Лизи резко села на кровати. Ее дыхание было частым и прерывистым, а сердце бешено колотало где-то в горле. Ночная майка стала неприятно влажной и холодила кожу, по которой табунами пробегали мерзкие мурашки.

— Черт, — хриплым голосом выдохнула девушка. — Опять этот сон.

Она вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони, стараясь не замечать противной дрожи рук. Лизи закрыла глаза, пытаясь успокоиться и утихомирить разбушевавшееся сердцебиение.

— Давно ты мне не снился, — тихо прошептала девушка. Голос уже не дрожал, но в нем еще была легкая хрипотца. — И знаешь, я бы тебя еще столько же не видела, и ни капли этому не расстроилась бы. — Лизи тяжело вздохнула и потянулась к прикроватной тумбочке, на которой так много всего валялось, что поиски мобильного телефона в темноте и на ощупь заняли некоторое время. Наконец-то, нащупав мобилку, Лизи посмотрела на экран. — Черт, черт, — негромко и с отчаянием выругалась девушка, — Четыре тридцать восемь. Еще бы спать и спать… целых два часа и… двадцать две минуты.

Она, разозлившись, бросила телефон на широкую кровать и откинулась на влажную подушку. Этот странный сон снится ей последние двенадцать лет, что прошли после трагической гибели ее родителей, которых она почти не помнит. И всегда после этого кошмара она просыпается в холодном поту и с колотящимся сердцем.

Родители погибли, когда Лизи исполнилось всего лишь семь. Она радовалась, что осенью пойдет в школу, и уже приготовилась к этому знаменательному событию. Они с мамой даже школьную форму купили и красивый розовый рюкзак. Но всего за пару дней, как раз в день ее рождения двадцать девятого августа произошел несчастный случай с мамой. Лизи не знает, что конкретно случилось, просто вечером отец посадил ее на колени и сказал, что мама ушла на небеса и больше не вернется. Девочка долго плакала и кричала, глядя в ночное небо, а потом засыпала в слезах. А через несколько дней случился этот страшный пожар, который унес жизнь и ее любимого отца. Так она осталась сиротой. Когда Лизи пришла в себя, то с трудом смогла осознать, что прошло целых два года, и все это время она провела взаперти в частной психиатрической лечебнице. Но она уже не была той маленькой девочкой, мечтающей о школе, куклах и красивых тетрадках. Теперь ее большие глаза смотрели на мир серьезно и насторожено. В них навсегда запечатлелся адский огонь пожара, которого она не помнила, да волосы стали отливать багрянцем свежей крови.

После того, как девочка вновь научилась воспринимать окружающую ее жизнь, появился Макс. Просто пришел и сказал, что он ее брат и теперь она будет жить с ним. Девочка сразу же ему поверила, она откуда-то знала, что у нее есть брат, поэтому уверенно взяла его за руку и попыталась начать новую жизнь. Она многое не помнила из своего прошлого, лишь иногда ей снится этот страшный день, этот пожар и странные незнакомые люди в большом доме. Много крови и боли. Но чаще всего она вспоминает добрые синие глаза, которые смотрят на нее с теплотой и грустью и тихий нежный голос, повторяющий, что все будет хорошо и она обо всем забудет. Только время идет, а она никак не может забыть этот пожар и, как ни странно, этот чарующий мужской голос.

Лизи еще пару минут неподвижно лежала на кровати, наблюдая за причудливым танцем предрассветных теней на сером потолке. Если честно, она уже мало что помнила из приснившихся событий той страшной ночи. Память ненавязчиво, но уверено стирала горестные и болезненные моменты. Пройдет совсем немного времени, и этот страшный сон-воспоминание, исчезнет из ее памяти, растает, как первый снег на солнце, чтобы через время снова вернуться учащенным дыханием и бешеным сердцебиением.

Лизи вздохнула и потянулась со сладким зевком. Что ж, все равно заснуть уже не получится, как не старайся, поэтому она быстро встала с кровати, неслышно подошла к балконной двери и, осторожно повернув ручку, легко потянула на себя. В открытую дверь тут же залетел прохладный осенний воздух, наполняя комнату запахом вчерашнего дождя, мокрой земли и еще не прелыми, но уже увядшими листьями.

Девушка стояла в дверях и с наслаждением глубоко вдыхала эти волшебные запахи ночи. Солнце не спешило подниматься над спящим городом, и предрассветные сумерки еще окутывали сонный двор. По голым рукам и ногам девушки побежали мурашки, а влажная майка стала неприятно холодить спину, но Лизи все равно продолжала стоять с закрытыми глазами, медленно и глубоко дыша, прогоняя из своего тела и сознания ночные кошмар и тревогу.

Когда мурашки покрыли все ее тело, и от холода девушку стала бить легкая дрожь, Лизи закрыла дверь и быстро стянула с себя противную майку, бросив ее на кресло. Открыв зеркальный шкаф-купе и стараясь не смотреть на свое еще заспанное отражение, она схватила первую попавшуюся под руку футболку и быстро натянула на продрогшее тело. Затем, оглядевшись вокруг, полезла под кресло, и, вытащив оттуда спортивные штаны, тут же надела их на длинные ноги, покрытые мурашками. Начиная потихоньку согреваться, она схватила с кресла серую спортивную толстовку и натянула ее через голову. После чего встала на колени посреди комнаты, заглянула сначала под невысокий столик, стоящий около кресла, потом под кровать, даже пошарила там рукой, и, когда пальцы коснулись мягкого комка, девушка с нескрываемой радостью выудила из-под кровати собственные носки, которые закинула туда еще пару дней назад. Усевшись прямо на пол, она надела их на замершие ноги, а затем легко поднялась. Пытаясь нащупать мобильный телефон, затерявшийся где-то в одеяле, Лизи случайно нашла в постели резинку и кое-как собрала запутанные растрепанные волосы в хвост. Нащупав телефон, она сунула его в карман толстовки, и осторожно открыла дверь своей комнаты. Стараясь не шуметь, девушка тихо вышла в коридор и направилась ко входной двери, на ощупь нашла в темноте свои кроссовки, затем быстро обулась. Звук открываемого замка в предутренней тишине квартиры был похож на раскат грома.

Лизи прекрасно знала, что хотя она и старалась не шуметь, Макс услышал ее сразу же, как только открылась дверь ее комнаты и, когда через час она вернется с утренней пробежки, он уже приготовит аппетитный завтрак.

Лизи осторожно закрыла за собой дверь и, не медля ни минуты, быстро побежала вниз по старой лестнице. Хотя в подъезде горели не все лампочки, а света из окон было еще слишком мало, девушка уверенно перепрыгивала через ступеньку, не замедляя ход на поворотах. За двенадцать лет она выучила их, как родные, чуть ли не на ощупь знала каждую из ступенек, поскольку никогда не пользовалась лифтом. Не потому, что у нее была клаустрофобия — нет. Но стоило какому-то незнакомцу войти в лифт вместе с ней, как Лизи выбегала из кабины словно ошпаренная, чем и заработала себе не слишком лестную репутацию. И чтобы в дальнейшем избегать подобных казусов, девушка решила, что в ее жизни лифтов просто-напросто не существует.

Лизи вышла из подъезда и остановилась на пороге, пока металлическая дверь с легким щелчком не закрылась за ее спиной.

— Ну что ж, вот и начался еще один скучный день моей никчемной жизни, — весело выдохнула девушка и, натянув на голову капюшон толстовки, легко побежала через слабо освещенный двор к арке. Там, как всегда, не горела ни одна лампочка, поэтому Лизи ускорила шаг, стараясь побыстрее преодолеть это неприятное место. Выбежав из арки, она уже спокойнее побежала по тротуару, к видневшемуся невдалеке скверу или парку.

Она подбежала к дороге, оглядевшись, пропустила медленно ползущее такси с полусонным водителем и направилась прямо к воротам парка. Еще ни одна живая душа не встретилась ей на пути: ни одного бомжа, алкоголика или сонного хозяина, выгуливающего своего питомца. Лизи бежала по безлюдной дорожке парка, посыпанной мелким цветным гравием, и он шуршал под ее легкими шагами, как морская галька, когда ее ласкает теплое море. Прохладный ветер остужал еще разгоряченное после тревожного сна лицо, заодно выдувая из головы все грустные мысли и воспоминания. Лизи наслаждалась этой легкостью в теле и в голове. Она жадно вдыхала пряный воздух и любовалась пробуждающимся от сна парком.

Листья на деревьях только начали желтеть. Календарная осень наступила еще месяц назад, а вот окружающая природа подчинялась ей как-то нехотя, не спеша и даже лениво. Но совсем скоро пойдут холодные затяжные дожди, и вряд ли Лизи сможет бегать утром вот так на свежем воздухе, расслабляясь и успокаиваясь. Девушка перевела дыхание и свернула на боковую дорожку, стараясь не забегать вглубь парка.

Мужчину, сидящего на скамейке, скрытой большим кустом шиповника, она заметила не сразу, а когда разглядела, то напряглась и даже замедлила бег, все время бросая на него настороженные взгляды из-под низко натянутого капюшона. Он сидел, странно развалившись, как пьяный или, скорее, как наркоман. На вид он был достаточно молодым и прилично одетым: его кожаная куртка с натуральным мехом хоть и была рассчитана явно не на такую погоду, но выглядела очень стильно и дорого, да и туфли, на которые Лизи бросила мимолетный взгляд, явно покупались не на рынке. Его голова склонилась на грудь, а руки, как плети, висели по обе стороны тела. И только широко расставленные ноги не давали ему завалиться на бок. Может, вчера не очень хорошо погулял… или наоборот, слишком хорошо?

Молодой человек услышал ее легкие шаги и поднял голову. Его лицо было чересчур бледным, губы посиневшими, а глаза… глаза были абсолютно черными. Как будто один сплошной зрачок на весь глаз. «Разве такое возможно?» — мелькнуло в голове девушки. Но останавливаться и узнавать об этом она как-то не желала. Поэтому Лизи ускорила шаг, приняв решение быстренько смотаться из этого парка. А парень все смотрел на нее, не отрываясь и даже не моргая. Сначала в этих странных глазах было безразличие, потом промелькнуло презрение, но в один короткий миг в них что-то резко изменилось, и какая-то непонятная сила заставила Лизи еще ниже натянуть капюшон на лицо и быстрее побежать по дорожке. Она знала, что повернуть назад и выбежать через ворота уже не сможет. Ничто не могло заставить ее пробежать мимо этого странного существа еще раз. Поэтому, быстро свернув на узкую тропинку, она побежала прямо к забору. Там, в самом низу ограды, была небольшая дыра, которую постарались затянуть сеткой, но молодежь, не желая ходить лишних триста метров до ворот, распутала проволоку и теперь часто пользовалась этим «запасным входом» или «выходом».

Лизи быстро нырнула в кусты, как слон, ломая ветки, и, пригнувшись, побежала к заветной дыре. Панический страх и необъяснимое чувство опасности заставляли ее бежать быстро и без оглядки. Цепляясь за торчащую во все стороны проволоку, даже не заботясь о том, что может порвать толстовку, девушка выбралась из парка, и, не оглядываясь, понеслась в сторону дома.

На улице почти рассвело, поэтому если бы Лизи оглянулась, то наверняка смогла бы рассмотреть стоящего на тротуаре того самого молодого человека, со странными глазами, смотрящими ей вслед, с пугающей смесью радости, предвкушения и ярости.

Забежав в арку, Лизи, наконец, смогла скинуть охватившее ее оцепенение, и остановилась. Она нервно оглянулась, хотя точно знала, что за ней никто не идет, но между лопаток все равно закололо неприятное ощущение враждебного взгляда.

— Черт, и что это было? — прошептала она, но голос, усиленный эхом пустой арки, только еще больше напугал ее. — Вот зараза! — Лизи быстро, не останавливаясь, побежала к подъезду, надеясь хоть там спрятаться от этого пронизывающего все ее тело страха.

Не успела она коснуться ручки, как входная дверь сама открылась ей навстречу.

— А, доброе утро, Елизавета, — раздался старческий скрипучий голос. — Спортом все занимаешься? Бегаешь? Молодость — это прекрасная пора, — с сожалением и ностальгией в голосе проговорил мужчина, стоящий в дверях подъезда.

— Да, Захар Семенович. Доброе утро. — Лизи отошла в сторону, пропуская пожилого соседа с маленькой собачкой под мышкой.

— А мы вот тоже сегодня рано проснулись. Чапа на улицу попросилась, пришлось идти, — тяжело вздохнул пожилой мужчина, плотнее закутываясь в осеннее пальто. — Так все суставы крутит, наверное, скоро похолодает, — глубокомысленно изрек Захар Семенович и, кряхтя, стал спускаться по ступенькам, а затем отпустил собачку на землю.

— Да, наверно, — ответила ему Лизи и быстро скрылась за дверью. Она бегом поднялась по ступенькам на седьмой этаж и влетела в квартиру. И только захлопнув дверь и прислонившись к ней спиной, смогла перевести дыхание.

На кухне пахло чем-то ароматно-съедобным, и горел свет. Из приемника тихо звучала музыка, споря с шумом воды из крана. Закрыв глаза, Лизи впитывала в себя эти родные звуки и запахи, пытаясь вытеснить тот ужас, что поселился в ее душе после этой странной встречи в парке.

— Рановато ты сегодня встала, — раздался бодрый голос брата из кухни. — Не спалось? — Макс выглянул в коридор, как раз когда Лизи начала стягивать с ног туго зашнурованные кроссовки.

— Развязывать не пробовала, — хмыкнул он, наблюдая за ее тщетными потугами. В ответ на его реплику раздалось только нечленораздельное ругательство.

Молодой мужчина тридцати пяти лет, мило улыбался, разглядывая пыхтящую в коридоре девушку. Наконец-то справившись с обувью, Лизи победно глянула на брата. Он уже был чисто выбрит, аккуратно причесан, в брюках и светлой рубашке с галстуком, с накинутым поверх цветастым фартуком, завязанным бантом на его плоском животе. Лизи хихикнула, разглядывая Макса. Он удивленно приподнял бровь, ожидая объяснений.

— Да, просто рано проснулась, и больше не спалось, — ответила ему Лизи.

— Снова кошмар приснился? — прищурившись, вдруг спросил Макс.

— С чего ты взял? — резко бросила девушка. — Просто не спалось, и все.

— А, понятно. — И больше не говоря ни слова, мужчина скрылся на кухне.

Лизи знала, что он ей не поверил, но спрашивать больше ни о чем не станет. Девушка быстро стянула толстовку и бросила на пол в коридоре.

— Вещи не разбрасывай, — снова донесся голос брата из кухни.

— Черт, все-то он знает, все-то он видит, — пробурчала себе под нос Лизи и, схватив толстовку, быстро скрылась в ванной.

— И не засиживайся, а то завтрак совсем остынет, — крикнул Макс в закрытую дверь, но в ответ раздался только шум воды.

Когда Лизи зашла на кухню, посвежевшая, с мокрыми волосами и уселась на барный стульчик, Макс все еще колдовал у плиты.

— Если хочешь, могу подвезти в школу, — не оборачиваясь, бросил он, раскладывая по тарелкам горячую яичницу.

— Не надо, сама доберусь. Тут пешком всего-то двадцать минут. Пройдусь, подышу воздухом, — ответила девушка, запахивая разошедшиеся полы махрового халата.

— Без зелени и помидор, все, как ты любишь, — улыбнулся Макс и поставил перед ней тарелку. — Чай или сок?

— Я кофе хочу, — с вызовом бросила Лизи и пристально посмотрела на усаживающегося напротив нее мужчину.

— Школьники кофе не пьют. Это вредно для молодого растущего организма, — ответил он, твердо встречая ее недовольный взгляд.

— Макс, пошел к черту. Мне девятнадцать лет и только благодаря тебе я все еще учусь в этой долбанной школе! — зло прошипела Лизи. — Я хочу кофе!

— Елизавета, если у тебя с утра плохое настроение, то не надо и мне его портить. Мы уже все это с тобой не раз обсуждали. Ты должна получить образование. А если ты не закончишь одиннадцать классов, то не сможешь поступить в институт. И ты уже не маленькая, чтобы это понять, — спокойным рассудительным тоном, проговорил Макс.

— Блин, я миллион раз тебе говорила, что не собираюсь поступать ни в какой институт! И в школу твою ненормальную я не хочу ходить! Неужели ты не понимаешь, что я чувствую и каково мне каждый день….

— Елизавета, прекрати истерить, — твердо и резко оборвал ее Макс. — Если хочешь кофе, то встань и налей себе сама.

— Не называй меня так! Сколько раз я тебя просила не называть меня этим именем!

— Ладно, извини. Давай прекратим этот никому ненужный спор. — Макс отставил свою кружку, легко поднялся из-за стола и налил горячий кофе в еще одну чашку. — Держи и нечего, как малолетка, истерики закатывать. Сама ведь сказала, что тебе девятнадцать, вот и веди себя, как полагается твоему возрасту.

— Тогда я не пойду в школу. — Лизи взяла протянутую кружку и хитро улыбнулась брату. — Ведь моему возрасту не положено ходить в школу.

— Лизи, не начинай снова. Этот разговор ни к чему не приведет. Мы с тобой обо всем договорились. Ты окончишь школу, а дальше поступай, как знаешь.

— Ловлю тебя на слове. Что ж, осталось всего месяцев восемь промучиться, — сказала девушка и довольная отхлебнула горячий напиток, обжигая себе язык.

— Кстати, ты не забыла, что у тебя сегодня первым уроком физика и, между прочим, контрольная?

— Что за идиотизм давать контрольные в начале учебного года. Ведь только сентябрь! — скривившись на слова брата, возмутилась Лизи.

— Вот окончишь школу, поступишь в институт, станешь министром образования и делай, что твоей душе угодно. Давай контрольные или отменяй экзамены, твое дело. А сейчас будь добра делать то, что положено.

— Черт, ладно, пойду хоть книжку в сумку брошу, — ответила Лизи, но заметив довольное выражение на лице брата, ехидно добавила: — Чтобы было откуда списывать. — Чмокнув его в щеку, она быстро вышла из кухни. — Кстати, спасибо за завтрак, — крикнула девушка уже из коридора.

— На здоровье, — улыбнулся Макс, допивая свой кофе.

Такие разговоры с Лизи они вели почти каждое утро на протяжении последних лет. Она злилась, ругалась, но все равно продолжала ходить в школу. Макс понимал, каково ей приходится, — ведь она старше своих одноклассников на два, а кого и на три года, но ничего не мог изменить. Так она была у него под постоянным присмотром и контролем.

Лизи зашла в свою комнату и, быстро скинув халат прямо на пол, подошла к зеркальному шкафу-купе. У нее никогда не возникало проблем с вопросом: «Что мне сегодня надеть?» Высокая, под метр восемьдесят, стройная или, скорее, даже худая, она фигурой больше походила на мальчишку. Узкие плечи, узкие бедра и в довесок… разглядывая себя в зеркало, Лизи скривилась. Да, и в довесок маленькая грудь. Ну, конечно, не то чтобы ее совсем не было или она была чересчур незаметна, но как-то уж хотелось, чтобы она, эта самая грудь, больше выделялась под спортивной одеждой. Единственное достоинство Лизи, которое сразу же бросалось в глаза — это ее волосы. Копна, или скорее грива вьющихся то ли рыжих, то ли каштановых волос, а в солнечном свете они отливали кроваво-красным блеском. Многие в школе ей завидовали, а многие считали, что такой цвет просто не может быть естественным, и она, скорее всего, красит волосы, но не признается. Оправдываться и что-то доказывать, Лизи не стремилась, только хитро улыбалась на все их бредовые гипотезы и теории, чем еще больше подстегивала нездоровый интерес к собственной персоне.

Хотя сама она где-то в глубине души (что правда не так уж и глубоко, как ей самой того хотелось бы) завидовала маленьким фигуристым одноклассницам, у которых и грудь приличная была, и попа, и тонкая талия вдобавок.

Горько вздохнув, Лизи открыла шкаф, достала с полки черные джинсы, черную футболку и очередную толстовку. Вот и весь наряд. Одевшись со скоростью, которой позавидовал бы любой солдат, Лизи схватила сумку, сложенную еще с вечера, и вышла в коридор.

Макс уже слонялся в прихожей, делая последние приготовления, копошась в своей сумке, беспрерывно проверяя и перекладывая разные документы и ключи.

— Уже готова? — не глядя на сестру, спросил он.

— Ага.

— Так может все-таки подвезти до школы? — Мужчина закрыл сумку, взял ее в одну руку, а ключи от машины в другую и, наконец, посмотрел на девушку. Ничего нового. Все та же темная, непривлекательная одежка, которую сама и купила, не тратя время на выбор и примерки, ни капли макияжа на лице, и кое-как сделанная прическа. Ну, хорошо хоть в этот раз расчесалась и не перевязала свою гриву шнурком от кроссовок.

— И что я буду делать в школе сорок минут до начала уроков? Сидеть в уголке и нервно курить? — Ехидно улыбаясь, спросила Лизи. — А, кстати, о птичках! Хорошо, что я вовремя вспомнила! Ты мне, кажется, обещал дать ключ от крыши над спортзалом, не так ли? — И Лизи, нахально улыбаясь, протянула раскрытую ладонь к Максу.

— Лиз, ключи у меня в кабинете. Приходи после первого урока, как контрольную по физике напишешь, и я тебе отдам их, ладно? — примирительно произнес мужчина.

— Э, нет, мой дорогой, так не пойдет, — искренне возмутилась девушка. — Тогда я поеду с тобой, и мы зайдем в твой кабинет, где ты и отдашь мне ключ перед началом урока.

— Ладно, ладно, как скажешь, тогда поехали, а то я и так уже опаздываю.

— Ты же директор! Ты не можешь опаздывать по определению.

— Могу, еще как могу. Вот скажи и зачем тебе ключи? Чего тебя тянет на эту крышу? — бурчал брат, открывая входную дверь.

— Как зачем? Если меня нет на уроке, ты будешь знать, где меня искать.

— На крыше? — Мужчина оглянулся на Лизи.

— В самую точку. А если не дашь мне ключ, то не знаю, куда я могу пойти прогуливать урок, — загадочно протянула девушка.

— Понял, понял, шантажистка. И кто тебя только так воспитал?

— Ну не знаю, — довольно хмыкая, протянула Лизи. — Не будем показывать пальцем. — И она ткнула в грудь брата тонким указательным пальчиком, и пока он ошарашено моргал глазами, быстро проскользнула мимо него в двери.

— И как такое допустимо, — ворчал Макс, выходя вслед за сестрой на лестничную клетку. — Я, директор школы, сам, собственноручно, позволяю своей ученице прогуливать уроки, да еще и на крыше школьного спортзала!

— Точно, уволить такого директора надо, немедленно уволить, — засмеялась Лизи и быстро побежала по ступенькам вниз.

— Если меня уволят, что ты делать будешь? — покачал головой мужчина и пошел следом за Лизи.

— Сразу же уйду из школы, — донесся веселый девичий голос с нижних этажей.

— Ага, как же уйдешь! Кто тебе позволит? — тихо произнес Макс.

В школу они приехали даже раньше, чем планировали — часа за полтора до начала уроков, и, кроме уборщиц и старого охранника, там еще никого не было, поэтому Лизи с Максом беспрепятственно поднялись на второй этаж. Как только они зашли в кабинет, раздался звонок мобильного телефона Макса. Он нахмурился и посмотрел на экран. Лизи заметила, как его передернуло, и он недовольно поджал губы. Мужчина быстро подошел к столу, порылся в шухлядах и, протянув Лизи ключ, сказал:

- Вот. Возьми и немедленно отправляйся в класс.

— Так еще же очень рано, — возмутилась девушка, уже намериваясь сесть в кресло и поприсутствовать при телефонном разговоре брата. Интересно же все-таки, чей утренний звонок мог так расстроить и даже разозлить Макса!

— Иди, я сказал. Видишь, я занят? И не смей прогуливать контрольную! — Макс нетерпеливо посмотрел на все еще надрывающийся мобильный в своей руке. — Иди уже.

— Ладно, подумаешь, — возмущенно протянула Лизи и, нарочно медленно закрывая дверь, успела услышать:

— Pronto?

— Это вроде не по-русски, — удивленно приподняв брови и прилепившись ухом к закрывшейся двери, прошептала Лизи. — Итальянский, что ли? — Но больше она уже ничего не смогла расслышать. Показав язык безмолвной и хранящей свои секреты двери, она легкой пружинистой походкой вышла из приемной секретаря и направилась в сторону спортзала.