– Тридцать два градуса в тени! Великолепно! Просто замечательно! Особенно, если учесть, что единственная тень на всем обозримом пространстве – та, которую отбрасываю я сам! О, прошу прощения, сударыня. Я совершенно позабыл о вас. Где мои манеры…

Стриженный под ежик, среднего роста и такого же возраста мужчина ожесточенно пнул носком легкой замшевой туфли переднее колесо новенькой «Волги».

– Ржавое корыто!

При этом случайно задел тыльной стороной ладони открытый капот и резко отдернул руку, обжегшись о раскаленный металл.

– Еще и огрызается, зараза! Скажите пожалуйста. Обидчивая какая выискалась… А мне что делать, когда до ближайшего сервиса не меньше сотни километров? Еще и эта, сволочь, умолкла. Последний писк электроники. Чтоб тебе…

Мужчина с ненавистью уставился на черный дисплей мобильного телефона. Замахнулся было, чтобы в сердцах шмякнуть им о землю, но в последний миг остановился. Все же игрушка далеко не из дешевых. Хоть и на гарантии.

– Тридцать два градуса… – повторил он полученное с голосовой почтой последние сообщение сервисной службы и, от греха подальше, чтобы не искушал, забросил мобильник в салон автомобиля на заднее сидение.

Дурное расположения духа Дмитрия Базилюка имело вполне понятные и обоснованные причины. Сегодня сам «Шеф» лично прилетал на испытание «изделия» в Белгород-Днестровск, – а он, главный инженер предприятия и творец, битый час нарезал круги вокруг ни с того, ни с сего заглохшей посреди дороги машины и даже предупредить о задержке не мог. Поскольку, совершенно новый мобильный телефон «умер» вместе с автомобилем. Вернее, ровно на одну минуту позже. Приятным женским голосом успев сообщить, что в Москве сейчас одиннадцать сорок шесть утра, а температура воздуха на Черноморском побережье плюс тридцать два градуса по шкале Цельсия… в тени. Такая в нем была вшита примочка… После чего тоже отключился.

Незадачливый водитель в который раз подергал провода на аккумуляторе, но клеммы даже не шелохнулись. Напрочь отвергая любые обвинения по поводу отсутствия контакта.

– Черт… – Дмитрий с тоской поглядел на дорогу, соединяющую запад и восток. Но в обоих направления, аж до самого горизонта не было видно ни одной машины.

На бескрайнюю степь, разлегшуюся с севера, даже смотреть не стоило. Где-то там, в национальном заповеднике если и имелось какое-то транспортное средство, то в лучшем случае, гужевое. И толку от него было не больше, чем от сухогруза неспешно идущего морем к ближайшему порту.

– Вот угораздило… Прям, каменный век, какой-то. Словно и не третье тысячелетие на календаре, а пара сотен лет обратно.

Базилюк еще раз вздохнул и отошел в сторону. Вынул из кармана белых летних брюк клетчатый носовой платок и вытер потное лицо. От разогретого металла веяло жаром, как от печки. Да и вообще, жарко. И это еще далеко не полдень. А что будет, когда солнце зависнет в зените?

– Искупаться, что ли? Все равно я уже везде опоздал… Так что вполне могу позволить себе отгул… за свой счет.

Море ласково плескалось внизу в каких-то двадцати шагах от обочины. И манило к себе тем больше, чем невыносимее становился июльский зной.

Выставив на всякий случай поперек дороги все что нашлось в багажнике, начиная от аварийного знака, запаски, канистры, кипы старых газет и заканчивая походной подушкой-дремкой, Дмитрий разделся и, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить босыми ступнями на колючку бодяка или острый камешек, побрел к воде.

Дикий берег, в отличии от окультуренного пляжа, помимо ряда неудобств, имеет одно неоспоримое преимущество, – в тихую погоду здесь есть возможность окунуться в чистую воду, а не в муть из придонного ила и песка, взболтанных до однородной взвеси ногами сотен отдыхающих.

Зайдя в море по щиколотки Базилюк с удовольствием убедился, что ему хоть в чем-то повезло. В воде совершенно не было медуз. Как перед штормом. Потом он еще разок оглянулся на дорогу, но так далеко везение не распространялось – горизонт по-прежнему оставался пустынен. Мужчина, вздохнул, сложил руки над головой и нырнул…

Увы, сегодня точно был не его день. В отличие от мелководья вода на глубине показалась обжигающе ледяной. Особенно после раскаленного зноем воздуха. Аж дыхание в груди сперло. Сердце болезненно сжалось, а перед глазами замельтешили разноцветные круги. И на какой-то миг утратилось ощущение пространства. Словно не в едва шевелящуюся, ленивую зябь прыгнул, а в крутую волну. И она завертела ныряльщиком, закружила, утаскивая прочь от берега…

Мужчина заполошно замолотил руками и ногами, стараясь поскорее подняться к поверхности. И тут его ожидал очередной сюрприз…

За те несколько десятков секунд, пока он был под водой, пейзаж изменился до неузнаваемости.

Все небо затянулось черными, свинцовыми тучами. Море укрылось стремительно бегущими к берегу седыми волнами. Еще не очень большими, зато растущими прямо на глазах, и каждая следующая – выше и пенистее. Но не внезапно налетевший шторм потряс пловца, на море по-всякому бывает, – а неузнаваемо изменившийся берег.

Полоска пляжа, пусть узкая, но полого сбегавшая к воде, исчезла напрочь, уступив место совершенно зловещей, даже на взгляд, каменистой круче. Спуститься к воде по такому обрыву не всякий альпинист рискнул бы… без страховки.

Дмитрий мотнул головой, протер глаза, но ничего не изменилось. Шторм крепчал, а берег оставался таким же чужим и негостеприимным. Вот только выбирать не приходилось. Хочешь не хочешь, а из воды надо вылезать. И чем быстрее, тем лучше. Если вид этих скалы уже сейчас тоску нагоняет, то что будет когда море разбушуется всерьез?

– Корм крабам… – пробормотал Базилюк и в размашку поплыл к берегу.

И тут, расшалившаяся судьба, в очередной раз, сменила гнев на милость. Ветер, сорвав пенные шапки с волн, неожиданно стих. А вместе с ним успокоилось море… Вот только радоваться было особенно нечему. Такое затишье, как правило, сменяется еще большей бурей.

Базилюк заработал руками энергичнее и продолжал грести, пока не почувствовал ногами дно. Мгновенно вскочил и в три прыжка оказался на суше. Без раздумий ныряя в ближайший грот. Ветер и дождь – неприятное ощущение, но не они страшны. А хлещущие по берегу молнии. А мокрый человек, стоящий на влажной земле… потенциальная кучка пепла.

Вовремя… Притихший на минуту шторм недовольно заворчал, заворочался. Хлестнул море пучком молний, разразился оглушительным раскатом и обрушился таким ливнем, словно в небесах опрокинулось вверх дном еще одно море.

– Офигеть! Любите сюрпризы…

Нырнувший под защиту каменного свода, мужчина присел от неожиданности, когда гром шарахнул, словно одновременно рванул целый вагон китайских шутих, а потом прибавил еще пару слов, общеизвестного, но непечатного толка.

При этом, последнее выражение касалось не капризов природы.

В гроте он был не одни. У дальней стенки пещеры, еще кто-то то ли полулежал, то ли сидел, привалившись бочком… Мерцание молний достаточно четко высвечивало только странного вида шляпу. Проще говоря – котелок. Как у Чарли Чаплина.

– Эй, дружище… – Дмитрий сделал шаг вперед. – Ты живой? Чего притаился? Обзовись. Я не кусаюсь.

Ответа не последовало.

Базилюк сделал еще один осторожный шаг вглубь грота.

– Живой, говорю? Не шали…

Молния сверкнула неподалеку, как по заказу, всего лишь на мгновение залив пещеру призрачным сиянием. Но и его хватило, чтобы Дмитрий облегченно рассмеялся. То, что он принял за человека, было всего лишь сложенной на камне стопкой одежды. Которую венчал тот самый котелок.

Неглубокий грот плохо защищал от превратностей погоды, и Базилюк, зябко поеживаясь, присел рядом с одеждой. Здесь был полный комплект. Вот только странного, вернее – старинного фасона. Словно костюм остался здесь после съемок очередного мыла о «золотом» ХІХ веке. Времени, когда никто еще не помышлял о мировых войнах, революциях и прочих потрясениях, низвергнувших целые государства в пучину хаоса и кровопролития.

– Забавно… – Дмитрий без раздумий набросил на плечи сюртук. – Никогда не снимался в кино. Даже в массовке… Значит, самое время начать.

Сюртук оказался впору, что навело мужчину на вполне определенные мысли.

– Надеюсь, никто не будет в претензии. А то мне совсем не улыбается подхватить воспаление легких. После таких контрастных водных процедур.

Возражений не последовало, и, слегка путаясь в непривычном покрое, Базилюк облачился полностью. Не побрезговав даже носками. Всего лишь вывернув их наизнанку.

За это время, столь внезапно налетевший шторм так же стремительно умчался дальше. Ливень прекратился, да и вообще, распогодилось. Обещая вскоре вернуть обратно все прелести летнего дня.

Сидеть и дальше в гроте не имело смысла, и Дмитрий вышел наружу.

– М-да… И все-таки я брежу… – оценил он раскинувшийся перед глазами пейзаж. – Солнечный удар… как пить дать. Кстати, о воде… Где моя фляга?

Мужчина машинально похлопал по карманам и ощутил в одном из них посторонний предмет. Сунул туда руку и вытащил наружу сафьяновую книжицу зеленого цвета и пухлый конверт. Конверт не запечатанный… Внутри виднелся сложенный вдвое лист обычной белой бумаги и еще один – меньшего формата, с золотым обрезом.

На обложке книжицы тиснут сусальным золотом двуглавый орел в короне, а под ним большими литерами: «Паспортная книга».

– Документ, значит… Полюбопытствуем.

Дмитрий открыл паспорт и прочитал вслух:

– Зеленин Родион Евлампиевич… Одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения. Гм… почти ровесник.

Снимок на удостоверении личности был черно-белый и слегка подпорченный фотографом. То ли блик упал на объектив при съемке, то ли запечатленная персона от наведенных на нее софитов, вспотела, – но тем не менее, из-за пятна над переносицей, лицо хозяина документа подходило многим. В частности, если особенно не приглядываться, даже Базилюку.

– Эй! Есть кто живой?!

Голос, донесшийся сверху, был не менее неожиданным чем глас небесный и произвел на Дмитрия почти такое же впечатление. Встрепенувшись, Базилюк выскочил на открытое место и запрокинул голову, выискивая взглядом окликнувшего его.

– Я здесь! Внизу!

Вообще-то, неприступной круча казалась только с воды. Зато теперь, когда распогодилось, было видно, что она не столь непреодолима. Не эскалатор, конечно, но для здорового молодого мужчины, не страдающего ожирением – вполне посильная.

– Не уезжайте, подождите! Я сейчас!

Опасаясь, что его могут не дождаться, Базилюк буквально взлетел по склону. С благодарностью принял протянутую руку, а когда выпрямился, недоуменно помотал головой. Кино продолжалось… Перед ним стоял немолодой мужчина. Усатый, как Тарас Шевченко. В форме… Казацкой… Ну или как-то так. В этом, в свое врем откосивший от армии, Дмитрий не разбирался. И на глаз отличал только гаишников. По нагрудной бляхе.

У этого бляха тоже имелась. Только с номером и без привычной трехбуквенной аббревиатуры. А еще – перевязь с саблей и непривычно толстая кобура.

– Вы что же это, господин хороший, удумали? – поинтересовался сурово ряженый незнакомец. – На такой-то круче и в погожий день шею свернуть недолго. А меня Семен Ипатьевич потом опять в хвост и в гриву чихвостить станет. Мол, почему, не обеспечил? Русалку, что ль увидали… что так бегом вниз сиганули?

– Семен Ипатьевич?… – машинально переспросил Дмитрий, глядя не столько на странного стража порядка, сколько на стоящую поодаль лошадь. Ухоженную, статную. Под седлом… А еще немного дальше, на дороге стояло нечто… На первый взгляд – легковой автомобиль. Впрочем, и на второй тоже. Но, зачем легковушке вертикальная выхлопная труба с искрогасителем, как у тяжелых дизельных грузовиков и еще какое-то странное приспособление впереди в виде змеевика из полуторадюймовых труб, там где обычно размещается воздухозаборник радиатора, – Дмитрий, несмотря на высшее техническое образование, не понял.

– Ну да. Семен Ипатьевич Бельский. Становой пристав… – видимо в голове служаки не укладывалось, что кто-то может не знать столь высокое начальство. Поэтому он еще более посуровел лицом и требовательно протянул руку. – Полицейский урядник Щепкин. Иван Пантелеевич. Не позволите ли на ваш пачпорт взглянуть… господин?

– Что? А, ну да… – пребывая в раздумье Базилюк привычно сунул руку в карман и вытащил наружу паспортную книжку. И только когда книжица перекочевала из его ладони в ладонь урядника, Дмитрий сообразил, что предъявляет чужой документ.

– Угу… Издалека пожаловали, Родион Евлампиевич. Впрочем, – полицейский уважительно кивнул на машину. – На таком звере… и тысяча верст не крюк. Слышал, что их уже производить начали. Но сам «Вольгу» впервые вижу. Хорош, хорош… Слов нет. Кстати, вам в Аккермане бывать не приходилось?

– А где это?

Полицейским за годы службы так часто приходится сталкиваться с ложью, что через какое-то время, они узнают фальшь интуитивно. Но в том-то и фокус, что Дмитрий не врал. Он попросту не знал, что город Белгород-Днестровский получил свое новое имя только после Великой Отечественной войны, а до этого именовался «Белой крепостью».

Урядник внимательно поглядел на Базилюка и кивнул. Поверил. Так что следующий вопрос задал скорее для приличия, нежели по служебной необходимости:

– По торговым надобностям к нам в волость или каким другим делам?

Не зная как держать себя дальше и что отвечать, Дмитрий невнятно пожал плечами.

Увидев, что документы в порядке, полицейский урядник не счел себя вправе продолжать допрос. Если человек не уличенный преступник – это его личное дело: куда ехать и зачем. Лишь бы не нарушал общественного порядка и спокойствия.

– Счастливого пути, Родион Евлампиевич… – полицейский вернул Базилюку паспорт и взял под козырек. – Только, это… будьте поосмотрительнее впредь, что ли,? И вам оно не надо – в расцвете сил калекой стать, а то и вовсе, не приведи Господь, убиться насмерть. И мне потом мороки… в уезд отписываться. Родным сообщать. Чай не мальчик уже, чтобы вот так за русалкой кидаться.

Не вникая в смысл произносимых урядником слов, Дмитрий сперва кивнул, а потом опять пожал плечами. Мол, да-да, вы совершенно правы, нехорошо получилось, впредь обязуюсь не нарушать и тому подобное. Зная из собственного опыта, что спорить с представителями власти, равно как и оправдываться, совершенно бесполезно. Какое решение примут сами, так оно и будет.

Урядник решил отпустить. Еще разок кинул руку к фуражке, очень легко, как на свой возраст, запрыгнул в седло и неторопливой рысью удалился. Оставив Дмитрия посреди дороги… В полнейшем недоумении.

– Мать моя женщина? – только несколькими минутами позже, когда силуэт всадника уменьшился до размеров сигаретной пачки, очнулся Базилюк. – Я не понял? Тут кино снимают или веселится «Скрытая камера»? Так скажите уже, куда улыбаться и приветы передавать? Эй, меня кто-нибудь слышит?…