — предстоящего переезда в Сестрорецк) продлился ровно полтора часа. А затем потянулись друзья-товарищи, к ним присоединились ближайшие соседи, и как-то само собой организовалось вполне приличное застолье. Оценив перемены в имидже своего знакомого, гости стали открыто расспрашивать Мартына, время от времени невольно скашивая глаза на новые сапоги хозяина. Между прочим, не абы какие — а хромовые, да с гармошкой и щегольским скрипом. Шикарнейшая вещь, одним словом. А спрашивали практически одно и то же — как же он докатился до жизни такой? Неужто из мастеровых в начальство выбился?

— Да я бы и не против, да вот не берут что-то.

Позапиравшись немного для приличия, Мартын стал делиться избранными воспоминаниями — как он покорял Сестрорецк. Говорил, и сам не заметил как увлекся, расписывая порядки на фабрике, с виду сложные да строгие — а как попривыкнешь так вроде и ничего, жить можно.

— Ты Мартынка ври, да не завирайся! Тебя послушать, так там прямо рай на земле. Вон у нас, пока Сергей Ваныч в силе был — и то такого не было, чтобы столько задельной платы получать. Небылица на небылице: и жилье-то дают, и кормёжка за хозяйский кошт, и деньгу не зажимают… может ещё и шкалик вам подносят, на проходной, да в пояс кланяются?

— Хе, кому как, Афанасий, кому как. А вот тебе туда ехать не след, точно говорю.

— Это чего ж так, я что ли хуже тебя буду, аль дурнее?

Накал страстей погасил их общий товарищ, предложивший пропустить ещё пару капель. Единогласно приняв (причем во всех смыслах) это своевременное предложение, общество расслабилось, и дальнейший разговор протекал в более спокойной и дружественной обстановке.

— Не дурнее, да и не глупее. Вот только… ты же как примешь.

Тут отец семейства щелкнул ногтем по небольшой стопке, отчего она слегка зазвенела, и весело подмигнул присутствующим.

— Любишь кулаки свои об кого почесать? А там это не пройдет, хозяин насчет этого порядки строгие завел. Будешь упорствовать, так себе же хуже сделаешь, там такие лбы в охране — не приведи господи, как ветку сухую сломают. При мне одного так попотчевали, дня три отлеживался, до отхожего места по стеночке ползал.

— И за что его так?

— С мастеровым одним повздорил да юшку ему пустил, по пьяному делу. А вот тот был тверезый, да из старожилов.

— Ну?!

— Чего ну? Я ж те сказал, чем это для него кончилось. Потом ещё и штраф навесили, чтобы, значит, лучше запомнилось и намекнули, что в следующий раз он помятыми ребрами не отделается. Да ерунда, это только первое время было, пока не освоились. Я как туда приехал, так с неделю рот не закрывал — до того все непривычно. К примеру, лавка заводская. Такой выбор, прям глаза разбегаются! А цены-то и не ломят.

— Это какие такие цены?

— Вот! Я тоже поначалу оторопел от такого. Там на книжку почитай никто ничего и не пишет, так платют. При старом-то хозяине как оно было? Вот те расчетная книжка, а вон те лавка — бери что душеньке угодно… из того что есть. И задельное не деньгами давал, а записками своими. Помните поди, как конец месяца, так получать особо и нечего?

— Ну уж прямо и нечего? Кто не ленился, тот свою денежку завсегда имел. И на веселье время находилось — помните, мужики? Бабы нарядные, мужики все в шелковых косоворотках да сапогах. Эх, золотое времечко…

Помянув очередной стопкой былые дни, мужчины, не сговариваясь, вышли в холодные сени немного освежится. Обсудив, как все было здорово раньше, при Мальцеве (имелись конечно и у того отдельные недостатки, но на фоне нынешнего упадка они уже и не недостатками казались, а так — мелочью незначительной), все опять согласились с тем фактом, что начальство своего нигде не упустит и на рабочем человеке свою копейку обязательно поимеет. Да и самого его тоже… того. И не по разу.

В процессе дебатов Мартына словно невзначай расспрашивали, как добраться до фабрики, попутно разглядывая привет из Сестрорецка — небольшую латунную зажигалку. По очереди обстоятельно прикуривая от нее свои "козьи ножки" с махоркой-самосадом, почти все многозначительно хмыкали и с явной неохотой передавали ее дальше, не забывая захлопнуть крышечку — пускай и другой удовольствие получит. Как следует проветрившись на январском морозе, гости по возвращении за стол с редким единодушием нанесли удар по остаткам немудреного угощения и зеленому змию, окончательно того добив. Проводив почти трезвыми глазами пустую четвертьведерную бутыль, которую хозяйка расторопно убрала со стола, Мартын несколько расстроено вздохнул (справа и слева послышалось шумное эхо) и продолжил свое повествование.

— А вот питейных заведений в поселке вовсе нету — говорят, что хозяин запретил. Дохтур есть, баня, портомойня — там, кстати, машины такие интересные! Шмотье свое закидываешь, оно само и стирается. И вода горячая постоянно! Для ребятни училище реальное, еще всякое разное, и много, всего сразу и не упомнишь. Дома? Нет, домов отдельных нету, и землю под хозяйство не отводят, уж больно плохая она там, землица-то. Хоромин в четыре этажа понаставили, вот в них мастеровые и квартируют. Тоже не просто с этим: кто в оружейных цехах работает, те вроде как наособицу, семейным жилье получше, а холостые по четверо в комнату селятся… по разному, в общем. Премий много, да все хитрые.

— Это как?

— Да сам-то я почти и не сподобился, но знающие люди мне говорили — кто хорошо работу делает, для того товары в лавке сильно дешевеют. И за квартиру меньше платит, ссуду может взять, в управе к нему прислушиваются… я всего пока и не знаю. Наособицу — ежели что полезное для работы придумаешь. Вот тогда может столько обломиться, что ух!

Сидевший сбоку от хозяина Самсон Силыч, уже вполне себе почтенного возраста старикан, не выдержал и легонько треснул ладонью о стол, привлекая к себе внимание.

— Да ладно тебе заливать-то! Лавка хорошая, в управе прислушиваются!.. Вон у Емельяна свояк на Прохоровской мануфактуре. Так там тоже ссуды дают работнему человеку. Только такие проценты сверху ложат, что потом замаешься отдавать, к седой бороде разве что. Или вон, у Губонина — отдавать-то легко, да только почитай и не дают никому, кроме старообрядцев-беспоповцев, преображенского толку.

Все гости дружно закивали, подтверждая сказанное.

— Чего это сразу вру? Да вот те крест! Взять хотя бы меня — я с чего гостинцев прикупил, как ты думаешь? Сделал для себя приспособу одну, чтобы значится, работу легче и быстрее делать. Мастер увидел, посмотрел да похвалил. А через три дня меня в управу-то и вызвали.

— И че?

— Премия в сто рублев, и господин управляющий руку пожал, во как! Безделицу ту, что я измыслил походя, для всех мастеровых ввели. А мне книжку расчетную выдали, да в тот же день на договор перевели — остальные-то пока вроде как на испытании.

— Ого! Сто целковых?!

— Вот те и ого. Да что я! Слыхал, что мужик один, что из соседнего цеха, придумал как пластинки тонкие затачивать на станочке — так ему и вовсе кучу деньжищ отвалили, вроде как многие тышши.

— Одуреть! Слушай, а правду говорят, что там и бабы с девками работают?

— Правду. Да много так!

— Непотребство!

— Ох и сладкое там житье у "ходоков"! Поди, трудятся сердешные себя не щадя, прямо днями и ночами.

— Нет, Афоня, точно тебе туда нельзя. Брякнешь чего такого при мастеровых — мигом зубы подровняют. Там ведь половина баб женами им приходится. А на вторую половину охрана засматривается, невест себе выглядывает.

— Да мне и тута неплохо живется. Где родился, там и пригодился, слыхал, поди?

Уже выходя в дверь, его сосед справа приостановился и негромко спросил.

— Ты это… дом свой кому оставляешь? Или на продажу?

— Брат пока поживет, а там видно будет.

Проводив последнего гостя и полюбовавшись на спящую малышню, Мартын принялся не спеша раздеваться, украдкой улыбаясь в усы и посматривая то на женушку, прибирающую последние следы застолья, то на разобранную постель.

— Ты чего это лыбишся, а? Ой! Пусти, дурная голова… детей разбудим…

***

— Я понимаю ваше удивление, Фридрих.

Перед заключением нового контракта, Крупп сам попросил князя обращаться к нему без лишнего официоза. То есть он и раньше на нем не настаивал, а теперь и вовсе забыл про всякие светские условности, обращаясь к своему давнему знакомому просто по имени. Вот так, почти по дружески, Альфред и попросил князя рассказать, почему рекомендованные им банкиры так быстро согласились предоставить кредит почти незнакомому для них господину. Конечно, его слово немало "весит" в деловом мире Второго рейха, однако даже ему потребовался бы как минимум месяц, чтобы одолжиться на СЕМЬ МИЛЛИОНОВ марок.

— Во первых, труднее всего кредит получить, когда он нужен срочно. Я под это определение не подхожу ну никак, вы согласны? Во вторых, я с некоторым удивлением узнал о том, что мое состояние уже оценили, и оно с лихвой перекрывает сумму займа — всегда приятно и полезно узнать, сколько ты "весишь" в глазах финансистов, не правда ли? Нда. Ну и в третьих, ваш прямой конкурент, господин Тиссен, счел для себя возможным дать и свою рекомендацию — в мою пользу.

Собеседник Александра удивленно вскинул брови, а потом стал стремительно мрачнеть.

"Что значит достойное воспитание! Ведь явно хочет обложить матюгами, но держится. Вон, даже улыбнуться попытался. Гм, пожалуй что неудачно"

— Предупреждая ваши вопросы — я помню и соблюдаю все наши соглашения. Наш общий знакомый поможет мне наладить производство ферросплавов и меди. Чтобы развеять любые ваши сомнения и показать, насколько дорога для меня ваша дружба, я прихватил с собой проект договора с Августом Тиссеном.

Редко какой документ Крупп читал с таким вниманием. И чем дальше бежал глазами по тексту, тем больше успокаивался — действительно, князь не солгал. Уже в самом конце он недоуменно моргнул и произнес вслух строчки, вызвавшие его удивление.

— Поставить ряд оборудования и станков третьим лицам, список поставки будет уточнен дополнительно?..

— Химические производства.

— О!

Видно было, что Крупп немного расстроился и совсем чуть-чуть сердится. На себя. Ведь можно же было что-то придумать, как-то все решить — но не упускать и этот кусочек пирога! А теперь его конкурент построит пороховой и… наверняка еще парочку заводов (если не дюжину) в довесок, и упрекнуть князя Агренева не в чем — он сам отказался помочь. Наблюдавший эти душевные терзания Александр тактично кашлянул и поспешил перевести мысли своего собеседника на более приятные темы.

— Фридрих, у меня к вам будет небольшая просьба.

— Разумеется, Александэр?

— Через год или два я планирую поставить еще несколько заводов — не могли бы вы заранее просчитать все необходимые затраты? Конечно не сейчас, необходимые для этого документы пока не готовы, но вот через месяц-другой они уже будут в наличии.

— О, разумеется!

Такому предложению Крупп пошел, да нет — даже побежал навстречу. Кто же откажется помочь в таком нужном деле потенциальному, вернее очень даже реальному заказчику? Таким образом, из Берлина князь уезжал в новом, более весомом статусе. Кем он прибыл в него? Простым промышленником и аристократом, одним из многих. А покидал человеком, который должен семь миллионов марок плюс проценты, и является желанным гостем сразу у двух королей, "Пушечного" и "Стального" — а это в глазах окружающих звучало до крайности солидно, и было лучше иных рекомендаций.

"Растем, растем над собой…"