Владимир Преображенский,
автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:
Четвертый фестиваль «Бархатное подполье» 2009 года получился, пожалуй, самым лаконичным, если не сказать аскетичным. После артистического угара третьего фестиваля с его обилием участников, порой непредсказуемых и для самого продюсера, с его оголтелой экспериментальностью и излишествами всех видов я подумал, что пора прекращать эти безобразия и основательно поразмыслить о качестве фестиваля, равно как и о соответствии всех элементов программы единой эстетике и идейному посылу. Поступить я решил методом Микеланджело, то есть отсечь все лишнее.
В итоге фестиваль свелся к сугубо музыкальному и являл на сцене трех исполнителей, зато с полноценными сетами.
Открывал «Бархатное подполье» музыкально-театральный проект Сергея Васильева «Кабаре Безумного Пьеро», невероятно популярный тогда (а теперь тем более) в московских богемных кругах. Артисты сразу задали высокую планку, показав внушающий уважение и музыкальный потенциал, и собственно сценический. «Мне хочется друга…», одна из композиций «Кабаре», запала в душу надолго многим, в том числе и автору этих строк. На сцене в солирующих ролях блистали попеременно то сам Сергей Васильев, менявший фрак на тельняшку с наганом, в песни Вертинского – на «Цыпленка жареного», то красавица Дарья Ловать, великолепная певица и виолончелистка, к тому же блистательная актриса.
Сергей Васильев,
певец, актер, режиссер, лидер группы «Кабаре Безумного Пьеро»:
Владимир – удивительный человек! Он организовал уникальный по своему составу фестиваль, объединивший самых разнообразных артистов. Родственная нам атмосфера декаданса, вальяжные кавалеры, кокетливые дамы, экзотические ароматы, навевающие мысли о далеких путешествиях в английские колонии. Дым дорогих сигар… Все это вдохновляло необычайно, и мы чувствовали себя в своем родном кругу, в кругу единомышленников.
Так получилось, что мы выступали на «Бархатном подполье» только один раз, в 2009 году. Думаю, это связано с тем, что у нас была совершенно другая система инсталляции себя в городскую среду. У Владимира была ориентация на создание особого декадентского сообщества, мы же активно шли в социум, в образованный мейнстрим. Возможно, мы единственный из всех коллективов, имевших отношение к «Бархатному подполью», кто выступает в театрах, участвует в различных городских мероприятиях. В общем, мы были просто социальнее и практичнее.
Когда я впервые попал на фестиваль, меня удивило многое – от обилия полуодетых эротизированных девушек до перегара, которым пахло в гримерке от Веселкина. Я подумал, что имею дело с сумасшедшими людьми. Не скажу, что «Кабаре Безумного Пьеро» было эталоном благоразумия, но так я подумал. Выступили мы забавно. Один из рецензентов написал, что «пока все это похоже на художественную самодеятельность». Тогда я обиделся, но, думаю, что именно так и было. Все последующие годы мы работали над тем, чтоб уже быть больше похожими на театр, чем на самодеятельность. И не в последнюю очередь нам помогала в этом публика, которую мы встретили на «Бархатном подполье».
Фестиваль подарил нам самое главное – нового зрителя. Мы менялись, менялось и мое отношение к Владимиру и «Бархатному подполью»: удивление перерастало в большое уважение к серьезности и независимости. Думаю, что «Бархатное подполье» стало одним из самых интересных художественных проектов последнего времени, опытом создания собственной оригинальной арт-среды.
Владимир Преображенский,
автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:
Затем следовало «Бостонское чаепитие». Практически в «симфоническом» звучании: клавишные, за которыми грациозно восседала умница и красавица Алена Слинкина, переключавшая тембр периодически на клавесин, «баховский» орган и синтезированные струнные, дополнял восхитительный дуэт скрипок (Данила Шлапаков и Катерина Хорошилова, которую я всегда называл не иначе как Катрин). Особенно выразительно в таком едва ли не оркестровом звучании предстали песни «Офелия», «Безумный художник», «Твой ласковый фюрер». Не упустили мы возможности пустить в ход театрализацию. С нами выступала в тот раз настоящая рыжая бестия, бесконтрольная и неподражаемая Марина Изосимова, актриса, танцовщица, модель. Когда меня спрашивают: «А правда ли, Владимир, что на одном из концертов «Бостонского чаепития» вы занимались сексом прямо на сцене?», имеют в виду, как правило, именно это выступление. Нет, неправда! Сексом мы не занимались (по крайней мере на сцене), однако то, что мы там в тот момент вытворяли, было куда занимательнее и требовало некоторых едва ли не акробатических навыков. А поскольку наш с Мариной эротическо– истерический перформанс был чистой воды импровизацией, весь этот комплекс ужимок и прыжков требовал и от музыкантов группы «Бостонское чаепитие» дополнительного внимания: периодически приходилось уворачиваться от падающих на сцене тел и предметов. Марина обрушивала меня с моей гитарой, с яростью взбешенной тигрицы взгромождаясь сверху. Я в свою очередь сокрушал рыжую бестию и полуласкал-полудушил ее за шею. И происходило все это по традиции под песню «Там, за стеной», экзистенциальную сагу-исповедь, написанную мною в далеком 1995 году.
Вторая танцовщица (хотя, конечно, это определение слишком бедно отражает суть ее великолепного сценического проявления) возникла совершенно случайно. Наша клавишница Алена как-то невзначай спросила тогда у меня буквально за день до концерта: «А можно я подругу бесплатно проведу?» И, видя мое секундное замешательство, добавила: «А Рита с нами выступить сможет. Она мастер спорта по художественной гимнастике». Последние слова подействовали на меня совершенно магически. Ну как я мог от такого отказаться?!
Так с нами на песне «Новый эскапизм» выступила грациозная, воздушная, удивительная Маргарита Смирнова, своей точеной фигуркой и по-детски трогательным личиком выражавшая и невинность, и эскапизм, и смутное томление, и массу других возвышенных идей и настроений.
Была с нами на сцене и еще одна интересная барышня – неоднократная участница концертов «Бостонского чаепития» Маруся Горина, благородная и томная, знающая несколько языков и добавлявшая к нашим композициям артистично выверенную декламацию то на французском, то на польском, то на английском. В финале все три девушки оказались с нами на сцене, чтобы изящно помахать залу ручками под бодренькую «Мексиканскую».
Настало время заключительного аккорда фестиваля – выступления скандального экс-шоумена «АукцЫона» Владимира Веселкина. Зная непредсказуемый нрав и привычки артиста, я весь день находился, признаюсь, в некотором напряжении. Но, пообещав мне как организатору накануне, что ответственное мероприятие пройдет без скандалов и дебошей, Владимир свое слово сдержал. Хотя само выступление, как водится у Веселкина, конечно же, не могло не носить экстравагантного и даже экстремального характера. Лишившись, увы, как мы знаем, к тому моменту ноги, знаменитый шоумен выступал редко и делал это еще более отчаянно и фатально, чем ранее. На этот раз он задумал боди-арт, с помощью друга-художника раскрасив свое тело пестрым орнаментом. Разумеется, не обошлось без традиционного веселкинского стриптиза на сцене, которым он был известен еще со времен знаменитого фестиваля в Ле-Бурже (Франция) и легендарной телепередачи «Музыкальный ринг», прославившей его тогда, в 1980-х, на всю страну.
«А сейчас я покажу вам то, чего не видели даже французы в Ле-Бурже», – злобно усмехнувшись, выкрикнул в кульминационный момент Веселкин, оставшийся к тому моменту шоу в одних стрингах. А затем – да, случилось то самое: Веселкин остался в чем мать родила. Однако, будучи настоящим артистом, он, разумеется, не стал опускаться до площадной пошлости, ловко прикрывая причинные места попадающимися под руку элементами одежды и аксессуарами.
После выступления Веселкина уже никому не было страшно, и закончился фестиваль натуральным джемом – исполнением «Анархии в Объединенном Королевстве» группы Sex Pistols. И не спрашивайте почему.
Фестиваль впервые посетила наша добрая знакомая из Израиля Элеонора Рубинштейн, благодаря бесценной финансовой помощи которой, кстати говоря, увидел свет наш альбом «Шпионы гламура» (не устаем говорить спасибо этой замечательной даме!). Она была столь впечатлена увиденным и во время фестиваля, и вокруг него, что до сих пор воздерживается от комментариев, ссылаясь на неотложные дела.
Поэтому послушаем впечатления тех, кто высказался на страницах печати. Для начала слово Вадиму Пономареву который отчего-то назвал тогда замечательную Дарью Ловать Марией Лаптевой (мы решили не править оригинал) и отчего-то не узнал, пожалуй, главный хит группы Sex Pistols (ай-ай, коллега!).
Из прессы
«Бархатное подполье»:
голый Веселкин и театральный Вертинский
В четвертый раз прошел фестиваль «Бархатное подполье», объединивший в своих рядах ценителей изысканной рок-музыки и неформатного дендизма.
Грань между изысканностью и пошлостью весьма тонка. Фестиваль из года в год балансирует на этой грани, то срываясь в нее, то поднимаясь над суетой. Так живет обычный организм. Живет и фестиваль «Бархатное подполье».
Его инициатор и идеолог Владимир Преображенский цементирует своей же группой «Бостонское чаепитие» программу фестиваля. На этот раз кроме декадентского «Чаепития» оказались заявлены «Кабаре Безумного Пьеро» и экс-участник «АукцЫона» Владимир Веселкин.
Открыл программу фестиваля в клубе «Самолет» квартет «Кабаре Безумного Пьеро».
Клавиши, виолончель, скрипка и брутальный Пьеро. Камерный оркестрик играет микс из белогвардейских романсов, кабацкого репертуара, блатных и одесских песен. Рослый вокалист обладает незаурядным голосом, баритональным тенором, и явной страстью к театрализации. Вышел, поклонился с гитарой на куске картона публике.
Салонное «Но все это только одни лишь мечтанья моей одинокой и пылкой души». Потом необычайно меланхолично – «Цыпленок жареный». Скинул костюм Пьеро и остался в тельняшке с кепкой и наганом. Оркестрик играет вариации на тему «Цыпленка» – жестковато, не изящно, но классично.
Поет, впрочем, не только вокалист, поет и виолончелистка Мария Лаптева. Приятным сопрано исполняет романс «Милый друг». А затем дуэтом поют «Джонни» Александра Вертинского.
Вспомнить эти песни с живым оркестром действительно любопытно. И если бы оба поющих артиста не переигрывали бы так бессмысленно, не гримасничали, а пели от себя самих – это был бы уровень. Увы, пока у «Кабаре Безумного Пьеро» получается, скорее, самодеятельный аффектаж: «Разве можно от женщины требовать многого» девушка поет театрализованно преувеличено, «Мне не нужно женщины, мне нужна лишь тема» Вертинского у вокалиста тоже получается отстраненно-искусственно.
Органика, нужна органика.
Группа «Бостонское чаепитие» на IV Фестивале «Бархатное подполье»
Впрочем, с блатными песнями такая же непруха. «Люблю пивную я, Самара» – красно-клетчатые штаны и изображение из себя шпаны. «Люби меня, детка» – почему-то в цилиндре и боа. Про то, как блатные сдали шпионов и их посадили в тюрьму. «Ведь я проститутка, я дочь камергера», переходящая в Padam, padam, padam. Ни на проститутку, ни на шпану эти милые музыканты никак не похожи, отчего возникает чувство некоторой неловкости.
Зато «Бостонское чаепитие» в своей тарелке.
«Поскольку вчера умер король поп-музыки Майкл Джексон, сегодняшнюю программу мы посвятили смерти. Женщина прекраснее всего на ложе любви и ложе смерти. Эрос и Танатос – такова тема сегодня», – печально говорит Владимир Преображенский, немного наклоня голову в высоком цилиндре.
В зале – дамы в кринолинах и боа, в черных перьях, изысканные черные готы и прочие салонные существа.
Начали с «Офелии» – меланхолично и размеренно, переходя через страстные скрипичные соло и издевательские мелизмы едва ли не к маршу. Теперь у «Чаепития» аж две скрипки, так что есть где развернуться. Кроме того, впервые появилась клавишница, так что саунд стал гораздо более насыщенным и тягучим. Задумчиво-элегичный голос Преображенского. Красивые мелодии, ох уж эти отсылки к Байрону (подкупающие, чего там говорить). Когда музыканты играют не ради денег, а ради красоты песни – это нормально. Это должно быть нормой вообще-то.
Звучат «Безумный художник», «Ноктюрн» в неожиданно фанковой версии. Выходят друг за другом танцовщицы и делают эротическо-жеманные миниатюры. Одна танцовщица в галстуке и шляпке – нечто джеймсбондовское, но с элементами стриптиза. На «Последнее танго в Париже» вышла другая девушка, читает по-французски стихи Бодлера.
И опять танцы, весьма развратные шпагаты. … Да, дело дошло до того, что танцовщица запрыгнула на Преображенского, уселась верхом на него с гитарой. Он поэтично изменил диспозицию на симметрично противоположную… Словом, закончили на стуле, раскидав в сторону микрофоны и стойки. Декадентская оргия, чего уж там.
После «первой песни про Интернет» на бис звучит «Спокойно»… Спокойно и без слов благодаря звукачу, отключившему микрофон.
Завершает фестиваль Владимир Веселкин. После трагедии, когда ему отрезало ногу, это всего второе публичное выступление артиста.
Выходит Веселкин и говорит, что если его называют легендой, то все это…уйня собачья. Под этно-попсовую минусовку поет, хрипит, задумчиво проговаривает, рычит. Веселкин дает настоящее рок-шоу. Он сам – настоящий.
Снимает расшитый блестящим сюртук и некий хвостатый мех, который он называет испанским и жутко дорогим, разумеется. Туловище разрисовано чем-то цветным и блестящим. Сначала сидит на стуле, потом танцует на нем – отчекрыженная нога болтается полупустой джинсовой штаниной.
Обрывает песню, говорит: «Не буду допевать, лучше переоденусь, все равно песня старая, ее в Европе все слышали». Раздевается догола, прикрываясь стулом и пиджаком. Сидит голый. Вот такой дендизм.
Выходят некие барабанщик и гитарист, с которыми Веселкин познакомился, по его словам, буквально за день до концерта. Начинают нечто грязное в духе панк-рока. Веселкин танцует! Схватил пиво на одном столике, подбросил конфеты на другом. Потом танцует сидя – энергично и выразительно.
Веселкин хватает гитариста за гитару и обрывает музыку.
Фестиваль закончен.