Заканчивался март. Дышалось вольготно и радостно. Солнце лукавило и временами припекало так, что хотелось снять верхнюю одежду и остаться с душою нараспашку…

Речка с чистой неторопливой водой отделяла цирк от городского парка. Разлучённые берега, поросшие грустными ивами, соединялись небольшими горбатыми мостиками. На них в вечернее время целовались парочки, словно берег берегу таким образом тихо признавался в любви. Чуть поодаль раскинулись пруды, переходящие каскадом один в другой. В мире царили покой и предчувствие скорого тепла…

Прямо за внутренним двором цирка стояла старая облезлая двухэтажная гостиница, напоминающая коротконогую букву «П». По её краям располагались так называемые «люксы». Там были номера для ведущих артистов о двух комнатах со всеми удобствами. Для остальных – одноместные с умывальниками, с общими туалетами, душевыми и кухней в коридоре.

Пашка поселился в номер своего друга Юрия Александрова. Тот был заслуженным артистом, лауреатом многих самых престижных цирковых конкурсов, в первую очередь в Монте-Карло, и ему без всяких оговорок был положен самый люксовый люкс. У Юрки днями родился сын, и он рванул на машине в Москву к жене Наташе. Номер пустовал. В эти хоромах, с разрешения хозяина, по прилёту и оказался Пашка. Впервые он себя почувствовал на вершине циркового Олимпа…

– Так, молодёжь! Завтра у нас выходной. Репетировать не будем, только кормёжка. Предлагаю организовать праздничный обед и поход по красоте – вон её сколько вокруг, а то мы закисли с этим цирком. – Захарыч вопросительно посмотрел на своих подопечных.

Света согласно кивнула. Пашка театрально задумался и подчёркнуто серьёзно спросил:

– Что будем пить?

У Захарыча отвисла челюсть. Света испуганно взглянула сначала на Пашку, потом на Захарыча. Стрельцов сообразил:

– Ну, конечно, самогон, как всегда. Он тут особенный – белорусский! Из бульбы! А чего же ещё пить циркачам!

Иванова с недоумением ещё раз посмотрела на берейтора и нерешительно спросила:

– Никита Захарович! Вы же говорили, что слово «циркач» ругательное и так не надо говорить. И, это… я самогон не буду!..

Хохот сотряс конюшню так, что лошади начали прядать ушами, а Варька пулей вылетела из шорной.

– Ладно! Тогда будем пить чай Захарыча, вкуснее всё равно ничего нет! – Пашка угомонился и вытер выступившие слёзы. – Ох, Света, насмешила!.. Что приготовим: шашлык, рёбрышки или?..

– А давайте я вам приготовлю рыбку! – Иванова оживилась. – Пожарю так, что пальчики себе откусите! Опять же полезно – фосфор!

– Не-е, мне нельзя без пальчиков, я – жонглёр! Можно без членовредительства?

– Хорошо – оближете!

– Захарыч! Нас лизоблюдами обозвали! Ты кого на работу взял!

Света улыбалась, лёгкий нрав Пашки ей был по душе.

– Придётся ехать на базар за рыбой, не в прудах же ловить! – Стрельцов кивнул в сторону парка.

…Местный городской рынок встретил суетой и монотонным гулом. Вокруг царило изобилие! Пашка со Светой накупили зелени, овощей, приправ, квашеной капусты с тмином и подошли к цистерне, на которой было написано «живая рыба». Ловко подцепив сачком несколько рыбин, продавец положил их на весы. Крупные карпы шевелили хвостами и хватали воздух открытыми ртами.

– Жалко рыбкав! Они живые!

– Пока довезём, уснут…

…Света пошла в цирк помогать Захарычу кормить лошадей, Пашка направился в гостиницу готовиться к приёму гостей…

– …Мм-м! Пахнет аппетитно! Картошечка! Молодец, Пашка! Света, ты рыбу быстро пожаришь, а то у меня кишка кишке давно уже шиш показывает! – Захарыч в нетерпении сглатывал слюну. Он сегодня ещё толком и не завтракал, и не обедал.

– Дядя Захарыч! Минут за двадцать управлюсь! Па-аш! А где рыба, её нужно почистить!

Пашка загадочно улыбался, раскладывая картошку по тарелкам. Он кивнул на дверь ванной комнаты. Света пошла туда, надевая по пути фартук.

Её долго не было. Сначала слышалось какое-то плескание, потом она вышла счастливая с мокрыми руками и такими же глазами.

– Спасибо тебе…

Захарыч непонимающе переводил взгляд с Пашки на Светлану и назад. Потом поднялся и пошёл туда, откуда только что вышла его помощница.

В ванне, набранной под самый край, степенно плавали три огромных карпа. Пашка успел им накрошить хлеба, и рыбины с аппетитом обедали размокшими кусочками…

– Та-ак… – Захарыч вышел и почесал затылок. – Там занято – у людей обед! Фосфор, я так понимаю, отменяется, откушенные пальцы тоже. Ладно, будем лизать блюда. Па-аш, картошечки ещё подложи, а то я, как тот карп, готов один хлеб кушать!..

Назавтра, после утренней репетиции Света спросила Жару:

– Ну, что будем делать с рыбой?

– Есть два варианта – один хороший, а другой ещё лучше. Первый – отпустить, второй – сожрать! Какой тебе больше нравится?

– Тот, который хороший.

Пашка со Светой набрали в ведро воды, пересадили туда карпов и отправились на речку, что рядом с цирком.

– Не положено им в люксах жить, не доросли! Придётся вернуться в коммуналку!..

Рыбы очумело застыли в речной воде, потом покружились, словно не веря свободе и свалившемуся счастью, немного оклемались и, влекомые течением, медленно поплыли в сторону прудов. На мосту какой-то мужичок радостно завопил: «Рыба! Рыба! Ловите, чего стоите?»

Пашка ему в тон крикнул:

– Это рыба дрессированная, из цирка! Готовим новый аттракцион!

– А-а! О-о! Новый аттракцион! Когда покажете?

– В следующей программе!

– Ух, ты-ы! Здорово! Надо будет своим рассказать…