Александр дремал с открытыми глазами в канцелярии, и с успехом бы делал это и дальше, если бы не подошедший строевым шагом вестовой.

— Ваш Бродь!

Приняв с трудом задавленный зевок за злобную гримасу, солдат зачастил:

— Ваш Бродь, разрешите доложить, там два важных господина вами интересуются, просят подойти!

— Помедленнее, и ещё раз. Что за господа мной интересуются?

— Не могу знать, Ваш Бродь!

— Куда подойти?

— У ворот ожидают, Ваш Бродь!!!

Выглянув в боковое оконце, подпоручик полюбовался на *важных господ* и неслабо удивился. Неудивительно, что вестовой не знал, кто к нему пожаловал, он и сам с некоторым трудом опознал в важном господине собственного порученца. Как изменился ещё недавно состоявший на государственной службе мастер, было просто удивительно: дорогая одежда, щёгольская тросточка, золотые часы на цепочке и удивительное спокойствие создавали впечатление давно и уверенно преуспевающего человека.

' Да он, походу, всё первое жалование на смену имиджа пустил! Посмотрим, как он его отработал…'

Рядом с ним, похожий на бедного родственника, терпеливо стоял невзрачного вида мужчинка. Для создания хорошего впечатления о себе Александр скользнул в транс и не спеша вышел из канцелярии, поздороваться с долгожданными гостями.

Некоторое время назад…

— Господин Греве, вы уверены, что нам не стоит повернуть обратно и расстаться добрыми приятелями? Признаться, всё это похоже на неудачную шутку: вы везёте меня из Петербурга в это захолустье, говорите, что ваш доверитель простой подпоручик и при том, упорно не желаете раскрыть мне суть вашего предложения!

— Наберитесь терпения, почтеннейший Вениамин Ильич. Я уверен, Его Сиятельство вскорости даст вам все необходимые пояснения… а вот и он.

Как только показался офицер, стряпчий стал замечать резкие перемены вокруг. Вытянулся по струнке и замер часовой на воротах, исчезли невесть куда праздно шатающиеся у казармы солдаты, а его спутник встрепенулся и стал приветливо улыбаться. Подошедший подпоручик, заморозил бывалого юриста одним только взглядом.

— Рад вашему благополучному возвращению, Валентин Иванович. Вы не представите мне вашего спутника?

— Взаимно, Ваше Сиятельство… Лунев, Вениамин Ильич, стряпчий.

— Рад нашему знакомству. Валентин Иванович, прошу вас проводить господина Лунева в моё скромное жилище, вскоре я присоединюсь к вам…

Всю дорогу стряпчий пришибленно молчал, изредка поглядывая на своего попутчика. Уже в квартире у него вырвался робкий вопрос:

— Вам не тяжело служить… Его Сиятельству?

Валентин Иванович, помедлив и зачем-то глянув на себя в небольшое зеркало на стене, довольно улыбнулся и ответил

— Вы знаете… даже наоборот, легко и интересно.

— Простите, а он всегда так…

Стряпчий неопределённо покрутил в воздухе кистью руки и замолчал, не в силах подобрать подходящее определение.

— Такой тяжёлый взгляд…

— Так а что же вы хотели? Как-никак князь из древнего рода, офицер, под пулями бывал не раз… Тут, батенька, граница всего в шести верстах, и на ней частенько постреливают.

— Нда-с….

Через два часа, сидя втроём за чайным столиком:

— Итак, пожалуй, начнём разговор, господа? Вениамин Ильич, позвольте вначале полюбопытствовать, каков ваш опыт?

Терпеливо и внимательно выслушав длинный монолог стряпчего, Александр задал несколько уточняющих вопросов и довольно кивнул головой.

— Как я погляжу, у вас обширная практика, это хорошо… я придумал и хочу получить привилей на две безусловно перспективных новинки. Первая называется *Кронк* и является очень удобной и технологичной бутылочной крышкой…

Гость с интересом покрутил в руках *экспериментальный образец*, продолжая внимательно слушать князя. Второй образчик заинтересовал его ещё больше — глянув на чертёж, он довольно быстро понял, как всё действует, но так и не понял, для чего он предназначен.

— … сразу в двух вариантах: винтовая и поршневая. Эта… вещица… думаю, она просто необходима производителям женской косметики…

Что стряпчий, что Греве, слушали хозяина апартаментов, не перебивая, и дружно прикидывали — какие барыши может принести привилегия на такие изобретения? По всему выходило, что патентовать придётся не бесполезные умствования, а вещи денежные, пускай и в неопределённой перспективе.

— … Германии, Франции и конечно же САСШ. Вот, это и есть то, зачем я попросил Валентина Ивановича пригласить вас ко мне. Впрочем… Возможно вы, пожелаете, как минимум утроить свой будущий гонорар?

— Я весь внимание, Ваше Сиятельство!!!

— Сам по себе привилей в Империи, и патент за границей денег не принесёт. А вот продажа лицензий… Если вы возьмёте на себя труд посетить крупнейших производителей и убедить кого либо из них оформить таковую, то ваше вознаграждение составит десятую часть ренты.

— Э… Прошу простить меня за возможно неуместный вопрос, но… А чем будет заниматься господин Греве?

'Уже жаба мучает, что ли?'

— Валентин Иванович, разумеется, тоже не останется в стороне от такого важного и нужного дела — но только в пределах Империи. Да, едва не запамятовал. Я хочу зарегистрировать свою торгово-промышленную компанию и товарный знак, но… об этом, пожалуй, пока рановато говорить. Вы ведь ещё не дали мне свой ответ? Или вам прежде необходимо немного поразмыслить?

— Да, Ваше Сиятельство, если вы позволите…

Проводив гостей, князь с облегчением выдохнул — вроде всё правильно сделал? То, что стряпчий согласиться, сомневаться не приходилось: даже если он не захочет связываться с продвижением его *изобретений*, то перед соблазном заработать по специальности и при этом прокатиться на чужие деньги по заграницам точно не устоит…

Клиент в бункере-узилище не то что дозрел, перезрел даже, встретив своего похитителя радостными всхлипами и толстенным сочинением на тему *Какой я плохой человек, и почему по мне и папе плачет горькими слезами каторга*

— Молодец. Будь хорошим мальчиком — и через четыре-пять дней мы с тобой попрощаемся.

— Вы… Вы меня не обманете?

— Ты бы такой же робкий был, когда девиц к сожительству склонял… Веди себя хорошо — и Богом клянусь, что отпущу тебя живым. Доволен?

По возвращении домой Александр надолго залез в наполненную натуральным кипятком бронзовую ванную (больше похожую на расплющенное ведро), где его мысли потекли лениво и обрывками:

'Скорей бы его спихнуть обратно к папочке… А к Соне сегодня не пойду, что я — железный что ли? И так горничная уже охреневает, прихожу как на работу… На полигон хочу, пострелять от души.'

Проснувшись от того, что вода в ванной совсем остыла, растёрся до красноты накрахмаленным!!! заботливой хозяйкой полотенцем (мягонький такой… как среднеабразивная шкурка, ага), подогрелся изрядно надоевшим коньяком и добил остатки позднего обеда-ужина. Сидя за столом, он в очередной раз выискивал слабые места в схеме действий по получению денег, когда от размышлений отвлёк затопавший в соседней комнате денщик.

— Савва! Ты то мне и нужен… Марыся твоя шить умеет?

— Так какая же баба с иголками да нитками не знакома, Ваш Бродь?!

— Тогда… пойдём к тебе, вернее к ней — дело важное имеется.

Похорошевшая за прошедшее время вдовушка идею маскбалахона поняла и приняла моментально, клятвенно пообещав не спать и не есть, а пошить такой благодетелю за два дня. Заказав сразу два (в расчете и на Григория), попросил сохранить изготовление очередной своей придумки в страшной секретности. Потому как это есть самоновейшая военная тайна! Уже на улице он пояснил настоящую (вернее одну из многих) причину.

— Это я для охоты на *несунов* форму специальную придумал, что бы поближе к ним подобраться можно было. Узнают раньше времени — опасаться начнут, стеречься…

— Ух! Александр Яковлевич, ну и голова у вас! Сколько живу на свете, а ни разу о таком и не задумался… В службе то оно куда как сподручнее было бы.

То же самое повторил и Григорию. Тот, в последнее время заметно переживал, что командир его подзабыл, да и вообще… засад не устраивает, хутора больше не потрошит, а премии то, того… заканчиваются.

— Тебя опосля ранения прямо как подменили, Александр Яковлевич!

— Бурчишь как дед старый… Готовься давай: как время свободное появится, начнём на *несунов* охотится, по новому…

— И как энто, по новому?

— Даром, что ли винтовки пристреливали, да на полигоне бегали? Будем нарушителей не у секретов дожидаться, а к соседям поближе, и пусть попробуют мимо пройти…

Господин Лунев оказался на диво прагматичным человеком, сходу застолбив именно за собой право окучивать всех заинтересованных в лицензиях лиц, взамен пообещав подключить к проталкиванию на рынок нового продукта всех своих родственников и знакомых. Получив небрежное согласие, жестом фокусника представил на подпись уже готовый договор, и в тот же день отбыл в столицу, весь в мечтах о грядущем денежном изобилии. А Греве… Поначалу было обиделся, что такой лакомый кусок пронесли мимо его рта, но вскоре и думать об этом забыл, жадно слушая князя: перспективы тот рисовал — закачаешься! Действительно, тут не до каких то там патентов, тут дела посерьёзнее будут.

— Александр Яковлевич, но ведь это не заводик получается, а фабрика натуральная! Четыре цеха, десять прессов, куча другого недешёвого оборудования — и это я ещё не рассчитывал собственно оружейное производство! Вы так уверенны в доходности с ваших патентов и привилегий?

— Вы сомневаетесь в моём слове?

Александр притомился спорить с оружейником и невольно соскользнул в транс.

— Я… нет… Просто, Ваше Сиятельство, хочу… устроить всё самым наилучшим образом, а тут… такой размах. Потребуются большие вложения…

— Валентин Иванович. Надо, так надо. Рассчитывайте пока смету расходов с небольшим запасом, и поподробнее пожалуйста… Вы уже определились, где будем размещать производство?

— Мм… Нет, Ваше Сиятельство. Есть подходящее место рядом с Сестрорецким казённым заводом, но больно уж цену ломят — говорят курорт рядом. Рядом с Тулой…. если только приобрести несколько мелких участков и объединить их. В другие места я попросту не успел — торопился выполнить порученное вами дело…

Выпроводив наконец чересчур перевозбуждённого Греве, подпоручик принялся разбираться в привезённой рукописи. Знакомство с автобиографией семейства Ягоцких так захватило Александра, что он засиделся до полуночи, по нескольку раз перечитывая избранные места и делая выписки на память — поистине убойное чтиво… Взятки, уход от налогов, подлоги, мошенничество с векселями, тесная дружба с контрабандистами по обе стороны границы, описание общих гешефтов с коллегами по ремеслу, мелкий шантаж, полторы дюжины приневоленных к постели девиц, пара-тройка изнасилованных, забитый до смерти должник… Настоящие многостаночники, одним словом. С некоторой даже обидой обнаружилось полное отсутствие признаний по его случаю, а ведь в непричастность или незнание автора отчего то не верилось.

' Вот ведь… купеческий сын! Даже в такой ситуации что то выгадывает. Может, стесняется до конца душу излить? Придётся бедняжке помочь вспомнить действительно ВСЁ!!!… Или уже хватит… Ну уж нет, каяться, так каяться, не дело на полдороге всё бросать'

— Никак у меня не выходит о выкупе договориться, Стефан…

Сильно похудевший и завшивевший узник завалился спиной вперёд на кучку грязных тряпок, не в силах переварить такую новость. Открыв и закрыв несколько раз рот, как рыбина на крючке, он пришёл, наконец в чувство:

— Папенька отказывается платить?

— Нет. Наоборот, прямо жаждет.

— Тогда… тогда вы не хотите меня отпускать, да?

— Хочу. Очень!

— Вы запутали меня, я ничего не понимаю… В чём же препятствие?

— В тебе, Стефан. Я же сразу сказал, что переговоры о выкупе буду вести ПОСЛЕ того, как получу твои признания.

— Я всё!!! Поверьте мне, умоляю…

— Что-то пока не получается. Ты что, надеялся, что я не знаю про ВСЕ твои грешки? Так что… всё в твоих руках! А то ведь, уже сегодня вечером, мог бы быть дома…

Уже на следующий день, точнее вечер, довольный подпоручик добавил к получившемуся бестселлеру последнюю дюжину страниц. Пускай их было мало, зато *весили* они, как весь остальной текст: пять убийств, не считая *заказа* на него самого, имена пары проворовавшихся чиновников, кое-какие грешки городского полицмейстера, данные на всех знвчимых посредников — контрабандистов в их уезде… Самым же интересным было всего одно коротенькое предложение. Имя и адрес человека, который подрядился его убить…

— Эй, парень!

В этот раз Александр выбрал на роль курьера подростка лет тринадцати, застенчиво поглядывающего на стайку смеющихся девчонок впереди, а сам изображал пьяненького приказчика.

— Рубель заработать хошь?

Девчонки моментально были позабыты, а в глазах загорелся неподдельный интерес, пополам с опаской — вдруг чего непотребное надобно?

— Ну, хочу…

— Тогда вот тебе записка, вот тебе рупь. Отнесёшь в дом Ягоцких… знашь хоть где энто?

— Да хто ж их не знает, дяденька…

— Доставишь в аккурат к восьми пополудни… Я, вишь, приболел чуток, нельзя мне щас на глаза к хозяину… Это, как его. Весточка хорошая, так ты под это дело ишшо себе денежку попроси. Только того, не подведи — ровнёхонько в восемь, понял?

— Благодарствую, дяденька, будьте здоровы…

Последние слова паренёк произнёс особенно почтительно, довольно улыбаясь вслед уходящему в строну ближайшего кабака мужичку с замашками барина. За пустячную работу целковый отвалить, вот дурень то… Полученное главой семейства послание было очень лаконичным:

** С получением сего немедленно выехать на дорогу к посёлку Виргень. Под красной тряпкой будут дальнейшие инструкции**

Как хочешь, так и понимай…

Место Александр подобрал идеально, по крайней мере, он сильно на это надеялся. С одной стороны пыльной грунтовой дороги тянулись свежескошенные поля с редкими стогами сена, с другой — чахлые рощицы, просматриваемые насквозь из любого места и дремучие заросли колючего (шипы были просто на загляденье) кустарника, гарантирующие сверхнадёжный тыл. В своё время, когда он прорубал короткий путь отхода через это зелёное царство, то до крови рассадил себе руку подвернувшимся не вовремя сучком и едва не стал похож на Кутузова — благодаря чересчур упругой и упрямой ветке. Тогда, успокаиваясь, пришлось использовать без остатка все немаленькие возможности русского командного. Сразу за кустарником начинался глубокий и широкий овраг, через который подпоручик не поленился протянуть *тарзанку*, после чего, наконец то и успокоился: по всем прикидкам, его не то что поймать — догнать не получиться… Единственный выявленный минус, после недолгих раздумий обратился в плюс. Дело было в том, что самая удобная точка для наблюдения уже была занята почти полутораметровым высоту муравейником, и его обитатели поначалу как то плохо приняли нежданного гостя, зато потом… Кусочек мяса, плошка с мёдом и пару разбитых яиц заняли мурашей как минимум до начала ночи, чего ему вполне хватало. Не успел засадник заскучать, как вдали запылил одинокий фаэтон с двумя фигурками людей в нём. Чем ближе он подъёзжал, тем отчётливее можно было разглядеть пузатый саквояж на коленях пассажира, и напряжение на морде амбала, сидевшего на облучке. Поравнявшись с невзрачным колышком на обочине, вокруг которого на манер пионерского галстука и был обвязан лоскуток ткани, кучер тяжеловесно спрыгнул и принялся бродить в поисках дальнейших указаний, попинывая лежащие *не так* камни.

— Ну, чего копаешься там?

— Да ышшу я, ышшу…

Всласть размяв ноги, и всего за две минуты отыскав таки засунутую под ткань немаленькую записку, с довольной улыбкой передал её хозяину. Хозяин прочитал… заозирался вокруг, и с большой неохотой слез наземь. Походив немного вокруг столбика, досадливо пнул его, выматерился от боли в ушибленной ноге и едва ли не со слезами расстался с деньгами.

' Вовремя… попытался бы уехать с ним, здесь бы и остался…'

— Я знаю, вы где то рядом…

Кшиштоф Ягоцкий решил напоследок толкнуть речь, при этом, невольно, очень удачно встал — как раз напротив муравейника. Пять минут, секунда в секунду, он орал в никуда, и при этом ни разу не повторился, обрисовывая затейливую родословную похитителей и перечисляя все способы, которыми он их поимеет… Под конец побагровел так, что даже страшно стало — вдруг прямо на месте подохнет?

— И буду искать всех вас до конца своей жизни! Анджейка, поехали!!!

' Походу, дед умирать собрался… У него не жаба даже — динозавр настоящий, судя по громкости и продолжительности воплей, хе-хе…'

Фаэтон ещё виднелся вдали, когда у Александра закончилось терпение. Большими прыжками, напоминая внезапно оживший кусок дёрна, он подлетел к саквояжу, подхватил на руки и не открывая его припустил к таким родным и надёжным зарослям. Обрезая ставшей ненужной верёвку через овраг, он напряжённо прислушивался и осматривался, и только короткая пробежка сквозь знакомый (ещё бы, неделю здесь всё готовил!) до мелочей лесок позволила окончательно успокоится. Саквояж полетел на упругую траву, а подпоручик принялся оттирать лицо и руки от зелёно коричневых разводов, не снимая пока балахон. Закончив, аккуратно и не спеша снял кусок дёрна с краю полянки, под которым обнаружилась яма с вкопанным бидоном и нетерпеливо принялся потрошить добычу:

'Ну… О!!! Какая прелесть. Пачки только вот потрёпанные… но ничего, я не в претензии. Одна, две, три, четыре…'

Всего в бидон улеглось пятьдесят банковских упаковок ассигнаций по десять тысяч каждая. Хороший задел на будущее, что ни говори… Приладить крышку, накрыть промасленной бумагой и слегка присыпать яму землёй из мешочка рядом. Утоптать, и кинуть в уже неглубокую ямку небрежно упакованный револьвер, на тот случай, ежели всё же отыщут (но в последнем были сильные сомнения), и высыпать остатки земли… Когда он уходил, на полянке оставалась только примятая трава, всё остальное он запихал в саквояж, который по дороге выкинул в неглубокое болотце — пускай попробуют отыскать без акваланга…

— Когда вы… Всё прошло благополучно?

— Завтра обнимешь своего темпераментного папочку. Кстати, привет ему передавай, говоруну хренову… Скажи, от всех от нас. Руку подставляй…

Стефан до последнего не верил в наступление светлого завтра, но отрубился быстрее обычного — устал, сердешный, от переживаний. Кряхтя и плохо отзываясь о строителях бункера, Александр вытащил под свет луны его безвольную тушку, и уложив в сторонке, тщательно прибрался за собой. Что смог — выбросил в старый нужник в саду, что не смог — засунул в печку и поджёг. Передохнув, загрузил уже не дорогого гостя на коня, и осторожно осматриваясь, двинулся в город.

'Хорошо всё то, что хорошо кончается… Бедняга Стефан, мне почти его жалко, он то думает что все его неприятности позади…'