– Пап, а у нас на прошлой неделе была олимпиада по математике, и я победила! – голос дочери, слегка искаженный междугородней связью звучал небесной музыкой в ушах Андрея Пономарева.

– Умница! – Он заулыбался, не обращая внимания на прохожих. Сейчас уже считается в порядке вещей, идти по улице, разговаривать с невидимым собеседником, улыбаться ему, или наоборот – ругаться. Технический прогресс не стоит на месте, и мобильная связь стала настолько обыденной вещью, что большинство уже не представляли, как можно обходиться без сотового телефона. Почему-то Андрей не мог спокойно проявлять эмоций вот так, шагая по улице, мимо прохожих, приложив к уху скрытый широкой ладонью аппарат. Смущался. Но сейчас, когда в трубке раздавался звонкий голосок дочурки, Андрею было плевать на всех и вся. И словно не было разделяющих их тысяч километров, а дочь пришла из школы и рассказывала, как прошел день. Андрей ловил каждое слово, как умирающий от жажды ловит пересохшими губами капли дождя.

– А тренировки как? Соревнования скоро? – это он впервые отвел дочь в спортзал, вопреки мнению жены, и был очень рад, что его девочка проявляла способности не только в математике, но и на татами.

– Хорошо! Через месяц региональные. Тренер говорит, что мы должны выступить достойно.

– Молодец, Светланка! Скрестим пальцы.

– Пап… – голос девочки дрогнул, – а ты приедешь?

Андрей не знал что ответить. Приедет ли он? Будь его воля – прямо сейчас купил бы билет на самолет до Оренбурга и через несколько часов уже обнимал бы дочку. Но Валя – мать Светланки и вот уже полтора года как его бывшая жена – точно не обрадуется. Она вычеркнула Андрея из своей жизни. Решительно и безвозвратно.

Дочь правильно поняла его молчание:

– Я поговорю с мамой, пап. Она не будет против.

Андрей грустно усмехнулся про себя: когда тебе двенадцать, все в жизни кажется простым, но с возрастом люди весьма преуспевают в том, чтобы сделать свое существование намного сложнее.

– Я не знаю, дочь… попробую… не могу обещать, – он практически чувствовал, как она огорчилась, и поспешил добавить: – Но я постараюсь! Хорошо?

Дочка ответила после небольшой паузы:

– Хорошо, пап. Только ты постарайся! Я тогда для тебя все призы выиграю!

Он засмеялся.

– Не будь жадиной, оставь парочку другим.

– Ладно, – дочка немного повеселела и похвалилась: – А я теперь блины умею печь! Бабушка научила. Знаешь, какие вкусные?!

Андрей свернул в переулок, чтобы срезать путь через дворы, прошел арку проезда, вышел к детской площадке и тут же услышал справа яростные крики, звуки ударов и брань. Он бросил быстрый взгляд в ту сторону и увидел, что возле качелей трое неплохо одетых парней избивают одного мужчину. Один из напавших ударил лежащего на земле человека носком ботинка в живот, другой, схватившись для устойчивости за опору качелей, жестоко пнул жертву в лицо.

– Эй! – крикнул Андрей. – Вы чего творите?!

Дочка что-то еще говорила, из трубки раздавался ее едва слышимый голос.

– Я перезвоню, милая, – бросил Андрей, нажал на кнопку, заканчивая разговор и побежал к дерущимся.

Он налетел на парней сзади, растолкав их в стороны. Один покатился по песку, второй, едва не перекувырнулся через качели, а третий отскочил в сторону и, сунув руку в карман, быстро вытащил нож. Щелкнуло выкидное лезвие. Андрей, не раздумывая, бросил в парня все еще остававшимся в руке сотовым телефоном. Аппарат попал тому в нос. Охнув, молодчик схватился свободной рукой за лицо. Андрей не дал ему возможности очухаться, и через пару секунд парень обезоруженный лежал на земле.

Двое его дружков уже снова были на ногах. Но тут избитый мужчина схватил поблескивающий в траве нож, поднялся и взмахнул им перед нападавшими. Парни отпрянули.

Мужчина сплюнул красным и осклабился, исподлобья глядя на противников.

– Ну что, шакалы, продолжим разговор?! – злорадно произнес он. Бровь у мужчины была рассечена, из раны стекала темная струйка, губы распухли и кровоточили, лицо покрывали синяки и ссадины. – Жаль, вас в зоне пуля не нашла.

Андрей понял, что вмешался в бандитские разборки. Первым его порывом было уйти – пусть грызутся между собой сколько влезет. Он не собирался принимать ничью сторону.

Поднялся парень, которого обезоружил Андрей. С разбитой сотовым телефоном переносицы текла кровь.

– Ты какого хрена влез, урод? – он зло посмотрел на Андрея. – Наши дела с должником тебя не касаются! Вали отсюда, сучара!

По сути, так и надо было поступить – оставить этих четверых разбираться меж собой, развернуться, пойти домой и не вспоминать о произошедшем. Какое собственно Андрею дело до того, что один бандит должен другому? Никакого! Но трое против одного… это неправильно. Да и не привык Андрей отступать.

– Шли бы вы, парни, по добру-по здорову.

Но молодчики не собирались уходить. Все трое угрюмо смотрели на должника и его неожиданного помощника.

– А ну пошли отсюда! – раздался с одного из верхних этажей старческий голос. – Я милицию вызвал! Сейчас с вами разберутся! Устроили тут поножовщину, а на этой площадке дети играют! Совсем совесть потеряли, Сталина на вас нет!..

«Нет, дед, тут не Сталин нужен, – пришла Андрею неожиданная мысль, – тут все общество менять надо, чтобы не из одного твоего окна возмущенный голос раздавался». Наверняка драку видели многие, но всем было безразлично. Люди сейчас находились в таком положении, что их заботили лишь собственные шкуры…

Пришла неожиданная злость. Андрей сжал кулаки, повел плечами, приготовившись к бою… но парни вдруг передумали нападать. Переглянулись, отступили.

– Мы с тобой, должник, еще пересечемся, – пообещал молодчик с рассеченной переносицей, потом перевел взгляд на Андрея: – А ты, мудак, ходи теперь, оглядывайся.

Должник лишь презрительно фыркнул в ответ. Трое нападавших развернулись и, бормоча ругательства, пошли прочь из двора.

– Вот скоты, – избитый мужчина тяжело опустился на качели, – и здесь от них житья нет.

Андрей достал носовой платок и протянул незнакомцу, а сам взглядом искал разлетевшиеся от удара части сотового телефона.

– Спасибо, – проговорил мужчина и, морщась, стал вытирать кровь.

Андрей тем временем собрал аппарат и безуспешно пытался его включить. Выругавшись от досады, он сунул телефон в карман и спросил:

– Ну, ты как, в норме?

Незнакомец кивнул.

– Порядок. И не такое бывало, – один глаз у него начал заплывать, губы распухли, но мужчина выглядел на удивление довольным. – Вовремя ты подоспел. Еще немного и, думаю, торчать этому «перу» у меня между ребер.

Он повертел нож в руке, потом засунул лезвие в щель под сиденьем качелей, надавил и сломал.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно произнес мужчина. – Будь мы сейчас в Зоне, через пять минут здесь был бы мой квад, и этих молодчиков в капусту покрошили бы.

– Квад? – переспросил Андрей, он не особо разбирался в тюремном жаргоне.

– Да, так называлось мое боевое подразделение, – ответил незнакомец, отряхивая брюки. – Думаешь, почему они меня «должником» звали?

Андрею осталось только вскинуть брови и покачать головой – этого языка он не знал.

Мужчина поднял на него взгляд и хмыкнул, догадавшись о том, что нежданный помощник его не понял:

– Первая Зона отчуждения. Квад – отряд из четырех человек. Таких, как я, нередко называли «должниками». Не потому что мы кому-то должны, нет… Разве только матушке Земле. – Он встал с качелей. – Слышал, наверное: сталкеры, аномалии, мутанты?

– Первая Зона?

– Да, она появилась задолго до московской и даже успела исчезнуть.

– Что-то припоминаю.

О том, что происходило с Москвой, знал весь мир, но про Первую Зону отчуждения слышали далеко не все.

– Степан Муха, – представился мужчина, протягивая руку. – Муха – это прозвище, но мне так привычнее.

– Андрей Пономарев, – он ответил рукопожатием. – Слушай, если ты в порядке, то я, пожалуй, пойду.

– Конечно! Еще раз спасибо за помощь. Если вдруг соберешься в Москву… – хмыкнул Муха, – и встретишь «должника»… группировка давно распалась, но кто-то из наших наверняка там есть, можешь смело обратиться за помощью и будь уверен – ты ее получишь.

– Ну, да… «будете у нас на Колыме…», – с улыбкой ответил Андрей цитатой из любимого фильма.

– …нет уж, лучше вы к нам! – закончили они в два голоса и засмеялись.

– И то верно, нечего в Москве делать! – кивнул новый знакомый Андрея. – Одни мутанты: что животные, что люди. Троих таких ты сегодня видел: мародеры «в отставке». Только, что там твари, что здесь. Ничто их не меняет.

Философствовать сейчас Андрею хотелось меньше всего. Он устал на работе, проголодался, да еще и дочкой нормально не успел поговорить. Настроение не для разговоров.

Почувствовав его желание поскорее уйти, Муха поднял палец, останавливая Андрея, залез рукой во внутренний карман и вскоре выудил оттуда треугольной формы плоский серо-коричневый камень на кожаном шнурке.

– Вот, возьми. – Протянул он Андрею. – Это вроде как артефакт. Должен приносить удачу, но не любому, а особенному человеку. Я, правда, сильной удачи не замечал – в лотерею так ни разу и не выиграл, сколько ни пытался, видимо я не особенный. Но может ты такой. Не зря же ты здесь сегодня оказался, да еще так вовремя! Ну а если и тебе не покатит, то подари другому. Только не выбрасывай! Хорошо?

Андрей взял камень, хотя и не верил ни в какие амулеты и обереги, но знал, что искренние подарки надо принимать, какими бы нелепыми или бесполезными они ни казались. Ведь даривший вкладывал в подарок частичку своей души. От такого отказываться нельзя.

– Спасибо, – поблагодарил он.

Мужчины пожали друг другу руки на прощание и разошлись. Андрей оглянулся лишь раз – убедиться, что Муха сможет нормально идти. Новый знакомый хромал, словно у него вместо одной ноги был протез, но шел уверенно и достаточно быстро, чтобы Андрей окончательно успокоился и с чистой совестью отправился домой.

* * *

Еще открывая замок, Андрей почувствовал запах гари. Когда же он распахнул дверь, то сразу закашлялся от дымного смрада, рванувшегося из квартиры наружу. Закрыв рот и нос рукавом, он ринулся на кухню. На газовой плите дымила, почерневшая от копоти, кастрюля из-под супа. Газ горел под ней сине-оранжевым цветком, раскалив дно кастрюли докрасна. Дым и гарь заполняли кухню.

Андрей сразу выключил конфорку, подавил в себе инстинктивное желание открыть окно – огня нигде не видно, но лучше не рисковать и не впускать кислород в помещение – и побежал обратно.

– Батя! – с тревогой крикнул он и тут же закашлялся, хватанув в легкие дыма. – Кха-кха… Батя!

Отец лежал на полу в своей комнате, возле дивана. Сердце Андрея екнуло. Он бросился к отцу, просунул руки ему под плечи, приподнял и потащил прочь из квартиры. На площадке уже слышались голоса соседей.

– Ой! – вскрикнула тетя Маша из квартиры напротив. – Андрюшенька… Николай Витальевич…

В голосе женщины прозвучали причитающие нотки.

Положив отца на пол, Андрей опустился на колени и прижал пальцы к его шее. Пока нащупывал артерию, в груди появился ледяной ком, а лоб и спина покрылись холодным потом. Пульс прослушивался. Значит, отец лишь в обмороке. У Андрея отлегло на сердце, захотелось глубоко вздохнуть, но из-за дыма он не мог этого сделать.

– Теть Маш! Нашатырь! Быстро! – скомандовал Андрей отработанным годами голосом.

– Да-да, я сейчас! – соседка тут же скрылась в своей квартире и вскоре появилась с пузырьком нашатырного спирта и клочком ваты.

– Я пожарных вызвала, – сообщила она, протягивая лекарство.

– Да, все правильно, – сказал Андрей, забирая нашатырь. – У нас вроде все в порядке, но вы все сделали правильно…

Резкий запах почти сразу привел Николая Витальевича в чувство. Он закашлялся и заохал.

Снизу на лестнице загрохотали тяжелые ботинки – поднимались пожарные.

– Где возгорание? – спросил молодой парень в брезентовой одежде.

– Возгорания нет, кастрюля с супом выкипела, я все выключил, окна не открывал… – сказал Андрей.

– Надо проверить, – пожарный без лишних разговоров прошел в квартиру, следом за ним остальные члены расчета.

Андрея это мало заботило, он понимал – делают, что должны.

– Пап, ты как?

– Все хорошо, – Николай Витальевич застонал и прижал ладонь к голове. – Проклятый Зов.

– Что? Какой зов, пап? – с тревогой спросил Андрей.

– Нет, нет, – поспешил успокоить его отец, – никакой, все нормально. Голова болит просто.

* * *

Проверив все, пожарные разрешили открыть окна и проветрить помещение. Соседка тетя Маша пригласила Андрея с отцом к себе, пока сквозняк не прогонит дым и запах гари. Уложила Николая Витальевича на диван, накормила ужином Андрея, а позже напоила обоих чаем с мятой. Сама она уселась на стул перед телевизором и с увлечением смотрела новое ток-шоу, периодически добавляя свои комментарии к происходящему на экране.

Андрей удобно расположился в кресле рядом с диваном и неспешно потягивал чай. Он устало зевнул: вечер выдался не из легких. Хотелось поскорее вернуться к себе, принять душ и завалиться спать.

– Андрюша, – вдруг негромко позвал отец.

Андрей повернул голову.

– Да, пап? Все нормально?

Отец помедлил с ответом, потом негромко произнес:

– Нет, сын, не нормально.

Усталость как рукой сняло. Андрей встревоженно поднялся с кресла, но Николай Витальевич жестом остановил его.

– Не спеши, Андрей.

– В чем дело, пап? Что болит? Сердце? Может «скорую» вызвать?

К ним повернулась тетя Маша:

– Что случилось, Андрей?

– Все хорошо, Марья Филипповна, – ответил за сына Николай Витальевич. – Простите, за неудобства.

– Ну, что вы! Какие неудобства?! Даже речи не ведите!

Она махнула рукой и снова повернулась к телевизору.

Андрей вопросительно посмотрел на отца.

Николай Витальевич как-то виновато взглянул на сына и отвел глаза в сторону.

– Я должен тебе кое-что рассказать, Андрей, – произнес он едва слышно. – Некоторое время назад… я начал слышать… Зов.

– Что? – нахмурился Андрей.

Отец сморщился, словно съел лимон, пожевал губами, будто пытался подобрать правильные слова и, наконец, продолжил:

– Я знаю, что это звучит как старческий бред. Я тоже сначала думал, что у меня начался склероз, но это не так. Я слышу этот Зов без отрыва от реальности и прекрасно осознаю происходящее вокруг. И сколько бы я ни сопротивлялся ему, с каждым днем этот Зов становится все настойчивее и сильнее. Сегодня я из-за него потерял сознание. Ты сам видел, к чему это привело.

– И куда… он тебя зовет? – осторожно, пытаясь скрыть недоверие, спросил Андрей.

– Понимаю, как это звучит, – вздохнул Николай Витальевич. – Я и сам с трудом себе верю. Но ничего не могу с этим поделать. Он призывает меня в разные места, большинство названий я раньше даже не слышал. Они возникают у меня в голове, словно множество голосов произносят их. Просят… заставляют меня туда пойти. Постепенно голоса становятся все громче… Я думал, что схожу с ума, но сегодня я воспользовался твоим компьютером и выяснил, что все эти места, куда они зовут меня, находятся недалеко друг от друга… в одном районе… в Подмосковье. Рядом с одной из тех Зон Аномальной Активности…

– Аномальных зон? – с удивлением переспросил Андрей.

– Да, – кивнул Николай Витальевич. – Я не маразматик. Это такие зоны…

– Пап, я слышал о них, – прервал Андрей объяснения отца. Его встревожило странное совпадение вечерних происшествий, связанных с аномальными зонами. Может быть, все случайность, а может, и… что-то другое. Он не считал себя суеверным, но неприятный холодок пробежал по позвоночнику. Рука невольно потянулась к карману, в котором лежал подаренный должником артефакт. Андрей задумался и едва не пропустил мимо ушей следующие слова отца.

– Завтра я уезжаю, – спокойно произнес Николай Витальевич, – Зов хочет этого, и я сделаю.

Андрей в недоумении качнул головой.

– Куда уезжаешь?

Отец поджал губы и вздохнул, досадуя на то, что сын его не слушал.

– В Москву, Андрей, – произнес он тоном, словно пояснял маленькому мальчику прописную истину.

– Зачем?

– Потому что если я не поеду, то может произойти что-то очень плохое. Не спрашивай что – я не знаю! Но в любом случае у меня больше нет сил сопротивляться этому Зову.

Андрей некоторое время сидел молча, уставившись в окрашенные коричневой краской доски пола. Николай Витальевич говорил еще что-то про пенсию, билеты и завещание, но слова едва доходили до сына. У него в голове сейчас были две мысли: одна – если отец что-то решил, то переубедить его практически невозможно, и вторая – что ни в какую Москву он отца не отпустит… по крайней мере одного.