Фелисити Видмер приняла их в салоне, заставленном мебелью и картинами, которых бригадир Норман не признавал, и фотографиями, которые он считал приемлемыми. Она была очень любезна и извинилась за свой домашний вид, хотя извиняться было не за что. Все, что было на ней надето, было выполнено с большим вкусом. Она призналась, что привыкла поздно вставать.

Она говорила легким, слегка ироничным тоном. Сатурнин, который внимательно наблюдал за ней, нашел, что она изменилась. Ее небрежность и усталость исчезли. Глаза были более блестящими, голос громче и решительней. Она помолодела, похорошела, стала кокетливой, как и полагалось молодой парижанке. Может быть, ей еще не хватало живости, но у нее исчезла апатия, которая одолевала ее восемь дней назад.

Комиссар сразу же заговорил об исчезновении Гидо Колла. Шофер ничего не сообщил мадам Видмер, и она не знала, где находится ее машина.

— Это невероятно! — сказала она. — Вчера вечером Колла отвез нас в театр, Поля и меня. У него был совершенно нормальный вид. Я не поняла, что произошло. Мы никогда не замечали, чтобы он пил. А если предположить, что он выпил лишнее и как сумасшедший проехал мимо нас, то потом он, безусловно, вернулся бы сюда.

Она наклонила голову набок и смотрела на Сатурнина с недоумением.

— А что думает ваш сын?

— Поль? Но он ведь ребенок.

— Неважно, — возразил комиссар, пожав плечами. — Дети часто видят то, что ускользает от нас.

Быстро взглянув на него, она покраснела.

— Поль не любит Колла, я не знаю почему. Иногда Поль бывает очень странным.

— Он не нашел объяснения такому неожиданному исчезновению шофера?

— Нет, месье. Поль не говорит об этом, я тоже.

Неожиданно она улыбнулась.

— Какая нелепая история! Наши места были у выхода, и мы вышли из театра раньше толпы. Мы видели, как наша машина приближалась к нам… медленно, как обычно. И вдруг она рванулась вперед, оставив нас ошалевшими от неожиданности.

Она рассмеялась.

— Что касается меня, то я подумала, что Колла от скуки засиделся в одном из маленьких кафе около театра. Но раньше я никогда не замечала, чтобы он пил.

Сатурнин немного наклонился вперед, чтобы лучше видеть лицо мадам Видмер.

— А вы уверены, что это был ваш шофер, мадам? Вы отчетливо разглядели его, когда машина проезжала мимо?

Она широко открыла глаза. Удивление, раздумье и потом что-то вроде страха промелькнуло у нее на лице.

— Нет… теперь, когда вы заставили меня задуматься, я должна признаться, что не узнала Колла. Он очень быстро проехал мимо нас. И освещение было недостаточным. Потом как-то не обращаешь внимания на то, о чем заранее знаешь. Прислуга, которая стоит позади тебя за столом, человек за рулем машины — это привычные образы.

Сатурнин медленно кивнул головой, не переставая наблюдать за ней.

— Но, — добавила она, — я не понимаю, месье, зачем кому-то нужно было занимать место Колла. И почему он уехал именно в тот момент, когда мы вышли из театра? Все это кажется мне фантастическим.

Комиссар встал.

— Нам будет нужно немного прояснить эту тайну, — сказал он. — С вашего разрешения, мадам, мы сходим посмотреть жилище шофера.

Сатурнин Дакс и Феликс Норман методически обыскали комнаты, занятые Гидо Колла, и осмотрели личные вещи. Его квартира, находящаяся над гаражом, была опрятной. Спальня выходила окнами в сад, в котором деревья уже начали терять листву. В квартире были еще маленький холл и кухня.

В холле они ничего не обнаружили. Шкаф с дюжиной книг на итальянском языке явно порнографического содержания, проигрыватель с набором отличных пластинок.

В спальне они обнаружили четыре пижамы и много другой одежды, в комнате ощущался запах духов.

— И этот парень утверждает, что не любит женщин, — сказал Феликс. — А что вы думаете о хозяйке, шеф? Она немного ожила с тех пор, как исчез ее муж.

Сатурнин что-то проворчал. Вынув из комода стопку белья, он разложил его на кровати. Потом, положив на место, стал разбирать кровать. Феликс рассматривал фотографии.

— Ничего. Ни одного имени, даже надписи. Не думаю, чтобы эти курочки играли существенную роль в его жизни.

Приведя в порядок кровать, Сатурнин взял в руки баночку с помадой для волос.

— Будет хорошо, если Васшет придет сюда, — сказал он, — мне кажется…

Он остановился и, сунув палец в плотную массу бриллиантина, выудил оттуда маленький, размером с оливку, твердый предмет зеленого цвета, который засверкал, когда его вытерли.

— О! О! — воскликнул Феликс. — Можно подумать, что это изумруд, и настоящий, правда?

— Да, он не отшлифован, но я думаю, что это прекрасный камень.

— И очень дорогой, а? Особенно для шофера, правда?

— Да. Год работы, возможно. Он не купил его. Этот камень, вероятно, украшал кольцо.

— Он не прятал бы его, если бы получил его честным путем. Но что это может означать, шеф?

— Мы попытаемся узнать, а в ожидании запрем помещение на ключ, и пусть наши специалисты займутся им. Вам лучше остаться в доме до прихода Васшета.

— Вы правы, шеф. А Видмер не носил на пальце кольцо с изумрудом? Потому что, если…

— Нет. Он обычно носил обручальное кольцо и небольшую жемчужину в галстуке. Никаких других драгоценностей, если не считать часов на браслете…

Комиссар завязал изумруд в уголок носового платка, взглянул на окно и замер.

— За нами наблюдают, — иронически проговорил он, указывая на окно. — Юный Поль, вооруженный биноклем.

— Какой неприятный тип! — воскликнул Феликс. — Этот ребенок действительно зараза или чума.