К полудню следующего дня все операции с каноэ были закончены. Недочеты устранены, днища более-менее отшлифованы, а двадцать пять весел лежали неровной горкой на траве. Перекусив и отдохнув, мародеры выдвинулись в путь. Заранее разбившись по четыре человека, они парами несли свои каноэ, каждые полчаса передавая ношу следующей двойке. Впереди отряда шел Чуб, уже раз проделавший путь до озера. Лодку за него нес Киргиз.

Тяжелее всего дался начальный участок пути, пролегающий через лес, устланный обломками коры, под которыми порой прятались опасные аномалии. Идти было трудно, люди то и дело оступались, спотыкались, даже падали. В адрес проводника раздавались ругательства и сетования, что тот не может выбрать нормальную дорогу. Но после леса снова начались открытые участки, и мародеры успокоились. Следующий раз они вошли под сень леса уже в сумерках. Продвижение замедлилось, но Киргиз велел не останавливаться, и вскоре между деревьями показался просвет, воздух стал свежим, насыщенным влагой, и послышался плеск воды. Мародеры добрались наконец до озера.

Впереди и справа возвышалась Зуб-гора, водная гладь огибала ее и уходила вдаль. Мародеры побросали лодки на берегу.

— Эх, искупаться бы, — протянул парень из банды Стреги.

— Валяй, но никто потом твои яйца вылавливать не будет, — мрачно сказал ему Киргиз и окинул взглядом остальных. — Давайте опробовать лодки и возвращаемся назад, устраиваться на ночлег будем так, чтобы с воды не увидели костра.

Все каноэ с успехом прошли испытания. Мародеры забирались в них по шесть-семь человек, пытались раскачивать, проверяли, не текут ли швы и заплатки. Но кора выдержала нагрузку, стабилизаторы по бортам не позволяли лодкам перевернуться, а герметик отлично справлялся со своим предназначением. После этого мародеры вытащили каноэ на берег, углубились в прибрежный лесок и расположились на ночевку.

Ночь выдалась тревожная. Чтобы не выдать своего присутствия, мины и осветительные ракеты для охраны стоянки не использовали, решив положиться только на караульных. Дежурили по два человека и сменялись каждые два часа.

Со стороны озера постоянно раздавались различные звуки, но уставшие мародеры почти не обращали на них внимания.

— Это озеро — второй Лох-Несс, — проговорил Тощий. — Говорят, в его глубинах водятся самые диковинные чудовища, которых только исторгала Зона.

— Что, диковинней тебя? — подначил Швед.

— Не! Диковинней нашего Тощего чудовищ не бывает, — поддержал товарища Халиф. — Ну разве что Якудза.

Мародеры, кто еще не успел уснуть, негромко засмеялись.

— Да пошел ты! — обиделся Тощий. — Попадешь в пасть какой-нибудь твари, вот тогда я посмеюсь.

Японец же либо спал и не слышал, либо решил благоразумно промолчать. Словно в подтверждение слов Тощего от воды донесся низкий утробный звук «ахооум», а вслед за ним громкое шипение и всплеск. Казалось, что раздавался он у самого берега. Мародеры тревожно повскакивали, приготовив оружие, но звук больше не повторился.

— Твою мать, Тощий, хватит уже беду кликать, — выругался Толик. — Спать всем!

Киргиз велел караульным смотреть в оба и даже выдал на посты все три ПНВ, потом расположился рядом с братом и сказал негромко:

— Я вот думаю, может, надо было лодки подальше от берега оттащить?

— Поздно уже об этом говорить, — рассудительно ответил Толик. — Завтра узнаем.

Опасения Киргиза оказались напрасными, и утром каноэ обнаружились на том же самом месте, где мародеры их и оставили. Едва рассвело, все двадцать человек погрузились в лодки и отчалили от берега.