Я больше не нахожусь в заключении. Но та казарма, куда меня определяют, мало чем отличается от предыдущей камеры. Разница в том, что в этой камере есть небольшие окна и я нахожусь на земле, а не под ней.

Она находится на отдалении от всего форт-поста. Ее словно выделили, боясь тех, кто окажется здесь.

В огромном ангаре, что отдан под эту казарму, расположены восемь кроватей в ряд. И лишь две из них заняты. Мной и Робином. Он приставлен ко мне как нянька.

– Я буду здесь жить?

– Верно, – обживается он на новом месте. Он садится на кровать и пару раз подпрыгивает на ней и удовлетворенно хмыкает. – ты и я, да мы с тобой.

– Смешно. И зачем мы здесь?

– Чтобы учиться.

– Учиться? – удивляюсь я.

– Верно. И ты, и я будем проходить курс подготовки.

– Какой? Почему лишь мы?

– Чтобы суметь повести остальных в бой. Чтобы выжить.

– И что, ради этого нужно жить вместе?

Робин облизывает губы и откидывается назад, опираясь на локти.

– Да, нужно. Хочешь выжить и победить – стань сильнее и выучи все, что дает тебе твой противник. Дура! – напоследок ставит на мне клеймо он. Я раскрываю рот от удивления.

Робин больше ничего не говорит. Он просто встает и идет к выходу.

– Собирайся и выходи. Нас ждут. Советую переодеться в то, что есть в шкафчиках.

– Я…

– Неинтересно, – машет он рукой, не оборачиваясь.

Что он за человек? Он как шторм, что заставляет лодку кидаться из стороны в сторону. Я так же не могу определить в какую сторону мне обратиться. Кто он для меня? Друг или враг?

Железные прямоугольные шкафчики оказываются в противоположной части к выходу, рядом с душевыми, что отгорожены хлипкой стенкой и картонной дверью. Все они открыты, кроме одного. Видимо, шкаф Робина. В остальных одинаковый набор. Две футболки черного и белого цветов, широкие военные штаны и шорты из такой же ткани, две пары носков черного цвета, кепка и кожаные высокие ботинки.

Робин прав. Я здесь солдат. И я подписалась на это. Прав он и в том, что нужно не отказываться, а впитывать те знания, что мне дают. Ксандер хочет идеально натренированную убийцу, что отточит свои навыки на этой базе? Он ее получит.

Я быстро натягиваю на себя униформу, выбирая черную майку и шорты. На улице жара и добавлять себе проблем, изнывая от жары, я не собираюсь. Затягиваю шнурки на берцах и выхожу наружу. Там меня уже ждут. Робин и двое солдат, что стоят перед казармой.

– У нас мало времени. Ксандер дал лишь месяц на подготовку.

– Месяц?! – вырывается у меня.

– Верно, – отвечает мне тот, что повыше и покрупнее. Его руки покрыты татуировками, а идеально бритая голова и шрам, который тянется от его глаза по сей щеке делают его еще более устрашающим. – и у тебя не будет времени, чтобы еще раз задуматься об этом. Вперед. Нас ждет полоса препятствий. Посмотрим, чего вы стоите!

– А кто вы двое?

– Ваши с Робином наставники, – продолжает все таким же спокойным голосом лысый. – Я – Петро, он, – кивает на своего помощника и тот делает шаг вперед. – Андрес.

Андрес ниже Петро на целую голову и на его голове топорщится маленький ежик темных волос. Он щуплый и не сильно похож на бравого солдата. Оказывается, я права.

– Андрес – наставник Робина. Он будет его обучать основам военного дела и, самое главное, тактике ведения боя. А я…

– Ты будешь моим наставником, – догадываюсь я.

– Верно. Я знаю, что ты уже была обучена хладным, а значит имеешь навыки.

– Верно. Показать? – хамлю я ему.

– Если только позже, – его выражение лица обещает мне скорую расправу, если я не заткнусь. Я киваю и замолкаю. – А сейчас шагом марш на прохождения полосы препятствий.

Мы нестройным рядом идем в сторону обрыва. Там, оказывается, есть возможность спуска. Скрытые туннели. И мы выходим на площадку, что оборудована прямо на берегу. Мне уже становится интересно.

Лишь через два часа мы вваливаемся в казарму и рушимся как подкошенные на свои лежанки. Они проседают под нашим весом и скрипят на все лады. Робин молча пялится в потолок. Я же со злостью осматриваю свои руки. На них царапины, синяки и ссадины. Ноги в аналогичном состоянии. На лице пыль и синяк, который мне поставил мой наставник. В рукопашном бою он превосходен. Кто он и откуда взялся?

– Выглядишь неплохо, – издевается Роб. Он выглядит не краше меня. Его тоже проверяли на вшивость.

– Спасибо.

– Это лишь начало. По крайней мере, для тебя точно.

– А ты?

– Я вскоре уйду в тень, дабы разобраться с бумагами и начать вести борьбу иного рода. – говорит он вновь загадками. В нем это меня бесит больше всего.

– Какую? Скажешь?

– Нет, конечно. Ты идешь в душ? – поднимается он наконец с кровати. В его руках полотенце, что висит на каждой спинки кроватей.

– Иду!

– Тогда, советую поторопиться. Нам нужно еще успеть поесть перед вечерней тренировкой. – пропускает он меня вперед. Чертов джентльмен!

– Еще тренировка?

– Да, детка. Теперь твоя жизнь – это одна сплошная тренировка. Чувств здесь нет. Забудь про них и вспомни кто ты есть на самом деле.

Его слова заставляют меня задуматься. Кажется, мне приходится делать выбор, как и моему отцу. Только он был уверен в обратном, ища в себе чувства. А мне придется искать сущность хладного, что должна быть во мне. Вот о чем постоянно намекает мне Робин. Вот то, о чем он мне постоянно говорит.

Беру полотенце и иду в душевую.

Теплая вода кажется мне обжигающей, задевая мои свежие порезы о прибрежные камни. Она смывает грязь и песок с моей кожи; я натираю ее мылом, что не отдает никаким запахом и замираю от осознания того, что я оказалась в ловушке. Вода не перестает течь по моим волосам, стекая к ногам.

Все это кажется мне игрой, где правила меняются каждую секунду и я просто не успеваю их отслеживать. Нечего говорить о том, чтобы попытаться их изменить.

Пора выходить.

Я вытираюсь и заматываю волосы куском махровой ткани. Майка липнет к мокрому телу. Я переодеваюсь в штаны. Шорты простирываю и вешаю на одну из перегородок. Здесь оборудована вытяжка, она быстрее сможет высушить их, нежели затхлое помещение казармы.

– Ты сексуальна с мокрыми волосами, – слышу я Робина у себя за спиной.

– Не учили, что нужно ждать, пока человек выйдет или просто, что нужно стучать? – закручиваю я кран умывальника и разворачиваюсь к нему. – Твою ж…! – тут же зажмуриваю я глаза.

– Не видела? Да ладно! – ржет как конь Роб. Он доволен эффектом и заматывает полотенце вокруг бедер. Одежда у него на руке. Сволочь!

Я быстро шагаю по направлению к выходу.

– Осторожнее! – слышу я его и мой нос с размаху впечатывается в косяк.

– Ай!

Мне приходится открыть глаза и с силой тереть свой ушибленный нос. Как будто мне ушибов и синяков от тренировки мало.

– Какая же ты все-таки наивная, хоть и пытаешься казаться сильной. Но котенок никогда не сойдет за тигра, как бы он не шипел!

Робин подходит ко мне и я позволяю ему осмотреть мой нос.

– Ну что там?

– Ничего страшного. Не умрешь, а нос немного покраснеет и все.

Наши взгляды встречаются. Он смотрит на меня открыто, прямо и без издевки. В его глазах лишь обеспокоенность. В них я читаю страх.

Его пальцы ласково проводят кончиками по всей длине моего носа и попадают в впадинку под ним. Он завораживает меня и лишает сил двигаться.

– Здесь все под прицелом, – наклоняясь, сообщает он мне и касается своими губами моих. – Не показывай им своей боли.

– Что ты хочешь этим сказать? Объясни! – требуя я от него ответа. Мои руки хватают его шею. Единственное, что я усвоила так это то, что здесь повсюду камеры. Нас не отпускают ни на секунду.

– Если можешь верить мне, то верь. Нет, тогда и не пытайся. Просто, слушай и наблюдай.

Он дергает мои руки и они расцепляются. Я едва не налетаю на стену.

– Если не хочешь принять вместе со мной душ, то уходи! – вновь этот его язвительный и холодный тон.

– Иди ты!

Я хлопаю дверью, а за ней слышится смех.

В мой голове гудят сотни мыслей и сомнений. Мне нужно подышать воздухом. Надо на улицу. Срочно!

Натягиваю ботинки и быстрым шагом покидаю казарму.

Но не успеваю я сделать и два шага от входа как меня останавливает чья-то сильная рука и тащит меня в сторону от казармы. Ближе к скалам.

Я не сразу понимаю, что это Петро. Но он не церемонится. Он тащит меня вновь вниз. Вновь к полигону, где лишь недавно я глотала пыль и разбивала коленки о камни, падая со стенки.

Он со всей силы швыряет меня на землю. Я едва не зарываюсь носом в песок. Мокрые волосы вновь грязные. Злость заставляет меня сжать пальцы и смять комья грязи.

– Ты обалдел?! – подскакиваю я к нему.

– Нет, это ты не понимаешь, что должна успокоиться и усмирить свой гнев! Не можешь, я помогу. Пятьдесят раз отжаться.

– Здесь? – осматриваю я место. Крупные валуны с мелкой и острой россыпью, что перемешаны с мокрым песком.

– Именно! Приступай! – его тон, что не терпит возражений. Петро сурово смотрит на меня, ожидая повиновения.

– Но здесь этого сделать невозможно!

– И почему же?

– Руки соскользнут с мокрых камней и я просто-напросто могу себе сломать что-нибудь.

– Ты здесь не для того, чтобы отдыхать. Уясни это наконец! А теперь, выполняй приказ! – ставит он мне ногу на спину и прижимает меня обратно к земле.

– Мне больно! Отпусти!

Петро давит с неимоверной силой. Он и не собирается отпускать меня.

– У тебя есть выбор: или делать то, что я прикажу и тогда я отпущу тебя, или продолжать извиваться как червяк на крючке и ощущать давление моей ноги. Я не слышу! – нагибается он ко мне.

– Есть, сэр! – кричу я в ответ.

– Умница!

Нога поднимается с моей спины и я могу вдохнуть полной силой. Воздух теперь беспрепятственно поступает в мои легкие.

– Начинать исполнять приказ!

– Есть, сэр.

Руки с трудом, но отрывают меня от земли. Я вновь и вновь отжимаюсь от неудобной поверхности. Руки скользят и норовят попасть между камнями. Галька шуршит под ногами, а песок прилипает к моему телу. Я похожа на чучело.

– Еще! Еще! Еще!!! – слышу я лишь от Петро.

Он наворачивает вокруг меня круги и я вижу лишь его огромные сапожищи.

– Урод! – шепчу я себе под нос.

– Я с этим смирился. А ты так гордишься тем, что привлекательна и молода? – слышу насмешливый голос.

Как? Он не должен был услышать мой шепот, да еще и при шуме волн, которые не останавливаются ни на секунду и разбиваются о берег.

Я останавливаюсь.

– Ты еще не закончила, – тут же слышу я голос Петро.

– Плевать! – отряхиваю я свои руки от песка.

– Да как ты смеешь?!

– Кто ты? – уже выпрямляюсь я во весь свой рост.

– О чем ты? Вернись на исходную позицию и сделай то, что тебе было приказано! За неповиновение останешься без ужина.

– Кто ты? – не двигаюсь я с места.

– Я не понимаю тебя.

– Ты слышал меня, хотя не должен был. Кто ты?

Петро теряется. Он молчит и смотрит на меня.

– Расскажешь?

– Выполни то, что тебе приказали.

– Выполнить? Подчинение? Приказы? Ты – хладный?! – осеняет меня.

И как только я не могла догадаться раньше?! Его сила, отточенность действий и слух, который засекает даже шепот.

Он – хладный.

Но это невозможно. Отец – последний хладный, не считая меня, полукровки. Всех уничтожили еще тогда, когда была жива моя мать.

– Тихо! – прижимает он меня к себе и закрывает мне рот. Я права. Это видно.

– М-м-м… – мычу я.

– Ты умнее, чем кажешься.

Он отпускает меня. Я вновь могу говорить.

– Я права. Ты такой же как и…

– Как и ты, как и твой отец. Верно.

– А Андрес, он…?

– Нет, простой вояка.

– А Ксандер, он знает, что ты…?

Петро кивает.

– Да, знает. И он знает многое, чего ты себе и представить себе не можешь. И тебе не стоит на каждом углу показывать как тебе здесь плохо. Они следят за тобой и лишь здесь ты можешь не опасаться слежки. Но здесь слежу за тобой я. И лучше тебе никому не говорить о том, что ты узнала кто я. Поняла?

– Поняла.

– Тогда, отжимайся! – ухмыляется Петро. – Я не твой отец, я не ощущаю чувств и эмоций! Бегом!

Вот почему его заставили обучать меня. Он тот, кто не попадет под сантименты.

Мне приходится вновь опуститься на карачки.

* * *

– Где была? Пропустила ужин, – сообщает мне Роб, когда я вползаю в казарму. Грязь комьями сваливается с меня. – Вау! Это хобби у тебя такое – в грязи валяться?

– Неважно. Я хочу лишь одного.

– И чего же? – с невинным видом интересуется у меня Роб.

– Вымыться.

Процедура помывки впервые совершается мной два раза за один день.

Ужин мне отменен и поэтому я верчусь на кровати, пытаясь уснуть. Робин что-то листает в книге, которую притащили ему с подносом еды.

– Мы и питаемся отдельно ото всех?

– Хочешь есть в общей столовке для всех вояк?

– Нет. Просто интересно, – облизываюсь я, глядя на сочный кусок мяса, что лежит на тарелке у Роба.

– Как твои занятия?

– Ты о моем наставнике?

– Да.

– Ничего обычного. А что? В твоем наставнике что-то не так?

Я вспоминаю про камеры.

– Нет. Просто, он – тиран, который издевается надо мной.

– Это привилегия таких как ты.

– Таких как я? А кем ты меня считаешь, Роб? – хочу услышать я от него хоть толику правды. Я не знаю где мне ее искать в своей жизни.

Робин задумывается и смотрит на меня. Он опускает свой взгляд, подбирая правильные слова.

– Девушкой, которая попала в переплет по собственной глупости.

Но этот факт своей биографии я знаю и без него. Мне нужно другое.

– И все?

Молчание.

– Все! И если ты исчерпала лимит своих вопросов, то я хочу спокойно поужинать.

– Приятного аппетита!

– Спасибо, – слышу я в ответ.

Не могу с ним находится в одном помещении. Он бесит меня.

На улице темно. Солнце село и лишь яркие софитные фонари, что освещают всю территорию, не дают мне погрязнуть в вязкой тьме.

Усаживаюсь на гранитную скамью, что стоит у дорожки. Она ведет к главному корпусу и тюрьме, откуда меня недавно вытащили на землю. Там виднеется движение. Не все еще спят. Думаю, что здесь всегда так.

Ветер холодит мое избитое тело. Я лишь наслаждаюсь этим. Жар не так просто остудить.

– Не возражаешь? – садится рядом со мной Петро. Как он умудряется оказываться всегда рядом?

– Нет. Садись.

– Я старше тебя, проявляй уважение, – смеется он, вытягивая ноги вперед.

– Не хочу. Уважение – то, что заслуживают, а не выбивают приказами. Ты что-то хотел?

– Да. Поговорим?

– Тебя приставили ко мне не для этого. И вряд ли ты скажешь мне правду, если я задам тебе вопросы. А на твои у меня нет никакого желания отвечать. Извини.

– Спрашивай, – слышу я после десяти минут тишины. Его голос теперь не играет, он ровный и серьезный. Он не дрожит, пытаясь создать иллюзию легкости. – я отвечу на них.

– Правду?

– Да.

– Хорошо. Как ты оказался на службе у Ксандера? Разве ты не знаешь, что он за человек?!

– Знаю. Он уничтожил все наше поселение. Всех, кого я знал. Я месяцами видел лишь стены камеры. Одиночество, осознание тупика и ненужности.

– Ненужность? – цепляюсь я за это слово.

– Да. Таким как я и твой отец нет места в мире простых людей. Таким как ты.

– Я?

– А ты хочешь поспорить? Думаешь о себе как о человеке? – задевает за больное Петро. – Это глупо. И именно поэтому ты оказалась в этом дерьме. Ты пытаешься стать ближе к тем, кто никогда не приблизится к тебе. И твой отец это понимал раз прятался с тобой так долго от людей. Ты же сглупила.

Мои губы вытягиваются в тонкую линию и руки едва не крошат скамью.

– Ты согласился работать на него?

– Согласился.

– И что, работаешь на парня, который мечтает поработить мир с помощью универсальных солдат? – поворачиваю я к нему голову. Петро тоже смотрит на меня. Я могу видеть его взгляд и то как он изучает меня.

– Лучше быть рядом с тем, кто закладывает бомбы и знать их расположение, чем вслепую метаться в ужасе, когда начнется заварушка. У тебя тоже появился такой шанс.

– Шанс… шанс… Какой к черту это шанс?! А?!

– Идеальный, – все таким же спокойным тоном отвечает мне Петро. – Но ты должна отрешиться от чувств, что вызывают у тебя люди. Забыть про них и научиться всему, что может понадобиться.

– Говоришь, что я должна не любить, не беспокоиться и не переживать?

– Верно. Ты хладная, а значит это в твоей природе.

– Я наполовину человек! – повышаю я голос. Петро тут же хватает меня и встряхивает, заставляя одуматься.

– Не забывай, где ты и успокойся! Ты думаешь лишь об одной половине, но забываешь про вторую.

– Нет. Это ты забываешь. Хотя не так, – мотаю я головой. – ты просто не думаешь о той половине, что есть в тебе. Той, где есть чувства.

Он не верит мне.

– Будут еще вопросы?

– Не знаю. В моей голове каша.

– Лучше всего это решается с помощью тренировок. Готова?

– Сейчас? – подскакиваю я с места.

– Именно. Ночь – это преимущество для таких как мы. И я готов тебе это показать. Идем? – протягивает он мне руку.

Я могу отказаться. Но мне интересно. Я решаюсь.

– Идем, – беру я его большую шершавую и мозолистую руку. Она сжимает мою и мы спешим к лесу.

Нам понадобиться выйти за застенки этого комплекса. Неужели, Петро настолько доверяют? И нас выпустят?

Ему доверяют.

Перед воротами он показывает пропуск и часовой отходит в сторону, давая беспрепятственно нам пройти мимо него. Когда я ровняюсь с ним, то часовой воротит лицо. Я противна ему.

Петро оказывается прав. Я чужая в мире людей. Нас не принимают.

Мы оказываемся на опушке леса, что поднимается вверх, окутывая горный массив.