Пашка понимал, что Валентину бросает в объятия к новым мужчинам не столько похотливое нутро нимфоманки, сколько жажда новых ощущений, чего-то до сей поры так и не изведанного. Ей была жизненно необходима пусть и иллюзорная, но очередная победа. Она, как и её мать, неосознанно стремилась к безграничной власти над Мужчиной. Подчас любой ценой. Это был какой-то изнуряющий марафон охоты ради охоты. Ни клятвы Пашке, ни бесконечные заверения, что, мол, это в последний раз – всё понято и пережито, не помогали. Проходило совсем немного времени, и Валентина, словно законченный алкоголик, срывалась, с головой бросаясь в очередной водоворот. Это была своеобразная неизлечимая болезнь. Валентина искренне любила Пашку. Она была ласковой и заботливой женой в быту, необузданной и неистовой до исступления в интимной близости. Она жила, не щадя ни себя, ни тех, кто был рядом. Пашка был потерян, измотан и раздавлен двойственными ощущениями и депрессией. Он не мог уйти, потому что его семейный очаг пылал пожаром и сердце было переполнено чувствами. Не мог и остаться, потому что его мужское достоинство было в который раз растоптано и растерзано, и в этом самом пожаре сгорало что-то очень важное и главное. Глаза его потухли. Плечи как-то сникли сами собой. Он казался ниже ростом. От его летящей гордой походки не осталось и следа…

На репетиции он ходил по инерции, толком не понимая, что делает. Работать стал из рук вон плохо. Это видели не только его коллеги, но уже замечали и зрители. Пашку пока щадили, не трогали, но так продолжаться долго не могло…

…Виктор Петрович всё понял. Они давно понимали друг друга без лишних слов…

Позвонили в Главк в отдел формирования программ, дали соответствующую телеграмму цирковому начальству, и Пашку вывели из коллектива «Ангелов». Из Ленинграда, где так любили работать Виктор Петрович и Валентина, Пашка через несколько дней улетел далеко на Восток страны…