Мистерия для масонов?
Владимир Преображенский,
автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:
Итак, мы подошли к первому декадентскому салону. К тому моменту я почувствовал, что формат музыкального фестиваля со всякими «рюшечками» вокруг – это, конечно, здорово, но не то, чего я добивался от «Бархатного подполья». Мне виделся в идеале некий салон, закрытый, не для всех, с таинственной атмосферой, изысканным и интригующим антуражем. Пригрезилась удивительная аристократически-декадентская сказка, навеянная литературными шедеврами Гюисманса, Бодлера, Уайльда… Сидел и фантазировал я, находясь в Крыму, отчего грезы приобретали еще более романтический характер.
В итоге моих медитаций и правильного диалога со Вселенной, проводимого на протяжении месяца на берегах древней Тавриды, космические энергии стали материализовывать мои фантазии. Когда я вернулся в Москву, обстоятельства начали складываться на редкость удачно.
Я нашел потрясающее старинное здание в центре Москвы, где и ныне располагается Библиотека искусств имени Боголюбова. Роскошный особняк XIX века, со своими традициями, историей, по коридорам которого в свое время еще чуть ли не Пушкин с Радищевым ходили. Удивительные картины на стенах, стеллажи с книгами, роскошные залы с лепниной, рояль, паркетный пол… Настоящий аристократизм. Где, как не в этих интерьерах, должен, что называется, твориться декаданс и все, что с ним связано?
Да не буду томить вас – именно там состоялся самый первый и, я бы сказал, самый аутентичный декадентский салон «Бархатное подполье».
Описать произошедшее сложно. Это было действо, отчасти похожее на заседание масонской ложи, составляющими элементами которого стали поэзия, музыка, чайная церемония, спиритический сеанс, дегустация абсента, вкушение диковинных ароматов и много других вещей, о которых непосвященным знать пока не стоит. Делали мы декадентский салон в паре с такой замечательной девушкой, как Араксия Межлумян (ныне – Модникова). Впоследствии она несколько отошла от эстетики декаданса, сильно увлеклась темой Индии и, в общем, почти туда и уехала. Она была той самой отчаянной особой (об этом я периодически рассказываю в кругу друзей), что послала заявление об увольнении со своей московской работы… из Дели по факсу. Теперь Араксия периодически живет в Москве, периодически в Индии. Такая история дауншифтинга… Ну, а на тот момент нас сблизил декаданс.
Араксия Модникова, культуролог, владелица эксклюзивного бренда духов Maha Narayan, и Владимир Преображенский в задушевной беседе вспомнили обстоятельства проведения первых декадентских салонов «Бархатное подполье»:
A. М.: Познакомились мы с тобой, Владимир, при странных обстоятельствах. Это было аж в 2008 году. Я искала что-то декадентское, но в современности. И в Интернете увидела какую-то ссылку на группу «Бостонское чаепитие» и движение «Бархатное подполье», посмотрела там клип «Шпионы гламура». Он мне понравился оригинальностью, музыкой. Потом мы с тобой встретились, отлично пообщались и решили уже дальше что-то делать вместе. Я посмотрела весь твой дайджест публикаций в СМИ за последние не помню сколько лет, какие ты делал интересные салоны, фестивали, и меня все это впечатлило.
А дальше мы задумали сделать несколько иное мероприятие. Это была попытка совместить интеллектуальную наполненность с развлекательной и даже игровой.
B. П.: Мы абсолютно не знали, что получится. Для нас самих это была определенная мистерия, был сценарий, были даже репетиции отдельных фрагментов, но целиком мы ни разу не проигрывали все действо от начала до конца. Нам было важно, чтобы для всех, в том числе и для нас самих, присутствовала магия момента, вот этого «здесь и сейчас».
А. М.: Я помню, что сначала боялась чуть-чуть, потом все стало как в сказке. У меня была такая красивая кушетка-банкетка, на которой я восседала, рассказывая о великих декадентах прошлого, их нравах и философии. Я втянулась и растворилась в происходящем. Считаю, что атмосфера нам удалась. Гости чувствовали, как будто их вырвали из современности и поместили в то пространство, где время идет по-другому. Люди сидели с широко распахнутыми глазами, погружаясь в потоки интересной информации и волны новых ощущений.
В. П.: В Москве тогда никто таких мероприятий не проводил. Уже потом, после того как я начал делать эти салоны, их стали копировать, появились всякие подражатели и последователи. Затем это все перекинулось на другие города – Рязань, Киев, Санкт-Петербург… С группой «Бостонское чаепитие» мы съездили на гастроли в Воронеж – и там, я смотрю, пошли декадентские салоны… Некоторые издания, описывающие тот салон, назвали его «самой богемной премьерой сезона». Наверное, с тех пор за «Бархатным подпольем» и закрепилась слава «самого богемного мероприятия Москвы».
Поскольку это было действо по большей части не музыкальное, а театральное, то я, конечно, почувствовал себя в несколько непривычной и новой роли. Я ехал на репетицию и понимал, что придется изъясняться скорее на языке Станиславского, нежели Стравинского. Мне было немного страшновато и непривычно. И вместе с тем упоительно.
Олег Усанов, старейшая фигура рокабилли-движения, бывший участник знаменитого «Мистера Твистера» и лидер группы «Пижоны», помнится, примерно в это время рассказал мне, что есть такая Ляля Бежецкая, первая в России танцовщица в жанре бурлеск. Я посмотрел ее имиджевый рекламный ролик в Интернете и был впечатлен: увидел, что это высокий уровень, профессионализм и несомненная личностная харизма. Особенно запомнился ретрообраз с перьями павлина – это было уже нечто совершенно декадентское и близкое моему сердцу. Есть у нее и свой коллектив, театр-кабаре «Шкатулка», узнал я.
Ляля Бежецкая,
российская королева бурлеска, руководитель кабаре «Шкатулка»:
Мое знакомство с Владимиром Преображенским состоялось в 2009 году. Кажется, он наткнулся где-то в Сети на страничку Мисс Блондис и, будучи под впечатлением от ее фотографий, пригласил актрису принять участие в своем декадентском салоне. Уж не знаю, был ли он обрадован, узнав, что она состоит в моем бурлеск-кабаре «Шкатулка» и что теперь ему придется иметь дело со мной, но с тех самых пор все и началось. Полагаю, он просто смирился. Впрочем, был вознагражден участием в том событии и во всех последующих сразу всей «Шкатулки» в полном составе, включая меня саму. Это как раз тот случай, когда количество означает качество.
Владимир Преображенский,
автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:
Так получилось, что в процессе подготовки к салону, когда я проводил кастинг актеров и актрис, анкеты прислали две замечательные девушки. Они мне очень понравились по фактуре, по образам, представленным на фотографиях. Читаю их резюме дальше и вдруг понимаю, что это… участницы кабаре «Шкатулка» Ляли Бежецкой. То есть я фактически переманил актрис ее труппы для своего салона. Я был очень рад, потому что актрисы стопроцентно соответствовали «бархатной» эстетике и отлично понимали, с чем имеют дело. И в то же время мне было даже как-то неловко перед Лялей Бежецкой, с которой я лично тогда не был знаком.
И я пригласил Лялю – через ее актрис – быть в числе почетных гостей декадентского салона. В итоге Бежецкая у нас присутствовала, ей очень все понравилось, и мы стали сотрудничать дальше.
Мы с Лялей работаем на одном поле, и такое направление, как бурлеск, – это часть эстетики «Бархатного подполья». Ведь в основе культурного кода «Бархатного подполья» и бурлеск, и декаданс, а посетителями салона могут быть и современные светские львы, и фетишистски настроенные дамы в стиле пин-ап, и стиляги, и эстетствующие готы, например. В образе, с гримом, манжетами… Все эти направления в своей самой рафинированной части и составляют в моем понимании атмосферу «Бархатное подполье», ибо во всем этом, если проанализировать, можно найти продолжение традиций эстетизма и декадентства XIX века.
Ольга Брагина,
посетительница первого декадентского салона «Бархатное подполье»:
Октябрь 2009 года, московские сумерки, старинное здание на тихой улочке где-то в центре. «Вы на декадентский салон?» – спрашивает девушка у входа. Мероприятие анонсировано как закрытое, только для избранной, взыскательной публики. Она-то и собралась в зале со старинной лепниной, у стола, и ждала, затаив дыхание… Маэстро Владимир Преображенский, лидер группы «Бостонское чаепитие» и движения «Бархатное подполье», организатор пока только первого декадентского салона (а сколько их еще будет), шутит: «Сейчас достану свои «Апрельские тезисы». Далее он начинает экскурс в историю – рассказ о возникновении гламура (само слово, как известно, происходит от английского glamour – чары, очарование, волшебство), о сути дендизма, о Бодлере и Уайльде. Гостям салона предлагают попробовать абсент. Многие делают это с опаской. Но в итоге соответствующая атмосфера создана, присутствующие здесь застывают, словно люди в кафе с картины Эдгара Дега. Девушки в платьях силуэта art deco читают стихи поэтов-декадентов, абсент сменяется пряным вином с корицей. Маэстро Преображенский в сопровождении фортепиано исполняет свои программные произведения, фактически гимны «Бархатного подполья» – песни «Новый эскапизм» и «Шпионы гламура». Затем начинается чайная церемония (отсылка к увлечению fin de siиcle Востоком), а венчает мероприятие заявленный в программе спиритический сеанс. Рассказывать всех деталей не буду, однако в финале все те же девушки, читавшие Бодлера, выносят блюда с конвертиками (похоже на китайское гадание). Каждый гость вытягивает свой заветный конвертик, чтобы узнать всю правду. Автор этих строк читает предсказание: «Старое заканчивается, новое начинается».
Несостоявшаяся оргия в государственной библиотеке
Владимир Преображенский,
автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:
А вы знаете, дамы и господа, что самый же первый декадентский салон едва и не запретили? Причем на уровне Комитета по культуре города Москвы! Фактически в духе советской рок-н-ролльной конспирологии… Происходил салон, как я уже сказал, в Библиотеке искусств имени Боголюбова. А это, в общем-то, государственное учреждение. Соответственно, представителями местной администрации были очень милые тетушки лет 60 и больше, такие интеллигентные, приятно старорежимные… Когда я пришел к ним со своей идеей, говорил, разумеется, не столько про декаданс и абсент со спиритическим сеансом, сколько про Серебряный век, поэзию, традиции и вечные ценности. Поэтому нам и разрешили все это проводить.
Но! Будучи журналистом и тогда уже активно действующим пиарщиком, я, естественно, написал очень цветастый пресс-релиз этого события, который раскидал в различные СМИ. Там было сказано, что планируется неслыханное, изысканное мероприятие, «буйство красок и оргия стиля», «не для всех» и т. д. В общем, навертел, конечно, Преображенский, постарался. В итоге этот призывный анонс попал не только к редакторам различных изданий, но и лег на стол чиновникам в Комитете по культуре города Москвы. Человек, который это прочитал, просто, должно быть, остолбенел, и у него едва не случился инфаркт… В сознании должностного лица, видимо, сложилась совершенно однозначная и никак не допустимая картина. Из метафоры «оргия стиля» слово «стиль» как-то выпало, а «оргия», разумеется, осталось. Скандал налицо: в государственном заведении, в муниципальной библиотеке, памятнике архитектуры и истории, хотят устроить оргию! С абсентом и вызовом духов. Ужас! Запретить! Из высоких кабинетов тетушкам в библиотеку был звонок и расспрос с пристрастием. Те перепугались (не в последнюю очередь и за свои места), и, естественно, первым побуждением было тут же всю эту вакханалию прикрыть.
Дело спасла работавшая там моя знакомая, Наталья Смирнова, при посредничестве которой мы, собственно, все это и сотворили. Раздался ее звонок: «Володь, тут такая-то и такая-то ситуация, ты знаешь, как бы все на грани». А у меня уже реклама запущена, отменить никак нельзя. Говорю: «Ну, давай я подъеду и пообщаюсь с дирекцией, с тетушками и так далее». И тут у меня неожиданно родилась весьма креативная идея. Когда я встретился с администрацией библиотеки, то даже написал бумагу, где было строго прописано, что будет происходить в ходе мероприятия. И – внимание! – обозначил жанр запланированного действа так: «театрализованная лекция». Посвящена она, как значилось в моем документе, «истории декаданса в европейской культуре». А раз лекция, то, что называется, и взятки гладки: мы, дескать, рассказываем о культуре, фактически лекция носит такой… – ох! – гуманитарно-просветительский характер. Никакой оргии! Мы рассказываем об искусстве и вообще фактически приобщаем людей к культуре. Вот так удалось все повернуть!
До сих пор у меня хранится эта бумага, ставшая поразительным документом истории. Так что тот декадентский салон я, что называется, «залитовал», выражаясь языком подпольных 1980-х. В бумаге я указал, что обязуюсь не отходить от сценария лекции (который, естественно, прилагался) и не заканчивать все оргией. При этом меня предупредили, что, может быть, к вам придут некие проверяющие. Но в итоге никто не пришел. Все состоялось красиво, удивительно, а полуподпольность и полулегальность действа, равно как и связанная с этим определенная конспирация, только прибавили шарма и адреналина.
Посетителей первого декадентского салона «Бархатное подполье» было, как мы планировали, человек двадцать. Люди приехали совершенно из разных городов. Это было настоящее волшебство!
Музыкальная пресса тут же отреагировала:
Из прессы
«Бостонское чаепитие» приглашает погрузиться в декаданс
Группе «Бостонское чаепитие», выпустившей этой весной дебютный альбом «Шпионы гламура», постоянно тесно не только в амплуа рок-коллектива, но и вообще музыкального коллектива. Наверное, поэтому группа нередко вплетает в свои выступления элементы театрального действа – приглашает актеров, танцовщиц и стриптизерш, а сами музыканты любят цилиндры, бабочки и белые перчатки.
Пять лет назад группа стала во главе самопровозглашенного артистического движения «Бархатное подполье», быстро превратившегося в ежегодный красочный фестиваль, на котором выступают близкие к идеям эстетизма и декаданса музыканты, поэты, актеры, модельеры.
Но и этого мало. Теперь у лидера группы «Бостонское чаепитие» Владимира Преображенского стартовал новый проект, который обещает быть самым богемным событием этой осени. В начале октября в историческом особняке XIX века в центре Москвы состоялся первый декадентский салон Владимира Преображенского, куда не были допущены ни журналисты, ни фотографы. Однако событие оказалось столь значимым для декадентски настроенной публики, что, чтобы попасть в число избранных гостей (и купив при этом, кстати, недешевый билет), адепты стиля приехали специально из Киева и Тольятти.
Как говорят очевидцы, происходящее было похоже на заседание масонской ложи: в роскошном каминном зале со старинной лепниной были чайная церемония, дегустация абсента – любимого напитка декадентов прошлого, спиритический сеанс, мистические танцы, звучали нервная декадентская поэзия Бодлера и других французских символистов и, конечно же, изысканная музыка. «Бостонское чаепитие» обнаружило себя в виде дуэта Владимира Преображенского и клавишницы коллектива Алены Слинкиной, грациозно восседавшей за роялем.
22 ноября в московском клубе «Марсель» ожидается «продолжение банкета» – второй декадентский салон Владимира Преображенского, который будет не повторением первого, а, скорее, логическим продолжением. Будут звучать фокстроты и аргентинское танго, для всех желающих фотоателье «Ретрообраз» организует бесплатную фотосессию в винтажных платьях, а свои пикантные программы покажут театр «Шкатулка» королевы бурлеска Ляли Бежецкой и клуб нестандартных эротических фантазий «Черное. Красное» во главе с известной в тематических кругах Москвы госпожой Лоттой. Не обойдется без традиционных для салонов прошлого игр в фанты и дегустации абсента. Какой сюрприз приготовит со своей стороны группа «Бостонское чаепитие» на этот раз, пока остается загадкой. Тем не менее любопытные подробности предстоящего декадентского салона можно обнаружить на сайте фестиваля «Бархатное подполье» . Информационный партнер – «Новости шоу-бизнеса» .
Писала пресса и еще об одном знаменательном событии, случившемся на этот раз в жизни «Бостонского чаепития».
Из прессы
Шпионы гламура в бархате
Одна из самых загадочных столичных рок-групп – «Бостонское чаепитие» во главе с идеологом куртуазного декаданса Владимиром Преображенским презентовала долгожданный альбом «Шпионы гламура». Напомним, Владимир одно время баловался журналистикой и был автором газеты «Якиманка. Молодежный проект», потому мы внимательно и пристрастно следим за его творчеством и предлагаем отчет Ильи Мунка об этом событии.
Певцы богемности, подпитанной абсентом и поэзией Бодлера, склонные к театральности и нервно-чувственному эпатажу, который они именуют «экстремальным сентиментализмом», и место для презентации выбрали необычное – кораблик, стоящий на Москве-реке в центре города, в котором недавно открылся андеграундный клуб «Челюскинъ». Итак, романтичный трюм, драпированный (что логично) рыболовными сетями с прикрепленными к ним масками, заполнила весьма специфическая публика: томные барышни в кринолинах и вуалях, окологотические джентльмены со следами грима, неопределенного рода занятий богемная братия, в нарядах которой чувствовались и небрежность, и элегантность одновременно. То есть все так, как предписывают каноны дендизма.
Ну а тон задавала сама группа. Минималистичная элегантность костюма, дополненная бабочкой и цилиндром г-на Преображенского, была с успехом выдержана – «Бостонское чаепитие» наконец обрело приятную визуальную законченность. В сегодняшнем виде это молодой барабанщик Михаил Протасов, басист Иван Дацюк, разумеется, сам Маэстро, а также замечательно дополнившие ансамбль девушки: красавица Катрин, играющая в группе на скрипке, и романтичная Маруся, на сцене не певшая, но шептавшая. Зато как!
Авторы декадентского фестиваля «Бархатное подполье» и эту вечеринку выдержали в близком их вкусу стиле. Играть не спешили!
В качестве сюрпризов публике были явлены модный ретропоказ от ученицы самого Зайцева Елены Лазаревой и поэт Гец Пилявский. И показ, и стихи имели успех, задав правильную атмосферу того самого «Бархатного подполья».
Искусственная роза, с которой появился лидер «Бостонского чаепития» на сцене, олицетворяла и элегантность, и декаданс, и романтизм одновременно и довольно органично смотрелась с его цилиндром и бабочкой.
Кто-то здесь хотел романтичного эстетизма?
А вот вам и декаданс:
«Бостонцы» были в ударе и представили публике не только треки с альбома – ставшие хитами «Ноктюрн», «Последнее танго в Париже», драйвовые «Мультфильмы», психоделическую «Там. За стеной», но и новую программу (как мне показалось, более готическую и мистическую по духу). Названия композиций тоже говорили сами за себя: «Безумный художник», «Нарисованный мир», «Офелия», «Сны». Ну а под конец музыканты грянули и вовсе некуртуазной альтернативой – панковской «Что-то не так…» и прямо-таки апокалиптической композицией «Твой ласковый фюрер».
Афиша ко второму салону 2009 года
Во второй части программы эмоциональный Владимир Преображенский расстался с цилиндром и обнаружил причудливо свисающую по щеке челку, выкрашенную в зеленый цвет, – привет Бодлеру.
Обещанной в кулуарах оргии после выступления не последовало: сдержанность – неотъемлемая часть дендизма, которому наши герои пытаются следовать, разумеется по мере сил и возможностей.
«Бостонское чаепитие» стало сегодня одним из наиболее перспективных нишевых рок-проектов Москвы, рассчитанных на весьма специфическую публику. Впрочем, а когда декадансу была свойственна массовость? Группу сравнивают с ранней «Агатой Кристи» (распадающейся прямо на глазах), «Пикником» и «АукцЫоном», а значит, при правильном администрировании и продвижении коллектив может стать явлением по меньшей мере заметным и реализовать свой немалый потенциал, который пока воплощается, увы, как-то фрагментарно и импульсивно. Да и выступает «Бостонское чаепитие» редко. Зато теперь можно насладиться прослушиванием альбома «Шпионы гламура», чем мы, не откладывая в долгий ящик, и займемся.
«Башня из слоновой кости» нашего времени
Олеся Закомолдина,
автор и координатор арт-проекта Tu es ma Rose
( vk.com/rosaceleste ):
Оскар Уайльд, отстаивая независимость искусства от всех остальных сфер жизни, утверждал, что красота – один из видов гения, она даже выше гения, ибо не нуждается в объяснении. Постулаты, провозглашенные великим эстетом, декадентом и денди, и по сей день являются своего рода Священным Писанием для многих истинных художников, а также тех, кто интересуется такими течениями в искусстве, как эстетизм и декаданс. Эстет, адепт идеи «чистого искусства», стремился максимально абстрагироваться от реальности, не допуская ее в сферу искусства. Эстетизм и декаданс основаны на концепции элитарности искусства, признании того, что только избранным доступна способность чувствовать и понимать красоту. Стоит ли удивляться, что образ «башни из слоновой кости» стал своеобразным символом fin de siecle (общее обозначение периода конца XIX и начала XX века в истории европейской культуры), символом бегства от неприглядной действительности, символом одиночества художника в толпе. Гюстав Флобер в своих письмах часто использует образ башни из слоновой кости: «Больше чем когда-либо чувствую я теперь потребность жить в особом мире, на самом верху башни из слоновой кости, высоко над грязью, в которой барахтается большая часть человечества».
Эстетические течения, зародившиеся на рубеже XIX–XX веков, и в наши дни продолжают будоражить умы творческих людей, ученых и всех тех, кто неравнодушен к прекрасному. Несмотря на все обвинения, которые и сейчас звучат в адрес эстетизма и декаданса, интерес к культуре того периода не угасает, а в последние годы даже возрос. Быть может, это связано с тем, что и сами мы живем на рубеже веков, в переломные годы нашей истории. И вот спустя век уже новые адепты красоты, подобно Артюру Рэмбо, воспевают прекрасную Офелию в стихах.
Стоит ли говорить, что такие мероприятия, как «Бархатное подполье», были интересны мне как человеку искусства. Будучи автором и координатором собственного арт-проекта Tu es ma Rose, я многому научилась у Оскара Уайльда, занимаясь научными исследованиями его творчества. А посему я просто не могла не проявить интерес к деятельности Владимира Преображенского.
И поныне в моей памяти бережно хранится это прекрасное событие – первый декадентский салон, который нам с моим спутником довелось посетить. Волшебная атмосфера современного эстетизма и декаданса. Москва. Осенний вечер. Старинный особняк. Все весьма интригующе и таинственно, и это добавляет определенный шарм. Со словами в адрес охраны «на мероприятие» мы поднимаемся на второй этаж по широкой лестнице. Эти лестницы и залы помнят еще шаги известных деятелей искусства и культуры XIX века, а вокруг паркет, ковры, изящные портьеры, резные стулья и фортепиано. Спустя век здесь собираются ценители красоты, изящных искусств и утонченных удовольствий, современные декаденты, эстеты и денди – леди и джентльмены в шикарных нарядах. Полумрак, абсент и звон бокалов – все в лучших традициях декаданса. Последние штрихи, и гости вокруг стола. Хозяин вечера, как волшебник, то появляется, то исчезает. Он то ведет беседу с дамой, то поет, а то декламирует стихи вместе с очаровательными гостьями мероприятия, успевая вовремя поставить музыку и приготовить гостям абсент, естественно, не без помощи милых спутниц. В те несколько секунд тишины, которые вдруг возникают, становится слышен шелест карандашей художниц, пытающихся запечатлеть прекрасные мгновения.
В интригующий рассказ о декадентах, эстетах и денди fin de siecle искусно вплетены поэзия Бодлера и танец семи вуалей, музыкальный перформанс с хитами «Бостонского чаепития» и ароматы сандала, пачули и мускуса. Чайная церемония, окутывающая гостей темнота, и лишь несколько свечей вырывают из нее знатока секретов чая, рассказывающего о тайнах Востока. Аромат чая, магическое действо чайной церемонии и тихая, умиротворяющая музыка. Нет забот, нет проблем, есть только вы наедине с собой. Но мистика чая уступает место иной магии, тихая музыка сменяется пугающей, настает время обратиться к потустороннему. Два канделябра в руках, вино и специи, символы и тяжелый аромат благовоний. Прикосновение к тайне, прикосновение к интриге, прикосновение к прекрасному. Чарующее и мимолетное видение. «Последнее танго в Париже» в исполнении Владимира Преображенского, но не последняя встреча в Москве. Уникальный вечер, который стоил того, чтобы преодолеть тысячу километров и на несколько часов окунуться в атмосферу декадентского салона!
В заключение хотелось бы сказать, что можно как угодно относиться к декадентам нашей эпохи – скептически или снисходительно, иронично или серьезно, можно как угодно называть это явление – игрой в декаданс или стилем жизни. И не важно, препарирует кто-то декаданс и эстетизм как ученый или кто-то, подобно денди fin de siecle, стремится эстетизировать себя и пространство вокруг, – важно, собственно, не это. Важно то, что декаданс и эстетизм – настолько многогранные явления, что продолжают жить и волновать умы все новых и новых поколений. Важно то, что «башня из слоновой кости», появившаяся более века назад с легкой руки Шарль Огюстен де Сент-Бева, продолжает гордо возвышаться. И все новые и новые ценители красоты поднимаются по ее ступеням, чтобы, подобно Бодлеру или Уайльду, посмотреть на звезды, которые, как верно заметил Флобер в одном из своих писем, там «светят ярче».
«Вы оделись вечером кисейно…»
Араксия Модникова,
культуролог, владелица эксклюзивного бренда духов Maha Narayan:
Первый салон 2009 года был не просто декадентским мероприятием. Его уникальность в том, что создателям удался именно формат салона. Таковые в XXI веке никто не делал. Они были в моде гораздо раньше. До революции.
Надо сказать, что задача была изначально амбициозная. Но мы знали, за что беремся. Декаданс сложен тем, что это понятие очень обширное. К декадансу может быть отнесена как эпоха Бодлера и Уайльда, то есть конец XIX века, так и начало XX века и искусство модернизма. Мы говорим о декадансе конца 1930-х годов, можем говорить о декадентских тенденциях в современном кино, музыке, изобразительном искусстве.
Декаданс манит к себе таинственностью и изяществом. Тема порока постоянно сопровождает его, вкус чего-то запретного, искусительного неизменно манит. Отсюда неподдельный интерес к этому художественному явлению и такое количество почитателей, жаждущих делать декадентские мероприятия в Москве, Петербурге или Лондоне.
Однако на этом моменте и начинается самое интересное, потому что в большинстве своем фестивали превращаются в лучшем случае в вечеринку с БДСМ-уклоном и декламированием стихов современных поэтов, в худшем – тупо в БДСМ-вечеринку с оргией. Очень легко в этой теме скатиться в жутчайшую пошлость. Чем, надо сказать, иногда грешат некоторые современные «декаденты». И в этом есть резон, потому что провокация – неотъемлемая часть эстетики декаданса. Но провокация бывает разной.
В нашей провокации мы поставили на изящество и изысканность. На традиции «проклятых поэтов» и художников-модернистов. Идея была в том, чтобы сделать именно салон. С гостиной и хозяйкой салона, гостями, со всем полагающимся и соответственным антуражем. С дресс-кодом – все должны быть одеты строго в изысканное и черное.
Нам нужно было особенное помещение. Не ресторан, ни в коем случае не клуб, а что-то другое. Мы выбрали старый московский особняк в классическом стиле – Библиотеку искусств имени Боголюбова в уютном московском переулке. Внутри особняка было полное ощущение того, что время остановилось примерно в конце XIX века: лепнина, колонны, свечи, старинная мебель. Все строго и изящно. Идеально.
Мы решили, что это должно быть как спектакль, но с полным погружением и вовлечением зрителей-гостей. Сказка. Эстетическое воздействие на все органы чувств: визуально, тактильно, обонятельно. Девушки должны были читать стихи Бодлера и Рембо. Яркие и чувственные девушки – актрисы бурлеск-кабаре «Шкатулка» Ляли Бежецкой. В строгих черных платьях они декламировали бессмертные стихи бессмертного Бодлера. Ему бы понравилось. На экране транслировались картины прерафаэлитов, Бердслея, Бакста. Владимир Преображенский в цилиндре и белых перчатках и его группа «Бостонское чаепитие» исполняли свои песни. Были спиритический сеанс и чайная церемония. Хозяйка салона, ваша покорная слуга, одетая, как бердслеевский мальчик, в полупрозрачную шифоновую рубашку, устроившись на банкетке, рассказывала об Уайльде и Уистлере, о Бодлере и Томасе де Куинси, о Россетти, Саломее, эпохе fin de siecle, показывала картины, демонстрировала ароматы изысканных аттаров, модных в то время.
Нам все удалось. Гостей было немного – по нашей задумке это было камерное мероприятие. Все, кто был, оказались часа на четыре выкинуты из реальности и перемещены в пространство с благоуханными ароматами, свечами, поэзией, музыкой и танцами. Словно в другом веке. И дело не в реконструкции исторической точности эпохи. Нашей задачей было воссоздать атмосферу этого таинственного и манящего декаданса. Такого, как мы его себе представляем. Соткать пространство из запахов, звуков, теней и полутеней. Добавить чуточку искусства и хэппенинга, как завещали нам поэты-сюрреалисты. Причем все это к тому же должно быть интересно, чтобы зрители могли узнать что-то новое.
Салонность удалась сполна. Гости были зачарованы и очарованы. Всем понравились и зрелищность, и информативная часть салона. И танец семи покрывал – сюрприз, который мы подготовили. Этот танец – отдельный декадентский фетиш, так как Саломея – одна из главных героинь и фам фаталь декаданса, описанная пером Уайльда и Малларме, кистью Моро, Бердслея Бакста и многих других художников. Один из самых ярких образов этой легендарной иудейской принцессы принадлежит Уайльду. Пьеса «Саломея» – шедевр декадентской поэтики. При жизни ее создателя пьеса ни разу не была поставлена, в основном из-за существовавшего в те времена закона о запрете постановки библейских сюжетов. Уайльд не просто «поигрался» с библейским сюжетом, он сделал его вызывающе чувственным и эротичным – поистине декадентским. Страсть и чувственность правят в этой истории, телесность, столь дорогая декадансу и начинающая свое победное шествие в западной культуре. «Я хочу поцеловать твой рот», – говорит царевна хрипло молодому пророку. Она говорит ему вещи, достойные Песни Песней. Она, как завороженная, твердит ему про кудри и про уста, и это очень и очень на грани фола. Уайльд планировал, что Саломею в постановке будет играть Сара Бернар, «Змея древнего Нила», и что у нее будут специальные серьги с благовониями, и что на сцене будут огромные курильницы, и что кульминацией будет, конечно же, танец и семь слоев запаха. И это должно было стать такой декадентской феерией ароматов и зрелища. Однако современники не поняли, и поэзия разбилась о жестокую реальность. Из-за пожарной безопасности, запрета на постановку сюжетов из Библии и дальнейшего суда над автором всей этой красоте не суждено было воплотиться. Далее образ Саломеи неоднократно использовался художниками модерна. Постановка «Саломеи» даже в начале XX века оставалась проблемой, и ее пришлось замаскировывать под другое. Например, Фокин вместе с Идой Рубинштейн, которая грезила о Саломее, поставили балет «Ночь Клеопатры», где она танцевала танец семи покрывал и привела всех в глубочайший восторг. Были еще и «Царевна», и «Шахерезада» – и образ иудейской царевны, попросившей голову пророка из-за неутоленной страсти, независимо от названия, всегда оставался в центре поэтики. В Советской России после победы коммунизма был отменен закон Синода о запрете постановки библейских сюжетов. И Таиров поставил потрясающую «Саломею» с великолепной Алисой Коэн и конструктивистскими декорациями Экстер.
Ляля Бежецкая
Так вот, когда мы решили делать свой танец семи покрывал, у нас за плечами была такая интересная история предыдущих постановок. Мы ни в коем случае не ставили задачей продолжать театральную традицию мастеров, но решили: раз уж у нас уникальный декадентский салон, то Саломеи не может не быть. И конечно, девушка была не Ида Рубинштейн, но не менее органичная в своем образе Ольга Сюткина, которая танцевала с огненным подсвечником на голове. У нас получилась такая квинтэссенция роковой женщины эпохи fin de siecle осенним вечером 2009 года. По крайней мере, мы постарались.
Не было ни камер, ни журналистов. И хорошо. Это было неповторимо, уникально, спонтанно. В эстетике декаданса.
Творческий тандем Владимира Преображенского и Араксии состоялся именно потому, что мы оба прекрасно понимали, что делаем, и работали в одной тональности. Когда работаешь с такой тонкой материей, как декадентская эстетика, важно понимать, что кроется за всеми этими покровами. Важно соблюдать всю эту игру полутонов и лунного света. У нас с Вольдемаром было абсолютно четкое понимание того, как должен выглядеть декадентский салон. Поэтому все удалось.
Не трогайте лошадок!
Владимир Преображенский,
автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:
Я был счастлив и настолько воодушевлен произошедшим событием, что решил сразу же, через месяц, провести следующий декадентский салон. И, чтобы выйти на более масштабный, как мне казалось, уровень, провести его уже не в особняке, а в клубе. Я нашел заведение с довольно красивым интерьером и несколькими залами (что стало важным элементом для последующих декадентских салонов). Один зал был отделан в духе английского паба, второй воплощал восточный колорит – с кальянами, будуарчиками и отдельными кабинетами… Красиво.
Когда мы подошли ко второму салону, Лялю Бежецкую я пригласил уже не как зрительницу, но как участницу. И она подключилась очень активно, ибо обладает недюжинными организационными и лидерскими качествами. Взялась частично и за организацию, привлекла все свое кабаре «Шкатулка», написала для выступления сценарий, всех девушек одела, продумала сценографию. Они привезли каких-то деревянных лошадок, которые были активнейшим образом задействованы в бурлеск-номерах… Очень все интересно.
Салон посетил именитый поэт Владимир Вишневский, приглашенный все той же нашей «боевой подругой» Марией Руновой. Он, как казалось, был весьма шокирован увиденным, однако с удовольствием фотографировался с актрисами кабаре «Шкатулка» в пленительном убранстве восточных покоев.
Но я совершил две серьезных ошибки!
В гнезде порока
на полях культуры с Сашей Денисовой
Название вечеринки звучало нарядно: «Декадентский салон». Устраивало его «Бархатное подполье» – неорганизация, а просто общность людей, близких к декадансу. Обещаны были абсент, волнующие синкопы джаза и куртуазные эротические игры. Дресс-код в стиле 1920-х был обязателен: пришлось наряжаться.
Одной идти в подполье было не по себе. – Нет уж, – в сердцах сказала Гусева, – Не хочу выглядеть идиоткой среди идиотов. И вообще, у меня из одежды только джинсы. А ты что делаешь?
Я уже минут сорок пристраивала к голове розу. Дедушкина рубашка, брючный костюм из сукна 30-х годов и бабушкины часы на цепочке делали из меня слабое подобие Марлсн Дитрих.
В салоне декадентов на диванах с подушками лежал бомонд. Сразу бросился в глаза мужчина, похожий на Оскара Уайльда – бархатным пиджаком. У его дамы на голове был куст георгинов.
Кругом были девушки в разного масштаба маленьких черных платьях. Посреди комнаты сидел дедушка. Он-то мог знать 1920-е годы не понаслышке. Дедушку поддерживала дама в меховом манто с лапками.
В помещение ворвалась танцовщица в крыльях, и под музыку «Я черная моль, я летучая мышь» начался декаданс.
– Это – госпожа Лотта и ее рабы! – сказал предводитель вечера, указывая на крупную даму в повязке для аэробики. Позади Лотты сгрудились трое неспортивных парней с голыми торсами в черных повязках на глазах. Она объявила с угрозой:
– Играем в фанты!
Женщина в манто схватила руку старичка и стала тянуть вверх.
– Мы с вами обойдем щекотливые фанты, – с пониманием обратилась госпожа Лотта к старичку. – Вы что любите в женщинах?
Старичок проворно выхватил у нее микрофон:
– Ножки, грудь четвертый размер – формы я люблю.
Сидевший рядом телевизионщик вздохнул:
– Ну, сейчас жара начнется.
И впрямь на сцене одна девушка уже шлепала другую хлыстиком. Девица в красном платье издевалась над «рабом» посредством кожаной плетки с ценником. Другая девушка по имени Дуня призналась, что любит нацистскую форму. Телевизионщики собрались уходить.
– А после паузы начнем играть в концлагерь! – игриво предложила Лотта. – Будем фрау Третьего рейха.
В углу сидела парочка из разных эпох: девушка в шляпке с вуалью и мужчина из московского офиса. Мужчина с ужасом озирался по сторонам.
Выступала группа «Бостонское чаепитие». Предводитель и группы, и всех московских декадентов Владимир Преображенский в цилиндре и белых перчатках пел, что он – паяц.
И все было бы ничего, если бы не госпожа Лотта. Она распространяла вокруг себя атмосферу порока. Салон снова наполнился звуками шлепков.
– Хочешь быть пуфиком у ног госпожи? – спрашивала она подвыпившего американца. Тот стоял на четвереньках, в его спину вонзался каблук.
– Вы выиграли духи с феромонами! От вас теперь не отвяжешься! – Лотта вручила обладательнице каблука какую-то коробку.
Выбрали «пару вечера»: ей стали Оскар Уайльд и женщина с кустом георгинов. Со сцены неслось:
– Грязное животное! Предводитель декаданса Владимир Преображенский объяснял мне, что декаданс разный. Что двадцатые годы объединяют эстетов с идеями. «Согласитесь, есть что-то общее между глэм-роком и советскими стилягами, между Бодлером и Уорходом?» Я была не против декаданса как такового: в сущности, это ведь неплохо, что люди знают историю искусства, литературы. Может быть, даже историю эротических игр.
Весь туалет в клубе был завален женскими сапогами. Я подумала: что это? И пошла на звук: оказывается, в соседнем помещении танцевали танго. Под сияющими люстрами мелькали женские лопатки, тонкие бретельки, серебристые туфли. Это было волшебно красиво. Пары кружились, кружились, кружились. Это действительно напоминало двадцатые.
Вечер в «гнезде порока» тем временем угас, И я представила, как госпожа Лотта, придя домой, сняв каблуки и платье с кожаными вставками и сложив хлысты, кормит сына-студента котлетами. И никаких тебе феромонов.
Араксия Модникова,
культуролог, владелица эксклюзивного бренда духов Maha Narayan:
Человеку вообще свойственно ошибаться – это нормально. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Мы решили в очередной раз пойти на эксперимент, в очередной раз задумали пройтись по лезвию бритвы, создав нечто на стыке жанров и форматов, пойти по оригинальному пути, еще не изведанному московской клубной системой.
Окрыленные успехом первого мероприятия, мы решили, не откладывая в долгий ящик, делать второе. Совершенно другое по характеру, наполненности и тематике – декадентскую вечеринку в стилистике начала XX века (модернисты, сексуальная революция, флапперы, начало эпохи джаза). Тема требовала клуба, алкоголя и веселых легкомысленных дев. Всего этого у нас имелось в достатке.
Нашли и клуб, и абсент, и прекрасных девушек. Прекрасная фея Ляля Бежецкая привела с собой несколько актрис своего театра «Шкатулка», про который надо сказать отдельно. Ляля возродила утонченную и очень эстетическую традицию – бурлеск. Она, конечно, прекрасный организатор, женщина с утонченным чувством вкуса и красоты и специалист в своем деле. Бежецкая согласилась предоставить для дефиле собственную коллекцию винтажного белья начала века и дать профессиональные комментарии по теме. Это должно было стать (и стало) гвоздем программы.
В отличие от октябрьского салона, нашего первого совместного с Вольдемаром мероприятия, намеченное действо должно было стать полной противоположностью. Вечеринка – шумная и бурная, с бурлеском, шампанским и весельем. Тематика соответствовала. Антураж тоже – клуб с большим залом и огромным количеством кабинок и всяких укромных местечек. Культурологически мы вышли из века XIX и плавно и логично подошли к веку XX. Оставив томную утонченность fin de siecle, опиумные притоны Лондона, проклятых поэтов, вызывающий эротизм Бердслея и прерафаэлитов, мы взялись за новый век. Точнее, за два его первых десятилетия. А там было столько всего интересного!
Технический прогресс шел вперед, время убыстрилось, появились автомобили, а с ними и новая мода. Плавные формы модерна art deco сменяли острые, вызывающие линии художников авангарда. Авангард в лице фовистов, дадаистов, сюрреалистов, футуристов громко заявлял о новом искусстве, новой эпохе. Пикассо и Шагал, Модильяни, Андрэ Бретон, Хуго Баль, Бунюэль и Лорка… В России в начале века бурным цветом расцвел «Мир искусства» и притянул к себе талантливейших художников. Великий Дягилев собрал вокруг себя легендарнейших людей, которые по отдельности и вместе творили настоящую магию. Первое десятилетие и, по моему мнению, второе, хоть это, возможно, и спорно, можно с уверенностью отнести к декадентской эстетике. И даже дальше – в декадентский Берлин конца 1930-х годов. Но это уже совсем другая история.
Мы взялись за воссоздание атмосферы «ревущих двадцатых». Двухэтажное пространство с кабинками, в одной из которых соблазнительно переодевались девушки из театра Бежецкой, не могло не завораживать. Ляля и ее актрисы вообще, как я уже сказала, стали гвоздем программы. Они создавали весь этот эротически острый флер 1920-х – ярким макияжем в стиле девушки-флаппера, винтажным нижним бельем с кружевами, бантиками и подвязочками. Они легко порхали по клубу и развлекали гостей. В программе вечера также были дегустация абсента, выступление «Бостонского чаепития», бурлеск-выступление самой Ляли Бежецкой. На этот раз были приглашены журналисты.
Нам с Владимиром надо было бы на этом остановиться. И так все было очень здорово, однако хотелось большего. Казалось, что декаданса недостаточно. Мы решили позвать госпожу Лотту, известную в узких кругах как владелицу БДСМ-клуба и организатора тематических вечеринок. Это было, как нам стало ясно позже, основной стилистической ошибкой. Но это было позже. А пока…
Вечер не задался с самого начала. У ведущей вечера (вашей покорной) случилась высокая температура. Я честно попыталась откосить, но не вышло. Гости, публика, журналисты – все было анонсировано и запланировано заранее. Особенно моего состояния заметно не было – была такая плотная и насыщенная программа, что мы сами забыли обо всем. Девушки томно хлопали ресницами и соблазнительно двигались в кружевном нижнем белье. В пин-ап кабинке щебетали полуобнаженные красавицы. Абсент лился рекой, зеленая фея не дремала. Госпожа Лотта привела с собой двух «рабов» и много гостей, любителей острых ощущений. И как-то всего было слишком много. Когда время перевалило за одиннадцать, всех потянуло на нижний ярус ресторана, где госпожа Лотта и ее спутники устроили занимательные «тематические» конкурсы. Это было весело, однако в этом не было декадентской красоты. И тут мы поняли, что оказались в ловушке эклектики. Декаданс не пускает лишних людей и не допускает перебора. Несмотря на эту стилистическую ошибку (а кто не ошибается?), атмосфера нам удалась. Это было дерзко и «ревуще». Возможно, чересчур дерзко. Играть со стилистикой декаданса – это как идти по лезвию бритвы. Поскользнуться очень легко. Наши великие деятели декаданса – Бодлер, Уайльд, Бердслей, Россетти, Гумилев, Бакст, Дягилев, Уистлер, Гюисманс, Моро – все балансировали на грани фола. В этом и есть сочность, таинственность и вот эта неуловимая прелесть и притягательность того, что мы называем декадансом.
Подводя итоги 2009 года в жизни «Бархатного подполья» и культурной жизни московских декадентов, надо сказать, что он был яркий и запоминающийся, в первую очередь благодаря осенним салонам. С перерывом в три недели абсолютно разные, но являющиеся как бы логическим продолжением друг друга, они, безусловно, стали особенной фишкой той осени.
Почему же мы все это делаем и почему до сих пор нас неумолимо влекут поэзия, музыка, искусство и умонастроения эпохи декаданса? И где границы этой эпохи? Насколько актуален декаданс сейчас? И, как в том не очень приличном анекдоте, ответим: «Ну, во-первых, это красиво». И это будет правда. Сердце наше алчет красоты, а ее так мало в повседневности. Декаданс, безусловно, про это. Он – пространство красоты. Чистая красота, чистая эстетика, чистое искусство – все это провозглашали некогда его корифеи: Уайльд, Гюисманс, Уистлер, Бодлер. И далее за ними текучими формами влился модернизм и продолжил триумфальное шествие по Европе, провозглашая красоту, чувственность и телесность. Прерафаэлиты, Бердслей, увлечение восточным искусством, японской графикой, интерес ко всему экзотическому – это был век XIX. Его конец, его упадок. Ницшеанство и, как следствие, новая система ценностей в гуманитарных науках поставили новые вопросы. И декаданс – это удивительное смешение стилей – стал потрясающе красивым и логичным завершением XIX века, с его любовью и тягой к пороку, к запретному, к опиумным курильням, ваннам из оникса, с бисексуальностью, эксгибиционизмом и откровенным хулиганством. Пространством, где мальчики одевались девочками, а девочки мальчиками и где было все можно в рамках культурного кода.
Однако западный человек XX века, выпустивший еще в XIX из тысячелетней бутылки своего главного джинна – свой ID, бессознательное, хотел наслаждаться и дальше. И вот уже первое десятилетие – художники модерна продолжают начатое предшественниками дело. Дягилевские балеты, авангард первых декад нового века, музыка, мода – все они вышли из европейского декаданса, и это чрезвычайно важно. Это было больше, чем просто кажущееся баловство гедонистов, любивших все восточное и изысканное. Они открыли двери нового века и сделали гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
Они прославили телесность. И это получилось естественно, как часть моды на Восток. Колониальная политика Европы конца XIX века не могла пройти незамеченной – Восток с его утонченностью, телесностью, ароматами, красотой и тысячелетней мудростью становился частью западной культуры. А для тогдашней Европы, в которой культ тела многими веками убивался и уничижался, это стало шоком и потрясением. И из этой шокотерапии родился декаданс. Это было искусство, бросившее вызов европейской традиции. Эротизм гравюр Бердслея вызвал удивление (мягко говоря) даже у Уайльда, который сам написал «Саломею». Не говоря уже о большей части общества. И дальше все это как снежный ком. Первая европейская сексуальная революция состоялась в 1920-х годах. «Ревущие двадцатые» – апогей, когда в Европе творили величайшие художники, писатели и композиторы, а человек высвобождал свои потаенные желания, гоняя на машинах, употребляя алкоголь и кокаин, танцуя до упаду на вечеринках. И да, это уже другие история и стилистика. Но как же текучие андрогинные тела ар-нуво Климта и Мухи похожи на творчество прерафаэлитов и Бердслея! А Эгон Шиле? А Бакст?
И далее декаданс 1930-х годов, предвоенная Европа…
Декаданс 1960-х – Антониони, Висконти…
«Ночной Портье», «Голод», Гринуэй…
Декаданс давно вышел из берегов художественного течения, он стал умонастроением, не имеющим формы, не ограниченным во времени. Желание людей скрываться в красоте от унылой повседневности настолько же естественное, насколько и вечное. Этим и объясняется живучесть декаданса и его современность и актуальность. И да, нам сейчас уже не надо освобождать тело. Но настоящего эстетического эротизма, согласитесь, мало. Сказанное полутонами и намеками гораздо больше вызывает интерес и возбуждение, чем то, что открыто и выставлено напоказ. И до сих пор женская ножка может быть куда более сексуальной, чем все обнаженное тело. А картины Бердслея интереснее, чем порнография. Декаданс играет на грани. Он возбуждает и заманивает, но никогда не грубой плотью. И если вы решили играть в эти игры, то надо владеть мастерством игры полутонами, чтобы одним намеком, одной фразой вызывать возбуждение и томление. Как иудейская царевна хриплым шепотом: «Я хочу поцеловать твой рот, Иоканаан…»
И это все, конечно, Восток. На Востоке не принято, как в Европе, чуть что снимать портки. Там другие традиции обольщения. Там женщина, закутанная в ткань с головы до ног, возбуждает взглядом, ароматом, звоном браслетов и ножных колокольчиков. Это целое искусство. И это удивительно, потому что у них до сих пор есть табу, но при этом телу и телесному всегда уделялось должное внимание и уважение. А в Европе две тысячи лет, условно говоря, не мылись, дабы не увидеть лишний раз «срамные части тела», а потом резко сняли с себя все и устроили сексуальные революции, но утонченнее и эротичнее не стали. Стали развратнее. Так вот декаданс – это не про разврат, а, скорее, про игру обольщения.
Поэтому во время наших салонов и вечеринок нам так важно было сохранять этот эффект. И поэтому декадансом увлечены немногие. Очень уж сложно ходить по лезвию ножа, стремясь то и дело не скатиться то в пошлость, то в выхолощенность. Но мы это любим. Это повышает уровень адреналина…
Сейчас новая волна интереса к Востоку, особенно в России, – к моде, философии, искусству. И снова мы видим, что восточная мудрость и утонченность столь бездонно прекрасны, что мы снова и снова можем черпать оттуда вдохновение. На волне этих увлечений декаданс опять входит в моду и становится популярным.
В новом тысячелетии нам, кажется, ничего уже не надо. Мы все видели и все знаем. У нас есть все средства технического прогресса, но счастья и красоты больше не становится. Постмодернизм пожрал нас, реальность сделала наши души черствыми. А душа наша, как и наших предшественников, неизменно требует красоты и блаженства, как и столетия назад. Поэтому время от времени стоит выкинуть мобильник, надеть на себя что-нибудь эдакое и пойти пить абсент при свечах, рассматривая гравюры Бердслея под звуки джаза с треснувшей пластинки или под чтение какой-нибудь томной барышней Бодлера или Рембо. А еще того лучше Бретона. И тогда вы поймете, что история никуда не девается и что с помощью картин, поэзии, звуков и ароматов вы можете перемещаться во времени…
Ну, так ближе к событиям… Во втором салоне мы сделали ставку на зрелищность, на наполненность какой-то масштабной шоу-программой, что было, честно говоря, лишнее, потому что декаданс должен быть камерным. Это искусство не для всех. Точно.
И мы немножко, с другой стороны, влезли на чужую территорию, куда так далеко не стоило заходить. Я имею в виду БДСМ. С одной стороны, декадентской душой мы понимали, что БДСМ – это как бы нечто запретное, что ли. Захер-Мазох вот сразу в голове…
Владимир Преображенский,
автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:
Ну да, «Венера в мехах». Некое нарушение морали, эпатаж… Конечно, мы почувствовали интуитивно, что все это близко к декадансу и напрямую соотносится с ним. Сказался еще один фактор. Если бы ко мне пришли молодые адепты БДСМ и стали предлагать сотрудничество, я бы сказал им до свидания. Но тут встретилась почтенная, очень статная дама в возрасте 50+…
Араксия Модникова, культуролог, владелица эксклюзивного бренда духов Maha Narayan, и Владимир Преображенский:
A. М.: С шикарным бюстом и белыми волосами, красное платье я помню… Такой у нее был истинно нордический вид, а в руки так и просилась плетка.
B. П.: Очень интеллигентная, эрудированная, начитанная и до сих пор весьма авторитетная в БДСМ-кругах, насколько я знаю, госпожа Лотта. Мы говорили и о культуре, и об организации мероприятий… Ну, в общем, серьезно было все. И я как-то ей тоже доверился. Кто первый предложил сотрудничать – она или я, не помню. Но, так или иначе, альянс состоялся. И мы решили пригласить участвовать в салоне ее и ее публику.
A. М.: В итоге получилось, мягко говоря, немного не то, на что мы рассчитывали. Ее публика принесла с собой иную, чуждую нам атмосферу. У нас это все едва не скатилось вообще к БДСМ-вечеринке.
B. П.: Причем это была БДСМ-тематика, лишенная эстетизма. Как и сама госпожа Лотта, честно говоря.
А. М.: Эстетизма добавляли нам Ляля и ее девушки. И не случайно между Лялей и Лоттой случился конфликт, причем в самом начале мероприятия. Я помню, как Ляля Бежецкая влетела к нам, разъяренная, с криком, вся в своих корсетах и кружевах: «Они двигают моих лошадок!»
Ляля Бежецкая,
российская королева бурлеска, руководитель кабаре «Шкатулка»:
Возможно, любители интимных подробностей предпочли бы, чтобы я изложила свои воспоминания именно о втором декадентском салоне 2009 года. Ну как же, ведь мои актрисы щеголяли в тот день в клубе «Марсель» в прямом смысле слова в одном белье (винтажном, 1920-х годов), а я сама показывала бурлеск, будучи всего неделю как выписанной из роддома. Но лично на меня не произвели особого впечатления ни мои актрисы (они тогда еще только учились), ни наигранная декадентская атмосфера (возникшая из-за отсутствия слаженности среди участников), ни даже внимание к моей груди, достигшей после родов 6-го размера.
Владимир Преображенский,
автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:
Получилась на мероприятии очень сильная эклектика, практически уничтожившая самое главное – магию момента. Было ощущение, что сказка разрушилась вторжением грубой, как солдатский сапог, реальностью.
Так или иначе, второй декадентский салон «Бархатное подполье» для меня и в моральном, и в финансовом плане оказался критическим.
После него я впал в настоящую депрессию. Это было связано также с иными обстоятельствами и людьми, недостойными упоминания в этой книге. Фактически на полтора года я выпал из организационной, да и творческой, жизни, латал финансовые дыры, оправлялся морально после всего этого и, в общем-то, ничего не делал. Сейчас не хочется вспоминать об этом, но именно в тот момент многие из тех, кто рукоплескал мне вчера и предлагал помощь, внезапно, как сговорившись, будто забыли о моем существовании… На какое-то время я оказался на обочине жизни, и у меня впервые возникла мысль о том, чтобы уехать из страны…
