У Хвоста оказался простреленным рукав, но руку пуля не зацепила. Хомяк сильно поцарапал щеку, когда ползал по полу. Буль отделался ушибами. Сильнее всех пострадал Штык, хотя рана на боку и оказалась просто глубокой ссадиной.

С той стороны, откуда подплывали лодки бандитов, стена снаружи была покрыта белыми полосами свежесколотого дерева, кругом валялись длинные щепки. Недалеко от дома течение лениво таскало по кругу несколько трупов.

Катамаран, по счастью, не пострадал, зато в доме резко пахло какой-то химией из разбитого прибора. Ни одна из пуль, попавших в стены, слой песка и древесины пробить не смогла, но Грач сказал, что если бы нападавшие подошли поближе, то легко закидали бы домик гранатами.

— Наше счастье, — сказал он, разбирая свой автомат, — что бандиты с первой лодки решили поиграть в спецназ, а остальные немного задержались. Если бы разом со всех сторон подошли, ничего бы мы тут уже не сделали.

— Я так и не понял: что произошло? — спросил Штык. — Я видел, что с водой что-то происходило и слышал, как Крот запрещал стрелять. Опять какая-то аномалия виновата?

— Я уже и забыл о ее существовании, — сказал Крот. — Ведь никогда здесь так долго и сильно не шумели. Пару лет назад я поставил платформу на якорь у скромной аномалии, реагирующей на громкие звуки. Изучал ее, но даже не догадывался, старый дурак, что вектор действия ее выброса тяготеет к источнику звука. И только когда одна лодка перевернулась, а возле дома поднялся характерный водяной пик, догадался, что чем громче звук, тем активнее становится аномалия. Хвост, по счастью, умеет стрелять из лука. Так мы с ним вдвоем весь запас стрел извели. Так что уплыли ребята с гостинцами.

— Они могут вернуться? — робко спросил Хомяк, прикладывая смоченный антисептиком тампон к царапине на щеке.

— А вот это, — озабоченно сказал Грач, — и есть самое главное, что бы хотелось узнать. Отпор мы им дали хороший, и в обычной ситуации можно было бы праздновать победу. Но они так долго сюда шли, столько сил потратили на подготовку и так надеются поживиться, что могут и повторить заплыв.

— Это что, предлагаешь бежать? — спросил Буль, сердито хмуря густые брови. — У нас теперь на один автомат больше и если правильно распределить силы…

— Никаких перестрелок, — категорически сказал Крот. — Спокойно соберемся, запечатаем хранилище, а как чуть стемнеет — уйдем. Ловушки еще будут активны, проходы я знаю, так что отплывем без проблем. Заберемся на Зуб-гору и спокойно оттуда понаблюдаем. Если одного раза бандитам хватило, спокойно вернемся домой. Если полезут снова — переждем, пока им в доме сидеть не надоест. Или уйдем к запасному схрону.

Завтракали кашей. Потом чистили автоматы и, по настоянию Крота, чинили одежду и обувь. Штык не отказал себе в удовольствии помыться в горячей воде. Грач и Хвост подняли катамаран на платформу, подтащили к «мыльне» снаружи, а Крот вытащил им шланг с наконечником из резервуара со сжатым воздухом. Воздух в резервуар постоянно нагнетал насос, работающий благодаря разнице температур термального источника и холодной воды в озере. Давление Крот использовал в основном для подъема горячей воды с глубины и подачи ее в кран «душевой» комнаты. Но этим же давлением можно было подкачать и катамаран.

Буль и Хомяк убирались внутри дома, а после короткого обеда все той же кашей Крот уложил Буля на нижний ярус нар и принялся гладить его по ногам каким-то красным пластичным куском то ли глины, то ли смолы. Через несколько минут этих манипуляций, лицо Буля покраснело и покрылось каплями пота, а на коже вокруг черных полос начало выступать черное кремоподобное вещество. Крот обтирал ноги Буля тряпкой, вымоченной в каком-то растворе, потом растирал насухо другой тряпкой и вновь принимался за свой странный массаж. Через некоторое время лицо Буля разгладилось, он зевнул, закрыл глаза и вскоре начал тихонько похрапывать.

— Вот так, — сказал Крот, присаживаясь за стол, — надо теперь делать каждый день. Тогда у нашего ефрейтора будет возможность сохранить ноги.

Штык, погруженный в свои размышления, лишь слабо кивнул в ответ.