Администрация передвижки сняла квартиру Светлане в десяти минутах ходьбы от площадки, где расположился цирк. Это был старый трёхэтажный дом из красного кирпича. Квартира была однокомнатная, но просторная и светлая. Окна её выходили в сторону парка, где стоял шапито. Мебель была старой, с довоенным буфетом и таким же шкафом – видимо, хозяевам они были дороги, как память. Полы были деревянными, крашенными, с двумя «музыкальными» от времени половицами. На кухне стояла чугунная ванна с побитой и проржавевшей эмалью. Чтобы пошла горячая вода, нужно было зажечь АГВ. Минимальный комфорт был, остальное Светлана наполнила собой… Пашка принёс буханку чёрного хлеба, сдобную булочку и мороженое крем-брюле для Светы. Та по-детски широко улыбнулась.
– Ух, ты-ы! Крем-брюле! Моё любимое! – она радостно и нежно чмокнула Пашку. – А вот сдобу мне нельзя, потолстею, и ты меня бросишь! Переодевайся, будем ужинать, у меня всё готово!
Пашка с аппетитом ел любимый фасолевый суп, нахваливал и улыбался. Потом, доев, вдруг как-то неожиданно сник. Парень задумался, уставившись в кружку с душистым чаем. Запах мяты напомнил ему ленинградскую квартиру матери Валентины и их ритуальные посиделки за травяными чаями. Сейчас знакомый запах резанул сердце воскресшими образами и тягучей тоской. Он никогда не рассказывал Свете о своей прошлой жизни. Она не спрашивала, чтобы не травмировать. Пашка неожиданно для себя заговорил.
– Знаешь, я два года был женат. Хм… – он повёл плечом в раздумье. – Два года… Только паспорт испачкал. Я никогда не чувствовал себя мужем. Да и мужчиной, наверное, тоже. Так уж случилось. Я был каким-то приложением к династии. За меня всё решалось, кто-то был всегда впереди: или Валя, или её мама, или отец. У нас всё было… и ничего не было. Да, чувства были. Сумасшедшие! Которые, кроме боли, ничего не дали. Сердце сгорело. Один пепел… Последний год – постоянное ощущение пустоты, однообразия и тоски. Это как жонглировать, прижавшись спиной к стене, чтобы в репетиции оттачивать технику и чувствовать правильный полёт предметов. Опора есть, руки работают по школе, всё правильно, но жутко неудобно. Ты это делаешь, для того чтобы на манеже выглядело красиво и легко. В семейной жизни я жонглировал, прижатый к стене. Без манежа…
Пашка улыбнулся и притянул к себе Свету, посадив на колени.
– Всё это время я, оказывается, репетировал. Ты – мой дебют! Ты – моя премьера! Ты – мой настоящий выход на манеж. И – триумф!..
…Луна уютным ночником освещала комнату. Тихо звучал блюз из маленького магнитофона на тумбочке.
Пашке было безмятежно спокойно и уютно. Его тело от бесконечных репетиций и нагрузок слегка вибрировало и словно светилось в ночи. Света медленно водила ноготком по груди Пашки и улыбалась. Её глаза посверкивали счастливыми светлячками.
– «Мне так тихо, так благостно с Вами! Не уходите, прошу вас, мой друг!..». Па-ашка… Пу-ух!.. Тёплый… Моя Жара…
– Светóчек-Свéточка… Светóчка… Точка! Конкретная, маленькая, родная… Не запятая. Многоточие моё недосказанное…
Ночь дышала междометиями. За окном луна стыдливо прикрывалась лёгкими облаками. Звёзды игривым роем носились в черноте летнего неба.
– Хм, ты даже когда целуешься, продолжаешь улыбаться…
Пашка лежал на спине и не мог оторвать взгляда от лица девушки и сияющей луны за окном. Селена завораживала, что-то предвещала, тревожно-сладко пророчила…
– Точка-а… Теперь моя точка опоры – ты! Только, пожалуйста, запомни: я живу на этой Земле без лонжи, то есть без страховки. Ты мой пассировщик! Моя жизнь теперь зависит только от тебя. Не дай моему сердцу снова упасть и разбиться!..
Ореол лица Светланы, которая в эту ночь получила своё новое нежное имя «Точка», светился тайной и счастьем.
Света коснулась татуировки на Пашкиной груди.
– Больно было?
– Уже не помню.
– А что это означает?
– Да-а… Знаки вселенской глупости людей…
Света поцеловала чернеющие под луной наколотые символы.
– Я нейтрализовала их. Теперь у всех всё будет хорошо! В мире царить будет только любовь!..
Пашка в порыве нежности трепетно прижался к девушке.
– Cherchez l’amour dans de petits appartements! – прошептал он.
– Звучит как музыка…
– Скорее как назидание глупцам: «Ищите любовь в маленьких квартирах»…