Настал Иванов день – день летнего солнцестояния.

Для Черемшицкой молодёжи Купалье – один из самых любимых обрядовых праздников. За околицей на специально выбранном месте у реки, которое в народе называют Горищем, хлопцы заранее заготовили валежник для огромного купальского костра, соорудили соломенное чучело злой ведьмы, которое потом будет сожжено в ходе проведения ритуала. Девчата уже сплели венки из полевых цветов для себя и для парней, и каждая старалась, чтобы ее венок был самым красивым.

И вот все подготовительные мероприятия позади. Все с нетерпением ждали урочного часа.

Купальское празднование начиналось, когда время перевалит далеко за полдень. А наиболее интересные события происходили только с наступлением сумерек.

Устав за самый долгий летний день, утомлённое солнце начало сдавать свои позиции. На землю мягкой поступью осторожно крался тёплый сумрак. Смелея с каждой минутой, он обретал уверенность и сгущался, укрывая землю тёмным бархатом. Никто не знал, что он сегодня скроет от глаз людских, а перед чем рассеется, чтобы навести изумление, радость или ужас. В любом случае лишь в сегодняшнюю ночь лунный полумрак с особой фантазией будет придавать всему самые разные причудливые формы: таинственные, сказочные и пугающие. Всё зависит от людского воображения, уже заранее настроившегося на возможность встречи с различными чудесами и невидалью именно в эту ночь. Мнительным людям в каждом сгустке темноты будет мерещиться какая-нибудь нечисть. Кто посмелее – могут увидеть что-то завораживающее, чудесное. А может статься и наоборот. В ночь на Купалу всякое случается…

К месту Купальских игрищ начала стекаться молодёжь. Шли маленькими кучками и большими ватагами, и отовсюду раздавались громкие разговоры, смех, озорные крики да посвисты. Группа девчат, ещё в дороге поддавшись праздничному настроению, завела зычную песню.

Совсем завечерело.

Прохор с Марылькой шли позже всех и почти последние. Обнявшись, они часто заглядывали друг другу в глаза, где светилась зародившаяся любовь. Их сердца ликовали и от этого чувства, и от всеобще-праздничного настроения, и от ожидания ярких впечатлений в сегодняшний вечер.

Впереди шли Игнат с Любкой. Любаша то и дело озорно вскрикивала, и тут же в сумраке слышался сочный шлепок по широкой спине Игната.

– За что?! Так ведь и убить можно! – притворно возмущался он.

– А нечего руки распускать!

– Вот девка! С неё комаров сгоняй, делай как лучше, так вместо благодарности – тумак в плечи. Ох, и тяпнет, Любка, кто-то горя с тобой, ей-богу.

– Поспешать надобно! Великий Купалец давно уж горит! – первой, глядя с восторгом на огромное пламя вдали, сказала Марылька.

– Ага, поспешаем. Попробуй Любашу подгони. Она ж как стемнело, так меня всю дорогу и норовит в сторону подальше от всех затянуть, – опять в Любкин адрес раздалась подковырка.

– Ах ты, черт чубатый! Я вот тебе сейчас…

И опять вместо последних слов раздался звук сочной затрещины.

Любка хоть и не рослая девка, но рука у неё крепкая. После каждого такого ответа на Игнатовы колкости спина у хлопца горела огнём.

– Хватит вам чубить друг дружку. Айда быстрее к костру, а то многое прозеваем, – сказал Прохор и ускорил шаг, увлекая за собой и Марыльку.

Обогнав «непримиримую» парочку, Прохор услышал сзади слова Игната:

– Кто кого чубит, тот того и любит.

В ответ на эти слова Любаша взвизгнула и довольно захихикала. Видимо, своё высказывание Игнат подкрепил ещё и каким-то действом.

– Вы уж хоть не заблудите! В сегодняшнюю ночку-то не мудрено и такому приключиться, – задорно бросил Прохор отставшей парочке.

Купальский костёр пылал в полную силу. Огромные языки пламени рвались ввысь и заставляли людей отступать подальше от возрастающего жара. Вокруг зрелищного огня образовалось ровное людское кольцо. Все завороженно смотрели на буйные сполохи. Яркие искры взвивались высоко в тёмное небо, и казалось, что они пытаются долететь до далёких звёзд, чтобы стать такими же красивыми, недосягаемыми и вечными. Но, оторвавшись от породившего их пламени, они тут же угасали вместе с несбыточной мечтой.

И вот девчата завели обрядовую песню в честь Купалы. Сначала недружно, как будто пробуя свои голоса, но с каждой песенной строкой, с каждым столбцом песня крепла и настраивалась на нужный лад:

Песню подхватили почти все присутствующие и, взявшись за руки, пошли вокруг костра. И поплыл хоровод юных дев в венках да парней в холщовых рубахах. И поплыла над Полесским краем колоритная песня. Щемило в груди от её искренности и душевности. В такие мгновения селяне забывали на время о своей доле тяжкой, о частом голоде и труде непосильном.

Много песен ещё было спето. Но вот звонкие голоса и заливистый смех известили о том, что подоспело время забав и игрищ.

Парни начали состязаться в силе и ловкости, норовя повалить соперника с ног. Под дружное хлопанье в ладоши, улюлюканье и подбадривающий свист, они кряхтели, напряженно ухали и старались изо всех сил. Никто не хотел быть побеждённым. Ведь победителя ожидала награда – венок из рук красивой девушки, а главное, её поцелуй. Венки как награды сплели заранее, а вот кто будет их вручать и целовать победителей, выбирали по жребию. И выходило так, что для каждого турнира была своя королева.

Как ни старались заводилы и атаманы местной молодёжи, доказывая свою молодецкую удаль и сноровку, а в победители всё равно выходил Ефимка – скромный и застенчивый хлопец. Никто не смог повалить этого тихоню. Если сказать, что Ефимка рослый хлопец, значит, ничего не сказать. У этой детины ростом под три аршина в плечах точно уж теснилась «косая сажень» и весил победитель никак не меньше восьми пудов. Попробуй, сверни такую глыбу!

Широко расставив ноги и шумно сопя, Ефимка стоял в свете костра и виновато улыбался. Стесняясь в общении с девчатами своего чересчур богатырского телосложения, сейчас он с тихой гордостью наслаждался триумфом. Охотники померяться с ним силой иссякли. Из толпы раздавались лишь подстрекательские реплики:

– Василь, иди ещё раз попробуй! У тебя ж ещё правая рука не вывернута!

– Вот сам бы и попробовал! Тебе-то уж точно Ефимка не то что руки, а и ноги повыдёргивает! Да ещё и язык дедуном наколет! – выкрикнул в ответ Василь, потирая левую, потянутую в мышцах руку.

– Вот, Хорёк намерен уложить Ефимку! – раздалось с другой стороны.

И в подтверждение этих слов из толпы кто-то вытолкнул мелкого и совсем щуплого паренька. Раздался дружный хохот. Хорёк, очутившись в центре всеобщего внимания, да ещё и насмешливого, резко крутанул назад и юркнул обратно в толпу.

– Раз желающих больше нет, победителем становится славный богатырь Ефимка Кобзарь, – торжественно объявил выбранный старшина праздника.

– А награду ему по решению купальского совета и воле божьей выпало вручать Марыле Логиновой!

К этому времени боль от потери отца у Марыльки притупилась, и она уже чувствовала себя среди сверстников, как и раньше.

Присутствующие одобряюще дружно захлопали в ладоши и опять раздались весёлые реплики:

– Ух Ефимке повезло! Сейчас будет целоваться с самой красивой девкой!

– Ага! Надо глядеть в оба, а то вскинет Марыльку на плечо и даст дёру – такого дудки остановим!

Все разом притихли, когда в центр гордо вышла Марылька. Стройная и красивая, девушка обошла вокруг костра, торжественно неся на вытянутых руках венок из полевых цветов. Сделав круг почёта, она величаво направилась к победителю состязания. Шумная толпа замерла, с огромным интересом наблюдая за представлением и по-белому завидуя главным героям происходящего.

Марылька приблизилась к смущенному, но радостному Ефимке. Глянув на него снизу вверх, она вдруг не сдержалась и прыснула со смеху. До неё вдруг дошло: чтобы достать до Ефимкиной макушки, ей придётся хорошенько подпрыгнуть. Это будет выглядеть более чем забавно! С трудом сохраняя важный вид, она всё же сообразила и торжественно произнесла:

– Стань на колено, доблестный витязь! Преклони буйну голову для принятия награды из рук достойной панночки. Пусть твоя сила и доблесть будут примером для других. Ты честно заслужил эту награду!

Растроганный такой речью, Ефимка бухнулся перед девушкой сразу на оба колена, да ещё и свою лохматую макушку выставил. Марылька торжественно опустила венок на покорную голову. Получилось всё очень красиво и трогательно. Теперь все с нетерпением ожидали главного момента. По неписаному правилу Ефимка сейчас должен поцеловать Марыльку. Это и был самый ценный приз победителю. Но Ефимка встал и застенчиво топтался с ноги на ногу. Вот если бы рядом никого не было, тогда он, может быть, и решился бы, а тут столько глаз. И все на него смотрят. А Марылька такая красивая! Ух, как страшно!

Видя замешательство хлопца, Марылька, вопреки ожиданиям окружающих, всё же смешно подпрыгнула и сама чмокнула его в щеку. Одарив стеснительного победителя, девушка собралась было уже идти к Прохору. Но толпа, разгадав хитрость Марыльки, вдруг дружно запротестовала:

– Так не пойдёт!

– Ефимка, не робей! Прижми как след девку!

– Марылька, отдай хлопцу должное!

Поняв, что её просто так не отпустят, Марылька опять подошла к совсем оробевшему богатырю. Видя нерешительность Ефимки, она весело сказала:

– Ну, целуй скорее! – и тихонько сама себе добавила: – Увалень лохматый.

Наконец, собравшись с духом и глянув украдкой на Прохора, «доблестный рыцарь» робко и неумело прижался к девичьим губам. Вокруг поднялся невообразимый одобрительный гам. Со всех сторон опять понеслись советы и наставления:

– В засос её!

– Прижми покрепче!

– Ага! Как Василя намедни!

Как бы то ни было, но все остались довольны, и праздник продолжался.

Вокруг костра стоял невероятный шум. Собравшийся люд всё больше утопал в бушующем море эмоций. Массовое гулянье набирало силу. Общее веселье заражало азартом даже самых робких и стеснительных, пришедших лишь поглазеть на более бойких и шустрых. Теряясь в общей массе, они тоже принимали участие во многих потехах и забавах.

Вот началась очередная игра. Взявшись за руки, молодежь образовала круг, в котором несколько парней с завязанными глазами ловили девчат. И опять же наградой был поцелуй. Кто кого поймал, тот того и целует, а зрители строго следили, чтобы у некоторых пар не было поддавков. Особо у толпы вызывало смех и поток подковырок, когда хлопцы с завязанными глазами ловили друг друга. По всеобщему требованию и для соблюдения условий игры они всё же чмокали один одного в щеки и бросались охотиться дальше за более привлекательной «добычей».

Когда языки пламени заметно уменьшились, хлопцы начали делать попытки перепрыгнуть через костёр. Это было обязательным ритуалом на купальском празднике. Считалось, что, прыгая в эту ночь сквозь огонь, человек очищался от скверны и оставлял в нём массу всего отрицательного: зависть, сглаз, злобу и даже порчу.

Кострище было довольно большое, и некоторые смельчаки, рискнув прыгнуть через самую середину, часто приземлялись на уголья.

– О! Гляньте, Хорек всё ж отличился! Во попёр к речке, аж пятки сверкают!

– раздался громкий выкрик.

Взрыв хохота и улюлюканья неслись вслед бегущему к воде пареньку, у которого и в самом деле искрила загоревшаяся онуча.

Но вот подошла очередь и до девчат. Тут у молодёжи особые правила. Сначала девчата собирались в кружок, что-то обсуждали, кумились, поглядывали по сторонам, выбирая себе пару. Потом, растворившись в толпе, каждая девушка старалась незаметно подойти к выбранному парню сзади и украдкой хлопнув его по плечу, убежать. Парень должен её догнать и привести к костру. Взявшись за руки, они вместе перепрыгивали через огонь. Если руки не разъединились, пара состоялась.

Прохор без труда настиг Марыльку.

– Готова пройти испытание огнём?

– Если с тобой, то да! – с радостью кивнула головой девушка.

Крепко взявшись за руки, они стояли перед очищающим пламенем.

А в это время издали, из темноты, за ними неотрывно следили глаза. Пристальный взгляд никого больше не замечал, кроме этой броской пары.

– Ну, чего ждёте?! – весело поторопил Игнат. – Мы с Любкой уже трижды перепрыгнули бы.

Прохор глянул на Марыльку, и они, одновременно сделав несколько шагов разбега, прыгнули сквозь пламя. Стараясь преодолеть преграду, парень слишком сильно оттолкнулся, а Марылька чуть замешкалась, и при приземлении их руки разъединились…

– Всё, Прохор, на сегодня Марылька, ей-богу, достанется Ефимке. Он-то точно её не выпустит из своих рук-граблей, – хохоча, не унимался Игнат.

– Давай, давай, сам попробуй! Ты-то уж точно Любашу в самый жар посадишь, – беззлобно огрызнулся расстроенный Прохор.

А глаза в темноте удовлетворенно прищурились. Пока именно это они и жаждали увидеть. Что ж, это только маленькое начало!

Время летело незаметно. Вот уж и кострище выдохлось. Многие из прыгунов с грустью посматривали то на угасающие угли, то на прогоревшие онучи и лапти, а то и на портки. Особо озорные задумчиво теребили пальцами подсмаленные на огне кончики сбившихся кудрей.

На славу порезвились хлопцы и девки у купальского костра. Отвели душу беззаботной весёлостью. Лишь перед рассветом убавилось оживление у затухающего Купальца.

Незаметно пролетела летняя ночка; чуть только в предрассветный час начала темень сереть, потянулись девчата к реке-вестнице. Настала пора бросать на воду венки, загадывая заветные желания. И над предрассветным туманным Полесьем вместе с тёмной водой плыла и тихая песня-замова:

С затаённым дыханием бросали девчата свои венки на воду. Несло течение реки-судьбы эти венки, и каждому из них было предначертано своё: одни в непроглядную даль уносило, другие к берегу прибивало, а некоторые и вовсе ко дну шли… А девчата, наблюдая за участью своих венков, старались истолковать, что их самих ждёт в ближайшем будущем. И каждой хотелось увидеть добрый знак.

Подхватила тёмная вода и Марылькин венок, закружила странно над самым омутом.

– Далеко кинула, – успокаивающе сказала Любаша.

– Ничего, главное, чтоб не утонул, – голос Марильки звучал бодро, но глаза с тревогой наблюдали за водной гладью, быстро затягивающейся туманным сумраком.

– Вырвался! Поплыл! Вон и опередил уже которых! – радуясь за подружку, взбудоражено шептала Любаша.

Как ни всматривалась в густеющий туман Марылька, но так ничего сама и не разглядела…

– А мой где-то в чароте застрял. Ну и леший с ним, – не падала духом бесшабашная Любаша.

– Ну что, может, домой пойдём? Вон уж светает как быстро, – расстроившись из-за венка, упавшим голосом проронила Марылька.

– Ага, сейчас же! А кто нас шукать должен, забыла? Пошли к дубраве – пущай побегают, пошукают.

– А они найдут нас там?

– Найдут. Всё уговорено. Рассвет надо встречать в паре со своим любым.

Одним из интереснейших обычаев в окончании купальского праздника являлось отыскание парнем своей девушки. В народном поверье говорится, что после ритуала с бросанием венков на воду, девушка должна затаиться где-нибудь в укромном месте и мысленно произносить имя любимого парня. А парень, отправившись на поиски своей возлюбленной, должен тоже непрерывно думать о ней. Люди уверяют, что влюблённые обязательно услышат зов своих сердец и найдут друг дружку. Но это фольклор так гласит, а в жизни всё прозаичнее и проще.

Черемшицкие хлопцы и девчата заранее обуславливали место встречи. Да не в одиночку девчата «прятались», а вдвоём иль втроём. Одной-то жуть как страшно в купальскую ночь, когда колдуны да ведьмы беснуются.

Опустел берег речки. Разбрелись девчата по разным сторонам: кто к месту встречи с любым своим, а кто, не имея кавалера, домой.

У затухающего кострища спешно докуривали самокрутки старшие хлопцы. Это им предстояло сейчас отправиться на поиски своих подруг, чтобы вместе встретить чарующий рассвет.

– Ну что, хлопцы, айда шукать русалок своих! А то как бы нас какой леший не опередил! – весело призвал Игнат.

– Да пора уж. Светает… Заря вот-вот займётся, – согласились остальные.

– И времени вдоволь прошло. Не то что венки на речку пустить, а и самим можно искупнуться.

– Ага, сидели б мы тут, кабы девки там купались, – попробовал кто-то пошутить, что вызвало лишь слабые улыбки.

Вот и прошла Купальская ночка, оставив хлопцам массу ярких впечатлений, немного усталости от веселья и много грусти, что всё уже заканчивается.

Неспешно расходились парубки по два-три человека в разные направления, и все знали, куда им надо идти и где, и кого искать.

– А Любаша точно сказала, что в Дубраве будут ждать? – впервые участвуя в таком обряде, уж в который раз переспросил товарища Прохор.

– Ага, – в ответ кивнул головой Игнат.

– Да-а, там есть, где укрыться…

– Не переживай, найдём! Так принято, чтоб хлопцы хотя бы трошки, для виду, пошукали девок своих.

– Да я и не переживаю, просто там вокруг столько зарослей, что и днём можно затеряться…

– Это Любаша моя… помучить нас вздумала. Вот девка! Огонь, а не Любка, – ухмыльнулся Игнат.

– Так что, выходит, мы сейчас опять будем гоняться по кустам за девками?

– Ха, размечтался! Девки как раз и не будут убегать. Они затаятся в укромном местечке, да с удовольствием будут наблюдать, как два дурня по росистых кустах тропки прокладывают.

– Попридумывали вы тут…

– Да не бойся ты. Это так, для порядку. Они и сами в схроне долго не высидят.

– Ну, для порядку так для порядку. Вот и Дубрава.

Дубравой черемшинцы называли небольшую рощу из полутора десятка могучих дубов, окружённых буйными зарослями черёмухи. Место было очень красивое и романтичное. Если бы роща находилась поближе к селу, да стояла повыше, то молодёжь обязательно облюбовала бы её для своих посиделок.

– Так, у дубов они вряд ли будут, – окинув взглядом лесной сумрак, решительно высказал Игнат. – Скорее всего, затаились где-то на окраине, в зарослях. Ты пройди с этой стороны, – Игнат махнул рукой влево, – а я – с этой.

– Ага. Так скорее будет.

– Кто первый найдёт «сокровище», тот и загадает своё желание для других, – предложил на спор Игнат.

– Согласен.

– Тогда вперёд!

Предрассветные сумерки с явной неохотой уступали место зарождающейся заре. Цепляясь за кроны деревьев и кустарниковую листву, туманный полумрак всё ещё удерживался в лесу.

Сделав с десяток шагов, Прохор даже немного разочаровался: не успев начать поиск, он тут же обнаружил девчат. Сквозь тёмные листья зарослей зоркий охотничий взгляд сразу заметил белеющее пятно девичьей рубахи. Парень хотел было уже окликнуть дружка, но передумал и вплотную тихонько приблизился к веткам, скрывающим девчат. Возможно, они не заметили его приближения, ведь он по привычке двигался осторожно и без лишнего шума – как на охоте.

Прохор замер, прислушиваясь к тишине. Марылька с Любашей тоже затаились. Укрытые густой листвой, они находились в каких-то двух-трёх аршинах от хлопца: протяни руку, и можно было бы достать кого-то из них.

И у Прохора вдруг разгорелся азарт сродни охотничьему: ему нестерпимо захотелось застать девчат врасплох и удивить их своим внезапным появлением. Пусть они при этом даже маленько испугаются да повизжат. Так на то ж и купальская ночь!

Осторожно, чтобы преждевременно не выдать себя, Прохор намерился раздвинуть ветки и взглянуть на подружек. Интересно, кто будет ближе: Марылька или Любаша. Если Любаша, то он обязательно дёрнет её за косу и напугает в отместку за норовистый характер.

Ветки бесшумно расходились, давая лазейку взору. Ещё чуть-чуть и… Прохор опешил под пристальным взглядом незнакомых глаз, в упор глядевших на него. От такой неожиданности парень сам растерялся, и даже внутри всё ёкнуло. Он смотрел в лучисто-серые глаза напротив, не в силах что-либо сказать. Так длилось несколько долгих мгновений. Наконец первое оцепенение начало проходить. Прохор продолжал смотреть в глаза незнакомки, но уже более осмысленно.

В первые мгновения парню подумалось, что это русалка. Только у русалки мог быть такой загадочный и в то же время прекрасный образ. Но тут ему вдруг врезалась в глаза нервно-пульсирующая жилка на изящной шее. Именно эта мелочь успокоила его и внушила, что угрозы никакой нет. Это была не русалка, не ведьма и тем более не какой-нибудь нечистый дух. Но всё же это видение было чудно и странно…

Незнакомка не отрываясь, во все глаза тоже глядела на Прохора. На её голове красовался венок из необыкновенных и редких цветов. Да и сама она выглядела необычно, а её красивый венок и вовсе словно заворожил Прохора. У него даже мелькнула догадка: «Не успела на воду кинуть. А может, сберегла для кого?»

Словно угадав его мысли, девушка медленно сняла венок и, выйдя из укрытия, надела своё украшение на голову Прохора. Не ожидая такого поведения незнакомки, парень и вовсе оторопел. Слишком уж уверенно она себя вела в таком месте, в такой час и с незнакомым хлопцем.

Чем больше Прохор смотрел не девушку, тем дальше он отделялся от реальности. В девичьих глазах искрилась какая-то таинственность и в то же время жажда обыкновенного земного счастья.

Неизвестно сколько бы ещё продолжалось такое молчаливое лицезрение, но тут раздался зов Игната. Прохор словно очнулся от наваждения. Но никакого наваждения и не было – перед ним стояла всё та же прекрасная незнакомка.

Услышав приближающиеся голоса, девушка тоже словно очнулась. Она вздрогнула, на лице мелькнула резкая тень смятения. Как будто спохватившись и сожалея об опрометчивом поступке, незнакомка прямо-таки сорвала обратно свой венок. Какое-то растение из венка, запутавшись в волосах, больно дёрнуло их…

Странно улыбнувшись на прощание, призрачная нимфа развернулась и безмолвно скрылась в сером сумраке.

Прохор тоже не проронил ни слова. Он продолжал молча стоять, озадаченно глядя вслед исчезнувшей лесной красавице. Кто она?! Для кого пряталась тут?! Видимо, он ещё не со всеми знаком!

Опять раздался зов Игната. Совсем рядом послышались и девичьи голоса. Прохор, окончательно опомнившись и перекрестившись, неуверенно решил, что ему всё померещилось, и виновата в этом всё та же купальская ночь. Но в душе полной убеждённости в этом не было. Ещё раз, на всякий случай, перекрестившись и буркнув себе под нос: «Ну, Купала, ну удивил! И надо же такому привидеться!», Прохор быстро пошел навстречу голосам.

– Ты куда это запропастился? – громко и радостно спросил Игнат, ведя за собой «драгоценную находку».

– Да вот… чуть не заплутал, – выйдя навстречу, сказал Прохор первое, что пришло в голову.

– А ещё охотник! Или может, другую дичь выискивал тут?! Ну-ка признавайся! – в шутку набросилась Марылька. Ей очень хотелось, чтобы первым их нашёл её Прохор.

А Прохор не захотел посвящать друзей в своё приключение – всё равно не поверят, зато подковырок да шуток по этому поводу точно не оберёшься. Да и сам он уже окончательно склонялся к тому, что ему всё почудилось. Вон, глянь кругом: в туманном полумраке каждый куст напоминает какую-нибудь диковинную тварь, всяко ведь может померещиться…

Возвращаясь вчетвером назад на окраину дубравы, чтобы полюбоваться необыкновенным зрелищем утренней зари, Прохор украдкой бросил взгляд на то место, где несколько минут назад стоял как завороженный. Ничего странного: кругом всё те же заросли, кусты черёмухи. И, уже отводя мимолётный взор, он замер: на одной из веток, покачиваясь, висел удивительный венок из необычных и красивых цветов…