1
Луна в мире вечной осени выглядела раза в полтора больше, чем наша. Не представляю, как это сказывалось на здешних приливах с отливами, но я нашел в этом пользу для себя. Ночью, особенно во время полнолуния, она светила, как прожектор, заметно повышая видимость. Сейчас это было весьма кстати. Мы с Федором расположились на высоком холме, позади, находился лес, а впереди расположилась наша цель. От холма и насколько хватало глаз, шло поле, посреди которого возник лагерь, уставленный шалашами и палатками. В его центре возвышался большой шатер. По периметру стоянки несли службу часовые.
— Мы становимся свидетелями исторического события, — сказал Федор, через оптику родной винтовки, рассматривающий лагерь. — Никогда еще банды кочевников не объединялись. У них даже появилось что-то вроде дисциплины. Часовые грамотно расставлены.
— Интересно с чего вдруг такая активность? — сказал я.
— Причину я вижу ровно одну.
— Соррес?
Федор кивнул.
— Мумосу эти банды не страшны, другие поселения относительно далеко и у них свои дела. К тому же, наверняка стал очевидным факт уничтожения двух первых банд. Кто мог нанять людей для этого? Ответ также прост. Заррок и Гурос, наверняка отказались ждать, когда их поодиночке настигнет та же участь, что и Юргуза с Казурсом. Их действия вполне логичны.
— Интересно, сколько их? — сказал я.
— Думаю, не меньше пятидесяти бойцов. Такая сила, при грамотном руководстве, вполне может захватить небольшое поселение.
— С чего ты взял, что оно будет именно грамотным.
Напарник пожал плечами.
— Это неизвестно, но думаю, два опытных вожака договорятся между собой. Соррес для них очень хороший куш. Помимо новых рабов, припасов и другого, чего можно награбить, это выгодное положение на перекрестке торговых путей и тому подобное.
— И, что нам делать? Возвращаться к Шушену?
— Да, и немедленно, — сказал Федор, оторвавшись от прицела и посмотрев на меня. — Если учесть, что утром кочевники отправятся в путь, то уже через сутки они будут возле Сорреса. У нас с тобой есть часов пять форы. Времени почти нет.
* * *
Бастион остатков местной цивилизации, ставший для нас подобием дома, появился в поле зрения, когда солнце находилось в зените. За это время мы не делали привалов, стараясь как можно быстрее вернуться в поселение. Дозорные, стоящие на стене, удивленно уставились на нас. Возможно, они не думали, что мы вообще вернемся, тем более так скоро. В этот раз нам не задавали вопросов, а сразу открыли ворота.
Кивнув охране, мы направились к дому Шушена, местного старейшины. Найти его на единственной улице маленького поселения не сложно. Одноэтажное здание, напоминающее дом скандинавского ярла, являлось самым большим в Сорресе. Федор вошел первым, на правах давнего знакомого, а я, уже собираясь пойти за ним, неожиданно столкнулся с той самой блондинкой, внучкой хозяина этого дома.
— Привет, — сказал я, улыбнувшись.
Девушка поначалу смутилась, но потом, узнав меня, ответила.
— Здравствуй иномирец! Ты уже знаешь наш язык?
— Да, мой друг научил меня всего за месяц. Только меня зовут Сережа.
— Сережа, — медленно повторила она, словно пробуя имя на вкус. — Первый раз слышу такое имя, но звучит красиво, мне нравится.
Я рассмеялся.
— А как тебя зовут?
— Шатья.
— Твое имя гораздо красивее моего, и звучит интереснее.
Девушка также рассмеялась, но засмотревшись куда-то, быстро переменилась в лице.
— Куда-то торопишься? — спросил я.
— Да. Рада буду поговорить в следующий раз.
С этими словами, она направилась по своим делам. Я проводил девушку глазами и неожиданно наткнулся на цепкий взгляд одного из стражников, патрулирующих стену. С ее высоты отлично просматривалось все поселение, поэтому мой разговор наверняка был виден оттуда. Молодой худощавый парень, в серой домотканой робе и такой же шапке, с ружьем за спиной, буравил меня взглядом. Уверенно встретившись с ним глазами, я несколько секунд смотрел на него, а потом, вспомнив, что меня ждут, направился в дом старейшины.
Подождав, пока диковинная система очистит меня от вредных бактерий, я вошел в жилище Шушена. Разговор там уже шел полным ходом, причем говорили, как и в прошлый раз, на русском языке. Когда я вошел, старик кивком приветствовал меня, я учтиво поклонился.
— Твой рассказ удивил меня Фёдор. С одной стороны хорошо, что двери между мирами теперь закрыты, больше не будет удивленных потерянцев, выдернутых из привычной жизни. С другой, плохо, что к нам больше не попадут такие герои, как ты и твой ученик.
Старик почесал затылок, сделав паузу.
— Так значит, две оставшиеся банды объединились и движутся на нас?
— Да, — подтвердил я. — Не исключено, что завтра они уже придут сюда.
Шушен задумчиво прохаживался по большой комнате из угла в угол.
— Я благодарен вам за то, что избавили нас от Юргуза и Казурса. Против четырех банд мы бы точно не выстояли, а двух, возможно.
— Их не меньше пятидесяти человек. Они могут взять Соррес, поверьте мне, — сказал Федор. — Я бы с такими силами, справился.
Старейшина усмехнулся.
— Попробуй лучше с нашими силами отбить нападение. Я поручаю вам обоим подготовить поселение к обороне. На время этого бедствия, я назначаю тебя Федор, военным комендантом. Если получится отстоять поселение, сделаю для вас все, что в моих возможностях. Захотите остаться здесь — будете почетными жителями.
От этих слов у меня потеплело на сердце. Если еще и внучку заберу от местных «первых парней», вообще хорошо будет.
— Пойдемте со мной, — сказал Шушен, направляясь к выходу. — Объявлю о своем решении во всеуслышание.
2
После того, как глава поселения созвал общий совет и объявил на нем о надвигающейся беде, Федор превратился в этакого местного воеводу, сместив на время осады крепкого сорокалетнего мужика и опытного воина по имени Руюш. Я стал кем-то вроде старшего помощника военачальника. Шушен высоко оценил наши заслуги перед Сорресом и сказал, что мы посланы самими богами. Первым действием моего друга в новом качестве стала перекличка всех мужчин, способных держать оружие. Таких в поселении из семидесяти душ, набралось только шестнадцать человек в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет. Пока напарник занимался проверкой боевых навыков и муштрой личного состава, я направился инспектировать стены. Нужно было понять наши слабые места, чтобы успеть укрепить их.
Сама линия обороны по всему периметру представляла собой высокий частокол и приделанную к нему с внутренней стороны широкую площадку, по которой ходили местные ополченцы, неся дозор. Мощного вооружения, вроде пушек или чего-то подобного в поселении не было, как и времени для постройки катапульт или требушет. Оставалось уповать, что и у кочевников их тоже нет, иначе мы обречены.
Частокол, однако, казался мне внушительным. Его в свое время сделали из толстых стволов деревьев и покрыли каким-то особым составом, защищающим от гниения и придающим крепости. Не могу сказать, что от этого стена приобрела каменные свойства, но, разрушить ее без артиллерии у бандитов вряд ли получится.
Когда я изучал дальний участок стены, с противоположной от ворот стороны, кто-то дотронулся до моего плеча. Я обернулся, ожидая увидеть своего друга, но это оказался стражник, волком смотревший на меня ранее. На вид, он чуть младше меня. Судя по каменному выражению его лица, я догадался, о чем пойдет разговор.
— Ты здесь чужак, и много не знаешь, но Шатья — моя! — выпалил он, глядя исподлобья. — Я Кушаюк, предупреждаю тебя, не лезь к ней.
— Интересно, а она об этом знает? — усмехнулся я. — Или ты сам все решил?
Покраснев, парень бросился на меня, размахивая кулаками. Бил он неуклюже, сильно отводя руки. В спортивной секции, где я в свое время занимался, мы в таком режиме отрабатывали приёмы. Сделав шаг ему навстречу, одной рукой отбил удар, а вторую положил на лицо своему противнику и продолжил движение вперед, опрокидывая несостоявшегося агрессора. После чего, я сильно надавил на сгиб локтевого сустава той руки, которой меня и хотели ударить. Кушаюк застонал.
— Лучше побереги силы для битвы, а на счет Шатьи, пусть она сама решит. Ты понял? — вежливо поинтересовался я.
Парень кивнул.
— Это хорошо. Учти, если ты во время боя учинишь что-то подобное, то я убью тебя по закону военного времени, и Шушен меня не осудит.
Мой несостоявшийся агрессор затравленно кивнул второй раз, после чего, я отпустил его. Стараясь не смотреть на меня Кушаюк с пунцовым от наплыва чувств лицом, убрался с моих глаз. Я усмехнулся, глядя ему в след. «Тоже мне Отелло»: подумал я.
К концу дня местные ополченцы под руководством Федора укрепили ворота, подперев их толстыми жердями, и отработали тактику защиты стен. Площадку над воротами снабдили запасами метательных снарядов — камней, размером с кулак и больше, для сброса на врага. Изготовили даже несколько бутылок с зажигательной смесью, использовав в качестве нее ламповое масло, на случай, если кочевники сделают таран.
— Как ты считаешь, мы готовы? — сказал я, подойдя к Федору, стоящему на стене, обозревая пока мирные окрестности, когда солнце приготовилось скрыться за горизонтом.
— На троечку, — сказал он. — Но это самый лучший результат здесь. У нас мало бойцов. Вместе с нами, восемнадцать, причем самых разных по опыту. Настоящих воинов среди них еще меньше.
Я пожал плечами, глядя со стены вниз.
— У нас преимущество в расположении, мы стоим на холме, плюс частокол.
— Если бы я штурмовал эту крепость, то отрядил стрелков для непрерывной пальбы, не дающей высунуть голову, а группа захвата тем временем уже несла бы лестницы. И все это с нескольких сторон одновременно.
Я замолчал, обдумывая сказанное.
— Будем надеяться, что они до этого не додумаются, — сказал я.
На этот раз промолчал Федор. Мы просто стояли и смотрели, как зашло Солнце, и начали сгущаться сумерки.
3
Кочевники пришли ночью. Действуя быстро, они черными струйками хлынувшего из леса потока, бросились на штурм. Тактика вполне могла сработать, если бы никто в крепости не знал о грядущем нападении. Мы поддерживали иллюзию беззащитности до того, как они начали взбираться на холм. Головорезы, меткими выстрелами сняв двоих часовых, обычно дежуривших на стене в такое время, спокойно готовились взять спящее поселение. Сама внезапность появления между зубьев частокола полутора десятков стволов, ошеломила уверенного в легкой победе врага. Когда грянул единый ружейный залп, смявший первую волну нападавших, кочевники сразу же отступили, оставив на холме шесть тел своих товарищей. Больше ночью они не совались. Фёдор поздравил всех защитников поселения с первой победой, после чего боевой дух ополчения резко возрос.
Воспользовавшись передышкой, я слез со стены и подошел к лежащим на земле двум чучелам, одетым, в здешнюю одежду. У одного разворотило половину головы, другому продырявили грудь. В темноте они прекрасно справились с отведенной ролью. Я усмехнулся.
— Рано радуешься, — сказал подошедший Федор. — По большому счету, это только разведка боем. Они поняли, что мы ждем их, и в следующий раз будут действовать умней.
Видимо услышав выстрелы, на улице показался Шушен. Подойдя к нам, он обратил внимание на лежащие рядом соломенные фигурки.
— Потери есть? — сказал он.
— Только они, — кивнул я на чучела.
Старик улыбнулся.
— Хорошее начало. Постарайтесь и дальше в том же духе.
— Обещать не могу, — серьезно сказал мой друг. — Но сделаю все, что в моих силах.
Старейшина кивнул и направился восвояси. Я догнал его и задал волнующий меня вопрос о его внучке и Кушаюке. Шушен внимательно посмотрел на меня.
— Нравится Шатья?
Я кивнул. Он вздохнул.
— Много лет назад я был дружен с отцом Кушаюка. Он получил тяжелое ранение во время охоты в лесу, став жертвой литавра. На смертном одре я обещал ему, что моя внучка станет женой его сына. Теперь я могу сделать только одно — если Соррес будет спасен, позволю Шатье самой решать. Если ты ей по сердцу, она будет с тобой.
— Спасибо, — от души сказал я.
Шушен кивнул и продолжил свой путь.
* * *
В следующий раз атаковали с первыми лучами солнца. За ночь кочевники возвели лагерь у подножия холма. Снова развернули шатры и палатки. Осознав, что Соррес не взять наскоком, бандиты начали действовать, практически по схеме Федора. Разделившись на две группы, они начали новый штурм. Первая решила взять участок стены возле ворот, а вторая отправилась на противоположный сектор, в задней части города. Видя, приближающиеся силы неприятеля, Федор подозвал меня к себе.
— Бери половину людей и отправляйся защищать дальние рубежи, а я буду здесь, — сказал он.
Спорить с ним было некогда. Взяв себе восемь человек, среди которых оказался и мой новоявленный соперник на амурном фронте, я побежал на удаленный от зданий и построек участок стены. Когда мы оказались на месте, у частокола уже торчали четыре лестницы, по которым, враги добропорядочной группы человечества в этом мире, карабкались наверх. Одну из них я сходу сбросил пинком, опрокинув находящихся там кочевников, две отправили в полет мои ополченцы, а вот с последней так не получилось. Перебравшись через острые зубцы стены, на площадку выбрались первые бойцы в черных балахонах и сразу бросились на нас. Увернувшись от тычка ружьем, с приделанным к нему штыком, я перехватил ствол и сбросил нападавшего со стены. Следующего головореза я застрелил из захваченного оружия. Обнаружив, что больше патронов в нем нет, я отшвырнул бесполезный кусок металла с деревом и сдернул с плеча свое оружие. В этот момент ко мне подбежал щуплый, но юркий тип с ножом. Не дав мне выстрелить, он быстрыми движениями полоснул мне клинком по обеим рукам, отвел мою винтовку в сторону, и, повалив меня, навалился сверху, пытаясь дотянуться до горла. Держась обеими руками за трехлинейку, которая превратилась в заслон, отделяющий меня от смерти, я почувствовал, что теряю силы. Неожиданно хватка ослабла, а наседающий на меня кочевник с побелевшим лицом, отлетел в сторону. Надо мной теперь стоял Кушаюк, с топором в руке, и смотрел немигающим взглядом. В его глазах читались сомнения. Он боролся с желанием раскроить мне череп, и одновременно с долгом перед Шушеном и Сорресом. Не став ждать исхода его внутренних метаний, я сам поднялся на ноги, и поблагодарил за спасение жизни. Он ничего не ответил. Вместе мы бросились на выручку оставшимся товарищам, которых стали теснить, все прибывающие враги. Их осталось четверо. Тела соплеменников лежали на площадке, об них спотыкались кочевники.
— Нужно сбросить эту лестницу, пока они не прорвались! — закричал я Кушаюку.
Тот кивнул, и вместе мы кинулись на прорыв. Пропустив над собой удар широким лезвием мачете, мы с противником на любовном фронте, подняли его обладателя и швырнули его прямо на лестницу. Медленно, словно нехотя, она оторвалась от стены и обрушилась вниз, увлекая с собой, остававшихся на ней кочевников. Последних успевших, забраться к нам головорезов, мы вскоре сбросили следом за ней. На этом оборона дальнего рубежа закончилась. Оставшиеся в живых, убрались восвояси, не предпринимая новых попыток.
Расслабляться, однако, было рано. Судя по звукам яростной битвы, положение на участке моего друга, оставалось тяжелым. Стараясь не опоздать, я повел своих людей ему на помощь. Когда мы прибыли, я понял, что правильно сделал. Судя по всему, атака на заднюю часть укреплений стала отвлекающим маневром. Основные силы, противник сосредоточил именно здесь.
Одна часть вражеских сил обстреливала стену, стараясь достать ее защитников, другая, карабкалась по лестницам, пытаясь пробраться в крепость. К моменту нашего прибытия в живых оставался только сам Федор и трое из его отряда: крепкий мужик Руюш, бывший комендант и два парня, на вид лет семнадцати и двадцати. Ружейным огнем нам удалось срезать нескольких стрелков, устроившихся за стеной и отбить новую волну атаки, сбросив вниз пару лестниц. Видимо поняв, что ослабить наши позиции и в этот раз не удалось, кочевники отступили.
4
— Больно? — спросила Шатья.
Осторожно, девушка промыла мои раны на предплечьях и локтях, куда достал вражеский нож и начала их бинтовать. В образовавшейся передышке, женщины врачевали раненых, и вместе со стариками и, оставшимися невредимыми ополченцами, уносили тела мертвых бойцов. Я после недавней резни слез со стены, и как половик, растянулся на земле, переводя дух. В таком виде меня и нашла блондинка моей мечты.
— Нет, — морщась, сказал я, изобразив подобие улыбки.
Она рассмеялась.
— Из тебя получается плохой лгун, — сказала она. — Зато хороший воин.
Я посерьезнел и всмотрелся красавице в бездонные синие глаза.
— Мне удалось поговорить с Шушеном. Он сказал, что после нашей победы, ты сама выберешь, с кем желаешь остаться. Тебе нравится Кушаюк?
Шатья смутилась.
— Я давно готовилась стать его женой. Даже свадьбу хотели сыграть через два месяца. За все это время я не смогла заставить себя полюбить его. С твоим появлением, я вижу, что этого вообще не будет. Конечно, я выберу тебя, только останься в живых.
Я притянул девушку к себе и поцеловал в пухлые нежные губы, о которых мечтал, путешествуя в лесах, полях и мертвых городах этого мира. Осада отошла для меня на второй план, все заполнил аромат золотых волос Шатьи. В ее объятьях я почувствовал, что больше не изгой на этой враждебной и агрессивной планете, куда меня забросила судьба. Закончив перевязку, теперь уже моя невеста, отправилась в дом Шушена, где на время боя собрались все гражданские жители поселения.
Посмотрев на стену, я увидел, как на меня косится проигравший любовную битву, соперник. Казалось, вся боль этого мира отразилась на его лице. Поймав мой взгляд, он отвернулся и уставился на усыпанный телами кочевников, холм за стеной. В какой-то момент стало его жаль. Некогда, всеми уважаемый, готовился к свадьбе, и вдруг, в одночасье мир рухнул, и получается, что виноват я. Да уж, ситуация.
Ко мне подошел Федор и сев рядом и хлопнул по плечу.
— Ты все сделал правильно, — сказал он, глядя на меня. — Мне больше нечему тебя учить. Спасибо тебе за то, что спас мою жизнь.
Я фыркнул.
— Если я начну перечислять, сколько раз ты спасал меня, то собьюсь со счета. Да и потом, осада еще не закончена.
— Это да. Я подсчитал потери. Мы лишились шестерых ополченцев, это без раненых. Кочевники потеряли семнадцать человек. Это хорошие результаты, но даже сейчас, если они бросят на штурм все оставшиеся силы, мы не выстоим.
— Что ты предлагаешь? — устало сказал я, потирая саднящие руки.
— Где твой трофей от Казурса? — прищурился напарник.
— В моем рюкзаке, который остался у старейшины, но пушка ведь не работает.
Федор наморщил лоб.
— Давай ее сюда, хочу кое-что проверить.
Пожав плечами, я поднялся на ноги и пошел вместе с товарищем в дом старейшины. Там яблоку негде было упасть. Женщины, дети и старики собрались вокруг лидера, который успокаивал народ, рассказывая о двух героях из другого мира, которые спасут всех. Увидев нас, они замолчали, явно ожидая чего-то.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Шушен.
— Нет, продолжайте, — сказал я, найдя свой рюкзак.
Достав оттуда ставшее бесполезным грозное оружие бывшего лидера кочевников, я передал его своему товарищу. Он еще раз осмотрел пушку и с довольным видом указал на приклад.
— Я про это говорил, — сказал он. — Тебе не кажется, что это похоже на зарядное устройство.
— Которого у нас нет, — уточнил я.
— Да, — сказал Федор. — А ты, похоже, забыл, про здешний источник энергии.
Тут меня осенило. Я вспомнил про здешнее подобие генератора.
— Достопочтенный Шушен, — обратился Федор к главе поселения. — Кто у вас отвечает за энергию?
— Челос, — сказал он.
От общей людской массы отделился пожилой человек, немногим младше старейшины.
— Чем я могу помочь, — сказал он скрипучим голосом.
Мы показали ему оружие Казурса и обрисовали суть задачи. Старик почесал затылок.
— Попробовать можно, — сказал он. — Только это займет время.
— Сколько? — хором спросили мы с Федором.
— Да кто ж его знает. Час или день, я ведь первый раз вижу такую штуку.
Выбора не оставалось, и мы отдали Челосу мега-оружие, с просьбой сразу же начать зарядку и вернуть по ее завершению.
5
— Это будет последняя атака, — сказал Федор.
В оптический прицел своей винтовки он видел, что кочевники покидают лагерь и выстраиваются в подобие боевого порядка. Наконец-то показались их лидеры. Заррок и Гурос выглядели, как два брата. Будучи почти одного исполинского роста, они отличались, пожалуй, только прической. Точнее, у первого ее место занимал татуированный лысый череп, а второй носил длинные, заплетенные в косичку волосы.
— Ты уверен? — сказал я.
Вместо ответа он передал мне винтовку. Я приноровился к окуляру прицела и увидел таран. Четверо здоровых мужиков несли орудие, сделанное из толстого ствола дерева. Впереди них шел десяток бойцов с широкими металлическими щитами. Похоже, они собирались прикрываться ими от пуль. Позади всех двигались главари банд с охраной, каждого прикрывало еще пять воинов.
Я вернул оружие напарнику.
— Понял? — спросил он.
— Да.
— Они теперь либо все погибнут, либо возьмут поселение. Выбора они себе не оставили.
Вздохнув, я посмотрел на солнце. Оно собиралось клониться к закату. Понадеявшись, что это не символ нашей участи, я снял винтовку с плеч и передернул затвор, а Федор снова прильнул к прицелу.
— Как только они будут в зоне поражения, я начну стрелять. Для кочевников это будет сигналом к немедленной атаке, так, что командуй готовность.
— Приготовиться к бою! — закричал я.
Рассредоточенные по стене и возле нее, остатки местного ополчения, сгрудились вокруг нас. Десять бойцов, половина с ранениями, но еще способных держать оружие.
— Будем оборонять ворота, — сказал комендант. — Мы с Руюшем, как самые меткие из вас, останемся здесь и будем прореживать число противников по мере сил, а ты Сереж, бери остальных, и защищайте ворота. Вперед!
Когда мы заняли позиции, зазвучали выстрелы. Оба наших снайпера принялись за работу. С первыми убитыми воинами кочевников, изменилась их тактика. Щитоносцы разделились на две группы, первая бросилась защищать своих лидеров, вторая прикрыла таран. Бронированная черепаха медленно, но верно поползла к воротам. Мы с ребятами дружно выстрелили. Щиты неприятеля оказались добротными, сделанными из толстой хорошей стали, поскольку эффекта наш залп не произвел никакого. Пули со звоном отскакивали от брони, и вот уже через мгновение, ворота сотряс мощный удар, затем еще один. Лидеры кочевников тем временем держались на расстоянии, ожидая, когда можно будет ворваться в поселение.
— Смесь быстро! — закричал я.
Один из бойцов передал мне бутылку с местным вариантом коктейля Молотова. Чиркнув зажигалкой, оставшейся у меня от прошлой жизни, я воспламенил фитиль и метнул импровизированную гранату в пытающийся сломать ворота бронированный строй. Полыхнуло как надо. Снизу донеслись крики боли. Это вам не пули. Жидкое, расползающееся пламя заберется в любую брешь между щитами. Оставив двоих собратьев гореть заживо у ворот, «черепаха» отступила, не выронив таран. Часть, кочевников, стоящих в отдалении, вместе с главарями, открыла беспорядочный огонь, не давая нам высунуться.
Внезапно мир перед глазами резко потускнел, а мой затылок пронзила боль. Рухнув, как подкошенный, я, не понимая в чем дело, замотал головой.
— Если здесь не чтут данное слово, то я договорюсь с кочевниками, и Шатья будет моей! — сказал, возникший надо мной Кушаюк.
Перешагнув через меня, он спустился с укреплений и побежал к воротам. Найдя в себе силы, я сумел приподняться на локтях и осмотреться. Ополченцы были заняты укрыванием от пуль и попытками огрызаться, стреляя между зубьев частокола. В общей суматохе и грохоте, они не заметили предательства своего земляка. Дотронувшись до затылка, я обнаружил там кровь. «Видимо прикладом меня огрел, скотина»: подумал я.
— Федор!
Мой напарник обернулся и, увидев меня, лежащего на площадке возле стены, оставил свой пост, собираясь придти на помощь.
— Не ко мне! Его останови! Он предатель! — закричал я, указывая, на фигуру, начавшую сбивать подпирающие ворота жерди.
Оценив ситуацию, напарник спрыгнул вниз и в два прыжка оказался у ворот.
— Ты что это задумал?! — сказал он, разворачивая Кушаюка к себе, явно намереваясь вырубить его кулаком.
Неожиданно он замер, как и я, наблюдая за этой сценой. Федор удивленно посмотрел на рукоять ножа, торчащую из своей груди, затем на существо, когда-то бывшее человеком, его вонзившее. Он что-то сказал, из-за расстояния, я не разобрал слова и повалился на спину.
— Нет!!! — закричал я, и, привстав на колено, вскинув ружье, нажал на курок. Раздался выстрел. Кушаюк дернулся, и повалился на землю рядом с моим другом, так и не успев осуществить задуманное.
Тем не менее, ворота он ослабил, сбив жерди. Подтянув себя к краю площадки, я сверзься в низ. Сумев встать на ноги, я, ковыляя, направился к телу своего друга. В голове еще шумело, но мне гораздо больней от другого. Склонившись над Федором, я увидел, что он еще жив.
— Как же так дружище? — сказал я.
— Старею, — сказал он. — Ничего, исправлюсь. В другой жизни.
— Ты собираешься бросить меня теперь, после всего, что мы прошли? — сказал я. На глаза сами собой навернулись слезы.
Федор улыбнулся.
— Я хорошо потрудился, сделал, что мог. Береги это место, оно станет тебе домом, как мне когда я только попал сюда.
— Спасибо, — сказал я.
Изо рта моего друга потекли темно-красные струйки, его глаза закатились и он замолчал навсегда. Я пожал замершую в одном положении руку и, кивнув, поднялся на ноги. В этот момент меня окликнул знакомый скрипучий голос. Я обернулся. Ко мне шел Челос с пушкой Казурса в руках.
— Кажется готово, — сказал он, улыбнувшись, но заметив тело моего наставника, переменился в лице.
Забрав оружие из дрожащих рук, я посмотрел на шкалу заряда. Она была полной. Я мрачно улыбнулся.
— Настал черед отомстить за Федора, и за всех умерших в последние сутки, — сказал я.
Ворота загудели от мощного удара. Челос в ужасе побежал к дому Шушена, а я, стоя в десятке метров от них, остался на месте. Еще один удар, лишенные подпорок, створки дали большую трещину. С другой стороны заревели яростные голоса, в сладостном предвкушении скорой расправы над ненавистным врагом. Поудобнее перехватив винтовку, я ждал этого момента.
— Идите сюда, твари, — сказал я.
После еще одного удара, остатки преграды, мешавшей кочевникам, рухнули и ревущие, жаждущие крови, головорезы, ворвались в поселение. Вслед за несущими таран воинами, шли предводители объединенной шайки. На лицах Заррока и Гуроса читалась неподдельная радость. Она быстро сменилась удивлением после первого же моего выстрела. Пучок желтого пламени разбросал ворвавшихся бандитов, как шар для боулинга рушит строй кеглей. Следующий выстрел испарил сразу двоих щитоносцев и отправил в полет их главарей.
Осознав, что происходит, оставшиеся на ногах ополченцы, пришли на помощь, сосредоточив огонь со стены на врывающихся в город кочевниках. Я оставался на месте, продолжая уничтожать бандитов. Выстрелом в проем, оставшийся на месте ворот, я выбросил последних из поселения. Но на этом не остановился. Во мне бурлил гнев, и я не собирался его сдерживать. Прокричав имя своего покойного друга, как боевой клич, я бросился вслед за отступающими захватчиками. Меткими выстрелами я разорвал в клочья сначала Заррока, потом Гурроса, и не прекращал стрелять до тех пор, пока никого не осталось, кроме кровавых ошметков, разбросанных по всему холму возле стены.
6
— Эти герои отдали свои жизни, спасая Соррес, так почтим же их память, — сказал Шушен.
Я, вместе со всеми поселенцами, находился на кладбище возле холма, в котором сегодня появились восемь новых могил. Лучи утреннего солнца нового дня осветили это место, где лежал мой друг среди покойных жителей, как равный. Время изгоев, похоже, закончилось, уступив место миру вечной осени, со всеми вытекающими последствиями. Теперь я навсегда стал его частью.
Возложив на могилки цветы и пролив слезы, люди постепенно стали возвращаться назад, а я все стоял, глядя на последнее место пребывания Федора. Ко мне подошла Шатья и обняла меня, положив свою голову на мою грудь.
— Что ты намерен делать теперь? — спросил Шушен, также не спешивший возвращаться в Соррес.
— Жениться на ней, если вы не против.
Старик улыбнулся.
— После всех бедствий, нам нужен хороший праздник. Я благословляю ваш союз.
— Через какое-то время после этого, я ненадолго оставлю вас, сказал я, глядя на девушку.
Она обеспокоенно посмотрела на меня.
— Мне надо уладить дело с Олей, последним изгоем моего мира. Я знаю, как это сделать, и быстро вернусь, обещаю.
Шатья смиренно кивнула.
— А сейчас, пойдемте домой, я очень устал.