– Привет, орлы-аланы! Когда в тёплые страны полетите, а то толпиться на конюшне уже сил нету!

Пашка, улыбаясь и чуть припадая на повреждённую ногу, подошёл к Таймуразу, Азамату и Ахмату. Он давно дружил с этими парнями из номера «Джигиты Северной Осетии». Их гастрольные пути-дороги часто пересекались. Это были знатные хохмачи и «гусары». Сейчас в их компании стоял и сдержано улыбался вечно серьёзный канатоходец Адам Виситаев. Они увлечённо о чём-то разговаривали, иногда заразительно смеялись. «Опять Азамат травит!» – подумал Пашка.

– Потерпи, дорогой! Будет и на твоей улице праздник! – Азамат протянул Пашке сигареты, тот отмахнулся. – Через четыре дня придёт коневозка, и пойдём на Курск. Там формируемся на Москву, а оттуда, даст господь – тада-татам-татам!.. – Азамат задрал голову, изобразил трубу, призывающую в поход, подытожил: – Может, куда-нибудь и в тёплые страны! Вот так-то, друг Пашка-Жара! Скоро будешь плакать и рыдать, нас, аланов, вспоминать!

– Ещё четыре дня! – Жара схватился за сердце. – Креста на вас нету, басурмане!

– Э-э! Рэзать будэм!.. – Таймураз театрально выпучил глаза, страшно ими завращал и якобы достал кинжал из ножен в обиде за «басурман».

– Безграмотный ты, Пашка-Жара! Мы, осетины, единственный народ на Северном Кавказе, который исповедует православие!

– Да ладно!..

– Вот тебе и ладно! Креста, говоришь, на нас нет? – Таймураз обратился к своим партнёрам – Пацаны, покажите!..

Под рубашками и майками на груди у каждого из них поблескивали крестики.

– А на тебе есть? А-а! То-то же!.. Мы, несмотря на вой ны и невзгоды, сохранили православие первозданным. Жара-Пашá! – Таймураз вернул ему «басурманина». – Ты не поверишь! Россия намного позже приняла христианство, чем мы!

– Да ладно! – повторился Пашка.

– Хлебом клянусь! В книгах можешь прочесть!

– Я слышал, что аланы – язычники! – Жара решил подлить масла в огонь. – К тому же некоторые из них иногда носят на груди и комсомольские значки…

– Ха! Есть и такое!.. Значки – они маленькие, а душа и вера человеческая огромные – какая чему помеха!.. А если серьёзно, то каждый год наши люди поднимаются в горы к родным дзаурам, чтобы зарезать барашка и вспомнить предков. Так они благодарят бога. В России принято ставить свечки, а мы режем барашков, что по сути одно и то же! Но в этот момент читаются молитвы не какому-то языческому божеству, а тому же самому Богу, которому молимся в Церкви. Ты скажешь, что в России нет отголосков язычества? Сколько угодно! У вас на Пасху заваливают могилы крашеными яичками, куличами и прочей едой, угощая духов своих предков. Да только ли это?.. Всё давно переплелось, дорогой наш Пашка- Жара-Пашá, исторически вытекло одно из другого. Похожести встретишь в любой религии. Люди они и есть люди!.. Мусульмане где-то на шестьсот лет младше христиан по религии. Иудеи старше всех со своим пятикнижием и Торой. В принципе, разницы никакой, лишь бы верили, лишь бы оставались людьми-человеками!..

– Действительно, никакой! Лишь бы конюшню скорее освободили!..

– Освободят, освободят! Когда я скажу! – подошёл Миркин. Он выпятил живот, принял начальственную позу и вклинился в беседу.

– Вот что, братья неславяне, кончайте вселенский собор! Лучше, деточки мои, почаще открывайте и изучайте «нормы ПТБ». Для вас это, на сегодняшний день, и Библия, и Коран, и Талмуд, и папа с мамой. А шоб вы их не огорчили, «Правила Техники Безопасности» для вас – единственная святыня, а я – Апостол Павел! А то один, мать его, герой – с медведем решил пообниматься! – Миркин скосил глаза на Пашку. – Другой который раз пижонится – лонжу отстёгивает перед трюком, думает, я не вижу и не понимаю! Уходит, видите ли, она у него, из рук выскальзывает! Айну – жену свою пожалей! Сказано, со страховкой этот трюк делать, значит со страховкой! Там высота больше шести метров и пассировщиков нет – какие могут быть разговоры! – Виситаев сделал вид, что его это никоим образом не касается. – Третий тоже хорош – в ряды к зрителям слетал! Новый трюк, понимаешь ли, обкатал без разрешения! Слава богу, хоть сам цел и никого не покалечил! Тоже мне, «летучий голландец»!

– Осетиндец!

– Чё? – не оценил каламбура Миркин.

– «Летучий осетиндец», говорю! – Азамат оскалился в усмешке, остальные заржали, а Ахмат опустил глаза.

– Ладно, парни! Давайте без самодеятельности! Доработайте без травм и с огоньком! – Борис Ефимович примирительно улыбнулся. Человек он был беззлобный и не строгий, но профессия инспектора манежа, как говорится, обязывала.

– Огонёк-то в цирке правилами техники безопасности запрещён, насколько я помню! Сами же говорили! – Азамат хитро прищурил глаз.

– Деточка! – искренне удивился Миркин. – Выучил-таки! Осознал! Вот что выговор животворящий делает с артистом! Это тебе не шашлык готовить на открытом огне рядом с конюшней. Я говорю о внутреннем огоньке, о кураже, то есть! – Колобок пафосно взмахнул рукой.

– А-а! А мы-то, с гор спустившиеся, подумали о фитиле в заднице перед заездом! Эдак по кругу, с огоньком!..

Тут грохнули все вместе, уж очень ярко представилась картина мчавшегося на коне по кругу джигита с пламенем сзади, как у ракеты…