Окрыленные легкой победой, влюбленные достаточно быстро добрались до набережной. Легкий ветерок поднимал небольшие волны, разбегающиеся по глади пруда. «Лыжи Кулаковой», прозванные в народе за сходство с двумя вертикально стоящими лыжами, а в действительности, величественный монумент дружбы удмуртского и русского народа, горделиво возвышались за их спинами. Впереди виднелась гладь Ижевскою пруда, истинные очертания которого кое-где уже поглотили вечерняя мгла и небольшой туман. Справа в разноцветных огнях многочисленных жилых многоэтажных домов утопал микрорайон Металлург, слева вырисовывались неказистые промышленные корпуса «Ижмаша» с девятитрубным «Титаником». Девять огромных стальных труб ТЭЦ так высоко уходили вверх, что были похожи на выхлопные трубы океанского лайнера, отправляющегося в долгое и опасное плавание. Влюбленным нравилось останавливаться здесь, это место странным и необъяснимым образом успокаивало молодые души, отягощенные суматошным городским ритмом.

— Любимая, тебе не холодно? — поинтересовался юноша, обняв руками стоящую к нему спиной Олю.

— Нет, дорогой. — ласково ответила девушка и, повернув голову, поцеловала его в губы. — Ты знаешь, когда ты рядом, мне так тепло и хорошо. Я чувствую себя маленькой девочкой, которой необходимы твое внимание и забота, — искренне и нежно произнесла она и поплотнее вжалась в крепкие мужские объятия. Максим наклонил голову, ощутив при этом волнующий свежий запах ее волос, и отодвинул прядь от шеи, немного оголив ушную зону.

— Оленька, я обещаю оберегать и защищать тебя всегда, мой маленький и любимый человечек.

Когда последние слова долетели до открытого женского уха, он нежно прикоснулся кончиками губ к ее белоснежной коже. Приятная истома мгновенно пробежалась по телу девушки, заставив ее на время сжать плечи и чуть наклонить голову.

— Я тебя так люблю, ты даже не знаешь как, — отреагировала она на сильные и надежные, как сталь, слова своего любимого «мальчика». Если она и была когда-то счастлива, то только сейчас, находясь под надежной опекой любимого человека. Оля подняла глаза вверх, где их переполненные любви и страсти взгляды встретились.

Трепещущие от внутреннего жара губы медленно сближались, пока не слились в одном страстном поцелуе, где разгоряченными кончиками языков они нежно ласкали друг друга.

— До-о-брый вечер, — громко прогремела рядом человеческая речь, застав влюбленных врасплох. На их лицах застыла виноватая маска, которая бывает у нашкодивших и пойманных с поличным маленьких детей.

— До-о-брый вечер, — настойчиво произнес молодой человек повторно. Он странным образом не был похож на многих людей, которых они видели за свою жизнь: небольшая взъерошенная голова с детским выражением пустых и бессмысленных глаз, которые глядели сквозь толстые линзы роговых очков, дужки которых были заклеены кусочками белого лейкопластыря. На худом теле, как на вешалке, висела черная дерматиновая куртка, кое-где безобразно заклеенная заплатками. На ногах болталась серая ткань засаленных брюк, которые были заправлены в высокие резиновые сапоги ярко-красного цвета. Его правая рука и правая нога в неестественно загнутой позе, казалось, висели на теле, держась на бесцветных нитях.

— Хороший вечер для смерти, она каждый вечер выходит на охоту за грешными и невинными душами, заглядывает в каждое окно в поисках причитающейся ей дани. Сегодня вы встретитесь с ней, ощутив ее холодное дыхание, — чуть запинываясь, произнес незнакомец.

— Макс, мне страшно, — пытаясь не заплакать, прохныкала девушка и уткнулась лицом в грудь юноши.

— Слушай, иди своей дорогой. — грозно приказал Максим, закрыв ладонями голову возлюбленной. Он и сам ощутил неприятный холодок, пробежавший по спине омерзительными мурашками.

— Смерть очень — очень близка, — произнес загробным голосом незнакомец свой беспощадный приговор и, неуклюже передвигая правую сторону туловища, начал удаляться от испуганных влюбленных. Вслед за ним в лунном свете поплелась его непомерно длинная и пугающая тень.