В течении пяти дней Ахрон постоянно терпит монотонное бубнение новоиспеченной жены. Она практически без отдыха что-то бормочет под нос, при этом бросая в его сторону злые взгляды. Он бы и рад заткнуть уши, но воспитание не позволяет. И в отличии от девицы, которая восседает на телеге, он передвигается верхом.

Как говорит Мелиас, им осталось проехать до нужного места всего ничего. К вечеру они уже будут на месте. Это значит, что он скоро сможет отдохнуть от монотонного гула.

Когда началась вся эта история, он не подозревал на какие муки подписывается, но слово Атцлы не нарушали последние двести лет, а ранее несогласные погибали слишком изощренно. Поэтому ему пришлось согласиться, тем более требование было слишком ультимативным.

Мужчина уныло смотрит на девицу, которая сидит на телеге немного впереди и вздыхает. Как будто услышав этот вздох девушка поднимает взгляд и смотрит в ответ исподлобья. Как он охарактеризовал ее ранее? Слишком серая? А с таким взглядом вообще смахивает на волчонка. Мужская одежда висит на ней бесформенными мешками. Иллиор за время совместной дороги успел рассмотреть ее с ног до головы и мысленно раз десять прибить новоявленную родственницу, которой проигрался отец. Хотя, не совсем и новоявленную с учетом того, что ее дочь успела некоторое время побыть его мачехой. Он до сих пор с каким-то не здоровым умиротворением вспоминает как взашей выгнал Арицлу из Темного княжества и приказал Крому, ко всему прочему, поставить на границе щит от вторжения эсхиллок.

И эта Тьяцла, как и говорили Грон с Кромом, больше похожа на парня, чем на девушку.

Ахрон отвлекается от размышлений и трет запястье, на котором спустя пять дней продолжают саднить темные спирали. Кто предложил провести древний ритуал, который подразумевает под собой абсолютную связь супругов. Не только физическую, но и духовную. Совершенно не разрывную, связывающую души и после смерти. Если он точно помнит, то когда он, разнервничавшись чуть не швырнул один из томов энциклопедии на пол, тот который об эсхилл, самым спокойным был маг. Возможно он с кем-то договорился, сам бы не догадался, сборник этот на дух не переносит и не заглядывал ни в одну книгу.

Он снова смотрит на баюкающую руку девицу. А ведь ее бормотание и постоянные взгляды исподлобья выглядят подозрительными. Уж не с ней ли Кром сговорился?

— Чертов маг, пора его сослать в Темный лес… — бормочет Ахрон.

Заслышав постороннее бормотание эсхиллка подпрыгивает на деревянном дне телеги и возмущенно вскрикивает:

— Что?!

— Помолчи, не с тобой говорю, — отмахивается иллиор и пытается вновь вернуться к размышлениям.

— Что? Не со мной? Да ты… да ты… да я тут самая пострадавшая! — задыхается возмущением Тьяцла.

— А не ты ли и виновата во всем этом? — спокойно спрашивает Ахрон. — Не мни только себя пострадавшей, мы оба в одной лодке.

— Нас трое в ней! — вспылила девица. — Избавившись от Крома, избавишься и от нас. Щит хоть и на мне привязан, но поддерживает-то его твой друг.

— И когда вы успели сговориться? — ледяным тоном спрашивает он.

— Когда моя бабуля решила устроить его судьбу, с последующими пышными похоронами. Собиралась заставить его жениться на Фьяцле любым способом, в том числе и излюбленным, опробованным на тебе. Его отец тоже любил пораскинуть картишки. — С издевкой в голосе произносит эсхиллка и замолкает.

— Что им нужно? — спрашивает наобум.

— Не знаю. Думаю, по этому вопросу тебя смогут просветить только Фьяцла с Амуцлой, но не я. Хоть и слушала каждый их разговор, но они никогда не упоминали из-за чего все начали. В конце концов, зачем мне что-то знать. Они хотели избавиться и от меня тоже, перед тем разрушив мои планы.

— А зачем древний эсхилльский ритуал?

— Так у меня появилось время сбежать подальше и посадить бабулю под замок. Теперь нужно еще и матушку надежно запереть.

— Может сдашь ее вампирам? Чем не решение проблемы? — как бы невзначай вносит предложение иллиор.

— Обратно папеньке. Вот это будет подарочек. — На лице девушки расплывается предвкушающая улыбка.

Ахрон с нескрываемым любопытством разглядывает ее. Вот теперь интересно, дай ей волю, что она сделает со своими родственницами и как ее действия повлияют на других? Стоит натравить эсхиллку на своих же. А он побудет сторонним наблюдателем.

— Так и быть, Крома я не трону. А вот со своими сама разбирайся…

— Что?! — восклицает Тьяцла, подпрыгивая так, что чуть не валится с телеги.

— Всю кашу заварили твои, так тебе ее и расхлебывать, — не моргнув глазом, переводит стрелки иллиор. При этом продолжая наблюдать за девицей, которая поудобнее устраивается и смотрит на него как на душевнобольного.

— Темный, — Ахрон морщится, не нравится, когда называют по фамилии. — Я все понимаю, но ты видел их, — Тьяцла очерчивает в воздухе очертания чего-то огромного. — И меня, — на этот раз она сводит указательный и большой палец вместе. — А теперь подумай, как я с ними справлюсь, если они чудом не узнали о том, что я их подслушиваю, собираюсь сбежать и специально подстроила, чтобы на свадьбе все было согласно эсхилльским древним традициям. И откуда мне было знать, что будут такие последствия. — И уязвленно добавила: — если бы не это, я развелась бы с тобой и вышла замуж за Крома. Уж он-то мне более приятен, чем твоя злобная морда.

Как только она заканчивает свой монолог, отворачивается от иллиора и перебирается на козлы рядом с Мелиасом.

Ахрон на это только пожимает плечами и посылает коня вперед.

— Вот и поговорили, — в замешательстве бормочет себе под нос.

Ахрон не сразу замечает, что они приближаются к небольшому лесному домику, из трубы которого вверх поднимаются клубы белого дыма.

— О, Норн уже на месте, — говорит Мелиас, почему-то смотря на Темного. — Иногда завидую ее способностям. Думаю, вы найдете общий язык. Она подучит тебя контролировать вторую сущность.

— Оборотень?.. — не подумав ляпает иллиор, с удивлением косясь на домик.

— Хуже того, обращенный. Пойдем, сам увидишь, — произносит человек, спрыгивая с козел. За ним следом телегу покидает эсхиллка.

Темный наблюдает за тем, как они заходят в домишко, а потом и сам спрыгивает с коня, привязывает его к нижней ветке ближайшего дерева, и идет ко входу.

Он только открывает дверь и переступает порог, а его тут же подхватывает белый вихрь, который вполне внятно вопит:

— Ой, Мел, у нас еще гости?! Где ты по среди леса откопал иллиора-полукровку?!

И еще миллион вопросов заданных в одной тональности и на одном дыхании.

Ахрон с удивлением смотрит на типичную иллиорку, слишком белую, какими им и положенно быть. Единственное, что его смущает — цвет глаз. У чистокровных представителей этого народа блекло-голубой цвет, у этой же он яркий, почти синий.

Он пытается что-то произнести, но иллиорка перебивает:

— Эх, хотела бы я быть полукровкой, а не обращенной, не было бы проблем с диетой. Не так ли, Мел? — она подхватывает Темного за руку и, с несвойственной ее сородичам, силой затягивает в глубь небольшой комнаты. И бормочет при этом: — нечего на пороге стоять, как не родному. В конце концов, Мел обучает твою жену контролю, так что вы автоматически вписываетесь в нашу небольшую буйную семейку.

Улыбаясь во все тридцать два она усаживает его за стол, а сама отходит к, натопленной не смотря на жару, печи и возится там. К этому моменту к столу, что-то обсуждая между собой, подходят Мелиас с Тьяцлой.

Девица плюхается на стул напротив Ахрона, буравит его тяжелым взглядом и зло выдает:

— Зачем ты вообще сюда приперся, а? Сидел бы в своем Темном, а я спокойно…

Договорить ей не дает оборотень. Водрузив в центр стола видавшую виды кастрюлю, она уперает руки в бока и строгим голосом начинает:

— Вообще-то, ничего бы спокойно ты не сделала. Связавшие себя древними нерушимыми узами уже никогда не смогут расторгнуть брак, а находиться порознь будет настоящей мукой для них. Поэтому я и сказала тогда, что давно не видела эсхилл повязавших себя с кем-то навеки. — Она пристально смотрит на Тьяцлу. — Думаю, ты даже не подозреваешь, что эти узы будут связывать вас даже после смерти.

Ахрон, пока вкрадчивым голос произносит это, наблюдает за эсхиллкой, которая, по мере поступления информации, медленно впадает в шоковое состояние, потом вскакивает со скамьи, зло смотрит на него и выбегает из дома, громко хлопнув дверью.

— Зря вы так… — произносит Ахрон, переводя взгляд от входа на иллиорку.

— Пусть подумает о том, как будет расхлебывать все, что натворила. Ей это будет полезно. Как я поняла, кроме этого, — она указывает на спиралевидные черные линии на левой руке Темного: — на ней висит еще много провинностей?

— Скорее на Атцле и Арицле, — отвечает полукровка.

Оборотень садится на скамью, задумчиво разглядывая свои руки.

— С этими уже давно необходимо что-то сделать. Совсем заигрались. — Вдруг она резко вскидывает взгляд на Ахрона и произносит: — кулон с тобой?

— Д-да, — неуверенно отвечает он.

— Никогда не снимай его и никому не передавай. Хоть в руках посторонних он действовать не будет, но все же не стоит рисковать таким сильным артефактом.

— О его существовании знают от силы десяток существ, а о свойствах… остался только я, — тихо произносит Мелиас, отрываясь от блокнота, в который записывает что-то важное.

Ахрон удивленно смотрит на древнего мага, который каким-то непостижимым образом дожил до нынешних времен, и его странную спутницу жизни, имени которой он еще не знает.

— А какие у него свойства? — задает он вопрос, но иллиока, прислушивающаяся к чему-то, вдруг прикладывает палец к губам и предостеригающе шепит. Ахрон замолкает.

Дверь натужно скрипит, заставляя его перевести взгляд на вход, туда же повернулись и Мелиас с оборотнем.

В проеме показывается угрюмая Тьяцла.

— Норн, только не говори, что этот позер мой отец, — лепечет она, указывая большим пальцем себе за спину.

— Ага, — отвечает та, смотря на вошедшего следом за эсхиллкой высокого мужчину в черном длинном плаще.

Ахрону хочется в экстренном порядке побиться головой о стену от открывшегося зрелища. Отец Тьяцлы, на которого она, слава всем богам, не была похожа ни единой черточкой, очень высок, неестественно бледен даже для вампира, — так напомазался белилами, что больше смахивает на свежего упыря, — в нелепой одежде, как будто сбежал с бала-маскарада, и с выражением безграничного идиотического счастья на лице, естественно несвойственного кровососам.

Высоченный дядька повисает на плечах Тьяцлы с воплями: "Доча, наконец-то я тебя нашел!"

Ахрон отворачивается от разыгравшейся комедии к Мелиасу, который посмеивается, наблюдая за воссоединением семьи.

— Ирион Лангарский?.. — спрашивает он у мага, когда тот поворачивается к нему.

— Да, довольно эксцентричный экземплярчик и, наверное, единственный кто питает искренние чувства к Арицле. Многие до сих пор питают надежду на то, что они снова будут вместе. Он ее хоть как-то контролировал. Но Атцла…

— Так вот о чем говорила Тьяцла!.. — на Темного снисходит озарение.

— О чем? — деловито спрашивает Мелиас.

— Она хочет сдать ее Ириону. — Произносит Ахрон.

— Интересная идея, — вклинивается Норн и, понизив голос до шепота, продолжает на другую тему: — тем более не говори о кулоне вампирам, слишком сильно они жаждут власти. Мел, я надеюсь, ты позже разъяснишь нашему доброму другу, как пользоваться камешком?

— Всенепременно, — отвечает маг с тяжелым вздохом. — Только придется возвращаться в Темный.

Вот уже пять дней, как их сопровождает этот полукровка, который теперь, якобы, считается ее мужем. Тьяцла в очередной раз исподлобья смотрит на Ахрона и бормочет новую порцию проклятий. Когда их взгляды встречаются, девушка, с затаенным злорадством, замечает в карих глазах неподдельную муку.

Эсхиллка опускает лицо, смотря на примятую траву под копытами коня Темного. Долго смотреть ему в глаза она не может, все-таки чувствует свою вину во всей этой истории. Но как же ее раздражает то, что он едет верхом, а ей приходится трястись на телеге. Радует, что не весь день, и режим, к которому она успела привыкнуть за прошедшие несколько дней, с появлением нового члена компании, не изменился. Так же ранний подъем, до полудня продвигаются дальше, после стоянка. Час занятий по магии, час физических упражнений, для укрепления тела. Обед и снова в дорогу. И так до захода солнца, поиск места для ночлега, ужин и сон.

А Темный, пока Мелиас проводит занятия, прохлаждается в теньке. Видите ли все он знает, все умеет. А способнобностей к магии у него как не было, так и нет.

Она снова смотрит на Темного, который о чем-то размышляет, и продолжает бормотать набившие оскомину от постоянного повторения проклятия. Вдруг, ее нехитрое занятие прерывают донесшиеся словно из далека слова:

— Чертов маг, пора его сослать в Темный лес…

Иллиор пытается тихо пробормотать это себе под нос, но выходит слишком громко.

Внутри Тьяцлы моментально поднимает голову возмущение, заставившее ее подскочить на деревянном дне и вскричать:

— Что?!

— Помолчи, не с тобой говорю, — отмахивается от нее Темный. И она понимает, что сейчас он снова погрузится в свои нелегкие думы.

— Что? Не со мной? Да ты… да ты… да я тут самая пострадавшая! — Ее возмущение взмывает до невиданных высот. Девушка захлебывается воздухом.

— А не ты ли и виновата во всем этом? — спокойствие Темного окончательно выводит ее из себя. — Не мни только себя пострадавшей, мы оба в одной лодке.

— Нас трое в ней! — кричит Тьяцла. — Избавившись от Крома, избавишься и от нас. Щит хоть и на мне привязан, но поддерживает-то его твой друг.

— И когда вы успели сговориться? — Ледяной тон Темного заставляет ее немного прийти в себя. Но теперь к возмущению прибавилась злость на родственниц, и она отвечает с толикой издевки в голосе:

— Когда моя бабуля решила устроить его судьбу, с последующими пышными похоронами. Собиралась заставить его жениться на Фьяцле любым способом, в том числе и излюбленным, опробованным на тебе. Его отец тоже любил пораскинуть картишки.

— Что им нужно? — Вопрос Ахрона ставит ее в тупик.

— Не знаю. — Пожимает эсхиллка плечами. — Думаю, по этому вопросу тебя смогут просветить только Фьяцла с Амуцлой, но не я. Хоть и слушала каждый их разговор, но они никогда не упоминали из-за чего все начали. В конце концов, зачем мне что- то знать. Они хотели избавиться и от меня тоже, перед тем разрушив мои планы.

— А зачем древний эсхилльский ритуал?

Вопрос заставляет ее смутиться, что после тесного общения с эссхиллками в принципе невозможно. Те не сильно жалуют условности. И Тьяцла честно отвечает:

— Так у меня появилось время сбежать подальше и посадить бабулю под замок. Теперь нужно еще и матушку надежно запереть.

— Может сдашь ее вампирам? Чем не решение проблемы? — как бы невзначай вносит предложение иллиор.

Такой вариант она никогда не рассматривала. Сдать матушку в руки вампира, в которого та до сих пор в тайне от всех по уши влюблена. Уж это-то будет держать глупую, своенравную эсхилку, находящуюся под колпаком Атцлы, в ежовых рукавицах.

— Обратно папеньке. Вот это будет подарочек. — Эта мысль заставляет ее предвкушающе улыбнуться.

Тьяцла замечает с каким любопытством смотрит на нее Темный, явно уже что-то придумывает. Наслышана она о том, как он подавил восстание. Хоть эсхилл и не могут проникнуть через щит, но слухи до них доходят.

Девушка отводит взгляд от полукровки с мыслью о том, что ей стоит держаться от него на безопасном расстоянии, чем дальше, тем лучше. Из размышлений ее выводят слова:

— Так и быть, Крома я не трону. А вот со своими сама разбирайся…

— Что?! — свернувшееся было в клубочек, как змея, возмущение воспряло с новой силой. Тьяцла от такого заявления подскакивает слишком высоко и чуть не падает с телеги. Вернув равновесие, она смотрит на Темного обвиняющим взглядом.

— Всю кашу заварили твои, так тебе ее и расхлебывать, — не моргнув глазом, переводит стрелки иллиор.

Эсхиллка смотрит на него как на душевнобольного, и вылечить невозможно, и жалко.

— Темный, — Ахрон морщится при упоминании фамилии. Тьяцла же, не обращая на его недовольство внимание, продолжает с нескрываемой иронией: — Я все понимаю, но ты видел их, — она обводит в воздухе очертания чего-то огромного. — И меня, — на этот раз сводит указательный и большой палец вместе. — А теперь подумай, как я с ними справлюсь, если они чудом не узнали о том, что я их подслушиваю, собираюсь сбежать и специально подстроила, чтобы на свадьбе все было согласно эсхилльским древним традициям. И откуда мне было знать, что будут такие последствия. — И уязвленно добавила: — если бы не это, я развелась бы с тобой и вышла замуж за Крома. Уж он-то мне более приятен, чем твоя злобная морда.

Как только она заканчивает свой монолог, отворачивается от иллиора и перебирается на козлы рядом с Мелиасом.

Мелиас указывает куда-то в гущу леса рукой, и Тьяцла с удивлением замечает за плотной порослью кустов очертания домика, из трубы которого валит густой дым.

Первым делом, когда пересела к нему на козлы, она все-таки поинтересовалась, почему дом стоит в лесу. Ответ оказывается прост. Когда маг строил дом, вокруг была небольшая деревенька, которая за долгое время, он не упомянул насколько, обезлюдила и стала частью леса, сейчас даже фундаментов не различишь под корнями деревьев. А свой дом он строил с применением магии, что позволило тому неплохо сохраниться. Вот и получается, что посреди леса стоит единственный небольшой домик.

Как только телега останавливается, говорит что-то Ахрону, который выглядит очень удивленным, и спрыгивает с нее. Девушка не прислушивается к разговору, сползает со средства передвижения и топает к домику. Останавливается около входа, памятуя о том, что произошло в особняке мага, открывает дверь и тут же ее подхватывает белый вихрь.

— Тьяцлочка!!! — вопит Норн, втягивая ее в дом следом за собой: — наконец-то! Я так по тебе соскучилась!

И начинает что-то без умолку тараторить, бегая от печи к столу и обратно.

Войдя следом за Тьяцлой, маг прерывает словоизлеяния Норн:

— У нас еще один гость…

Та тут же срывается с места и несется навстречу Темному, который замешкавшись только заходит в дом. Под глухие смешки эсхиллки, оборотень обегает несколько кругов вокруг опешевшего иллиора с воплями:

— Ой, Мел, у нас еще гости?! Где ты по среди леса откопал иллиора-полукровку?!

Тьяцла, продолжа стоять в сторонке, наблюдает за тем, как Ахрон пытается вернуть дар речи, ошарашенно смотря на гиперактивного оборотня.

Он пытается что-то произнести, но та его перебивает:

— Эх, хотела бы я быть полукровкой, а не обращенной, не было бы проблем с диетой. Не так ли, Мел? — она подхватывает его за руку и увлекает вглубь комнаты. Громко бормоча: — нечего на пороге стоять, как не родному. В конце концов, Мел обучает твою жену контролю, так что вы автоматически вписываетесь в нашу небольшую буйную семейку.

Иллиорка усаживает Темного за стол, возвращается к печи.

Мелиас подходит к Тьяцле и шепотом спрашивает:

— Почему именно Темный?

Девушка пожимает плечами:

— Не знаю. Сын должника. Они что-то ищут. Да мало ли, что послужило причиной. Мне бы теперь избавиться от него.

Они подходят к столу. Мелиас аккуратно усаживается на скамью, эсхиллка же со всего маху плюхается на стул напротив полукровки, буравит его злым взглядом и выдает:

— Зачем ты вообще сюда приперся, а? Сидел бы в своем Темном, а я спокойно…

Договорить ей не дает Норн. Водрузив в центр стола внушительную старую кастрюлю, она уперает руки в бока и строгим голосом начинает:

— Вообще-то, ничего бы спокойно ты не сделала. Связавшие себя древними нерушимыми узами уже никогда не смогут расторгнуть брак, а находиться порознь будет настоящей мукой для них. Поэтому я и сказала тогда, что давно не видела эсхилл повязавших себя с кем-то навеки. — Она пристально смотрит на Тьяцлу. — Думаю, ты даже не подозреваешь, что эти узы будут связывать вас даже после смерти.

От поступившей информации, девушка впадает в прострацию. Это что же получается, ее так нежно лиеемые планы никогда не осуществятся? Она вскакивает с места, бросает короткий злой взгляд на Ахрона, попутно пожелав ему подавиться раз десять, и выбегает из домика, напоследок громко хлопнув дверью.

Она некоторое время бесцельно бродит вокруг избушки, раздраженно всплескивая руками и шипя себе под нос проклятия, адресованные иллиору, который так невовремя ворвался в ее жизнь. А ведь она могла отправиться в путешествие до того, как родственницы вызвали ее в свои покои, но… они все равно бы рано или поздно нашли ее и последствия самоуправства обешали быть страшны.

Тьяцла проходит еще несколько кругов по изрядно протоптаной тропинке и углубляется в лес. Может все-таки слова Норн далеки от истины и ничего с ними не случится, если они будут порознь?

Она медленно, но целеноправлено пробирается через очередные колючие кусты, когда внезапно перед глазами, вперенными в землю, возникают налакированные до блеска черные сапоги.

Эсхиллка медленно поднимает взгляд от новообразования в местной флоре и изучает черные брюки, длинный балахон, который должен исполнять функцию плаща, напомаженное белилами лицо, темные заплетенные в хвост волосы. Она даже от любопытства встала на носочки и заглянула ему неизвестному за плечо, чтобы увидеть прическу, уж больно он прилизан.

Нообразование при виде ее широео улыбается, показывая внушительные клыки, и радостно восклицает:

— Доченька, Тьяцлочка, вот я тебя и нашел!

Расставляет в стороны руки, намереваясь на радостях задушить ее в обьятиях, но Тьяцла успевает отскочить от внезапно возникшего родителя и на несвойственной ей скорости несется к, затаившемуся за зарослями, домику.

Так как папочка значительно отстал, она заходит в дом спокойным шагом. Но сразу же понимает, что спектакль не прошел и все обратили внимание на ее угрюмость, тыкает большим пальцем себе за спину и спрашивает:

— Норн, только не говори, что этот позер мой отец.

Все, сидя за столом, рассматривают что-то за ее спиной.

— Ага, — отвечает та.

Тьяцла не успевает повернуться, как на ее плечах неподъемным грузом повисает новоприобретенный отец с воплем:

— Доча, наконец-то я тебя нашел!!!

Она с тоской наблюдает за тем, как все снова возвращаются к обсуждению чего-то интересного.

К такой встрече она была не готова.

Кром сладко потягивается, открывает глаза, перед которыми тут же начинают плясать разноцветные круги, и недоуменно уставляется в потолок.

Он смутно, но точно помнит, что перед тем как заснуть устроился у стеллажа и пытался, продравшись через похмелье, проштудировать очередной том энциклопедии в поисках отсутствующих листов и еще чего-нибудь, чего в нем не предусмотрено. Сейчас же он не скукожившись в позе эмбриона пребывает на полу под полками, а удобно вытянувшись лежит на кровати Темного. При этом его кто-то совсем по собственнически обнимает руками и ногами, прижимаясь к себе.

Маг, подавляя болезненный стон от внезапно нахлынувшей головной боли, поворачивается на бок. При этом чьи-то руки совершенно не собираются убираться с него. И оказывается нос к носу со спящей эсхиллкой.

Он ненадолго закрывает глаза, пытаясь осознать, как он мог перебраться сюда. Только через несколько минут приходит осознание, что его перенесла Фьяцла, сам он добраться был не в состоянии. А когда открывает сталкивается со, светящимся энтузиазмом, взглядом эсхиллки, которая тут же хриплым со сна голосом произносит:

— О! Ты вовремя, сейчас начнется самое интересное. Вставай, давай.

Сама же перелезает через него, больно отдавливая руками и ногами все до чего может дотянуться, и бежит к окну, при этом призывно помахивая рукой.

Магу ничего не остается, как с трудом встать с постели и пошатываясь подойти к окну, встать рядом с Фьяцлой и посмотреть во внутренний двор замка.

В центре небольшой площади стоит Атцла, что-то крича, размахивая руками, а иногда срываясь на бешенные прыжки на месте.

Кром, отодвинув эсхиллку в сторону, открывает окно. Его сметает с места звуковой волной истеричного вопля.

— Зря ты это сделал, — как бы невзначай произносит Фьяцла, когда громогласный ор на несколько минут утихает. — Она еще полчаса будет возвышенно материть неведомые силы, заставившие ее любимые панталоны забраться на верх самой высокой башни. Вот когда она выговорится, начнется то, о чем я говорила.

Кром поспешно пытается затворить окно, но девушка останавливает его:

— Не стоит, сейчас послушаем, как будет оправдываться твоя сестрица. Надеюсь, тебе не жалко ее, — она оборачивается и Кром отмечает, что на ней не осталось следов безудержного веселья предыдущего вечера. Даже появились следы поползновения по шкафу Ахрона.

Видеть себя ему совершенно не хочется, тем более, что по ощущениям примерно представляет на что похож.

— Только придется прислушиваться к разговору естественным путем, — Фьяцла тяжко вздыхает, не отрываясь от созерцания происходящего во дворе. — Ни ты, ни я, после вчерашнего выброса, использовать плетения не можем.

Мужчина пожимает плечами, морщась от боли. Значит та, разыгравшаяся во время его поползновения на башню, буря вызвана всплеском магического источника под действием более, чем крепленого, вина. Ладно, сейчас выслушает, что там будет говорить его ненавистная сестрица-предательница и пойдет приведет себя в порядок.

К возобновившей вопли эсхиллке бросилась Глори, как всегда выглядящая сияющей в своем форменном белом костюме. Иллиор мысленно завидует сестре. Совсем не этично плюет в ее сторону из окна, отворачивается и прислушивается к разгорающемуся скандалу, поглядывая на Фьяцлу, которая, только заслышав голос Атцлы, умиленно улыбается.

— Ты говорила, что проверила все!!! Абсолютно все!!! — во всю глотку кричит Атцла в лицо иллиорке. Кром невольно оборачивается и радуется, что там присутствует не он. — Так почему же мои красненькие висят там?!

Она тыкает пальцем, предположительно, в шпиль, где флагом с вечера развевается ее нижнее белье.

Кром наблюдает за тем, как Глори медленно поднимает взгляд наверх, как он скользит по окну, как останавливается на его лице и больше не продвигается. Он отстраненно наблюдает, как медленно открывается ее рот, как она пытается выдать его присутствие в покоях Ахрона эсхиллке.

Но та хватает ее по обе стороны головы, не обращая внимания на попытки вырваться из мертвой хватки, и задирает так, чтобы она обратила внимание на плещущиеся на ветру труселя.

Маг облегченно вздыхает, когда понимает, что его пока не собираются разоблачать. Он даже не замечает, что до этого мгновения задерживал дыхание.

Из далека заметно, как перекашивает лицо Глори. Она с усилием вырывается из рук экс-матриарха, отскакивает в сторону некультурно тычет в сторону окна, за которым стоят Кром с Фьяцла:

— Спроси это у моего братца и той девицы рядом с ним! — на одном дыхании кричит иллиорка и, растянув губы в ехидной улыбочке, смотрит Крому в глаза.

Маг краем уха слышит слова Фьяцлы, заставившие его перевести взгляд с сестрицы на эсхиллку:

— Оооо! Девочка навредила самой себе. Посмотри на Атцлу. Какой взгляд. Знаешь, Кром, а ведь твоя сестра сыграла нам на руку, моя бабуля теперь не скоро придет в себя.

Иллиор не сразу понимает о чем она говорит. Только когда Глори подходит к оцепеневшей экс-матриарху, машет рукой перед ее лицом, а, не добившись реакции, пинает в голень, зло смотрит на брата далеко в окошке и идет ко входу в замок. У массивных ворот она останавливается, оборачивается проводит большим пальцем под подбородком и заходит в здание.

Он вздрагивает, когда Фьяцла кладет на плечо руку и с нервным смешком спрашивает:

— Надеюсь, она не сможет взломать защиту на двери? Иначе нам придется или давать ей отпор, или прятаться по всем углам.

— Ей не зватит опыта взломать плетение созданное человеком, — отвечает Кром, не сводя взгляда с недвижимой эсхиллки во дворе. Он интересуется: — и долго она так будет стоять?

— Обычно долго. У тебя есть идеи?

Краем гдаза он замечает огонек любопытства в глазах второй дочери нынешнего матриарха. Иллиор усмехается и произносит:

— Нам нужно пробраться в подземелье. Надеюсь, ты разведала уже все ходы? — он поворачивается к эсхиллке и замечает тень ухмылки.

— В замке есть кандалы из черного металла? — деловитым тоном спрашивает девушка.

— Угу, — задумчиво угукает маг, — Ардор распорядился выковать. Вот только ни разу не использовал. Специально для Арицлы. В конце концов, она ни разу не проявила своего буйного нрава на публике, только втихую любила поиздеваться над Ахроном. Думаю, сейчас настало время использовать их по назначению. А потом Атцлу можно сдать на руки оборотням из Темного леса.

— О, да. У тебя далекоидущие планы… — тянет Фьяцла.

По лицу девушки понятно, что она уже предвкушает нечто очень интересное.

— Надеюсь нас не будет ожидать очередной облом? — смотрит она Крому в глаза.

Он пожимает плечами. Все-таки это только для нее все самое интересное заканчивается так и не начавшись, а ему это безразлично. Главное, чтобы получилось осуществить задуманное без осечек, а уже на втором плане — получится ли это интересным или, как выразилась эсхиллка, обломом.

— Главное, чтобы все получилось, — озвучивает свои мысли Кром, толком не отвечая на легкомысленный вопрос. — Ну, так что там с ходами?

— Я как раз сегодня ночью обнаружила один. В шкафу… — маг замечает, что последнее она зло цедит сквозь зубы. Становится понятно, как добывались красные панталоны.

— Показывай, — требует иллиор, отходя от окна.

Он бы мог и через дверь выйти, и пройти по коридорам, не опасаясь мага-новичка, но сейчас не в состоянии даже послать поисковые плетения, чтобы обнаружить пропавшую лабораторную крысу, которую до сих пор периодически пытается безрезультатно найти. Сейчас он способет только на поиск неодушевленных предметов и то еле-еле. Маг так же понимает, что Фьяцлу с ее "сейчас начнется самое интересное" больше нельзя выпускать из комнаты в одиночку. Только и только под присмотром.

Эсхиллка доводит его до шкафа, открывает дверцы и указывает на нижнюю панель:

— Здесь. Полезай. Я следом, — коротко с паузами произносит она. Заверение, что она полезет следом, звучит не очень уверено.

Кром не придает внимания сказанному, заходит в недра огромного шкафа и тут же проваливается куда-то вниз.

Лучше бы он этого не делал.

Кром приходит в себя на каменном полу, придавленный сверху увесистой тушкой эсхиллки.

Теперь ему становится понятно, почему она решила лезть второй, чтобы смягчить падение. Маг усмехается, только врядли у нее это получилось, так как она приземлилась оккурат поперек него, хорошенько приложившись о пол головой и коленями.

Простонав что-то нечленораздельное, девица все же решает сползти с неудавшейся подушки, мстительно потоптавшись по Крому побитыми коленями.

— Можно аккуратней… — шипит маг, пытаясь одновременно сесть и пнуть эсхиллку.

Та отползает на безопасное расстояние и совсем по детски показывает ему язык. Взгляд ее перемещается в сторону. Она болезнено морщится и переводит взгляд на него.

— Только не говори мне, что я снова здесь… Сюда что ли все ходы ведут? — почти скулит эсхиллка, заводя глаза к потолку.

Кром пожимает плечами и ничего не говоря, оборачивается. Завидев высокий постамент из черного камня, он вскакивает с пола, со всех ног несется к нему и, квохча как наседка, обнимает.

Через миллионы восторженных восклицаний, он все же находит в себе силы выразиться более внятно:

— Этот камень хранился в Нормане… Я думаю, ты знаешь, что Норман некогда был столицей Темной империи, — последнее он произносит, деловито осматривая и ощупывая теплый камень черного цвета, испещренный древними иллиорскими рунами. — Это единственный оставшийся из девяти, поддерживавших границы государства. Активировать их можно с помощью девяти ключей из того же материала.

Он проводит ладонью по горизонтальной верхней поверхности, с виду совершенно ровной. И когда один из пальцев проваливается в небольшое отверстие в центре, он оборачивается к Фьяцле и говорит:

— А вот и сквпжина, — Кром на минуту замолкает, размышляя о находке. А потом выдает: — кулон Ахрона такой же формы и величины. Хм… Не зря я ему не позволил его оставить. Но, и у Атцлы ничего не получилось бы.

Он отнимает руки от постамента, который все это время нежно поглаживал по шероховатой поверхности, подходит к продолжающей сидеть на полу эсхиллке и протягивает ей руку, чтобы помочь встать. Та хватается за конечность и он тянет, заставляя ее принять вертикальное положение.

Как только она встала и отряхнулась от пыли, сразу задает вопрос:

— А почему у нее ничего не получится?

— Во-первых, ей не подойти к этому артефакту, — начинает объяснять маг, — сконцентрированная в нем сила иллиорских магов размажет ее тонким слоем по полу. Ты сама прочувствовала его воздействие. Во-вторых, кулон никак ни меньше фонит, чем камень. Ну и в-третьих, повелевать этой силой могут только потомки самого первого, создавшего эти девять артефактов, Темного Властелина — Идриса Темного.

Он даже не замечает, что к концу поучительной речи для несведущей в делах иллиоров Фьяцлы, задействовал толику пафоса и патетические жесты. А все потому, что этот Идрис был его кумиром с детства.

— А… понятно… — равнодушно вздыхает девушка, разбив вдребезги ожидания бурной радости Крома.

Маг раздраженно передергивает плечами и спрашивает, подавив обиду и рассматривая темные провалы окружающих выходов:

— Ну, так куда нам идти?

— Туда, — коротко произносит эсхиллка, указывая куда-то направо.

Кром прослеживает движение ее руки и следует в том направлении. Вспоминает об эсхиллке, разворачивается, возвращается к ней, хватает под локоть и тянет за собой.

После долгого блуждания по лабиринтам темных переходов, Кром не удосужился прихватить с собой факел, они выходят в тускло освещенный коридор подземелья.

До того, как дверь затворилась, скрыв за собой темные недра застенья, маг оборачивается, чтобы запомнить ее местоположение.

— Не трудись, все равно потом не найдешь, — отрешенным голосом бормочет эсхиллка, осматривая коридор. — В любом случае, где-нибудь найдется еще один.

Иллиор пожимает плечами и, не выпуская локтя Фьяцлы, идет в сторону развилки, которая виднеется в самом конце. Дотащив девушку до расширяющейся части коридора, он отпускает ее и, делая вид, что не замечает вздоха облегчения за спиной, сплетает еле заметную тонкую поисковую сеть, как раз такую, колебания магического фона которой не заметит Глори, взбирающаяся, скорее всего, на этаж, где они были несколько десятков минут назад. И эсхиллке, рядом с ним, не причинить вреда. И сил не растратить.

Плетение улавливает, что они находятся довольно далеко от выхода из подземелий, пустующие темницы позади, а помещения, где хранятся искомые кандалы из черного металла, впереди, в левом ответвлении коридора.

Он оборачивается к Фьяцле и произносит, указывая на темный провал слева от них:

— Нам туда, в самый конец.

Эсхиллка обреченно закатывает глаза к потолку, пожимает плечами и позволяет ему снова вцепиться мертвой хваткой в руку.

— А нельзя было позаботиться об освещении. — шипит она, когда в темноте запинается за приподнятый порог арки.

Кром же на это ничего не отвечает. Он протягивает руку перед собой и упирается в каменную стену. Он раздосадованно шипит что-то на иллиорском. Потом произносит в полный голос на всеобщем:

— Ахрон все-таки приказал заложить вход в эту часть подземелья, — маг скрипит зубами, сжимает руку Фьяцлы и говорит: — здесь я бессилен. Только если ты как- нибудь воздействуешь на камень.

Отпускает ее руку и, всматриваясь в темноту, он краем уха улавливает шорох, тяжелые шаги и басовитое бормотание:

— Почему всегда как нужна грубая сила, так сращу Фьяцла?..

Через некоторое время раздается звук удара, и камни, перекрывающие коридор, медленно с грохотом осыпаться.

Фьяцла открывает глаза и смотрит в потолок, пытаясь вспомнить, что произошло. Голова нещадно трищит и из памяти на поверхность поднимаются ращрозненные отрывки о минувшем вечере.

Первым всплывает как она осуществляла план по выведению из строя бабули. Как стянула у той панталоны, как добралась до комнаты. Следующие воспоминания были о том, как пьяный в стельку Кром лезет на башню, как разыгрывается буря вызванная магией. Она пытается прикрыться щитом, ро это не помогает, и плетение отнимает много сил; сползает на пол и замирает, когда замечает скомканную бумажку, хватает ее.

Потом она что-то бормотала магу, разжимая кулак и окончательно теряя сознание.

Эсхиллка резко садится, осматривается в поисках Крома, нужно же узнать, что она нашла. И замечает спящего мага у стеллажа, к которому он прислоняется спиной. В руках очередной том. Удивительно, что после поползновения на башню он снова вернулся за прерванное дело.

Она вздыхает. И кто ее тогда дернул напоить его, ведь сама могла справиться, но нет, обязательно нужно вовлечь в дело как можно больше народу, чтобы было интересней. Никогда бы из нее не вышла образцовая вторая дочь матриарха. Не любит она действовать тихо.

Кряхтя и скрепя, как несмазанное колесо, Фьяцла с неимоверными усилиями заставляет себя встать с постели, принимает облик брутальной красотки и топает к лежбищу иллиора. Необходимо его переложить, от деревянного пола исходит пронизывающий холод, больной маг — катастрофа практически такого же масштаба как и пьяный. Может не с таким размахом, но мало ли, что может выкинуть именно этот. Тем более, из изученных перед отправкой на задание материалов, она отлично знает, что именно этот экземплярчик за всю жизнь так ни разу и не подхватил простудной заразы.

Она подхватывает его на руки и тащит к кровати. Аккуратно водружает его на нее, садится рядом и самыми кончиками пальцев проводит по волосам, всматриваясь в черты бледного лица и размышляя о том, как все сложилось, если бы планы родственниц осуществились. Если бы она тогда не струсила и унесла книгу.

Неизвестно сколько бы она так просидела, но отвлечься ее заставляет шорох, донесшийся из шкафа. Фьяцла вздрагивает и прислушивается. После непродолжительной тишины раздается тихое поскребывание. Эсхиллка вскакивает и крадучись идет к помпезному сооружению, столь же огромному как и тот, который стоит в занятой Атцлой комнате. Как только она оказывается рядом нащупывает в темноте ручку и резко открывает дверцу.

Внутри никого. Она даже подходит ближе и засовывает голову в недра хранилища всякого хлама. Пустота, только развешенная одежда, какие-то коробки, но никакого постороннего присутствия. Удовлетворившись осмотром и прихватив с собой пару вещичек, она совсем было уже собирается выбираться оттуда, но какая-то невидимая преграда не дает ей этого сделать.

Эсхиллка в безотчетном страхе оборачивается и не видит ничего, что могло бы хоть отдаленно напоминать препятствие. Она в панике пытается прорваться сквозь невидимую стену, но ее отталкивает назад. Попытка встать только усугубляет положение: нижняя панель под ногами пропадает. Фьяцла, истошно визжа, ухает вниз. Следом ей несется злорадный писк.

Под гулкое эхо мерзкого попискивания, девушка приземляется на пол в пресловутом зале с постаментом, с которым успела ознакомиться ранее. И естественно из-за исходящей от артефакта иллиорской силы ее начинает мутить.

Она сильнее сжимает в кулаке прихваченные вещи и потрясает им в адрес неведомого обидчика. При этом о том, что можно было это сделать и свободной она, она не задумывается.

Способность мыслить, которая от страха забилась в дальний угол, возвращается только когда эсхиллка еще раз детально осматривает помещение. Благо здесь постоянно есть освещение.

Наблюдения, которые она делает при осмотре, несказанно радуют ее. Она находится ближе к нужному выходу и не надо будет идти мимо опасной штуковины возвышающейся посреди комнаты.

Все так же сжимая в руке добытые штаны с рубашкой, Фьяцла встает с пола, разворачивается к ходу, который все это время находился за спиной, и бредет под свод арки. Переодеться решает в комнате, где не так холодно, а с неудобствами в виде дополнительной ноши можно на время смириться.

Она беспрепятственно бредет по темным коридорам, запоминая каждый поворот, вдруг эти знания еще пригодятся, пока не оказывается в тупике, одна из стен которого выход. Выбравшись из застенков, переходит коридор и вваливается в покои Темного.

Поменяв привычную личину на более компактную, быстро переодевается и плюхается на кровать рядом с Кромом, чудом не прибив того локтем.

Последней мыслью перед погружением в сон мелькает, что пора завязывать с приключениями.

Ее будит какое-то шебуршание под боком с сдавленный болезненный стон. Она продирает глаза и с недоумением взирает на то, как руки и ноги облапили несчастного мага, так еще и прижимают к ней. Определенно пора бросать вредную привычку попивать крепленое иллиорское и спаивать остальных. Ни к чему хорошему это не приведет, если, конечно, у Тьяцлы не было вполне определенных планов насчет них. Надо будет ей весточку отослать, узнать как она там, да и поделиться проделанной работой. А о ночном приключении она никому ничего не скажет, так как страх — позор для второй дочери матриарха.

Она закрывает глаза, на несколько минут проваливается в беспамятство, а когда снова открывает, то встречается взглядом с Кромом. В этот момент она чувствует, что где-то поблизости находится ее бабуля, и решает, что необходимо поделиться этой новостью с магом, ведь сейчас начнется нечто интересное.

— О! Ты вовремя, сейчас начнется самое интересное. Вставай, давай, — хрипит она и перебирается через него к краю кровати.

И она честно не хотела делать ему больно, но без жертв не обходится.

Как только эсхиллка добирается до края, сразу же со всех ног несется к окну, которое выходит во внутренний двор, где уже во всю голосит Атцла.

Она наблюдает за тем, как пошатываясь ковыляет к наблюдательоому пункту иллиор, как он становится рядом с ней, а потом открывает окно, предварительно отодвинув ее в сторону. Она не успевает остановить его. Мага сметает с места звуковой волной истеричного вопля бабули.

Когда крик ненадолго смолкает, девушка как бы невзначай произносит:

— Зря ты это сделал. Она еще полчаса будет возвышенно материть неведомые силы, заставившие ее любимые панталоны забраться на верх самой высокой башни. Вот когда она выговорится, начнется то, о чем я говорила. — А когда Кром поспешно пытается затворить окно, она останавливает: — не стоит, сейчас послушаем, как будет оправдываться твоя сестрица. Надеюсь, тебе не жалко ее.

Она оборачивается к Крому, который явно заметил следы ее поползновения по ахронову шкафу.

Фьяцла же отмечает его общую помятость и, в очередной раз, делает вывод, что пора заканчивать поползновения по винному погребу.

— Только придется прислушиваться к разговору естественным путем, — тяжко вздыхает она, вернувшись к созерцанию происходящего во дворе. — Ни ты, ни я, после вчерашнего выброса, использовать плетения не можем.

Маг, морщась от боли, пожимает плечами. И эсхиллка возвращается к созерцанию бурно развивающихся внизу событий.

К возобновившей вопли Атцле со всех ног бросается сестра Крома в ослепительно белом строгом костюме. Она краем глаза замечает, как маг, зло смотря на Глори, плюнул за окно и отворачивается. А ей ничего не остается как умилено улыбнуться, наконец-то кричат не только на нее.

— Ты говорила, что проверила все!!! Абсолютно все!!! Так почему же мои красненькие висят там?! — бабуля вопит во всю глотку иллиорке и тыкает пальцем вверх, где на шпиле живописно развевается на ветру ее нижнее белье.

Сестра мага медленно скользит взглядом по стене и останавливается на их окне. Выдать их ей не дает нетерпеливая экс-матриарх, которая хватается за голову иллиорки и силком задирает ее лицо до нужнойточки.

Она слышит как Кром шумно с облегчением выдыхает и следует его примеру. Хотя до этого была вполне уверена в том, что стабильно дышала и не задерживала дыхание ни на секунду.

Лицо Глори перекашивает. Она вырывается из мертвой хатки эсхиллки, отталкивает ее и указывает на окно, за которым стоят Фьяцла и Кром.

— Спроси это у моего братца и той девицы рядом с ним! — на одном дыхании кричит иллиорка, растянув губы в ехидной улыбочке.

Фьяцла чуть слышно вздыхает. Вот и тот момент ради которого все затевалось: Глори, сама того неведая, добила экс-матриарха. Теперь та будет стоять недвижимым истуканом весь день, а то и два. Если же оскорбление, нанесенное ей, совсем уж невыносимо, она может пребывать в таком состоянии и дольше. Раньше вторая дочь нынешнего матриарха частенько пользовалась этой особенностью родственницы.

Эсхиллка тихо говорит:

— Оооо! Девочка навредила самой себе. Посмотри на Атцлу. Какой взгляд. Знаешь, Кром, а ведь твоя сестра сыграла нам на руку, моя бабуля теперь не скоро придет в себя.

Она наблюдает за манипуляциями иллиорки, которая безрезультатно размахивает руками перед лицом Атцлы, а недобившись реакции топает в замок. И что-то ей подсказывает, что через некоторое время та будет ломиться в покои Темного. Это видно по тому жесту, который явно адресован Крому.

Девушка кладет на плечо магу руку, чувствует как тот вздрагивает от неожиданности и с нервным смешком спрашивает:

— Надеюсь, она не сможет взломать защиту на двери? Иначе нам придется или давать ей отпор, или прятаться по всем углам.

— Ей не зватит опыта взломать плетение созданное человеком, — отвечает иллиор, не сводя взгляда с недвижимой эсхиллки. Он спрашивает: — и долго она так будет стоять?

— Обычно долго. У тебя есть идеи? — она отрывает взгляд от бабули и заинтересованно косится на мага.

Кром усмехается и произносит:

— Нам нужно пробраться в подземелье. Надеюсь, ты разведала уже все ходы?

Губы Фьяцлы растягиваются в предвкушающей ухмылке, в Темном после пребывания здесь мамочки должны были остаться некие приспособления, с помощью которых можно усмирить буйствующую эсхилльскую воительницу.

— В замке есть кандалы из черного металла? — она решает прощупать почву. Может, есть еще что-то, о чем она не знает.

— Угу, — задумчиво угукает маг, — Ардор распорядился выковать. Вот только ни разу не использовал. Специально для Арицлы. В конце концов, она ни разу не проявила своего буйного нрава на публике, только втихую любила поиздеваться над Ахроном. Думаю, сейчас настало время использовать их по назначению. А потом Атцлу можно сдать на руки оборотням из Темного леса.

— О, да. У тебя далекоидущие планы… — тянет Фьяцла, предвкушая очередную интересную вылазку и ее последствия. Единственное, что омрачает взлетевшее до небес настроение — возможность в очередной раз оказаться в том зале с иллиорским артефактом. — Надеюсь нас не будет ожидать очередной облом? — смотрит она Крому в глаза.

Тот пожимает плечами.

— Главное, чтобы все получилось, — произносит маг, толком не отвечая на вопрос. — Ну, так что там с ходами?

— Я как раз сегодня ночью обнаружила один. В шкафу… — цедит эсхиллка, сжав челюсти.

— Показывай, — требует иллиор, отходя от окна.

Фьяцла, экстренно продумывая план безопасного спуска вниз, доводит иллиора до шкафа, открывает дверцы и указывает на нижнюю панель:

— Здесь. Полезай. Я следом, — с длинными паузами произносит она, понимая, что это звучит очень подозрительно.

Как только Кром скрывается в недрах шкафа, она лезет следом, надеясь, что хоть в этот раз не отобьет себе ничего.

Бормоча проклятия тому мгновению, когда решила прыгать вниз после Крома, Фьяцла сползает с него, мстительно потоптавшись битыми коленями. Она бы приземлилась нормально, если бы в полете ее не развернуло куда-то в сторону. А так упала поперек иллиора и отбила ноги, от души приложилась головой.

— Можно аккуратней… — шипит маг, пытаясь одновременно сесть и пнуть ее.

Эсхиллка отползает на безопасное расстояние и совсем по детски показывает магу язык. Она переводит взгляд в сторону и болезнено морщится, завидев ненавистный артефакт. Снова смотрит на Крома.

— Только не говори мне, что я снова здесь… Сюда что ли все ходы ведут? — скулит она, заводя глаза к потолку.

Кром пожимает плечами и ничего не говоря, оборачивается. Как только в поле его зрения оказывается высокий постамент из черного камня, он вскакивает с пола и со всех ног несется к нему. Фьяцла тяжело вздыхает, когда видит, что маг, что-то восторжено квохча, обнимает артефакт.

Эсхиллка ждет, когда он перестанет проявлять телячьи нежности по отношению к бездушному камню. В итоге он выдает:

— Этот камень хранился в Нормане… Я думаю, ты знаешь, что Норман некогда был столицей Темной империи, — последнее он произносит, осматривая и ощупывая находку, испещренную древними иллиорскими рунами. — Это единственный оставшийся из девяти, поддерживавших границы государства. Активировать их можно с помощью девяти ключей из того же материала

Он проводит ладонью по совершенно ровной поверхности, натыкается на что-то и оборачивается к эсхиллке, которая изо всех сил пытается скрыть раздражение, вызванное дискомфортом от нахождения рядом с заряженным силой иллиоров предметом.

— А вот и скважина, — он замолкает, а потом выдает: — кулон Ахрона такой же формы и величины. Хм… Не зря я ему не позволил его оставить. Но, и у Атцлы ничего не получилось бы.

Фьяцла замирает в недоумении. Как так ничего не получилось бы? И ее родственнички столько усилий тратят ни за что?

Маг, закочив обжиматься с камнем, подходит к ней и протягивает руку, чтобы помочь встать с пола. Эсхиллка решает от помощи не отказываться, здесь она что- либо самостоятельно сделать не сможет, при любой попытке встать подгибаются ноги, и чем больше времени они в этом помещении проводят, тем хуже. Она хватает его за протянутую конечность, позволяя ему поднять себя в вертикальное положение

Как только она встает и отряхивается от пыли, сразу задает интересующий вопрос:

— А почему у нее ничего не получится?

— Во-первых, ей не подойти к этому артефакту, — начинает объяснять маг, — сконцентрированная в нем сила иллиорских магов размажет ее тонким слоем по полу. Ты сама прочувствовала его воздействие. Во-вторых, кулон никак ни меньше фонит, чем камень. Ну и в-третьих, повелевать этой силой могут только потомки самого первого, создавшего эти девять артефактов, Темного Властелина — Идриса Темного.

От прозвучавшего в голосе Крома пафоса, девушка закатывает глаза, сопровождая это действия тяжелым вздохом, и произносит ничего не значащее, только чтобы закрыть поднятую тему:

— А… понятно…

Маг, явно не довольный тем, что она не выказала ни малейшей радости от получения новой информации, раздраженно передергивает плечами и спрашивает, рассматривая темные провалы окружающих выходов:

— Ну, так куда нам идти?

— Туда, — коротко произносит эсхиллка, указыва направо.

Кром прослеживает движение ее руки и следует в том направлении. Возвращается к ней, хватает за локоть и тянет за собой. Фьяцла тихо шипит, когда рука иллиора с силой сжимает предплечье. В это мгновение единственной ее мыслью было, что на коже останутся синяки.

После долгого блуждания по лабиринтам темных переходов, маг не удосужился прихватить с собой факел, они выходят в тускло освещенный коридор подземелья.

До того, как дверь затворяется, скрыв за собой темные недра застенья, иллиор оборачивается, чтобы запомнить ее местоположение. Фьяцла же на это внимания не обращает, уже порывается идти дальше, но приходится остановиться.

— Не трудись, все равно потом не найдешь, — отрешенным голосом, хорошо скрывая раздражение, бормочет эсхиллка, осматривая коридор. — В любом случае, где- нибудь найдется еще один.

Маг на это пожимает плечами и тянет, смирившуюся с таким положением вещей, Фьяцлу в сторону развилки, которая виднеется в самом конце. Как только они доходят до расширяющейся части коридора, и эсхиллка оказывается на свободе, она с облегчением вздыхает и потирает руку, на которой тут же начинает темнеть новоприобретенный синяк.

Отвлекшись на созерцание пострадавшей конечности, девушка не сразу улавливает колебания магического фона, а когда все-таки замечает, маг уже оборачивается к ней и произносит, указывая на коридор слева:

— Нам туда, в самый конец.

Эсхиллка обреченно закатывает глаза к потолку, пожимает плечами, но позволяет ему снова вцепиться в руку мертвой хваткой.

— А нельзя было позаботиться об освещении, — шипит она от боли, когда в темноте запинается за приподнятый порог арки.

Со стороны Крома ничего на это не слышно, Фьяцла даже решает обидиться, но эту мысль прерывает внезапная остановка. Впереди слышится раздосадованное шипение на иллиорском, а следом маг во весь голос произносит:

— Ахрон все-таки приказал заложить вход в эту часть подземелья, — он скрипит зубами, сжимает руку Фьяцлы, которая готова хоть на стену лезть, только подальше от такого проявления раздражения, и говорит: — здесь я бессилен. Только если ты как-нибудь воздействуешь на камень.

Он отпускает ее руку.

Фьяцла, потирая теперь уже запястье, отходит на несколько шагов, принимает основной облик, подходит ближе к стене и тихо бормочет:

— Почему всегда как нужна грубая сила, так сращу Фьяцла?..

Она наносит по камням удар со всей возможной силой. Те глухо ухнув под ее кулаком, начинают трескаться и осыпаться на пол.