Песок огибал машину и стремился вверх по склону бархана. Серо-желтые потоки поднимались до самого гребня, фонтанами били в небо, закручивались в спирали и расползались в стороны. Бархан, едва различимый за пыльной завесой, подернулся зыбью, песок пластами съезжал с его склонов.

Машина крупно дрожала. Раздался звук, похожий на протяжный стон, пришедший из недр корпуса. Словно рев живого существа.

Роди с такой силой вцепился в подлокотники, что заболели пальцы. Растерявшись, он не сразу сообразил, что ему делать. Только немного придя в себя от захлестнувшего его суеверного страха, смог наконец разжать пальцы правой руки и ткнуть в значок вращающегося ветряка.

Гул сразу пошел на убыль. Вместе с ним стала спадать и дрожь. Она становилась все мельче, пока не исчезла совсем. Буря за окнами бесновалась еще какое-то время, но вскоре стихла и она. Песок и пыль осели, покрыв окна плотным слоем.

Роди машинально вызвал прямоугольник с управлением ставнями и коснулся символа очистки. Механизмы прошлись по стеклам. Он смотрел на сильно просевший гребень бархана, на замысловатые узоры, созданные ветром и песком. Краешком сознания отметил, что почти весь нос машины теперь накрыт песком и, кажется, она немного сместилась в сторону.

Когда испуг прошел, захотелось немедленно продолжить эксперименты.

Активировав оранжевый прямоугольник, он внимательно осмотрел все шкалы и соотнес каждую с нужным ветряком, чего не догадался сделать раньше. Потом легкими касаниями привел их в нужное положение и, отбросив все мысли, ткнул пальцем в круглый значок.

Машина дернулась, но Роди был готов к этому и крепко держался за кресло. Через окна он увидел, как, обтекая корпус, сзади ударили потоки песка и пыли. Касанием пальца запустил второй вертикальный ветряк. Гул усилился, машину стало раскачивать из стороны в сторону. На прямоугольнике появились две мигающие стрелки, которых раньше не было: первая, возле одного работающего ветряка, указывала вниз; вторая, около другого вращающегося значка, была направлена вверх.

Роди растерялся. Его уверенность в своей способности справиться с машиной таяла на глазах. Не зная, что еще предпринять, он решил запустить остальные ветряки. Как только он коснулся изображения, пол резко скакнул вверх и почти выровнялся. Мощный толчок едва не выбросил Роди из кресла. Он чудом усидел.

Машина снова протяжно застонала. В этот раз к стону добавился еще и треск. Роди испугался, что от его неправильных действий она может сломаться. Выбор был невелик — либо выключить всё, либо рискнуть и запустить оставшиеся ветряки.

Как можно принять решение, если совершенно не представляешь, к чему оно приведет?.. Роди протянул руку к прямоугольнику. В груди щемило, в голове не было ни одной подходящей мысли.

Запустить два передних ветряка и отключить четыре других?

Запустить или отключить?!

Еще эти непонятные стрелки мигают, направленные в разные стороны, вверх и вниз, вперед и назад…

Роди осенило. Рукояти!

Вскочив с кресла, он побежал к дальнему столу — как приятно было перемещаться по ровному полу! — и взялся за блестящие рычаги. На темном окошке перед ним так же мигали разнонаправленные стрелки. Наученный горьким опытом и разбитым носом, Роди медленно, очень медленно стал смещать рукояти, одну на себя, другую наоборот, пока не вывел их вровень. Стрелки в окошке исчезли. Он оглянулся: на прямоугольнике, висящем в воздухе перед пустым креслом, тоже больше ничего не мигало. Да и машина стала заметно слабее вибрировать, но с места не сдвинулась и продолжала стонать.

«Видимо, передние ветряки все-таки нужны», — подумал Роди, уже более уверенно забрался в кресло и двумя касаниями заставил вращаться лопасти на двух значках.

Машина тут же снова вздыбилась; в местах расположения передних ветряков, скрытых песком, на склоне бархана образовались заметные даже сквозь пылевые вихри воронки. И вслед за этим раздались страшный, оглушающий визг и скрежет.

Роди зажал уши руками и закричал. Посмотрел на управляющий прямоугольник. Рядом с обозначением каждого ветряка бежали быстро сменявшие друг друга цифры — он не успевал следить за ними взглядом, — а на шкалах поднимались темные столбики. Два вращающихся значка мигали тревожным красным цветом.

Корпус сотрясала дрожь, становясь сильнее с каждым мгновением. Роди поспешил отключить передние ветряки, и скрежет с вибрацией стали стихать, пол снова выровнялся. Но вернулся треск, и машина опять застонала.

— Всё! Хватит! Прекрати! — не выдержал Роди. Он словно сам испытывал воображаемую боль. — Перестань!

Сердце обливалось кровью. Быстрыми тычками он отключил ветряки и без сил откинулся на спинку кресла.

Задняя часть машины опустилась, гул стих, песчаная буря постепенно улеглась.

Что-то он делал не так. Но что именно?!

Голова раскалывалась от назойливых вопросов. Взгляд перебегал с одного стола на другой, скакал по приборам, черным окошкам, разноцветным огонькам. Где-то в них скрыты ответы, но как разобраться в том, чего совершенно не понимаешь? От осознания собственного бессилия и недостатка сообразительности Роди злился и не мог спокойно думать. Будь здесь Шави, он бы наверняка догадался, что нужно сделать. Хотелось подойти к стене и размозжить о нее свою тупую голову. Роди впился зубами в кулак в надежде, что боль отрезвит, но злость затмевала рассудок. Несколько раз ударив себя по лбу, он соскочил с кресла и выбежал из комнаты управления. Выбрался наружу и закричал — громко, яростно, до хрипоты. Ветер швырнул ему в лицо горсть песка. Пришлось отплевываться.

Вернувшись в комнату управления, Роди направился к столу и взялся за рукояти. Логика подсказывала, что мигавшие в прошлый раз стрелки указывали направление движения. И если сдвинуть их вперед, то машина начнет погружаться в бархан, поэтому он потянул рукояти на себя. Вопреки ожиданиям, его толкнуло назад. Корпус протестующе затрещал, и Роди поспешил вернуть рычаги в среднее положение.

Вторая попытка. Стиснув зубы, он сместил рукояти от себя. И сразу почувствовал, как машина «заныла», пытаясь высвободиться из песка. Роди быстро сел в кресло и стал постепенно поднимать столбики обеих шкал. Гул усилился. Снова раздался стон, но уже другой тональности — не такой… болезненный, а скорее натужный.

Роди поднимал шкалы двумя пальцами, постоянно ожидая, что вот сейчас все замигает бело-красным, раздастся режущий слух визг, появится надпись и все заглохнет. Но к его удивлению, он смог «вырастить» столбики уже больше, чем на половину, и продолжал поднимать.

Бархан сопротивлялся как мог — вцепился сыпучими лапами в нос машины и не хотел отпускать. Роди смотрел на песчаную гору как на злейшего врага и довел столбцы на шкале почти до самого края прямоугольника. Машина уже даже не дрожала, а взбрыкивала. Агрегаты снаружи дико выли. А у самого Роди внутри все замерло от благоговейного трепета. Он никогда не ощущал подобной мощи. И тем более никогда не управлял ею. Сейчас же она подчинялась малейшим движениям его пальцев.

Убрав руку от светящегося прямоугольника, Роди схватился за подлокотники и пробормотал:

— Давай, давай, давай! Ну давай же! Давай!!!

Ему казалось, что это не машина вылезает из бархана, а он сам вытягивает собственное тело из тугой, липкой и прочной паутины. Он чувствовал, что ветряки работают на пределе, и не знал, как долго они продержатся. Если бы мог, Роди схватился бы за борт и тянул, тянул, тянул изо всех сил, только бы вытащить машину из песка. И когда, наконец, бархан сдался, а машина медленно, но уверенно поползла назад, он вскрикнул от радости.

Вслед за этим последовал рывок чудовищной силы. Роди бросило вперед, он вылетел из кресла, перекатился через первый стол, врезался спиной во второй и свалился на пол. Сознание ускользало. Сквозь окутывающий его серый туман, он услышал противный, режущий слух звук. Через закрытые веки различил бело-красные сполохи. И отключился.

* * *

— Роди… Роди…

Далекий, но знакомый голос настойчиво звал его. Что-то твердое стукнуло по зубам, в рот полилась вода. Вкусная, прохладная, но ее было слишком много. Он не успел проглотить и подавился. Закашлялся — и из ушей словно вынули пробки. Звуки обрели четкость и смысл.

— Роди!

Он открыл глаза и посмотрел на Шави. Изобретатель сидел рядом, держа в руках бурдюк с водой.

— Шави, — еле слышно проговорил Роди и удивился тому, как слабо прозвучал его голос.

— Наконец-то! — воскликнул изобретатель. — Я уж думал, ты решил меня бросить, вонючие ты потроха мутафага. На, пей. Что вообще произошло?

— Тебя не было, сюда забрел мутант, я его прогнал…

— Это он тебя так уважил?

— Нет… машина.

— Как это?!

— Когда я ее из песка вытаскивал, рванула резко. Меня из кресла сюда кинуло.

— Как тебе удалось эдакую махину сдвинуть-то?! — обалдел Шави.

— Я движители запустил.

— Экий шельмец! Ну ладно, ты сейчас лежи, потом все расскажешь. Вот бурдюк держи, под голову. Я бы тебя куда поудобнее устроил, так ты же вымахал здоровый, что твой мутант, — не дотащу. Придется тебе здесь сил набираться. Главное — руки-ноги целы. Сделай-ка глоточек.

Роди думал, что Шави опять воду дает, но неожиданно почувствовал во рту горечь. Хотел выплюнуть, однако Шави заставил его выпить еще несколько глотков этой гадости. Роди даже выругаться не мог — язык не слушался. Все вокруг окутал пушистый бледный туман, и мир исчез.

Пришел он в себя оттого, что зверски хотелось есть. Все тело ныло, в голове шумело, но Роди сумел сесть и осмотреться. Он по-прежнему находился в комнате управления, на полу между двумя длинными столами. Под ним была расстелена стеганка, подушку заменял бурдюк с водой. Роди схватил его и жадно припал к горлышку. Утолив жажду, он попробовал встать. Держась за покатый край стола, поднялся. Посмотрел на окна — броневые ставни были опущены, и определить, день или ночь, не получилось. Самый простой способ это сделать — активировать нужный прямоугольник и убрать защиту, но Роди замутило, едва он бросил взгляд на кресло. «Не сейчас», — подумал он и решил все выяснить обычным способом.

Добраться до выхода стоило ему больших усилий. Радовало, что пол теперь занимал горизонтальное положение и лестница уже не была такой крутой. В столовой и следующем за ней коридоре наблюдались следы бурной активности Шави — не хватало одного стола, пары лавок, исчез ящик из-под золотистой жидкости, хотя сами коробки были свалены кучей рядом.

В распахнутую входную дверь лился дневной свет. Едва перешагнув порог, Роди услышал голос товарища, доносившийся снизу:

— Погибель забери тебя и твое упрямое племя!

Шави ругался на маниса, которого он пытался заставить взойти на самодельный мосток, перекинутый от склона бархана к носу машины. Стало понятно, на что пошли столешница, лавки и ящик. Манис упорно не хотел наступать на шаткую конструкцию и изо всех сил, намного превосходящих силы изобретателя, пятился. При этом Шави съезжал вниз, загребая ногами песок, и витиевато ругался.

— Эй! — крикнул Роди и помахал ему рукой.

Изобретатель отпустил ящера, а тот, почувствовав свободу, резво спустился к подножию бархана.

— А, Роди! — махнул в ответ Шави. — Я сейчас. — С досадой посмотрев на маниса, он отряхнул песок и поднялся к мостку. Быстро и без опаски прошел по нему, спрыгнул на нос машины и направился к другу. — Ну, как ты?

— Жрать охота.

— Пошли в столовую. — Шави прошмыгнул мимо Роди и нырнул в проем. На ходу начал рассказывать: — Ты пока дрых, я тут немного покопался и обнаружил много чего интересного. Ума не приложу, как все это работает, откуда берется энергия и кто все эти чудеса придумал. Сейчас покажу.

Войдя в столовую, он махнул рукой куда-то в сторону. Раздался негромкий щелчок, и стало светло — помещение залил такой же белый свет, как и в комнате управления.

— Эта машина — кстати, я думаю, что это самоходный корабль, — просто кладезь всяческих удивительных вещей. Я тут немного похозяйничал — надеюсь, ты не против. Та штука с кругляшками может нагреваться, как угли в костре. Вскипятить воду — раз плюнуть. В шкафах полно утвари — кружки, тарелки, ложки. Кстати, свет можно везде зажечь, только ищи вот такую штуку. — Шави указал на серый квадратик, закрепленный на стене, и продолжил увлеченно рассказывать: — Тут, должно быть, обитала толпа народу. Я нашел казармы с койками, хотел тебя туда перенести… Еще внизу какое-то чудно е помещение. Там куча проводов, огоньки разные горят: синие, зеленые, белые. Полно ма-аленьких ветряков, такие смешные, крутятся, гудят. Но я туда только одним глазком заглянул.

Он подошел к одному из шкафов, потянул за длинную ручку и открыл дверцу. На полках лежали бурдюки с водой, завернутое в тряпки мясо, сушеные овощи и даже три бутыли, в какие обычно разливали брагу. Припасов было много. Больше, чем сам Роди планировал натаскать за несколько ходок. Если изобретатель привез все это за раз, то пропажу наверняка заметят и станут искать — дядя не прощает воровство.

— Шави… — обеспокоенно начал Роди.

— Так, садись ешь! — перебил его изобретатель, бросая на стол мясо и брикет прессованных овощей. — Сначала еда, разговоры — потом! — Сам он устроился напротив.

Но Роди не мог вот так просто переключиться с волновавших его вещей.

— Шави, ты привез всю эту провизию за один раз? — негромко, но настойчиво спросил он.

Изобретатель не ответил. Отвел взгляд, потом кивнул. У Роди опустились руки.

— Но так же нельзя! Пропажу заметят. Дядя накажет тебя, когда ты вернешься. Он обязательно спросит, куда ты дел столько еды и воды. Что ты ему ответишь? Что?!

Шави некоторое время молчал, наконец посмотрел другу в глаза и сказал:

— Я не вернусь.

Роди опешил:

— Как?! Ты не можешь вот так… Нет! Тебя будут искать, нас найдут… — Аппетит пропал. Шави рушил все планы Роди, подвергал опасности его самого и новое убежище. — Ты должен вернуться. Придумать что-то, соврать, но…

— Я не вернусь, — упрямо повторил изобретатель.

— Дядя не отпустит тебя просто так!

— Я уже все продумал. Сделаю, как ты, — скормлю мутафагам маниса, подброшу пару своих вещей — и пусть думают, что я тоже сдох. Так что можешь не переживать, никто нас не найдет.

Роди напряженно размышлял. В словах Шави был резон, но что-то не сходилось. Он никак не мог понять что.

— А ты когда сбежал?

— Позавчера.

Вот оно!

— Так тебя же наверняка уже ищут! А манис все еще тут!

— У нас есть еще день в запасе, — махнул рукой Шави. — Хозяин уехал на Илистую шахту за рабами. Пока не вернется, меня никто не хватится.

— А зачем ему рабы? — машинально спросил Роди, все еще обдумывая ситуацию. Взял наконец со стола еду и принялся жевать.

Изобретатель пожал плечами:

— Ну он же давно хотел новых работников купить. Тут еще тебя не стало… А работать кому-то надо.

— Понятно, — кивнул Роди. — Но на то, чтобы купить рабов, одного дня достаточно. И еще день на твои поиски. Надо срочно отгонять маниса в пустыню, а ты его зачем-то на машину хотел затащить!

— Не на машину, а на корабль, — наставительно сказал Шави, подняв указательный палец. — У каждой вещи есть свое название. А манис мне еще нужен. Хочу с его помощью поднять решетку над передними ветряками. Там лопасти погнулись, придется чинить. Успеешь еще в пустыню. Берс два дня на Илистой пробудет — точно тебе говорю. Прежде чем закупаться там, он своих рабов продать должен. А торг, сам знаешь, дело неспешное.

— В смысле? — нахмурился Роди.

— Хозяин решил продать двоих с фермы, а вместо них купить троих у Морфа.

Смутная тревога закралась в душу.

— И кого же он решил продать?

— Девок двух. На Илистой шахте они дороже ценятся. Мужиков-то у них навалом.

— Шави… — срывающимся голосом произнес Роди. — Кого именно он повез продавать?

— Я почем знаю? — нахмурился изобретатель. — Их Тул собирал, еще ворчал все время, что, мол, ни себе, ни людям. Злился здо рово. Ну, а я под шумок маниса загружал. Они в одни ворота, я — в другие… Эй, ты чего? Тебе нехорошо, что ли?

Роди побледнел. Дыхание перехватило, к горлу подкатил ком. Казалось, сердце перестало биться. Он знал, из-за чего злился Тул и за кого дядя сможет выручить достаточно денег, чтобы вместо двух рабов купить трех. Как уже сказал Шави, «за двух девок»… И одна из них — его возлюбленная.

Роди хотел встать, но ноги отказывались его держать.

— Шави, — наконец выговорил он, — дядя повез продавать Айзу.

Изобретатель озадаченно посмотрел на него, потом помотал головой:

— Нет, не может быть…

— Подумай сам! Айза и Олеся. Только их он сможет обменять на троих нормальных мужиков, а не на полудохлых илокопателей с изъеденными пылью и паразитами легкими. А ты сам сказал — ему нужны работники.

— Да ну, нет… — отмахнулся Шави, но в голосе его уже не было уверенности.

Роди покивал. Он часто дышал ртом — от волнения не хватало воздуха.

— Больше некого. Да и Тул ворчал не просто так. Он же на Айзу давно глаз положил.

— Да не стал бы так твой дядька делать, он же знает, что ты к ней неровно дышишь… — Изобретатель замолчал на полуслове и посмотрел на друга. — Только… он же думает, что ты мертв.

— Вот в том-то и дело!

На какое-то время в столовой установилась тишина. Оба размышляли.

— Ты должен вернуться и все узнать! — заявил Роди.

Шави помотал головой:

— Что это даст? Хозяина нет, а если и вернулся уже, так еще хуже: наверняка накажет. Кражу припасов он даже мне не простит. Нет, Роди, мне назад путь заказан.

— Но ты хотя бы узнаешь, кому ее продали, чтобы я смог выкупить!

— Да вроде самому Морфу. Тул сетовал, что начальнику шахты уж и девки-то без надобности, а все одно норовит себе посочнее заполучить… А на что ты собрался ее выкупать?

Последние слова выдернули Роди из пучины отчаяния, вернули силы и взбодрили. Потому что он уже знал, что делать.

Вскочив из-за стола, парень ринулся к выходу, но голова закружилась, и он чуть не упал. Схватился за край стола.

— Эй! — воскликнул Шави. — Ты куда помчался, будто на шип кальмара наступил? — Подошел к другу и заставил его сесть на лавку.

— У меня есть на что выкупить Айзу. Я предложу Морфу намного больше, чем он за нее заплатил. Только надо успеть. Успеть до того, как… — Роди не договорил. Он даже думать не хотел, что произойдет, когда его возлюбленная попадет в лапы начальника Илистой шахты.

— И что ты собрался делать? — поинтересовался Шави.

— Что, что?! Поеду к нему.

— Прямо сейчас?

— Да! — Роди снова попытался встать, но изобретатель удержал его.

— Ты не успеешь добраться до шахты засветло. Обожди, завтра на рассвете поедешь.

— Ты не понимаешь!..

— Всё я понимаю! А еще я понимаю, что если ты сдохнешь, то твоей Айзе уже никто не поможет! Тебе надо поесть как следует, восстановить силы.

— Да не хочу я!

— Ну, значит, к тому моменту, как ты доберешься до шахты, станешь похож на донного слизня. Если, конечно, не свалишься на полдороги с маниса. — Шави пожал плечами, показывая, что оставляет выбор за ним, взял со стола мясо и принялся с безразличным видом жевать.

Роди сидел какое-то время, поджав губы и стискивая кулаки. Изобретатель больше не сказал ему ни слова — молча ел, смачно впиваясь зубами в соленые полоски и запивая их водой.

Наконец и Роди с мрачным видом продолжил трапезу. Шави, словно ничего не произошло, снова завел рассказ о корабле.

— В том помещении с огоньками и проводами холодно, как в испарителе, и ни одного окна нет. Ты, кстати, когда ветряки включал, лопасти на передних погнул, — говорил он с полным ртом. — Они же песком забиты были. Сейчас поедим — поможешь мне поднять решетки. Пока ты ездишь, я попробую их выправить.

— Ты гарпунер с собой забрал? — Роди сейчас не волновали ни огоньки, ни лопасти, ни что с ними будет делать изобретатель.

— Мне бы, конечно, твоя помощь не помешала, но как-нибудь один справлюсь.

— Шави!

— Да забрал я твой гарпунер, забрал! Ты в кого стрелять надумал, не скажешь? На шахте тебя все равно к начальнику с оружием не пустят.

Роди опустил взгляд. Шави правильно догадался о ходе его мыслей: если не получится выкупить Айзу, придется забирать ее силой.

— Ты, конечно, неплохой боец, не чета мне — дядька тебя научил. Но охранники на Илистой тоже не слабаки.

Роди сразу вспомнил то самое злополучное нападение мутантов на шахту, с которого начались все его беды. Оборона была жесткой и слаженной. Шави в очередной раз оказался прав: горячность сейчас может только навредить. Роди тяжело вздохнул и уставился невидящим, отрешенным взглядом в пол.

«Какая же все-таки судьба злая! — думал он. — Ведь все могло получиться! Почему обязательно должно быть так? Почему?!..» Он мысленно перебрал события за последнее время и понял, что еще ничего из того, что он запланировал, не сбылось. Ни сбор припасов, ни похищение возлюбленной, ни обустройство с ней в новом жилище… Ничего. Словно у кого-то неведомого и могущественного имелись на его счет свои замыслы.

Роди не сомневался, что и с выкупом Айзы у Морфа не все будет гладко.

— Утри сопли, криволапый щенок гонзы, — прервал его мрачные мысли Шави. — Завтра поедешь, выкупишь свою Айзу и привезешь сюда.

— Ага, — без былого энтузиазма произнес Роди, бросил недоеденный кусок мяса на стол и снова отвернулся.

— Что «ага»? Ты передумал? — спросил изобретатель и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ну и правильно! Для чего тебе нужна какая-то рабыня? Пусть Морфа развлекает и его солдатню. Там ей самое место…

Роди вскочил и схватил его за грудки:

— Заткнись сейчас же!

Шави спокойно посмотрел ему в лицо, потянулся через его руки, взял кружку с брагой, выпил остатки, потом сказал:

— Когда я был совсем малой, не выше этого стола, — правда, я и в те времена уже превосходил тебя умом, — а мой отец еще не успел раздосадовать гетмана Яха и получить от него саблей поперек шеи, я подслушал один занятный разговор между ним и каким-то бродягой. Отец тогда узнал об этом и надрал мне уши, оттого я, наверное, так хорошо все и запомнил.

Шави замолчал, подождал, пока Роди отпустит его рубаху и сядет на место, затем продолжил:

— Конечно, бо льшую часть разговора я не понял. Только потом, повзрослев, смог разобраться, что к чему. Поскольку тебе до этого момента еще далеко, я расскажу самую суть, которую будет проще всего понять. Этот бродяга обсуждал с отцом далекое путешествие. Такое далекое, что если ехать на сендере, прицепив к нему цистерну с горючим, и то не доедешь, а манис так вообще сдохнет где-то на половине пути от усталости. Они не то в шутку, не то всерьез подсчитывали, сколько понадобится человеку воды и еды, чтобы не умереть от голода и жажды, и как все это увезти. Отец предположил, что потребуется целый караван и, наверное, в конце пути от этого каравана ничего не останется. Но бродяга сказал — я очень хорошо запомнил его слова, — что это стоило бы каждой пролитой капли пота или крови. И отец с ним согласился. Тебе интересно знать, о чем они говорили?

Роди не ответил, он сидел с хмурым видом, молча слушая.

— Интересно? — повторил Шави.

— Да! Мне интересно!

Изобретатель будто и не заметил агрессии.

— Они говорили, что есть земли, которые не тронула Погибель. Земли, где нет некроза, где трава зеленеет на лугах, растут деревья, текут чистые реки, а мутафагов встретишь разве что в дурном сне.

— И что, правда есть такие земли?

Шави пожал плечами:

— Я не знаю. Не видел. Но отец и тот бродяга обсуждали все так, будто оно взаправду существует. — Он прикрыл глаза и процитировал: — «В пути солнце должно вставать слева, садиться справа, а в полдень быть всегда перед тобой. Держись этого направления и пересеки Донную пустыню. Двигайся дальше, пока не увидишь высочайшие горы, какие только есть на земле. Среди скал и утесов найди ущелье, пройди по нему до самого конца, и, одолев его, узришь ты земли, нетронутые Погибелью…»

— Похоже на какую-то байку или предание, — буркнул Роди.

— Ага, — согласился Шави. — Но каждый из этапов этого предания двое здоровых мужиков обсуждали на полном серьезе в мельчайших подробностях. — Он замолк, предоставляя другу возможность подумать.

Но у Роди все мысли были заняты возлюбленной и планом ее выкупа. История не произвела на него того впечатления, на которое рассчитывал изобретатель. Настал черед Шави злиться.

— Эй! — Он несильно пнул парня по ноге. — Ты меня слышал?

— Да! — отрезал Роди. — И чего?

— А того! Как сам думаешь, для чего я тут перед тобой распинался?

— Я-то откуда знаю?

— А ты включи свою бестолковку! Перестань ненадолго думать о своей Айзе… Нет, не так, наоборот! Подумай о том, что будет дальше, после того как ты выкупишь ее и привезешь сюда. Ведь рано или поздно дядя узнает, что ты это сделал. Ему не сложно будет догадаться, что о продаже Айзы ты узнал от меня, и вычислить, что наше с тобой укрытие где-то недалеко. Как считаешь, сколько ему понадобится дней, чтобы обратить внимание на пятно некроза, испещренное следами манисов и твоими, а потом догадаться, что плесень отступила?

Роди не отвечал. Он понимал, что изобретатель прав, но все равно не улавливал, к чему тот клонит. Шави вздохнул:

— Вижу, ты крепко головой приложился.

— Да, крепко! — огрызнулся Роди, которого уже начала раздражать манера друга принижать его умственные способности.

— Значит, придется разжевывать: я говорю о том, что надо будет уезжать отсюда.

— Я и не планировал все время сидеть в машине, — фыркнул Роди.

— В корабле, — поправил Шави.

— В корабле. Я хотел продать несколько коробок золотистой и красной жидкостей, купить повозку с парой манисов, загрузить ее провиантом и поехать… — Роди осекся, потому что так толком и не решил, куда отправиться. Поэтому ляпнул первое пришедшее в голову: — В Херсон-Град!

Шави уставился на него как на пораженного некрозом.

— Малыш… — Изобретатель осмотрелся с таким видом, будто впервые попал в это помещение. Его взгляд пробежался по стенам, потолку, шкафам, вернулся к Роди. Продолжил Шави уже более спокойно, словно действительно разговаривал с несмышленым ребенком: — У тебя есть целый корабль… Корабль! А ты говоришь о повозке с парой манисов и о Херсоне?

— А о чем, по-твоему, я должен говорить?! — почти закричал Роди, поняв, что все его планы показались товарищу глупостью. — О землях, нетронутых Погибелью? О зеленых лугах и деревьях?

— Конечно, — совершенно искренне развел руками Шави.

— Ты же сам сказал, что даже если прицепить цистерну горючего к сендеру, ее не хватит… К тому же где ты возьмешь сендер?!

— Прекрати нести чушь! — Изобретатель в сердцах хлопнул ладонью по столу, задел кружку, и та отлетела в сторону. — Еще раз говорю: зачем тебе сендер или манисы, когда у тебя есть корабль?!

— Но… — Роди хотел сказать, что не совсем понимает, но Шави перебил его:

— Ты же сам вытащил корабль из бархана. Значит, он может двигаться! Сколько я ни искал, так и не смог найти здесь топливных баков — стало быть, кораблю не нужно горючее, чтобы передвигаться. Видимо, у него есть другой источник энергии! — С каждым словом Шави распалялся все больше. — Он настолько огромный, что может вместить провизии, как десяток… нет, как сотня караванов! А теперь подумай: где ты хотел бы жить со своей Айзой, в Херсон-Граде или там, где вместо песка растет трава, где от солнца можно укрыться в тени деревьев, где воду не нужно добывать в недрах, а можно просто черпать ладонью из текущего рядом ручья и пить когда захочется?

Изобретатель замолчал, и в столовой воцарилась тишина. Картина, описанная Шави, была слишком нереальной, невозможной, сказочной. Роди пытался представить все это. Получалось с трудом. Сколько он себя помнил, вокруг была только пустыня, траву и деревья он видел всего несколько раз, когда дядя брал его с собой на рынок у подножия горы Крым, а уж о том, что вода будет просто течь, не впитываясь при этом в горячий песок, даже помыслить не мог. Чтобы такое произошло, воды должно быть много… очень много!

Хотел бы он отвезти Айзу в такое место? Святой мутант! Конечно, хотел бы!

Роди поднял загоревшийся взгляд на друга, и Шави понял, что наконец-то его слова достигли цели.

— А-а… у нас получится?

— Откуда я знаю?! — фыркнул изобретатель, решив еще немного повыказывать недовольство. — Но попробовать стоит. Тебе еще нужно Айзу выкупить. А что-то подсказывает мне, что торг будет не из легких. Не только начальник Морф, но и любой на его месте отказался бы продавать только что приобретенное.

— За ту цену, что я ему предложу, он не откажется.

— Ты хочешь предложить обмен на коробки с жидкостью?

— Да, — кивнул Роди. Воодушевленный новыми планами, он снова взялся за еду и с энтузиазмом жевал прессованные овощи. — Выгоднее, конечно, было бы продать их на рынке, а на шахту ехать уже с деньгами, но сейчас дорог каждый день.

Шави как будто о чем-то задумался.

— Что? — насторожился Роди.

— Да ничего, — покачал головой изобретатель и поднялся. — Как наешься — приходи наверх, поможешь мне с решетками. Потом я покажу тебе казарму, будешь отдыхать, набираться сил. А завтра на восходе солнца поедешь.

* * *

Ряды двухъярусных коек свидетельствовали о том, что когда-то на корабле находилось немалое количество народу. Роди насчитал двадцать восемь спальных мест. В стенах были небольшие круглые окна из толстого стекла в металлических ободках. Через некоторые в помещение лился солнечный свет, другие оказались закрыты, что навело на мысль о таких же ставнях, как в комнате управления.

Шави сообщил, что есть еще комнаты, где можно жить, но показывать не стал. Сказал: как с Айзой приедут, так вместе и выберут, какая понравится.

Роди устроился на койке, ближайшей к входу. Пощупал матрац, набитый явно не чензирной стружкой, а каким-то мягким и вместе с тем упругим материалом. Помогая изобретателю поднимать решетки, он понял, насколько еще слаб. Работа, конечно, потребовала определенных усилий, но Роди не думал, что так быстро устанет. И теперь он мысленно поблагодарил Шави за то, что тот предостерег его от опрометчивого шага — немедленно поехать за Айзой.

Роди закрыл глаза и постарался заснуть. Но поначалу никак не удавалось. Все вокруг было новым и незнакомым — запахи, обстановка, ощущения. К тому же он не мог не думать об Айзе. Сердце кровью обливалось, стоило представить, как дядя приведет ее на продажу. Прикажет снять одежду, поднять голову, убрать руки, стыдливо пытающиеся прикрыть наготу… А начальник Морф начнет осматривать ее, лапать, проверяя «качество» товара…

Роди передернуло. В груди зародились глухая злоба и ярость. Как он хотел сейчас переломать Морфу руки, а еще лучше — всадить пулю между глаз!

А если Морфа не будет на шахте или он поручит торг Дамиру?

Значит, и Дамира убить! Ненависть к помощнику начальника Илистой шахты вскипела с новой силой. Ведь это из-за него Роди сейчас оказался в бегах, а возлюбленную продали.

Он резко сел, тяжело дыша и сжимая кулаки. В висках пульсировало, мышцы сводило судорогой от желания действовать. Невыносимо было просто лежать и ничего не предпринимать для спасения Айзы. Слабость тут же дала о себе знать — его замутило. «Нет. Так не получится отдохнуть, — сказал он сам себе. — Надо отвлечься». Силы понадобятся завтра. Сейчас же надо просто подумать о другом.

Роди заставил себя снова лечь. Закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул. Мысленно вернулся к словам Шави про земли без некроза и мутафагов. Представил журчащий и поблескивающий ручей, из которого можно зачерпнуть воду рукой. Густую траву по берегам, деревья, Айзу, склонившуюся к прохладному потоку — Роди почему-то подумалось, что вода непременно должна быть прохладной и чистой, как после третьего прогона… И ему так сильно захотелось, чтобы это стало правдой, чтобы грезы превратились в реальность, что он почти наяву увидел, как Айза опускает руки, сложенные лодочкой, в воду, зачерпывает, подбрасывает вверх. Брызги переливаются и сверкают в лучах солнца, а девушка радуется и звонко смеется…

Вслед за этими образами чувство умиротворения пришло на смену тревоге и ярости, породив уверенность в собственных силах и в будущем, ожидающем их с Айзой.

«Завтра, — мысленно пообещал ей Роди, — завтра я выкуплю тебя, а потом мы отправимся через пустыню к самым высоким горам, какие только есть на земле, и найдем места, где не бывала Погибель».

Он успокоился и вскоре сумел заснуть.

Разбудил его Шави — принес товарищу суп из овощей и пару сухарей. Роди съел все с аппетитом, что изобретатель отметил одобрительным кивком.

Потом они выправили одну из лопастей на ветряке с помощью деревянного бруска и тяжелого молота. Где изобретатель раздобыл инструмент — с собой привез или здесь нашел, — осталось загадкой.

Звон разносился над пустыней при каждом ударе, но у напарников возникло странное чувство уверенности, что никто их не услышит.

Изобретатель отправил Роди отдыхать, а сам возился с машиной до позднего вечера.

* * *

Проснувшись, Роди испугался, что уже давно наступил день и он не выехал вовремя. Резко сел и посмотрел в окно — за стеклом серели предрассветные сумерки. От сердца отлегло. Он поднялся и разбудил Шави, спавшего на койке у противоположной стены. Чувствовал себя Роди намного лучше, о чем и сообщил изобретателю, когда тот поинтересовался.

Вдвоем они принялись за нехитрые сборы. Шави сложил в мешок еду и воду, отправился снаряжать маниса. Роди взял две коробки: одну с золотистой жидкостью, другую с красной. Проверил самострел, заряды к нему запихал в карман, а само оружие — за пояс. Он уже решил, что не возьмет с собой гарпунер изобретателя, как хотел раньше. С прошлого вечера у Роди появилось чувство, что торг с начальником Илистой шахты пройдет без проблем. К тому же Шави нужно было что-то для защиты на случай, если возникнет такая необходимость.

Изобретатель достал откуда-то кусок материи и велел товарищу сделать чалму. Роди не сопротивлялся, зная, что придется ехать в самое пекло и голову прикрыть от палящих лучей не помешает.

Когда он взобрался на маниса, Шави положил руку на узду и достал из кармана кожаный мешочек. Роди услышал, как звякнули монеты.

— Возьми, — сказал изобретатель. — Захочет Морф брать предложенный товар или нет — неизвестно. Деньги в любом случае не помешают. Здесь не хватит на выкуп, но у тебя хотя бы будет с чего начать торг.

Роди с благодарностью взял мешочек и спрятал за пазуху. Махнул Шави рукой и погнал маниса вперед. Хотел остановиться на вершине бархана, бросить еще один взгляд на машину («Сухопутный корабль», — поправил он сам себя), но не стал. Роди знал, что еще увидит свой новый дом — когда вернется вместе с Айзой.

Перед ним простиралась пустыня.

Во время сборов они с Шави посовещались и решили: приличный крюк, чтобы обогнуть ферму, не повредит. Поэтому сейчас Роди пустил маниса не напрямую в сторону Илистой шахты, а немного влево. Ящер размеренно бежал, оставляя в песке цепочку следов. Роди следил за направлением и прокручивал в голове варианты разговора с начальником Морфом. Обнадеживало то, что торговаться с ним приходилось уже не раз. Правда, продавцом всегда был Роди, а товаром — вода, но он не сомневался, что у него все получится и уже сегодня вечером возлюбленная будет с ним.

Погруженный в радужные мысли, он не заметил, что песок впереди покрывают мелкие волны. Манис первым почуял опасность, фыркнул, но, приученный бежать туда, куда направлял его всадник, темпа не сбавил.

Роди опомнился, только когда под лапами ящера захрустело, и мгновением позже тот заревел от боли.

Они нарвались на стаю илистых скатов, затаившихся под песком в ожидании неосторожной добычи. Конечно, манис был для них слишком большим и тяжелым — тонкие спинные панцири лопались под весом ящера, но гибкие острые хвосты без устали кололи чешуйчатые лапы. Манис дергал ногами и ревел. В ответ на каждый его шаг из песка вырывались не меньше десятка черных шипов.

Роди изо всех сил ухватился за упряжь. Манис дико взбрыкивал, не обращая внимания на всадника, — его кололи со всех сторон, куда бы он не ступил. Роди прижался к ящеру и стиснул его бока коленями. Если он сейчас свалится, в один миг превратится в труп. Кожа человека не такая твердая, как чешуя маниса, и шипы илистых скатов с легкостью пронзят тело насквозь.

Попытки понукать ящера, заставить двигаться вперед, чтобы выбраться из смертельной ловушки, ни к чему не привели. От боли манис ничего не слышал. Роди не знал, что предпринять. Пришла мысль пальнуть из самострела над ухом ящера, напугать, чтобы побежал в какую угодно сторону, а не плясал на месте. Но, едва разжав руку, он вынужден был снова вцепиться в упряжь.

О том, как долго это может продолжаться, Роди не думал, но исход казался неминуемым — скаты все-таки получат добычу, даже двойную порцию.

Когда у Роди уже занемели руки, от толчков и подбрасываний ломило все тело, а отчаяние закралось в душу, случилось то, чего он никак не ожидал. Манис впал в ярость.

Ящер прекратил реветь и принялся в бешеном ритме колотить лапами песок. Вместе с клубами пыли в воздух взлетали обломки панцирей и кровавые ошметки. Удержаться на его спине стало практически невозможно. Роди взмок от напряжения. Пальцев он давно уже не чувствовал и боялся, что не заметит, как они разожмутся. Неизвестно, что лучше: умереть от шипов или быть растоптанным ящером. Ни то, ни другое не вдохновляло, поэтому Роди отбросил все мысли и сосредоточился только на том, чтобы не упасть.

Вскоре под ногами маниса образовалась кровавая каша, а он все продолжал месить ее, пока вокруг не осталось ни одного ската, способного уколоть шипом. Только после этого ящер начал успокаиваться.

Обессиленный Роди смог наконец расслабиться. Он тяжело дышал, пот лил с него ручьями. Пришлось затратить неимоверные усилия, чтобы просто разжать пальцы. Бока маниса под ним тяжело вздымались. Ящер с шумом выпускал воздух через ноздри.

Но самое главное — они не упали. Выжили!

Песок вокруг двигался. Уцелевшие скаты перемещались, кружили в нерешительности, раздумывая, продолжить охоту или отступить.

Роди посмотрел назад — волн там было меньше всего. Он распрямился и дернул за узду. Манис отреагировал не сразу, пришлось понукать несколько раз, чтобы развернуть его на месте. Намотав для верности кожаный ремень на руку, Роди ударил маниса пятками в бока и закричал:

— Пошел! Пошел!

Ящер рванул с места. Опять захрустели лопающиеся панцири, манис завыл от новых уколов, но не остановился. Роди заставил его отбежать подальше от мутафагов, осадил и принялся успокаивать. Потом свесился, осмотрел ему лапы. Из ран сочилась кровь, но насколько глубоки проколы, определить было трудно — чешую облепил темный влажный песок. Радовало, что манис даже не прихрамывал. Роди не спешил ехать дальше, понимая, что и самому ему надо восстановить силы, и ящеру прийти в норму. Время в запасе еще было.

Над местом, где осталась стая скатов, висела пыль — мутафаги пожирали останки сородичей.

Неплохое начало путешествия. Несмотря на случившееся, Роди сохранил положительный настрой и вскоре продолжил путь, объехав пыльное облако стороной.

После происшествия он стал более внимательным. Донная пустыня таила еще много опасностей, и от всех, конечно, не убережешься, но Роди собирался по возможности их избегать.

Солнце уже взошло. Дул слабый ветерок, и расходившаяся жара пока не казалась удушливой. Где-то справа, по расчетам Роди, должна была находиться ферма. Ему даже показалось, что он различает вдали вышки ветряков, но, скорее всего, это просто играло воображение.

Даже миновав ферму, он продолжил двигаться в стороне от обычного маршрута, чтобы ненароком не наткнуться на дядю — тот мог задержаться на шахте и прямо сейчас возвращаться с новыми рабами на ферму. А Айза уже перешла в собственность начальнику Морфу… Кулаки непроизвольно сжались, и, чтобы отвлечься, Роди еще раз свесился и осмотрел лапы ящера — они покрылись коркой и больше не кровоточили, — потом достал из-за пазухи мешочек с монетами и принялся их пересчитывать. Как и сказал Шави, на выкуп не хватит… Роди прикинул, сколько могут стоить его коробки с разноцветными жидкостями. На всякий случай проверил, хорошо ли они укрыты от солнца. Так, занимая себя разными мелочами и размышлениями, он приближался к Илистой шахте.

К полудню жара стала едва переносимой. Роди пустил ящера шагом, закрыл лицо одним витком ткани от чалмы, оставив щель для глаз. Периодически пил воду и поливал ею голову маниса. Жара не вредила ящеру, но могла вызвать сонное состояние, а после встречи со скатами Роди больше не мог позволить себе продолжительных остановок.

Он вдруг подумал: чем сейчас занимается Шави? Чинить лопасти в самое пекло изобретатель вряд ли будет, но и без дела тоже сидеть не станет — наверняка обследует корабль. Роди испытал легкий укол ревности. Как вернется, заставит всё показать и рассказать, чтобы знать не меньше, а может, и больше друга, — он надеялся, что Шави эти два дня не будет соваться в комнату управления, которую называл «рубкой», а тем более садиться в его кресло. Пусть лучше побольше чинит и поменьше исследует. Ну, по крайней мере, пока нет Роди. Вот когда они с Айзой вернутся, тогда смогут вместе открывать новые чудесные свойства корабля.

Интересно, кто же создал эту невероятную машину? И сколько она пролежала в пустыне, накрытая некрозом?

Наличие коек и матрасов говорило о том, что раньше на корабле были именно люди, а не мутанты или какие-то мифические существа. Да и всё, включая кресло в комнате управления, словно делалось именно для людей, чтобы они могли жить на корабле, управлять им.

Роди вспомнил ощущение невероятной мощи, которое испытал, заставив машину двигаться. И ему захотелось пережить это вновь.

Говорят, иногда в отступивших пятнах некроза находят вещи, сделанные до Погибели и сохранившиеся в первоначальном виде. Может быть, и корабль из того времени? В подтверждение этой догадки имелся весомый аргумент: до Погибели умели делать много того, чего не умеют сейчас.

* * *

К моменту, когда солнце начало клониться к горизонту, Роди преодолел уже бо льшую часть пути. Жара пошла на убыль, и он заставил маниса снова перейти на бег. Скоро вдали показались охранные вышки, а потом и ограда шахты.

От волнения перехватило дыхание. Своим появлением на шахте Роди ставил на карту все, что у него было, включая собственную жизнь. Оставалось надеться, что дядя уже отсюда уехал и не придется столкнуться с ним нос к носу где-нибудь у дверей начальника.

Роди торопился, чтобы успеть до заката. На шахте, насколько он знал, не особенно привечали поздних гостей — вполне могли оставить за воротами. Мутафагов, конечно, сильно опасаться не стоило — вряд ли подойдут близко к такому крупному поселению людей, только если вконец оголодают. Но все равно ночевать под открытым небом в пустыне — приятного мало.

Подъезжал он к воротам с опаской, хотя изо всех сил делал вид, что не боится и уверен в себе. Ткань с лица убирать не стал.

Встретил его старый знакомый.

— А ну стой! — воскликнул Чоло, замахав рукой. — Ты кто таков будешь и какого мутафага тебя принесло на ночь глядя?

Роди не смог ответить сразу — пересохло во рту от переживания.

— Ну? — нахмурился привратник и положил руку на самострел. — И тряпку с морды убери, чтобы я видеть тебя мог, а то вдруг мутантское отродье.

— Я к начальнику Морфу. — Роди попытался изменить голос. — По срочному делу.

Услышав его, Чоло напрягся, подался вперед, взялся за упряжь маниса.

— Ну-ка, ну-ка… — вкрадчиво проговорил привратник. — Назови свое имя, и я сказал, чтобы ты тряпку скинул.

Роди уже понял, что старого знакомого провести не удалось. Поколебался недолго, потом открыл лицо. Чоло сразу расплылся в улыбке.

— Ветрово-ой! — протянул он. — А говорили, что ты помер. Я вчера своей бабе рассказал, так она расплакалась. А ты жив-здоров, шельмец эдакий!

— А кто говорил? — настороженно спросил Роди.

— Так дядька твой тут вчера был, он начальнику и рассказал, а ты — вот он! Э… погоди! Ты, случаем, не этот… не «ходячий»?.. — Чоло отдернул руку от маниса и вытащил самострел.

Роди досадливо цыкнул. Не хватало еще, чтобы старый знакомый всадил в него пулю из-за глупых суеверий.

— Ерунду говоришь, Чоло! «Ходячие» при солнце не появляются.

— Так почти село уже, — сказал с подозрением привратник. — И манис у тебя странный — все лапы в крови.

— Да это я виноват! — воскликнул Роди. Вот уж от кого он не ожидал неприятностей, так это от Чоло, в глубине души даже надеялся, что приятель будет дежурить и без вопросов пустит на шахту. А тут вон как обернулось… — Задумался, илистых скатов не заметил. Прямо в самую гущу влетели, еле выбрались. Они лапы и покололи.

— Вот-вот… скаты как раз падалью любят полакомиться.

Роди растерялся. Что бы он ни говорил, Чоло все представлял так, как хотел. Но спорить дальше означало привлекать ненужное внимание. На стене и так уже заметили, что привратник излишне долго общается с путником. Теперь придется ждать завтрашнего утра, доказывать, что не «ходячий». А этой ночью Морф уже может потребовать ласки от новой рабыни, если уже не потребовал.

Роди в отчаянии закусил губу.

— Погибель на твою суеверную голову, Чоло! — в сердцах проговорил он. — Больше в жизни тебе воды не привезу! — И уже дернул поводья, собираясь направить маниса к внешним стойлам, где обычно останавливались запоздалые путники, но увидел, что привратник улыбается.

— Это тебе за слезы моей бабы, негодник. Надо бы тебя и взаправду за стеной оставить ночевать, чтобы больше мертвым не сказывался.

— Так ты не серьезно?.. — Роди готов был швырнуть в приятеля чем-нибудь. Желательно поувесистее.

— Еще как серьезно! — снова принял грозный вид привратник и тут же опять улыбнулся. — Рад, что ты живой.

В этот момент его окликнули со стены:

— Эй, Чоло, чё у тя там?

— Все в порядке! — отозвался привратник. — Посыльный к начальнику.

— А чё так поздно?

— Не твоего ума дело! Как станешь начальником, так начнут и тебе докладывать.

— Да пошел ты!.. — Обиженный охранник отвернулся.

Привратник отправился открывать створки. Роди поехал рядом.

— А и правда, ты чего приехал-то, да еще в ночь? — полюбопытствовал Чоло.

— Дело срочное к начальнику.

— Дядя прислал? Вчера не договорили чего?

— Ага, так и есть — не договорили.

— Так, а чего же Берс вчера еще сказал, что ты помер? — не унимался привратник.

— Не знал он. Я только сегодня объявился. — Роди старался скрывать правду, но при этом и не врать. — Мутафаги маниса сожрали, я в пустыне потерялся. Благо провизия с собой была. Кстати, тебе за это низкий поклон. Можно сказать, спас меня.

— Да будет тебе! — удивился Чоло.

— Именно так, — серьезно кивнул Роди, въезжая на территорию шахты.

Он заметил сомнение на лице старого знакомого и уже отъехал на несколько шагов, когда услышал едва различимые слова привратника:

— Да там еды всего на пару дней хватило бы…

Роди не стал задерживаться, оставив Чоло с его догадками и размышлениями. Сейчас Роди волновал предстоящий торг с Морфом.

У дверей начальника дорогу заступил караульный.

— Проваливай, — бросил он, подбородком указав направление.

Роди решил использовать подсказку Чоло:

— Меня Берс прислал вчерашнюю сделку дооформить.

— Какую сделку? — фыркнул охранник. — Начальник велел его не беспокоить. Проваливай.

— Я-то уйду, но если утром Морф спросит, почему я вечером к нему не пришел, скажу, что ты не пустил. — Он удивлялся самому себе — не подозревал, что может так складно говорить. Слова будто сами подбирались, и при этом он еще ни разу не соврал. Роди сделал вид, что уходит, развернулся и сразу услышал, как запыхтел охранник.

— Стой! А начальник тебя ждет, что ли?

— Ну, я к нему не с пустыми руками приехал. — Роди показал коробку, прихваченную с собой.

— Берсу что, мало тех рабов, что он увез с собой? Тебя еще послал докупить?

— Так и есть! Непременно отмечу твою проницательность перед начальником. — Роди хотел пройти мимо, но караульный не отреагировал на лесть, выставил руку, преграждая путь:

— Самострел давай сюда.

С этим спорить было бесполезно. Роди молча вытащил из-за пояса и отдал оружие.

— А в коробке что?

Роди вспомнил, что ответил Чоло своему любопытному соратнику со стены.

— Не твоего ума дело! Как станешь начальником, так и буду тебе докладывать. — Он отпихнул преграждавшую путь руку и решительно направился к покоям Морфа. Услышал, как сзади охранник пробормотал: «Берсеныш!» — и сплюнул.

С замиранием сердца Роди вошел в темные сени, остановился перед дверью, мысленно молясь, чтобы не увидеть у начальника шахты Айзу.

В ответ на стук из-за двери донесся недовольный голос Морфа:

— Какого лысого надо? Сказал же не беспокоить! Утром шкуру спущу!

И всё. Тишина. Ни шагов, ни скрипа засова.

Роди знал про крутой нрав начальника шахты. Поэтому, прежде чем снова постучать, шагнул в сторону, а то с Морфа станется — еще пальнет через дверь в нарушителя своего спокойствия. За спиной насмешливо хмыкнул охранник.

— Я от Берса, начальник! — Роди решил по полной использовать имя дяди.

В этот раз раздались тяжелые шаги, и дверь распахнулась. Перед Роди закачался фонарь, закрывая от взгляда лицо Морфа. Отраженный задней стенкой фонаря желтый свет позволял рассмотреть волосатую грудь и пузо начальника, поблескивал на блестящей пряжке пояса и падал на черные шаровары, заправленные в покрытые пылью сапоги. Пахнуло брагой и чем-то кислым.

— О как. Я уж думал, что всё на этом свете повидал, но мертвяки ко мне в гости еще не заглядывали.

— Да живой я. В пустыне заплутал, недавно только нашелся, дядька не знал, — поспешил сказать Роди, чтобы избежать лишних вопросов.

Морф продолжал покачивать фонарем, разглядывая нежданного гостя.

— Не знал, говоришь?

— Так и есть, не знал. А вчера, как отсюда вернулся, враз мне тумаков надавал и с утра к тебе отправил.

— Тумаков? — задумчиво протянул начальник. — Не видать что-то отметин. Или не Берс бил?

Роди принял сконфуженный вид:

— Он. Только я-то помоложе все-таки да пошустрее. Увернулся.

— М-м-м, — многозначительно произнес начальник шахты и опустил фонарь. — Ну, ладно, раз так.

Роди смог наконец узреть широкоскулое, украшенное густыми черными усами лицо Морфа. Темные, близко посаженные глаза смотрели колко и проницательно.

— Проходи. — Начальник шахты мотнул головой, развернулся и сам пошел в дом.

Роди неслышно выдохнул — начало положено — и шагнул вслед за Морфом. Только сейчас он заметил, что в другой руке у хозяина дома тускло поблескивает спусковым механизмом самострел. Роди и не знал, что все это время его держали на мушке.

Они с начальником были примерно одного роста, только Морф намного крупнее и шире в плечах. Роди однажды видел его в доспехах — настоящая скала.

— Какого лысого он тебя прислал? — спросил хозяин дома, не оборачиваясь.

— По поводу вчерашней сделки.

Морф провел его в столовую, поставил фонарь на стол посреди тарелок с едой и ломтями хлеба. Уселся на стул с высокой спинкой, положив перед собой самострел.

— Эй! — крикнул начальник шахты куда-то в сторону. — Ты где шастаешь, старая гонза?! Почему брага еще не на столе?!

Из темноты появился слуга — седой, морщинистый старик. Высокий, худой, в белой холщовой рубахе, затянутой витым поясом, в черных штанах и босой. Принес бутыль браги и поставил перед Морфом.

Начальник зло посмотрел на него:

— Какого лысого я должен ждать? Не будешь шевелиться — отправлю в штольни подыхать. Ясно тебе? — Ответ ему не требовался. Он взял две кружки, дунул в них, потом плеснул в обе из бутыли. — Садись, — кивком указал Роди на табурет и пододвинул одну из кружек. — Пей.

Роди сел и под насмешливым взглядом начальника отхлебнул. Скривился. Горло обожгло, дыхание перехватило, еле удалось сдержать кашель.

— Так что там со вчерашней сделкой? — Морф откинулся на спинку стула и выжидающе посмотрел на гостя.

Роди понимал, что теперь все будет зависеть от того, насколько правильно он угадал. Ведь наверняка ему ничего неизвестно — только слова Шави и собственные домыслы. Но назад пути не было.

От браги скрутило желудок, в голове заклубился легкий туман. Как не вовремя! Роди сглотнул, собрался с мыслями и сказал:

— Вы же вчера с дядей обмен совершили?

— Ну?

— Он опробовал тех рабов, что забрал. Они не подходят. Дядя ошибся.

— Ну? Мне какое дело?

Роди очень осторожно выбирал слова — проколоться можно было на любой мелочи.

— Дядя просит вернуть одну из рабынь. Для той работы мужики не подходят. — Он говорил, и сердце замирало, но волнение нельзя было выдать ни в коем случае. Роди поспешил добавить: — Конечно, за плату.

— М-м-м… — Теперь в мычании Морфа прозвучало удивление.

У Роди внутри сразу все сжалось. Он ошибся? Мало ли, что имел в виду Тул, когда говорил про «ни себе не людям»! А во всем виновато буйное воображение Роди, нарисовавшее в голове ужасную картину. Может, Айза до сих пор на ферме, ложится сейчас спать в бараке? И весь риск — напрасен? Но тогда он был бы только рад! Или же наоборот, всё еще хуже: Морф выменял рабынь и отправил их с обозом на Инкерманские каменоломни.

Все эти мысли пронеслись в голове у Роди за одно мгновение, а начальник шахты не спешил с ответом. Взял кружку, задумчиво заглянул в нее, потом залпом выпил. Фыркнул, подцепил с тарелки какие-то зеленоватые стручки и запихал их в рот. Захрустел, пережевывая.

Роди, едва скрывая нетерпение, ждал.

— Это чё за работа такая, если мужик не справится, а только баба нужна? — вместо ответа спросил Морф и хохотнул: — В койке, что ли?

Роди усилием воли унял дрожь и как можно спокойнее пояснил:

— В испарителе. При чистке фильтров. Там нужны женская гибкость и тонкие руки. Мужики — как коряги, один вчера свою клешню запихал, так чуть было отрубать не пришлось, чтобы вынуть.

— М-м-м, — в очередной раз промычал Морф и погладил усы. — Так чего, если Берс тебя за товаром прислал, должен был монеты передать.

Роди чувствовал, что блуждает в потемках: за все время разговора так ничего и не выяснил, а начальник уже требует денег. В горле пересохло.

— Товар-то покажи, — проговорил Роди. — А то вдруг уже попортили.

Начальник усмехнулся:

— А порченая что, фильтры не сможет чистить?

Роди понимал, что в этой игре он безнадежно проигрывает, но отчаяние придавало сил:

— Кто знает, что от твоей солдатни подхватить можно, а ее потом на очистные работы пускать. Ты сам-то захочешь такую воду пить?

— Ты смотри, какой умный, — мотнул головой Морф. — Ладно, ладно… никто их еще пальцем не трогал. Тебе какую, смуглую или посветлее?

Роди возликовал. Значит, он оказался прав! Во всем! Дело оставалось за малым — договориться с начальником шахты. Смуглая — это Олеся, светлая — Айза. Он подавил в себе желание выкрикнуть: «Светлую!» — и вместо этого произнес:

— Давай смуглую, она половчее.

— Как скажешь, — согласился Морф и гаркнул: — Куляба!

За стеной загромыхали торопливые шаги охранника, дверь распахнулась.

— Да, начальник?

— Найди кого-нибудь, скажи, я велел одну из вчерашних рабынь привести.

— Которую?

Морф взглянул на Роди, потом ответил:

— Смуглую.

— Ща сделаю!

Охранник хотел уже нырнуть обратно в темноту, но Роди выпалил:

— Нет, стой!

Начальник шахты и караульный повернулись к нему.

— Давай лучше светлую, — словно в нерешительности сказал он. — Пусть не такая ловкая, зато худая.

Морф недовольно уставился на него:

— Ты определись, за какой посылать. Устроил тут гадания!

— Ты же знаешь дядю, — принялся оправдываться Роди, — не ту привезу — он с меня шкуру спустит за зря потраченные деньги. И так за воду и цистерну отрабатывать буду.

Начальник шахты махнул караульному, чтобы делал, как сказал гость.

— Что вспотел-то?

Роди только сейчас понял, что взмок. Рубаха прилипла к телу. Он смахнул пот со лба.

— Переживаю я. Дядька еще за прошлое не простил, хочу сейчас все правильно сделать.

В ожидании, когда приведут рабыню, начальник продолжил трапезничать. Гостю он не предложил поесть, но тому сейчас кусок в горло не полез бы.

Роди не замечал, что Морф периодически недобро поглядывает на него поверх стола темными глазками. Роди ждал и уже почти не волновался. Конечно, торг еще даже не начался, но у него было чем задобрить начальника.

Снова раздались шаги охранника и с ними другие — едва различимые, невесомые.

Роди чуть не вскочил с табурета и не бросился к дверям. Но сейчас наступил, пожалуй, самый ответственный момент всего предприятия, когда проявлять эмоции нельзя не при каких обстоятельствах.

В дверях появился охранник:

— Начальник…

— Привел? Давай сюда.

Караульный за руку втащил в помещение Айзу. Девушка увидела Роди, и глаза ее блеснули. А у него в душе разразилась целая буря чувств, но он заставил себя отвести взгляд и принять безразличный вид.

Начальник шахты спросил, не отрываясь от еды:

— Она?

— Да.

— А может, лучше другую? Подумай. Второй раз меняться не стану.

Роди сделал вид, что присматривается к рабыне, оценивает, прикидывает выгоду. Потом махнул рукой:

— Эту.

— Хорошо. Деньги?

Роди полез за пазуху, достал мешочек, поднялся, подошел к Морфу и положил монеты перед ним. Начальник шахты облизал губы, утер их тыльной стороной ладони, раскрыл мешочек и заглянул внутрь. Потом кивнул:

— Ладно. Этого хватит.

— Как — хватит? — непроизвольно вырвалось у Роди.

— Так. В самый раз, чтобы покрыть разницу…

Роди, с трудом веря своей удаче, шагнул к Айзе.

— …между моей цистерной, которую ты взорвал, и той, что осталась взамен, — закончил фразу начальник шахты.

Роди дернулся, словно его ударили хлыстом.

— Но я… — начал было он.

Морф поднялся, схватил Айзу и рывком притянул к себе.

— Ты обдурить меня надумал, сын падальщика?! — возопил он. — Берс, говоришь, тебя послал, ублюдок сопливый?! Знаю я, что за бабой ты своей приперся. Берс сказал, что раньше для тебя ее держал, а как ты сдох, так без надобности она стала.

— Так я же вернулся, он разрешил назад ее купить! — попытался найти выход из положения Роди.

— Хрена лысого ты вернулся! Берс от меня поехал не на ферму, а на рынок какую-то хреновину покупать, так что не мог ты его видеть, лживый червь!

Роди в растерянности смотрел на начальника. В столовую ворвался охранник, прибежавший на шум.

— Пошел вон! — рявкнул на него Морф. — Не видишь, мы тут развлекаемся?!

Караульный скрылся. Они снова остались втроем. Роди взглянул на Айзу и увидел на ее лице выражение отчаяния и мольбу о помощи.

Все его планы рухнули в один миг. Врать больше не имело смысла.

— Да, я обманул! — воскликнул он. — А как мне еще было к тебе пройти?!

— А какого лысого ты вообще сюда приперся без денег?!

— У меня есть чем заплатить!

Морф вдруг сменил тон и произнес спокойно:

— Да ну?

— Вот! — Роди поставил на стол и распаковал коробку, которую принес с собой, вытащил упругие контейнеры, но тут начальник шахты снова изменился в лице. Отшвырнул Айзу, подскочил к Роди и, размахнувшись, сбил коробку со стола.

— Ты еще и издеваешься?! Какое-то дерьмо мне подсунуть хочешь?!

— Это не…

Кулак Морфа не дал договорить. От удара Роди пошатнулся, но на ногах удержался.

Айза вскрикнула. Старый слуга стоял неподалеку от стола и наблюдал за всем с безразличным видом. Морф спокойно уселся на стул, налил браги и выпил.

— Ты мне надоел, пошел вон отсюда, и чтобы я тебя больше не видел, — сказал он. — Куляба!

Охранник, видимо, подслушивал за дверью, потому что появился мгновенно.

— Отволоки девку обратно, а это дерьмо выброси за ворота вместе с пожитками.

Караульный посмотрел на Роди и злорадно оскалился. Подошел, схватил за шиворот и встряхнул:

— Пошли, пещерная жаба.

Роди не видел другого выхода. Он резко присел, рывком освобождаясь от хватки охранника, обеими руками оттолкнул его и бросился к столу, туда, где лежал самострел. Но начальник шахты, несмотря на громоздкость, оказался быстрее — накрыл оружие широченной ладонью, а другой рукой врезал Роди по скуле. Да так, что тот отлетел назад и кулем грохнулся на пол.

— Вот ублюдочное семя! — ругался караульный, надвигаясь на него. — Да я тебя сейчас…

Но начальник шахты оттолкнул охранника и сам принялся избивать. Роди. Тот защищался как мог, но большинство ударов достигали цели. Как будто издалека кричала Айза. В конце концов Морф схватил его за одежду и поволок наружу.

К дому начальника уже сбежались большинство охранников. У многих в руках горели факелы.

Морф бросил Роди к ногам подчиненных, в ярости пнул еще несколько раз. Потом остановился, тяжело дыша, склонился над ним и сказал:

— Хочешь свою девку назад — плати за нее золотом! А пока ты ищешь деньги, мы с мужиками с ней развлечемся, чтобы не пропадала зря. И будь благодарен, что я не приказал тебя распять, мутафагово отродье! — Начальник шахты поднял голову и велел: — Вышвырнуть его!

Когда охранники подхватили Роди и потащили к воротам, он попытался высвободиться, но получил пару жестких ударов, от которых перехватило дыхание и захотелось сжаться в комок. Внутри жгло огнем, с разбитых губ и носа текла кровь, ребра болели, ныли руки и ноги.

— Лучше не дергайся, — посоветовал кто-то. — А то быстро на стене окажешься в виде украшения.

Роди было уже все равно, что с ним произойдет. Как только он смог более-менее нормально дышать, снова начал сопротивляться. И в этот раз почти успешно: сумел вырваться из рук охранников, оттолкнул одного, врезал другому. Заметил за поясом третьего самострел, схватил оружие и стал искать взглядом Морфа. Нашел его и уже начал поднимать руку, чтобы выстрелить, но получил чем-то твердым по затылку. Рухнул на землю. Со всех сторон посыпались удары, уже не причинявшие боли. Потом избиение прекратилось, и его опять потащили. Он не мог понять куда, на стену или к воротам, — из-за кровавой пелены, застилавшей глаза, почти ничего не видел. Но думал, что теперь, вероятнее всего, его подвесят за руки на одном из кольев, оставив за стеной — замерзать ночью, а днем жариться на солнце.

И вдруг испугался. Не близкой мучительной смерти, а того, что, если он погибнет, некому будет помочь Айзе. Злость, обида и отчаяние, туманившие разум, поблекли. Роди неистово захотелось жить. Он расслабился, безвольно повиснув на руках охранников, и мысленно взмолился, чтобы судьба пощадила его.

— Что произошло? Куда вы его? — зазвучал озабоченный голос Чоло — значит, они уже у ворот.

— Гаденыш напал на Морфа, — ответил один из охранников. — Открывай, чего встал?

— Он на манисе приехал… — Привратник снова пытался хоть как-то помочь Роди.

— Значит, начальник решил оставить маниса себе! Тебе какая разница? Делай что говорят!

Стукнул засов, заскрипели петли. Охранники выволокли Роди за пределы шахты и бросили на песок. Рядом с глухим стуком упал мешок с вещами. Ворота закрылись.

Перевернувшись на спину, Роди вытянул руку, попытался нащупать мешок. Пальцы коснулись жесткой ткани и угловатого предмета под ней — коробка с золотистой жидкостью была на месте. Вздох облегчения сорвался с губ.

* * *

Поспать Роди почти не удалось. Сначала промывал ссадины, благо воду ему оставили, потом думал, что предпринять дальше. Вариантов было не так уж много, и все сводились к тому, что нужно как-то раздобыть деньги. Но без маниса шансы осуществить это практически равнялись нулю. Была мысль попросить помощи у Чоло, но даже в том случае, если бы привратник согласился, действовать пришлось бы крайне осторожно и неспешно, рискуя при этом нарваться на других охранников. Поэтому Роди решил пойти на рынок у подножия горы Крым, продать там оставшуюся коробку, купить маниса, вернуться к кораблю, взять еще товара, выручить за вторую партию деньги и тогда уже выкупить Айзу. То есть следовать изначальному плану с небольшими поправками, которые внесла жизнь.

Скоротав ночь во внешних стойлах, он отправился в путь на рассвете. К полудню Илистая шахта осталась далеко позади. Сильно хотелось пить, но Роди себя сдерживал — прошел он уже немало, да только впереди лежал путь намного длиннее. Пешком до рынка добираться дня три, не меньше, нужно экономить припасы. Дорогу он знал только одну — ту, по которой поехал дядя. По ней же должен был и возвращаться. Роди, конечно, рисковал столкнуться с ним, но заблудиться боялся еще больше.

Он шагал размеренным шагом, укрыв голову рубахой, и старательно гнал от себя все мысли. Сейчас имела значение только поставленная перед самим собой задача. По-другому он просто не мог. Любые размышления приводили к тому, что он начинал думать про Айзу. И тогда хотелось рвать и метать, в нем закипали гнев и ненависть, не находившие выхода, бурлили и разрастались до того, что, казалось, голова вот-вот лопнет. Поэтому он направил все внимание на дорогу, которая вилась между барханами. Утоптанная и укатанная, она темной полосой выделялась на фоне бледно-желтого песка. Обозы отправлялись раз в несколько дней, как только набиралось достаточное количество груза. Вчера вечером, приехав на шахту, Роди заметил пустые повозки. Значит, только вернулись — Морф не позволил бы им простаивать без дела. Раз так, встреча с обозом пока не грозит. А через два дня, когда груженные горючей породой повозки тронутся в путь, Роди уже будет далеко. Вряд ли его догонят.

Он непроизвольно оглянулся. Там, на шахте, осталась его Айза…

В тот же момент ему с невероятной силой захотелось броситься назад, затаиться под стенами, ночью прокрасться мимо караульных, оглушить охранника у дома начальника, потом свернуть шею Морфу и забрать наконец возлюбленную. Но Роди мысленно одернул себя. Даже обладай он изворотливостью бледного червя и силой маниса, от пуль самострелов не увернуться, а начальник шахты уже доходчиво объяснил, что он далеко не дурак и вовсе не так прост, как выглядит.

Роди стиснул зубы, собрал волю в кулак и зашагал дальше.

Спустя несколько тысяч шагов над горизонтом появился темный выступ, который по мере приближения вырос в серо-бурую пещеристую скалу — словно жуткая, изъеденная ветрами и временем башня вздымалась из невысокого бархана. В основании скалы зияла темным проемом большая пещера. Выше чернели несколько углублений — пещеры поменьше.

Перст — вспомнилось название скалы. И хотя до вечера было далеко, Роди решил остановиться на ночлег, рассчитывая найти убежище в одной из верхних пещер. Ему требовался отдых: после побоев болело все тело, да и пеший переход под немилосердным солнцем отнял немало сил. К тому же ночью по пустыне без маниса лучше не мотаться, а Перст, насколько знал Роди, был единственным укрытием, до которого можно добраться засветло.

Подходил он к скале с опаской — мало ли для кого стали приютом ее пещеры. Всюду виднелись свидетельства того, что здесь нередко останавливаются путники. Нижнюю пещеру Роди даже осматривать не стал: это для крупных отрядов, которые могут выставить на ночь караульных, а не для одинокого странника. Ему подойдет что-нибудь повыше — и не заметит никто, и мутафагам не подобраться.

Карабкаться пришлось долго, с передышками. Роди замер на небольшом выступе, прижавшись к теплому камню всем телом, — набирался сил. С высоты огляделся — песок, барханы, небо и солнце, больше ничего. Веяло опустошенностью и отчаянием.

Почувствовав, что может продолжать подъем, Роди полез дальше, пока не забрался в продолговатую широкую выемку. Места в ней оказалось достаточно, чтобы сидеть, прислонившись спиной к одной из стенок. Перекусив и напившись, он достал из мешка коробку с драгоценной жидкостью. Он снова надеялся, что в этот раз все получится. С начальником шахты Роди совершил ошибку. По сути, перехитрил сам себя. Надо было сделать, как с водой, — сразу дать снять пробу. А так Морф даже смотреть не стал на содержимое коробки. На рынке Роди так и поступит — предложит торговцу, когда найдет подходящего, попробовать, и тогда уже договорится о цене.

Осознание того, что он фактически держит сейчас в руках судьбу Айзы, заставило почувствовать себя маленьким и ничтожным. Песчинкой в пустыне. Но это только разозлило, придало решимости справиться со всеми трудностями.

Убрав коробку обратно в мешок, он закрыл глаза и вскоре задремал.

Фырчанье манисов и голоса наездников выдернули его из мира снов. Роди мельком взглянул на небо — солнце зашло, но еще отсвечивало оранжевым из-за горизонта, приближалась ночь, — потом осторожно высунулся и посмотрел вниз. Трое всадников, переговариваясь между собой, заводили ящеров в нижнюю пещеру.

— И на что Морфу сдался этот мальчишка? — недовольным тоном спросил один.

— Значит, нужен, — хмуро ответил другой и приказал: — Вон колья, вяжи к ним. Грицук, давай харчи, а то жрать охота.

— Слышь, — отозвался третий, — ты бы не шибко командовал. Морф тебя старшим назначил, пока мальчишку не догоним. А назад вернемся — снова ровней станем.

— Ага, но пока делай, что я скажу.

Дальнейшие приготовления к ужину и ночлегу проходили у охранников с Илистой шахты почти без разговоров.

Роди откинулся назад. Слушать все равно больше нечего, да и не видно ничего — они уже в пещере. Что речь шла о нем — и мутафагу понятно, но зачем Морф послал за ним, да еще троих охранников?.. Чтобы не гадать, он решил подождать и послушать — может, новые соседи еще что расскажут.

Снизу потянуло дымом. Запах горящей породы ни с чем не спутаешь, но к нему еще примешивался аромат готовящейся еды, и рот сразу наполнился слюной, захотелось есть. Но сейчас это было непозволительной роскошью. Припасы нужно как-то растянуть минимум еще на пару дней. На рынке с этим проблем уже не будет… по крайней мере, Роди на это надеялся. Поэтому он съел половину мясной полоски и запил несколькими глотками воды. Потом опять сидел и слушал. Разобрать почти ничего не удавалось — только когда охранники начинали о чем-то спорить или браниться и переходили на повышенные тона, получалось понять, о чем речь. Но все сводилось к пустому трепу да выяснению отношений.

Роди уже подумал, что ничего не узнает про то, что его интересует, но тут один из охранников вышел из пещеры.

— И чё, ты ее видел? Хороша? — спросил он.

Ему ответили, но он не расслышал:

— Чё?

— Видел, говорю, — уже громче сказал другой охранник из пещеры. — Деваха что надо. Недаром Морф ее к себе забрал и приказал никуда не выпускать.

— А правда, что он обещал ее потом нам отдать?

— Правда. Я сам слышал, когда он Берсеныша избивал. Но ты бы губы не раскатывал — видать, начальник будет с ней долго развлекаться, раз у себя поселил.

— Да я никуда не спешу, пусть его. Но между нами надо бы очередь определить. Жребий кинуть.

— Вот это верно мыслишь.

Охранник вернулся в пещеру, и о чем там дальше шел разговор, Роди не знал, но и уже услышанного было достаточно, чтобы разбудить в нем гнев и отчаяние. Он жалел, что у него нет с собой самострела, — прикончил бы всех троих. И сразу решился бы вопрос с манисом. Завладев тремя ящерами, можно было бы не ждать ночи, а поехать прямо сейчас и гнать беспощадно, только менять вовремя…

Но самострела не было, да и охранники наверняка будут дежурить по очереди. Вряд ли удастся хотя бы одного маниса выкрасть.

Роди решил не рисковать. Лучше потерпеть, но добраться до цели, чем пойти на опрометчивый шаг. И так слишком часто в последнее время ошибался.

Он закрыл глаза и попытался заснуть, но не смог. Воображение рисовало картины одна ужаснее другой. В голове звучали слова охранника: «Будет долго развлекаться… обещал отдать… кинуть жребий…» В бессильной ярости сжимались кулаки. Он до крови закусил нижнюю губу. Боль немного помогла прийти в себя.

Роди несколько раз глубоко вздохнул, заставил себя отрешиться от разрывающих мозг мыслей. Чтобы все получилось, нужно отдохнуть, выспаться, а завтра отправиться в путь со свежими силами.

Приняв это решение, он вдруг почувствовал, что действительно хочет спать. И вскоре погрузился в похожее на сон забытье.

* * *

Охранники уехали на рассвете. Роди выждал немного, и лишь когда посчитал, что его преследователи должны быть уже далеко, выбрался из пещеры.

Спускаться по скале оказалось гораздо труднее, чем взбираться. Пальцы так и норовили соскользнуть с выступов, ноги некуда было поставить. Удивительно, как ему вчера вообще удалось подняться так высоко. Спрыгнув наконец на песок, он с облегчением вздохнул.

— Н-да, высоковато. Прикинь, если бы ночью громыхнулся оттуда?..

Роди резко развернулся в сторону говорившего. Один из троих охранников стоял в нескольких шагах от него и ковырял пальцем в зубах. Цыкнул и продолжил:

— Не лень же было карабкаться… — Увидев, что Роди заозирался, выискивая пути к спасению, он рассудительно произнес: — Куда собрался-то? Деру дать? Так пустыня кругом, а мы на манисах. Мужики, смотрите на бестолочь, он бежать надумал!

Охранник был прав — скрыться не получится. В очередной раз судьба поставила на пути заслон. Все задумки, планы, надежды снова превратились в ничто. Обескураженный этим поворотом событий, Роди в растерянности смотрел на человека перед собой. Даже, кажется, знал, как того зовут — вспомнил подслушанный ночью разговор. Грицук.

— Ну, пусть попробует, — хмуро предложил второй охранник, появляясь из-за каменного выступа. Судя по голосу, это был командир отряда.

Третий, видимо, держал манисов и тоже был недалеко. Выходит, они знали, что Роди укрывался в пещере наверху. Не хотели лезть за ним, решили подождать, пока сам спустится. Сделали вид, что уехали, а сами по-тихому вернулись.

Наверное, все эти мысли так явственно читались у него на лице, что Грицук хмыкнул:

— А что ж ты думал, мы за тобой по каменюке ползать станем? Смекать надо. В общем, давай не дури, стой смирно, пока мы тебя свяжем. А потом к начальнику Морфу отвезем. Может, даже с девахой своей увидишься. А будешь паинькой и сделаешь, что он скажет, глядишь, позволит тебе вместе с нами жребий тянуть, кто раньше других, опосля него, твою дивчину оприходует. А совсем повезет — так ты первым и станешь. Супротив жребия никто не пойдет.

Охранник говорил все это спокойным, доброжелательным тоном, будто с закадычным другом беседовал. Но у Роди в груди разгорался костер ненависти. Выходит, все знали, зачем, а точнее, за кем он приезжал на шахту. И эти трое были в курсе, что он укрывается в верхних пещерах, — то есть намеренно завели ночью разговор про Айзу. Провоцировали. Хотели заставить ошибиться.

Но не вышло!

Внутри словно что-то переломилось. Живот свело — не от страха, а от решимости действовать. Мгновения растерянности миновали, Роди уже не собирался «деру давать». Загнанный в угол, он прикидывал, как правильно начать атаку.

Сезоны и циклы тренировок под жестоким руководством Берса-старшего не прошли даром. Роди просто требовалось осознать все свои возможности, и такой момент настал.

Командир, присев на корточки, возился с мешком, доставал оттуда веревку, чтобы связать пленника. Грицук стоял расслабленно, криво усмехаясь и явно не ожидая сопротивления.

Роди понурил голову, якобы обреченно скинул с плеча мешок — и вдруг резко бросил его в Грицука. Тот рефлекторно отбил руками летящий в лицо предмет и тут же вскрикнул, получив удар в колено. Второй охранник вскинул голову, с удивлением глядя на происходящее. Сначала на Роди, потом на катающегося по песку и орущего дурным голосом товарища. Когда пленник устремился к нему, командир вскочил, выпустив мешок из рук, и потянулся за самострелом. Но не успел достать оружие — в лицо ему полетела горсть песка. Охранник закрылся рукой, и в этот момент Роди прямыми пальцами ткнул его в горло. Командир отряда с хрипами повалился на песок.

Из-за скалы появился третий охранник. Быстро разобравшись, в чем дело, выхватил зазубренный тесак и напал. Роди едва сумел уклониться от просвистевшего рядом лезвия. Резко сократил дистанцию, схватил противника за руки, сковывая его движения, и нанес два быстрых удара коленом. Сначала в пах, а когда охранник, охнув, согнулся — в лицо. Роди подобрал на бегу свой мешок, закинул за спину и, услышав сзади щелчок спускового механизма самострела, не оборачиваясь, метнулся в сторону. Грохнул выстрел. Роди не знал, куда попала пуля, — главное, что не в него. Он бросился вперед. Туда, где, по его предположению, охранники оставили манисов.

Ящеры стояли в тени за скальным выступом. Два привязаны к камням, третий топчется рядом с ними. Времени на размышление не было. Роди сграбастал свободно висевшие поводья и помчался дальше, увлекая маниса за собой.

Отдалившись от скалы, он взобрался на ящера и оглянулся. Два охранника бежали к манисам, третий, хромавший позади них, остановился, прицелился.

Роди двинул пятками в чешуйчатые бока и крикнул:

— Пошел!

Ящер рванул с места в тот момент, когда прозвучал выстрел. Пуля попала манису в шею. Он глухо заревел, сбился с темпа, замотал головой, содрогаясь всем телом, и едва не сбросил седока. Роди, вцепившись в поводья, кое-как сумел усидеть. И снова принялся подстегивать ящера, но преимущество в расстоянии было безвозвратно потеряно. Преследователи нагоняли. Они разделились: командир отряда двигался на перехват со стороны дороги, охранник с разбитым лицом направил своего маниса следом за беглецом, а у скалы перезаряжал самострел Грицук.

Роди ничего не оставалось, кроме как пустить ящера к ближайшему высокому бархану. Сбежать это не поможет, но хотя бы от пуль укроет. Манис снова набрал темп. Рана причиняла боль, и он периодически мотал головой, но продолжал бежать. Резво взобрался на гребень, куда направил его наездник, и легко спустился по крутому склону.

Роди понимал, что на раненом ящере ему от погони не уйти, и решился на отчаянный шаг. Оказавшись у подножия бархана, он резко повернул маниса вправо и принялся лупить пятками чешуйчатые бока, заставляя разогнаться. По его расчетам, он должен был выскочить прямо на командира отряда охранников, наверняка огибающего сейчас бархан.

Преследователь с разбитым лицом поднялся на гребень, разгадал маневр беглеца и стал кричать, предупреждая товарища. Но ветер относил слова прочь. Поэтому, когда Роди на полном ходу появился из-за песчаной косы и, заорав, повел ящера на таран, командир не успел отреагировать и уклониться.

Манис задрал голову и врезался грудью в бок сородича. Роди держался за поводья мертвой хваткой, но все равно чуть не полетел на песок следом за противником.

Над местом столкновения поднялись клубы пыли. Раненый манис под Роди едва не оступился, подминая под себя опрокинутого сородича и его всадника. Роди стал настегивать его, заставляя выбраться из образовавшейся кучи-малы. Наконец манису это удалось, и он снова побежал вперед. Пыль шлейфом потянулась следом.

Расслабляться было рано — оставался третий охранник. Роди оглянулся и увидел его. С перепачканным кровью лицом, с диким взглядом, преследователь гнал своего маниса, размахивая иззубренным тесаком, и приближался с каждым мгновением.

Роди снова ударил пятками по бокам ящера. Он уже не выбирал направление — лишь бы оказаться подальше от страшного сверкающего лезвия. Лицо охранника выражало такую ярость, что не приходилось сомневаться — как только догонит, сразу искромсает на куски.

Они скакали в пустыню. Роди старался огибать высокие барханы, чтобы сохранить ящеру силы как можно дольше. Какое-то время удавалось удерживать дистанцию, но вскоре раненый манис стал уставать. И расстояние начало сокращаться.

Роди не мог разглядеть за пылью, но представлял, что преследователь злорадно ухмыляется, предчувствуя скорую расправу над беглецом. Их разделяло не больше десяти корпусов маниса. Скала Перст и двое охранников остались далеко позади.

У Роди появилась мысль остановиться, попробовать договориться — торговаться же он умел. Но что он мог предложить разгоряченному погоней командиру отряда? Ни денег, ни ценных вещей не было, а коробку с жидкостью он не отдаст ни при каких обстоятельствах. Оглянулся. Пять или шесть корпусов.

Охранник и правда улыбался. Хотя это больше походило на звериный оскал. Покрытый пылью с головы до ног, он выглядел как сказочный демон. При этом ужасно настоящий. Еще немного — и его тесак обрушится на спину Роди, разрубая кости, мышцы, внутренности…

Подавив приступ страха, парализующего тело и разум, ветровой решил, что нужно действовать, пока еще есть возможность. Раз на манисе не спастись, значит надо его бросить!

В голове родился план — безумный, невыполнимый… особенно если размышлять, вместо того чтобы действовать.

Роди снял с плеч мешок, намотал лямки на кисть. Потом оперся руками о хребет маниса, подобрался и прыгнул. Ноги по щиколотки погрузились в песок. Сразу кувыркнулся, смягчая падение, и быстро поднялся.

Охранник направил ящера на него, замахнулся тесаком…

Роди вложил в удар всю силу. Мешок с коробкой и водой описал дугу и обрушился на грудь преследователя. Охранник, так и не успев опустить занесенную руку с оружием, слетел с маниса и плашмя грохнулся на песок.

Роди не сумел увернуться от шершавого бока мчащегося ящера и отлетел в сторону. Оглушенный, он на миг потерял сознание, но быстро пришел в себя и снова вскочил. Хотел побежать к поверженному врагу — ноги не послушались. Он упал в песок и на этот раз встал уже с большим трудом. Зашагал в сторону охранника. Тот не шевелился. Тесака в руке не было — видимо, отлетел куда-то при падении, — изо рта и носа текла кровь.

Роди постоял рядом, тяжело дыша, сжимая в руке мешок и испытывая огромное желание ударить им охранника по голове. Но были дела поважнее — например, поймать маниса, и лучше того, который не ранен. Оба ящера, на полном скаку оставшись без седоков, умчались далеко, скрывшись за барханами. Роди бросил еще один взгляд на бесчувственного охранника, развернулся и пошел по следам манисов.

Ноги подкашивались. Он несколько раз упал — похоже, ящер здорово его приложил. Вскоре Роди уже еле шагал. Потом вынужден был сесть на песок. Достал воду, напился, слегка намочил голову и укрыл ее рубахой. Хотелось прилечь, вытянуться на горячем песке, забыться. Но этого он не мог себе позволить. Командир отряда охранников наверняка уже оправился от падения и двигается сюда. Нужно найти маниса до его появления.

Роди заставил себя подняться и побрел дальше. Следы привели его на вершину бархана. Оба ящера стояли внизу, у подножия. А рядом с ними, осматривая содержимое наспинных сумок, копошились мутанты. Полдесятка.

Роди замер на мгновение, бросился на песок и отполз назад. Но было поздно — его заметили. Из-за гребня донеслись крики.

Он поднялся и заставил себя побежать. Скрыться ему не удалось — два камня, соединенные между собой длинными кожаными ремнями, со свистом рассекли воздух и оплели ноги. Роди со всего маху грохнулся лицом вниз. Перевернулся на спину и попытался освободиться, с отчаянием наблюдая за приближением пятерых мутантов, спускающихся по склону бархана. Вытащил из ремней одну ногу, сразу встал, но мутанты уже настигли его и окружили. Роди приготовил свое единственное оружие — мешок.

— Ну, давай! Кто пер…

Удар по затылку оборвал его на полуслове, погрузив во мглу небытия.