К первым числам декабря, обделённых его вниманием хуторов почти не осталось. Этому сильно поспособствовали две вещи: его искренняя улыбка и револьвер. Слухи о нестандартных методах допроса, практикуемого командиром второго взвода Олькушского отряда, разошлись ещё с первого раза, поэтому сомневающихся не было — пристрелит без колебаний, при *попытке к бегству*. Конечно, у Александра ничего бы не вышло без самой деятельной и активной помощи самих хуторян. Стоило только намекнуть на то, что очередного *страдальца* сдал один из его конкурентов по нелёгкому бизнесу и невзначай потрясти бумагами, с якобы доносом от них, как следовала короткая речь на тему: они меня заложили, по полной? а я их сдам, с потрохами!!! И начиналось самое плодотворное сотрудничество: имена, кто кому товар сдаёт, привычные маршруты караванов, перечень известных тайников… Конечно, сливали только своих недругов, но и этого хватало для нужных выводов. Главное — правильно понимать все намёки, и увязывать разрозненные факты в одну цепочку. И с жандармами отношения наладились. Получая задержанных, в комплекте с доказательствами и протоколами первичного допроса, так сказать — на блюдечке, они едва заметно, но всё же радовались: начальство будет довольно! А если довольно начальство, то, как правило, дело заканчивается поощрением, или хотя бы — прощением старых ошибок. Но больше всего жандармов удивляло, что он спокойно с ними общается: обычно офицеры брезговали не то что руку пожать, говорить не желали с *душителями свобод*, и *ищейками*.

Вот и сейчас ротмистр Васильев нет-нет да и поглядывал удивлённо, на сидящего напротив него за столиком в кофейне собеседника.

— И всё же, подпоручик… Ваши методы… Вы не находите их излишне жестокими?

— Ну что вы, ротмистр. Легкая разновидность полевого допроса, не более того. А излишняя, как вы говорите, жестокость… На самом деле, я просто разговариваю с каждым так, как он того заслуживает.

— Заслуживает? Интересно… Вот, помнится, вы передали нам некого Анджея Вишнецкого? Так он по до сих пор на попечении тюремного врача. Вы считаете, он это заслужил?

— Хм… Вы знаете… никто не заставлял его стрелять в спины дозорным. В доме обнаружилось ДВЕ! винтовки Бердана. Думаете, он их купил? Забрать штатное оружие пограничника можно только у мёртвых солдат…

— У вас странная логика, подпоручик. Впрочем, я вас не осуждаю, и даже… возможно, в некоторых моментах… вы были правы. Но, всё же, позвольте дать вам добрый совет. На сколько я знаю, вами… недовольны, да-с. Официально сделать, конечно, ничего не выйдет, но ведь на границе служим, возможно всякое. Вы меня понимаете?

— Вот как… Благодарю за предупреждение, и постараюсь не подставляться под пулю.

— Всего хорошего, князь, надеюсь вскоре увидеть вас.

— Благодарю за беседу, господин ротмистр.

Уже на заставе Александр понял, кто им *недоволен*. Купцы и перекупщики, больше некому! К примеру, купец первой гильдии Ягоцкий — просто обязан быть недовольным, так как *пристраивал* половину всего контрабандного спирта во всех соседних городах и сёлах. Или вот, некто Ханаан Шнеерсон, владелец целой сети рюмочных и пары рестораций. Весь перехваченный коньяк предназначался именно ему. Да… С десяток обиженных на него торгашей точно найдётся, ежели не больше.

' Нет минусов без плюсов! Зато счёт изрядно подрос, и солдаты на заставе довольны, а кое-кто и за жалованием забывает зайти, до того много премиальных выдали. И *контрабасы* присмирели, перестрелок поменьше…'

******

В один из дней, подпоручик заметил, что его денщик осунулся и заимел тени под глазами, да и походка… так шаркать ногами полагается древнему старичку, а не ещё молодому мужчине.

— Чего такой, Савва?

Тот, став ещё угрюмее, буркнул что то невнятное, слегка поклонился, и попытался уйти. Не получилось: Александр приморозил его к полу коротким рыком.

— Стоять!

— Назад!

— Сесть!

И уже нормальным голосом продолжил:

— Рассказывай…

История оказалась стара, как мир. Служил он некогда конным объездчиком, и полюбилась ему местная панночка, молодая вдовушка Марыся. И всё у них складывалось хорошо… пока в очередной стычке Савватею не продырявили ногу. Приговор врача прогремел как гром — к строевой службе не годен! Так бы и пропал, да только старые товарищи помогли, невесть как исхитрились и пристроили его денщиком к новому офицеру. Уж чего им это стоило… Он и хромать сперва старался поменьше, вдруг заметит и прогонит? И жить бы, да не тужить, так новая напасть свалилась. Дочка вдовы, которую он полюбил, как родную, слегла с жаром. Денег, что бы заплатить хорошему врачу, не было отродясь, а поселковый коновал… только резать и шить хорошо умеет, да кровь пускать — такая вот у него специализация. Бабки-знахарки нешуточно ревновали пациентку друг к другу, вдобавок советовали что-то невообразимое: и холодной водой обтирать, и молиться усердно, помёт куриный с молоком давать, лёд прикладывать, травок насовали разных… Не помогало ничего. Вот и исходил в бессилии Савва, отгонял от себя плохие мысли. Да только как не старайся, все не отгонишь…

'Нда. История, что надо. У девочки, похоже, сильная простуда, или вообще пневмония уже началась. Деньги на доктора и лекарства — не вопрос, вот только… самому глянуть надо'

— Сколько врач обычно берёт?

— По разному… Но меньше красненькой и слышать не хочет.

— Десятка, значит.

Александр спешно порылся по карманам.

— Вот тебе… тридцать… нет, полсотни. И проводи-ка ты меня до больной, сам посмотрю. Не сметь!!!

Опять рыкнув на денщика, на полном серьёзе собирающегося упасть на колени, сам смущённо поморщился.

' До чего же придавило человека…'

По дороге Савва постоянно забегал чуть вперёд, с надеждой вглядываясь в лицо своего спасителя — тот просто излучал уверенность в том, что всё будет хорошо, успокаивая тем самым родительское сердце. Подойдя вскоре к невзрачной избёнке, вросшей в землю почти по самые окна, увидели выходящую из перекосившейся двери важно-суетливую старушку и… наверное Марысю, нервно мнущую в руках ситцевый платок.

' Ничего себе вдовушка — лет двадцать на вид. Не красавица, но и уродиной не обозвать, да…'

— Ты, главно, меня слухай, да молись господу нашему…

— Хорошо, тётя Бася…

Савва, не останавливаясь, прошёл в дом, помедлив, следом зашёл и подпоручик. В нос сразу ударил запах плесени от брёвен и едко-раздражающая вонь из тёмного проёма справа. Пока денщик торопливо собирался в поездку за доктором, шурша в полутёмной комнате одеждой, его командир углядел, в какой комнате лежит больная. Зайдя, понял что погорячился: не комната, чуланчик пыльный, хорошо, что хотя бы окошко было в наличии… глухое. На кровати, укутанная со всех сторон в лоскутное пестрое одеяло, неподвижно лежала девочка лет шести, и глядела как то… устало. Постаравшись улыбнутся, своей самой лучшей улыбкой, Александр негромко заговорил:

— Ты не бойся, я не врач.

Почувствовав за спиной движение, оглянулся, и наконец хорошо рассмотрел Марысю. Черноволосая, статная, и даже фигуристая местами женщина с опухшими от слёз красными глазами.

— Как дочку зовут?

— Ульяна, пан офицыр.

Вдовушка тихо отвечала на все вопросы, заодно постепенно успокаиваясь сама.

— Ну что, Ульяна. Давай я тебя посмотрю немножко, вдруг удастся помочь? Ты, главное, не бойся и точно отвечай, где что болит, ладно?

Озадачив Марысю тёплой водой, полотенцем и ложечкой, явно её удивил. Пока всё готовилось, он совсем разговорил ребёнка, поэтому осмотр она восприняла как новую игру, и преувеличенно-серьёзно выполняла все пожелания *дяди Саши*.

— А теперь ложись обратно, да закутайся хорошенько!

' Ничего не понимаю… Как можно простую ангину так запустить. У них малины под рукой не оказалось, вместе с ромашками? Или это лечение *народными средствами* вроде куриного помёта так поспособствовало? Горло красное, температура слишком большая, сильный озноб. Значит что? Температуру немного сбить обтиранием уксуса, сильно разведённого в воде, горло полоскать отваром ромашки, пить мёд с молоком… Хоть как-то, мои невеликие познания в медицине, да помогут, а там и врач подоспеет'

Когда через два часа изволил появиться *дохтур*, девчонка уже спала, довольно посапывая курносым носиком. Вот тут сразу было видно работу профессионала: быстро и аккуратно осмотрел, немного подумал, и не спеша, каллиграфическим подчерком, исписал лист бумаги.

— Кхм. Я так понимаю, вы, некоторым образом, приняли на себя попечительство над этой девочкой? Тогда вот список необходимых препаратов и предписания по их применению. У больной сильная ангина, но прогноз благоприятный… Я заеду послезавтра, проверю состояние. Засим позвольте откланяться.

Проводив (с поклонами, а как же) врача, Савва опять попытался взяться за старое:

— Сдурел? Что бы больше такого не было!

— Ваш Бродь, по гроб жизни я вам обязан…

— Ничем ты мне не обязан, дурень. И всё на этом!

К новому году Ульяна уже весело бегала с подружками наперегонки, терпеливо дожидаясь обещанного *дядь Сашей* подарка — фунта всяческих сладостей и вкусностей.