«Уважаемые артисты программы! Завтра в 17.00 в „красном уголке“ цирка состоится общее собрание. Явка всех строго обязательно!» — прочитал на «авизовке» Рыжов-старший.

— Анатолич, что за «пожар»?

Инспектор, вешая следующий приказ, коротко объяснил вопрошающему:

— Отмена разнарядок пришла, остальное на собрании…

…Директор цирка восседал за столом, как самовар во время семейного чаепития — такой же гладкий, блестящий, важный и пузатый. Собрание гудело потревоженным ульем. Кто-то знал о чём пойдёт речь и нетерпеливо ёрзал, кто-то расспрашивал, кто-то зубоскалил и втихую пускал «уток» о присвоении тому-то и тому-то почётных званий, мол, сам видел «правительственную» — готовьте банкет!..

Народу пришло много. Так плотно артисты собирались только перед парадом во время представления, но там царил иной дух.

Слово взял директор. Он поздравил всех с удачными гастролями, поблагодарил за отличные показатели по количеству зрителей и финансовым сборам. Что-то ещё говорил о планах партии и правительства, чего говорить директору было привычно, но скучно, и уж тем более было скучно слушать людям, имеющим собственные творческие планы, о которых партия и правительство даже не догадывались. Директор, отрапортовав, и сославшись на дела, толстой мышкой шмыгнул за дверь.

Далее собрание продолжил «закулисный директор» — инспектор манежа. Александр Анатольевич взял слово. Гул тут же стих. Повисла звенящая тишина. Люди вытянули лица во внимании. В руках инспектор держал приказы Главка.

— Скажу коротко и своими словами. Остальное прочтёте на авизовке. Не знаю, кого-то это обрадует, кого-то нет… Олег Попов, который должен был вас здесь менять, завис в Бельгии. Там продлили гастроли. Отсюда — корректировка. Все главковские разнарядки, которые вы получили, отменяются. По окончании гастролей, все остаются на вынужденном простое здесь. Ждём полторы недели, затем вновь продолжаем. Заканчиваем 15 января. Так что встретим новый год вместе. Получится, что вы тут отработаете две программы кряду!..

Прожить в таком городе почти полгода — об этом трудно было даже мечтать! Это, конечно, была удача, хотя и случайная.

Что тут началось! Кто-то кричал «ура»! Кто-то сетовал, что сорвали разнарядку и теперь он не соединится с женой, с которой вот уже полтора года ездят по разным городам: «Семья рушится, а им — хрен по деревне!..»

— Трахай других, что остальные не люди! — Котова была в своём репертуаре.

— Я уже месяц писем не получаю, дозвониться не могу, там что-то с женой случилось!

— Ага! Там несчастный случай на производстве — мужиком её придавило!..

Взрыв хохота!

— Да ну вас, Людмила Тимофеевна! Никакого понимания и сочувствия!

— Не рыдай, приходи ночью, Лёшка подвинется, я тебе «посочувствую»…

Рыжов-старший, в свою очередь, шуточно выказывая недовольство, тоже «возмущался»:

— Ну, вот, только стиральную машину упаковал, опять её тащи в гостиницу!..

— А ты на сыночка погрузи, тот допрёт! У него уже «домкрат» в штанах — грузовик поднимет!..

Радостный хохот и общее приподнятое настроение от хорошей новости делали комнату для официальных собраний уютной и какой-то домашней. Было ощущение, что собрались родственники, не видевшиеся многие годы.

— Слава богу! Пашка поучится спокойно лишних два месяца, да и конюшню на переезд лишний раз дёргать не придётся! — обрадовался Захарыч.

— Ти-хо! — громко призвал к порядку инспектор манежа. — Ещё не всё. Завтра заканчивают «Ангелы». Им через две недели начинать во Львове, оттуда «белыми лебедями полетят» в Венгрию.

— Везёт некоторым… — раздалось из дальнего ряда. По голосу все узнали эквилибриста Родыгина, который недавно «залетел» по пьянке и с лёгкой руки местного директора цирка схлопотал выговор. «Карать надо беспощадно!.. — отреагировал директор на бумагу из отделения милиции и переправил её в Москву в Главк. Любая заграница теперь, как минимум на год, для Родыгина была закрыта».

Его все как один считали классным артистом и надёжным парнем, но был у него «пунктик»…

— Рождённый пить — летать не может! — напомнив «тяжкий грех», подколол коллегу главный «Ангел» Виктор Петрович.

— Е…ть не может! — уточнила Котова. Все грохнули, словно взорвался артеллерийский снаряд.

— Этот может, ещё как может! — заступилась за Родыгина жена. — А то бы он у меня не на руках, а на «рогах» стоял… — Очередной взрыв хохота собравшихся едва не обвалил потолок, которые представили себе стоящего Родыгина, как оленя, на рогах. Его чуть лысеющая голова подозрительно заблестела…

— Будете обижать, я его к себе ассистентом возьму, поедет весной со мной в Аргентину! — «посочувствовал» Родыгину Абакаров. — И от начальства, и от жены подальше…

— Ему туда нельзя — там текилы море, утонет!

— Текила в Мексике! — раздалось с боку. И понеслось…

— А ты откуда знаешь?

— Были с «ЧБ», пробовали…

— Ну и как?

— А-а, сомогон-сомогоном. Из агавы делают…

— А это что за фрукт?

— А это херовина такая, — вмешалась Котова — лишний глоток сделал и — «ага…», поэтому с ней все на «вы», правда, Коля? — Тимофевна посмотрела на мощного эквилибриста, как на нашкодившего первоклашку.

Родыгин кряхтел, поворачивал голову то к одному говорящему, то к другому. Мужик он был сильный, но беззлобный, поэтому отмахивался от хохмивших вяло и с полуулыбкой:

— Да ладно вам! Тоже мне — алкаша нашли!..

— Люда, ну хватит, с кем не бывает! — вступился за приятеля муж Котовой Лёшка Анфиногенов. Тот со своим партнёром по номеру Виктором Селивановым сидели бок о бок с Родыгиным. Эти три здоровых мужика приятельствовали. Обычно, как и многие цирковые, они по выходным ходили в парилку. Там, в бане, среди пара, веников и шаек, отводили душу, разгружали мышцы. Но, бывало, незаметно «нагружались» тем, что частенько сопутсвует бане. В один из таких «чистых понедельников» Родыгин «пообнимался» с милицией… Его забрали. Лёша с Виктором, тоже будучи под лёгким хмельком, решили выручить товарища, — забрали и их. Сидя в «обезьяннике», предоставленные сами себе, «немного поразвлекались», превратив стальные прутья клети в ажурные продолговатые восьмёрки. Выпрямить назад ни у кого не получилось. Сотрудники юмор «оценили» — пришлось заплатить штраф за испорченное «имущество». Из уважения к цирку их даже подвезли до гостиницы. Но «бумагу» всё же прислали. Через сутки свежий приказ с выговорами висел на «Авизо». Директор тут же переправил бумагу в Главк — он припомнил Котовой, как та поддерживала Смыкова. Не забыл и её перл — насчёт «обеда».

— Вот теперь пусть сама «пообедает» всласть!..

Котова в силу многих причин и так была практически «невыездная». Теперь зарубежье ей не светило на «законных основаниях». Без мужа она, естественно, никуда бы не поехала. А поскольку заграничных перспектив на горизонте не было, то и никакого растройства по этому поводу не было тоже.

Котова подошла к трём своим «штрафникам», ласково обняла их могучие плечи и постаралась подчёркнуто нежным голосом ответить на фразу мужа «с кем не бывает». Так случилось, что когда-то в молодости эти три парня работали в одной программе. Не зная друг о друге, переспали с одной и той же девицей, которая их «наградила» болезнью любви. Встретились «однополчане» в вендиспансере. Котова об этой истории знала.

— У вас, мои дорогие «молочные братья-близнецы», друзья-соёбщники, и на «Я» бывает и на «Ё» бывает! — намекнула Котова сразу и на ту давнюю историю, и на участившиеся грехи «выходного дня»… — Так всю жизнь и проработаете где-нибудь в «Членябинске»…

— Тишина! Вы можете успокоиться, взрослые же люди! — хлопнул по столу ладонью «А.А.» — Людмила Тимофеевна, ну что вы в конце концов?!..

— А шо я? Я всегда — за «концы концов»!.. — Котова наивной девочкой подняла брови и развела руками.

Инспектор хмыкнул, едва сдержал улыбку, оценив удивительную реакцию Котовой на слова, махнул рукой и продолжил, когда все немного успокоились:

— Кроме «Ангелов» скоро заканчивает и наш любимый кино-клоун Смыков — ему в Улан-Батор. Там у него гастроли и одновременно совместные съёмки с монголами. На его место приехал Владимир Семёнов. Прошу любить и жаловать! — «А.А.» представил программе всё время улыбающегося парня с копной кучерявых волос. Тот смущённо раскланялся, дурашливо сделав женский «книксен». Инспектор продолжил:

— Всем, кто заканчивает, получить расчёт, забрать техпаспорта, расчётные книжки, не забыть медкнижки и ноты в оркестре. За совместную работу — низкий поклон и до скорой встречи! Остающимся — помнить о технике безопасности, спокойной работы и всяческих успехов. По местам!..

Собрание, веселясь и толкаясь в дверях, продолжало обсуждать «навалившиеся» перспективы неожиданно продолжившихся гастролей. Толпа, затихая, постепенно разошлась по гримёркам. Кто-то сел «наводить красоту», кто-то пошёл проверять реквизит и животных. Пора было настраиваться на работу…

Через час с небольшим эти же люди волшебным образом изменятся — «превратившись» в блистательных артистов…