– Поднимайся! – слышу я крик. Он мне знаком. Знаком настолько, что больно.
Робин!
Я открываю глаза и вижу его поганую рожу перед собой. Он ухмыляется и поигрывает пистолетом, что держит в своих руках. За его спиной маячит еще один охранник, но он вооружен более мощно. Помощь, мать его!
– Что случилось? Назначили день казни?! – мне ничего не остается как давится своим сарказмом, осознавая бессмысленность и беспомощность своего положения.
Линь, что все еще спит у меня на коленях, мычит и кривится от боли. Ему больно даже во сне.
– Сбрось с себя эту хламиду! – приказывает мне Роб.
– Сбрось с себя эту дурацкую ухмылку! Ты мне противен! – плюю я ему под ноги. Робин брезгливо поднимает ногу и дергает ей, тряся сапогом.
– Плевать. Тебя хочет видеть мой отец. Встань!
– Передай ему пламенный привет от меня и скажи, что я не смогу принять его приглашение!
– И даже так? – он наставляет свой пистолет на лоб Линя. К тому времени парень уже открывает глаза и сейчас просто смотрит прямо в дуло пистолета. Он лишь сжимает мою руку, как и я его. Он готов умереть?
Может, он и готов, но я не готова, чтобы он умирал. Я проявляю себя эгоисткой. Не хочу оставаться одна. Иначе я просто свихнусь.
– Потерпи, – поднимаю я аккуратно голову Линя. Он обхватывает мои запястье руками и смотрит прямо в глаза. – я скоро вернусь, – обещаю я ему, перекладывая его на подстилку.
– Не стоит. Он все равно убьет меня, – пытается он остановить меня.
– Нет, не посмеет. Но нам и правда нужно знать, что затеял Ксандер. Я скоро, обещаю! – кладу ему ладонь на грудь. Его сердце колотится как безумное. Он волнуется за меня.
Линь молчит. Он не согласен со мной. Но на данный момент мне не нужно его согласие.
– Быстрее! – дергает меня с пола Робин. Он крепко держит мою руку. Второй завязывает мне руки за спиной. – Так надежнее. Мы же не знаем, что у тебя там за силы, – украдкой шепчет он мне. Его голос проникает мне под кожу. Голос родной, но принадлежит чужаку, который стал в одночасье лютым врагом. – Идем, отец ждет, – приказывает он уже своему подчиненному.
– Есть, – кивает тот и отпирает дверь камеры. Линь с трудом, но все-таки ударяет по полу. Кажется, он в бешенстве от моих поступков. Я знаю. Но нам надо выбираться, а это не так-то просто сделать.
Мы идем по длинному, похожему на туннель, коридору, где стены с двух сторон испещрены тяжелыми железными дверями. Мы в местной тюрьме.
– Где мы находимся? – решаюсь задать я вопрос.
Робин лишь хмыкает и молчит. Второй мой провожатый даже бровью не ведет.
Мои предплечья уже горят от силы рук парня; его пальцы впиваются в мою кожу. Майка уже грязная и старая. Я явно не гожусь в модели.
– Мне больно. Ты держишь слишком сильно! – не выдерживаю я. Робин глядит на меня. Он ничего не говорит, но я чувствую как ослабляется хватка.
Впереди нас винтовая лестница. Впереди меня идет молчащий охранник, а я оказываюсь в середине. Роб замыкает наш стройный ряд.
В конце нас ждет люк.
Проводя пластиковой картой-ключом, охранник открывает его и мне по глазам бьет яркий свет. Мы оказывается на улице. Где-то среди пустоши. По левую сторону от меня я вижу огромное здание, а справа обрыв, который оканчивается океаном. Мы очень далеко от нашего гетто и леса, что окружает его. Я не знаю эту местность.
Перед нами есть взлетная полоса, которая обрывается так же резко, как и земля. Она тянется от здания. Но самолета или иного летательного аппарата я не вижу. Повсюду ходят военные. У них у всех оружие. Где бы мы не находились, оно было обнесено высоким забором с вышками. Смахивает на военные базы.
Где же они держат здесь отца? В той подземной тюрьме, где находимся мы с Линем или где-то в этом сером бетонном здании?
Я жмурюсь и моргаю, чтобы привыкнуть к яркому солнечному свету. Судя по солнцу, сейчас где-то около десяти утра. Вскоре солнце войдет в зенит.
Мои ноги поднимают пыль и нос отчаянно чешется.
– Нам туда! – направляет меня Робин, толкая в спину.
– Ты – мерзость! – меня всю трясет.
– Переживу. Шагай!
Двери открываются так же как и люк – ключом-картой. Охранник прячет его в нагрудный карман своей куртки.
– Куда? – встречает нас новый слоноподобный охранник, что стоит прямо в прихожей этого дома.
– Отец ее ждет наверху. Мне еще нужно ее отмыть и одеть, – отмахивается от него как от мухи Робин. Тот пропускает нас и мы поднимаемся вверх по лестнице. Сразу же заворачиваем направо и меня вталкивают в белую глянцевую комнату. Там нас ждут две девушки. Они поклонами приветствуют нас и приглашают пройти внутрь.
Я смотрю на Робина выпученными от удивления глазами.
– Тебя нужно отмыть и заклеить все твои порезы с синяками. Вернись за нами через час, – командует он своему помощнику. Тот исчезает и закрывает плотно за собой дверь. Я вздрагиваю.
– И зачем я здесь?
– Чтобы стать красоткой.
– Пошел ты! – возвращаю я ему пожелание.
– Только с тобой. Мне приказано не выпускать тебя из виду.
– А ты как цепной пес все выполняешь, да?! – Робин дергается в мою сторону. В его глазах горит недобрый огонек.
– Не зли меня, Надежда!
– Плевать я на тебя хотела.
– Вот и плюй, ведь я буду с тобой, пока тебя будут скоблить!
Руки развязывают, но тут же пристегивают к массажному лежаку. Я оказываюсь вынуждена лечь на него. С меня ловко стягивают старое тряпье и я остаюсь в белье. Робина это ничуть не смущает. Кажется, даже наоборот, забавляет.
– Отвернись!
– И дать тебе возможность сбежать? Нет!
– Я пристегнута! – теряю я остатки терпения.
– Но ты от этого не перестаешь быть дочерью хладного.
– Сволочь! – отворачиваюсь я от него. В моем воспаленном сознание вновь всплывают картинки с Робом, когда он спасал меня, заботился и оберегал.
– Я не удивлен. Но я все равно не уйду. Можешь оскорблять сколько хочешь.
Он издевается. Мои зубы скрипят от злости.
Меня покидают силы и я на время отдаюсь в руки двум «садисткам». Они работают быстро и без эмоций. Вышколены до безумия.
Я уже засыпаю от неги, которая накатывает по телу, когда мои мышцы разминают умелые пальцы, но чужое холодное прикосновение заставляет меня вздрогнуть и дернуться. Путы сильно впиваются в запястья.
– Тебе не нравится? – рядом стоит Робин.
– Убери свои руки от меня!
– Жаль, думал, что тебе будет так же приятно.
– Мне будет приятнее, если по мне будут ползать мерзкие гады, но не твои прикосновения!
– Ты – злюка, – отвечает он мне совсем без злобы. Но в его голосе чувствуется разочарование.
Оковы отстегнуты и я вновь свободна.
– Одевайся. Отец ждет!
Я поднимаюсь на локтях и поворачиваю голову. Роб завороженно смотрит в мою сторону. Его пальцы спокойно лежат поверх оружия. Он, что не думает о том, что я могу причинить ему опасность?
Резко бросаюсь на него. Он реагирует мгновенно и мой выпад блокирован. Руки скручивает, а меня прижимает к полу.
– Ты так и хочешь остаться свиньей! Надо же, только вымыли, вычистили и отскоблили, а ты уже вновь лежишь на полу лицом вниз. – нависает надо мной Робин. Его откровенно веселит вся это ситуация.
– Пусти! – дергаюсь я под ним.
– Не делай таких смелых движений. Я же могу и не сдержаться, – шепчет он мне на ухо, обдавая теплым дыханием.
– Только в твоих мечтах. Попробуй прикоснуться ко мне и я тебя не оставлю в живых!
– И не надо. Ради такого, я готов умереть, – прикусывает он кончик уха. Мне лишь остается мотнуть головой. Но он сильнее меня. – Ты не можешь противостоять мне или кому-то еще. Не можешь, пока… – он делает паузу. – … пока не разозлишься по-настоящему. Разозлись и поймай за хвост свою силу!
– Я не…!
Но внезапно меня осеняет: Роб дал мне подсказку. Он хочет помочь мне? Но зачем? И почему тогда он предал нас?! В голове куча вопросов, но ответы искать нужно не сейчас.
Сейчас меня поднимают и я вижу лишь глаза парня. Он просто молчит и ничего не предпринимает. В кабинет врываются двое вооруженных людей. Они тут же скручивают меня и нацепляют на руки наручники. Робин отходит в сторону. Он не удивлен таким разворотом событий. Он знал.
Знал! Но о чем?
Я быстро верчу головой по сторонам.
Камеры!
Как же я не догадалась! Глупая! Но Робин знал. Он все знал и поэтому…
Прошептал лишь тогда, когда находился в сантиметре от меня.
Теперь я не могу оторвать от него свой взгляд. Кто он и какую игру затеял? А главное, с кем он вознамерился играть: со мной или со своим отцом?!
Меня выводят в коридор и мы поднимаемся на верхний этаж.
* * *
Ксандер не изменился. Он встречает нас у окна, что выходит на обрыв. Я слышу плеск волн, что разрезают прибрежные камни.
Отец Робина одет в маскировочное обмундирование. Руки заведены за спину и сцеплены в замок. Он напряжен. Своим зрением я обязана отцу и, благодаря ему, могу видеть что на его руках сбиты костяшки. На них еще не запекшаяся кровь.
Мои глаза округляются. Ксандер поворачивается и видит это.
– О, наша дорогая гостья! Надежда, – прячет он свои руки в карманы брюк. – мы рады видеть вас и очень благодарны, что вы решили задержаться у нас.
– Неужели, вы лично издеваетесь над заключенными? Вам это нравится, да?! – делаю я вывод.
– Ах, это! – маячит он передо мной своими руками. – Я просто разделывал мясо нам на ужин. Присядем, – жестом приглашает он меня сесть за огромный длинный обеденный стол, что накрыт скатертью и кажется весьма неуместным в этом месте. Военная база и накрахмаленная скатерть.
Ощущаю толчок в спину. Мои надсмотрщики всегда начеку. Один из них толкает меня и усаживает насильно на отодвинутый стул. Руки все еще сзади и скованы наручниками.
– Вы невежливы с дамой, ребята. Леди будет неудобно, – окидывает Ксандер меня взглядом.
И есть на что посмотреть.
Мои волосы вымыты и уложены наверх в виде короны из косы. Грязная и измятая роба заменена чистыми хлопковыми штанами, а майка сменилась туникой с длинным рукавом. Ткань приятно холодит кожу. Ногти острижены и вычищены, а синяки от «милого» обращения замазаны тональным кремом.
Я похожу на «туриста обыкновенного», который забрел сюда по своей глупости.
Робин усаживается рядом со мной и отстегивает мне наручники. Руки колет и кровь вновь приливает к затекшим конечностям. Я прижимаю их к себе и потираю запястья.
Ксандер усаживается напротив меня и тут же появляются люди, которые открывают бутылку вина, разливая ту по бокалам.
Я не спешу говорить. Я не понимаю, чего он хочет от меня. Робин молча принимается за еду, даже не задумавшись о приличиях. Он просто ест.
– Тебе не нравится едва, Надежда?
– Вы издеваетесь?!
– Нет. Просто хочу пообедать с тобой и сыном.
– Просто пообедать? А как же Линь или мой отец, что томятся у вас в подземных камерах?! А?! – кладу я руки на стол и сжимаю острозубую вилку. Охрана тут же взводит курок на своем оружии. Мне приходится вдохнуть и отложить приборы от себя подальше.
– Они тоже могут стать свободными.
– Разве?
– Да, – тщательно жует он прожаренный кусок мяса. Ксандер спокоен и безмятежен.
– Ты же ненавидишь моего отца! И что, так просто отпустишь его и моего друга?
– Верно.
– В чем подвох?
Ксандер откладывает свою трапезу. Его взгляд прожигает меня и заставляет поежиться. Я едва не отвожу взгляд. Он отводит его первым и переводит на сына.
– Ты действительно считаешь, что она уникальна? По мне, так она просто испуганная девочка, что разом потеряла все из-за своей глупой выходки и подставила своего отца!
Мне лишь остается смотреть на них.
Робин не спешит отвечать. Он продолжает свою трапезу и бубнит забитым ртом:
– Считаю. И ты считаешь так же. Не надо нагонять тоску и скуку, играя с ней в свои игры. Она их все равно не поймет.
– Ты прав, – признает с сожалением Ксандер. – Тогда перейдем к сделке. Ты же хочешь, чтобы твой отец и друг смогли уйти отсюда, Надежда?
– Да!
– И ты готова на все ради этого?
– Верно!
– И даже остаться здесь, чтобы работать на меня?
– Что?! – не верю я в то, что слышу. Он всерьез?!
– То, что ты слышишь. Мне нужен тот, кто сможет мне помочь встать во главе всех семи гетто.
Я отказываюсь верить своим ушам. Этот ненормальный задумал подчинить себе всех. Он хочет править всеми, не утруждая себя тем, чтобы давать кому-либо отчет. Он – псих!
– О чем вы говорит?
– Готова выслушать? – улыбается волчьим оскалом отец Роба.
Я выгибаю шею и склоняю голову в сторону. Меня коробит от того слова, что я должна озвучить. Но мне помогают в этом.
– Вывести на экран! – командует Ксандер кому-то невидимому мне.
Стенка за ним с тихим шипением отъезжает и я вижу огромный экран, что вмонтирован в стену. Он включается и пару раз мигает, затем появляется картинка. Вначале, мне кажется, что это фото. Она не движется.
Но потом я различаю движение рук. Видео.
В камере без окон, что похожа на мою, находятся четверо. Трое стоят около одного человека. Он привязан к стулу. На его голову надет черный мешок, а руки и ноги обтянуты канатной веревкой.
– Покажи его! – говорит вновь кому-то Ксандер. С пленника стягивают мешок. Я узнаю в нем отца. Он изнурен и сильно избит. По его лицу текут струйки крови, смешиваясь с грязью. К горлу подступает волна тошноты. Он сильно потерял в силе.
Видно, что его долго истязали и не давали отдыху. Его путы сильны и не могут не причинять боль. Но отец даже не кривит бровью.
– Он – отличный солдат! – без тени издевки говорит Ксандер. – Жаль, что он никогда не станет работать на меня. Я не могу рассчитывать на него. Из его памяти никогда не сотрется то, что он видел. – он говорит про мою мать. Я понимаю, что он прав.
– Отпустите его и Линя!
– О том и речь. Предлагаю обмен, – поднимает он вверх бокал, держа за тонкую ножку. В нем как кровь плещется красное вино. Ксандер опустошает его и с удовольствием причмокивает. Он – изувер, который получает наслаждение от всего, что доставляет другим боль.
– Я на них?
– Вообщем, предполагался лишь один пленник на одного.
– Два! Линь и отец!
– И ты согласишься работать на меня?
– Да! Только они должны уйти отсюда! – с жаром соглашаюсь я.
Ксандер выпячивает губы вперед и касается подбородка, опираясь локтем на стол. Он думает? Как же! Он играет.
– Ладно. Но мне нужны гарантии.
– Какие?
– Самые обыкновенные. Гарантии, что ты не сбежишь и не предашь меня.
– И что я должна сделать? – стараюсь говорить спокойно и не сжимать в руках скатерть, превращая ее в скомканную тряпку. Охрана всегда на чеку и стоит за моей спиной. Робин видит это и лишь подавляет усмешку. Я когда-нибудь сотру ее с этого лица.
– Ты просто должна увидеть, – тем временем пожимает плечами Ксандер. – Показать ей!
Картинка с моим отцом меняется и появляются снимки. Они идут один за одним и на кадрах мелькают люди. В них я с ужасом узнаю и бабушку, и Ванессу и Оливера, которого я видела на фотографиях в доме бабушки, что играется с детьми. Рядом с ним улыбается молодая женщина. Скорее всего этого его жена.
– Ванесса… – вырывается у меня. Где она? Что с ней? Я до последнего надеялась, что она смогла избежать Ксандера и его отряда убийц.
– Она ищет вас. Рыщет рядом с тем местом, откуда я вас забрал. Странная девица, – слышит меня отец Роба. Я же ощущаю пинок в ногу под столом. Робин пинает меня.
Я поворачиваюсь в его сторону. Что он делает? Робин едва заметно покачивает головой. Он хочет, чтобы я замолчала?
Ксандер не видит этого жеста и продолжает:
– Но мне она не нужна… пока, как и остальные, что дороги тебе. Семья? Пф-ф-ф!!! Слабость и одни проблемы!
Я приподнимаюсь со стула. Шипение сзади. Охрана делает шаг ко мне.
– Не обижайся, – сразу же миролюбиво добавляет он и дает отмашку своим «псам». Они кивают и вновь возвращаются на свое место. – просто я говорю правду. Ты видела, что я могу. Ты видела, что я все знаю. Это и есть мои гарантии. Как тебе?
– Ты готовишься ко всему обстоятельно!
– Спасибо, – заканчивает трапезу Ксандер. Я не сразу замечаю, что Робин уже давно не ест, а лишь смотрит в тарелку и внимательно слушает нашу беседу. Я не могу понять его сути. – Так, что ты решила? – возвращает мое внимание Ксандер.
– Я не убегу.
– Отлично! Мне нравится, когда все всё понимают. Их отвезут.
– Нет! – встреваю я сразу.
– Что-то не так?
– Они улетят сами. Я видела у вас вертолеты. Отец сам сядет за штурвал. И я должна это видеть! – ставлю я условие.
Ксандер не скрывает своей улыбки. Он раздражен, но его умиляет тот факт, что «букашка» может диктовать условия «тигру». Но ему придется согласиться с ними.
– И ты не отступишь от своей просьбы?
– Это не просьба!
– Я понял. А если я откажусь?
– Тогда, я лучше умру, чем помогу тебе! – слышу я свой ответ. Мне становится страшно, но я заставляю заткнуться свое внутреннее «я» и прищуриваю глаза, чтобы не выдать своих эмоций. Я уже чувствую, что жар начинает разливаться во мне. Сила накатывает волнами.
– Выдохни! Рано! – слышу я шепот Робина. Он не уловим для обычных людей, но слух как зрение у меня от отца – хладного. Я слышу его. И подчиняюсь ему.
Я смотрю на парня. Мне нужно выбрать одно из двух: враг он или друг? Кто он для меня?! Робин же вновь смотрит перед собой, никак не выдавая свой интерес ко мне. Мне кажется, что я схожу с ума. Неужели, мне это все мерещится?!
– Кажется, мне придется согласиться, – хлопает в ладоши Ксандер. – Тогда, идем!
Меня поднимают сильные мужские руки. Охрана вновь держит меня под локти и тащит вниз, ловко лавируя повороты. Ксандер идет за нами. Он предпочитает видеть и контролировать меня. Роб идет впереди.
Мы оказываемся на площадке. Палящее солнце уже начинает клониться к линии горизонта.
– Вывести их!
Через пару минут на поверхность выводят двух людей. Один из них несет другого на руках. Слышно легкое постанывание.
Линь!
Отец несет его на руках. Хотя его руки все изранены и из них, пульсируя, течет кровь. Раны серьезны, но если он смогут улететь, то он выживет. А вот Линь…
Он избит, изранен. Над ним долго издевались. Его срочно нужно вытаскивать отсюда.
Их окружает плотная «стена» из охраны.
– Спрячь ее, чтобы он не видел свою обожаемую дочь! – командует Ксандер и Робин заводит меня себе за спину.
Вертолет разгоняет свои винты. Потоки воздуха едва не сносят меня с ног. Я оказываюсь в хватке Робина. Он держит меня, заставляя ощущать дрожь его тела. Он дрожит! Осознание этого становится для меня открытием.
– Сын, ты слишком ринулся выполнять свои обязанности, – слышу я голос Ксандера.
Робин сжимает руки на моей талии и я кривлюсь. Его пальцы впиваются в кожу.
– Ее сдует, если я отпущу.
– Ну раз так… – в его голосе слышен смех. – то тогда, конечно, держи наше «сокровище».
Отец тем временем ищет меня взглядом. Он кожей чувствует, что я рядом с ним. Мне лишь остается молить его о том, чтобы он сел в вертолет и уехал, увезя Линя.
– Где Надежда?! – останавливает он свой шаг. – Где моя дочь?!
Его голос грозен, словно и не было всех тех истязательств. Отец не сломлен. Он зол.
– Улетай, хладный! – выходит на передний план Ксандер.
– Ты!!! – яростно кричит отец. Он увидел его. Того, кто является для него врагом. Самым смертельным врагом. – Сволочь!!!
– Рад видеть, что чувства наши с тобой взаимны. Я же говорил, что мы свидимся еще много раз. Говорил еще тогда, когда была жива… – Ксандер замолкает.
– Не смей даже думать о ней! – рвется свернуть шею мерзавцу мой отец. Это и заставляет меня выйти из тени, освободившись от объятий Робина.
– Отец, стой! – кричу я ему. Он уже на грани. Но он должен думать о тех, кто остался без нашей защиты. Семья моей матери. И еще есть Линь.
– Надежда! – смягчается он на секунду. Но тут же его взор устремляется на тех, кто окружает меня. – Они… Что они сделали с тобой?! Он заставил тебя?! Чем он заставил тебя, дочь?!
– Отец, улетай. Прошу тебя. Спаси себя и его. Спаси всех.
Он не верит мне. Не хочет идти по коридору, что выстроила для него охрана прямо к вертолету.
– Надежда, я не могу бросить тебя! – в его голосе отчаяние и боль. Я – то, что может сломить моего отца. Но он должен остаться сильным. – Мне плевать на себя!
– Но мне не плевать на тебя. Прости меня, отец. Спаси их всех! Прошу тебя! Линь… ему не выжить, если он останется здесь. Уходи! Уходи сейчас же!!! – кричу я изо всех сил.
Отцу трудно принять это решение. Мне придется ему помочь.
– Все это моя вина! Я втянула всех во все это. Помоги мне искупить свою вину. Хоть частично!
– Надежда, это не так… ты не виновата…
– Прошу! Спаси Линя! – мое нутро стягивает в жгут и заставляет задыхаться. Я вновь чувствую жар и волны силы.
Мне помогает тот, от кого я не ожидаю помощи. Робин произносит лишь одну фразу.
– Живым вы можете помочь, а мертвым – нет.
Отец смотрит теперь на него, а не на меня. Они словно переговариваются, не произнося ни слова. Затем он делает шаг, потом еще один… и так доходит до вертолета. Тот готов к взлету.
Пилот выпрыгивает и отходит на расстояние от машины. Отец кивает нам и заносит Линя на борт.
– Я вернусь за тобой, Надежда!
– Да, – улыбаюсь я, заставляя себе не плакать.
– Не сильно надейся на это, – ровняется со мной Ксандер. – Теперь, его «Надежда» стала моей. И я не собираюсь ее прятать. Я собираюсь стать сильнее с ее помощью. Твой отец лишь слаб, когда ты рядом.
– Я тебя…
– Думай о том, что собираешься произнести. Они еще даже не уехали, – издевается он надо мной и машет рукой, провожая отца, как добрым друзьям в дорогу.
Я прикусываю свой язык. Железный солоноватый вкус заставляет меня остудить свой пыл. Он прав.
Отец поднимает вертолет над землей. Его немного ведет, но отец справляется с управлением.
– Идем! – берет мою руку Ксандер.
– Нет! – проявляю я чудеса настойчивости. – Пока они не исчезнут за горами, я и с места не двинусь!
– Оставляю ее на тебя, сынок! – хмыкает он. – Теперь, она твоя забота. Ты должен заставить ее стать тем, кем она была рождена.
– И кто же я?
Ксандер молчит.
– Солдатом, – отвечает за него Робин.
Злость поднимается во мне и я едва не захлебываюсь в ней.