Это книга — иль это народа родного Сердце, полное смуты, пыланья, томленья? Слышу мудрой горянки душевное слово, Слышу рев пораженного пулей оленя. Это книга — иль это народа родного Сны, которые снятся в ночные туманы? Вижу крови следы на скале, вижу снова: Тур срывается в пропасть, страдая от раны. Это книга — иль это народа родного Боль, терпенье, и мудрость, и жизни начало? Или это вода из ключа из живого, Та, что горцев от ран боевых исцеляла? Эта книга — как зов, что звенит издалече. Весть о тех, кто прошел, головы не склоняя, Мимо бездны, взвалив на широкие плечи Камни бед, камни горя сурового края. Эта книга осталась как их завещанье. Эта книга — как память о времени злобном, Эта книга — и встреча с былым и прощанье. Эта книга — как надпись на камне надгробном. Это к нам из-за гор голоса долетели Тех, кому до мечты доскакать так хотелось. Это ярость борца, это песнь колыбели. Боль надежды, и ум, и безумная смелость!

Не пни вековые на выжженных склонах Я славлю чинару в побегах зеленых, И землю, ее вскормившую, И тучу, ее полившую. Не древнему руслу в сожженной долине Я кланяюсь речке, журчащей и ныне, И снегу, ее породившему, И морю, ее проглотившему.