Голова Ноби вынырнула из провала воздушной шахты, вслед за ней, пыхтя и отдуваясь, наружу выбрались и все прочие части тела бесенка, включая длиннющий хвост. Придерживаясь лапками за край трубы, он перекувыркнулся и спрыгнул на землю, после чего принялся с угрюмым видом отряхиваться, хотя Безымянный не заметил особой грязи на шкурке приятеля.
— Дерьмо! — безапелляционным и мрачным тоном заявил бесенок, закончив наводить марафет.
— Что именно? — улыбнувшись, поинтересовался человек.
— Труба, проход, вся эта затея, ты, всё — дерьмо. Я связался с идиотами и самоубийцами!.. — гневное начало речи явно терялось на фоне жалобного конца. Но Безымянный, знавший бесенка далеко не первый день, догадывался — это только вступление. Так и вышло. — Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти, выполняя твои дурацкие приказы, какие тревоги, треволнения, страхи… — патетика в речи Ноби достигла своей наивысшей точки, и, если бы он был вулканом, — извержение было б неминуемым! — …мне довелось испить полной чашей! Это немыслимое, чудовищное надругательство над здравым смыслом, которое ты называешь «разведкой», — оно чуть не угробило меня!
Ноби, не сумев до конца выдержать плаксиво-возвышенный тон, сорвался на визг. Ну вот, теперь можно и поговорить!
— И что же такого тебе довелось испытать, о светоч храбрости, что тебя так напугало? — тоном Безымянного можно было пропитывать клинки — так много яда было в его голосе.
— Уууу… — взвился Ноби. — Ты ещё и издеваешься! Посмотрел бы я на тебя, если б это тебе пришлось пробираться через всю ту паутину. Знаешь, какие в ней водятся пауки? Во-от такие, — бесенок развел руки насколько возможно шире и для пущего эффекта надул щечки.
— Конечно, — кивнул человек. — Именно такие они обычно и бывают. А ещё их любимым лакомством всегда были маленькие, наглые и бессовестно врущие бесы. Ах ты бедняжечка, как же ты умудрился прорваться через всех тех ужасных монстров, что преграждали твой путь?
Некоторое время Ноби раздувался и сдувался, как индюк в брачный период, а затем разразился фейерверком булькающих, вопящих и шипящих звуков, в котором изредка появлялись слова на языке бесов. Если передать вкратце эту речь, то сводилась она, главным образом, к пожеланию Безымянному всевозможных — маленьких и больших — неприятностей. Среди них были: рекомендация окосеть на один глаз, ослепнуть — на второй, оглохнуть, облысеть, потерять все зубы и оставшуюся жизнь питаться размазней, лишиться ногтей, языка, носа. И как апофеоз — никогда не иметь наследников вследствие полной и мучительной половой слабости! Разумеется, всё это было высказано в куда более… изощренной форме и с куда большим количеством эпитетов и определений.
Под конец этой речи — когда бесёнок уже порядком выдохся и с трудом подбирал новые ругательства (Ноби всегда не любил повторяться), Безымянный торжественно поклонился приятелю и несколько раз хлопнул в ладоши:
— Великолепно, — откомментировал он, когда словесный поток окончательно иссяк. — Только вот мне кажется, что последняя часть, ну та — про гениталии, ослов и мельничный жернов — вроде как я уже слышал её от Эдда.
— Ну и что? — запальчиво возразил бесенок. — Эдд же её только придумал, а не купил, так что я ничего не крал. Хорошее ж ругательство, чего ему зря пропадать!
Безымянный пожал плечами.
— Ладно, если ты закончил со своим концертом, может, расскажешь, что ты обнаружил в воздуховоде. Только давай обойдемся без описания твоих геройств и подвигов. Просто перескажи, что ты видел.
Ноби некоторое время обиженно помолчал — хочешь, не хочешь, но выступление надо заканчивать по всем правилам! И, лишь отдав должное трагическому искусству, начал доклад.
— Ну, во-первых…
Проснувшись на следующее после поединка с Йо`Ванном утро, Безымянный чувствовал себя по-настоящему разбитым. События и треволнения последнего месяца здорово измотали его как физически, так и душевно. Пожалуй, такого беспрестанного нервного напряжения он не испытывал, даже живя в Тартре — по крайней мере в последние годы своего изгнания. Там он знал, чего ожидать, чего и когда, здесь же… Здесь же всё происходило слишком быстро: слишком быстро менялись лица, слишком быстро события перетекали из одного в другое. Он чувствовал себя щепкой на стремнине — не самое радостное ощущение для человека, привыкшего к относительно предсказуемой жизни Запределья.
«Я просто отвык, — повторял он себе, когда непонятные приступы апатии одолевали его. — Пройдет время — и всё наладится».
Наверное, так и будет. Только вот нынешним утром ставшие уже обыденными мысли помогали даже хуже обычного. Кроме того, не следовало забывать и о яде — точно змея в норе — притаившемся в его собственной крови. Эти мысли также отнюдь не улучшали настроения.
Нехотя поднявшись, Безымянный некоторое время просидел на краю кровати, бесцельно пялясь в пол; в голове неведомые паршивцы устроили состязание молотобойцев, и вот ведь стервецы — вместо наковальни использовали его виски! Желудок то сжимался, то внезапно проваливался невесть куда, оставляя пугающее чувство пустоты внизу живота.
Одно радовало — Ноби ещё не проснулся! Или, по крайней мере, не появился в реальности. Безымянный предчувствовал, что предстоящий разговор будет весьма оживленным — ведь не далее как накануне бесенок участвовал в сражении, а потом самым грубым образом получил под зад от «своего человека» — такое просто так не прощается! И Александер внутренне содрогался, представляя, какой скандал закатит ему бесенок при первой же возможности, что в нынешнем его состоянии было бы равносильно контрольному выстрелу в голову.
Время… Нужно было вставать и куда-то идти, что-то делать, с кем-то говорить, но ему не хотелось даже шевелиться. Последний раз ему было так плохо — и физически, и морально, — когда он, лежа в доме Томмека Одноглазого, отходил от ранений, полученных в битве у стен Даро, и вспоминал всех тех, кому повезло меньше, чем ему.
«Нет, хватит! — мысленно приказал Безымянный самому себе. — Ты ведь приперся сюда не для того, чтоб валяться в постели! Вставай, тряпка! Поднимайся…»
Как ни странно, подобное немудрящее увещевание помогло. Хотя и через силу, человек выпрямился и, пусть не вполне твердой походкой, направился к выходу. Возле самых дверей, уже взявшись за ручку, он ненадолго задержался — взгляд, бесцельно скользивший по сторонам, остановился на крохотном зеркальце, вмурованном в боковую стенку гардероба, занимавшего весь левый от входа угол. «Ну и видок!» Безымянный даже не понял, сказал ли он это про себя или же вслух. Да это было и не важно. Куда важнее было то, что он увидел, всмотревшись в собственное отражение: ввалившиеся глаза с огромными темными кругами; кажущийся безумным из-за лопнувших капилляров — взгляд; кривящиеся, чуть подрагивающие губы; пепельно-серая кожа… Просто красавец!
Равнодушно усмехнувшись зеркальному двойнику, Безымянный отворил двери и вышел в узкий коридор с металлическими, покатыми стенами, напоминавшими внутренности бочки. Там он чуть ли не нос к носу столкнулся с Ви`ателом, подпиравшим собственной персоной дверной косяк. Как ни странно, одет он был всё в то же немыслимое тряпье, что и во время путешествия, — запыленное и грязное. Судя по расслабленной позе и прикрытым глазам, молодой техник стоял здесь уже довольно долго, вероятно поджидая пробуждения своего недавнего спутника. Безымянный даже слегка смутился, что заставил того ожидать себя, но потом…
«Да и Бездна с ним, — раздражение внезапно сменило апатию. — Какого, во имя Бездны, демона?!»
— Ну? — весьма недружелюбно буркнул человек.
— Она ожидает вас, — техник, оказавшись, наконец, в относительной безопасности родной лаборатории, ничуть не утратил своей замкнутой отчужденности. Его голос звучал с механической отстраненностью, взгляд прятался под опущенными ресницами. — Следуйте, пожалуйста, за мной, лейн Александер.
— Вот уж нет, — Безымянный внезапно, обретя чуть ли не мальчишескую лёгкость и задор, встал посреди коридора и отрицательно покачал головой. Черти и Дьяволы! Ни с того ни с сего он решился испытать терпение техников, а заодно и позлить Ви`атела, отомстить ему за вчерашнее исчезновение. — Сначала я должен привести себя в порядок и поесть! И, если кто-то там ожидает меня — его проблемы, подождет.
Молодой техник приоткрыл рот, явно намереваясь возразить собеседнику, но довольно быстро передумал. Встряхнув головой, он чуть заметно пожал плечами.
— Как пожелаете, — Ви`ател отлепился от стены и, повернувшись спиной к человеку, направился прочь. На ходу он обернулся и бесстрастно проговорил: — Я провожу вас в ванные помещения и столовую…
— Вот они, видишь? Я же говорил что они просто огромные! — Ноби, раздувшись от осознания собственной правоты, плёлся вслед за Безымянным, пробирающимся сквозь переплетение паутины. Липкие волокна сетей перегораживали всё пространство шахты воздуховода, они наслаивались друг на друга, соединялись под самыми невероятными углами; повсюду на них виднелись коконы и крошечные, высосанные подчистую тельца мух и других насекомых.
— Ну да, конечно, прямо людоеды, — человек с размаху стукнул себя по лбу, размазывая крохотного паучка, прилипшего к коже. — И как это ты только умудрился пробраться так далеко через всех этих монстров?
Ноби проигнорировал эти слова и продолжил вовсю расхваливать собственную отвагу и сообразительность — впрочем, Безымянный другого и не ожидал. Да и не прислушивался он особо к трепу приятеля, занятый изучением пути. Он всё ждал, что дорогу ему преградят ловушки, сигнализационные системы, ну, или, в крайнем случае — старый обвал. Но ничего подобного не встречалось. Дорога была чиста, если так можно сказать об узкой и низкой — только-только на четвереньках протиснуться — и весьма грязной трубе, под небольшим углом уводящей вниз.
Умывшись и плотно позавтракав, — причем и то и другое заняло куда больше времени, чем Безымянный обычно уделял столь незначительным вещам: ведь он намеренно медлил и тянул, пытаясь вывести из себя юного техника, пробиться сквозь его маску, — человек направился на встречу с А`Ани. Двигаясь вслед за Ви`ателом по этажам и переходам древнего комплекса лаборатории, он всё сильнее поражался его размаху, продуманности и сокрытой мощи. То и дело взгляд его натыкался на объекты и конструкции столь причудливые и невероятные — словно галлюцинации, явившиеся из наркотического сна — что он даже не мог представить себе целей их существования, не говоря уж о принципах функционирования. Взять, к примеру, крошечные агрегаты на колесиках, бесшумно снующие туда-сюда по коридорам и комнатам или пролетающие время от времени под самым потолком непонятные продолговатые цилиндры — блестящие, органические на вид, и весьма неприятные — от одного их вида хотелось материализовать пушку. Одна незадача — нанитовые накопители остались в комнате, где он провел ночь.
— Здесь, — Ви`ател остановился возле ничем не примечательных дверей в конце довольно длинного и пустынного прохода.
Он кивнул и, развернувшись, отправился было прочь, но, не сделав и пары шагов, остановился и обернулся:
— Вероятно, я должен поблагодарить вас, лейн Александер, — глядя Безымянному в глаза, тихонько, почти одним дыханьем прошептал молодой техник. — Но я не могу. Я знаю, что нельзя так говорить, думать — и всё же, ничего не могу поделать. Я надеялся, что вы… остановите его. Прекратите это…
Ви`ател, не договорив, отвернулся и ушел, не прибавив ни звука.
— Я понимаю, — тяжело вздохнув, человек взялся за ручку двери. — Действительно понимаю.
Безымянный не знал, расслышал ли юный техник его слова, но он должен был их сказать. Отец Ви`атела — Йо`Ван заслуживал покоя. И не вина Безымянного, что в этом покое ему было отказано. Не его вина…
Щелчок дверного замка вернул человека в настоящее. Сейчас, наконец, всё прояснится, так что не время рассуждать о несделанном.
Перешагнув порог, Безымянный оказался в колоссальных размеров комнате… Храмовая библиотека — такова была первая ассоциация, пришедшая ему на ум. Сотни стеллажей стройными рядами убегали вдаль, создавая ощущение бесконечности; книги, накопители, свитки, карты — все, на чем могла храниться информация, все виды носителей присутствовали здесь в огромном количестве. Прямо перед собой он увидел внушительных размеров, стоящий чуть не впритык к двери овальный стол, возле которого на равном расстоянии друг от друга располагалось с дюжину высоких полукресел. В одном из них сидела А`Ани, вставшая при виде наёмника и приветствовавшая его приближение доброжелательной улыбкой.
— Видишь? — Ноби подпрыгнул и с презрением пнул проржавевшую панель теплового сенсора, закрепленную на боковой стене воздуховода. — Не работает! Здесь ничего не работает! Старье…
Безымянный покосился на приятеля, но говорить ничего не стал. На месте Ноби он поостерегся бы и не стал лишний раз испытывать судьбу: кто знает, что могли понапридумывать техники и как именно они маскировали свои устройства — но объяснить бесенку, что значит «осторожность», было делом заранее обреченным на провал. Да и не так уж и не прав был бес, говоря об отсутствии проблем… И это-то тревожило Безымянного больше всего. Ну не мог он поверить, что кто-то пребывающий на положении техников окажется настолько безалаберным и беспечным и оставит подступы к своему дому совершенно открытыми, незащищенными — входи не хочу. Что-то было во всём этом настораживающее, и человек всё сильнее подозревал, что легкость начала пути окажется в итоге ловушкой. Кажется, именно об этом и предупреждала его А`Ани, говоря об особой изобретательности обитавшего здесь клана…
— Как и наша, та лаборатория, куда вам предстоит проникнуть, располагается под землей, и на весьма большой глубине, — А`Ани сделала призывный жест рукой, и тут же, словно по волшебству, из-за книжных стеллажей выплыла — иначе и не скажешь, до того изящной и размеренной была её поступь — хранительница знаний: миниатюрная, с раскосыми глазами и желтоватой кожей коренного чинианца, женщина средних лет. Приблизившись к предводительнице клана, она замерла в позе почтительного внимания и, выслушав приказ, переданный на языке техников (в котором Безымянный, пусть и с опозданием, опознал слегка измененный Вач-то-йли — диалект юго-восточного Чина), исчезла столь же бесшумно, как и появилась.
Вскоре хранительница вернулась, неся с собой прибор для трехмерного проецирования и пенал с кристаллами-накопителями, а также целый ворох свернутых в рулоны карт и схем.
— Вот, — А`Ани указала на предметы, выкладываемые хранительницей на стол. — Это то, чем мы можем помочь вам, лейн Александер, в вашей миссии. Здесь собрана вся информация, имеющаяся в нашем распоряжении, относительно инстайта 212 — так некогда именовалась та лаборатория. Планы, схемы, расположение этажей и комнат, подступы к ним, технические детали, коммуникационные связки…
А`Ани прервалась на мгновение и, покопавшись недолго в пенале с накопителями, извлекла ярко-фиолетовый кристалл ромбовидной формы. Вставив его в проектор, женщина активировала голограмму — проявившуюся над столом в виде голубоватой сферы с множеством отдельных огоньков по всему периметру и в глубине, а также с бесчисленными линиями, пересекающимися под прямыми углами, — и некоторое время сосредоточенно рассматривала её.
— Это трехмерная модель инстайта 212, — оторвавшись от созерцания голограммы и повернувшись к Безымянному, пояснила она. — Вернее, проектная матрица. Такой должна была быть лаборатория в соответствии с первоначальными планами строительства, и, вероятно, некогда она действительно соответствовала этим чертежам.
— А когда, — человек указал рукой на светящийся макет, — в смысле, как давно…
— Шесть тысячелетий, — уловив суть вопроса, ответила А`Ани. — Как вы понимаете, с тех пор кое-что изменилось. Лаборатория множество раз перестраивалась и обновлялась…
— Тогда какой смысл в этой схеме! — вспылил Безымянный.
Женщина-техник согласно кивнула — движением, восхищающе грациозным.
— Небольшой, полагаю. Но это всё, чем мы располагаем в настоящий момент. Правда, есть некоторая надежда, что изменения не столь значительны, как можно было бы предположить. Сейчас… — она вновь сосредоточилась на схеме, руки её приблизились к голограмме, заскользили по её поверхности — и карта-схема преобразилась. Вместо сферы над столом проявился чуть вытянутый в длину квадрат верхнего этажа, с отходящими вверх искривленными… линиями, каналами — Безымянный даже и не знал, как правильно назвать то, что предстало перед ним. — Это воздушные шахты, — указав именно на убегавшие вверх линии, пояснила А`Ани. — Наши разведчики уже некоторое время наблюдают за инстайтом, и им удалось выяснить, что вот эти воздуховоды, — она указала на семь каналов, — существуют и активно используются до сих пор. Мы пришли к выводу, что, по крайней мере, их шахты в достаточной мере сохранили свою конфигурацию, соответствующую изначальной.
— В достаточной мере? — Безымянный не знал: то ли смеяться, то ли — плакать. — Мне не нужны ваши предположения! Мне необходим четкий план…
— Я всё прекрасно понимаю, лейн Александер, — сделав останавливающий жест рукой, проговорила женщина-техник. — Но при всём нашем желании облегчить ваш путь мы ничего не можем сделать. Инстайт 212 был покинут примерно за восемьсот лет до уничтожения наших предшественников. Да и ко времени его полной консервации использовался по большей части как запасное хранилище. После его открытия и запуска прошло ещё около пятидесяти лет до нынешнего момента. Мы не знаем, не можем знать, каковы его структурные изменения: все эти записи были либо потеряны, либо уничтожены во время Восемнадцатого похода. Так что…
Она развела руками, давая понять, что ничего не может поделать.
— Ладно, — Безымянный даже не пытался скрывать своего раздражения, — с этим всё ясно. Теперь насчет места. Как далеко располагается этот инстайт? Хотя бы это вам известно?
— Ооо, с этим как раз всё очень просто, — женщина-техник проигнорировала откровенную провокацию в последнем вопросе своего собеседника и вытащила из стопки свернутых бумаг подробнейшую карту филиала Валентиниана, ограниченного с севера горами Солнца, а с юга — грядой Авэрских гор, доходящих до моря Скорби на юго-востоке. Развернув её и придавив углы, А`Ани указала на небольшую точку в северной части и пояснила: — Это наше нынешнее местоположение. А вот здесь, — её палец прочертил кривую линию и остановился в западной части карты, — находится ваша конечная цель.
Безымянный уперся взглядом в указательный палец женщины, застывший на карте, прикинул про себя расстояние и застонал. Вслух.
— Дьяволы и бесы! — ругаться ему понравилось несколько больше, чем стонать. — Да тут же не меньше пятисот миль!
— Шестьсот двенадцать — если быть точным, — менторским тоном, от которого начинали ныть зубы, уточнила женщина-техник. — Чуть больше или чуть меньше — это зависит от того, какой путь вы выберете.
— Шестьсот миль! По бездорожью, безлюдью, в самое сердце филиала!.. — У Безымянного даже дыхание свело от гнева. — Да вы понимаете, что только на переход в одну сторону уйдет не меньше месяца?! Месяца — слышите вы? А ведь и обратно будет ровно столько же, да ещё мне придется тащить на себе этого вашего…
— Фассора Суффо, — подсказала А`Ани, заметив, что человек тщетно роется в памяти, пытаясь вспомнить имя своей будущей цели.
— Вот-вот, — согласно кивнул Безымянный. — Этого вашего фассора Суффо! Старика — по вашим же словам! Да вы в своём уме? Он же умрет ещё до того, как мы одолеем половину пути…
— Я понимаю ваше беспокойство, лейн Александер, — женщина-техник вплотную подошла к Безымянному и, положив руку на его плечо, заставила умолкнуть, заставила посмотреть себе прямо в глаза. — Но всё будет совсем не так, как вы себе представляете. Не будет ни долгого пути, ни тяжелого возвращения. Я гарантирую вам, что эта работа не отнимет у вас больше двадцати дней…
— Двадцати дней?.. — человек смолк на полуслове, озаренный внезапной догадкой. — Стинеры! Конечно же… Только сразу предупреждаю, — Безымянный деловито прищурился, прикидывая про себя сроки, — мне потребуется не меньше суток для разблокировки моих имплантов…
— Не стинеры, — женщина-техник качнула головой и улыбнулась той самой, доводившей Безымянного до белого каления, таинственной и всезнающей полуулыбкой. — У нас есть свои способы перемещения, отличающиеся от тех, что использует Конфедерация, но не менее эффективные, лейн Александер, смею вас уверить.
— Хорошо, — Безымянный постарался произнести это слово насколько можно ровно, бесстрастно… Ах, как же он устал от этой вечной недоговоренности, неопределенности.
— Есть ещё кое-что, лейн Александер, на чем мне хотелось бы заострить ваше внимание.
А`Ани напряженно уставилась на трехмерную модель, плавно вращающуюся над столом.
— И что же это? — несколько натянуто поинтересовался человек.
— Дело в том… — женщина-техник слегка смутилась. — Я понимаю, что конфедераты привыкли решать определенные проблемы весьма… решительно — скажем так. Но в тех условиях, в которых вам предстоит работать, есть некоторые вещи, которых нельзя допускать ни при каких обстоятельствах.
— Повторюсь, — Безымянный раздраженно повел плечами. — Что это?
— Вам ни в коем случае, ни при каких условиях нельзя убивать!
От нелепости прозвучавшего требования Безымянный вначале онемел, а потом нервно хихикнул:
— Да вы в своем уме? — губы его растянулись в тонкой насмешливой улыбке. — Я что ж, по-вашему, самоубийца? В таких делах, как ваше, без ликвидаций, как правило, не обходится. Вы же не дети, сами всё прекрасно понимаете! Или вы полагаете, что этот Суфф не охраняется?..
— И, тем не менее, я продолжаю настаивать, — тон женщины оставался бесстрастным, но в глазах на мгновение промелькнул гневный огонек. — Никаких убийств!
— Милосердие к врагам? — Безымянный уже перестал удивляться, лишь обреченно качал головой.
Женщина тонко улыбнулась — зеркальное отражение улыбки Безымянного.
— Расчет. Видите ли, все техники любого клана связаны между собой. Эта связь не столь явна, как у некоторых других народов, и всё же она есть. Иными словами, на очень глубоком подсознательном уровне существует некое сродство сознаний, делающее нас единым целым. И, являясь целым, мы способны ощущать выпадение части…
— Говоря проще: если я кого-то убью — они сразу же это почувствуют, — хмуро уточнил Безымянный. — Понятно. Что-нибудь ещё?
— О да, лейн Александер, — зрачки А`Ани задумчиво сузились, женщина подняла руку и принялась теребить локон с удивительно детской непосредственностью. — Есть ещё кое-что… — через некоторое время промолвила она. — Тот клан, с которым вам предстоит работать, — небольшая заминка на последнем слове, — он является древнейшим. Самый старый и дальше всех продвинувшийся из всех. Фассор Суффо был основоположником раскола нашего рода, его… идеи, как и методы их воплощения… они расходились со всем, что составляет основу моральных кодексов техников. Собственно, это и послужило причиной раскола… Я не могу даже представить, как далеко продвинулись наши собратья под предводительством фассора, но одно я могу вам сказать со всей очевидностью: они извращены, лейн Александер! Извращены, как самый подлый и низкий Полуживой. И они невероятно жестоки! Оружие, системы дистанционного разрушения, биологические эксперименты, опыты над живыми существами в попытках превращения их в смертоносные машины — это далеко не полный перечень того, чем занимается фассор и его… люди. Они очень опасны, их инструменты во сто крат совершеннее, чем все, с чем вы когда-либо сталкивались… да и мы, к слову сказать, тоже. Вы должны быть предельно осторожны в своей миссии. Любой неверный шаг равнозначен гибели, любой…
Уперевшись спиной и вытянутыми ногами в стены шахты, Безымянный отдыхал, зависнув над провалом, насчитывающим несколько десятков — если не сотен — метров вглубь земли. Позади, точнее — наверху, осталось что-то около тридцати метров спуска, семь боковых проходов, одиннадцать тепловых датчиков, (давным-давно сгнивших вместе с подпитывающими резервуарами), четыре ловушки-разрядника (осыпавшиеся в труху от легчайшего прикосновения) и несколько часов нравоучительных умозаключений Ноби — касавшихся в большинстве своем рассуждений о людской глупости. Несколько ниже того места, где человек сейчас «пребывал», находилось боковое ответвление центрального ствола шахты, выводившее — в соответствии с техническими планами, виденными им в лаборатории нанимателей, — к одной из лифтовых шахт, в которой имелась лестница.
Пока что всё складывалось на редкость удачно, и путь вниз, если не считать некоторых неудобств, проходил гладко и без эксцессов — чему Безымянный был только рад. Но чем глубже он опускался, тем чаще его тревожило ощущение, что подобное везенье не будет продолжаться вечно и уже скоро ему придется сполна заплатить за безмятежную легкость начала пути.
— Здесь есть проход, — Ноби высунул голову из ближайшей боковой шахты, той самой, что была чуть ниже и куда Безымянный отправил бесенка на разведку. — Он большой!
Что-то в тоне приятеля насторожило человека. Очень насторожило. Не в привычках бесенка было говорить так сухо, ограничиваясь всего лишь информацией. Обычно такое случалось только в тех случаях, когда…
— Ничего не хочешь добавить? — Безымянный неторопливо продолжил спуск — словно шагая по отвесной стене, и уже вскоре оказался на одном уровне с отверстием отвода.
— Уммм, — Ноби смущенно потупился, если определение «смущенно» вообще можно применить к бесу. — Как бы, эммм, ничего…
— Точно? — человек подозрительно сощурился. — Учти, если что — отправишься в Бездну!
Он не стал уточнять, что это самое «если что» означало для него самого гибель. Всё равно Ноби не поймет. Как и для любого другого порождения, физическая смерть для бесёнка была всего лишь неприятным способом возвращения в родной круг подпространства Бездны. Не более…
— Ладно-ладно, — нервно потирая лапки, зачастил бес. — Там, в самом конце, — «Световой стилет»! — Ноби воспользовался термином, привычным для бесов, но Безымянный, прекрасно освоившийся в этом языке, понял, что речь шла о плетении, преобразующем свет в высокочастотные лазерные импульсы… Смертельная ловушка-охранка — вот что ждало его в конце шахты.
— Вот видишь, — Безымянный подбадривающе улыбнулся бесенку. Прошло два с половиной года, с тех пор как он стал «хозяином» Ноби, получив права на владение его душой из «рук» умирающего Вархида — предыдущего владельца бесенка — но Ноби так до конца и не отвык шарахаться от теней, не перестал бояться, пусть и подсознательно, огорчить «своего человека» дурными вестями. — Всё не так уж и страшно.
— Это ты сейчас так говоришь, — шлёпнувшись на пятую точку у самого края боковой шахты, пробухтел Ноби. — Ты его ещё не видел.
— Настолько плохо? — уточнил человек, прикидывая про себя, как лучше передвинуть ноги, дабы одним движением и без риска ухватиться за край боковой отводки.
— Дерьмово, — ещё более натянуто уточнил бес. — Это самая сложная система из всех, что я видел. Помнишь ту дрянь у Ситтке? Ту, что снял Коротышка? — увидев понимание, промелькнувшее на лице человека, Ноби огорченно хрюкнул. — Так вот, там, — он ткнул лапкой назад, — ещё хуже. Намного! Она вся в шипах-обманках, да и резервуар поражения у неё ого-го какой — такая дрянь способна разнести всё вокруг в клочья.
— Ладно, не нуди, — фыркнул Безымянный. — Вот доберусь до неё, тогда и посмотрим. Если что — попробуем другой проход. Думаю мы даже…
— Что это? — перебивая человека, внезапно воскликнул бесенок, вскочив на ноги.
— Что — «что»? — не понял Безымянный.
Ноби не ответил. Бесенок стоял, точно в мгновение ока окаменел — жили лишь глаза, невидяще блуждавшие по сторонам. Сам же он весь обратился в слух. Безымянный же недоуменно поглядывая на бесенка, поудобнее переставил ноги и, оттолкнувшись от стены спиной, что есть силы вжался в неё левой рукой, освободив тем самым правую. Ну вот, теперь осталось, как следует всё рассчитав, перегнуться, и…
Легкое дуновение воздуха, шедшее почему-то снизу, мазнуло его по лицу, растрепав волосы. Что за дьявол? Человек откинул посторонние мысли, напрягся и единым плавным движением — рассчитанным и уверенным — перекувыркнулся, успев вовремя распрямить ноги и упереться ими в противоположную стенку воздуховода; руки же его находились как раз над провалом боковой шахты, куда он стремился попасть. Оставалось всего лишь чуть ослабить давление на стенки — и он съедет вниз, уцепится за край и втянет себя…
— Ветер… — Ноби растерянно уставился на «своего человека» и потянул носом. — Ты чувствуешь? Это ветер и…
Безымянный внезапно ощутил, что тот легкий порыв, что так некстати отвлек его в самый ответственный момент смены позиции, превращается в достаточно мощный и всё набирающий силу ветер. Какого?.. А шквалистые завихрения всё нарастали!
С опозданием, но Безымянный всё же понял, что происходит, и чуть не рассмеялся! Горько, обиженно и зло! Нет, определенно, удача просто издевается над ним! Это ж надо было такому произойти, что системы продува воздуховодов заработали прямо в тот момент, когда он, точно долбаный паучок-недомерок, карабкался по стенам шахты! Ви`ател предупреждал его, что подобный режим — режим автоматического продувания всей основной сети воздуховодов — существует. Он говорил, что подобная штука есть во всех лабораториях техников, но вот периодичности её работы молодой техник не знал. Он предполагал, что вряд ли она активируется чаще, чем раз в месяц, но ничего не гарантировал.
Безымянный расслабил мышцы, и собственный вес потянул его вниз. Соскользнув к краю отводка, он уцепился за него и изо всех сил потянул тело вверх, пытаясь как можно скорее забраться внутрь.
— Что мне делать? Что мне делать? — Бесёнок подпрыгивал на месте от нетерпения и поминутно хватал «своего человека» за руки — и без того напряженные до предела.
— Заткнуться и не лезть ко мне! — сквозь крепко сжатые зубы прошипел Безымянный, но его слова растворились в шуме беснующегося ветра, превратившегося в ураган, и Ноби ничего не расслышал.
Сильнейшие воздушные завихрения, создаваемые гигантскими лопастями далекого вентилятора, всё увеличивали скорость кручения, создавая подобие небольшого торнадо, в самом центре которого находился Безымянный. Его мотало из стороны в сторону, трясло и даже подбрасывало вверх. Окостеневшие пальцы скользили по металлической поверхности шахты, миллиметр за миллиметром приближаясь к краю, за которым начинался долгий полет вниз…
Дьяволы и Бездна! Вот теперь он сильно жалел, что его левое предплечье не уродует отвратительная конструкция никса… Ах, как бы он пригодился ему именно сейчас!
— Если вы помните, — Ви`ател остановился посреди поля безо всякого повода и, обернувшись к спутнику, заговорил — точно продолжая начатый ранее разговор, — во время нашего путешествия из Штормскальма я просил вас стараться двигаться в унисон со мной?
Безымянный кивнул. Такая… странная просьба действительно имела место.
— Тогда вам, вероятно, она показалась весьма нелепой, — техник не спрашивал, он констатировал, — и это было вполне естественно, — лёгкая улыбка коснулась его губ. — Также, если помните, я сказал вам, что со временем вы поймете её смысл. Сейчас это время настало. Вначале вам будет трудно приспособиться к… некоторым особенностям того способа перемещения, коим мы воспользуемся. Постарайтесь не нервничать и не паниковать — всё полностью контролируется…
— Вероятно, по-вашему, я после подобного вступления должен испытать просто-таки подъем оптимизма? — сардонически поинтересовался человек.
— Нет, — равнодушно отозвался техник. — Но этого и не требуется. Главное — никакой паники и резких движений. Сейчас мы отправимся дальше. Я пойду чуть впереди, вы — следом, следите за моими движениями, за моим шагом, ни в коем случае не смотрите по сторонам. Постарайтесь, по возможности, погрузить свой разум в состояние полудремы — так будет проще.
— Предлагаете мне заняться медитацией «на ходу»? — с ещё большей иронией спросил Безымянный.
— Именно, — невозмутимо заявил Ви`ател. — Именно медитацией. Вы готовы?
— Ладно, — Безымянный всплеснул руками, — Медитация так медитация. Только предупреждаю: танцевать голым при свете луны я не стану ни за какие деньги!
Сам он посчитал, что шутка удалась, но техник лишь окинул его холодным взглядом и сказал: «Как пожелаете».
Поход возобновился. Безымянный, решив довериться молодому технику (а заодно и отдохнуть, как говорится, «про запас»), довольно легко ввел себя в состояние «ди`чи-до-ра» — особую форму медитативного транса, при котором в достаточной мере отключаются значительные участки головного мозга, вернее, переходят в пассивный режим — словно у крепко спящего человека — и в то же время не являются сном с его полным отсутствием контроля всех двигательных функций. Иными словами: в случае возникновения любой нестандартной ситуации нервные импульсы, связанные со зрением и слухом на подсознательном уровне, мгновенно пробудят разум. Ди`чи-до-ра являлась старейшей наработкой чтецов. Её изучали на первом обязательном курсе академии все будущие разведчики — ведь именно им приходилось взваливать на свои плечи многодневные рейдовые походы без сна и отдыха. И ди`чи-до-ра был именно тем приемом, что позволял чтецам выживать там, где большинство прочих конов просто свалились бы и умерли от перенапряжения.
— Оглянитесь, — обращение Ви`атела вырвало человека из полубессознательного состояния, в которое тот погрузился. Встрепенувшись, Безымянный завертел головой и…
Вместо бескрайнего поля он оказался под сенью высоких и стройных кедров, непроглядной стеной разбегавшихся во все стороны.
— Не может быть… — голос ощутимо дрожал. Безымянный провёл рукой по взмокшему лбу и, всё ещё не придя в себя, не веря в происходящее, ляпнул первое, что пришло на ум: — Я что, уснул? Сколько прошло времени? Где мы?
Техник отрицательно покачал головой.
— Нет, вы не спали. Времени с нашего предыдущего разговора прошло примерно с четверть часа, — он ненадолго смолк, испытующе поглядывая на спутника, а потом, пожав плечами, будто придя к молчаливому соглашению с самим собой, добавил: — Что касается того, где мы, — я не знаю, как конкретно называется это место, да это и не важно. Важно, что оно находится примерно в дюжине миль от того, где мы с вами были раньше.
Безымянный нервно рассмеялся.
— Ну да, конечно, а из-за вот этого дерева, — он ткнул рукой в ствол ближайшего кедра, — сейчас появиться фавн и начнет гоняться за лесной нимфой.
Ви`ател демонстративно обратил свой взор именно на то дерево, что указал его спутник, и принялся разглядывать его с явно преувеличенным интересом, так, словно и впрямь ждал…
— Вы что, серьезно? — Безымянный даже не понял, что больше удивило его: поведение техника или то, что подобная манера говорила о наличии у того — кто бы мог подумать! — чувства юмора.
— Никс, — Ви`ател повернулся лицом к человеку и, чуть склонив голову влево, принялся разглядывать собеседника точно так, как перед этим — дерево.
— Что? — Безымянный совершенно запутался и уже даже не пытался разобраться в происходящем.
— Никс, — повторил техник и, откинув правый рукав своей уродливой полухламиды-полукуртки, продемонстрировал венчавший его запястье прибор. Достаточно большой — от запястья до локтевого сгиба — массивный, чем-то напоминающий наручи легкой штурмовой брони Конфедерации, он отличался от неё тем, что его многочисленные острые грани были вогнуты внутрь, впиваясь в руку и буквально прошивая её насквозь, вызывая очень нехорошие ассоциации с пыточным инструментом. — Никс — так называется этот прибор. Он генерирует небольшого радиуса поле, подобное пузырю или сфере щита, ограждающее пространство вокруг носителя. Подключаясь к зрительным нервам, он одновременно считывает ментальную информацию напрямую из сознания владельца, захватывая и преобразуя произвольно выбранные точки пространства в видимом носителем диапазоне…
— А если по-человечески? — не утерпел Безымянный.
— Если по-человечески, — усмехнулся техник, — он сжимает пространство и мгновенно перемещает из одного места в другое в пределах видимости.
— Телепортация, — не веря своим ушам, изумленно прошептал Безымянный. — Но я думал, такие технологии в принципе невозможно воссоздать! Они же потребляют такое количество энергии…
— Не телепортация, — прервал его Ви`ател. — Хотя и довольно близко к ней. На самом деле этот прибор не преобразует своего обладателя в отдельные атомы, не расщепляет его и не воссоздает впоследствии, как при телепортации. Он всего лишь искривляет пространство в небольшой области… Вы уверены, что вам действительно нужны все эти подробности? — поинтересовался техник у человека, разглядев на его лице явное непонимание.
Безымянный напряженно хмыкнул и, с трудом оторвав взгляд от никса, перевел его на собеседника.
— Полагаю, я вполне обойдусь и без них, — с шумом выдохнув воздух и вместе с ним напряжение, отозвался Александер. — Всё, что меня интересует: насколько он… безопасен?
Он хотел спросить — «действенен». Но после всего произошедшего этот вопрос был бы несколько… наивным. Пятнадцать минут — дюжина миль… Нет, стинер, конечно, мог бы развить подобную скорость — чего уж говорить о воздушных симбах, — но ни одно наземное транспортное средство не способно было перемещаться по пересеченной местности с такой поразительной быстротой…
— Весьма… интересная проблема, — поколебавшись, отозвался Ви`ател. — Это, гммм, весьма дискуссионный вопрос…
— Прошу прощения, — Безымянный оторопело уставился на техника. — Какой, к дьяволам, дискуссионный вопрос? Он или опасен, или нет!
— Ну, если вы таким образом ставите вопрос, — помялся Ви`ател, — то скорее нет, чем да…
— Я предупреждаю, — человек отбросил все попытки вести цивилизованную дискуссию, — ещё пара фраз в таком духе — и я…
«Что ты? — спросил Безымянный у самого себя, смолкнув на полуслове. — Убьешь его? И что будешь делать потом? Дружок, у тебя в крови яд — так или иначе, так что без этого мозгляка все, что ты можешь, — это тихонечко сесть под ближайшим деревом и откинуться. Тебя это устраивает? Думаю, нет!»
— Я вас прекрасно понимаю, лейн Александер, — молодой техник на всякий случай сделал несколько шагов в сторону не столько от страха, сколько из желания избежать ненужной конфронтации. — Но это действительно сложно объяснить…
— А ты всё же постарайся, — проговорил Безымянный голосом сухим и достаточно опасным. Голосом человека, находящегося на грани.
— Сам по себе этот метод перемещения не представляет никакой опасности для носителя, — зачастил техник. — Вся проблема в том, что он рассчитан на индивидуальное применение, и использование его для перемещения нескольких человек не закладывалось в проект изначально. Нам удалось расширить область покрытия поля до диаметра в восемь метров, но не в этом заключена основная проблема. Дело в том, что никс считывает ментальные передачи всего, что включено вовнутрь поля. Понимаете? Разночастотные импульсы мозговой активности…
Безымянный издал горлом звук, больше всего напоминающий рычание.
— Хорошо-хорошо, — только сила воли остановила техника и не позволила ему пуститься в бегство. — Я постараюсь попроще…
— И покороче! — гневно добавил Безымянный.
— В общем, мыслительная активность двух или более людей воспринимается никсом как однонаправленная волна и расценивается как приказ, исходящий из одного центра. И потому критически важно, чтобы во время перемещения второй человек — в данном случае вы — ни в коей мере не вмешивался своей мыслительной деятельностью в управление перемещением. Иначе…
— Иначе что?
— Скажем так: если я буду думать о перемещении к вон тому дереву — Ви`ател указал рукой на чуть искривленный у основания кедр, — а вы — к соседнему… То мы там и окажемся. В обоих местах. Мгновенно. И по частям…
— Та-ак, — протянул Безымянный. — Понятно. Значит, пока я «сплю» или медитирую, проблем не возникнет? — техник кивнул. — А почему бы для пущей гарантии не использовать этот прибор в то время, когда я действительно сплю?
— К сожалению, это совершенно не возможно, — яростно затряс головой Ви`ател. — Особенностью никса является то, что его действие возможно лишь в случае реального перемещения. Оба типа движения — реальный и сжатый — накладываются друг на друга, и без этого ничего не произойдет.
— Ясно, — Безымянный минуту постоял в глубокой задумчивости. — А почему вы не объяснили мне всего с самого начала?
— А вы бы согласились? — усмехнувшись, поинтересовался техник.
И человек вынужденно признался, что, будь он осведомлен изначально о возможности закончить свои дни в виде разделанной туши — никакого перемещения с помощью никса никогда бы не состоялось.
Безымянный, стоя на четвереньках в узкой шахте воздуховода, — принять любую другую, сколь-нибудь приличную позу не давало ограниченное пространство шахты — с тщанием человека, несущего в руках золотую пыль, плел энергоинформационную форму тройного «зеркала». Пот лил с него в три ручья: в шахте было не то чтобы сильно жарко, но очень душно и, отчего-то, нестерпимо влажно, да и запах был такой — словно на скотобойне после месяца беспрерывной работы! Особенно раздражало, когда едкая влага попадала в глаза — а такое случалось нередко. Вот как сейчас! Пребывая одновременно в двух состояниях разума, что само по себе было отнюдь не легким делом, он полностью концентрировался на плетении, по мере сил игнорируя нужды и докуки собственной плоти, но иногда эти надоедливые позывы уж слишком сильно норовили вцепиться в тебя и дергали, дергали, пока…
Тонкоматериальные «лепестки» формы дрогнули и затрепетали, точно листья под порывом ветра, когда очередная капелька пота, скатившись по лбу, угодила точнехонько в левый глаз, вызвав мучительное (и такое раздражающее) жжение, на миг прервавшее концентрацию, а вдобавок, словно в насмешку, по Агронивайсу Ми`Ру прокатилась мягкая волна энергетических колебаний, ненадолго дестабилизировавшая структуру стихийного плана: неподалеку (относительно) работал плетельщик. Дьяволы и бесы! Форма зеркала рассыпалась кучкой праха! В Бездну! Безымянный тяжело вздохнул и, отерев пот со лба, принялся попеременно напрягать и расслаблять затекшие мышцы. Вынужденный перерыв — ничего не поделаешь — между погружениями в Ми`Ру был необходим: видят предки, он не настолько хороший плетельщик, дабы сразу же переходить от одного плетенья к другому! А вдобавок ко всему, тихой змеёй к нему подкралось чувство запоздалого страха от пережитого потрясения, когда он висел на краю этой треклятой шахты, а вокруг ревел и выл ветер, норовивший сбросить его, стянуть вниз и швырнуть безвольное тело на бешено вращающиеся лопасти винта.
В самый последний момент ему всё-таки удалось выкарабкаться — процесс прокачки воздуха завершился совершенно внезапно, и Безымянный сумел втянуть себя в боковой отвод, после чего несколько минут лежал на полу, судорожно глотая воздух и вознося благодарности всем предкам, каких смог припомнить. Но, видит Бездна, как же тяжко ему пришлось в те злосчастные мгновенья!
— Ну что, долго ещё? — Ноби, беззаботно валявшийся прямо на полу шахты, позади человека, демонстративно потянул носом и с отвращением чихнул — явно нарочно, дабы привлечь внимание. — Мне здесь не нравится.
— По-твоему, я от всего этого в восторге? — сквозь зубы процедил Безымянный.
— А я почем знаю? — хитро блеснув глазками, отозвался бесенок. — Ты здесь уже столько времени провёл, что, наверное, успел пустить корни.
Безымянный обернулся и вперился в приятеля тяжелым взглядом, но в спор вступать не стал, предчувствуя, что тот вполне может затянуться — а этого как раз следовало по возможности избежать. Да и кроме того, впереди его ждала работа, требующая полнейшей сосредоточенности и нервного напряжения, тратить которые в дискуссиях с бесёнком было бы верхом глупости!
Отвернувшись от Ноби, он вновь уткнулся взглядом, настроенным на зрение в двух диапазонах, в перегораживающую ствол шахты форму «Светового стилета». На физическом плане ловушка представляла собой небольшой овальный нарост на «потолке» шахты, лишь слегка выделяющийся над гладкой поверхностью. Никаких отверстий или дополнительных ответвлений. Всего лишь крошечное вместилище, содержащее кельбениар и чип управления: настроенный на взаимодействие с Агронивайсом Ми`Ру. Но что же творилось здесь в самом Ми`Ру! Феерия плетений, упорядоченный хаос форм и потоков, спрессованных в достаточно небольшом объеме и превративших его в тугой клубок разъяренных гадюк — каждая из которых размером с Вайлиарскую анаконду! — тронь одну, и остальные вцепятся тебе в глотку!
Хороший плетельщик сумел бы обезвредить эту ловушку минут за десять (а ваятель и вовсе смел бы в считанные мгновенья, даже не задумавшись), но Безымянный не льстил себе: он никогда не был хорошим плетельщиком. И всё же он должен был попытаться разобраться со «Световым стилетом», разобраться и продолжить путь именно в том направлении, который перегораживала треклятая ловушка, должен, потому что предчувствовал: других путей проникнуть вглубь инстайта 212 — нет. Он не смог бы объяснить, почему именно, просто чувствовал, что это так, — а своей интуиции Безымянный научился доверять безоговорочно ещё в Тартре — там без этого не выжить!
Поколебавшись мгновение перед очередным погружением в Агронивайс, Безымянный глубоко вздохнул — и… привычный мир вновь взорвался мириадами красок и тонов, ароматов и чувств: Ми`Ру снова вытеснил реальность из его сознания и завладел вниманием, полностью поглотив сознание… Нужно было спешить.
— Всё… — Ви`ател остановился на вершине небольшого холмистого возвышения. Во все стороны, насколько хватало глаз, расстилалось безбрежное поле, поросшее колышущимся разнотравьем, на некотором отдалении от холма протекала неглубокая речушка с поросшими камышом и осокой берегами и несколькими ивами, полощущими ветви в её медленных водах. Вековечным покоем дышало всё в здешних краях, нетревоженным, неколебимым, таким, словно все заботы прочего мира никогда не проникали в эти заповедные просторы.
Если верить календарю, то с момента выхода из лаборатории клана А`Ани прошло около пяти дней, но Безымянному стало казаться, что вместе с расстоянием — сжимаемым и растворяемым никсом, точно сахар в стакане воды, — в ничто обратилось и само время. Он чувствовал себя гребцом, плывущим на утлой лодочке посреди бескрайней водной глади, укутанной туманом: берега сокрыты и не видны; твердь под ногами призрачна и непрочна, и всё, что остается — вера! Вера в себя, в судьбу, удачу…
— …здесь мы расстанемся, — молодой техник кивнул на юг. — Пройдя примерно две-три мили в том направлении, вы увидите ряд небольших, замаскированных под холмики вроде этого, — он притопнул ногой по земле, — возвышений. Они располагаются хаотично, без какой либо симметрии, — это и есть шахты воздуховодов. Вам будет достаточно легко опознать сами холмы, но вот как проникнуть внутрь — я не могу вам подсказать. Вам придется самому разобраться с механикой скрытых дверей…
— Понятно, — неразборчиво пробурчал Безымянный.
— Теперь что касается самой работы, — Ви`ател поковырял носком сапога землю — то ли смущенно, то ли задумчиво. — У вас есть восемь дней на её выполнение. Это максимальный срок. Я полагаю, что в действительности вы управитесь быстрее, но… лучше перестраховаться и не спешить. Вы хорошо помните схему расположения лифтовых площадок? — дождавшись уверенного кивка человека, техник облегченно вздохнул. — Я бы настоятельно рекомендовал вам, прежде чем закончить основную часть работы, ознакомиться с реальным расположением площадок на том этаже, где вы станете работать. Даже если это отнимет дополнительное время! Необходимо четко просчитать время и способы отхода. И самое главное: ни в коем случае не связывайтесь со мной, до того как окажетесь непосредственно на площадке! Наши собратья немедленно засекут сигнал передатчиков и перехватят наши с вами переговоры самое позднее в течение минуты. Вы запомнили? Отлично! Это самая, подчеркиваю, САМАЯ рискованная часть всей операции. Сами вы не сможете подсоединиться и активировать подъемный механизм лифта — это моя работа. Сколько времени она отнимет — я не знаю. Вам предстоит продержаться это время в одиночку. Делайте что угодно: стройте баррикады, прячьтесь, отстреливайтесь — только продержитесь. Заклинаю вас всем, что вам дорого: продержитесь, лейн Александер…
— Здесь, — драматическим шепотом сообщил Ноби, высунувшись из бокового ответвления воздуховода, и для наглядности принялся указывать лапкой, «где именно», по его мнению, был более-менее сносный вход непосредственно в лабораторию.
Безымянный, медленно ползя на четвереньках вслед за юрким бесенком, лишь сокрушенно качал головой. Ругаться, даже про себя, уже не было никаких сил. Это был семнадцатый, показавшийся Ноби подходящим проход. Семнадцатый! Все предыдущие оказались, мягко говоря, не совсем тем, что требовалось для тихого и незаметного проникновения на «вражескую территорию». Достаточно сказать, что первый обнаруженный бесенком лаз оказался настолько узким, что даже сам Ноби с трудом мог в него протиснуться. Остальные были ещё хуже! Навроде предпоследнего — выводившему прямо в арсенал, напичканный следящими устройствами и охранными системами не хуже, чем подступы к Патриаршей Ризнице в Меске. Впрочем, ругать Ноби или пытаться внушить ему, что именно требуется человеку, являлось делом совершенно бесперспективным, да и попросту бессмысленным заведомо — всё равно, что пытаться втолковать трехлетнему сорванцу теорию пробуждения Бездны. Бесы были порождениями, существами, изначально чуждыми реальности Терры с её законами и особенностями; они жили по собственным понятиям, и их взгляд на действительность, образ мышления весьма сильно отличались от присущих исконным обитателям Терры — вроде людей или эффов. И ничегошеньки поделать с этим было нельзя! Приходилось мириться и ползти вслед за бесенком, уповая на то, что раньше или позже, но тот сумеет обнаружить искомое. По крайней мере, время пока ещё играло на стороне Безымянного, и запас шприцев с противоядием позволял ему надеяться, что всё ещё может закончиться благополучно.
Расставаясь с человеком, Ви`ател вручил ему восемь доз антидота — вполне достаточное количество, если учесть, что предполагаемый срок операции ограничивался тремя-четырьмя сутками. Кроме этого в карманах куртки Безымянного хранился изрядный запас капсул КЖ (комплект жизнеобеспечения), позволявший рассчитывать, что смерть от истощения и обезвоживания ему не грозит. Оставался нерешенным маленький вопрос, касающийся, собственно, самой операции, а именно: каким, в Бездну, образом один человек вообще может провернуть нечто подобное?! Но это были мелкие технические детали, о которых следовало задумываться несколько ранее, например — в хоттоле у Гаргарона или же в Штормскальме. А теперь… чего уж теперь-то ловить воздух? Как говорится: «Надел броню — не говори, что не дорос».
— Вот, смотри, это здесь! Разве я не молодец? — довольно пропищал Ноби, и Безымянный только чудовищным усилием воли заставил себя утерпеть и не дать со всей силы кулаком бесёнку под зад. Поскольку именно эта часть тела приятеля, висевшего в воздухе, находилась прямо перед его глазами, мешая тем самым разглядеть что-либо иное за исключением… хвоста! Ну и ещё того места, откуда он рос.
— Если ты чуть-чуть подвинешься, может, я и смогу оценить твою гениальную находку, — сквозь зубы прошипел человек и, не удержавшись, дернул бесенка за кисточку, пытаясь оттеснить того в сторону.
Недовольно заворчав, Ноби отлетел влево и, нахохлившись, как сыч, принялся вполголоса бормотать нечто о «людской неблагодарности» и о чём-то еще, что Безымянный старательно пропускал мимо ушей. Сам же он, добравшись наконец до частой решетки, отделявшей воздуховод от «внешнего» мира, принялся внимательно изучать открывшуюся его взору картину и…
— Да, в этот раз ты и впрямь молодец, — повернув голову к бесенку, вполголоса проговорил он. — Пожалуй, это именно то, что нам надо!
Комната, куда выходило ответвление воздуховода, оказалась не чем иным, как складом. Огромным, уставленным высоченными — под самый потолок — стеллажами, заполненными всяким хламом: от проржавевших металлических деталей непонятного предназначения до гор посуды, часть которой явно была разбитой. Вероятно, это было одно из помещений «на всякий случай», служившее хранилищем отживших свой век вещей, которые — по тем или иным причинам — не сочли нужным подвергнуть немедленной переработке. Наверняка это было не самое посещаемое место в лаборатории и, как следствие, — идеально подходящее для незаметного проникновения. Нужно было только удостовериться в отсутствии наблюдателей… любого рода.
— Ноби, слушай внимательно, — Безымянный вновь скосил голову и посмотрел на раздувшегося от похвалы бесенка. — Отправляйся в сплайс и вынырни по ту сторону решетки, видишь? — Он указал рукой на ближайший к воздуховоду стеллаж, верхние полки которого оставались частично свободными, прочие же были забиты разным тряпьем. — Там пусто. Вот туда тебе и надо переместиться. Как только убедишься, что никого нет, слазь оттуда и порыскай по комнате. Нам нужно точно знать, что здесь никого нет. А я тем временем…
Безымянный чуть запоздало отвернулся — радужная вспышка перехода в кромешной тьме, да ещё и обостренное плетеньем зрение отозвались острой болью в напряженных глазах. Ну да ничего, не в первый раз, можно и потерпеть — ведь главное… Человек отбросил посторонние мысли и, сконцентрировавшись, в который уже раз за сегодня погрузил свой разум в безбрежный океан искуса Агронивайса, хотя прекрасно осознавал весь риск столь частого слияния с Ми`Ру. Но ведь выхода не было! Да и в этот раз ему не придется блуждать меж энергетических потоков, играть с ними в орлянку, плести «сети», наполнять «формы». Ничего этого не нужно! Достаточно всего лишь… Вот оно! Пульсирующий всеми мыслимыми оттенками оранжевого поток, обретший в его представлении форму тройного перекрученного жгута в несколько метров в диаметре, протянувшийся из одной бесконечности Ми`Ру в другую, проявился, оттеснив прочие энергетические компоненты низшего плана. Это был именно тот поток, что необходим Безымянному! У этого проявления Поля имелось множество имен, но чаще всего его называли «Кресайтини» — растущий! Это был один из центральных и наиболее часто используемых потоков, не обладающий никакими собственными материальными аналогами и являющийся проявлением развития как такового. Энергетическим компонентом роста. Соединившись с ним, человек направил его энергию через себя внутрь «следящего», многократно усиливая зону действия медальона, и тут же, мгновенно покинув Агронивайс, переключил внимание на амулет.
Увеличенная в несколько раз энергией Кресайтини сканируемая область проявилась в сознании человека в виде трехмерной сферической схемы — вроде той, что он видел в лаборатории своих нанимателей. Только на этот раз он, вдобавок к зрительным образам, ощущал и осознавал присутствие и размещение жизненных форм… Семнадцать «человек»! Безымянный от удивления чуть не вскрикнул! Он ощущал присутствие всего лишь семнадцати четких сигналов в огромном пространстве сканируемой области. И ближайший к нему располагался на расстоянии не меньше восьмисот метров… и вдобавок, двумя этажами ниже.
Это было поистине удачно. Лучшего места для проникновения в инстайт нельзя было и представить.
— Ноби, — на всякий случай вполголоса, позвал приятеля человек.
— Уммм? — голова бесенка появилась с противоположной стороны решетки.
— Всё чисто? — поинтересовался Безымянный, посчитав, что предосторожность лишней не бывает.
— Это здесь-то? — недовольно пробухтел бесенок. — Да здесь грязнее, чем в чулане у Эдда! Грязь, пыль, труха. Если хочешь знать моё мнение — это самое грязное место из всех, что я…
— Вот и отлично, — не став дожидаться конца монолога, грозившего затянуться на несколько часов, прервал приятеля Безымянный. — Вот, держи, — он протянул сквозь прутья решетки короткий и тонкий, как жало, нож бесенку и добавил: — Если решетка крепиться на шурупах, постарайся их вынуть, а если…
Ноби, взяв нож, недовольно фыркнул и скрылся из поля видимости. Через некоторое время до обострившегося слуха человека донесся едва слышный скрип. Слава предкам! Кажется, решетка и впрямь крепилась на шурупах, а значит, не придется прибегать к решительным мерам и ломать её. «При любых обстоятельствах, — как частенько любил повторять Вархид, — не стоит оставлять следы, если этого можно избежать». И Безымянный не раз убеждался в правоте этих слов на собственном опыте…