Я просыпаюсь от криков и беготни, что творится вокруг меня. Все кричат и мечутся из угла в угол. Творится что-то страшное. Я вижу, что ко мне спешит отец. За ним бежит Ванесса и Коди. Робина нигде нет по близости.

– Надежда, быстрее, вставай, поднимайся! Нужно уходить! – отец дергает меня без нежностей.

– Что случилось?

– Нас предали! – отфыркивается моя тетя, убирая волосы со своего лица. – Кто-то сдал наше место. И знаешь, что самое интересное?!

– Что? – пытаюсь я сообразить, что происходит.

– Что предатель среди нашей компашки! – кричит Ванесса, оглядываясь. – Надо скорее убираться отсюда, военные уже осаждают это здание.

– Уходите! – толкает меня в спину отец. – Я вас прикрою!

– А ты?

Отец хочет оставить меня?! Нет! Ни за что! Я не позволю этому случиться.

– А как же я? Ты оставишь меня?!

– Я не оставлю тебя никогда! – целует меня в лоб отец. – Но я слишком долго убегал. Я – солдат. Я должен бороться за своих любимых и сделаю это.

Коди трясется мелкой дрожью, но тоже произносит слова о том, что он останется с Графом. Ему страшно, но он держится.

Линь возникает внезапно, словно из ниоткуда.

– Надо уходить! Все, кто хотел, уже ушли. Нам тоже пора, если не хотите попасться в лапы военных. – кричит он. Его взгляд устремлен на меня. Он беспокоится… за меня?!

– А Робин? Где он?! – ищу я того, о котором у меня болит сердце.

– Я не знаю, – пожимает плечами Ванесса. Все остальные поступают также. Все… кроме Линя.

Он молча подходит ко мне. Его выражение лица не предвещает ничего хорошего.

– Я его видел.

– Где он? С ним все хорошо?! – кричу я.

Линь ухмыляется и отдирает мои руки от своей футболки. Ему приходится держать меня, чтобы я не расцарапала ногтями его грудь.

– С ним?! Лучше не бывает! – кривится он. – Он идет в первых рядах… со своим отцом!

– Куда идет? – не понимаю я его. Но все остальные, кажется, осознают кто, тот предатель.

– Куда?

– Не понимаешь?! – я понимаю, просто не хочу верить в это. – Серьезно? Я тебе говорил, просил подумать!

– Такого просто не может быть! Не может быть… – не верю я во все это. Не могу. Он не мог меня предать после того как признался мне в любви.

– Ты не понимаешь, Надя! – кричит на меня Линь. В его глазах стоит боль разочарования. Он обижен за то, что я не поверила ему. Отец не мешает, он тоже разбит предательством Роба. Он так же как и я доверился ему.

Ванесса сплевывает на пол и ругается вслух; ее не заботят то, что вокруг нее творится мини-война.

– Они идут за тобой, Надежда! Ты это осознаешь?! – спрашивает она меня.

Я киваю. А что они хотя от меня еще услышать?

– Уводите ее! – голос отца вытряхивает меня из моих мыслей. Я вновь начинаю реагировать на мир.

Он отдает меня Линю, тот кивает и обещает отцу, что позаботится обо мне. Я вырываюсь из его рук, но он уводит меня силой. Ему помогает в этом Ванесса. Коди и отец идут наверх, чтобы задержать военных.

– Отец…

– Уходи, немедленно! – отмахивается от меня он и исчезает в расщелине. Я сквозь слезы едва его вижу.

Я не хочу просто так уходить, мне нужно все выяснить у Робина. Он не мог просто так предать нас всех. Предать меня. Не мог!

Мы пробираемся в противоположную сторону здания от входа. Линь обещает, что выведет нас.

Я слышу крики позади нас, грохот и стрельбу.

Моя сила перетекает через мои вены, заставляя кожу гореть адским пламенем. Моя злоба подогревает ее.

– Я должна вернуться туда! – мне удается отбиться от цепких рук Линя. И даже Ванесса не сможет меня остановить. Я должна вернуться за отцом. Он – моя единственная семья.

Я мечтаю о том, что мы сможем убежать от военных и вернуться в наш дом в лесу. Больше мне ничего не нужно. Я устала надеяться, что мир сможет принять меня. Он видят во мне лишь угрозу, чудовище, которое необходимо уничтожить. Но я не желаю им зла.

Вдали слышится автоматная очередь.

Я замираю, мое сердце ухает и падает вниз. Случилось непоправимое. Я вижу медленно ползущую дымку газа, что наступает как утренний туман.

Я в ужасе замираю.

– Что случилось?! – кричит мне Линь. Ванесса тоже знает, что это такое.

– Я знаю, что случилось.

– Я тебя не понимаю.

– Надежда говорит о том, что знает, что это. И я, к сожалению, тоже, – у моей тети опускаются руки.

– Кто-нибудь мне объяснит что происходит?!

– Он пустили «дымку смерти» для хладных. Отец рассказывал об этом.

Я стараюсь не запнуться, когда пересекаю подвал, чтобы помочь отцу. Меня мало заботит тот момент, что я могу тоже подвергнуться «дымке». Значит, настало время проверить.

* * *

Все покорежено и острые углы так и норовят поранить кожу тех, кто старается вырваться из это ада. Но я же, наоборот, стремлюсь туда.

За мной спешат Линь, Ванесса. Они не могут меня оставить. Мне жаль их за это, я хочу, чтобы они не были обременены всем этим.

– Ты можешь быть подвержена этому яду! – волнуется Ванесса.

– Я не знаю, могу ли я быть подвержена, но точно знаю, что отец в опасности. Я должна попытаться ему помочь!

Линь догоняет меня. Он хватает меня за руку и тянет вперед. Я удивляюсь, но он спокойно произносит лишь одно:

– Я с тобой, если ты того хочешь.

– Спасибо.

Мы отрываемся от тетки и пересекаем камни, что раньше были стеной. Теперь здесь развалины.

– Стойте! – кричит нам Ванесса. Но мы не останавливаемся. Она отстает от нас и мы скрываемся в дымке, что стелится по полу. Я зажмуриваюсь и готовлюсь к худшему.

«Дымка» проникает в мои легкие.

На секунду я чувствую, что сердце замирает, ощущая скорую смерть. Я останавливаюсь, боясь пошевелиться.

– Что?! Что не так?! – тормошит меня испуганно Линь. Его взгляд лихорадочно мечется по мне, не зная, чем помочь.

Делаю еще один глубокий вдох и… я понимаю, что дымка лишь злит меня, заставляя разгонять кровь в жилах быстрее.

Я вижу сквозь обломков и бетонной пыли людей в масках, бронежилетах и оружием, что всегда наготове. Сердце заходится и кровь приливает к мозгу.

– Что-то не так… – я пытаюсь определить, что со мной происходит, но не получается.

– Что? Что не так?

– Эта штука, «дымка», действует не так как на всех хладных.

– И…?

Я больше не говорю. Просто закрываю собой Линя и принимаю удар прихвата на себя. Солдат смог подкрасться к нам незаметно. Это страшно, значит они хорошо подготовлены.

По моему локтю струится кровь, но меня это только злит. Боль придает мне силы. Я хватаюсь рукой за шею противника, сдавливая ее. Я чувствую как вены пульсируют под кожей.

Все становится слишком ярким и слишком реальным. Я усиливаю нажим.

Солдат хрипит и стонет. Он пытается оторвать мою руку от себя, но я не собираюсь отпускать его живым. Нельзя. Или они, или мы.

Линь отбирает у него оружие. Он собирается уходить, но мы слышим рацию парня:

– Тревис, где ты, мать твою?! Мы схватили того хладного. Он попался под «дымку». Шел напролом, пытаясь преградить нам путь. Он, кажется, пытался дать время своей дочери. Но и ее мы найдем. Ответь же, черт тебя задери!

Мой отец пойман?!

Не может этого быть!

Но это так.

Линь видит как тухнут мои глаза, как рушится мертвый солдат к моим ногам. Меня трясет озноб. Что же теперь делать?

– Надо уходить! Идем! – тянет меня отсюда Линь.

– Нет. Нельзя. Сними с него одежду!

– Что? – не понимает меня он.

– Ты отведешь меня к ним. Он в маске. Помоги мне его раздеть, пока другие не нагрянули.

– Нет. – кажется, он понял. – Я не дам тебе совершить глупость.

– Я уже совершила глупость, когда поверила Робину. Теперь я такое не повторю. Мне нужно добраться до них и вызволить отца, если он еще… еще… – мне не дается последнее слово.

За меня его договаривает Линь:

– Жив?

– Да.

– Я понял. Тогда, идем. Я помогу тебе.

– Уверен?

– Сто процентов.

Я киваю ему; он улыбается. Его улыбка не дает мне пасть духом.

* * *

Мы выходим к остальным солдатом. Я глубоко вдыхаю и стараюсь унять свое сердце, что решило войти в бешеный ритм.

Мои руки уже связаны сзади за спиной: постарался Линь. Он толкает меня дулом автомата в спину, крича тем, кого мы должны обмануть:

– Она здесь! Я ее поймал!!!

Разносится шепот. Солдаты переглядываются между собой, не веря в это. Они расступаются и пропускают тех, кто нам нужен: Роба, Ксандера и… моего отца.

Отец…

Его руки связаны тугим канатом, а глаза завязаны. На руках еще звенят наручники и сцепляются с теми, что обхватывают его щиколотки. Они держат его словно звери. Мне так и хочется вырваться и разорвать Ксандера; мое терпение на пределе.

Ксандер говорит и все остальные замолкают:

– Кто тут у нас?! – аплодирует он, улыбаясь хищным оскалом. Мне становится тошно от этой картины. – Жаль, что ты не видишь этого, урод, – обращается он к моему отцу. Его ставят силой на колени. Резко и с силой, так, чтобы обломки стен впились ему в колени. Отец едва заметно кривится, но молчит; он не даст и шанса увидеть Ксандеру свою победу над ним. Он не победит! – Твоя дочь присоединилась к нашей компании. Сын, ты рад? – хлопает он по плечу Робина. Тот смотрит на меня и в его глазах лед.

Я ругаю себя последними словами. Мне с трудом верится теперь, что я верила без оглядки этому парню. Верила так, что забыла о том, чей он сын. Кровь сильнее чувств. Кровь – мощное оружие и оно очень сильно ранит.

– Думаю, что нужно их забрать отсюда и поговорить. Что думаешь, отец? – поворачивается Роб к Ксандеру.

– Верно мыслишь. Веди ее к нам, – машет он рукой. Линь и я идем вперед.

Я оказываюсь в метре от Ксандера. Он оглядывает меня, словно как вещь. Едва сдерживаюсь от того, чтобы не плюнуть ему в лицо. Мне так сильно хочется упасть рядом с отцом, чтобы вытереть его кровь с лица: его губа и скула рассечены.

– Ты такая…

– Какая же? – решаюсь я ответить на вызов Ксандера. Гордо выпячиваю вперед подбородок.

– Иная, но в тоже время такая глупая, – вздыхает он и с размаху заряжает мне под дых.

Мне кажется, что из моих легких разом выходит весь воздух. Я со стоном валюсь на грязный пол, где мои ноги раздирают мелкие осколки стекла. Стон не удерживается и слетает с моих губ.

Отец дергается, но его тут же успокаивают. Они стреляют необычным оружием: струя «дымки» попадает ему прямо в лицо. Я кидаюсь к отцу, он кашляет и отплевывается.

Я знаю как ему плохо; он истинный хладный и для него это может быть смертельно.

Меня резко хватают за волосы и оттаскивают назад:

– Ты останешься здесь! – слышу я голос сверху. Тот, кто держит меня за волосы…

– Ты?! – фыркаю я, поднимая лицо и наблюдая как смотрит сверху вниз Робин.

– Вижу, что ты удивлена. Как тебе?

– Запомни: я тебя уничтожу! – шиплю я разбуженной змеей.

– Не получится. Кто-то, кажется, признавался мне в любви. Сможешь убить свою любовь?

– Тварь! – кидаюсь я на него.

– Не стоит, – качает он головой. Его свободная рука наставляет на меня автомат. Линь едва не выдает себя: он чуть было не кидается мне на помощь.

Я отворачиваюсь от него.

Ксандер наслаждается всей этой обстановкой. Он подходит ко мне, загораживая картину обмякшего отца.

– Видела нашу новинку? Хорошая вещь, есть регулятор объема выпускаемой «дымки»: таким как твой отец можно сделать и просто плохо и убить.

– Чего ты от нас хочешь?

Наши взгляды впиваются вдруг друга.

– Чего я хочу? – издевается он надо мной. – Чего хочу… хочу… Все просто. Я хочу стереть вас с лица земли и не оставить даже памяти о вас, хладных! – последнее слово он сплевывает и поднимается с корточек. – Увести их! Немедленно! – кричит он своим. Те моментально спешат выполнить его приказ.

Меня поднимают с колен, но разогнуться я не могу. Ноги до сих пор подкашиваются.

– Иди, или умри здесь, – видит это Ксандер.

– Не дождешься!

– Уверена? – отвешивает он мне оплеуху и меня относит в сторону.

Ловит меня Линь. Он рядом со мной; его сделали личной охраной пленной. Он слегка приобнимает меня и шепчет на ухо:

– Только скажи и я пущу ему в пулю в лоб.

– Нет, у них отец. И меня жутко достало, что они преследуют нас с отцом. Я хочу жить, не оглядываясь. Я собираюсь разрушить пирамиду Ксандера изнутри.

– Ты сможешь?

– Не знаю, но это не остановит мою глупость и злость на этого человека и… его сына!

Робин идет чуть впереди нас. Он замедляет свой шаг, ровняясь с нами.

– Я поведу ее и буду сопровождать, – отрывает меня с силой от Линя. Тому приходится лишь молча кивнуть и отойти в сторону.

– Лично решил придушить?

– Лучше тебе помолчать, – советует мне Роб и мы выходим на солнечную улицу. Около здания несколько бронированных машин; они снабжены пулеметами и огнеметами.