день первый

Солнце, стоящее в зените, жгучим лучом обжигало мужское лицо, лежащее на приборной панели. Василий поморщился и открыл глаза. В первые несколько секунд он лишь только мог видеть размазанные цветные пятна. Но после пятна начали преображаться, превращаясь в объекты. Голова разрывалась от рева паровозного гудка, спрятанного где-то внутри. Кости и суставы ломило так, будто его вчера переехал тяжелый грузовик. С трудом открыв искореженную стальную дверь, он вывалился вниз на дно лощины, как тяжелый мешок, полный костей. Приятная прохлада поросшей невысокой травой ложбины, которая спряталась от беспощадно жгущего солнца, мягко приняла его. Уткнувшись в веющую холодом землю, Василий благодарно заскулил и устало закрыл веки. Он проснулся через несколько часов, когда ярко-желтый диск висел над пышными верхушками хвойного леса. Паровозный гудок стал чуточку слабее, дав возможность хоть и с трудом, но подняться на ватные ноги. Нос синей «копейки», варварски ободрав травяной ковер крутого спуска, уткнулся в низ ложбины. Основание крыла, соединяющегося с кузовом, интересно сложившись, образовало сегменты русской гармошки. Низ смятого заднего бампера врезался в другой край дорожного обрыва, отчего колеса машины беспомощно висели в воздухе. Василий обогнул машину, с металлическим лязгом пробираясь на коленях по смятому капоту. Водительская дверь с визгом на низкой ноте распахнулась. Он обхватил за талию Константина. С трудом, давшимся испариной на лбу, он вытащил друга из разбитой машины и медленно, боясь упасть, опустился на колени.

— Вставай, вставай, — с мольбой заговорил он, тряся водителя за грудки, как большую куклу. Бледное лицо с запекшейся на бровях и лбу кровью застонало. — Ну, друган, давай вставай, — радостно заголосил юноша, сильнее сотрясая Константина. Водитель приоткрыл веки, обнажив пару мутных, неподвижных зрачков. — Ну вот, видишь, все нормально, живой, — оживился улыбающийся Василий, наблюдая, как жизнь очень медленно, капля за каплей, возвращается в обмякшее тело компаньона.

— Сигарету, дай сигарету, — жалобно простонали сухие, сморщившиеся мужские губы.

— Да, конечно, братан, я сейчас, — вскочил Василий, забыв о слабости и боли в собственном разбитом теле, и нырнул в автомобильный салон. Смятая с краев, бумажная упаковка сигарет мирно лежала на грязном полу салона. На поиски зажигалки времени ушло больше. Дешевая китайская зажигалка спряталась под металлическим каркасом переднего сидения.

— Ну, родная, иди ко мне, — в приказном тоне потребовал он, дотягиваясь кончиками пальцев до непослушной вещицы. — Ну, на, держи, кореш. — протянул он другу уже закуренную сигарету. Неуклюжими движениями, похожий на робота, Константин прижал двумя пальцами сигарету.

— Ну, чё, как ты? — заискивающе спросил напарник, подсаживаясь к невозмутимому, находящемуся в прострации, курящему другу Константин ответил парой кивков головы на поставленный вопрос. — Ну, чувачелло, ты даешь. Машину на хрен растарабанил. Как с родаками общаться будешь? — задал спаситель бестактный вопрос, вдыхая в себя новую порцию необходимого для организма никотина. Безмолвный ответ повис в воздухе. Солнце полностью скрылось за плотной хвойной стеной верхушек деревьев. Оно дало возможность наступающей, осенней, вечерней прохладе накинуться на находившихся в овраге людей.

— Странно, слышь. Костян, — обратился худощавый друг с вытянутым сильно вниз овалом лица, — мы тут уж несколько часов, наверное, сидим, а что-то я не слышал ни одной проезжающей машины. Константин, опираясь спиной о крутой склон, задумчиво, с тонкой, чуть брезжащей ниткой нирваны в глазах всматривался в бледно-голубое полотно неба. Безумно манящий своей чистотой и непорочностью небосвод притягивал его сильнейшим магнитом.

— Ну что, пошли. — предложил водитель и, превозмогая боль, режущую тело острым ножом, встал на непослушные ноги. Ноток крови резко устремился к голове, вызвав при этом кратковременное головокружение.

— Ну что, пошли. — подхватил друг и, цепляясь руками за склон дорожного обрыва, полез наверх. Оказавшись наверху, он схватил протянутую руку напарника и помог ему подняться. Узкое, серое дорожное полотно, чуть извиваясь, скрывалось за стволами высоких, горделивых деревьев. Пройдя около полукилометра. Константин только сейчас поймал себя на мысли, что либо он при аварии лишился напрочь слуха, либо кто-то по злой шутке выключил громкость живого мира.

— Постой. — оборвав шаг, приказал он и цыкнул, поднеся указательный палец к губам. — Ты слышишь? — спросил он чуть погодя, с надеждой взирая на друга.

— А что я должен услышать? Я ничего не слышу, — водя головой в разные стороны, ответил попутчик.

— Вот именно, — с возникшей в голосе тревогой продолжил водитель. — Я тоже ничего не слышу. Такое ощущение, что звук вырубили. — высказал он свое предположение.

— Да, и к тому же, заметь, тачек совсем нет, — озираясь по сторонам, поддержал пассажир.

— Да, хрень какая-то здесь творится, — выпалил Константин.

Дорога шумела под ботинками одиноко идущих в город пострадавших в ДТП. Если раньше плотная, не пропускающая свет стена растущих по обочине дороги деревьев расслабляла и успокаивала, то сейчас молодые люди чувствовали в жилах какой-то холодок. Высокие, в пышных хвойных нарядах, лесные великаны невидимой силой давили на бредущих по дороге низкорослых людей. Константин поежился, ощутив на спине тонкую струйку липкого страха. Поднявшись по холму, они вышли на окраину города, которая встретила нежданных гостей безлюдной бензоколонкой и высокими кирпичными рядами домов. Пройдя по одиноким улицам, где только разгуливал ветер, они вышли к трамвайным путям и обеспокоенно переглянулись.

— Что-то я ничего не понял, а где люди? — задал вопрос Василий, разведя руками. — Ни души. Что здесь происходит? — прозвучал полный недоумения вопрос.

— Я тоже ничего не понимаю, — озабоченный собственным бессилием, произнес Константин. Продуктовый ларек, металлическая ограда детского сада, две параллельные темно-коричневые линии рельс в окружении жилых домов — все предстало перед ними как в кино. Но в этом фильме отсутствовал звук, подчеркивая нереальность всего происходящего. Живой город всегда наполнен миллионами звуков и фраз, издаваемых населяющими его людьми и машинами, отчего он похож на громадное живое существо. А сейчас это существо словно умерло.

— По-моему, мы тут одни. Все люди куда-то делись, — поделился водитель предположением с небогатым на разум другом.

— Да я сам вижу, хрень кругом. — ответил Василий. — Давай, сейчас ко мне рванем. Да и пилить ко мне ближе.

— Хорошо. — ответил Константин и заковылял ревущими от усталости ногами вслед за другом. Друзья прошли сквозь безмолвные улицы-и дворы, пока наконец не выбрались на победную прямую, ведущую к жилищу пригласившего. Подъезд встретил их кусками отслаивающейся от степ зеленой краски и смешанного запаха человеческой и животной мочи.

— Ну вот мы и дома! — радостно заворковал Василий, прыжками поднимаясь по грязным бетонным ступенькам. Железные, однотипно темные входные двери прощально проводили взглядом поднимающихся вверх живых людей. Пассажир вытащил связку ключей, связанных кожаным брелком, один из которых утонул наполовину в дверном замке, и повернув на один оборот, открыл массивную дверь.

— Ну что, пошли, — кивком продолговатой головы пригласил он друга. Небольшая прихожая расходилась в трех направлениях: прямо, за распахнутой со стеклянным витражом дверью, располагалась кухня, из которой с интересом выглядывал кухонный стол с низенькими табуретками; налево мирно сосуществовали ванная комната, туалет и комната Василия; направо — большой по комнатным меркам зал. Молодые люди сняли верхнюю одежду, повесив ее на пластиковые крючки навесной вешалки.

— Да, и дома никого нет, — громко произнес озадаченный, но не потерявший надежду, Василий, заглядывая в безжизненные комнаты. Квартира бережно хранила тепло жизни, протекавшей здесь. Казалось, люди, живущие в этом месте, только, что покинули его. Даже мягкие подушки дивана сохранили тепло сидевших на них человеческих тел. Пассажир «копейки», безрезультатно обойдя квартиру, с удрученным видом подошел к телефону и набрал номер. Константин, замешкавшись в прихожей, услышал длинные, протяжные телефонные гудки, вырывавшиеся из внутреннего динамика трубки.

— Нет, представь себе, никого нет, на хрен, будто все поумирали! — взбунтовался Василий с зарождавшейся ненавистью и яростно обрушил трубку на рычажки телефонного аппарата. Телефон жалобно взвизгнул и замер, ожидая удара, но молодой хозяин квартиры обернулся, забыв про пластиковую коробку с циферблатом. Его глаза источали миллион вопросов, на которые и сам гость был не в состоянии ответить. Константин подошел к телефону и быстрым движением указательного пальца набрал шестизначный домашний телефон. Трубка, видно, опасаясь за реакцию звонившего, только через несколько секунд издала снова пилящию мозг мелодию телефонного соединения. Константин, надеясь на чудо, прослушал пару десятков гудков и, громко сглотнув слюну, положил трубку телефона.

— Да, и моих нет. — подтвердил он сухим голосом, тщательно скрывая растерянность. То, что творилось здесь, не поддавалось ни одному разумному объяснению. — Представь, если даже началась война и здесь применили химическое или бактериологическое оружие, — начал гость вслух раскладывать запутанный пазл с неизвестными фрагментами, — то, во-первых, людей нет, но и нет трупов. Правильно? — вопросительно воскликнул он, ожидая ответа компаньона.

— Да, правильно. Я никого не видел, — захлебываясь от переполнявших его чувств и эмоций, согласился друг.

— Ну вот. Я тоже не видел, — заверил рассказчик. — Во-вторых, даже если и все трупы каким-то образом так быстро вывезли, то химические или бактериологические остатки наверняка до сих пор находятся в воздухе, — очень логично, по мнению Василия, обрисовывал картину напарник. — Значит, мы с тобой тоже заражены. Но прошло столько времени, а ни у меня, ни у тебя никаких симптомов нет. Значит, что-то здесь не то. А что именно, хрен его знает, — завершил он свои умозаключения. Василий, ожидая другого, более разумного объяснения, на секунду впал в прострацию.

— Ну хорошо, а кто может знать? — очнувшись от секундного помешательства, спросил он.

— Не знаю. — сокрушенно развел руками плотного телосложения юноша. — Давай пройдемся по этажам, может, кого-нибудь найдем, — осторожно высказался он. Это первое из сегодняшних предложений очень понравилось мнительному Василию.

— Давай! — радостно подхватил он, срывая куртку с вешалки.

Этаж за этажом встречали их плотно закрытые двери, различные мелодии дверных звонков и наступавшая вслед за их игрой, зловещая тишина. На шестом этаже инициатор, обзвонив все двери на лестничной клетке, угрюмо вынул сигарету и затянулся. Вслед за вьющимся и клубящимся сизым дымом безвозвратно улетучивалась уверенность, что можно разыскать живого человека, который, может быть, ответит на их бесчисленные вопросы. Сигарета была выкурена в полной тишине, а ватный фильтр, плавно пикируя, полетел вниз, в проход меж лестничных маршей. Константин, досмотрев, как фильтр коснулся пола первого этажа, оторвал от него взгляд и посмотрел наверх.

— Ну чего, друган, еще пара этажей, — подстегивая быстро угасаемый интерес со стороны напарника, провозгласил вожак. Худощавый компаньон, хватаясь за голые поручни перил, беззвучно поплелся вслед за Константином. На восьмом этаже, безрезультатно позвонив в три квартиры, они уперлись в последнюю, угловую квартиру. Деревянная дверь была немного приоткрыта, а из образовавшейся щели с опаской выступал яркий свет, исходивший из глубины квартиры. Кнопка звонка рядом с дверью отсутствовала. Плотного телосложения юноша несколько раз пробарабанил в дверь. Дверь глухим эхом отозвалась на стук. Немного постояв и не дождавшись ответа, приятели осторожно открыли дверь и зашли.