Через пару часов, в плотной компании торгового люда, мы добрались до поворота на имперский тракт. Пестрая толпа быстро разделилась на две части. Кто-то возвращался домой в глубь страны, кто-то наоборот пробирался ближе к столице. Обозы ненадолго съезжали на обочину. Как же не выпить на посошок с новыми знакомцами, да и за удачные сделки по стаканчику медовухи не помешало бы, чтоб уж наверняка. На разъезде образовалась небольшая заминка. Кто-то не смог сходу развернуться, телеги зацепились и перекрыли дорогу. Теперь с той стороны неслась разноголосая сочная брань, и чей-то визгливый голос через слово поминал Свия.

С ближайшей к нам телеги тяжело сполз дородный бородатый мужик. Купчина явно погулял вчера на закрытии ярмарки и теперь мучился тяжким похмельем.

– Отька…

Голос сбился на комариный писк. Бородач прокашлялся и попробовал еще раз, с куда большим успехом. От зычного баса даже я вздрогнула и нервно махнула хвостом.

– Отька! Свиево семя! Где ты есть?

Тощий вертлявый паренек явился тут же, словно только и ждал, когда его окликнут. Склонился в полупоклоне и скороговоркой зачастил:

– Не волнуйтесь, ваше степенство. Как нельзя лучше все будет. Скоро и дальше поедем. На дороге всякое быват. Обозные быстро разберутся. А вам малинового взварчика прохладного принесу. Эвон вас как апосля вчерашнего…

– Не трещи!!! – рявкнул купец и болезненно скривился, ощупывая макушку. – Взвар давай!

Паренек убежал, а бородач с умоляющим видом обернулся к нам:

-Что случилось-то? Не подскажете?

Не успела я открыть рот, как Грай засуетился вокруг купца не хуже Отьки. В двух словах обрисовал ситуацию, посетовал на бестолковых, из-за которых добрые люди ждать вынуждены, и предложил отвар, похмелье снимающий.

Я недоуменно пожала плечами и, раз уж время выдалось, решила наведаться в густой подлесок. Идея оказалась так себе. При моем появлении с окрестных кустов поднялся густой рой голодной мошки. Пришлось бегом возвращаться на дорогу. К счастью на открытое место кровососы вылетать не пожелали, и я отделалась всего-то десятком укусов.

Грай уже встревожено озирался и, углядев меня, засиял как новенький злот.

– Итка, стоило отвернуться, как ускакала! Я тут уже сговорился обо всем! Почти до самой Антары вместе с обозом пойдем!

Я хмыкнула, деловито прикручивая к «лапе» расческу. Спина после укусов нещадно зудела, так хоть чем-то поскоблиться.

– И на что нам тот обоз? Сами не дойдем что ли?

Парень поморщился:

– Ага. Мало находились? Да и сама посуди. Тут в округе весь лихой люд нынче топчется. В лесу разбойников, что боровиков. По пути-то на ярмарку купцов грабить не сподручно. Ну, уведешь телегу тканей и что? Елки ими обкручивать? Медведям платье шить? В Круже-то не спихнешь, мало ли, прознают. Остается только на своем горбу подальше на перепродажу волочь. А там, не ровен час, патруль рыцарский по пути остановит. То ли дело после. Товар продан. Каждый второй обоз пустой, но с сундучком увесистым. А до злотов охотники всегда найдутся…

– Подожди, – я отмахнулась от экскурса в разбойничьи думы. – Но с нас-то чего брать? Идем себе мимо, все деньги на ярмарке прокутили, в карманах ветра свищут. Если только рубаху с тебя снять? Нестиранную? На свия мы твоим разбойникам?

– Ну-у-у… – травник замялся. – Разбойникам, может, и не на свия, а вот рыцари могут встретиться. Тут к столице близко. Амулеты у всех сильные, вдруг распознают, что магичить умею?

– Ах, вот оно что… Все равно не понимаю! Какая им разница, с обоза тебя снимать или так, на полянке ловить? Неужто с телегами не распознают?

– Э нет! – парень хитро ухмыльнулся. – Одно дело, подозрительный травник с кентаврой, а другое – обоз! А это кто у нас тут? А это господин рыцарь, травник нанятой. Истинный кудесник, а уж как взвар отпохмельный делает, закачаешься! Надо бы ему приплатить к обещанному…

Грай так живо изобразил голос купчины, что я рассмеялась и алчно подалась вперед.

– А много обещали?

– Десять серебрушек, если к вечеру голова ни у кого болеть не будет, и кормежка из общего котла. Пойдем уже, вон видишь, ехать собираются.

Солнце перевалило за полдень. Я мерно переставляла ноги, и широко зевала, даже уже не прикрываясь рукавом. Спать хотелось неимоверно. Стоило на секунду прикрыть глаза, как в голове начинали вертеться обрывки снов, и плыл дремотный туманчик. Только что окрестные слепни яро заботились о моем бодрствовании, да и нога ныла, не давая уснуть на ходу и свалиться в какую-нибудь придорожную канаву.

Травника подобные мучения не заботили. Парень с самого утра отсыпался, покачиваясь в крайней телеге в обнимку с отрезом ткани. Мне, увы, подобное счастье не грозило до ближайшего привала. Хозяин обоза, давешний похмельный купец, торопился побыстрее вернуться в Стан, маленький городок близ Антары, и только поторапливал возниц. От нечего делать, я рассматривала людей, с которыми мне предстоит провести в дороге ближайшую седмицу. Кроме хозяина, в обозе заправляли два его сына. Старший, такой же дородный и уверенный, как отец, и младший, молодой совсем паренек с вечно мечтательным выражением лица. Такому бы с девицами на лавочках о любви восторженно шептаться, а не кожи на продажу через полстраны возить. Пяток мужиков-работников, Отька-помощник, да тройка наемников на охрану. Последние, угрюмые жилистые мужики, держались особняком, лишь изредка перекидываясь парой слов с хозяином. Я же прикидывала, как половчее расспросить у них о наемничьей грамотке. Может, подскажут что дельное или к старшому пошлют. Антарские ведь наверняка сами-то. Хотя может и в Круже в найм пошли. Обратно-то сундучек с выручкой едет, а мужики в обозе хоть и здоровые, да кроме как вилами махать не сподручны. Случись что, от разбойников защита не особая.

Я отмахнулась хвостом от слишком назойливой мухи и не поверила своему счастью, когда раздался зычный восклик:

– Прива-а-а-л!

Телеги съехали на небольшую полянку. Тень от древесных крон хранила утреннюю еще прохладу, а откуда-то из глубины леса веяло ручейной свежестью. Вскоре весело затрещал костер, распряженные лошади уже паслись на свежей травке и вот уже работник тащит с ручья первое ведро воды. Только тут я поняла, как, оказывается, хочется пить! Кружка, как на зло, болталась где-то в граевой сумке. Травник все так же с удовольствием храпел в телеге, не обращая внимания даже на вьющихся вокруг комаров. Торбу он подмял под себя и на все попытки вытащить, лишь сонно отмахивался да крепче вцеплялся в длинную ручку. Плюнув на побудку, я выпросила у Отьки ковшик, с удовольствием напилась, оставив изрядную долю воды спутнику.

– Грай, – толкнула парня в плечо, – ты пить будешь?

Ответ пришел незамедлительно и на удивление четко:

– Угу…

– Ну так угощайся! – прицелившись, я выплеснула воду спутнику на голову.

– А-а-а! Что? Где? Пожар? Бежим! – Грай волчком взвился на телеге, прижимая к груди сумку.

Дружный хохот обозных привел его в чувство. Травник плюхнулся на пятую точку и обличительно на меня уставился:

– Свий! Итка, ты!

– Да знаю, – я отмахнулась от парня, – потом обзовешь, вставай давай, а то каша скоро остынет.

После плотного обеда и непродолжительно сна дело пошло куда веселее. Я уже не спотыкалась на каждой выбоине, да и обозные взбодрились. На ночевку намечалось встать в небольшом селище. Корчму и постоялый двор там держали пильфы, а значит, можно было рассчитывать на кружечку отменного вина или пива.

Грай перебрался в головную телегу и уже увлеченно болтал с купцом. Я пристроилась в хвосте обоза, слушая, как Отька расписывает хозяйскому младшему сыну пильфовское мастерство пивоварения.

– А какое они темное делают терпкое, густое! Шапка пенная по полчаса не спадает. Медяшку на пену кладешь… А она, веришь, держится!

Парнишка недоверчиво охал и делал большие глаза на очередной восторженный восклик.

Солнце спряталось за набежавшими облачками, ветер гладил шкуру приятной прохладой, даже назойливые оводы куда-то пропали. Скорее всего, гроза собирается. Вон как птицы низко за мошкарой носятся. К дождю.

А вот видимо с водой на привале я все-таки переборщила. Вскоре организм недвусмысленно начал намекать на поход в кустики. С вожделением покосившись на проплывающие по обеим сторонам дороги густые заросли решительно поскакала догонять головную телегу.

– Грай, слушай… – я в нетерпении махнула хвостом.

Парень оторвался от спора с возницей и покосился на дремлющего в телеге купца.

– Не ори так, разбудишь.

Спохватившись, понизила голос.

– Грай, а проводи меня, пожалуйста. Ну мне это, надо очень.. А то одна как-то побаиваюсь, мало ли…

Надо отдать должное травнику, он сразу все понял и, ухмыльнувшись, спрыгнул с телеги.

– Ну пойдем, провожу.

Мы пробрались сквозь кусты на обочине. Я отошла за пару деревьев, стараясь укрыться от парня за густой листвой. Только собралась обратно, как взгляд зацепился за что-то ярко-синее в глубине леса. Травник явился по первому оклику и мы, справедливо рассудив, что за пару минут обоз от нас не сбежит, любопытство решили все-таки удовлетворить…

Лучше бы мы этого не делали.

На свободном от деревьев пятачке валялась перевернутая лоскутная кибитка. Синим пятном оказалась девушка в яркой юбке, безжизненно перевесившаяся через борт. В слипшихся черных волосах уже копошились мошки. Чуть поодаль в луже масляно поблескивающей крови лежал мужчина. Еще один распластался с краю поляны, в предсмертном порыве накрепко сцепив руки на вонзенном в грудь ноже.

Обеденная каша рванулась вверх по пищеводу, и я скакнула к ближайшему кусту. Грай, выхватив дагу, медленно отступал в мою сторону, не отводя глаз от убитых. Дождался, пока я разогнусь, и испуганно прошептал:

– Итка, идем отсюда. Недавно их. Кровь свежая еще.

Страх холодными мурашками пробежался по крупу, я еле удержалась, чтобы с воплем не рвануть с поляны. Пятясь и поминутно озираясь, мы выбрались на дорогу.

Вдалеке пылили уходящие телеги. Грай с облегчение выдохнул:

– Слава ветрам, с нашими все в порядке. Предупредить надо!

Это было последнее, что я запомнила….

Резкая боль в ноге выдернула меня в действительность. Плещется, тянет морочье: «Тишшшь… Врешшш… Не уйдешшшь». Лес и дорога покачиваются в красноватом тумане. Кажется даже воздух стал тягучим как мед, замедляются, застывают движения.

Сердце заколотилось как пойманная в силок птица.

Неужели всё? Мороком? Не хочу!!

– Грай… – из последних сил, в ужасе дернулась к травнику.

Нога подвернулась, я взмахнула руками и тяжело рухнула в дорожную пыль. В падении, случайно зацепила парня за плечо, сумка с припасами с жалобным звяканьем свалилась на утоптанный тракт.

– Грай…

Спутник, даже не повернув головы, все так же уверенно шагал вслед уходящему обозу.

– Грай, помоги…

Навалилась пуховая слабость. Из глаз брызнули слезы и я, как смогла, шарахнула кулаком по дороге. Боль немого отрезвила. Я подтянула поближе граеву сумку, откинув застежку, запустила руку внутрь в поисках фляги. Резко запахло травами, в ладонь незамедлительно впился осколок разбитой склянки. Тряхнула рукой, бусинами разбрызгивая красные капли, отерла кровь о рубаху. Осторожно вытащила из сумки стекло и наконец нащупала холодный металл. Набранная на привале родниковая вода еще не успела согреться и, вылитая на голову, неплохо привела в чувство. По крайней мере, краснота вокруг рассеялась и стало чуть легче дышать.

Шипя сквозь зубы проклятия, я кое-как поднялась. Подхватила мокрую от разбившихся склянок с настоями сумку, обмахнулась пыльным хвостом и на дрожащих нога, поковыляла вслед за травником. На все оклики парень не реагировал, все так же уверено чеканя шаг. Я спотыкаясь, вспоминала Свия и не оставляла попыток докричаться до парня.

Налетевший сквозняк, донес странный запах, словно после грозы свежестью веет. Над дорогой повисло дымное марево. Я вгляделась вперед и обомлела. Что-то блеснуло, и в сотне шагов впереди, перед плетущимся обозом, раскрылась радужная арка телепорта. Не замедляя движения, телеги уверено въезжали в клубящуюся дымку.

– Что за?.. – я в изумлении замерла.

Да насколько мне известно, арки за последние пятьдесят чего? вообще только три раза навешивали, причем в столице. Для приема гостей королевской крови. Затраты энергии при этом были настолько высоки, что вся верхушка столичного магикула оказывалась ослаблена на несколько седьмиц. Но не в лесу же его открывать! Для небогатого купца? У него ж таких денег за всю жизнь не набежит, чтоб переправиться! Но почему тогда все туда лезут со спокойствием? Телеги не завернули, по кустам от страха не разбежались. Словно заколдовал их кто-то… Заколдовал?!

– Грай!!!

Парень, как и следовало ожидать, нацелился в телепорт вслед за обозом. Страх за спутника придал сил, и я ринулась в галоп.

Успела в последний момент, до клубящейся дымки Граю осталось едва ли два десятка шагов. Вцепилась парню в предплечье и попыталась дернуть в сторону. Не тут-то было! Травник словно зацепившись за дорогу, все так же мерно переставлял ноги и с нечеловеческой силой стремился вперед.

Сейчас он больше всего походил на куклу на пружинке, что карлы-мастера делают. Была у меня такая в детстве. Сам человечек деревянный, а ноги железные. Провернешь хитрый ключ на спине, и вот уже игрушка сама по столу шагает.

Дернув еще раз, я поняла, что скорее оторву парню руку, чем самого уведу в сторону. А арка все ближе, вон уже как светится ярко. Попадать туда очень уж не хочется, да мало ли, что с другой стороны ожидает? Я решительно махнула хвостом, не особо задумываясь закинула травника на круп и ринулась в придорожные кусты.

Вырываться он не пытался, но нести было чрезвычайно неудобно. Грай словно одеревенел, да и застывший взгляд на добрые мысли не наводил. Даже болтаясь у меня за спиной, травник все пытался уйти, пусть и по воздуху.

Вскоре я начала уставать. От страшного портала мы забрались довольно далеко в лес, и можно было передохнуть. Сгруженный на землю шевелящийся парень напоминал большого жука.

На глаза навернулись слезы. И что мне теперь делать? Как привести его в чувство, даже примерно не представляю. А вдруг, как только не услежу, уйдет к порталу, или, не дай ветра, взорвется как те магики, или просто помрет от усталости? Я уже ревела в голос, размазывая кулаками по щекам дорожки слез. Так привыкла, что он рядом, что помогает и выручает. И вот ему плохо, а я даже ни чем помочь не могу!!!

Наконец, наплакавшись вволю, решила-таки идти до ближайшей деревни. Вдруг там травник, или знахарь имеется? Авось и помогут чем!

Остаток дня прошел в пути. Пронести Грая, положить поудобнее, свериться с картой, отдохнуть немного и снова в путь! Тихая надежда на то, что «сам очнется», к вечеру совсем угасла. Попытки расшевелить, или хотя бы заставить сделать что-то другое, кроме дурацкого перебирания ногами, канули к Свию. Я устала, пить хотелось все сильнее, да и желудок недовольно бурчал. Солнце уже медленно клонилось к закату, а деревня и не думала появляться. Кажется, я все-таки умудрилась обойти ее стороной и теперь один Свий знает, куда меня занесло.

Одно только счастье, наконец, и речушка на пути попалась!

Я осторожно сгрузила травника на бережок. Вволю напилась, умылась и собралась было окунуться. Хвала ветрам, вовремя углядела в неглубокой воде колышущиеся листья иглотрясника. Вот влезла бы! Он-то от своего наземного родича-крапивы, куда более скверным характером отличается. Стоит дотронуться только, как выкидывает иглотрясник рой иголочек ужалистых. Занозы мелкие, захочешь, не выковыряешь, а уж по качеству и продолжительности зуда, любому отборному слепню фору дадут!

Я крепко задумалась. Немного потопталась, отмахиваясь хвостом от кровожадных речных насекомых, и решительно потащила Грая поближе к воде. Кое-как стянула штаны, обувь и грязную рубаху, поставила на ноги и, через секунду он уже сам шагнул в речку, в заросли особо разлапистого иглотрясного куста.

Дикий вопль травника, возвестил о том, что затея удалась.