«Аэлита», «КМ», «СП», или кафе нашей джазовой юности

[4]

В истории мирового джаза есть период, когда в более-менее мирном течении классических стилей и направлений произошел воистину революционный переворот, и родился, по принятой терминологии, современный джаз, modern jazz. Это было начало 40-х годов, давшее миру музыку Монка, Гиллеспи, Паркера, Пауэлла. В силу причин, естественных для Советского Союза, нашей тогдашней страны, развитие советского джаза не могло идти вровень с мировым. Но явление это не могло в конечном счете не преодолеть географические и идеологические границы, хотя прорыв этот случился лет на 20-25 позже, в конце 50-х – начале 60-х годов прошлого века. Советский джаз существовал, у него даже с легкой руки А.Н.Баташева был определен день рождения, 1 октября 1922 года, день премьерного выступления первого советского джаз-оркестра В.Парнаха. Рождение же современного советского джаза, колыбелями которого были крупные города Союза, прежде всего Москва, Ленинград и прибалтийские столицы, произошло в сравнительно короткий период времени после Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1957 году. Молодые музыканты, профессиональные и любители, тогда впервые услышали музыку, рождавшуюся сиюминутно, рождаемую музыкантами в процессе их общения и сотворчества, свободную от множества условностей и оговорок. И естественным стало желание делать это так же, собираться играть джаз, самовыражаться, дать выход накопившимся желаниям играть то и так, как это уже делал весь джазовый мир. Но для этого требовалась сцена и слушатели, без которых джаз – не джаз, а музыка – не музыка. И если у нью-йоркских боперов начала 40-х была своя «Улица», 52 Street, в клубах и барах которой могли собираться и играть джаз молодые, еще не признанные музыканты, то для 20-25-летних наших энтузиастов возможность делать это появилась с организацией молодежных кафе-клубов. Будучи в большей степени знаком с ситуацией тех лет в Москве, я остановлюсь на краткой истории московских джазовых кафе, которые по сути стали родильным домом современного московского джаза.

Известно, что решение о проведении исторического эксперимента, открытии в Москве нескольких молодежных кафе, было принято на самом высоком партийном уровне по результатам поездки А.И.Микояна (осмелюсь напомнить, что это был человек из первой пятерки первых лиц страны) в ГДР, где он ознакомился с организацией досуга молодежи. Анастас Иванович рекомендовал использовать опыт дружеской страны в попытке отвлечения молодежи от более насущных проблем, дав ей возможность вечерами посидеть в кафе, и пусть заодно там звучит модная музыка. Этой музыкой на наше счастье оказался джаз, хотя ничто в документах, связанных с проектированием и организацией работы этих учреждений культуры и общественного питания, на джаз даже не намекало. Предусматривалась небольшая сцена, в калькуляции несомненно фигурировало пианино или рояль. И всё. Остально было делом городской и районных комсомольских организаций, в которых к счастью оказалось достаточное количество молодых людей, энтузиастов, любящих джаз. Так в 1959-1960 годах последовательно появились кафе «Молодежное» и «Аэлита», несколько позже, в 1964 году – «Синяя птица» и «Романтики». Было еще несколько подобных кафе, но важнейшая роль в описываемых событиях принадлежала все-таки трем первым.

В молодежных кафе, которые уже в открытую именовались джазовыми, можно было провести время вечером и при этом послушать музыку в исполнении новых, только что созданных ансамблей, еще никогда дотоле не выходивших на эстраду. А у молодых музыкантов появилась возможность совершенно новой формы общения и музыкального творчества, практически не сковываемого никакими рамками, финансовыми и тем более идеологическими. Потребность высказаться нашла свой выход в музыкальном самовыражении, в импровизации. И не только в своем составе, а во всевозможных, совершенно неожиданных сочетаниях музыкантов, рвавшихся на сцену кафе, как бабочки на свет, но не сгорая при этом, а зажигаясь и зажигая своих партнеров и слушателей.

В начале шестидесятых в Москве у джазменов была своя «52 Street». Поначалу это была не совсем прямолинейная ось «Аэлита» – «Молодежное», а потом, после закрытия «Аэлиты» и сноса ее здания – «Синяя птица» – «Молодежное». Во всех случаях главную роль здесь играла улица Горького (ныне Тверская), которая задолго до этого на языке «стиляг» пятидесятых годов именовалась «Бродвеем» или «Бродом». И часто в течение одного вечера многие музыканты умудрялись поиграть и в «Молодежном», и в «Синей птице». Любителям джаза, слушателям, было проще, в их распоряжении было много времени, потратить из которого полчаса на маршрут от дверей одного кафе до другого ничего не стоило. А вот нам, игравшим тогда в «Птичке» и вдруг прослышавшим, что в «Молодежное» приехали какие-то знаменитости, приходилось порой проделывать этот путь буквально бегом (таксисты на такое короткое расстояние отказывались ехать, а до личных автомобилей джазисты еще не дожили). И, если это было необходимо, успевали вернуться и доиграть, заменив обрадовавшихся возможностью выйти на сцену в наше отсутствие приятелей-музыкантов. Бывало и такое!

К сожалению, нравы советского общества и официальные «Правила поведения в общественных местах» не позволяли, в отличие от Нью-Йорка, продолжать джемы и связанные с этим увеселения до рассвета. Нарушать общественный порядок громкой музыкой, вырывавшейся из окон или доходящей до жильцов дома через потолочные перекрытия, было категорически запрещено и было чревато неприятными контактами с милицией или даже опасностью закрытия кафе. Поэтому всё заканчивалось примерно в 23.00, иногда чуть позже, но – упаси Господь! – заполночь – никогда.

Итак, молодежные кафе, джазовые кафе «Молодежное»-«КМ», «Аэлита» и «Синяя птица»-«СП». Начну с «Аэлиты» в соответствии с примерным временем начала моего регулярного посещения кафе.

Кафе «Аэлита»

«Аэлита» размещалась в двухэтажном малоприметном доме в боковом проезде Садово-Каретной, называвшемся Оружейным переулком, в помещении бывшего кинотеатра, в месте, не очень удобном для посетителей: без троллейбуса или автобуса до него от метро никак не доберешься. Но проектировалось кафе по высочайшему указанию в ЦНИИЭП жилища аж доктором архитектуры А.В.Анисимовым именно как место для культурного времяпровождения молодежи. О джазе в проекте, естественно, не упоминалось, но сцена и рояль были предусмотрены. И кафе не пустовало никогда. Его облюбовали поэты, писатели, журналисты и фотографы. Особо часто сиживали здесь уже находившиеся на пике своей популярности Евгений Евтушенко, Василий Аксенов, Илья Суслов. Позже, когда я зачастил в «Аэлиту», много раз видел там и впервые слушал Булата Окуджаву. Первыми фото-летописцами были Леонид Бергольцев, Виктор Резников. В числе музыкантов, игравших в «Аэлите» в первом составе, был пианист Евгений Геворгян. Очевидно, этот выбор объяснялся симпатией члена Совета кафе Павла Барского, занимавшегося «комплектованием» музыкальной команды и работавшего с ним на одном предприятии – заводе «Борец». На басу играл младший Геворгян, Андрей, на ударных – Владимир Журавский. Чаще других в это время в «Аэлите» играл уже известный гитарист Николай Громин. К ним регулярно присоединялись Михаил Цуриченко, очень яркий саксофонист, несмотря на свои 17-18 лет, Фред Маргулис, тоже саксофонист, первый джазовый флейтист Александр Ильин, трубач Владислав Грачев. В этот период, в 1961-1962 году, и мне довелось достаточно часто играть в «Аэлите», но не всегда вместе с Грачевым, с котором мы уже несколько лет играли в одном составе. Скорее всего, его чаще приглашали, а я обычно приходил по собственному желанию. И в этом я не был одинок. В кафе потянулись и многие другие, получившие возможность поиграть вместе в совершенно непредсказуемых составах. Это происходило не только в конце вечера, на неизбежных джем-сешн, но и в течение первых «заездов» выступления основного состава, иногда даже к его недовольству. Мне кажется, что для большинства из регулярных посетителей кафе было не только местом общения между собой в почти домашней обстановке, но и возможностью послушать настоящий, живой джаз, к которому все они были неравнодушны. Изредка Совету кафе удавалось пригласить для выступлений музыкантов из других городов. Однажды почти весь вечер играли и пели ребята из ансамбля «Рэро», а в один из воскресных дней, начиная с полудня, сцену заняли ленинградцы – возглавляемый тогда Всеволодом Королевым «Нева-джаз-бэнд». Для организации такого мероприятия пришлось проявить чудеса изобретательности, и чтобы хоть как-то компенсировать хотя бы затраты ребят на железнодорожные билеты, было решено именовать дневной концерт «Дегустацией блюд армянской кухни» с платным входом и приемом пищи под звуки диксиленда. Пришлось постараться и кухне, в результате всё выглядело весьма достойно, все столики были заняты, но об армянской кухне вскоре уже было забыто. Ленинградцы тогда приехали в таком составе: Всеволод Королев, труба, Геннадий Лахман, кларнет, Александр Морозов, тромбон, Борис Ершов, банджо, Александр Колпашников, контрабас, Валентин Колпашников, ударные. Конечно, после пары отделений концерт превратился в джем, продолжавшийся до вечера. В нем приняли участие Грачев, Цуриченко, Андрей Геворгян и, наверное, еще многие, кого не упомню, потому что сам поиграл только с перечисленными. Ну и с ленинградцами, разумеется. В дальнейшей достаточно короткой истории «Аэлиты», которая была закрыта, а здание снесено при расширении Садового кольца году в 63-м, музыка в кафе чаще звучала с традиционным акцентом, когда частым гостем стал Грачев, а с ним Михаил Царев (тромбон), Игорь Воронов (кларнет, тенор-саксофон), Борис Васильев (банджо), Вольдемар Лакреев (ударные) – ядро будущего Диксиленда Грачева. Самое любопытное, что на рояле с ними продолжал играть Геворгян, что сейчас весьма трудно себе представить, читая, например, в одной из энциклопедий: «Г.– первый исполнитель фри-джаза в России…» Но, конечно, расцветали и другие цветы, и, вероятно, ни один из джазменов Москвы того времени не миновал это гостеприимное и уютное место.

«Аэлита». Владимир Журавский. 1962

«Аэлита». Владислав Грачев, Фред Маргулис, Вольдемар Лакреев.1962

«Аэлита». Михаил Кулль. 1962

«Аэлита». «Нева-джаз-бэнд».1962

«Аэлита». Джем-сешн.1962

«Молодежное» было спроектировано во вполне ресторанном стиле, имело приличный интерьер и даже свою кухню. Располагалось в весьма престижном месте: его большие окна выходили на оживленную улицу Горького, недалеко от магазина «Динамо» и даже удостоилось чести принимать участников и гостей первого московского джазового фестиваля в 1962 году. В кафе могло разместиться не более ста человек, но сколько набивалось в дни (вечера), когда происходило что-нибудь интересное, сказать трудно. Основными посетителями были чаще всего люди искусства – художники, архитекторы и другие представители околоджазовой богемы. А уж лучшего места для демонстрации особо почитаемым гостям, как прекрасно проводит свое время московская молодежь, чем «КМ», не было. Поэтому в кафе часто бывали всевозможные зарубежные делегации и особо уважаемые люди – космонавты, спортсмены-чемпионы и т. д. Для любителей джаза было более важно, что в кафе приводили изредка приезжавших в Москву зарубежных звезд джаза. Там довелось увидеть Джерри Маллигена, музыкантов секстета Эрла Хайнса, хотя это было чуть позже описываемых времен. Попасть случайным желающим в «Молодежное» было непросто, иногда это было нелегко сделать даже музыкантам. Надежная охрана дежурных из Совета кафе была более непреодолима, чем швейцар в модном ресторане: последнему можно было «дать на лапу» и оказаться желанным гостем. Нравы молодежных кафе этого не позволяли.

«КМ»., Джем-сешн. Алексей Козлов, Юрий Меркурьев, Алексей Исплатовский, Владислав Грачев, неизв., Валерий Буланов(?), Анатолий Герасимов. 1964

«КМ». Владимир Садковкин, Константин Бахолдин, Вадим Сакун, Алексей Зубов, Алексей Козлов, Андрей Егоров. 1964

Буквально со дня открыия «КМ» на его сцене основными были составы, уже завоевевшие себе имя и симпатии московских любителей джаза. Там играли Алексей Козлов, Вадим Сакун, Андрей Егоров, Валерий Буланов, к ним часто присоединялся Громин. Частыми гостями были игравшие в те годы в одном составе Гаранян, Зубов, Бахолдин. Статус основного состава кафе, в отличие от «Аэлиты» и «СП», был несколько более официальным, они числились состоявшими в штате ресторана «Пекин» и даже получали какую-то зарплату.

А теперь – о «Синей птице», кафе, с которым связано почти три года моей жизни. Каким образом, какой волей случая я был приглашен малознакомым мне Володей Лесняковым, игравшим на барабанах, принять участие в малом составе (квартете), чтобы играть джаз в новом, только что открывшемся кафе «Синяя птица»? Не знаю. Открытие было приурочено к проходящему в Москве осенью 1964 года Всемирному форуму молодежи, очередной тусовке молодежных прокоммунистических деятелей, съехавшихся со всех концов света. Можно не сомневаться, что организация досуга зарубежных гостей (или надзор за ними) была в ведении и партийных органов, а мама Леснякова работала в Свердловском райкоме партии, санкционировавшем появление на свет очередного молодежного кафе. Вот так мы оказались в «Синей птице» со дня ее открытия.

Кафе располагалось на углу улиц Чехова и Медведева, напротив особняка Свердловского РК КПСС, в полуподвальном помещении большого, похоже, довоенного дома. Самое главное, что в доме была хорошая звукоизоляция, что позволило в дальнейшем избежать конфликтов с жильцами этажей над кафе. Несколько ступеней вниз с улицы, коридорчик с раздевалкой и проход в небольшой зал со столиками на 40 – 50 посадочных мест. Буфетная стойка с мизерным набором закусок и напитков. Так как кафе являлось филиалом известной шашлычной на Пушкинской площади, в ассортименте всегда был «цыпленок табака» за 1 руб. 70 коп. Вместе с неким напитком, называвшимся «кофе-гляссе», это составляло основное меню для посетителей. Небольшая сцена со старым, но звучащим пианино, которое ко всеобщей радости через год удалось заменить таким же старым роялем. Никаких микрофонов и усилителей. Для такого помещения они и не требовались, всё звучало совершенно натурально. Между сценой и столиками было даже место для желающих потанцевать. Ведь в «Синюю птицу» приходили не только любители джаза, там устраивались привычные «вечера отдыха» с традиционным распорядком: приветственные речи, «товарищеский ужин», для которого предварительно заказывалась еда и выпивка, и – танцы. Так что джаз джазом, а без танцевального репертуара обойтись не удавалось. Хотя для большинства была важна не мелодия, а ритм, и под «Now’s The Time» или «’Round Midnight» в исполнении совершенно неожиданных составов вполне можно было исполнять па быстрых или медленных танцев. Вентиляции практически не было, поэтому, возвращаясь домой после кафе, где курить не запрещалось, я прежде всего вывешивал всю верхнюю одежду для проветривания на балкон. (Шутка Алексея Кузнецова, выходящего по окончании вечера из «Птички» на улицу: «Чем это здесь так пахнет? А, это свежий воздух!»).

Вместе с Лесняковым мы быстро нашли и пригласили в квартет тенориста Игоря Иткина, уже известного в Москве вполне прогрессивного музыканта, но не игравшего ни в одном постоянном составе, и басиста Александра Чернышева по прозвищу «Огурец», работавшего днем товароведом в ГУМе. Басист он был среднего качества, но в силу невероятного дефицита контрабасистов пользовался спросом. И мы без особой подготовки начали играть. Сначала для делегаций форума, а после – на вечерах, проводимых всевозможнейшими организациями и коллективами, снимавшими помещение и вносившими в кассу некую сумму на оплату оркестра. А так как в эти годы подобные мероприятия в кафе стали очень модными, мы работали достаточно много, иногда по четыре – пять раз в неделю.

«СП». Геннадий Бондарев, Владислав Грачев, Михаил Царев, Владимир Кулль, Герман Лукьянов, Игорь Высоцкий. 1964

А играть, кроме как в собственном квартете, доводилось с очень многими. Кто только ни приходил к нам, чтобы принимать участие в импровизированных джем-сешн! Герман Лукьянов и Михаил Цуриченко, Игорь Высоцкий и Михаил Есаков (тогда еще тенор-саксофонист), Владимир Маганет и Владимир Кулль, Алексей Кузнецов и Анатолий Герасимов, Алексей Исплатовский и Юрий Фролов; совсем молоденький Леня Чижик, иногда стоявший около рояля и внимательно смотревший, как я играю, и солидный и немногословный Владимир Журавский; Игорь Кондаков и Игорь Бриль, Александр Ильин и Владимир Арефьев, Юрий Нижниченко, Анатолий Городинский, Михаил Татаренко (барабанщик и художник), Виталий Шеманков, совсем мальчишка Юра Меркурьев и многие-многие другие. Реже наведывались в «Птичку» те, кто предпочитал «Молодежное», хотя это в большей мере относилось не к музыкантам, а к слушателям. В наших джемах нечасто, но играли Андрей Егоров, Алексей Козлов, Валерий Пономарев, Вадим Сакун, Владимир Сермакашев, Валерий Буланов.

«КМ». Владимир Кулль. 1965

«СП». Вагиф Мустафа-заде. 1965

В «Птичке» бывали гости и из других городов. Однажды почти целый вечер играл квартет Вагифа Мустафа-заде, тонкого и очень своеобразного музыканта, не нуждающегося в моих оценках. В этом составе был незнакомый мне виртуозный гитарист, Эйбат Мамедбейли, произведший впечатление не меньшее, чем сам Вагиф. В кафе часто бывала и пела с нами Лола Хомянц, работавшая с Эстрадным оркестром Армении. Ей особенно нравилось, когда к аккомпанирующим присоединялся Цуриченко. По-моему, это желание у них было взаимным. Однажды с кем-то зашел Кунсман, тогда еще ленинградский саксофонист, сыграл пару вещей и, не сказав ни слова, ушел. Иногда организации, снимавшие кафе, приглашали на вечера интересных людей, артистов, поэтов. Именно здесь я впервые услышал Владимира Высоцкого. Хорошо помню, как он пел «Я в этот день не пил, не ел, я только на нее глядел…» Это потом, на вечерах в редакции «Советского Союза» мы познакомились, и мне посчастливилось даже несколько раз аккомпанировать ему.

В отличие от «КМ» и «Аэлиты» «Синяя птица», как мне кажется, не была местом, которое облюбовали бы какие-то представители творческой элиты. Основными посетителями, если не считать коллективы, снимавшие кафе для проведения вечера, были джазмены и любители джаза, самые разнообразные, потому что никаких стилистических предпочтений в звучащей музыке не отдавалось. Но с уверенностью могу сказать, что царил все-таки боп. До более авангардных стилей еще не дошло, а традиционный джаз звучал не так уж часто, хотя и Грачев, и Царев, и Бондарев, и Воронов тоже наведывались к нам. Я думаю, что интенсивность джазовой жизни в «Синей птице» в первые годы существования стала залогом многолетнего существования кафе как настоящего джаз-клуба с международной известностью.

Очевидно, для большой джазовой Москвы наличие всего трех-четырех «точек», где можно было практически в любой день поиграть джаз и просто пообщаться с такими же любителями этой музыки, – это было совсем немного. Поэтому московские джазмены регулярно приходили во все кафе при малейшей возможности. Иногда было просто трудно пробиться на сцену, столько было желающих. Между кафе не могло быть конкуренции, но тем не менее у каждого заведения были свои сторонники и даже поклонники. Можно говорить, что у «Молодежного» и «Синей птицы», так же, как в свое время и у «Аэлиты», была своя аудитория. В этих кафе и обстановка резко отличалась. Начнем с того, что «КМ» отличалось некой официальностью и большей строгостью как в обстановке, так и в поведении и хозяев, и гостей. «Синяя птица» выглядела проще, оформители не утруждали себя особыми фантазиями в пределах, вероятно, очень ограниченной сметы. Полуподвал «без окон и дверей» – маленькие окошки выходили на тихую улицу Медведева на уровне тротуара – по определению был более демократичым, чем слегка чопорное кафе на центральной улице Москвы.(Совершенно неожиданно я наткнулся в Интернете на упоминание имени дизайнера и архитектора Вячеслава Колейчука. Оказывается, это он проектировал интерьер «Синей птицы», и эта работа была «первой вехой на пути пропагандируемого им обновления среды в целом». Обновление обычного московского подвала, конечно, состоялось, но уж больно скромными, вероятно, оказались средства, вложенные в создание знаменитого в будущем молодежного, точнее, джазового кафе.) Играло свою роль и то, что в «Молодежном» основными были составы, уже имевшие имя, и послушать их было и интересно, и престижно. Заменить музыкантов постоянных составов (в разные годы – квартетов-квинтетов Козлова, Сакуна или Сермакашева) или поиграть с ними другим желающим порой бывало затруднительно. В «Птичке» же сидели на сцене в течение почти трех лет мы, отнюдь не звезды первой московской величины, хотя и вполне известные в Москве джазмены. А расположение кафе в более скромном месте и непритязательность обстановки были на руку музыкантам, желающим поиграть, и после первых «заездов», как правило, начинался безудержный джем. Вместимость кафе, естественно, не была неограниченной, но часто к концу вечера, кроме того, что за столиками не было ни одного свободного места, стены около сцены и буфетной стойки «Синей птицы» подпирали многочисленные музыканты-гости, уже отыгравшие или дожидающиеся своей очереди. Кстати, статус ансамблей в «КМ» и «СП» отличался еще в одном: музыканты «Молодежного», как я это уже отмечал, имели какую-то грошовую ставку Москонцерта (МОМА), а мы получали свои трудовые копейки из денег, вносимых снимающей кафе в этот вечер организацией, правда, за вычетом какой-то части «в фонд Совета кафе».

«КМ». Роман Кунсман, Владимир Сермакашев, Андрей Егоров, Адексей Козлов. 1964

Еще один штрих. Даже в поведении музыкантов основных составов кафе было заметно некоторое отличие. Попав в «КМ», когда музыка не звучала, можно было увидеть в оконной нише около сцены, где располагался столик музыкантов, Вадима Сакуна и Валерия Буланова, увлеченно играющих в шахматы. А рядом стоял переживающий за кого-то из них Андрей Егоров. В «Синей птице» у музыкантов не было никакой возможности отгородиться в перерыве от зала, а за их столиком, стоящим прямо перед сценой, сидело немеренное количество друзей. В лучшем случае отвлечься и развлечься можно было «игрой сильных и смелых» – подбрасыванием спичечного коробка с целью набрать максимум очков, поставив его на торец. Рекордным достижением считалось попадание в вазочку, стоящую на столе.

Кафе «Романтики», открытое несколько позже вышеупомянутых, тоже было джазовым. Там в основном составе, в трио, сидел мой брат Володя, на басу играл Марк Терлицкий, на барабанах – Александр Салганник. Часто к ним примыкал еще сравнительно малоизвестный гитарист Алексей Кузнецов, ныне Народный артист России. Кафе было очень уютным и приятным местом. Туда тоже приходили интересные люди. Чаще всего там собирались любители путешествовать, географы, этнографы и проч., а так как путешествия и туризм были неразрывно связаны с «авторской песней», появлялись и первые будущие звезды этого жанра. Именно в «Романтиках» впервые начал публично исполнять свои песни, ставшие впоследствии широкоизвестными, Виктор Берковский, там часто пел Генрих Гиндин, неплохо по меркам тех лет исполнявший эстрадно-джазовую классику. Я с удовольствием и довольно часто играл в этом кафе, заменяя своего брата. Но при этом массового посещения «Романтиков» московскими джазменами и безостановочных джемов, которыми славились и «Аэлита», и «КМ», и «Синяя птица», там что-то не припоминаю. Видимо, оно каким-то образом выпадало из джазовой «Улицы», так же, как впоследствии и кафе «Ровесники» с постоянным составом музыкантов, но расположенное уже совсем на отшибе.

Что несомненно объединяло все московские джазовые кафе начала 60-х, точнее, большинство игравших в них молодых, чаще всего непрофессиональных музыкантов, – это высокий интеллектуальный уровень. Не говоря уже о сравнительно немногочисленных в конце 50-х – начале 60-х музыкантах, получивших профессиональное образование (Николай Капустин, Борис Рычков, Герман Лукьянов, Игорь Бриль и немногие другие), подавляющее большинство пришедших в джаз было образованными людьми, хотя это было чаще техническое, реже гуманитарное, но все же обычно – высшее образование. Упомяну лишь несколько имен. Алексей Зубов, Валерий Буланов, Вадим Сакун – физики по университетскому диплому, Алексей Козлов, Марк Терлицкий – архитекторы, Владислав Грачев, Лев Лебедев, Всеволод Данилочкин – инженеры-электронщики, Георгий Гаранян и Михаил Цуриченко – выпускники Московского Станкина, Евгений Геворгян – МВТУ им. Баумана, экономист Николай Громин окончил МИНХ им. Плеханова и т. д. То же относится и к музыковедам-популяризаторам джаза Алексею Баташеву, Леониду Переверзеву…

Я берусь утверждать, что поколение советских джазменов, начавших свой путь в джазе в середине прошлого века, было поколением людей образованных, поколением интеллектуалов, приобщение которых к музыкальному творчеству ставит их в ряд интеллектуального цвета молодежной части общества. Это они, обладатели инженерных дипломов, дипломов архитекторов и экономистов, принесли известность и имя советскому джазу. А дорога большинства из них в мир большого искусства началась на скромных сценах небольших залов с пятьюдесятью – ста слушателями, на сценах московских молодежных кафе, кафе нашей джазовой юности.

 

К пятидесятилетию первых московских джазовых кафе (опровергая самого себя)

[7]

Повод для написания этой статьи может показаться пустячным. Как неожиданно выяснилось, в своей книге я указал не вполне точные данные о времени появления на свет московских молодежных кафе, ставших первыми джазовыми кафе-клубами. Отсюда пошли ошибки в датировке некоторых музыкальных событий и биографий и даже споры о том, какое кафе было первым. Пришлось начать поиск свидетелей джазовой жизни тех лет, середины прошлого века, поиск документов, сопоставлять факты и т. д. Начал разбираться, и в результате удалось все поставить на свои места. Теперь по порядку. Начну с оговорки. Прожив основную часть жизни в Москве и имея непосредственное отношение к московской джазовой жизни с начала 50-х г.г. прошлого века, буду говорить о Москве джазовой.

Итак. Излагая «мою жизнь в джазе», что привело к появлению на свет книжки под громким названием «Ступени восхождения» (2009 г.), я не мог не остановиться на событиях, связанных с появлением и существованием московских «молодежных кафе». Они стали по сути первой сценой для молодых и фанатично любивших джаз музыкантов, стали «родильным домом» современного московского джаза. Было бы наивно подумать, что джаз родился в этих кафе. Он в том или ином виде рос и развивался в СССР, – хотя и не в ногу с мировым джазом, что вполне естественно, начиная с 20-х г.г. двадцатого века. А с лёгкой руки А.Н. Баташева стал общепринятым даже день рождения советского (российского) джаза, 1 октября 1922 года. Но та музыка, которую стало принято называть «современным джазом», «modern jazz», зазвучала перед московскими слушателями – а не любителями потанцевать под ритмичную музыку! – в начале шестидесятых годов. Джаз зазвучал в залах (если так можно назвать небольшие помещения на 50-70, максимум 100 посетителей) первых четырех-пяти «точек общепита», превращенных в молодежные кафе, как именовала их официальная пресса или некоторые официальные документы. Осмелюсь провести аналогию с историей современного джаза в Америке. Тогда молодые музыканты начала 40-х годов, отработав в танцевальном зале, где звучала заранее аранжированная музыка «эры свинга» и под которую неистово танцевала вся страна, шли поиграть свою музыку в немногочисленные нью-йоркские ночные клубы. Там в стихийно организуемых «джем-сешнс» родился и вырос «бибоп» или «боп», как стали именовать молодое дитя американского джаза. Эта музыка не укладывалась в привычные стилистические, мелодические и гармонические рамки насчитывавшего к тому времени свою более, чем пятидесятилетнюю историю джаза. С опозданием примерно на 20 лет то же явление произошло и в Москве. С той лишь разницей, что занятостью в существовавших тогда немногочисленных танцевальных и прочих эстрадных оркестрах могли похвастаться лишь считанные музыканты, уже тяготевшие к новому джазу. Целый ряд небольших джазовых ансамблей (составов, как их тогда чаще называли) существовал с середины 50-х. Назовем знаменитую «Восьмерку ЦДРИ», квинтет Владислава Грачева, квинтет Николая Капустина, составы с участием Николая Громина, Евгения Геворгяна. Они уже могли играть и при малейшей возможности играли музыку по крайней мере близкую к «бопу». Но эти ансамбли существовали как танцевальные и привлекались для проведения «вечеров отдыха». Несомненно, кто-то мог и не танцевать, а просто слушать музыку, но это были единицы. Танцевальный и развлекательный характер исполняемых мелодий не давал возможности исполнителям, уже тяготеющим к новой музыке, высказаться во весь голос. И джаз, если это не был эстрадный концерт, еще не приходили слушать. Под джаз танцевали. Но лишь после Всемирного фестиваля молодежи, проведенного в Москве в 1957 году, когда в исполнении разнообразных зарубежных ансамблей во всеуслышание зазвучал джаз, отличавшийся от музыки танцевальных вечеров, у музыкантов и настоящих любителей этой музыки словно открылись глаза на то, что ее можно и нужно слушать, надо сопереживать, надо поддерживать исполнителей, надо вывести на сцену новую плеяду исполнителей и дать им возможность самовыражаться. Увы, и это потребовало времени. Пока случай или некоторые политичесие соображения не привели в 1960-1961 годах тогдашнего члена Политбюро ЦК КПСС Анастаса Ивановича Микояна, курировавшего и «общественное питание», в Германию и Финляндию, где он заинтересовался времяпровождением молодежи в свободное время.

Вероятно, стало очевидным, что ничто не может быть лучше организованных (и при необходимости поднадзорных) мест отдыха и общения. Эта идея была донесена до тех, кто мог бы взяться за новую для Москвы форму организации молодежного досуга. Ее реализация путем создания на базе «предприятий общепита» – кафе, столовых – неких мест организованного отдыха молодежи, где можно и покушать, и послушать музыку, и встретиться с интересными гостями, была поручена комсомолу, точнее – МГК (московскому городскому комитету) и райкомам ВЛКСМ. Там за эту идею с радостью ухватились незашоренные пропагандистскими догмами молодые люди, главным образом, входившие в категорию внештатных инструкторов. Забрезжила мысль о создании молодежных клубов по интересам – ну почему бы не собираться вместе за столом любителям рыболовства или филателистам, например? А может быть общим интересом и музыка, в том числе и джаз… В условиях планового хозяйства проектирование и реконструкция найденных «точек» вряд ли могли быть выполнены оперативно, а не в течение пятилеток. К счастью, у комсомольских энтузиастов-проводников в жизнь предначертания члена политбюро оказались такие же молодые, как и они, «сообщники» – архитекторы, дизайнеры, художники, с таким же энтузиазмом взявшиеся за работу по превращению обычных кафе-столовых в «молодежное кафе». Здесь сделаем паузу и вернемся к хронологии событий, побудивших меня сесть к компьютеру.

В «Ступенях» я опрометчиво назвал годом открытия кафе «Аэлита» 1959 год. Примерно так же я написал и в статье, опубликованной в журнале «Джаз. Ру» (№ 7, 2008 г.): «…в 1959-1960 годах последовательно появились кафе «Молодежное» и «Аэлита», а несколько позже, в 1964 году – «Синяя птица» и «Романтики». Единственное без сомнений достоверно – это дата открытия кафе «Синяя птица», в котором я играл буквально с первых дней его существования в начале сентября 1964 года. Не придал значения написанному А.Баташевым в его книге «Советский джаз» («…в 1961 году в Москве открылись кафе «Молодежное», затем «Аэлита» и «Синяя птица»), что наверняка основывалось и на личных воспоминаниях, и на каких-то документальных материалах. Впрочем, и здесь не обошлось без неточности, правда, только в дате открытия «Синей птицы». Точно так же, как оказалось, я не поинтересовался свидетельством А.Козлова в книге «Козел на саксе» («…открытие кафе (имеется в виду «Молодежное») состоялось в середине октября 1961 года, накануне очередного съезда КПСС и, очевидно, было к нему приурочено»). Запомним, что XXII съезд КПСС, принявший программу построения коммунизма, проходил 17-31 октября 1961 года. Более достоверными мне казались тогда воспоминания бывшего члена Совета кафе «Аэлита» до последних дней его, кафе, существования, моего друга Павла Барского, общение с которым я не прекращаю до нынешних дней. Павел рассказывал о своей работе после окончания института, в том числе и на московском заводе «Борец», где он познакомился с работавшим там же Евгением Геворгяном, увлекавшимся джазом и уже игравшим в разных составах на рояле. Это было по словам Барского в 1960 г., когда Геворгян уже, якобы, играл в кафе «Аэлита». Поэтому во время написания книги, а затем – и упомянутой статьи я сделал вывод об открытии «Аэлиты» в 1960-м или даже в 1959 году, т. е. раньше открытия «Молодежного», о дате которого упоминали Алексей Баташев и Алексей Козлов. Сейчас, основываясь на абсолютно достоверных документах и свидетельствах, могу сказать об ошибке в воспоминаниях Барского, из которых, вероятно, выпала пара лет, а именно 1960-1961 г.г. Отсюда и ошибка в моих упоминаниях о датах открытия этих первых московских молодежных кафе, первых джазовых кафе-клубов, первых мест, где в Москве регулярно зазвучал современный джаз. Опровергаю себя без сожаления, ибо наибольшее удовлетворение доставляет выявление истины. Когда, по крайней мере, смешными начинают казаться примеры такого рода «воспоминаний»: «…У меня был один из первых джазовых коллективов в Москве. Мы открывали кафе «Синяя птица», «Аэлита», – свидетельствующие или о склерозе или о мании величия автора, Михаила Шуфутинского.

Опережая приводимые ниже воспоминания очевидцев и найденные документальные данные, теперь я могу абсолютно точно назвать даты открытия кафе: «Молодежное» было открыто 18 октября 1961 года, «Аэлита» – 25 ноября того же года. Попытка отдать лавры лидера «Аэлите» оказалась неудачной. Но главное другое: в октябре-ноябре 2011 года мы вправе отмечать пятидесятилетие со дня открытия двух первых в Москве молодежных кафе, первых джазовых кафе.

А теперь – факты, свидетельства, документы. И ничего более. Так получилось, что очевидцев истории кафе «Аэлита» оказалось больше, чем «основоположников» «Молодежного» (в дальнейшем буду называть его «КМ»). Но чем богаты, тем и рады. Мне посчастливилось найти тех, кто проектировал «Аэлиту» и своими руками превращал заурядную столовую в новое место отдыха. К сожалению, единственный из известных участников проектирования «КМ», архитектор Владимир Кильпе недавно скончался, и порыться в его архивах, несомненно, существующих, практически некому. Поэтому пока что подробностей проектирования и создания «КМ» у меня нет, хотя попыток их доискаться не прекращаю.

«КМ» в первые дни работы. 1961. Фото В.Садковкина.

На открытии «КМ». Ансамбль (диксиленд!) Е.Геворгяна. На преднем плане – архитектор Грибанова. 1961. Фото В.Садковкина.

Итак, кафе «Молодежное». Когда-то на улице Горького, 41, сегодня 1-я Тверская-Ямская, 11, на первом этаже «сталинского» дома, где сейчас размещается фешенебельный ресторан «Горки». «КМ» создавалось усилиями энтузиастов – внештатных инструкторов МГК и Ленинградского райкома комсомола, претворявших в жизнь указания городских комсомольских (а, вероятно, и партийных) организаций. В этом случае проще всего было поручить работы по проектированию кафе московской же проектной организации. Такой был известный «Моспроект», и ведущим архитектором будущего «КМ» был Владимир Эрнестович Кильпе (длительное время работавший в системе «Моспроекта» в мастерской Ю.Н.Шевердяева, известного московского архитектора), автор проекта интерьера кафе, тоже внештатный инструктор райкома ВЛКСМ, в дальнейшем – член первого Совета кафе. В воспоминаниях московского художника-фотографа Владимира Садковкина фигурирует также фамилия, архитектора Грибановой. Кафе проектировалось как место неформального общения в вечернее время, а в течение рабочего дня оно должно было оставаться «общепитовской точкой» со своими порядками и меню. Интересная информация о рождении «КМ» была предоставлена мне Игорем Абраменковым, активно включившимся в деятельность кафе уже в первый год его работы и решением Бюро МГК ВЛКСМ назначенного председателем Совета в 1964 г. По его словам, «отцами-основателями» «Молодежного», по сути – создателями и организаторами, были Александр Терентьев и Леонид Манюрин. Работу кафе курировал сектор культуры отдела агитации и пропаганды МГК ВЛКСМ наук СССР. С 1965 г. – профессиональный профсоюзный работник. Принимал активное добровольное участие в организации мероприятий только что открытого «КМ», в том числе, в организации первого московского джаз-фестиваля в 1962 г.

Игорь Абраменков и Леонид Манюрин, «КМ».1962. Из архива И.Абраменкова.

(Марина Савина, Генриета Кузнецова и Владимир Аматуни, кстати, игравший на барабанах в разных составах в «КМ»). Первым председателем Совета кафе стал А.Терентьев, через какое-то время после начала работы «КМ» увлекшийся идеей создания в Москве Дворца молодежи. Им была разработана концепция ДМ. В том числе там предусматривался зал для музыкальных (джазовых!) концертов, джазовых фестивалей. По всем жанрам и направлениям он брал за основу опыт «КМ». Эту идею через какое-то время удалось приблизить к практической реализации, но сил энтузиастов и МГК комсомола довести ее до конца не хватило. Активно работая в качестве члена штаба по созданию ДМ, Терентьев покинул «Молодежное», и на смену ему пришел В.Романча.

Естественно, о явном джазовом уклоне не могло быть и речи, но, по словам Козлова, Владимир Кильпе при обсуждении вариантов культурной программы будущего кафе предлагал сделать джаз ее основой. Сыгравшие большую роль в организации молодёжных кафе в Москве, особенно «КМ», упомянутые Марина Савина и Гета Кузнецова из МГК комсомола первыми подняли и «пробивали» вопрос о необходимости иметь в штате «КМ» джазовый состав. Они всегда, на всех уровнях обсуждения, в том числе и в серьезных разговорах на эту и подобные темы с секретарем МГК комсомола А.Рогановым и другими ответственными «товарищами», – отстаивали право существования в молодежном кафе джаза. (Игорь Абраменков отмечает, что в дальнейшем упомянутые сотрудники МГК, особенно Марина Савина, сделали многое для организации первых поездок джазовых музыкантов, композиторов и музыковедов на зарубежные джазовые фестивали, в Варшаву и Прагу).

Открытие «КМ» состоялось 18 октября 1961 г. «Кафе «Молодежное» официально открылось 18 октября 1961 г… Что касается даты открытия КМ, то у меня хранится телеграмма, которую прислали Совету КМ А.Терентьев и А. Манюрин (отцы – организаторы и создатели КМ) с поздравлениями в 5-ую годовщину КМ. Есть даже штамп почты!» – пишет Игорь Абраменков.

«КМ». Вадим Сакун, Константин Бахолдин, Алексей Зубов, Алексей Козлов, Андрей Егоров. 1964

На открытии, кроме приветственных речей, звучал джаз. Андрей Товмосян в своих воспоминаниях написал (1961 г.): «С Лешей Козловым мы открывали первое джазовое кафе в Москве – кафе «Молодежное». Состав был такой: Алексей Козлов – альт и баритон саксофоны, Михаил Терентьев – фортепиано, Марк Терлицкий (не Терлецкий, как написано у Товмасяна) – бас, Александр Салганик – ударные, и я». Художник и обладатель богатого архива фотографий, связанных с московским джазом, Владимир Садковкин подтверждает в своем письме, что на открытии играли Козлов и Товмосян, но наряду с этим составом выступал более традиционный состав Евгения Геворгяна – Игоря Воронова. (Отметим, что квинтет А.Козлова и квартет Е.Геворгяна были награждены грамотами ЦК ВЛКСМ за активное участие в программе Всемирного форума молодежи 1961 г. и были рекомендованы для работы в молодежных кафе как профессиональные составы). В числе музыкантов, игравших с первых месяцев работы «КМ» и пользовавшихся неизменным успехом, были Вадим Сакун, Андрей Егоров, Валерий Буланов, Николай Громин и многие другие, в том числе и Борис Мидный и Игорь Берукштис, в дальнейшем – первые джазовые «беглецы» из Союза. Однако, характерно, что даже более, чем через полгода после открытия «КМ», когда в нем уже 6 раз в неделю вечером играли джаз, Александр Терентьев, первый председатель Совета кафе, вынужден был писать в газете «Московский комсомолец» (июнь 1962 г.) в заметке под названием «Кафе и клуб вместе»: «…что мы можем предложить посетителям? 10-15 минут выступления актеров, певцов, поэтов, потом танцы под джаз . А еще? Серьезная музыка как-то не подходит ». Джазу в официальном печатном органе оставлялась лишь функция сопровождения танцев, да и слово «джаз» в достаточно большой статье упоминалось только в этом месте и единственный раз. А кафе уже сразу стало джазовым центром Москвы, в нем постоянно играли квартеты Алексея Козлова, Владимира Сермакашева. Не говоря уже о многочисленных музыкантах, рвущихся поиграть на маленькой сцене кафе. И танцующие пары все больше становились редкостью. Вопросами организации джазовой программы в первые годы работы занимались Павел Пластилин, Ростислав Винаров, Владимир Дмитерко. Деятельность всех, причастных к организации работы, включая Алексея Баташева и Игоря Абраменкова, активизировалась осенью 1962 года, когда было решено провести в «КМ» первый московский джазовый фестиваль, состоявшийся в октябре этого года. Лауреатами фестиваля стали квинтеты А.Козлова и В.Сакуна. Джаз оставался непременным фоном даже когда в кафе проводились весьма торжественные вечера, в которых в разное время принимали участие космонавты, чемпионы мира и просто популярные спортсмены, иностранные делегации. Был даже вечер, когда гостями были руководители дружественной Кубы во главе с Раулем Кастро. Как пишет в своей статье композитор Олег Степурко, это было место, «…где тогда играли лучшие джазмены и которое власти держали как пропагандистскую витрину для иностранцев, мол, в СССР тоже есть джаз». Постоянными гостями кафе были все находившиеся на пике популярности поэты, писатели, композиторы, и это всегда были очень интересные творческие вечера. В администрации и Совете кафе была знаменитая «Книга памяти» (книга отзывов). Это был дневник в 2-х томах, в котором были фото всех событий, отзывы и автографы множества знаменитостей. К сожалению, эту «Книгу», летопись «КМ», «…цинично сперли в 1974 году, когда уже был решен вопрос о закрытиии кафе» (И.Абраменков). Вот о чем можно пожалеть! Некоторые интересные подробности жизни «КМ», особенно в первые годы его существования, приведены в книге Алексея Козлова «Козел на саксе».

Ростислав Винаров. «КМ».1967

«КМ». Герман Лукьянов, Игорь Высоцкий, Владимир Журавский. 1964

К концу 60-х годов характер музыки в «КМ» стал меняться, что не удивительно. Идя в ногу с временем, непременный участник джазовых «сессий» в «КМ» Виталий Клейнот создал первый в Москве, а, может быть, и в Союзе джаз-роковый ансамбль. По словам

Олега Степурко, «…если в 60-х годах на московской джазовой сцене царили музыканты, исповедующие джазовый мейнстрим, и они группировались вокруг кафе «Молодёжное» на улице Горького, то в 70-е годы, когда появился джаз-рок, и музыкальные интересы московских джазменов сместились в сторону этого стиля, – тогда главным бэндом города стала джаз-рок группа Виталия Клейнота». Выступления ансамбля в «КМ» и на других площадках Москвы и Союза пользовались ошеломляющим успехом. Но через некоторое время бывшую джазовую мекку Москвы захлестнул не самого лучшего качества рок…

«КМ». Марк Терлицкий, Михаил Цуриченко. 1962

В этом здании находилось «КМ».2011. Фото Г.Искендерова

В здании справа в 1961 г. было открыто кафе «Аэлита». Архивное фото 20-х г.г.

А теперь о кафе «Аэлита». Москва, Оружейный переулок, 45, в одном здании с кинотеатром «Экран» (ранее – «Экран жизни»), в двухэтажном доме, снесенном в конце 60-х. Одним из читателей моей книги, в которой я привел не вполне точные данные о времени его открытия, оказался мой давний знакомый, архитектор Анатолий Окландер, о котором я знал многое, кроме… Кроме того, что он в конце 1961 года в порядке выполнения комсомольского поручения был направлен выполнять общественную работу в качестве члена совета недавно открытого кафе «Аэлита». Он был участником выборов председателя совета, кандидатура которого была, естественно, предложена членом МГК ВЛКСМ. Председателем был «избран» Илья Суслов. Это был Совет, начавший работать примерно через месяц после открытия кафе, и состав которого устраивал райком комсомола. А до него всю организационную работу проводил Совет, образовавшийся в последний период ремонта и реконструкции помещения и состоявший из группы энтузиастов-проектантов будущей «Аэлиты». Самым демократическим образом был избран его председатель, молодой архитектор Александр Анисимов. Естественно, кандидатура, не согласованная с райкомом комсомола или не предложенная им, не могла его устраивать, поэтому первый Совет кафе просуществовал всего пару месяцев. И был заменен Советом во главе с И.Сусловым. Но это все было уже после открытия «Аэлиты». Меня же больше всего интересовала история создания и организации кафе, и мне повезло. С помощью Анатолия я вышел на «первоисточники» и всю историю услышал из первых уст, от тех, кто загорелся идеей молодежного кафе и буквально своими руками его создал. Упомянув в своей книге имя А.В.Анисимова, доктора архитектуры, единственное найденное мною в интернете имя человека, имевшего отношение к проектированию «Аэлиты», я не ошибся. Но все оказалось гораздо интереснее. Излагаю дальнейшее со слов Александра Викторовича Анисимова (цитируя его, буду пользоваться аббревиатурой АВА) и Анатолия Моисеевича Окландера (АМО) и с благодарностью пользуюсь предоставленными ими материалами.

Очевидно, в 1960 – начале 1961 г.г. идея создания молодежных кафе уже явственно витала в воздухе, и заразиться этой идеей, кроме энтузиастов – внештатных инструкторов МК ВЛКСМ, должны были и те, кто мог иметь отношение к проектированию такого рода «учреждений». Идея превращения рядовой столовой в Оружейном переулке в новое кафе увлекла группу молодых архитекторов ЦНИИЭП жилища (Центральный научно-исследовательский институт экспериментального проектирования жилища, один из шести НИИ в системе Академии строительства и архитектуры СССР). Это были Марианна Куцевол, Марат Баскаев, Александр Анисимов, Алексей Константинов, Наталья Орлова. Они образовали инициативную группу, ставшую неким общественным советом будущего молодежного кафе, который получил поддержку Тимирязевского райкома комсомола, предложив идею создания «безалкогольного молодежного кафе». Понятно, что «безалкогольная» идея могла служить хорошей приманкой, на которую могли клюнуть партийно-комсомольские руководители высокого уровня: от них в значительной мере зависела судьба будущих мест отдыха молодежи. Директор института дал добро на работу инициативной группы, какие-то вопросы были согласованы с Трестом столовых Тимирязевского района, «хозяином» общепитовской точки, и «пошло-поехало». Молодые и инициативные архитекторы, не считаясь с временем, вечерами, по ночам и в выходные, не имея никаких нормативных документов на проектирования «молодежного кафе», тем более безалкогольного, будучи ограниченными в объемах смет будущих работ по реконструкции и созданию нового интерьера, – тем не менее дали простор своей фантазии. Следует отметить одну любопытную деталь. По своему статусу ЦНИИЭП жилища находился в системе Академии архитектуры, организации союзного значения.

Интерьер кафе «Аэлита». 1961 г. Из архива А.Анисимова

В силу этого он был в иной мере, чем «Моспроект», в недрах которого проектировалось «Молодежное», зависим от московских властей и МГК комсомола. Более того, во многих вопросах ЦНИИЭП жилища и «Моспроект» даже конкурировали. Были попытки осуществления надзора за работами инициативной группы путем назначения консультанта-архитектора с полномочиями, данными МК комсомола. Самое любопытное, что это было предложено… Владимиру Кильпе, архитектору, проектировавшему «КМ», но бывшему и внештатным инструктором МГК ВЛКСМ. Эта попытка оказалась безрезультатной, но, по-видимому, и поэтому контактов между проектировщиками «Аэлиты» и «КМ» практически не было. Это освободило инициативную группу архитекторов ЦНИИЭП жилища от излишней опеки, а в течение весны 1961 г. проект переоборудования столовой в Оружейном переулке в современное кафе был закончен.

Предполагаемый характер времяпровождения посетителей не мог не найти отражения в проекте. Но с самого начала было решено, что музыка должна быть главным элементом имиджа кафе, при этом сразу была принята «ориентация на современный, более-менее классический джаз, а не на попсу. По моей просьбе купили хороший маленький рояль-миньон. Чтобы оценить позвали моего друга… уже Лауреата международныж премий Михаила Воскресенского… устроившего в рабочей обстановке двухчасовой незабываемый концерт…в основном играл Шопена» (АВА). Провели конкурс на название кафе. «Название «Аэлита» придумала тогда архитектор Аллочка Суворова» (АМО). Интерьер был оригинальным и имел успех у специалистов. Описывать его словами не имеет смысла, отдаленное впечатление могут составить приведенные фотографии. Авторы не только проектировали и вели авторский надзор за строительством, они сами монтировали детали интерьера, красили, мыли, и все это в течение нескольких месяцев, и до глубокой ночи, и в выходные. Даже форму официанток спроектировала и сшила своими руками(!) Марианна Куцевол.

Кафе было подготовлено к «сдаче под ключ» в конце ноября, и официальное открытие состоялось 25 ноября 1961 года. Событие было отмечено краткими сообщениями в газетах «Известия», «Московский комсомолец» и даже «Daily Worker». «Известия» писали: «Открытие первого молодежного кафе стало заметным общественно-политическим явлением в жизни московской молодежи». Накануне открытия в «Аэлиту» приехал «сам» Анастас Иванович Микоян, с которым говорили «…об интерьере, о Финляндии, откуда он только что приехал, о целесообразности продажи водки, коньяка или шампанского…» (АВА). В результате «…в «Аэлите» разрешили продавать сухое вино» (АМО), но – примерно через год после открытия. «Аэлита» заработала. С первых дней, в том числе в день открытия, в ней играл «состав» пианиста Евгения Геворгяна с участием Владимира Журавского (ударные), Андрея Геворгяна (контрабас), Николая Громина (гитара). Вскоре в составе стали часто появляться Фред Маргулис (саксофон), Владислав Грачев (труба), Александр Ильин (флейта) и – лавина желающих поиграть джаз на настоящей, хоть и миниатюрной сцене. Мне выпало счастье довольно часто бывать в «Аэлите» и играть любимую мной музыку вместе с самыми замечательными московскими – и не только – музыкантами. Приятно осознавать, что мое робкое увлечение фотографией позволило собрать представляющий теперь уже исторический интерес архив снятого в «Аэлите» в 1962-1965 г.г. Других свидетелей этого времени, державших в руках фотокамеры, кроме Леонида Бергольцева и покойного Виктора Резникова, я не помню. Но добраться до их архивов вряд ли возможно. К сожалению. (Отмечу, что в «КМ» в первые годы его работы я бывал, по-видимому, реже, чем в «Аэлите», поэтому датировка сохранившихся фото, сделанных в «КМ», у меня начинается с 1964 г. Спасибо Виктору Ахломову, предоставившему несколько своих фотографий музыкантов и посетителей «КМ» в октябре 1962 г. на первом московском джаз-фестивале).

Перед открытием «Аэлиты». Из газеты «Известия». 1961.

Перед открытием «Аэлиты». Архитекторы Александр Анисимов, Марат Баскаев и Анастас Иванович Микоян.1961.Из архива А.Анисимова

«Аэлита», джем – сешн. 1962

«Аэлита». Михаил Кулль, Геннадий Мельников, Михаил Царев, Александр Салганник. 1962

Как и «Молодежное», «Аэлита» проводила многочисленные творческие вечера, широким был круг гостей, в их числе были Сергей Образцов, Ян Френкель, Николай Старостин, Никита Симонян, Михаил Яншин, Аркадий Островский, Николай Озеров. Однажды торжественный вечер устроил знаменитый американский поэт, лауреат Пулицеровской премии восьмидесятисемилетний Роберт Фрост. АМО вспоминает об одном из вечеров, когда «все посетители, официантки и оркестр – все просто «умерли»: на сцене были Алик Левенбук и Саша Лифшиц, к которым присоединился случайно зашедший Зиновий Высоковский…» Регулярными посетителями были Булат Окуджава, Евгений Евтушенко, которого в «Аэлите» недолюбливали из-за капризных требований особого отношения к его персоне; Белла Ахмадулина, знаменитые в те времена хоккеисты ЦСКА Виктор Кузькин, Александр Рагулин… Несомненно, они приходили в «Аэлиту» не для того, чтобы сытно покушать (об этом не могло быть и речи!) или потанцевать, а именно из-за любви к звучавшему в кафе джазу. И джаз звучал всегда. Даже когда начались нескрываемые претензии Тимирязевского райкома комсомола, обвинения чуть ли не в идеологической диверсии, закончившиеся разгоном первого Совета кафе. За «вызывающие и нескромные прическу и длину юбки…, не совместимые с высокими моральными принципами советской молодежи» (АМО) секретарем райкома была изгнана из Совета «мать-основательница», Марианна Куцевол. А через год-полтора не без усилий райкома комсомола покинул Совет Илья Суслов, ушедший в «Литературную газету». Кафе, уже приобретшее славу джазового клуба, могло прекрасно прекратить свое существование через 2-3 года после открытия, если бы не поддержка МК комсомола, в котором продолжали функционировать уже упомянутые «внештатные инструкторы», делавшие все возможное и невозможное, чтобы воспрепятствовать его закрытию. Вероятно, в 1963 г. был назначен новый Совет кафе во главе с Андреем Щербатых. В него вошел и уже упомянутый Павел Барский, занимавшийся музыкальной частью программ вечеров в кафе. К тому времени наконец-то установились хорошие и просто дружеские отношения между советами кафе, принимавшими активное совместное участие в решении множества нелегких организационных вопросов, порой напрямую связанных с самим существованием молодежных – читай: джазовых – кафе. И «Аэлита» наряду с «Молодежным» и открывшимися в 1963-1964 г.г. «Романтиками» на Комсомольском проспекте и «Синей птицей» на улице Медведева продолжала оставаться одним из центров джазовой жизни Москвы. До первого масштабного московского фестиваля «Джаз-65» еще оставалось 2-3 года… Но райкомовская травля и беспокойство треста столовых о рентабельности «общепитовской точки» в итоге привели в конце 60-х к закрытию «Аэлиты» якобы в связи с необходимостью сноса здания для расширения проезжей части Садово-Каретной. Снос кинотеатра и кафе входил и в необъявленную борьбу с мозолившей высокому начальству глаза знаменитой «Марьиной рощей», не самым благополучным районом тогдашней Москвы…

«Аэлита». Владислав Грачев с ленинградскими музыкантами. 1964

Член совета «Аэлиты» Павел Барский и Всеволод Королев.1964.

Открытие «КМ» и «Аэлиты» стало самым первым шагом в «организации новых форм досуга молодежи», как это называлось в официальных документах того времени. Один из таких документов, датированный январем 1964 г., докладная записка, направленная из секретариата МГК ВЛКСМ в ЦК комсомола, воздавал должное успехам в деле создания в Москве молодежных кафе. «В октябре месяце 1961 г. в Москве начали работу первые молодежные кафе. Новая форма организации досуга быстро завоевала популярность среди молодежи. Сплотив вокруг себя большой актив из числа комсомольцев и молодежи, общественные советы этих кафе проводят интересную и содержательную работу по организации культурного досуга. В настоящее время в Москве работает 9 самостоятельных молодежных кафе («Аист», «Аэлита», «Молодежное», «Романтики», «Ровесники»…) и около 20 кафе при клубах, Домах культуры, предприятиях, учебных заведениях. Одним из первых было открыто кафе «Молодежное» по ул. Горького в Ленинградском районе. Оно быстро стало пользоваться известностью не только у москвичей, но и у многочисленных гостей столицы…» Это все было сказано «за здравие», после чего последовало строгое «однако» и несколько страниц соответствующего «разноса». Оказывается, «работа кафе была пущена на самотек…в результате бесконтрольности со стороны Ленинградского райкома ВЛКСМ… и отдела пропаганды и агитации МГК ВЛКСМ». Что произошло в результате этого – совсем другая тема. Потому что вся критика, разносы, а отсюда – сложности и неприятности в деятельности «КМ» не были связаны с его вечерней работой, работой по сути джаз-клуба в помещении кафе. В этом уверен И.Абраменков, несколько лет возглавлявший Совет кафе.

Самое главное, что первые молодежные кафе, большинство из которых в той или иной мере стали джазовыми, начали существовать и весьма успешно. Вопреки попыткам идеологизации и партийно-комсомольского надзора. До поры, до времени. А пока в их залах уверенно звучал современный (справедливости ради отметим, что и традиционный) джаз, в полный голос заявили о себе и уже известные музыканты, и только начинающие делать первые шаги молодые ребята, любители и профессионалы. Ансамбли, организовавшиеся в этих, уже многочисленных, кафе, составили значительную часть участников московских джазовых фестивалей 1965-1968 г.г.

«Аэлита». Звучит джаз. 1962

…Статью в «Джаз. Ру», посвященную первым московским джазовым кафе, я назвал «Кафе нашей джазовой юности». Это действительно была пора моей юности и юности моих ровесников, пришедших разными путями в джаз в конце 50-х – начале 60-х годов прошлого века. Но это была и пора юности родившегося и набиравшего силу нового, современного московского джаза. Хотя джаз – он всегда юный. Своим задором, желанием непрестанного поиска нового и неизведанного, своей нетерпимостью к рутине, своей искренностью и потребностью дойти до людских душ. И вообще, как может не оставаться юным явление в тысячелетней истории музыки, которому от роду всего сто с небольшим годиков? По этим меркам пятьдесят лет, отделяющие нас от дней открытия в Москве кафе «Молодежное» и «Аэлита», – тоже миг. Но миг, отделяющий нас от события, которое навсегда вошло в наши жизни и навсегда войдет в историю московского и российского джаза.

С полувековым юбилеем «Молодежного» и «Аэлиты»!

 

Отмечаем полувековой юбилей джазовых кафе «Молодежное» и «Аэлита»

[12]

В 30-40-е годы патефон и грамзаписи разного рода эстрадной музыки, значительная часть которой была джазовой, стали неотъемлемой частью быта большой части советских людей. Конечно, для отечественных исполнителей эталоном и образцом для подражания в большинстве своем были записи родоначальников жанра – американских музыкантов и оркестров. Импровизации, важнейшей составляющей джаза, на этом этапе уделялось весьма скромное внимание, музыка оставалась в своей основе композиторской. Лишь в послевоенные годы не без влияния доносившейся с Запада разными путями джазовой музыки стали появляться инструменталисты-импровизаторы в малых коллективах, от трио до максимум секстета. Они играли прежде всего танцевальную музыку на всевозможных вечерах отдыха, а иногда в составах, аккомпанирующих эстрадным исполнителям в концертных залах.

А мировой джаз ушел уже далеко вперед. От популярнейшей танцевальной вакханалии под великолепные оркестры эры свинга 30-х-начала 40-х годов джаз резко свернул в сторону новой стилистики, новых мелодических и гармонических принципов, нового отношения к роли ритма и импровизации. На трон вознесся modern jazz – современный джаз, по общепринятой терминологии. Его королями были великие Диззи Гиллеспи, Чарли Паркер, Бад Пауэлл, Телониус Монк. К середине 50-х годов эти тенденции с опозданием почти на два десятилетия достигли и СССР. Мое поколение, поколение двадцатилетних музыкантов и любителей музыки, с жадностью приникло к новому источнику музыкального творчества и начало осваивать новую музыку. Первыми учебниками для нас были патефонные пластинки и трофейные фильмы. Как не упомянуть знаменитую «Серенаду солнечной долины» с великолепным оркестром Гленна Миллера, всевозможные «Сети шпионажа», «Судьба солдата в Америке», «Джордж из Динки – джаза», в которых звучали джазовые мелодии. А потом через эфир прорвался бархатный голос Уиллиса Коновера, ведшего передачу «Час джаза» на волнах «Голоса Америки», усердно глушившегося блюстителями высокого морального облика советской молодежи… Практическое освоение шло в домашних условиях и редких танцевальных «халтурах», где были позволительны некоторые вольности в исполняемых произведениях, лишь бы ритм был подходящим для танцев. Для настоящего джазового творчества, когда музыка рождается в тесном контакте исполнителя и слушателя, нужны были сцена и аудитория. Как это ни странно, первые робкие шаги нового советско-российского джаза были сделаны с помощью комсомола, при поддержке которого появились первые джаз-клубы в Ленинграде, Москве и ряде других крупных городов.

По случайному стечению обстоятельств, столкнувшись с проблемами отдыха советской молодежи, самые высокие партийно-правительственные сферы поддержали идею организации досуга молодежи в клубах по интересам на базе так называемых молодежных кафе. Это было сделано по образцу некоторых близлежащих стран – Чехословакии, Польши и даже Финляндии. К счастью, в руководящих московских комсомольских организациях были группы так называемых внештатных инструкторов, среди которых оказались и любители джаза. Их усилиями удалось сравнительно быстро создать несколько молодежных кафе, в которых была предусмотрена возможность выступать молодежным джазовым ансамблям. Первыми в Москве были открыты кафе «Молодежное» и «Аэлита». В эти дни исполнилось пятьдесят лет этому событию, сыгравшему огромную роль в деле становления и развития современного джаза в Москве и во всей стране.

1962 г., «Аэлита», Андрей Геворгян, Вольдемар Лакреев, Михаил Царев.

Будучи свидетелем и участником событий пятидесятилетней давности и испытывая интерес к истории современного московского джаза, я занялся поиском документов и людей, непосредственно связанных с организацией упомянутых кафе. Однажды назвав в своей книге «Ступени восхождения» временем открытия кафе «Аэлита» и «Молодежное» («КМ») 1959-1960 годы, обнаружил, что это противоречит другим публикациям, в том числе книгам А.Н.Баташева и А.С.Козлова. Это послужило поводом к дополнительному поиску, что в условиях нынешних компьютерных возможностей быстро привело к ожидаемым находкам. В результате с помощью знакомых и незнакомых людей, имевших отношение к рождению первых кафе, удалось установить точные даты их открытия. Упомяну Игоря Алексеевича Абраменкова, принимавшего активное участие в работе открывшегося «КМ» и ставшего на несколько лет председателем Совета кафе, и доктора архитектуры, известного московского архитектора Александра Викторовича Анисимова, возглавлявшего группу молодых архитекторов, своими руками проектировавших и оформлявших интерьер кафе «Аэлита». Исходя из сохраненных ими документов удалось абсолютно точно назвать даты открытия первых московских кафе, ставших первыми кафе-клубами, по сути – джазовыми клубами столицы: «Молодежное» открылось 18 октября 1961 года, «Аэлита» – 25 ноября того же года.

1962 г., «КМ», Виталий Клейнот, Владимир Сер-макашев, Валерий Пономарев.

Игорь Абраменков, председатель Совета «КМ», 2011.Фото А.Забрина

Александр Анисимов, архитектор «Аэлиты», 2011. Фото Е.Цукермана

Пройти мимо такой круглой даты было бы непростительно. Даже находясь далеко от Москвы, в Израиле, смог связаться с московскими поклонниками джаза и джазменами, в результате чего московский «Джаз-Арт-клуб» («Jazz-Art-club»), много лет возглавляемый неутомимым энтузиастом Александром Эйдельманом, организовал 2 ноября 2011 года вечер, посвященный знаменательному для всех любителей джаза юбилею. На сайте «Джаз-Арт-клуба» появилось следующая заметка:

«2.11.2011. Грандиозное событие в «Джаз-Арт клубе», собравшее свидетелей и участников джазовых вечеров в Москве шестидесятых годов прошлого столетия. Встреча посвящена 50-летию первых московских джазовых кафе, среди которых «Молодежное», «Аэлита», «Синяя птица», «Ритм», «Романтики», «Ровесники», «Печора». В двух залах переаншлаг, шумно, весело, радостные возгласы – люди встретились со своим прошлым. Ради этой встречи Виктор Прудовский специально прилетел из США, Михаил Кулль – из Израиля, отложили в сторону свои дела мэтры российского джаза Алексей Козлов, Анатолий Кролл, Михаил Окунь, Борис Фрумкин и многие, многие другие. На вечере также присутствовали организаторы первых джазовых кафе Игорь Абраменков, Евгений Филипповский, Юрий Савостицкий, Александр Анисимов. Вечер начался слайд-фильмом, посвященном истории зарождавшегося в 60-е годы московского джаза, фотохроникой из архивов Михаила Кулля и Владимира Садковкина…»

Евгений Филипповский, председатель Совета «Синей птицы». Фото Е.Цукермана

Отмечу, что упомянутые в заметке кафе «Синяя птица», «Ритм», «Романтики», «Ровесники», «Печора» не вполне правильно причислены к юбилярам, они появились на свет позже, начиная с 1964 года. Поэтому, выступая на вечере, я предложил присутствующим собраться через три года, чтобы отметить пятидесятилетие кафе «Синяя птица», единственного места в Москве, сохранившего свое название и приверженность к джазу. Для меня это это кафе особенно дорого, потому что мне довелось со своим квартетом принимать участие в его открытии 5 сентября 1964 года и играть в нем более двух лет.

Передать словами ощущения, которыми я, как и многие присутствовавшие на вечере в «Эссе», был полон, нелегко. Не говоря уже о том, что я двенадцать лет назад уехал из Москвы в Израиль, практически потеряв контакт с большинством из знакомых музыкантов. Со многими я не виделся по тридцать и более лет, не сводила нас судьба! Увидеть убеленных сединами когда-то пышноволосых, а теперь со следами этого роскошества на голове, некоторых из них узнать-то было нелегко… Если когда-то, в годы молодости, мы приветствовали друг друга модным «Привет, старик!», то теперь как-то язык не поворачивался сказать это 60-70-летним «ребятам». Но всем было весело. Конечно, большинство присутствовавших встречаются в Москве, будучи связанными профессионально или как участники разных джазовых мероприятий. Поэтому особо интересно было таким, как я или Виктор Прудовский, который прилетел из Вашингтона, или тем, кто давно и далеко отошел от джазовой жизни, как, например, мой старый друг, тромбонист Михаил Царев. С ним мы много лет играли вместе в «Диксиленда Грачева», в том числе и в кафе «Аэлита», и после долгой разлуки встретились 2 ноября.

Немного речей, приветствий, экскурсов в историю и пожеланий новых встреч. Естественно, в разговорах часто звучало «а жаль, что сегодня нет…» и упоминались имена ушедших из жизни Владимира Журавского, Константина Бахолдина, Георгия Гараняна, Валерия Буланова, Владислава Грачева и многих других пионеров московского джаза, кто присутствовал при открытии «КМ» и «Аэлиты», кто играл на их сцене.

Зарубежные гости вечера в «Эссе», Михаил Кулль и Виктор Прудовский, 2011. Фото Г.Искендерова

Но разве можно было обойтись без музыки? И ветераны показали, что они не уступают молодежи и не собираются сдавать свои позиции. Алексей Козлов (кстати, игравший в «КМ» в день его открытия) в дуэте с Виктором Прудовским звучал так же, как и 50 лет назад. В прекрасной форме были игравшие в разных сочетаниях Александр Гореткин, Игорь Контюков, Михаил Окунь, Арзу Гусейнов, Виктор Фридман. Осмелился сесть за клавиши и я, сыграв пару пьес с кларнетистом Игорем Тертычным, с которым меня когда-то связывало многолетнее музыкальное сотрудничество. И всех слушали и принимали тепло. Этот дух поддержки и соучастия, характерный для джаза и дающий исполнителям силы и свободу, царил на протяжении всего вечера.

На сцене «Эссе». М.Кулль, И.Игнатов, В.Кольцов-Крутов, И.Тертычный. 2011.Фото Г.Искендерова

 

Джазовая Москва шестидесятых. Об авторе

[15]

Михаил Ильич Кулль, коренной москвич, родился в 1935 году на Арбате. Прожил в Москве до 1999 года, когда поменял место жительства на город Йехуд в Израиле. Окончил Московский институт химического машиностроения (МИХМ). В 1955 году, играя в студенческом эстрадном оркестре, которым руководил Б.С.Фиготин, познакомился с трубачом Владиславом Грачевым. Их дружба и сотрудничество продолжались в течение 30 лет, сначала – в комбо (с участием саксофониста Владимира Шифрина), потом – в «Диксиленде Грачева». В этом составе Михаил играл в конце 60-х в кафе «Печора». После того как В.Грачев прекратил активную жизнь в джазе, до 1992 года Михаил Кулль был участником «Нового московского Джаз-бэнда» Александра Банных. С появлением московских джазовых кафе при малейшей возможности Михаил Кулль играл там. В 1964 году с собственным квартетом «открывал» кафе «Синяя птица», где играл два с половиной года. В 1967 году в квинтете с двумя тромбонами (Михаил Царев и Игорь Заверткин) участвовал в фестивале «Джаз-67». В Израиле продолжал играть джаз в собственном квинтете, с которым принимал участие в 8 ежегодных джазовых фестивалях «Джаз-глобус» в Иерусалиме. Увлекшись фотографией со дня рождения сына (1959 год), не выпускал фотокамеру из рук на всех значительных джазовых мероприятиях, поэтому собрал большой фотоархив, часть которого представлена на нашей выставке. В своих фотографиях Михаил отдает предпочтение портретам музыкантов, не забывая и о хронике событий. Некоторые фотографии были опубликованы в журнале «Джаз. Ру», в статьях, посвященных джазовой жизни Москвы 60-х годов. В 2009 году вышла книга воспоминаний Михаила Кулля «Ступени восхождения». Отдавая джазу большое время, Михаил всегда оставался музыкантом-любителем, одновременно работая в НИИ, где стал кандидатом технических наук, был награжден правительственными наградами и удостоен звания Лауреата Государственной премии СССР. Данная выставка фотографий Михаила Кулля приурочена к юбилею – пятидесятилетию со дней открытия первых московских молодежных кафе. После первого джаз клуба «На Раушской» они стали, по сути, основной, настоящей сценой современного московского джаза. Именно там открывались музыканты и ансамбли, ставшие гордостью отечественного джаза. Представленные здесь фото сделаны в период 1962-1968 г.г. К каждому циклу фотографий даны комментарии автора. Ценность джазовой фотодокоменталистики Михаила Кулля необычайно высока, вне зависимости от качества фотографий, поскольку это хроника золотой эры советского периода джаза. Многие участники и свидетели событий тех лет с благодарностью будут всматриваться в фотографии, искать в них себя, знакомых, снова, через 50 лет будут подпитываться духом и атмосферой первых московских джазовых кафе.

Кафе « Молодежное »

Первое московское молодежное кафе было открыто, как полагается, к торжественной дате – началу работы 22 съезда КПСС, как плод многолетних усилий энтузиастов из числа внештатных (и некоторых штатных) инструкторов Городского комитета ВЛКСМ, не без помощи Союза композиторов и при невмешательстве партийных органов. Оговорено ли это было какими-либо документами или «мы здесь посоветовались и есть мнение», что пусть в молодежных кафе играют молодежные же ансамбли и пусть они играют джаз, – неизвестно. Открытие кафе состоялось 18 октября 1961 г. В вечер открытия на маленькой сцене кафе играли уже хорошо известные московским любителям джазмены – Алексей Козлов, Андрей Товмасян, а также, по воспоминаниям Андрея, Михаил Терентьев (ф-но), Марк Терлицкий (к-бас) и Александр Салганник (ударные). По некоторым данным в этот вечер играл еще один состав, квинтет Евгения Геворгяна с Игорем Вороновым (кларнет), Андреем Геворгяном (к-бас) и Владимиром Журавским (ударные). С первого же дня кафе стало пользоваться огромной популярностью: ведь это было по сути первое место в Москве, где регулярно, практически ежедневно звучал джаз. Поэтому «Молодежное» заслуженно получило неофициальный статус джазового кафе, в то же время ставшего настоящим элитарным клубом московской интеллигенции. Попасть туда всегда было невероятно трудно, хотя музыкантов обычно «проводили» либо дежурные члены Совета кафе, либо те, кто там играл на законных правах. Конечно, через час-полтора после начала звучания музыки на сцену начинали рваться пришедшие музыканты всех мастей, и выступление основного состава плавно переходило в джем-сешн. Порой к неудовольству «хозяев сцены». Мне там довелось поиграть считанное число раз за несколько лет, но фотокамерой я пользовался в свое удовольствие. Некоторые плоды этого – здесь.

Кафе « Аэлита »

Ставшее вторым в Москве джазовым, молодежное кафе (по своему официальному статусу) «Аэлита» создавалось в большей степени усилиями молодых энтузиастов – архитекторов и дизайнеров при необходимой поддержке Тимирязевского райкома комсомола. Не вдаваясь в подробности истории «Аэлиты», изложенные в моей статье в журнале «Джаз. Ру» № 3(35)-2011, остановлюсь на перечислении первых музыкантов, игравших в кафе. Это были Евгений Геворгян (ф-но), Николай Громин (гитара), Андрей Геворгян (к-бас) и Владимир Журавский (ударные). Звучала вполне традиционная музыка, особенно когда к играющим присоединялись Владислав Грачев (труба) и Игорь Воронов (кларнет, тен. – сакс.). По сути в «Аэлите» сформировался ставший на много лет вперед лучшим московским ансамблем традиционного джаза Диксиленд Грачева. Тем не менее, на сцене «Аэлиты» переиграли, как и в «Молодежном», многие тогдашние джазмены всех стилистических привязанностей. Кафе пользовалось популярностью в большей степени у писательско-поэтической аудитории, в отличие, как у меня создалось впечатление, от художников и архитекторов, приверженцев более элитарного склада кафе «Молодежное».

Кафе « Синяя птица »

(От автора. Краткая заметка о «Синей птице» опущена, т. к. все подробности ее рождения и деятельности изложены в статье «Моя Синяя птица».)

Кафе « Романтики »

Кафе «Романтики» открылось вскоре после «Синей птицы», в начале 1965 г. на Комсомольском проспекте. С первых дней его работы там играло трио или квартет моего брата, Володи. Обычно с Александром Салганником (ударные), Марком Терлицким или Владимиром Смоляницким (контрабас), кроме них часто играли Владимир Маганет (ударные), Михаил Цуриченко (тенор-или альт-саксофон) и Алексей Кузнецов (гитара). Мне тоже часто предоставлялась возможность поиграть в трио в этом уютном кафе, которое почему-то избрали местом своих встреч туристы, путешественники, и прочие географы-океанографы. Им было, о чем рассказать, поэтому бывало любопытно просто послушать интересных людей. Звучало на вечерах много самодеятельной, поименованной в дальнейшем бардовской, песни. «Романтики» были чуть менее популярны, чем «Аэлита» и «КМ», тем не менее, там часто собирались многие известные музыканты поиграть вместе на джемах. Небольшое количество фотографий объяснимо: я приходил туда поиграть, часто помногу, поэтому фотографировать приходилось очень мало.

Кафе « Ровесники »

Кафе «Ровесники» открылось даже раньше «Синей птицы», скорее всего, в 1963 г. Сеть молодежных кафе начала разрастаться, но не все они позволяли себе пользоваться услугами джазовых составов. Тем не менее, в «Ровесниках» играли джаз, хотя не помню, был ли там постоянный состав. Кафе находилось достаточно далеко от центра, где-то «на Соколе», поэтому особой популярностью не пользовалось. Однако, в нем в начале 1964 г. горком комсомола вместе с представителями Союза композиторов организовал прослушивание «коллективов», претендовавших на возможность играть в молодежных кафе. Благодаря оставшимся фотографиям помню некоторых участников прослушивания: квартет Владимира Кулля (с Алексеем Кузнецовым и певцом Генрихом Гиндиным), секстет Евгения Баранова-Адольфа Шейнина-Михаила Царева, квартет Михаила Цуриченко. Мы с Владиславом Грачевым в каком-то полутрадиционном составе тоже предстали пред очи жюри. Каких-нибудь практических результатов этого прослушивания не помню. А может быть, их и не было.

Кафе « Мелодия и ритм »

Уже прекратило существование кафе «Аэлита», уже начало отходить в сторону джаз-рока и разного рода и качества рока кафе «Молодежное», уже «Синюю птицу», остававшуюся еще с джазовыми крыльями, начали активно обживать художники-нонконформисты… Желание обрести новое место для более нового джаза, музыки Колтрейна, Коулмена, не давало покоя ни приверженцам этой музыки, ни энтузиастам-внештатникам комсомольских органов. В этом они нашли поддержку Союза композиторов, под помещением которого на улице Готвальда влекла свое существование общепитовская шашлычная. В этом помещении и начал с 29 апреля 1968 г. свое годичное существование музыкальный клуб «Мелодия и ритм», как его хотел именовать Союз композиторов, превратившийся вскоре в джаз-клуб «Ритм». На негативах фотографий, сделанных в день открытия, было написано «кафе мел. – ритм», хотя многие это название и не припоминают. Интересы любителей джаза представляла джазовая секция (были ли другие, сомневаюсь) со своим президиумом, собиравшимся всего пару раз для составления неких планов работы. Это было нужно Союзу композиторов… В кафе с первых дней играл один из инициаторов его создания, поменявший свою боповую ориентацию Алексей Козлов, вместе с переехавшим в Москву Александром Пищиковым (тенор-саксофон) В ритм-группе играли Владимир Васильков (ударные), Юрий Маркин (контрабас). Вторым составом был квартет Алексея Зубова с Валерием Булановым (ударные), Борисом Фрумкиным (ф-но) и – вероятно – Адольфом Сатановским (контрабас) (или квинтет с Леонидом Гариным (вибрафон). Частым гостем кафе бывал Герман Лукьянов. Вечер, когда в кафе играли ленинградцы – диксиленд «Гамма-джаз», – очевидно, был для меня поводом побывать в кафе, поскольку в 1968 г. я уже начал активное и многолетнее сотрудничество с Владиславом Грачевым в его Диксиленде.

 

Моя Синяя птица

[16]

1944 год. Наверное, самое яркое из первых впечатлений после возвращения в Москву из эвакуации – поход с мамой в МХАТ на «Синюю птицу». Какая-то волшебная сказка, в которой оживают окружающие нас предметы, а герои пьесы Мориса Метерлинка «длинной вереницей идут за Синей птицей». Она нужна им всего лишь для того, чтобы стать счастливыми в будущем, но им неведомо, что Синяя птица или вовсе не существует, или меняет окраску, как только ее находят и сажают в клетку…

Прошло двадцать лет. Ровно двадцать. И совершенно неожиданно я нашел свою Синюю птицу. Находилась она в небольшом полуподвале старого, дореволюционного дома на углу улиц Чехова и Медведева в Москве. Не буду преувеличивать высоту полета моей мечты о счастье, но было желание играть, играть регулярно, а не по воле случая, с такими же, как и я, любителями джаза. И оно вдруг – да, действительно вдруг! – реализовалось в стенах этого скромного помещения с вывеской на входе «Кафе «Синяя птица». К этому времени в Москве уже почти два года существовали кафе «Молодежное» и «Аэлита», ставшие настоящими центрами джазовой жизни столицы. На их маленьких сценах мне уже доводилось играть – в «Молодежном» – считанное число раз, а в «Аэлите» – довольно часто. И с теми, кто делал первые шаги в джазе, и со многими заслуженно ставшими известными и признанными лидерами московского джаза. Это был мир музыкантов-любителей, энтузиастов, фанатов джаза, где царствовали саксофонисты, трубачи, пианисты, барабанщики с дипломами инженеров, экономистов, архитекторов. Это была сцена, на которой уже утвердился современный джаз, получивший скромную, но аудиторию его любителей и ценителей. А сцена, какая бы она ни была маленькая, слушатели, даже если их число не превышало сотню, и, по сути, никем не ограниченный репертуар и стиль исполнения – это уже необходимое, а может быть, и достаточное условие для настоящего джазового творчества. Как бы это пафосно (модное словцо!) ни звучало.

%%%

Улица Медведева и вход в кафе. Конец 60-х

…Об этом можно было только мечтать! В конце августа 1964 г. звонит мне ранее незнакомый Владимир Лесняков. Представляется как барабанщик, собирающий состав для игры в новом молодежном кафе, предлагает войти в состав, даже возглавить его и подобрать остальных музыкантов квартета, басиста и саксофониста. О далеких перспективах речи не было, но надо было играть джаз для вечернего отдыха участников московского Всемирного форума молодежи. Определенно, решение об организации подобного кафе принималось за много месяцев до его открытия. Скорее всего, райком партии и райком комсомола Свердловского района опирались на опыт фунционирования «КМ» и «Аэлиты» как мест «организованного досуга молодежи». К сожалению, история принятия решений и автор названия кафе – «Синяя птица» – нам неведомы. Известно, что в начале 60-х г.г., будучи одним из секретарей Свердловского райкома комсомола, Михаил Сергеевич Лебедянский (ныне – искусствовед, проректор по международным связям Российской Академии живописи, ваяния и зодчества) «пробивал» организацию молодежного кафе на месте знаменитого в 20-х г.г. кафе «Стойло Пегаса» на Тверской, 37» (примерно дом № 17 по нынешней Тверской). Попытка была безуспешной, но похоже, что плодом этих усилий было предложение разместить «Синюю птицу» в уже известном нам месте, практически напротив особняка райкомов КПСС и ВЛКСМ Свердловского района. В книге «Другое искусство»: Москва 1956-1988», хронографе московской культурной жизни, написано: «1964, июль. Открытие кафе «Синяя птица». Архитектор и дизайнер интерьера В.Колейчук». По словам Вячеслава Фомича Колейчука это произошло в конце июля. Он же вспоминает: «…На открытии кафе «Синяя птица» был шуточный конкурс о будущем кафе. Мы придумали, как теперь говорят, слоган: «Эту птицу нельзя зажарить, эту птицу нельзя и съесть. Если вы пришли за этим, то это совсем не здесь». За что получили приз». И кафе-закусочная «Синяя птица» как филиал более крупной точки Общепита, «Шашлычной», начала существовать. А вопрос о джазе в кафе скорее всего был решен примерно через месяц именно в связи с приближающимся форумом молодежи, с первого дня работы которого, 5 сентября, и началась джазовая судьба «Синей птицы». Райкомом комсомола был утвержден состав Совета кафе, его председателем был назначен Евгений Филипповский. Выпускник МИФИ, работавший в каком-то «почтовом ящике», он был рекомендован его приятелем, комсомольским секретарем, Свердловскому РК ВЛКСМ на общественную работу в организуемом Совете будущего кафе. Стал его председателем, и на его плечи вскоре легла вся организационно-хозяйственная работа, оказавшаяся не под силу другим членамСовета, представлявшим разные творческие организации. С Филипповским работалось легко, ни о каких конфликтах не могло быть и речи, все вопросы решались с необходимой серьезностью, но с непременной улыбкой. В дальнейшем и я был удостоен чести быть введенным в состав Совета как «руководитель оркестра». Сменивший в 1967 г. Филипповского на посту председателя Совета Юрий Савостицкий вспоминает, что М.С. Лебедянский, ставший первым секретарем Свердловского РК ВЛКСМ, продолжал покровительствовать деятельности и существованию кафе, родившегося не без его усилий.

Заметка в газете «Московский комсомолец» 06.09.1964

Первый и второй председатели Совета кафе: Евгений Филипповский (справа) и Юрий Савостицкий

«Синяя птица», как было сказано, по своему статусу была «предприятием системы Общепита», т. е. кафе должно было функционировать днем как закусочная – филиал известной в те годы москвичам «Шашлычной» на Пушкинской площади. Отсюда и меню, зависящее от доставки в кафе отдельных блюд, потому как в «Синей птице» своей кухни не было. Вечером выполнение плана закусочной по реализации сосредотачивалось в буфете со скромным ассортиментом напитков и закусок. А кафе отдавалось, по сути, на откуп Совету, который планировал и организовывал разного рода мероприятия. Основным из них были вечера отдыха коллективов, снимающих кафе и веселящихся по своему усмотрению. Иногда с приглашением интересных гостей. Вспоминаю, что пару раз приходил Владимир Высоцкий, помню выступления поэта-пародиста Александра Иванова, молодой поэтессы Инны Кашежевой. Частым гостем кафе был художник Юрий Соболев, большой любитель джаза, друживший со многими известными музыкантами. И всегда – множество фотографирующих, имена которых, увы, запамятовал, кроме одного – моего соседа по дому и приятеля Виктора Резникова. Он уже тогда был одним из ведущих фотографов журнала «Советский Союз».

В годы моей «Синей птицы» не расставался с фотокамерой и я, когда уступал свое место у рояля кому-либо. Общим планам предпочитал фотографирование отдельных музыкантов, портреты некоторых из них приведены на этих страницах (а может быть, из-за тесноты помещения снимал портреты и небольшие группы, не имея хорошего широкоугольника?). Неудивительно, что нет ни одного снимка нашего состава: если кто-то нас и фотографировал, в подарок снимков я не получал. Редкие фото, запечатлевшие меня за пианино-роялем, сделаны моим младшим братом, Володей, которому я доверял камеру и даже просил «пощелкать». И к великому сожалению, так и не нашел фото той «Синей птицы» со стороны входа в полуподвал с несколькими ступенями вниз и навесом над ними…

Герман Лукьянов, Михаил Кулль, Игорь Высоцкий. 1965

Джем в кафе. Ефим Ольховский, Владимир Чернов, Михаил Цуриченко, Игорь Левин. 1965

Но всегда при проведении «вечеров отдыха» на сцене был наш состав: Игорь Иткин (тенор-саксофон), Александр «Огурец» Чернышев (контрабас), Владимир Лесняков (ударные) и я. Мы играли сугубо джазовую музыку, если в начале вечера это не мешало отдыхающим, особенно когда они сопровождали еду тостами и прочими выступлениями. Но когда дело доходило до танцев, практически не было места музыке танцверанд и вечеров «в нашем клубе заводском». А ближе к концу вечера обычно все переходило в откровенный джем-сэшн с участием забежавших на огонек джазменов.

Намеренно останавливаюсь на периоде от открытия «Синей птицы» до 1967 г., после которого она постепенно стала терять свой стихийно джазовый характер молодежного кафе. Постепенно сцена уступалась организованным, почти концертным выступлениям некоторых из московских составов, потом – джаз-року. Но, начиная с 1968 г., кафе предоставляло свои стены для выставок произведений многочисленных художников-нонконформистов, что составляет одну из замечательных страниц истории «Синей птицы». В 1970 г. прекратил свою деятельность Совет кафе в связи с переподчинением райкома ВЛКСМ. Однако, в еще функционирующем кафе продолжал звучать джаз. В «Птице» до ее закрытия в 1972 г. – «в связи с капитальным ремонтом дома» – более-менее регулярно играли составы с участием Николая Громина, Владимира Миролюбова, Валентина Погожева, Всеволода Данилочкина, Игоря Заверткина, Виктора Фридмана, Георгия Искендерова.

Как обычно, начну с упоминаний в прессе, различных публикаций и свидетельств.

«…Несколько дней назад на углу дома вспыхнула неоновая вывеска. «Синяя птица» – так комсомольцы назвали свое кафе… У кого из комсомольцев Свердловского района возникла мысль – превратить тусклое помещение в кафе…, может быть, у того же Славы Колейчука, молодого архитектора, чей проект лег в основу метаморфозы?..» Первой известившей миру о рождении нового молодежного кафе была газета «Московский комсомолец» от 6 сентября 1964 г. с маленькой заметкой на пятой странице. Оттуда и стало известно имя человека, причастного к рождению кафе. Сегодня это известный московский архитектор, художник, дизайнер, теоретик искусства Вячеслав Фомич Колейчук, который, по его словам, «…в 1964 году еще студентом делал интерьеры для кафе «Синяя птица», где потом выставлялись авангардисты и устраивали джазовые концерты. Я делал демократическое пространство, открытое, общее». «Эта работа была первой вехой на пути пропагандируемого им обновления среды в целом», как написано в одной из биографий В. Колейчука. А той самой средой, обновление которой привело к началу многолетнего существования ставшего легендарным джазового кафе «Синяя птица», а в дальнейшем – клуба-ресторана с тем же названием, было полуподвальное помещение построенного в 1909 г. по проекту известного архитектора К.Л. Розенкампфа (одного из мастеров московского модерна) «доходного дома С.И. Костякова» № 15/23 на углу Малой Дмитровки и Старопименовского переулка. Чем руководствовались партийно-комсомольские руководители одного из самых центральных районов столицы, решив преобразовать полуподвал в молодежное кафе, сказать трудно. Можно предположить, что была мысль «а чем мы хуже других», таких «других», как Ленинградский район, открывший кафе «Молодежное» («КМ»), или Тимирязевский с его «Аэлитой». Наверняка учитывалось, что для участия во Всемирном форуме молодежи, запланированном в Москве на осень 1964 г., ожидается наплыв зарубежных гостей. И кафе родилось из полуподвального небытия. В те годы энтузиастов было достаточно, и если отделкой помещений «Аэлиты» занимались архитекторы, проектировавшие кафе, то будущую «Синюю птицу» штукатурили и отделывали «ребята из Государственного банка, которые после работы превращались в каменщиков и плотников», как писалось об этом в газетной заметке. Отдаленное впечатление о фрагментах интерьера кафе можно получить из публикуемых фотографий. Это было невероятно скромное по архитектуре и отделке панелями из керамической плитки и ДСП (sic!) с наполнителем из нарочито крупной древесной щепы помещение с буфетной стойкой в углу вблизи лестницы, ведущей из раздевалки. Небольшая сцена, украшенная деревянным панно с силуэтом устремленной ввысь птицы (его автор – жена архитектора В.Ф. Колейчука Марина Владимировна). Пианино у стены, вдоль которой, на высоте человеческого роста – ряд окон, выходящих на тротуар улицы Медведева. Вскоре пианино было заменено на рояль, чудом уместившийся на миниатюрной сцене, на которую втискивались не все желающие поиграть в джеме – часть из них вынуждена была стоять около сцены. И зал со столиками мест на пятьдесят или чуть больше. В отличие от пуританских нравов буфетов «КМ» и «Аэлиты» в начале их существования, в нашем буфете какие-то алкогольные напитки были, иначе ни о каком выполнении плана по выручке речи идти не могло. При проведении заранее запланированных вечеров даже заказывались горячие блюда, доставлявшиеся из «материнской» шашлычной.

Панно над сценой кафе

Буквально со дня открытия «Синяя птица» обрела полноправный статус места сбора и общения любителей джаза, став третьим в Москве джазовым кафе-клубом после «КМ» и «Аэлиты». А когда вскоре после появления «Птицы», летом 1965 г. была закрыта «Аэлита» (и снесено ее здание), два расположенных в центре, по сути своей – два джаз-клуба, – стали основными точками притяжения для тех, кто любил играть джаз и тех, кто являлся поклонниками этой музыки. Во вновь открытых кафе «Ровесники» (1964 г.) и «Романтики» (1965 г.) тоже играли джазовые составы, даже направляемые туда Москонцертом после проведения некой аттестации. Но они так и не стали серьезными конкурентами двух кафе в центре Москвы.

Значимее любых упоминаний в прессе, несомненно, была нарисованная на страницах «Ожога» Василия Аксенова картина, близкая почитателям «Синей птицы». «Шел уже одиннадцатый час, когда Самсон Аполлинарьевич Саблер приблизился к «Синей птичке». У входа теснились любители джаза. Кафе было набито битком, из полуоткрытых окон несся жуткий вой, это играл на своем баритоне Сильвестр. Он заглушал все звуки и перекрывал аплодисменты. Саблер постоял и послушал голос друга и посмотрел, как фаны борются у входа с дружиной. Наконец Сильвестр кончил свое соло. Сквозь треньканье пианино донеслись крики: «Чего они, гады, не открывают? Там еще можно стоять!»… В «Синьке» подают только сухое вино, но для Самсика у буфетчицы Риммы нашлась бутылка «Плиски»…» («Птичка», «Синичка» – это было, а вот «Синьку» что-то не припоминаю. –Авт.) Искать сходство аксеновских героев с реальными людьми этого круга не имеет смысла. У писателя была слишком богатая фантазия, чтобы из множества черточек конкретных людей, из множества фактов и ситуаций вылепить своих героев, похожих одновременно на многих «героев того времени» и в то же время не похожих ни на кого конкретно. А вот еще незабываемая ассоциативная цепочка Аксенова: «Синяя Птица Метерлинка. Чеховская Чайка. Стальная птица – Там Где Пехота Не Пройдет, Где Бронепоезд Не Промчится. Птица – Формула – Надежда – Сил Мира Во Всем Мире…» Синяя птица… Сил мира во всем мире… Ну не про наше ли кафе, открытое к Всемирному форуму молодежи?..

Пресса не особо баловала вниманием все, связанное с джазом. О «Синей птице» 1964-68 г.г. были отдельные упоминания, причем чаще – уже после закрытия первоначального кафе и перепрофилирования его в модный кафе-ресторан во времена перестройки и постперестроечные. Например: «… этот молодой клуб любителей джаза давно уже вошел в разряд долгожителей. До начала веселой «оттепели» этих альтернативщиков (NB! – Авт.) от музыки не особо жаловали, а тут на носу Фестиваль молодежи, вот и открыли джаз-кафе с таким символичным названием «СИНЯЯ ПТИЦА»: показать, что в СССР живут счастливые и творческие люди». Без путаницы времен и событий, разумеется, не обошлось. Далее, с сайта «Бары Москвы»: «Трудно представить, каким же подарком стал… открытый московский джаз-клуб 1964 года «Синяя птица». Возможно, именно этим событием можно отмечать начало легендарной советской «оттепели», когда отношения между советским и западным миром стали более спокойными». Или следующее: «Славная история «Синей птицы» началась в тот момент, когда Москве выпала честь принять у себя Всемирный молодежный форум. Именно для комфортного проведения этого мероприятия государство озаботилось созданием мест молодежного и творческого досуга, в число которых входит и кафе «Синяя птица». Именно на сцене этого заведения гостей Молодежного форума развлекал первый в Советском союзе джазовый квартет» (!!?? – Авт.). Из статьи журналиста Григория Гольденцвайга о «Синей птице» 2003 г.: «…Удивительное дело, «Синяя птица», продержавшаяся дольше «Молодежного», «Аэлиты» или «Ровесников», никогда не закрывалась надолго (последняя реконструкция не продолилась и года). В аксеновской или перестроечной Москве сюда было не попасть, а в перерывах заведение влачило жизнь столовой с концертами» (отметим, джазовыми. –Авт.). В связи с очередным открытием «Синей птицы» в 2003 г., названным «возрождением легендарного джаз-клуба… и обновленного центра музыки на Малой Дмитровке», в газете «Новости» писалось: «Джаз – не музыка толстых, как считалось когда-то, а музыка изысканно тонко чувствующих людей», как сказал известный писатель Аркадий Вайнер… По утверждению генерального директора «Синей птицы» Александра Щемелева, это – «единственный российский джаз-клуб, с 1964 года сохранивший свое имя и музыкальное направление». Двери «Синей птицы» открыты для всех, кто любит и ценит интеллектуальную музыку и живую импровизацию. Когда-то именно здесь начинал свой путь на мировую сцену профессиональный джаз «шестидесятников»… В стенах «Синей птицы» стартовали российские джазовые мэтры Алексей Козлов, Алексей Кузнецов, Игорь Бриль, Михаил Альперин». По словам упоминавшегося уже Ю. Савостицкого: «…Присутствовал лично в 1970 г. при закрытии кафе после изменения районирования Москвы и передачи угла улиц Чехова и Медведева, а соответственно и «Синей птицы» в Ленинградский район. Смею напомнить о второй линии активности «СП» – выставки и обсуждения авангардной живописи. Здесь впервые выставились широко известные на Западе художники: В. Комар и А. Меламид, С. Волохов, И. Кабаков, Э. Булатов, В. Бахчанян, покойные П. Беленок и Ю. Соболев… и другие». Но все это было уже позже «моей «Синей птицы».

Игорь Иткин и Лола Хомянц

Итак, с сентября 1964 г. мы регулярно играли в кафе. Сначала, пока шел молодежный форум – каждый день, а потом – в дни, когда какая-нибудь организация «снимала» кафе для своих «вечеров отдыха». Проведение их в молодежных кафе стало модным, поэтому играли иногда по нескольку раз в неделю. Не числясь ни в чьем распоряжении, зарплату не получали (в отличие от музыкантов «КМ», имевших ставку Москонцерта). За работу с нами напрямую расплачивался Совет кафе, получавший от снимающей организации определенную сумму «для оплаты оркестра». При этом ее часть шла в фонд Совета. И все были довольны, хотя явно нарушали принятую в стране финансовую и налоговую дисциплину. Насколько я помню, за вечера, связанные с Форумом молодежи, нам ничего не платили, но чего не сделаешь во благо мира во всем мире! А наградой для нас было право играть на сцене нового молодежного кафе. Часто, когда кафе не снималось каким-нибудь коллективом, его двери были откровенно открыты для джазовых музыкантов, их друзей и почитателей. Главное, что была сцена с роялем. Кстати, без микрофонов и усилителей – живого звука для такого помещения было более, чем достаточно. С Игорем Иткиным и Сашей Чернышевым мы ранее уже многократно сталкивались на всякого рода «халтурах», поэтому особо изучать друг друга нам не пришлось. Традиционный, скорее близкий к бопу репертуар, многочисленные стандарты, игравшиеся во всей джазовой Москве, нам разучивать не пришлось. Иногда «по просьбе трудящихся» приходилось играть чисто танцевальные вещи, танго или что-то рок-н-ролльное, но все-таки основную часть нашей музыки составляли чисто джазовые произведения. Володя Лесняков скромно аккомпанировал нам, но, насколько я могу помнить, обстановку не портил. Не прошло и нескольких недель после появления «Синей птицы», как в кафе повалили джазмены, и через час-другой после открытия ни о каком постоянном составе на сцене не могло быть и речи. Играли во всевозможных и самых невероятных сочетаниях. Именно это и оставило самые яркие впечатления. «Синяя птица» изначально оказалась гораздо более демократичным местом, чем «КМ» и даже «Аэлита». Не буду вдаваться в подробности, об этом я уже писал в заметке «Кафе нашей джазовой юности» («Джаз. Ру» № 7,2008). Для множества музыкантов, тем более молодых и только пробивающихся в элиту московского современного джаза, «Птица» стала местом, где всегда можно было пообщаться со своими единомышленниками, помузицировать и набираться ансамблевого опыта. Общеизвестно, что большинство наиболее успешно выступивших на московских фестивалях 1965-68 г.г. малых составов своим успехом обязано практике, полученной на сценах первых московских джазовых кафе. «Синяя птица» без сомнения в их числе. Начиная с первой осени кафе, при любой возможности на сцену прорывался трубач Юра Меркурьев. Частым гостем был замеченный джазовой элитой Михаил Цуриченко, позже – Виталий Шеманков. Вдруг появился совсем молодой пианист, ученик Харьковской музыкальной школы Леня Чижик, в игре которого было море экспрессии, помноженной на отличную технику, но… это еще было далековато до джаза. Во всяком случае, так мне казалось, и неудивительно, что Лёня в то время часто стоял около пианино, всматривался и вслушивался в игру более опытных пианистов. Как и в «КМ», уже стал заметным Анатолий Герасимов. Что касается других музыкантов и составов, любил приходить Владимир Кулль, часто вместе со своими партнерами по различным выступлениям Владимиром Смоляницким, Алексеем Кузнецовым, Владимиром Маганетом, Александром Салганником. В самых неожиданных сочетаниях, порой даже с проповедниками диксиленда Владиславом Грачевым, Михаилом Царевым, Геннадием Бондаревым, играл Герман Лукьянов, хотя ему скорее по душе был существенно более продвинутый джаз. Вместе с ним на сцене был Игорь Высоцкий, да и Игорь Иткин бывал его партнером уже не первый год. Будучи свободными от работы в «КМ», приходили «звезды» «КМ» Алексей Козлов, Владимир Сермакашев, Валерий Пономарев, Николай Громин, Андрей Егоров, Алексей Исплатовский, Валерий Буланов с «хвостом» своих приверженцев и почитателей. Гораздо более редкими гостями были появлявшиеся на сценах кафе не так уж часто Алексей Зубов, Георгий Гаранян, Константин Бахолдин, Адольф Сатановский. Их участие в джемах всегда было украшением вечера. Считанное число раз приходил Борис Рычков, по-моему, впервые – после московского фестиваля «Джаз-67». Настоящим другом нашего кафе была Лола Хомянц, солистка Эстрадного оркестра Армении. Мне кажется, что ее любимыми партнерами были В. Кулль и М. Цуриченко, изредка и мне удавалось аккомпанировать ей. Неоднократно пела Ирина Подошьян, предпочитая аккомпанемент Игоря Бриля.

Леонид Чижик

Игорь Высоцкий и Михаил Есаков

Алексей Баташев

Михаил Цуриченко

Алексей Козлов и Герман Лукьянов на вечере джазового вокала. 1965

Однажды в кафе устроили «Вечер джазового вокала», где представили несколько малознакомых начинающих певиц. А запомнился скэт «вокалистов» А. Козлова и Г. Лукьянова, в отдельности и в дуэте, в сопровождении трио Игоря Бриля (с Алексеем Исплатовским на контрабасе и Владимиром Журавским за ударными). В 1967 г. в «Синюю птицу» стали наведываться Александр Пищиков, Юрий Ветхов, Александр Никитин. Перестал стесняться и стал садиться за барабаны один из любимых учеников Валерия Буланова Игорь Левин.

Николай Громин

Похоже, что пора приостановиться на перечислении музыкантов, игравших в «Синей птице», ибо тогда надо было бы упомянуть буквально всех московских джазменов той поры. Напомню только о нескольких гостях столицы. Целый яркий концерт в одном отделении однажды дал Вагиф Мустафа-заде с виртуозным гитаристом Эйбатом Мамедбейли. Однажды буквально промелькнул в кафе Роман Кунсман, немного поигравший с Егоровым и Булановым. Как-то появился и включился в наш состав ленинградский барабанщик (и фотограф) Михаил Бержаков. В один из вечеров на час-полтора зашли и дали залп хорошего настроения находившиеся проездом в Москве музыканты «Ленинградского диксиленда»…

А одно любопытное и незапланированное сборище произошло в кафе после последнего, четвертого концерта фестиваля «Джаз-67». Было не очень гласно объявлено или просто пополз слух о том, что почетный гость фестиваля Уиллис Коновер приглашает музыкантов на прием, организованный в его честь американским посольством. Он посещал концерты фестиваля и решил, что встреча с участниками концертов в посольстве – самый достойный вариант. Естественно, желающих могло быть предостаточно и поэтому, чтобы как-то отвлечь музыкантов от соблазна посетить посольство, было сказано со сцены, что по окончании концерта состоится как бы прощальный вечер в кафе «Синяя птица». Более того, даже был предоставлен автобус, чтобы добраться от ДК МИИТ до кафе. Более смелые ринулись на прием, а остальные провели вечер (дело происходило, наверное, после 11 часов вечера), кое-как поигрывая, попивая и дожидаясь вестей из посольства. Уже после полуночи появились первые из побывавших на приеме, счастливые тем, что им досталось немеренное количество фирменных дисков, презентованных гостям посольства. Это вкратце. Подробнее об этом событии можно было прочитать в заметке об истории фестивалей 60-х в «Джаз. Ру» № 1, 2014.

Наверное, первый опыт слушания живого джаза получил именно в «Синей птице» мой сын, будучи семи-восьмилетним. В силу каких-то обстоятельств он вместе с мамой Мариной, работавшей в музыкальной школе неподалеку, в Успенском переулке, несколько раз оказывался в кафе. Однажды он получил первый (и последний) урок игры на барабане у Владимира Журавского, «разминавшегося» перед выступлением. Впрочем, еще несколько «уроков» были получены сыном и у Валерия Буланова, когда летом 1967 г. мне, подменившему Бориса Фрумкина, довелось вместе с Булановым, Алексеем Исплатовским, Виктором Тютиным (тенор-саксофон) и Игорем Левиным (труба) играть в Ниде, в международном молодежном лагере «Спутник». Буланов брал с собой на пляж для тренировки имитатор барабана, «пэд», и иногда вручал палочки Лёне, который тогда провел целый каникулярный август вместе со мной. Будучи как бы штатным ансамблем кафе, мы проработали в неизменном составе до начала 1967 г., когда, как вспоминает Е.Филипповский, райкому комсомола захотелось посадить для работы в кафе какой-то свой состав. Совету кафе этот нажим не понравился, но во избежание конфликта был найден компромис и были просто произведены «изменения в составе команды». То, что А. Чернышев был заменен на контрабасиста Юрия Крендта, скорее всего, было на пользу делу. Но по предложению Крендта вместо Игоря Иткина был приглашен альт-саксофонист Валентин Ушаков. Мы с Лесняковым оставались в квартете. Естественно, заметно изменился репертуар и характер музыки, потому что у ведущего солирующего инструмента были иные, чем у Иткина, привязанности и вкус. Срастись в единый состав, которым мы были в течение более двух лет, нам с новыми ребятами так и не удалось во многом из-за несговорчивости Крендта. Хотя с Ушаковым игралось хорошо. Вероятно, мы уже привыкли к обстановке и традициям кафе, а новички «Синей птицы» еще не отрешились от более привычных им выступлений на «халтурах», где обстановка существенно отличалась от джазового кафе. Поиграв в новом составе до осени 1967 г., как-то внезапно и неожиданно для самого себя я распрощался с «Синей птицей». И ни разу после этого уже ее не посещал. Сейчас, мысленно восстанавливая ситуацию, думаю, что появился новый интерес после фестиваля «Джаз-67» и нескольких последующих совместных с Диксилендом Грачева выступлений, в том числе в программах Леонида Переверзева.

В том году я впервые выступил со своим квинтетом (с двумя тромбонами) в московском джазовом фестивале, а вскоре, в 1968 г. вернулся, поменяв джазовую ориентацию, к Владиславу Грачеву, с которым мы разошлись в разных музыкальных направлениях примерно в 1960 г. Тогда после заболевания саксофониста нашего квинтета тех лет, Володи Шифрина, Грачев сделал крутой разворот от бопа в сторону традиционного джаза. Первоначально место, которое я мог бы занимать в Диксиленде, занимал мой брат, Владимир Кулль, потом, когда открылась «Аэлита», Владик чаще играл с Евгением Геворгяном. В 1962-1968, годы первых московских фестивалей, с Грачевым на рояле играли Всеволод Данилочкин, Александр Смирнов. Только после фестиваля «Джаз-68» наши дороги слились в одну, и до 1985 г. мы с Грачевым были неразлучны.

…А «Синяя птица» продолжала свое существование. Закрывалось кафе. Открывался ресторан, клуб-ресторан, менялись хозяева. Переделывался, порой капитально, интерьер, менялся фасад цокольной части дома, претерпела изменения даже форма окон, выходящих на тротуар уже Старопименовского переулка. Во время перестройки это уже был хозрасчетный клуб, в худсовете которого какое-то время были И. Бриль и А. Кузнецов. «Птица»-2003 стала, как писала пресса, третьей реинкарнацией старого джазового кафе. В большей или меньшей мере за все это время джаз оставался приоритетным музыкальным форматом вплоть до конца 2008 г. Окончательно джазовая «Синяя птица» прекратила свое существование, будучи перепроданной хозяевам с иными интересами в 2010 г. Единственное из советско-российских джазовых заведений сохраняло свое название и приверженность к джазу в течение более сорока лет. Однако, пришло время, и, как писал кто-то из газетных обозревателей, многолетний девиз кафе-клуба «Меняются эпохи, меняются люди, не меняется имя, и остается джаз» – утратил свой смысл.

Здесь было кафе «Синяя птица». 2014.

…Моя Синяя птица, которую я ухватил за хвост в 1964 г. и которую поместили не в клетку, а в скромное помещение молодежного кафе, не поменяла свою окраску, наоборот, она озвучила ее ярчайшей палитрой мелодий, гармоний и ритмов, расцветивших наши мечты и чаяния.

P.S. К сожалению, рамки журнальной публикации ограничивают возможность выложить большее количество фотографий из массы хранящихся в моем архиве и датированных октябрем 1964 – ноябрем 1967 г.г. Хотелось бы, чтобы глядя на лица музыкантов, читатели мысленно перенеслись во времена пятидесятилетней давности, во времена нашей «Синей птицы». За помощь в уточнении фактов, событий, дат и имен большое спасибо Евгению Филипповскому, Юрию Савостицкому, Вячеславу Колейчуку.

 

Сегодняшнее послесловие

10 сентября 2014 года в московском джазовом кафе «Эссе» усилиями «Jazz-Art club»’а был организован вечер, посвященный пятидесятилетию со дня открытия кафе «Синяя птица». Залы кафе были переполнены. И немудрено: кроме «отцов-основателей» кафе, тех, кто присутствовал при открытии «Синей птицы» и сравнительно немногочисленных джазовых музыкантов, которым довелось играть в кафе в первые годы его существования, было множество джазменов и любителей джаза, знавших о кафе (затем ресторан, клуб-ресторан под тем же названием), посещавших его и участвовавших в его джазовой жизни вплоть до начала 2000-х. Почетными гостями были первые председатели совета кафе Евгений Филипповский и Юрий Савостицкий. Посмею отнести к этой категории и себя, игравшего в «Синей птице» со дня ее открытия и даже формально числившегося «членом совета кафе – руководителем оркестра», а, кроме этого, бывшего инициатором организации и проведения этого вечера. Было сказано много теплых слов, было много музыки, было много встреч тех, кого судьба разлучила за прошедшие десятилетия. Здесь – несколько фотографий, сделанных в кафе «Эссе» 10 сентября 2014 г.

Андрей Товмосян и Владимир Данилин. 2014. Фото Г.Искендерова

Владимир Смоляницкий. 2014. Фото Е.Цукермана

Юрий Савостицкий. 2014. Фото Е.Цукермана

Владимир Кулль. 2014. Фото Г.Искендерова

Евгений Филипповский.2014. Фото Е.Цукермана

Михаил Кулль. 2014. Фото Е.Цукермана