Несмотря на вполне себе мирную специальность инженера, Карл Фридрих Михаэль Бенц имел в своем характере немало авантюрных черт. Почему? Да потому, что только такой человек мог резко бросить налаженный быт и кое-какой бизнес - только лишь для того, чтобы приехать в заснеженную восточную империю. И всего лишь по приглашению своего давнего приятеля (и ученика) Бориса Григорьевича Луцкого. Правда надо сказать, что снега он так и не увидел (но только лишь по причине летних дней), зато хмурой балтийской погодой и довольно-таки мерзким дождиком насладился сполна. И русским гостеприимством - выделенный ему "гостевой домик" более чем вдвое превышал по комфорту и своим размерам родное жилище изобретательного немца.

  - Всё, герр Бенц, теперь мы можем спокойно идти. А завтра вам и этого не понадобится - будет свой "вездеход".

  Одновременно с этими словами на грудь Карла Фридриха навесили картонку ярко-желтого цвета - разовый гостевой допуск. Увидев вздернутые в удивлении брови, русский инженер коротко пояснил, запутав гостя еще больше:

  - Мелкие формальности, не более того. Ну что же - прошу за мной!

  Мокрая краснокирпичная громада цеха впустила в себя двух мужчин, одарив напоследок внимательным взглядом сторожа в странной черной форме. Вообще, сердце Фридриха Михаэля радовалось каждый раз, когда он проходил мимо фабричных мастеровых, ибо видел в них истинный немецкий орднунг - одеты единообразно, работают не отвлекаясь, дисциплина явно на высоте... И даже цвет рабочих спецовок что-то да означал. Правда, он пока так и не разобрался, что именно, но у него еще все впереди! Потому что в Сестрорецк он приехал всерьез и надолго. Почему надолго? Да потому, что хотя пригласил его и бывший ученик, но вот встретил и приветил сам владелец фабрики. На следующий день после прибытия состоялась двухчасовая беседа, после которой осталось самое приятнейшее "послевкусие", а заодно десяток подписей на кое-каких документах. Результат беседы был весьма значимым - он полностью лишился всех прав на компанию "Benz&Cie", и нескольких патентов. Зато на Сестрорецкой фабрике появился новый человек, взявший на себя тяжелые обязанности директора несуществующего еще даже и в проекте автомобильного производства. Пока несуществующего! Правда, продавать собственную фабрику по производству автомобилей все же было немного жаль... Хотя, по совести говоря, как раз жалеть-то особо было и нечего - коммерсантом Карл Фридрих Михаэль был не особо удачливым. Правда и не самым худшим - и если бы не патенты русского аристократа-изобретателя, которые ну никак не получалось обойти!.. Впрочем, компенсация за потери вышла более чем достойной, так что это было скорее не сожаление, а всего лишь легкая тоска по прежней полной самостоятельности.

  - Возьмите, герр Бенц.

  Уже ничему не удивляясь, Фридрих принял в руки толстенные пробковые наушники и последовал за своим провожатым, слегка споткнувшись на выходе из цехового тамбура. И поначалу не понял, куда попал - уж очень все походило на какое-нибудь лечебное заведение. Непривычно-яркий свет больших ламп и чистый до невозможности пол, выложенный шестиугольными рифлеными плитками белого чугуна. Увешанные плакатами стены, мастеровые, больше всего похожие на практикующих врачей - серьезные, спокойные, и явно уверенные в своих действиях. Которые, между прочим, вполне успешно скрывали невысокие (как раз по плечо) перегородки, окрашенные в приятный взгляду синий цвет. А еще смутно знакомый тихий рев и гудение, периодичный лязг чего-то металлического, легкий запах машинного масла, пустая чертежная доска - а рядом, на подоконнике, целая россыпь карандашей и приоткрытый тубус с ватманом... Рай для настоящего инженера!

  - Давайте для начала посмотрим на стенды? А потом пройдемся и по всему остальному. У вас ведь наверняка будет много вопросов?..

  - Яволь. Гхе-гхе, я хотел сказать - разумеется, дорогой Борис. Тем более, что у меня уже и сейчас их немало.

  Еще одна стена, еще одни ворота с тамбуром, и стало понятно предназначение наушников - защитить нежный человеческий слух от непрерывного громкого рева сразу четырех бензиновых (это Бенц определил влет своим многоопытным носом) двигателей. Кроме шумной четверки в помещении присутствовали два мастеровых, занятых снятием со стенда пятого движка и непонятная конструкция в виде стальной рамы на колесах с пневматическими шинами. На раме возлежала солидная чугунная плита, а колеса постоянно крутились. Вернее будет сказать, что их крутили специальные металлические ролики, которые к тому же время от времени подскакивали вверх и в сторону - отчего вся конструкция едва заметно вздрагивала и самую малость поскрипывала. Увидев приглашающий жест, Михаэль решил ни в чем себе не отказывать, для начала разобравшись с телегой из стали. Которая, по дальнейшему рассмотрению и размышлению, оказалась и не телегой вовсе, а ободранным до "скелета" остовом будущего автомобиля! Стоило это осознать, как открытия посыпались настоящим градом: каучуковые шины были гораздо шире и рельефней "каретного" стандарта, в подвеске колес обнаружились гидравлические гасители колебаний и рессоры, а толчки роликов имитировали дорожные ухабы. Мельком глянув на довольное лицо Луцкого, новоиспеченный директор подошел к первому стенду. Затем ко второму. Немного задержался у третьего, и в полном недоумении остановился у четвертого - такого двигателя он еще не видел. На первый взгляд всё то же самое, что и у первых трех, а на второй - очень даже бросалось в глаза отсутствие карбюратора. И присутствие вместо него непонятно-громоздкой штуки, от которой шли тонкие трубки к штуцерам, опять же заменяющим привычные искровые свечи. Да и сам мотор был заметно больше остальных своих собратьев, как минимум вдвое. И запах от него шел какой-то другой - причем явно не бензиновый, или керосиновый. Заинтересовано мазнув кончиками пальцев по бачку с топливом и поднеся кисть поближе к носу, Карл произвел вдумчивое опознание. Полученный результат его, мягко говоря, удивил. Обычнейшая соляра! Кто бы мог подумать, что этот продукт все же пригоден для питания двигателей...

  Приятно и с немалой пользой проведя время около стендов, и едва не набив себе пару шишек о жестяной край купольной вытяжки (да еще шланги, по которым отводятся выхлопные газы, под ноги так и лезли!), Бенц вытер изрядно запачканные руки чистой ветошью, и довольно кивнул. А затем и улыбнулся, отвечая тем самым на немой вопрос своего экскурсовода. Луцкой тут же откинул большой брезентовый полог, скрывавший за собой очередные ворота - в которые они незамедлительно и прошли, попав в новую "пещеру сокровищ". При виде которых Карл Фридрих взял да и замер. Потом торопливой рысью подбежал к ним поближе, пару минут покружил, приседая, вглядываясь и оглаживая все руками - и опять замер. Только для того, чтобы почувствовать самый настоящий стыд.

  - О, майн Готт!

  Еще этим утром он был уверен, что в вопросах автомобилестроения опережает всех как минимум на один шаг. А если вспомнить некоторых своих конкурентов, то и на два! Его "Моторваген" последней модели приобрел заметную известность, и пользовался немалым спросом - только за прошедший год компания "Рейнских газовых моторов Бенца" продала целых шесть штук. Причем вал заказов только нарастал, и на следующий год было запланировано производство сразу десяти единиц этого сверхсовременного средства передвижения. Мощный и экономичный мотор позволял авто развивать поистине сумасшедшую скорость - аж шестнадцать километров в час! Конечно, многие поезда без особого труда дают вдвое большую скорость, но там пассажир за крепкими стенками вагона, да и мощь паровозного котла не идет ни в какое сравнение с мотором в полторы лошадиных силы. А еще "Моторваген" выгодно отличался неприхотливостью в обслуживании и простотой в пользовании. И комфортом - именно это делало его творение настоящим лидером среди всех остальных самодвижущихся экипажей.

  Более того, он даже счел возможным похвалиться своими достижениями перед молодым русским аристократом, рассказав нашумевшую в свое время историю. О том, как его милая Берта без спросу взяла автомобиль, посадила в него детей и отправилась в гости к своей матушке - выехав в девять утра из Мангейма, она всего за какие-то восемь часов добралась до Пфорцгейма. Сто шесть километров! Конечно, ради объективности Карл упомянул о том, что в пути жене пришлось обратиться к шорнику, который привел в порядок приводные ремни и тормоз, и пару раз докупать в аптеках бензин - но учитывая столь значительное расстояние, которое ей пришлось преодолеть, такие мелочи были вполне простительны. Князь его внимательно выслушал, и даже проявил вполне ожидаемое восхищение столь выдающимися инженерными талантами своего гостя... В душе же наверняка потешался над чересчур самоуверенным немцем. Ах, если бы ему помнить, что молчание - золото!

  - Кхм. Герр Бенц?..

  Фридрих Михаэль вышел из состояния легкого ступора, глубоко вздохнул и постарался успокоиться настолько, насколько это было возможно - что было довольно сложной задачей. Ибо первое, что он увидел, пройдя сквозь широкую калитку в воротах - все ту же стальную раму на колесах. Только помимо колес на этой самой раме присутствовало все остальное, что только полагается нормальному автомобилю: и двигатель (увешанный непонятными механизмами) с коробкой передач, и тормоза (довольно странного вида), и много других важных мелочей, вроде удобных сидений и рулевой колонки. Мало того, все это богатство вполне себе работало, ровно гудя двигателем, отчего колеса, а вместе с ними и ролики мерно вращались, время от времени подпрыгивая на очередной "кочке" или "ухабе". Еще различия были и в нагрузке - вместо мертвого "чугуния" на переднем сидении вольготно развалился мастеровой, листающий большой блокнот, а на заднем диванчике тихо-мирно возлежали набитые чем-то посконные мешки, в количестве семи штук. Одним словом - обычная, можно даже сказать обыденнейшая рабочая обстановка.

  - Дорогой Борис, вы не откажетесь пояснить мне предназначение вот этого устройства?

  Луцкой сделал непонятный жест мастеровому, тот в ответ понятливо кивнул, одновременно слегка шевельнув рукой - и тут же двигатель сбавил обороты, басовито заурчав на манер большого (просто-таки громадного) котенка.

  - Охотно, герр Бенц. Это? Электрический стартер. Если желаете, его устройство мы разберем несколько позже, в первом отделении цеха. А это у нас барабанные тормоза. Так называемая рулевая рейка, и... Прошу вот сюда, здесь удобнее ракурс. Динамо-машина для питания всего электрохозяйства опытной модели. Ветрозащитное стекло, с щетками для удаления воды и грязи - и должен отметить, что крайне дорогое удовольствие получается. М-да. Что? Нет, педалей больше не будет - поверьте, трех вполне достаточно.

  Битых полчаса въедливый немец изводил своего бывшего ученика вопросами - и изводил бы и дальше, благо до вечера времени оставалось еще вполне порядочно. Но предусмотрительный хозяин опытного производства предусмотрел и это.

  - Оу!

  За очередным пологом из тяжелого плотного брезента ворот не оказалось - но Карл Фридрих совсем не расстроился по этому поводу. Два мотоцикла, нечто с тремя колесами, сразу за ним то же самое нечто, только колес уже было четыре... И у самой стеночки скромно притулился почти полный аналог его "Моторвагена" - только колес у него было не три, а четыре. Впервые у гостя земли Российской просто не нашлось слов, сказать же - а еще лучше спросить, хотелось так много! К счастью, для Бориса Григорьевича Луцкого картина была вполне привычной:

  - Это у нас, так сказать, совместные проекты с господином Яковлевым - при случае я вас обязательно познакомлю, герр Бенц. Мотоцикл "Ява" модель один, и модель два - различаются друг с другом всего лишь мощностью двигателя. Одна, и две с половиной лошадиные силы соответственно. Трицикл - его "сердце" тоже в две с половиной лошадки. Отличительная черта - вместо второго седла можно быстро и легко установить небольшое багажное отделение. И квадроцикл, наша с Евгением Александровичем гордость. Без лишней скромности скажу - это лучшее из того, что мы смогли сделать! Двигатель в три с половиной лошадиных силы, вместительный багажник грузоподъемностью в двенадцать пудов!.. Гм, то есть двести килограмм, конечно же.

  Скосив глаза на Бенца, буквально раздавленного обилием технических новинок и решений, русский инженер с едва различимыми нотками превосходства продолжил:

  - Ну и легкая мотоколяска "Нева", модель три. Как вы понимаете, тоже совместное творение. Двигатель в пять сил, передняя подвеска и рулевое управление - это все наше, а вот сама коляска собрана на заводе господина Яковлева. Окончательная же отделка произведена в одной каретной мастерской - мы с ними довольно плотно сотрудничаем, и даже подумываем перевести наши отношения на новый урове... Герр Бенц, быть может, мы все же ненадолго прервемся и выйдем на свежий воздух? Каюсь, я не подумал, что с непривычки в цехе может быть несколько, кхе, душновато.

  Инженер немецкий на такое предложение возражать не стал. Продемонстрированное ему сегодня выходило за рамки всех, даже самых смелых его ожиданий: мастеровые, своей квалификацией и трудолюбием как минимум равные немецким рабочим; новейшие станки и приспособления, добрую половину которых он только тут, на Сестрорецкой фабрике и увидел; и самое главное. Результаты труда этих самых мастеровых на станках. Еще вчера Карл надеялся, что в вопросах автомобилестроения впереди всех - теперь же стало ясно, что в действительности он всего лишь плетется в самом хвосте настоящего лидера. Осознавать такое было... трудно. Неприятно, и даже в чем-то больно. Пока он бился над сложными, как ему казалось, проблемами рулевого управления, по-детски радуясь каждому крохотному достижению - в России этот вопрос уже решили, причем двумя разными способами. Решили мимоходом, не напрягаясь - и это ранило его самолюбие больше всего. А князь Агренев, вдобавок, оказался настоящим византийцем, хитрым и расчетливым, ибо такой демонстрацией своих достижений он намертво привязал нового директора к фабрике. Кстати, о демонстрациях!..

  - Дорогой Борис, скажите - а почему вы до сих пор не наладили выпуск этой?.. Насколько я помню, вы называли ее "Невой"? Да и все остальное, что я увидел, просто вне всей и всяческой конкуренции!

  - Ну, что касается мотоколяски, то к ее выделке довольно скоро приступят на заводе господина Яковлева - сразу, как только там закончится очередное расширение территории и станочного парка. Мотоциклы уже выпускаются, правда, небольшими партиями, а все остальное еще слишком несовершенно, чтобы говорить о каком-либо производстве. Особенно на продажу - качество и надежность превыше всего!

  - Несовершенны? Простите, я правильно вас понял?!!? Ваш автомобиль, это!.. Да я в самых смелых мечтах не мог представить и половины того, что вы УЖЕ сделали!

  Луцкой пусть и с трудом, но подавил довольную улыбку. Ответив далеко еще не старому учителю с приличествующей такому моменту серьезностью:

  - Что вы, герр Бенц, вы слишком лестного обо мне мнения. Все образцы еще очень несовершенны - частые поломки, постоянные изменения в конструкциях и материалах, к изготовлению кое-каких узлов вообще приступим только на днях. Так что, при самом благоприятном стечении обстоятельств, первый серийный автомобиль увидит свет года через полтора-два. И то, честно говоря, в этом есть некоторые сомнения.

  - Совершенно оправданные.

  В разговор вступил новый участник, умудрившийся подойти со спины совершенно незаметно - и это на открытом всем ветрам месте, между прочим.

  - Позвольте вам представить Григория Дмитрича Долгина, главного фабричного инспектора нашей компании.

  - Мы уже знакомы, Борис Григорьевич.

  - О! Тем лучше. Гм. Если это возможно - не поясните ли ваши слова, касательно оправданности моих сомнений?..

  Один из директоров русской компании с действующим германским подданством, тоже был бы очень даже не прочь услышать причины, по которым почти готовый шедевр машиностроения и электротехники хоронят в цеху опытного производства. Вместо того, чтобы начать производство, всемирно прославиться, да еще и получить колоссальную прибыль!

  - Отчего же нет? Александр Яковлевич считает, что пока не будет структуры обслуживания и ремонта вашего детища, говорить о серийном выпуске преждевременно. Салоны продаж, станции технического обслуживания и ремонта, заправки, подготовленные водители-механики, и так далее. Ну, вы меня понимаете?..

  Два инженера подумали. Потом еще подумали. И согласно закивали - действительно, такой подход позволит их общему работодателю снять не только финансовые "сливки", но и все остальное, что сулит систематический подход. Разово и крупно вложиться - а затем диктовать свои правила, и получать прибыль и на производстве автомобилей, и на их обслуживании, и на всем прочем, что только касается этого рынка. Постоянную прибыль, и постоянный доход. Мечта любого коммерсанта!

  - Понимаю.

  Немец, как бывшая акула капитализма, осознал все первым. Единственно, чего он до сих пор не понимал - почему перед ним так откровенничают? Все же порядки, царящие в компании (теперь уже и его тоже), он успел оценить в достаточной степени.

  - Скажите, Григорий Дмитриевич.

  Непривычные для себя русские имена и отчества Карл Фридрих выговаривал очень тщательно, боясь ошибиться - и обидеть тем самым своего собеседника. Да и вопрос был не совсем простой.

  - А почему мне так много показали в первый же день моей работы? Возможно, я говорю что-то не то, но у нас в Мангейме любого работника поначалу принимают на испытательный срок, во время которого тщательно присматриваются, и только потом доверяют такие секреты?..

  - Александр Яковлевич предпочитает верить в честность своих работников.

  Луцкой встретил такое заявление с поистине каменным выражением лица.

  - Кстати, как ваша семья устроилась на новом месте?..

  ***

  Жарким летним днем, две красивые дамы неспешно, можно даже сказать - вдумчиво, прогуливались внутри единственного в Харькове пассажа . Большого, двухэтажного, прохладного внутри и красивого снаружи... Всем он был хорош, этот пассаж, кроме одного - фамилии своего владельца. Купец первой гильдии Пащенко-Тряпкин!.. Фи! Впрочем, на ассортименте множества внутренних магазинчиков это никак не отражалось - кружева и ленты из китайского шелка, платья и нежнейшее бельё (а еще духи!) прямиком из Парижа, тончайшие перчатки и чулки из Вены, сибирские меха, разнообразные поделки из уральского малахита и флорентийского мрамора, восточные сладости... Одним словом, там было на что посмотреть. А так же приятно провести время, за подбором любезных сердцу безделушек, украшающих любой приличный дом.

  - Милая Софи, ты только погляди на эту прелесть! Она непременно будет к месту в моем будуаре.

  Статская советница госпожа Волошина-Томанова тут же повернула точеную шейку, в единый миг осмотрев, оценив, и признав абсолютно никчемной небольшую статуэтку Купидона. Уж больно тот был... Упитанным.

  - Фу, Оленька! Что за дурные мысли тебя посещают, скажи на милость? Или ты внезапно увлеклась греческим стилем?

  В ответ коллежская советница Гордиенко еще раз провела холеными пальчиками по полированному мрамору статуэтки, в сомнении нахмурилась, прикусила коралловую губку - и разочарованно отошла от прилавка.

  - Пожалуй, ты права. Была бы к нему пара, я бы еще подумала, а так!..

  Вдоволь походив по второму этажу пассажа, проглядев содержимое стеклянных витрин ювелирной лавки, и вдумчиво полистав каталоги венских и парижских новинок высокой моды (и даже почти приценившись к чудному чайному набору севрского фарфора), две аристократки почти синхронно вздохнули. Нет, ну совершенно и абсолютно нет ничего интересного! И кто-то еще смеет говорить, что Харьков - это не провинция. Напоследок они немного освежились холодным лимонадом и направились к выходу. И даже почти было вышли под палящие лучи июньского солнца, от которого не всегда укрывали и зонтики-парасоли - но внезапно Софье Михайловне стало слегка дурно. По крайней мере, именно так истолковала проявившуюся бледность ее лучшая подруга:

  - Софи, что с тобой?!..

  Вопреки ее самым худшим опасениям, падать в обморок статская советница все же не торопилась. Вместо этого она глубоко вздохнула, попросила обождать ее на месте, после чего отошла в сторонку - прямо к молодому, и очень интересному господину весьма приятной наружности. Да что там приятной - в нем буквально все кричало о том, что он им ровня. И по положению в обществе, и по своему состоянию - уж такие-то моменты Ольга Васильевна Гордиенко научилась подмечать еще тогда, когда носила девичью фамилию. Меж тем, ее подруга и этот интригующий господин оказались давними знакомыми - стоило только ей подойти, как он тут же засвидетельствовал свое почтение поцелуем руки, а затем показал на скамейку в небольшой нише, предлагая тем самым присесть.

  Они разговаривали всего пять минут - но за это короткое время Ольга вся извелась. Вернее, ее извело все возрастающее любопытство, утолить которое не представлялось никакой возможности - ни сейчас, ни потом. Потому что Софи иногда была ну просто невыносима, напрочь отказываясь немного посекретничать. Или рассказать о своих прошлых сердечных привязанностях. Бука!

  - Пойдем?

  Невольно вздрогнув, коллежская советница поняла, что погрузившись в свои переживания, пропустила чужие. Точнее - не заметила, как таинственный, и уже безумно интригующий незнакомец куда-то исчез, а подруга вернулась обратно. Впрочем, кое-какие материальные следы прошедшей встречи все же остались - госпожа Волошина-Томанова держала в руках небольшой бархатный футляр, и время от времени немного растерянно на него поглядывала. Как смотрят на змею незнакомого вида, гадая - ядовитая она, или же нет?

  - Кто это был, Софи?

  - Один мой знакомый. Признаться, я думала, что больше его не увижу... Прости, ты что-то сказала?

  Ольга Васильевна терпеливо повторила свой вопрос, даже и не удивляясь столь вопиющей невнимательности. Действительно, не каждый же день внезапно встречаешь давнего знакомого?

  - Он что-то тебе оставил?

  - Ах, это?.. Не мне, моей Сашеньке - небольшой подарок на день ангела.

  Как ни мучилась неудовлетворенным любопытством молодая женщина, ее подруга так и осталась глуха ко всем невинным намекам - а ведь в такой "обертке", как правило, дарили драгоценности. Что ж, она и так знала, что Софи вредина и... Ничего, рано или поздно все равно не утерпит, и похвастается!

  И только поздним вечером, оставшись в полном одиночестве и тишине, хозяйка поместья решилась посмотреть, что же ей вручил настоящий отец Сашеньки. Тихо щелкнул футляр, раскрываясь - и под светом трех свечей, истекающих желтым воском в потемневшем от времени серебряном канделябре, на черном бархате засияло серебристой платиной и застывшими каплями красно-фиолетовой крови небольшое украшение. Гладкий овальный медальон-ладанка, с выложенным из небольших плоских аметистов крестом - подарок любящего отца своей двухлетней малышке. Дар, который невозможно ни спрятать до лучших времен, ни еще как-то скрыть - князь ясно дал понять, что будет весьма недоволен, не обнаружив его у законной владелицы. И не менее ясно намекнул, что всегда будет рядом с дочкой - тем, или иным образом. Правда, в его внимании были и положительные моменты:

  "В случае любых неприятностей или же нужды в чем либо - вы можете на меня рассчитывать, Софья Михайловна...".

  Судорожно вздохнув, она покрутила ладанку в руках, и совсем было собиралась положить ее обратно - но присмотрелась еще раз и передумала. Кончик ее ухоженного ноготка надавил на едва заметный выступ - и изящный медальончик раскрылся на две половинки, плакированные изнутри червонным золотом. На правой был затейливо выгравированный вензель, состоящий из сдвоенных литер "А". Знакомый, ужасно знакомый вензель - у нее когда-то хранились письма, подписанные именно так. Да и сейчас, глубоко-глубоко в недрах личного бюро, при желании вполне можно отыскать парочку листков, подписанных...

  С любовью, Александр Агренев.

  На левой стороне раскрывшейся ладанки таких литер было уже три.

  Александра Александровна Агренева.

  "Я буду участвовать и в жизни, и воспитании моей дочери".

  Вспомнив эти слова, сказанные мягко и спокойно, но одновременно с какой-то просто чудовищной властностью, баронесса почувствовала непреодолимое желание разрыдаться. Всхлипнула раз, другой...

  - Прошлое, ну почему же ты не отпускаешь меня!

  ***

  Бах! Бах!

  Бах!

  Заполошный полет двух ворон тут же превратился в затяжное падение, но остальные, усиленно работая крыльями, все больше и больше увеличивали расстояние между собой и охотниками. Не успели развеяться сизые клубы дыма от сгоревшего черного пороха, как в дело вступил новый стрелок:

  Думм-думм, думм-думм, думм!

  Сразу пять черных точек изломанными комками перьев понеслись из синего неба к земле, и дыма в этот раз не было.

  - Поздравляю, князь, вы опять обошли нас по всем статьям. Кстати, позвольте все же полюбопытствовать - а что у вас за ружье такое? Пять выстрелов подряд, это, знаете ли! О, благодарю-с!

  Окинув протянутое оружие опытным взглядом, рязанский помещик был вынужден констатировать, что оное ему не знакомо. Приложил к плечу, покачал стволом, погладил ореховое ложе и одобрительно констатировал:

  - Отличная развесовка . Да и в руках сидит словно влитое, несмотря на вес. Но я не вижу клейма мастера?

  Помещик, сделавший охоту во всем ее многообразии делом своей жизни, вопросительно поднял свои кустистые брови.

   - Авто-пять всего лишь серийное ружье машинной выделки, Акинфий Петрович.

  - Будем полагать, название ему дали по числу выстрелов без перезарядки?

  В разговор вступил еще один любитель стрельбы по воронам. Вообще, все присутствующие с гораздо большим желанием поохотились бы на куропаток или рябчиков (не говоря уже о благородных тетеревах) - но увы, время этого удовольствия еще не подошло. Впрочем, воронье развлечение тоже было очень даже ничего - к этим чертовски сообразительным птицам было не так уж и легко подобраться на двадцать пять-тридцать саженей. А подобравшись, еще и умудриться попасть в верткую, и удирающую изо всех сил цель.

  - Совершенно верно подмечено, господа.

  Теперь уже не выдержал и четвертый участник небольшого развлечения:

  - И где же можно приобрести подобное чудо?

  - Пока - в любом из представительств Русской оружейной компании, или непосредственно на моей фабрике в Сестрорецке. А месяца через три-четыре оно появится и в самых крупных торговых заведениях оружейного толка.

  Троица местных охотников многозначительно переглянулась - еще один слух о племяннике помещицы Лыковой нашел свое подтверждение.

  - Господа, если кто-либо из вас желает опробовать новинку лично, то прошу - без лишних церемоний. Мне, как производителю оружия, будет весьма полезно любое мнение опытного охотника. Более того, о нем узнает каждый покупатель - ваши рекомендации в обязательном порядке будут напечатаны в брошюрке, которая будет прикладываться к проданному ружью.

  Первым сориентировался Акинфий Петрович, никогда не возражающий против дополнительной известности.

  - Кхм! Если вам это и в самом деле так важно?.. Пожалуй, я бы не отказался провести небольшое испытание.

  - Опередил, как есть опередил!

  Как оказалось, опытными охотниками считали себя все. Особенно в свете того, что их скромное мнение будет отпечатано как минимум сотенными тиражами.

  - Я думаю...

  Князь напоказ провел рукой по патронташу, в котором тускло светились новехонькими латунными боками цилиндрики патронов.

  - Возможность составить личное мнение будет у каждого.

  Одним движением сняв набитый боеприпасами пояс (господа помещики тут же обратили свое внимание на странную трехзубую пряжку из вороненой стали) столичный гость протянул его главному "эксперту":

  - Сорок штук, господа. Перезаряжать вот так... Затем нажать вот сюда, и ружье готово к стрельбе. А я, с вашего позволения, еще немного пройдусь и полюбуюсь на местные виды.

  Троица помещиков немного обескуражено переглянулась, но возражать, или спрашивать о чем-либо не стала - в конце концов, всего лишь через пару часов они опять увидятся в Ивантеево.

  А сам владелец ружья, с облегчением избавившийся от своей увесистой собственности, и от почти полного патронташа (подумаешь, поиграются чуток - зато потом сами и принесут в поместье к тете), огляделся по сторонам, определяя, в какой стороне жилище родственницы. Немного постоял, вспоминая свой сегодняшний (надо сказать, весьма извилистый) путь, и энергично зашагал напрямик к невеликому, но очень живописному лесному озерцу, попавшемуся ему на глаза в самом начале сегодняшнего геноцида ворон. Тело под охотничьим костюмом изрядно вспотело, и чуть ли не подпрыгивало в предвкушении водных процедур, на губы словно сама собой пришла весьма фривольная песенка из прошлой жизни, а ладони время от времени скользили по стеблям вымахавшей по пояс полыни. Время от времени робко стрекотали кузнечики, ветер нес в себе всю сладость трав, лениво шумели листья деревьев... Хорошо!

   "Надо было наплевать на общепринятые правила, и надеть нормальную форму. А не это клетчатое убожество из плотной ткани!".

  Всего через полчаса он перепрыгнул небольшой извилистый ручеек, питающий своей живительной влагой стометровую чашу озера, еще раз осмотрелся, подыскивая место - и довольно выдохнул. Коротко протрещали пуговицы на новехоньком, но уже изрядно нелюбимом костюме шотландского покроя, жалобно скрипнули сапоги, буквально сдираемые с ног, недовольно прошуршали наручные ножны, укрываемые от солнца под сброшенной одеждой.

  Бултых!!!

  Следующие полчаса истребитель ворон усердно вспоминал такие стили плавания, как "по-собачьи" и "саженками", а так же опытным путем определял глубину озера. Которая, кстати, оказалась совершенно плевой - до песчаного (местами) дна было всего-то метра три, ну, самое большее четыре. Пару раз под водой блеснули бока мелкой рыбешки, у берегов обнаружилась солидная колония раков, а в небольших зарослях камыша время от времени кто-то покрякивал - маленький кусочек лесного рая... В котором, к сожалению, нашелся свой змей! Подплывая к маленькому земляному пляжику, на котором неряшливой горкой осталась лежать одежда, Александр совершенно внезапно ощутил на себе чужой взгляд. И не один - наблюдателей было как минимум двое. И что самое странное, их намерения были абсолютно непонятными.

  От безмятежного спокойствия не осталось и следа - плавно развернувшись, князь широкими саженками поплыл обратно. До центра лесного водоема оставалось совсем немного, когда в прибрежных камышах развернулась настоящая перепалка среди утиного племени - и конечно же одинокий пловец заинтересовался столь внезапным переполохом. И не только заинтересовался, но и решил побыть немного зрителем-натуралистом, потихонечку подбираясь к камышам, с явной (по крайней мере, с берега это намерение прекрасно читалось) надеждой разглядеть пернатых крикунов. Добрался, и все так же тихо стал плыть вдоль них, по-прежнему удаляясь от своей одежды. А заодно и от неизвестных личностей рядом с ней.

  "В последний раз купаюсь без ножа. Дубина, мало тебя жизнь учила!"

  Поднырнув под прибрежную корягу-топляк, князь все так же тихо поплыл вдоль нее, потихоньку сокращая расстояние до прибрежных деревьев - а достигнув цели, так и не стал выпрямляться в полный рост. Быстро перебирая руками по близкому дну, он живой торпедой распорол качающуюся на волнах зеленую ряску и тихонечко выполз на берег, как никогда походя на водяного. А через минуту - лешего. Облепленный зелеными нитями и жидкой грязью (к которой тут же добавился весь остальной лесной мусор), Александр первым же делом замер, прислушиваясь. Поводил головой из стороны в сторону и опять замер. Затем шевельнул пальцами, подхватывая с земли небольшой, но острый на вид сучок, поморщился, когда тот распался у него в ладони древесной трухой - и тихо растворился в зарослях ивняка. На его стороне был ветер, гуляющий по кронам деревьев и в прибрежном камыше, ему помогали кряканьем неугомонные утки и даже небольшое облако, ненадолго закрывшее собой яркое полуденное солнце. А еще собственные навыки охоты на "контрабасов" - пусть на нем не было формы пограничника и руки были пусты, пусть. Он сам себе оружие! И кое-кто скоро в этом убедится. Непрерывно обогащаясь новым опытом и ссадинами (ползти по лесному ковру в одних трусах-боксерах как-то еще не доводилось), и старательно игнорируя шалых от радости комаров, слетевшихся на нежданный пир чуть ли не со всего озера, отставной ротмистр по большой дуге добрался до интересующего его места. Осторожно раздвинул ветки, горько сожалея о своей неосмотрительности, аккуратно приподнял голову...

  "Твою мать! Коровы сельские!!!".

  Внимание и намерения, в которых он так и не смог разобраться, исходили от двух барышень довольно юного возраста. Или не очень юного - довольно-таки затруднительно определить оный, когда предмет интереса находится лицом к озеру, а "кормой" к кустам. Корзинка с чем-то съедобным, расстеленное в тени от дерева покрывало, рядом с которым лежали туфли, на отдельной тряпочке - аккуратные стопочки верхней одежды и зонтики. Еще рядом с корзинкой обнаружились два небрежно брошенных на травяной ковер лакированных ящика переносных мольбертов - девицы оказались художницами. Время от времени юные дарования о чем-то жарко перешептывались, сближая свои головы, и дергали ножками, отгоняя комаров - отчего тончайшие сорочки довольно откровенно обтягивали женские фигурки. Особенно же хорошо они делали это в районе ягодиц - впрочем, барышни даже и не думали отвлекаться от своего занятия на такие мелочи.

  "М-да. Похоже, я медленно, но верно становлюсь конченым параноиком. Был бы в руках Кнут, так не постеснялся бы причесать эти кустики парой-тройкой очередей - а потом думал бы, куда девать получившийся результат".

  Поймав себя на том, что уже подобрал сразу три подходящих варианта, в которых любительницы обнаженной мужской натуры бесследно исчезали, Александр неожиданно почувствовал, как уходит напряжение. А вместе с ним и остатки хорошего настроения.

  "Кем я стал?.. Вместо того, чтобы просто поинтересоваться тем, кто же на меня смотрит, устроил вначале заплыв, затем забег, и на полном серьезе обдумываю - что бы я сделал с телами в случае чего".

  Он полежал ничком, успокаиваясь, а затем еще раз окинул своим многоопытным взглядом довольно костлявые прелести. Окинул, и досадливо поморщился. Ох уж эти провинциальные дворянки!.. Чистый воздух, свежие продукты, обилие солнца, великое множество свободного времени и минимум житейских забот - и все равно выглядят, как некоторые фотомодели из его прошлой жизни. Как-то сама собой вспомнилась Наталья, вместе с которой он совсем недавно "обновлял" кровать (а так же кресло, персидский ковер и подоконник) в своей питерской квартире. Вот уж ни разу не благородных кровей, но фигурка такая, что хоть сейчас в музей. И табличку навесить - народное достояние!

  "А все же, пожалуй, я несколько погорячился. На коров они никак не тянут, не те стати. Самое большее - на коз. Молодых, и сильно отощавших. Рязанская фанера, блин!"

  Князь отполз на десяток шагов, поднялся, и уже не сторожась как раньше, потопал обратно к месту своего "десантирования", отмахиваясь от озверевшего комарья тихонечко сорванной веткой. Без малейшей деликатности плюхнулся в воду, надолго нырнул, позволяя прохладной воде вымыть из головы тоскливые мысли, и медленно поплыл к одежде.

  Шшшуу...

  Миновав шелестящий под ветром камыш, Александр ленивыми движениями подгреб к своему пляжику, и резко встал. Все так же, словно бы нехотя, дошел к одежде, и!.. Лег на живот, вольготно раскинувшись и подставляя спину под палящие лучи. В кустах как будто умерли - но ему уже было абсолютно безразлично, смотрят на него или нет.

  "Хотя с них станется и картину нарисовать. Да и черт с ними, мне стесняться нечего".

  Пока тело жарилось в природном солярии, он медленно прокручивал в памяти прошедшую неделю - и по всему выходило, что отдых удался. Хотя поначалу в этом были довольно сильные сомнения. Особенно после того, как он увидел свое отреставрированное родовое гнездо - светлое и большое, с широченными окошками на первом и втором этажах, обсаженное по периметру кустами роз и молодыми деревцами. Увидел, восхитился красотой и качеством отделки, удобнейшей мебелью и отменным вкусом тети при выборе оной... А про себя - тем, как легко в него попасть любому желающему. В общем, несмотря на сугубо положительные эмоции и самую горячую благодарность, он так и остался проживать под крылом у старшей родственницы, в своей детской комнате. И к тёте поближе, и на душе спокойнее. Да и окрестный народ целее будет - это только Пелагея могла взять, и запросто принести утреннее кофе молодому барину, остальная прислуга предпочитала не рисковать. Уж больно тяжелый взгляд был у гостюшки, а норов еще суровее - не даром цепные псы в поместье, злющие и недоверчивые ко всем посторонним, при нем поджимали хвост и спокойно давали себя гладить. Примета верная!

  Был, правда, для Александра и изрядный минус в таком решении - гости к Татьяне Львовне приезжали как на работу. Причем с утра и до вечера - хотя она утверждала, что это для нее обычное дело.

  "Угу, в Ивантеево за четыре дня почти все соседи-помещики побывали. И уж точно все, у кого дочки в подходящем возрасте. Или это я такой испорченный, и подозреваю людей на пустом месте?".

  По нервам опять скребануло чужое внимание, а до ушей донесся тихий шорох. Или шепот? Проигнорировав и то, и другое, мужчина перевернулся на спину, отряхнул с живота налипшие комочки земли, прикрыл голову предусмотрительно сорванным лопухом и вернулся к своим мыслям - в кустах же, похоже, и вовсе забыли, как дышать. Ибо кальсоны молодой Агренев не признавал в принципе, обходясь привычным нижним бельем - но это только для него привычным и обычным. Для нынешних же его современников (и современниц) небольшая шелковая тряпочка, еле-еле прикрывающая самое сокровенное, была чем-то вроде фигового листочка - вроде бы и есть, да только все облепляет-обтягивает и не оставляет ну никакого простора для фантазий. То есть, с точки зрения общепринятых в обществе норм, лучше бы он и вовсе купался голым.

  "Интересно, я хоть где-нибудь смогу остаться один? Разве что в Амурской тайге... И то, наверняка рядом кто-нибудь отираться будет".

  Вдоволь нахватавшись первосортного ультрафиолета (кожа тихонечко зудела, наливаясь чуть заметным румянцем), сиятельный князь опять зашел в озеро - только на сей раз нырять и купаться не стал, ограничившись умыванием. И намачиванием своей блондинистой шевелюры, которая высохла едва ли не по выходу из воды. Оделся, привычно радуясь ласковой прохладе шелковой подкладки (без нее носить штаны из шерсти мог только матерый мазохист, ибо натирала и кололась эта самая шерсть похлеще иного абразива), потянулся, и в раздумье покатал между пальцами небольшой голыш. Попрощаться, или так уйти?

  "Если попаду - а я ведь попаду. Визгу будет!..".

  Вздохнул, и уронил отшлифованный водой и песком камешек обратно. Уже через пять минут, размашисто шагая по едва заметной тропинке, он позабыл и о них, и об испорченном настроении - зеленеющие на полях ростки пшеницы напомнили о делегации, пожаловавшей к нему на второй день каникул. Соль земли русской в составе трех самых авторитетных (и расторопных) старост и одного незнакомого молодого попика, первым же делом сообщила, что за здравие князя молятся все окрестные села - очень уж божеские условия выставляет его сиятельство своим арендаторам. Такие божеские, что с прошлого урожая общины почти и не голодали. А кое-кто из самых оборотистых хозяев так даже и недоимки прошлых лет умудрился закрыть. Вторым делом крестьянские начальники доложили о полном завершении озеленительных работ - порубленный по недомыслию лес насадили заново, а кое-где так даже и с запасом. Исключительно из уважения к молодому хозяину, ага. Насчет третьего дела хорошо поставленным голосом выступил служитель культа, опять-таки поблагодаривший сиятельного мецената за солидное пожертвование на нужды его прихода - и хотя ничего такого за собой Александр и не числил, природная скромность заставила его промолчать. В самом-то деле, не говорить же батюшке, борода которого более всего напоминала жидкую мочалку, о том, что все это происки помещицы Лыковой? Меж тем, делегация сельской старшины осторожно уточнила - а не собирается ли его сиятельство что-либо менять в условиях аренды? Получила отрицательный ответ, и тут же испарилась - как говорится, от греха подальше, чтобы не передумал.

  "Если вспомнить, что они мне говорили про виды на урожай - становится абсолютно непонятно, какого!.. Гм, толстого овоща, ко мне зачастили собиратели дани на прокорм всевозможных голодающих. Ведь помню же, что и из Рязанской губернии приезжали - а вот поди-ка ты!".

  Передразнивая говорок одного из старост, князь повторил:

  - Даст-то бог, так сам-десять соберем, барин!

  "Интересно, а сколько у них обычный урожай? Наверное, вполовину от прошлогоднего?".

  Молодой аристократ (пока еще не знающий, что уже год как вошел в первую десятку крупнейших землевладельцев империи) задумался так глубоко, что даже и не заметил, как дошагал до тетушкиного розария. Да и на само поместье он особого внимания не обратил, поскольку вдруг выяснил, что до обидного мало разбирается в столь жизненно важных для себя вопросах.

  "Зато знаком с тем, кто присоветует знающего человечка. Ну, или нужную статистику раздобудет - господин Улитин и не то достать может, если его хорошенько воодушевить. Бескорыстный любитель кредитных билетов, блин... Но полезный, этого не отнять".

  Обогнув компаньонку тети, пытающуюся что-то там ему сказать, Агренев добрался до "дежурного" блокнота в своей комнате и быстро исписал пару страниц.

  - Уф!

  - Александр Яковлевич, только вас и ждем!

  Племянник Татьяны Львовны мученически вздохнул, и кротко поинтересовался, вызвав тем самым понимающий смешок Пелагеи:

  - И кто же к нам пожаловал, на сей раз?

  - Никто. Просто мы без вас обедать не садились.

  - Мы?

  - Я, Татьяна Львовна, и пулярка под соусом велютэ. А еще ветчинные рулетики с хренком, гусиный паштет, караси в сметане, расстегайчики...

  Такую почтенную публику никак нельзя было проигнорировать - а посему, уже через пять минут его сиятельство князь Агренев отточенным движением заложил салфетку за воротник и придвинулся к столу. Глядя на то, как он ест, никто бы не сказал, что на сегодняшний обед Александр пришел изрядно голодным (спасибо охотникам, лишившим его своим дурным энтузиазмом хоть какого-нибудь завтрака) - ленивые движения и отсутствие видимого интереса к шедеврам кулинарии выглядели вполне привычно. Разве что неумолимо исчезающая с тарелки пулярка и рулетики о чем-то да намекали. Тетушка одобрительно посматривала на своего мальчика, демонстрирующего одновременно и безукоризненные манеры, и отличный аппетит - и первое, и второе ее безмерно радовало. Вообще, за последние дни горделивая улыбка была частым гостем на ее лице - зависть одних подруг-соседок, внимание других, жадное любопытство третьих, давали ей немало поводов для хорошего настроения. А что еще надо скромной пожилой помещице? Ничего. Ну, разве что еще и с внуками понянчиться?.. Вот только молодежь все не торопится ее радовать - ни дочь, ни сын (а никем другим она его и не считала, причем давно). Правда, свои кандидатуры на роль княгини Агреневой она предлагать уже и не пыталась - в тех кругах, где ныне вращается ее Сашенька, выбор несравненно лучше, нежели в небольшом уезде не самой обширной Рязанской губернии. Но это ведь не означало, что можно было тянуть с таким важным вопросом?! Мужчина слагается из мужа и чина - и если второе Александру явно было без надобности, то первого так же явно и не хватало.

  Татьяна Львовна едва удержала умиленный вздох при виде того, как ее мальчик аккуратно промокнул губы салфеткой и отодвинулся от стола, начисто проигнорировав как бокал с неплохим вином, так и графинчик с водкой. Одна кровь и лицо со своим отцом - вот только старый князь и не подумал бы вставать из-за стола, пока на нем была хоть капля спиртного. Царствие небесное покойничку, ибо сын взял от него только самые лучшие черты!

  Поймав на себе удивленные взгляды компаньонки и племянника, хозяйка имения обнаружила, что погруженная в мысли, совершенно машинально наложила на себя крест.

  - Не обращайте внимания, вспомнила кое-кого. Дела, так сказать, минувших дней...

  Тем более, что нашлись дела и дней нынешних, причем Татьяна Львовна вспомнила о них очень даже кстати: Саша сыт, в столовой комнате все свои - самое время прояснить одну непонятную ситуацию.

  - Александр, скажи-ка мне как на духу - тебе не знаком купец первой гильдии Козьма Алексеевич Зворыкин?

  Спрашивая, помещица буквально впилась глазами в лицо племянника. И увидела легкое удивление, перешедшее в задумчивость:

  - Вот так сразу не скажу, тетя. С московским купечеством в основном работает господин Сонин - вы же помните, я представлял его? Сам же я лично знаком только с дюжиной самых крупных, среди которых поименованной вами личности нет. А что у вас за интерес?

  - У меня-то к нему нет, а вот у него - очень даже. Помнишь, я рассказывала про наглого приказчика, осмелившегося намекать мне на какие-то там неприятности?

  - Ну как же, как же! Я еще тогда решил, что ежели подобное только повторится, принять самые решительные меры - даже и вплоть до судебной части.

  Подозрительности во взгляде тетушки заметно поубавилось, но все же не до конца:

  - Когда я вернулась от тебя, так примерно через месяц ко мне пожаловал сам Козьма Алексеевич. Вполне приятный господин, как оказалось. Сильно извинялся за получившееся недоразумение. Еще сказал, что человека своего рассчитал в тот же день, как только ему стало известно о его недостойном поведении, ну и все такое прочее. А еще поведал, что какие-то люди сильно поколотили как невежу-приказчика, так и его самого, да вдобавок спалили один из его лабазов с зерном. Ты ничего об этом не знаешь?

  - Тетя! Ну где я, а где этот ваш Зворыкин? На меня в столице целая контора первоклассных стряпчих трудится, мне только пожелать - они его по судам затаскают. Сгорело у него зерно, так поделом - поди, не вы одна, кому его приказчики хамили да намекали о всяком разном.

  Подумав, что племяш при желании мог и вовсе разорить неудачливого зерноторговца (уж денег на это у него хватило бы с лихвой), помещица полностью забыла про все свои неясные подозрения - в самом-то деле, так думать на родную кровь! Только одна мелочь не давала полностью успокоиться:

  - Странно. Тогда почему он несколько раз повторил, что все понял и полностью раскаивается?

  - А вот с этим уж точно не ко мне, никогда не увлекался всеми этими психологическими штучками. Чувство вины, желание искупить свои реальные и мнимые грехи, постоянные жалобы и поиск утешения... Со всем этим прямиком в храм идти надо. Ему же, как зерноторговцу - надо особенно, его занятие от святости далеко. Н-да. Кстати! Я вчера ездил поклониться могилам матушки и отца - и вернулся в некотором недоумении. Что это за новый батюшка у вас в приходе? Где отец Власий?

  Вместо ответа две женщины синхронно перекрестились, скорбно поджав губы.

  - Жаль...

  Провожая взглядом племянника, у которого явно испортилось настроение, Татьяна Львовна почувствовала легкий укол вины. Ну ничего, сегодня на званом вечере у него еще будет возможность развеяться - тем более что общество соберется самое что ни на есть достойнейшее. Послушает пару романсов в исполнении милой Варечки Елагиной, немного пофлиртует, и сам не заметит, как начнет улыбаться. А то ведь с его вечной серьезностью да постоянными размышлениями и до мигрени недалеко.

  Увы, надеждам помещицы Лыковой не суждено было сбыться. Нет, Александр был вполне приветлив и отменно вежлив, вот только его общение с прекрасным полом свелось к коротким приветствиям - остальное же время и внимание заняли почтеннейшие отцы семейств. Буквально оккупировавшие собой все пространство рядом с князем Агреневым. Пускай охотой всерьез увлекались лишь некоторые из них, но разбирались в этой забаве благородных людей (причем на вполне приличном уровне) все без исключения. Жить в своем поместье, и ни разу не побродить по полям и лугам с ружьецом? Пфе! Вы шутите, господа!.. Так вот - оружейной новинкой из Сестрорецка заинтересовались сразу и всерьез, вполне профессионально дискутируя на тему недостатков, и многочисленных достоинств Авто-пять. К первым относились высокая стоимость ружья (аж в триста рублей!), и способность автоматической перезарядки. Всем известно, охота торопливости не любит - выстрелил, перезарядился, изготовился... А если целей нет, так будь любезен, переломи ствол, да на плечо. Во избежание нечаянного отстрела своего же брата-охотника. Что ни говори, а некоторые правила не на пустом месте родились, будучи написаны и в самом деле - кровью. А как переломить пятизарядку? Что же касательно ее цены, так всего за полсотни можно приобрести вполне приличную курковку под дымный порох - отцы-деды "дымарем" пользовались, и мы уж как-нибудь.

  Другая, и гораздо более многочисленная партия пренебрежительно отметала все эти смехотворные аргументы: во-первых, повесил на плечо дулом вниз, и ничего переламывать, или там разряжать не надо. Во-вторых, все страны переходят на новые пороха, а раз все - то и нам не грех. Ну а третье и вовсе смешно.

  - Нет желания, так и не покупайте! Да-с. По мне так выгода вполне очевидна: с этими сменными насадками, новое ружье заменяет самое малое с дюжину обычных. Как бишь там они прозываются?

  - Чоки, получоки, и чоки-"парадоксы" Акинфий Петрович. Но в продаже будут ружья и без насадок, по вполне приличной цене.

  - Однако-с! А расскажите-ка нам, милейший Александр Яковлевич, чего еще интересного может найтись на вашей фабрике?

  Короче говоря, этим вечером для девиц молодой помещик Агренев оказался недосягаем. Большая часть этим фактом не сильно-то и расстроилась (на одном князе клином свет не сошелся - присутствовали на вечере и другие, вполне себе перспективные мужчинки), а меньшая терпеливо выжидала удобного момента. Тоже, впрочем, не питая каких-то особых надежд - племянник Татьяны Львовны проявлял в отношениях с прекрасным полом просто-таки поразительное равнодушие к извечной игре всех мужчин и женщин. И это при том, что при желании собеседником он был просто великолепным - например в компании других помещиков, или же своей тетушки. Ну а самая незначительная часть присутствующих барышень, и вовсе была счастлива тем, что он не спешит ухаживать за ними - две юные (лет шестнадцати-семнадцати, не больше), дворянки краснели каждый раз, когда Александр задерживал на них свой мимолетный взгляд. Особенно их смущало выражение на лице титулованного аристократа: такое, как будто он силится вспомнить что-то крайне важное, значительное... Да вот печаль, никак не получается. К счастью молодых художниц, флирт его не занимал, не развлекал, и, по всей видимости, вообще не интересовал - стоило ему освободиться, как он тут же уселся за небольшой столик, уставленный чайными принадлежностями и розетками с разнообразнейшим вареньем. Увидев такой непорядок (без него уже два раза танцевали, а он чаи собирается гонять!) к племяннику тут же направилась хозяйка вечера - наставить непутевого на путь истинный, и выказать малую толику своего недовольства. Однако! Судьба в этот вечер явно была на стороне Александра. Не успела она пройти и половины пути, как к ней подскочила Пелагея. Почти незаметно шепнула что-то ей на ухо, вопросительно глянула, после короткой заминки получила какое-то указание и тихо исчезла - а вместе с ней и госпожа Лыкова вернулась на прежнее место.

  Как оказалось, в Фельдъегерском корпусе умели при нужде ходить очень тихо - в этот раз не было ни чеканного шага, ни громыхания стальных подковок по паркету. Курьер просто подошел, и протянул князю узкий длинный конверт, украшенный двумя алыми сургучными печатями. Самым же удивительным для присутствующих (коих как-то незаметно становилось все больше и больше) было то, что князь и государственный курьер оказались вполне знакомы друг с другом:

  - А, Ефграфий Несторович! Опять ты меня нашел - прямо и не спрятаться мне от тебя, не скрыться. Что-то срочное?

  Фельдъегерь дождался, пока адресат привычно распишется на внешнем конверте, и ответил:

  - Один крест , ваше сиятельство.

  - Ну, раз так, то еще немного потерпит.

  Послание легло рядом с блюдечком, притягивая к себе глаза, а давний знакомец выслушал короткую тихую фразу, в которой самые ближние смогли разобрать слова "передохнуть с дороги", "кухня" и даже что-то вроде "выпить за здоровье его величества", и спокойно ушел. Весь оставшийся вечер гости кружили вокруг сидящего за столиком князя, не решаясь спросить о письме, но безумно интересуясь его содержимым. Безумно! Ведь абы кому такие письма не посылают - это внимание с самого верха, от тех сияющих вершин, при одной мысли о которых дух захватывает! Единственной в имении, кто не показал интереса к посланию, была сама Татьяна Львовна: уж если с кем Александр и поделится новостями, так это с ней. Пока же она просто наслаждалась моментом, всей кожей впитывая тот буйный коктейль эмоций и чувств, что излучали гости вечера. Который явно удался! Да что там - об этом скромном мероприятии будут судачить как минимум полгода, а уж вспоминать в разговорах, и того более. Это ли не счастье, для скромной хозяйки Ивантеево?

  Поздним вечером, проводив последнее семейство, и дав отмашку прислуге на уборку и прочие хозяйственные дела, "затворница" присоединилась к племяннику за его изрядно долгим чаепитием.

  - Саша, признайся - ты ведь специально тянул?

  Ответом ей был хруст ломающегося сургуча, и светлая, очень открытая улыбка:

  - Надеюсь, вы не сердитесь на меня за эту небольшую шалость?

  - Мальчишка. Был им, и остался!.. Ну что там, не томи?

  И опять он не стал отвечать - зачем, когда можно просто развернуть так, чтобы текст стало возможным увидеть и тетушке? Отхлебнул горячего чаю, заел терпкую горечь ложечкой брусничного варенья, и еще раз улыбнулся, наблюдая, как Татьяна Львовна, близоруко прищуриваясь, медленно читает вслух:

  - Пятого июля сего года... Тебя ожидает представление ко двору!?

  - Оно самое. Пожалуй, следующий месяц для нас начнется весьма удачно - вы не находите, тетя?