Пятнадцатого октября одна тысяча восемьсот девяносто второго года, на главном (потому что единственном) перроне Сестрорецкого вокзала, собралась интересная группа мужчин. Одинаково рослые, мощные, двигающиеся с какой-то кошачьей грацией, они провожали своего товарища в дальнюю дорогу. Очень дальнюю – и в весьма суровые края. Вот только Сошников, которого суд приговорил за неумышленное убийство железнодорожного вора к двухлетнему поселению в Сибири, подавленным или хотя бы мало-мальски расстроенным не выглядел – потому как уезжал он не отбывать наказание, а всего лишь в командировку.
– Ну что, брат, до встречи?
По очереди обнявшись со каждым из тринадцати провожающих, Демид глубоко вздохнул, прощаясь с привычной обстановкой и кругом общения. Еще раз огляделся, со значением всем подмигнул, и пропал за фигурой кондуктора, зайдя в зеленый вагон. Нашел свое место, успокаивающе улыбнулся жене, шикнул на старшенького, чтобы тот сидел спокойно, и пошел проверить – как там устроился десяток его новых подчиненных, до недавнего времени работавших в фабричной охране. Все, как и он, были семейными мужиками, все отслужили свое в Пограничной страже, много знали и еще больше умели, вот только, в отличие от него, ехали на Дальний Восток не в долгую командировку, а навсегда. Чтобы там осесть на земле, спокойно жить, и спокойно работать… Амурскими егерями. И то, что их только десять, никого не смущало – ранней весной следующего года из Сестрорецка отправятся по их следу новые десятки. И будут они выезжать до тех пор, пока дальневосточные владения князя Агренева не станут полностью защищены от разных там браконьеров и воров, а его работники от любых посягательств на их жизнь и здоровье. Словно прощаясь с городом, тоскливо завыл паровозный гудок…
Ту-ууу!..
Оставшиеся на перроне экспедиторы, терпеливо дождались отправления состава, молча переглянулись и зашагали в поселок, проигнорировав все зазывания и вопросы привокзальной извозчицкой братии. Еще недавно их было пятнадцать и все было хорошо – а теперь командир ими недоволен, вдобавок один уехал, а второй… Второй навеки упокоился в закрытом, и очень добротно заколоченном гробу: тело Глеба, скинутое в канализационный коллектор, и вынесенное Неглинкой в спокойные струи Москва-реки (где его и увидели мальчишки-рыбаки), успело основательно испортиться и разбухнуть. Так основательно, что опознать его еще можно было, а вот нормально попрощаться не получилось. О том же самом думал и их непосредственный начальник, направляющийся от проходной на третий этаж управы – а еще невольно вспомнил, как тяжело было говорить его жене и детям о том, что их отец и муж никогда больше не вернется. Его ведь вина, он всем экспедиторам прямой начальник!.. Грузно усевшись за свой стол и оглядев сразу пять папок с важными бумагами, уже неделю ждавшими его внимания, господин Главный инспектор Русской оружейной компании обреченно вздохнул, и подтянул к себе первую укладку:
– И как-то ты, командир, только и умудряешься не потонуть в этой бумажной трясине?
В это же время, примерно в сорока верстах от Сестрорецка, стоя на утоптанной земле Ораниенбаумской Офицерской стрелковой школы, князь Агренев повел глазами по-сторонам – на какое-то мгновение ему вдруг показалось… Впрочем, нет, все было так, как и должно. Работники компании давно уже заняли свои места, оборудование (в том числе и стреляющее) было трижды проверено, а зрители, поблескивающие золотом погон, а так же лысинами и моноклями, приготовились полной мерой наслаждаться очередным «пикничком для избранных», устроенным известным оружейным магнатом.
– Господа! С вашего разрешения, я позволю себе пренебречь долгими вступительными речами, ведь краткость, присущая всем военным, является еще и сестрой таланта.
Одновременно с этим словами на дальнем конце полигона стали появляться мишени, раскрашенные весьма интересным образом – в цвета русской пехоты.
– Предположим, что вон там готовится к атаке рота. А там.
Рука в серой перчатке плавно указала на недлинный окоп полного профиля, в коем сидели шестеро мужчин в пятнистой форме, вооруженных новыми винтовками и пулеметный расчет – последний как раз сноровисто заправлял ленту-«двухсотку» в свое тупорылое орудие производства.
– Пехотное отделение при поддержке пулемета. Расстояние между ними что-то около ста саженей. Скорость передвижения мишеней соответствует таковой у бегущего во весь рост солдата, построение – согласно действующему уставу.
Многочисленные гости оживленно загудели: наконец-то получили свое объяснение несколько десятков рельсовых «ниток», проложенных прямо по полигону, пыхтящая в большой яме паровая лебедка и прочие непонятные конструкции.
– Итак, начнем, господа.
Пахффыр!
Хлопнула ракетница, посылая в небо яркий зеленый огонек – и деревянные пехотинцы двинулись вперед, постепенно набирая довольно высокую скорость.
Та-та-та-та-та…
Пулеметная очередь казалась бесконечной, немного оглушая своим басовитым треском. Пауза в несколько секунд, заполненная слитным хлопком шести винтовочных выстрелов – и БАС опять заговорил, выбивая множество щепок из последних целых мишеней.
– Все! Рота, по сути, перестала существовать как воинская сила, ценою всего лишь примерно трехсот-четырехсот ружейных патронов. Это, даже со всеми сопутствующими столь интенсивной стрельбе тратами – всего пятнадцать-двадцать рублей. В то время как на должную подготовку, содержание и вооружение солдата Русской императорской армии казна тратит не меньше двухсот пятидесяти рублей. В год. Довольно выгодный размен для противников империи, не правда ли, господа?
Генералы, среди которых на сей раз присутствовал и признанный авторитет военного дела, командующий войсками Киевского военного округа, автор довольно популярного (особенно среди генштабистов) труда «Учебник тактики», и прочее, и прочее и прочее – сам генерал-адъютант Драгомиров, так же печально известный своим неприятием любого скорострельного оружия и военных игр, начали оживленно обмениваться мнениями. А неприметный человечек, во время всего действа размеренно крутивший ручку кинокамеры, поймал разрешающий кивок молодого аристократа, подхватил треногу и заторопился в сторону «героически погибших солдат», дабы отснять несколько крупных планов.
– Через несколько минут мишенное поле приведут в порядок, и если будут желающие лично проверить мое, признаюсь, довольно дерзкое утверждение?.. Что же. Тогда давайте предположим, что раз атака пехотой провалилась, в дело пойдет кавалерия, в количестве эскадрона.
Кинорепортер быстро убрался прочь, на дальнем конце полигона разом поднялись высокие мишени, раскрашенные в цвета русских драгун, и многие заметили, что расстояние атаки увеличилось до двухсот саженей.
Пахффыр!
Стоило ярко-зеленому огоньку подняться в небо на свой первый десяток метров, как мишени очень резво двинулись вперед, моментально набрав высокую скорость.
Та-та-та-та-та…
Последняя мишень упала в трех саженях от окопа – с двумя дырками от пуль в груди «драгуна», и тремя не менее аккуратными отверстиями в силуэте его «коня».
– Эскадрон рассеян и по большей части уничтожен, ценою все тех же трехсот-четырехсот патронов. Размен, как вы понимаете, господа, еще более не в нашу пользу.
Гости более чем оживленно загудели, а несколько офицеров решительно поднялись со своих мест, дабы лично проверить все утверждения магната.
– Недурное представление, князь. Но позвольте узнать, что же будет делать ваше воинство, когда противник выкатит пушки на прямую наводку?
Офицеры, переглянувшись, уселись обратно, а генерал-адъютант свиты Его императорского величества скуптически хмыкнул и подвел черту:
– Понадобится самое большее два снаряда, чтобы перемешать с землей это ваше отделение.
– Совершенно верно, ваше превосходительство. Именно поэтому я считаю, что для более прочной и устойчивой оброны пулеметный расчет должен находиться не посреди чистого поля, а в дерево-земляной огневой точке.
Повинуясь очередному жесту, нижние чины стрелковой школы разметали дерн с пожухшей травой с небольшого холмика, едва возвышающегося над землей саженях в двухстах от зрительской трибуны, почти на границе полигона, а пулеметчики сноровисто разобрали БАС на две части, подхватили ленты и довольно быстро (причем еще и пригибаясь!) побежали в дзот. Меньше десятка минут, во время которых кинооператор успел-таки сделать свою работу, затем организатор пикника обратился к одному из своих гостей:
– Сергей Иванович, не будете ли вы так любезны оказать небольшую помощь?
Полковник гвардейской конной артиллерии, мельком глянув в бинокль, тут же во всеуслышание объявил одного из участников предстоящего действа:
– Легкая полевая пушка образца тысяча восемьсот семьдесят седьмого года, калибр восемьдесят семь миллиметров.
– Благодарю. Итак, для начала имитация серии из десяти выстрелов гранатами.
Подозвав работника компании с небольшой коробкой в руках, князь поднял крышку, подхватил самую обычную телефонную трубку, и лаконично (и непонятно) пояснив почтенной публике свои действия:
– Полевая телефония, господа.
Так же коротко распорядился в телефонную трубку:
– Начинайте.
Бум!
Далекая пушка рявкнула холостым выстрелом, а вокруг дзота начали подрываться заложенные заряды, полностью соответствующие по силе упомянутым гранатам. Издали взлетавшие верх фонтаны земли казались жидкими и какими-то даже игрушечными, но присутствующие (в большинстве своем) этим совсем не обманывались – не дай бог попасть под обстрел такими вот «игрушками»!
Та-та-та-та-та…
Разрывы «снарядов» так и не смогли заглушить звонкий голос БАСа – сквозь пыль, удары, мелкие комья земли и лохматые куски дерна он продолжал исправно дырявить мишени, и завершил свою работу даже чуть раньше повследнего подрыва.
– Как мы видим, господа, в данном случае артиллерия наступающей пехоте не помогла. Но на всякий случай, давайте все же проверим, как быстровозводимое укрепление переживет реальный обстрел.
Вновь подняв телефонную трубку, князь скомандовал:
– Покинуть дзот.
Через пару минут последовала новая команда, на сей раз для артиллерийского расчета:
– Начинайте.
Бум! Бум! Бум!
В хорошем темпе отстреляв десять гранат, пушка перешла на шрапнель.
Чпуф! Чпуф! Чпуф!
Увы, все страрания артиллеристов оказались тщетными: и дзот устоял, и пулемет, специально оставленный в амбразуре, остался целехонек, и даже связь не пострадала – о чем, собственно, и доложился по телефону старший пулеметного расчета.
– Ну а теперь окончание этой небольшой дуэли.
Как только пушка закончила обстрел, нижние чины сняли прицел, расставили вместо себя все тех же деревянных болванчиков и быстро попрыгали в отрытый рядом с позицией окопчик.
Та-та-та-та-та!..
Господа военные, внимательно наблюдающие за противостоянием полевой артиллерии и пулемета, в свои бинокли прекрасно различили как свинцовая струя нащупала отстоявшее на расстоянии чуть больше версты орудие. Результатом были едва заметные искры на стали, вскипевшая мелкими фонтанчиками земля – и отлетающие прочь мишени.
– К тому времени, когда на позицию подтянут что-то более подходящее для подавления быстровозводимого дерево-земляного укрепления, пулеметный расчет или дождется подмоги, или спокойно отступит на следующую позицию.
Пользуясь тем, что он стоял очень близко к магнату, полковник Мосин тихо поинтересовался:
– А если в снарядах вместо черного пороха будет ваш гренит или мелинит? На крайний случай, пироксилин?
Князь так же тихо ответил:
– Значит, пулеметчикам не повезет. Или повезет – если командование загодя подготовит для них долговременную огневую точку. Там противнику понадобятся «открывашки» дюймов на восемь, не меньше… Господа!
Вновь замолчавшие гости обратили свое внимание на хозяина.
– Еще одна новинка. Довольно ограниченного действия, но все же, в некоторых моментах ее использование довольно перспективно.
По жесту княжеской руки один из мужчин в пятнистой форме начал быстро одевать довольно странные одежды, напоминающие легкий водолазный скафандр. Массивный ранец, легший на его плечи, только усилил сходство – а вот непонятный кусок трубы с пистолетной рукояткой, соединенный гибким металлическим шлангом с ранцем, привел публику в некоторое недоумение. Не дожидаясь новых приказов, «водолаз» что-то сделал, и на конце его трубы появился маленький огонек. Десяток довольно бодрых шагов, приблизивших его к троице деревянных «болванчиков», ради разнообразия раскрашенных под пехотинцев Австро-венгерской империи…
Тсию-ффу!!!
Яркая струя пламени, всего за секунду охватившая несчастные мишени целиком, для многих стала большой неожиданностью.
Тсию-ффу!
Огненный язык, опять вытянувшись на добрые двадцать метров, жадно облизал внутренности того самого окопа, из которого в самом начале представления работал пулеметный расчет. Подскочившие помощники «водолаза» сноровисто заменили ранец на новый.
Тсию-ффуууу!
Огнеметчик, явно рисуясь, описал своим оружием длинную дугу, оставив на земле полигона чадящий пламенем след.
– Позвольте представить вам ранцевый огнемет «Змей Горыныч»!
Выждав солидную паузу, заполненную невнятным гулом обсуждающих маленькое представление генералов и военных инженеров, молодой аристократ вскинул руку, прося тишины:
– Благодарю. Кхм!.. Как мы все знаем, современное военное дело предполагает энергичное маневрирование частями, решительную атаку в удобном для того месте и упорную оборону – где бы то ни пришлось. Именно для последнего моя компания разработала быстровозводимое препятствие, способное, несмотря на свою простоту и скорость установки, существенно замедлить любую атаку. Итак, прошу – спираль Греве!..
Шестерка «пятнистых» мужчин притащила две катушки колючей проволоки, и ОЧЕНЬ быстро ее растянула перед все тем же многострадальным окопчиком, закрепив на земле десятком вбитых колышков – и спустя всего две минуты от начала, перед заинтересованной публикой под лучами осеннего солнца блестели сталью тугие кольца колючей проволокиполусаженной высоты. Первая «нитка», за ней с небольшим промежутком вторая – так, чтобы попытка перепрыгнуть ни к чему хорошему ни привела.
– Господа, я готов ответить на ваши вопросы.
Наблюдая за тем, как гостеприимного хозяина обступают со всех сторон (а еще часть офицеров рванула к «водолазу»), скромный полковник гвардейской конной артиллерии решил прогуляться до спиралей колючей проволоки. Подошел, осмотрел, удивляясь про себя неподдельной простоте идеи…
– А ну-ка!..
Оглянувшись, Сергей Иванович увидел двух смутно знакомых чиновников из Главного инженерного управления (завсегдатаи «пикничков», коим стал считаться и он, поневоле стали узнавать друг друга в лицо), один из которых как раз принимал из рук «пятнистого» хорошенько отточенную драгунскую шашку.
Ссших-цонг, ссших-цзинн!
Освидетельствовав глубокие зарубки, военный инженер впал в глубокую задумчивость. По всей видимости, соображая, каково это – рубить такое препятствие, стоя в полный рост под вражеским огнем. Его товарищ в это время с явным сомнением протянул:
– Идея конечно интересная, но… Есть же преграды из рогаток и кольев. Разумеется, так быстро, как эти спирали их не установить – так зато и в обозе места не занимают, да и Военному ведомству ничего не стоят. Дерева ведь везде полно, а с топором любой пехотинец обращатся умеет.
– Хм. А в Туркестане? Горах Кавказа? Казахских степях? Да и других местностей, где только песок да голый камень, в империи предостаточно.
– М-да.
Ковырнув пальцем одну из зарубок, все тот же «сомневающийся» предложил:
– Возможно, небольшая артиллерийская подготовка? Хотя, тут парой снарядов явно не отделаешься.
– Или кинуть шинели поверх этих спиралей, и спокойно перебраться. Однако же, темп атаки будет изрядно замедлен, а это значит…
Неожиданно для самого себя, Мосин не выдержал и включился в негромкое обсуждение:
– А если вон там поставить пулемет, или пару орудий, любая задержка станет смертельной.
Военные инженеры поглядели на указанное место, на нечаянного собеседника, опять на возможную огневую позицию – и согласились, что доля правды (довольно большая!) в этих словах есть. Обсудив с чиновниками ГИУ некоторые перспективы использования колючей проволоки в военной фортификации, Сергей Иванович отправился назад, находясь в весьма приподнятом настроении – хорошие собеседники, общность мыслей, и некоторые, весьма занимательные идеи очень способствовали общему поднятию духа и сближению двух инженеров и одного оружейника. Поглядев на князя, занятого беседой с Драгомировым, на знакомых полковников, один из которых как раз под руководством «пятнистого» надевал на себя огнеупорные доспехи, на остальной генералитет, часть из которого обреталась у фуршетных столов, заметных издали благодаря белоснежным скатертям и сиянию благородных напитков… Любопытство оказалось сильнее. Вообще, в последнее время промышленник и коммерсант Агренев интересовал его куда больше, нежели как аристократ или изобретатель – и началось это сразу по прибытии Мосина на новое место службы. В отличие от Тулы, где к нему долгое время присматривались, в Сестрорецке товарища начальника казенного оружейного завода приняли так, будто бы он всего лишь ненадолго уезжал, и наконец-то вернулся: всеобщее дружелюбие, приветливость, постоянные визиты фабричной верхушки и лучших людей города были столь непривычны, что поначалу вызвали у него даже некоторую опаску и недовольство. Но, глядя на то, как расцвела и ожила милая Варенька, как быстро обзавелись многочисленными друзьями (и подружками) его пасынки, он все же потихоньку оттаял душой. Тем более, дела на новом месте заворачивались такие, что просто дух захватывало!.. Всего на третий день после вступления в должность к нему явились представители «Строительной конторы Бари», затем с фабрики пожаловал начальник станкостроительного производства господин Герт – а еще через два дня на испытательном полигоне завода вырос настоящий палаточный городок, который довольно организованно заселила целая армия рабочих. Боже, как они работали!.. Бывало, совершая утренний обход завода, Сергей Иванович проходил мимо старенького, слегка осевшего в землю цеха – а вечером на его месте находил лишь поддоны с аккуратно уложенными стопками нового кирпича. Ничего старого: ни стен с фундаментами, ни станков, даже строительный мусор исчезал в неизвестном направлении. Неделя-другая – и цех начинал стремительно прирастать стенами вновь, заметно расширившись, или удлинившись. Или все сразу, так как некоторые производства зачастую объединяли под одной крышей. Стали вполне привычны громогласные ночные уханья артелей грузчиков, длинная вереница новых станков, начинающаяся на проходной Оружейной фабрики князя, а заканчивающаяся на только-только затвердевших основаниях внутри недостроенных цехов. Круглосуточное мельтешение строителей, треск и вой пневматического инструмента, обилие света и вечные ямы в земле… Что было удивительным, так это полное отсутствие жалоб от горожан – впрочем, многие из них приходили и долгими часами глазели на стройку, наслаждаясь непривычным зрелищем. Кстати, пока завод стоял, его рабочие ДОБРОВОЛЬНО проходили переобучение на фабричных курсах, а часть из них по вечерам еще и гнула спину на строительстве четырехэтажек для мастеровщины, заранее отрабатывая плату за аренду своего будущего жилья. Жены мастеровых тоже через одну пропадали в остекленных и ОТАПЛИВАЕМЫХ теплицах, чернозем для которых пришлось завозить аж с соседней губернии, круглогодично выращивая разнообразнейшую зелень как для фабричной столовой, так и себе на стол. Их дети так же повально записывались в Добровольное общество содействия армии, аэронавтике и флоту при поселковом клубе, где их весь день заставляли учится арифметике и письму, бегать-прыгать, стрелять из мелкокалиберного оружия, возиться с какими-то несложными механизмами, ползать в грязи и… И много чего еще. При этом они еще постоянно соревновались за какой-то там переходящий флажок. Сумасшедший дом!.. А детям нравилось. К своему собственному стыду, он тоже сильно пристрастился проводить время в опытном цеху на фабрике князя. Тем более что кроме текущего заказа, оружейный магнат предложил ему еще несколько очень интересных тем. Да и с Иваном Браунингом оказалось весьма интересно общаться…
– Вы мне эти ваши огнепоклонские штучки бросьте, Александр Яковлевич! Представление, не спорю, вышло весьма!.. Гм. Да, весьма. Но в жизни, увы, все иначе, и этот ваш агрегат, пожирающий огнеприпасы просто в неприличных количествах, всего за час своей работы оставит целый полк без месячного запаса…
Спохватившись, генерал-адъютант Драгомиров понизил голос, но уже было поздно – инспектор оружейных и патронных заводов генерал-лейтенант артиллерии Бестужев-Рюмин его уже услышал. А вслед за ним начали медленно подтягиваться к беседующим и еще двое генералов. Меж тем, на полигоне появилось еще одно развлечение: сразу трое «пятнистых» притащили приземистый агрегат и короб, полный небольших тарелочек из обожженной керамики, установили длинный высокий стол и разложили на нем несколько ружей – от обычной курковой одностволки, до уже ставшей широко знаменитой в узких охотничьих кругах Авто-пять.
– Позвольте, Михаил Иванович, но это и не моя недоработка!.. К примеру, я с немалым интересом изучил все ваши труды, по которым, напоминаю, изучают военную науку наши генштабисты. И обнаружил, что вопросы снабжения войск там почти не рассматриваются. И это при наших просторах и слабой промышленности! А между прочим, в том же генштабе Второго Рейха вопросам тылового обеспечения и транспорта придается наиважнейшее значение! У нас же все отдано на откуп интендантам, в кои, как мы все знаем, идут далеко не самые светлые умы. Так что вместо того, чтобы упирать на слабость патронных производств империи и прочие «узкие места», следовало бы подумать, как усилить первое, и расширить второе…
Дтах-дтах!
Заслушавшись все набирающим обороты спором видного военного теоретика и практика, и известного своими точными суждениями оружейного магната, Мосин совсем позабыл о столике-стойке с ружьями у себя за спиной – отчего и непроизвольно вздрогнул от близких выстрелов.
– М-да, смазал.
Развернувшись, Сергей Иванович увидел бывшего соперника по конкурсу, так же как и он подросшего в чинах – полковник Захаров недовольно поморщился, провожая взглядом уцелевшую тарелочку, затем переломил вертикальную двустволку и выбросил опустевшие латунные цилиндрики в пустой патронный ящик. Перезарядился, приложил «вертикалку» к плечу и повел ружьем, изготавливаясь. С едва слышным лязгом распрямился рычаг, посылая в воздух новую мишень:
Дтах-дтах!
– Вот таким вот образом, господа.
Оглядев полигон Офицерской стрелковой школы, полковник конной артиллерии констатировал, что все разбились по интересам: троица гвардейцев-измайловцев активно занималась стендовой стрельбой, набивая руку перед дружескими состязаниями в «Колизеуме», чиновники ГИУ буквально разрывались между полевым телефоном, дзотом, и «Змеем Горынычем», часть офицеров плотно насела своими расспросами на пулеметный расчет. Другая часть проводила тщательную ревизию напитков, стоящих на фуршетном столике. Полноватая фигура военного инженера удалялась по направлению к одинокому орудию, успев перед этим несколько раз собрать-разобрать сигнальную ракетницу, четверка генералов и устроитель «пикника» углубились в такие дебри снабжения и военной промышленности, что их слова звучали сущей тарабарщиной – одним словом, все были при деле. И одновременно все приглашенные откровенно наслаждались последними теплыми деньками, чуть расстегнув кителя и сняв фуражки, время от времени полной грудью вдыхая удивительно сладкий запах середины осени…
– Э нет, Михаил Иванович, тут вы не вполне! Это в прошлую большую войну тесные шеренги были необходимы – ныне же, с появлением скорострельной артиллерии, многозарядных винтовок малого калибра и пулеметов, подобные боевые порядки есть прямой путь к неоправданным потерям, а вместе с ними и к поражению!
– Позвольте, Василий Николаевич, а как вы без шеренг добьетесь должной плотности залпа? Или, пардон, вы и залпирование предлагаете отменить?!..
Четверка генералов, ненадолго позабыв об оружейном магнате, вступила в споры между собой. Каждый из них успел поучаствовать в Русско-Турецкой войне, имел боевой опыт и собственную точку зрения, причем на все сразу. И надо сказать, совершенно не стеснялся ее отстаивать – так не стеснялся, что приглашенный на «пикничок» корреспондент «Военного обозревателя» едва успевал запоминать отдельные, особенно хлесткие фразы.
– Господа, господа! Не будем горячиться. Предлагаю отобедать чем Бог послал.
Аристократ-промышленник легонько кивнул куда-то в сторону, и замолчавшие генералы имели удовольствие пронаблюдать, как на их глазах всего за три минуты организовался превосходнейший обеденный стол. Слегка парила покрытая тонкой золотистой корочкой нежнейшая свинина, поблескивали жидким рубином бутылки вина, тускло сияло изящное столовое серебро, а по углам длинного стола застыли в недвижимости самые настоящие официанты. Можно было поклясться, что у всех присутствующих хоть раз да мелькнула мысль о том, как же хорошо быть богатым…
– А потом вашему вниманию будет представлена еще одна новинка, последняя – на сегодня. Дабы внести некую интригу, позволю себе заметить, что она имеет как сугубо мирное, так и вполне военное применение. Прошу, господа.
Накрытый стол и стоящая рядом с ним обслуга выделялись на фоне жухлой травы и темных мундиров ярким белым пятном – поэтому совсем неудивительно, что господа офицеры подтянулись к нему без каких-либо дополнительных сигналов или приглашений. Плеск воды в широкогорлой чаше, выставленной для омовения рук, мощный запах запеченного на углях мяса, легкий перезвон хрусталя… Спустя некоторое время, когда гости разделались со второй переменой блюд, отдали должное превосходному вину, а затем и ароматному табаку, коего им предложили на любой вкус, цвет и размер (последним особенно выделялись сигары из Гаванны), утихнувший было спор продолжился вновь. Но – уже без прежнего напора, тем более что некоторая «упертость» почтенного генерал-адъютанта Драгомирова ни для кого из присутствующих не являлась особым секретом.
– Для русского солдата, милостивые вы мои государи, главным является выучка и воинский дух, а уж всякие там… Гхм, новомодные штучки есть дело второстепенное. Эвон, в Средней Азии, один полк три-четыре туземные дивизии по пескам гоняет. А почему?
– Да потому, драгоценнейший вы мой Михаил Иванович, что ваши азиаты вооружены древними фитильными ружьями – и то, они разве что у каждого десятого! У остальных же пики, сабли да луки, ну и тактика соответствующая. Против ружейного да артиллерийского огня – укусить да отскочить. Думаете австрияки да германцы из того же теста слеплены? Вот уж сомневаюсь.
– Русские прусских завсегда бивали! А те же австрийцы куда как пожиже германца будут, прости Господи.
Не выдержав, в глубоко интеллектуальный спор вмешался доселе молчавший главный редактор «Артиллерийского журнала», по совместительству занимающий должность помощника начальника Главного артиллерийского управления. А заодно инспектор учебных классов военных училищ, инспектор крепостной артиллерии и член Комиссии по вооружению крепостей генерал-лейтенант Крыжановский. Очень заинтересовавшийся пулеметом БАС, приятно удивленный как его маневренностью так и надежностью, а так же весьма одобрительно воспринявший наличие у него броневого щита – не поленившись дойти до оголенных прямыми накрытиями бревен дзота ради осмотра повреждений, Павел Андреевич самолично выковырял из щитка застрявшую в нем шрапнелину.
– Пуле совершенно безразлично, кого убивать: австрияка, русского, прусского… Обстрел орудия показал это нам со всей очевидной наглядностью. Меж тем, будь расчет защищен хоть мало-мальским бронещитком, он бы и дальше продолжил свою работу – и я уверен, в результате все же подавил бы это земляное укрепление, добившись прямого попадания в амбразуру.
– А дополнительный вес? Это ведь, самое малое, двадцать пудов прибавится, а то и все тридцать. Толку от той защиты, если она вместе с расчетом и самой пушкой застрянет в грязи…
Обильное застолье, бокалы с рейнским и теплая погода постепенно привели к тому, что дискуссия сама по себе заглохла. Выждав для пущей верности еще с полчаса, князь Агренев вновь воспользовался услугами полевого телефона. Кстати, в отношении конкретно этой новинки, продемонстрированной еще на прошлом «пикничке» генералитет проявил самый горячий интерес – стоило только аристократу небрежным тоном обронить, что она позволяет ему контролировать подчиненных прямо из своего кабинета, как доблестные военачальники сразу же примерили это на себя. Возможность хорошенько снять стружку с нерадивого подчиненного, не отрывая при этом своей широкой… Хе-хе, спины от удобнейшего стула в рабочем кабинете. Или, не теряя времени на разъезды и посылку вестовых, молниеносно отдать распоряжение либо приказ – такое генералы оценили сразу, и сугубо положительно.
– Господа, как я и обещал.
Одновременно с этими словами вдали показалась колонна из шести самобеглых колясок довольно странного вида. Очень быстро приблизилась, обдав присутствующих тонкой, но довольно приятной смесью запахов нагретой кожи и машинного масла, а так же слабого «привкуса» бензина, и с ровным гудением моторов выстроилась в ряд.
– Позвольте вам представить перспективные разработки Русской торгово-промышленной компании, под общим названием «Автомобиль»!..
Рука в перчатке широким взмахом обвела все экипажи, которые тут же послушно заглушили свои двигатели. Приблизившись к правому ряду полевой автовыставки, промышленник, провел ладонью по вытянутому капоту машины – и словно по команде, ее тут же обступили со всех сторон самые активные из гостей.
– Это, господа, автомобиль Волга модели Ф, то есть фаэтон.
Господа офицеры, буквально очарованные преподнесенным им сюрпризом, благоговейно внимали.
– Мощность двигателя пятнадцать лошадиных сил, одной заправки жидким топливом вполне хватает на триста верст пробега. Правда, скорость фаэтона пока невелика – никак не больше шестидесяти верст в час по хорошей городской дороге.
Слушатели дружно засмеялись, в полной мере оценив притворные сетования князя – надо же, не больше! Тут до тридцати бы разогнаться без того, чтобы голова не закружилась от такой сумасшедшей скорости…
– Конструкция достаточно надежна и легка в управлении. Хотя, конечно, для уверенного пользования и обслуживания водитель должен будет пройти должное обучение.
Оценив изящество линий, удобство и практичность кожаной отделки салона, упругость непривычно широких пневматических шин, а так же быстроту, с которой складывалась и раскладывалась матерчатая крыша авто, возбужденные гости перешли к следующему «экспонату» выставки.
– Волга модели К, то бишь кабриолет. Почти все то же самое, господа, только скромнее размерами, и вместо задних сидений устроено вместительное багажное отделение. Очень хороший вариант для состоятельных молодых людей, особенно тех, кто любит выезжать на природу со своими… Гхм, друзьями.
Офицеры лейб-гвардии Измайловского и Семеновского полков дружно заулыбались, причем с таким видом, будто бы только что уличили молодого аристократа в чем-то условно-неприличном. Как же, друзей. Вдвоем на природу ездят только с дамой сердца!..
– Гхм. Господа, ну право же!..
– Продолжайте, князь, мы само внимание.
– Благодарю. Волга модели люкс для людей с достатком и известным положением в обществе. Чуть более мощный мотор, несколько приятных дополнений вроде небольшого встроенного бара…
В этот раз заметно больший интерес проявили господа генералы, вполне оценив предполагаемую стоимость, а вместе с ней и статусность самобеглого экипажа. Собственно, на представительский класс намекало уже одно только место водителя, отделенное от салона стеклянной перегородкой, наличие небольших занавесок на окнах и откидной столик для работы с документами. Консервативно-угловатые линии кузова, напоминающего своей формой дорогую карету для выезда в присутственные места, отполированная сталь (разумеется, нержавеющая) ручек на дверях и спиц в колесах, буквально исходящий от машины запах неброской роскоши…
– Железо?
Помощник начальника канцелярии Военного министерства, а по совместительству профессор Николаевской академии Генерального штаба полковник Редигер, с большим любопытством постучал по окрашенной в насыщенно-черный цвет крыше автомобиля.
– Специальным образом выделанный и обработанный арборит, покрытый черным лаком.
Выждав некоторое время, оружейный магнат подвел толпу «экскурсантов» к четвертому авто, довольно невзрачному на вид.
– Следующие три машины создавались с более утилитарными целями, господа. Прошу любить и жаловать автомобили марки «Дон»!..
На фоне первых трех экипажей он смотрелся бедным родственником, выделяясь разве что удивительно рельефными пневмошинами.
– Представленная вашему вниманию модель «Вездеход» довольно схожа по основным техническим характеристикам с «Волгой», и хотя несколько уступает ей по своим эстетическим качествам, зато может похвастаться неприхотливостью и простотой конструкции – а так же заметно большей дальностью езды на одной заправке. Более высокий дорожный просвет, прочная рама и общая простота управления делает ее прекрасным авто для разъездов по сельским глубинкам.
Видя, как один из военных инженеров примеривается взглядом к водительскому месту, Агренев поощряюще кивнул:
– Прощу вас, без стеснений. Следующая модель, господа, очень удобна для перевозки небольших грузов…
Осмотрев багажник размером примерно в три четверти обычной телеги, господа офицеры согласились – много в таком не увезешь.
– Ну а последняя целиком и полностью предназначена для грузовых перевозок.
Дав все необходимые пояснения и ответив на целую кучу вопросов, скромный сестрорецкий, ярославский, выборгский, карельский, кыштымский, челябинский, пермский, московский, санкт-петербургский и прочая и прочая и прочая фабрикант отделился от своих гостей, с целью немного промочить горло вином.
– Уфф!..
Потеряв по дороге до вновь появившегося фуршетного стола свою обаятельную улыбку, молодой аристократ подхватил один из налитых наполовину бокалов. Огляделся по сторонам, медленно отпил рубиновой влаги и присел на стул, мимоходом расстегнув пару пуговиц. Чуть-чуть расслабился, прикрывая глаза и подставляя лицо под теплые солнечные лучи. Для него день обещал быть долгим…
– Князь, так когда, вы говорите, можно будет приобрести сие чудо технического прогресса?..
Очень долгим!..
* * *
– Я богат.
Стоило тихому голосу Александра зазвучать, как все, кого позвали в зал поселкового клуба, замерли и прекратили свои разговоры.
– Но богатство свое измеряю не в деньгах, не в заводах и фабриках, шахтах или рудниках… Ваши золотые руки, ваши светлые головы, ваше трудолюбие и старательность – вот мое истинное богатство, вот мой настоящий капитал!
Среди элиты фабричной мастеровщины пролетел тихий шелест говорков.
– Вы лучшие!!! И мы вместе – вы и я, делаем жизнь светлее, неуклонно добиваясь того, чтобы дети наши жили счастливее, чем их родители. Не голодали, были хорошо одеты, учились наукам и ремеслу… Радовались и жили, а не выживали.
Фабрикант замолчал, и казалось, о чем-то глубоко задумался – а слушатели, затаив дыхание и боясь даже сморгнуть лишний раз, ждали продолжения. Наконец, со сцены опять полились тихие слова:
– Но об этом мы с вами поговорим в другой раз. А пока – есть среди вас те, кого я уважаю особенно. Те, кто делится светом и сердечным теплом с другими, помогает им расти в мастерстве и знаниях, не жалеет своего времени и сил на чужие заботы. Виктор Кузьмич Динов!
Мастеровой, поглядев по сторонам и убедившись, что Хозяин обращается именно к нему, неуверенно встал. А потом, повинуясь властно-приглашающему жесту, зашагал на сцену.
– Два ученика, подтвердившие шестой разряд. Семь, шагнувших с четвертого на пятый. За три года. Ничего не прося взамен, часто допоздна задерживаясь в цехе ради очередного урока…
Смущенный Динов стоял под взглядами сотни мастеровых, и не знал, куда же ему деть руки, ставшие вдруг ужасно лишними.
– Виктор Кузьмич. Чтобы вам было проще следить за временем – примите вот этот скромный подарок. И месячный оклад в виде небольшого поощрения.
В намертво пропитанную маслом и запахом металла ладонь улеглась открытая коробочка, а зал одобрительно загудел, вгоняя наставника мастеровых в самый настоящий румянец. Пока чествуемый возвращался на свое место, все желающие смогли увидеть его награду – серебряные часы с цепочкой. А соседи, имевшие возможность полюбоваться на швейцарские «Павел Буре» вблизи, разглядели на верхней крышке и дарственную надпись-гравировку.
«Наставнiкъ».
– Хорошо.
В актовом зале моментально воцарилась тишина и порядок. Оглядев ряды мастеровых, ловящих каждый его жест и каждую интонацию, Александр легонько улыбнулся:
– Есть некоторые дела, до которых ни у меня, ни у фабричного начальства никак не доходят руки. Зато, могли бы дойти у вас. Например, в управу часто жалуются, что маловато журналов и газет в клубной библиотеке. Да, мало. Но если каждый из присутствующих здесь скинется по гривеннику, можно будет заказывать не один, а сразу по десять экземпляров и журналов, и газет. А если рублей этак по десять-пятнадцать, то можно было бы подумать о многом. Например, о жилье.
Шум поднялся – и стих, повинуясь всего лишь легкому движению руки.
– Да, я знаю, что многие из вас мечтают о своем жилье – но квартиры есть и будут в неотчуждаемой собственности фабрики. Исключений не будет ни для кого. Но можно ведь изначально строить жилье ЧАСТНОЕ… Что-то вроде небольшого поселка из отдельных двухэтажных домов. На одной из окраин Сестрорецка, и не дальше получаса ходьбы от работы.
В зале царила воистину мертвая тишина.
– Еще вы иногда подумываете и о том, чтобы дать хорошее образование ВСЕМ своим детям. Или, например, о том, чтобы съездить зимой на Черное море. Или – в паломничество по святым местам…
Мастерового, начавшего тихо-тихо хвалиться сыном, которого как раз наградили путешествием в Иерусалим (как и остальных его товарищей из клубной команды, блистательно победившей в «Тактических играх»), энергично заткнули тычком локтя. Причем сразу с двух сторон – ну достал уже, своими постоянными похвальбами!
– Или я ошибаюсь, и вы ни о чем таком даже и не думали?
В этот раз руку пришлось держать гораздо дольше – Александр и сам не ожидал, что сможет вот так просто «завести» слушателей.
– Тогда мы поступим следующим образом. Сейчас я уйду, вы же останетесь. А завтра ко мне в кабинет, к часу дня, придут три человека. Самых честных, самых уважаемых из вас. Тех, кому вы все доверяете. Одним словом, таких, как Виктор Кузьмич!
Динов беспокойно заерзал на своем месте.
– Мы поговорим. Да, и насчет жилья тоже.
Пожилой мастеровой из первого ряда, в глазах которого так и сверкал этот вопрос, довольно улыбнулся.
– И беседы эти станут регулярными, ведь на них мы будем обсуждать все ваши ОБЩИЕ просьбы и пожелания. А я, через них, буду доводить до вас всех – уже свои. Просьбы. И пожелания.
Фабрикант шагнул к краю возвышения-сцены, и оглядел всех внимательным взглядом. Помолчал, затем слегка наклонил голову, показывая, что разговор закончен. После чего, провожаемый сотней внимательных взглядов, ушел.
* * *
Ррдоум-ррдоум! Ррдоум-ррдоум-ррдоум!..
Господин главный инспектор компании, пожаловавший на стрельбище вместе со своим двоюродным братом Петром, прямо на входе столкнулся с измазанными в грязи и насквозь пропотевшими работниками Отдела экспедирования, как раз закончившими свои пятичасовые «практические занятия» на свежем воздухе. Ответив на приветствия, начальство скомандовало им продолжать движение по направлению к душевым – всем, кроме Антипа, всего месяц как заменившего Демида Сошникова на должности старшего экспедитора.
– Ну, как оно?
Покосившись на начальственную родню, мужчина ответил на довольно непонятный вопрос так же до крайности обтекаемо:
– Последнее время полегче.
– Что сегодня делали?
– С телохранителями работали.
Ррдоум-ррдоум-ррдоум-ррдоум!..
Петр из короткого разговора так ничего и не понял, а Григорий задумчиво покивал, отпуская подчиненного: полностью занятый подготовкой большого заграничного турне Отдела экспедирования, он как-то подзапустил процесс тренировок, и теперь размышлял, пытаясь понять. То ли Александр Яковлевич уже малость притомился экспедиторов гонять, то ли уже они стали показывать лучшие результаты?.. Сделав себе мысленную пометочку, обязательно поприсутствовать на следующей тренировке, где экспедиторы будут пытаться «отработать» охраняемое лицо, а их противники этого не допустить, Долгин зашел на полигон.
Ррдуом-ррдоум, ррдоум-ррдоум!
Долго искать хозяина оружейной фабрики не пришлось. Достаточно было проследовать на гулкий голос Рокота, зайти за стенки, сложенные из туго набитых землей мешков и остановиться рядом с длинной стойкой открытого тира, на которой недлинным рядком были разложены пистолеты и коробки с патронами.
– Вечер добрый, командир.
– Н-да? А по мне – так себе вечерок, Гриша.
Приставив обойму к направляющим, князь надавил на верхний патрон большим пальцем.
Тр-рр!..
С легким лязгом сняв затворную задержку, стрелок в хорошем темпе отстрелял семь «двоек» по дальней мишени. Подхватил новую обойму с четырнадцатью латунными «толстячками», вставил в пазы, надавил большим пальцем, и очередные патроны пополнили встроенный в рукоятку пистолета магазин.
– Случилось что, командир?
Ррдуом-ррдоум, ррдоум-ррдоум!..
– Как сказать. В Англии Хайрем Максим подал в суд за нарушение его патентных прав, в САСШ мистер Томас Эдисон резко озаботился схожестью наших кинокамер со своим кинетоскопом, в Австрии герр Манлихер пытается обойти уже наши патенты, в Германии этим же занимаются братья Маузеры, в Испании уже пытаются клепать копии Кнута и Орла.
Ррдоум-ррдоум-ррдоум-ррдоум!..
– В Кыштыме, из-за ошибок планирования, причем как моих, так и Тиссена, срочно требуется строительство железной дороги в сто верст длиной, иначе половина домен встанет без угля. У Герта застопорилась работа по станкам нового поколения, Луцкой вновь просит увеличить ему сроки и финансирование, директора по электротехнике и телефонии никак не могут поделить рабочих подходящей им квалификации… Одним словом, все как обычно.
Отложив массивный Рокот в сторону, Александр взял какой-то несуразный револьвер, оттянул у него затвор (судя по его наличию, револьвер все же оказался пистолетом), и пояснил слегка удивленному Григорию свои действия:
– Некоторым офицерам, как оказалось, привычнее использовать обоймы, а не магазины. Дескать, и вес у них меньше, и удобнее в обращении. Приходится идти навстречу их пожеланиям.
Тр-рр!..
Тдум, тдум-тдум, тдум-тдум!..
– Что-то новенькое?
– Поделка чешского оружейника Сильвестра Крнка, барона Гогенбрюка. Что у тебя?
Без малейших трудов сообразив, что вопрос касается готовности к большой командировке, Долгин коротко отрапортовал:
– В сроки укладываемся.
– Это хорошо… Полюбуйся на вот этого красавца.
Повертев в руках еще один незнакомый пистолет, выгодно отличавшийся от первого некоторой изящностью и заметно меньшим весом, мужчина вопросительно вскинул брови.
– Один из помощников Фердинанда Манлихера совершенно случайно сделал все детали в двух экземплярах. К тому же еще и завернул их в копии всех рабочих чертежей.
Цдаунг, цдаунг-цдаунг!..
– Это он удачно.
Вернув на стойку творение австрийского оружейника, главный инспектор потянулся за следующим:
– А этот чей? Хм. Чем-то пистолет Борхарда напоминает. Помнишь того уродца?
– Он был Борхарда, а теперь целиком и полностью наш. Выкупили у Гуго все права вместе с документацией, и всего за двенадцать тысяч марок.
Взвесив «агрегат» на ладони и припомнив кое-какие подробности прошлого осмотра, Долгин понял, что держит в руках нечто иное: покороче, полегче, и заметно совершеннее. Вроде бы. Получается, мастера опытного участка фабрики уже успели над ним поработать?
– Зачем он здесь?
Моментально забыв о новинках от оружейников-конкурентов, Григорий чуть развернулся, встав так, чтобы видеть и командира, и двоюродного брата.
– Ну?.. Как бы, это. Кхе!..
– Гони в шею своего учителя риторики.
– Кха. Командир, тут такое дело…
– Да понял я уже все, не старайся. Двоюродный брат, дружите с детства, трудно отказать, и так далее. Мне это зачем?
Ррдуом-ррдоум, ррдоум-ррдоум!..
Переждав гибель очередной мишени, Долгин попытался еще раз, немного поменяв подход (и не забыв недовольно поглядеть на как бы невозмутимую рожу брательника):
– Петро с шашкой очень хорош. Лучше меня.
– Передай ему, что я очень рад. За него.
Ррдоум-ррдоум-ррдоум-ррдоум!..
Еще у одной мишени начисто вынесло центр.
– Дед Пахом его самолично бою учил. Хвалил за успехи.
– М-да?..
С некоторым сомнением положив обратно подхваченный было Орел, молодой аристократ отвернулся от мишенного поля – и сразу стало заметно, что недавно закончившаяся тренировка экспедиторов не прошла бесследно и для него. Впрочем, полного изнеможения или даже слишком явной усталости все же не наблюдалось.
– Тот самый дед Пахом, о котором ты мне столько рассказывал?
– Он. Первый рубака в нашей станице, да и в округе тоже.
Легонько кивнув на родственника, Григорий окончательно все прояснил:
– Очень уж Петрухе запало в душу, что ты его как дите малое скрутил. Да и в экспедиторы по прежнему рвется… Прямо как медом ему намазано!
Князь на мгновение задумался, затем утвердительно кивнул:
– Что же, это определенно будет интересный опыт.
Десять минут спустя, площадка для фехтования.
– Обойдусь!..
– Кому сказано?..
Поиграв желваками, младший Долгин отдал брату тренировочный (то есть, абсолютно тупой) клинок, и надел защитную маску.
– Теперь все?
Его противник медленно разогревал запястья, а перед этим, зачем-то, процарапал скругленным кончиком шашки небольшой круг на земле – примерно в половину сажени диаметром.
– Встали. Изготовились. Бой!
Обычно за этими словами, по площадке разносился характерный свист, или легкий лязг встречающихся в защите или нападении клинков. Азартные вскрики, резкие выдохи… Шорох-свист пластаемого воздуха был. И выдохи тоже присутствовали, а вот с остальным было откровено плохо: каждый удар лезвия или резкий тычок острием проваливались в пустоту, разминаясь с поджарым телом аристократа буквально на пару вершков. Все хитроумные финты и перебросы шашки из руки в руку так и не принесли Петру никакого результата…
– Ха!..
Дзанг!
Легкий, и оттого очень слабый щелчок по чужому клинку, выглядел скорее насмешкой над собственными способностями, чем каким-то значимым достижением. На него даже не нападали!..
– Закончили!
Отскочив от ненавистного аристократа, оренбуржский казак сдавленно выругался, мешая русские слова с башкирским говором, отшвырнул прочь бесполезный кусок металла и размашисто зашагал прочь, буквально трясясь от переполняющей его злости. Его, потомственного казака, разделал как мальчишку какой-то там князек!..
– Молодой еще, горячий.
Насмешливо хмыкнув в ответ, Александр вернул на место тренировочный инвентарь, после чего вылил себе на голову все содержимое небольшого умывальника для рук. Ненадолго замер, обтекая, с довольным фырканьем встряхнулся, подхватывая висевшее на гвоздике полотенце – а когда отнял его от усталого лица, сразу стало видно, что легкость, с коей он уворачивался от чужого клинка, была лишь только кажущейся.
– Уф!.. Загонял меня твой родственник. Пять минут шашкой махал, и хоть бы раз замедлился или ошибся. У тебя в станице все такие? Кстати, насчет того, что он лучше тебя – это ты его малость перехвалил.
– Ну!..
Подбоченившись, Григорий горделиво подкрутил кончики усов.
– Знаешь что. А возьми-ка ты его с собой в командировку!.. Такой горячий парень явно найдет общий язык с «дикими» старателями Клондайка. Как у него со стрелковой подготовкой? Ну, вот и славно.
Князь небрежно кивнул, отвечая на дружное приветствие проходивших мимо полигона мастеровых.
– Кстати, что выбрали остальные твои родственники? Или они все еще в размышлениях?
– Да нет, определились. Василь просится, чтобы его оставили в Сестрорецке.
Вновь ответив на приветствия, только уже тройки охранников, главный инспектор легонько улыбнулся:
– Беда у него приключилась – очень уж швея одна, черноглазая да смешливая, ему в сердце запала.
– Не уберегся, значит?.. Ну, почему бы и нет. Что предлагаешь?
– Так инструктором его, в ДОСААФ. Сперва мальчишек поселковых погоняет, затем переселенцев будет натаскивать. Или все разом, и еще что-нибудь.
– Согласен. Третий брат?
– Дмитро? Этот десятником амурских егерей хочет быть… Для начала.
– Все в его руках.
– Ну, я так ему и сказал.
Остановившись, хозяин фабрики поглядел на стрелки больших часов, подвешенных в аккурат над главной проходной, мимолетно поколебался, после чего направил свои стопы к входу в управу. Дела, чтоб их!..
– Я чуть позже зайду, командир.
Примерно полтора часа спустя, в дверь небольшого кабинета на третьем этаже фабричного управления тихонько постучались.
– Войдите?..
Сидевший за столом Александр удивленно воззрился на господина главного инспектора.
– Гриша, что с тобой, уж не заболел ли ты часом?
– А?
Растерявшийся от такого приветствия Долгин машинально себя осмотрел.
– Да нет, вроде. А что такое?
– С каких это пор ты стучаться начал?
– А!..
Вместо долгих объяснений просто махнув рукой (мол, с кем не бывает), отставной унтер-офицер Олькушского погранотряда легонько пнул большой холщовый мешок с накопившейся корреспонденцией, затем придвинул к нему стул. Мимоходом едва не опрокинув еще один такой же мешок, только уже наполовину опустевший. Снял запонки, чуть закатал рукава и приготовился было помогать, но…
– Это не к спеху. Помнишь, обсуждали мы с тобой план твоей командировки?
– Да уж раз пять, а то и более.
– Пришла мне тут весточка, от нашего аргентинского партнера, Лоренсо Агилара.
Как бы в доказательство, хозяин кабинета небрежно повертел в руках желтый конверт, испятнанный целой кучей марок и почтовых штемпелей.
– Пишет, что сильно обижают его всякие нехорошие люди, просит совета. Или обещанной ему защиты.
Письмо легло обратно, увенчав собой невысокую стопочку похожих конвертов.
– И официального ревизора к младшему из братьев Луневых пора отправлять. А то подумает еще, что мы про него забыли, обидится.
– Так.
Хандра Долгина пропала, словно ее вообще никогда и не было.
– По пути в САСШ было бы неплохо заглянуть в Англию, и познакомиться с сэром Чарльзом Парсонсом. Я думаю, в его лаборатории и домашнем кабинете найдется немало полезных сувениров, особенно по части производства и проектирования турбин. Согласись, будет очень жалко, если они бесследно сгинут в каком – нибудь пожаре.
– А самого?
– Небольшой отдых, на полгода или даже год, пойдет ему только на пользу. Подлечится, восстановит душевное равновесие, и примется за работу с новыми силами. Если, конечно, с ним опять чего – нибудь не приключится.
Григорий деловито кивнул.
– Ну и последнее. Мне надо знать, кто есть кто среди главных богатеев Америки. Вот тут мои наметки по всем заданиям.
Плюх!
Перед начальником отдела экспедирования лег настоящий исполин среди укладок и папок, буквально трещавший от напора содержимого.
– По последнему делу, крайняя осторожность. Среди той публики, чей список я тебе дал, нет ни дураков, ни беспечных. Точнее, они когда-то были, но их уже давно или отстрелили, или разорили, или все сразу. Так что если только заметят хотя бы тень нашего интереса, будут копать до тех пор, пока не найдут. Опыта в делах подобного рода им не занимать, особенно Рокфеллеру.
– Понял, командир.
Григорий подумал, поглаживая толстенные «наметки», затем качнул головой:
– Придется увеличить группу.
В руках князя зашелестело очередное письмо.
– Севостьян как раз подтянул свой французский, а английский особенно хорош у Олега. На выбор, с двумя акцентами может говорить: ирландским, или испанским!
Мусорная корзина пополнилась очередным смятым комком бумаги.
– Пока в Англию, пока в Аргентину, в Америке сколько – то… Ничего себе командировочка получается! Да еще плыть зимой!..
– Ну, ты же сам хотел мир повидать?
Говоря это, фабрикант задумчиво потер подбородок, затем отложил конверт к уже солидной стопке писем аналогичного содержания.
– Когда?
– Сейчас прикинем.
Громко прошелестели странички ежедневника:
– На третье ноября назначено открытие второго «Империума» в Москве – аж три кинозала умудрились организовать в одном здании, представляешь? Затем у нас еще одно открытие, только Колизеума на Ходынском поле…
Встрепенувшийся Долгин уточнил:
– А что, уже?
– Арены точно готовы, осталось закончить стрелковый лабиринт и отделать ресторанчик для посетителей. Так, о чем это я? А, точно. После Колизеума надо в Кыштым, там запускают производство вискозного волокна и целлофана, и я обещал присутствовать при сем историческом моменте. Затем меня ждут в Коврове – Лазорев сманил с Балтийского судостроительного завода какого-то там уникального специалиста по турбинам, и явно собирается вымогать с меня дополнительное финансирование. Видимо, уже есть что показывать… Так. Потом отчетное собрание общества Мальцевских заводов, и оглашение результатов конкурса в ГАУ.
Еще раз шелестнули страницы, а затем князь резюмировал:
– Январь или февраль.
Долгин согласно хмыкнул и сменил тему разговора, поинтересовавшись с отчетливым намеком:
– Интересно, кого объявят победителем конкурса?..
– А есть сомнения?
Главный инспектор коротко хохотнул и отрицательно помотал головой:
– После того, как ты отказался от вознаграждения? Нет.
– Не в этом дело, Гриша. Ты же знаешь, наш образец специально создавался под этот конкурс, под все требования комиссии. Учтены и изготовлены в металле все возможные варианты Гравов и патронов к нему, предоставлен расчет стоимости при валовом выпуске, конкурсант, то есть я, обязался абсолютно бесплатно наладить выделку револьвера-победителя на казенных оружейных производствах. У других участников нет и тени шанса.
– Ну!.. Ну, тогда интересно, как тебя наградят.
Александр отмахнулся зажатым в руке конвертом:
– Тоже никакой тайны. Чин мне повышать нельзя, так как должной выслуги нет, орден – то же самое, а от призовых я и сам отказался. Остается одно – награждение кабинетским подарком: золотым перстнем с гербом из алмазов, или чем-то подобным. Часы, портсигар, медальон… Ну, и на один из императорских балов пригласят, это уж обязательно.
– Гм. Тож немало, как ни крути.
Проводив взглядом сразу два письма, пополнивших собой уже и так немаленькую стопку корреспонденции, Гриша нейтральным тоном осведомился, давно ли командир виделся со своей воспитанницей.
– А что?
– Да навещал ее дней пять назад. Какая-то она слишком серьезная стала, что ли? Что ни спросишь – не извольте беспокоиться, дядя Гриша. Кормят хорошо, учится отлично, спит спокойно… Каким бесенком была, и какой примерной вдруг стала!.. И на воспитательницу свою слишком часто поглядывала. Уж не обижают ли ее там?
– М-да?
Посмотрев, как по ковру скачет очередной «колобок» из бумаги, Долгин привычными движениями разжег камин, вывалил рядом с ним мусорную корзину и принялся методично скармливать огню чужие надежды и мечты.
– Кстати, командир. На место Глеба имеется сразу три кандидатуры. Проверенные, надежные ребята, я тебе их показывал. Кого берем?
– Всех трех и берем.
Отвернувшись от камина, начальник отдела экспедирования увидел, как его друг в раздражении откидывает прочь лист бумаги, густо исписанный весьма мелким, и к тому же затейливым каллиграфическим почерком.
– Мало того, что ерунду всякую присылают, так еще и глаза приходится ломать, пытаясь понять – что же конкретно им от меня надобно!
– Лучший отдых, командир, это смена деятельности. Сам ведь это говорил? А в столовой сегодня куриная грудка под сыром, борщ с чесночными пампушками, медовые лепешки…
Живот миллионера тут же проснулся и радостно заурчал, однозначно поддерживая столь дельное и своевременное предложение.
– М-да. Ну пойдем, искуситель, отдохнем.
Уже выходя из кабинета, Григорий приостановился, пропуская князя вперед, и вспомнил занятную несуразицу, не дававшую ему (вернее, его развитому любопытству) покоя:
– Я тут фабричный листок почитал, с новостями. И не понял: была у нас обычная касса взаимопомощи, стало аж целое «Общество взаимного кредита». И в актовом зале ты говорил одно, а напечатали совсем другое. Такого навертели!.. А смысл?
– Не навертели, а навертел – Купельников лично текст сочинял. Чтобы разные любопытствующие его прочитали, и ничего толком не поняли. А вот те, кто в актовом зале был, те все поняли прекрасно. Недаром же, первой покупкой «Общества» стал бюст государя Александра Третьего, для установки в читальном зале библиотеки.
– В опасные игры играем, командир. Стоит кому-то дознаться, что у нас на фабрике завелся этот… Как его?
– Профсоюз, Гриша.
– Вот-вот, он самый. Жандармов набежит!..
– Не начнем мы, начнут без нас. Предотвратить это нельзя, перенаправить тоже, остается возглавить. Сторонники, а еще лучше – соратники, нужны нам просто до зарезу, и лучше воспитать их самим, чем пустить такое важное дело на самотек. Нежно, бережно, не торопясь… Это будет НАШ профсоюз.
Рядом с входом в столовую и без того тихий разговор прервался сам собой – и ушей посторонних стало слишком много, и запахи… Ах какие запахи!.. Они просто валили с ног. Помыв руки и присев за особый, вечно свободный (потому что «хозяйский») столик, два друга плотоядными взорами следили за подносами, плывущими к ним в руках милых подавальщиц, ненадолго позабыв все проблемы и тревоги, все важные дела и неважные мелочи.
Жизнь прекрасна!..