– Ты на особом почете здесь? – едва успеваю я пробираться мимо стволов деревьев и подниматься все дальше и дальше в гору.

– Не я, а ты.

– Я?

– Да. Ксандер дал всем особые распоряжения. Он очень хочет сделать тебя своим преданным солдатом. И он пойдет ради этого на многое.

– Ты стал откровеннее. Это тоже твой приказ? – спрашиваю я у него, отводя низкие ветки ели. Она хлестко одаряет меня ударами со спины, когда я прохожу мимо.

Петро хмыкает и продолжает путь наверх.

– Или я тебе просто понравилась? – разбирает меня от стресса и напряжения смех. Он больше похож на истерику, но Петро молча ждет, пока меня отпустит.

– Ты ошиблась в своих предположениях.

– Но…

– Во всех! Идем, – приводит он меня на ровную каменистую поверхность, что выходит к обрыву.

– Здесь?! – не могу поверить в это.

– Верно. Лучше всего тренировать захваты и подножки там, где опасность реальна. Так намного эффективнее, чем на ринге, где есть страховочные маты и ограждения. Готова? – кидает он мне эластичные повязки.

– Мы будем драться в метре от обрыва?

– Да. И если хочешь остаться здесь, а не полететь туда, то придется постараться. Покажи на что ты способна?

Он заматывает свои руки и проверяет шнуровку на ботинках. Мне приходится повторить за ним все действия. Я встаю в боевую стойку, отведя одну ногу назад, а руками прикрывают лицо.

– Начнем? – медленно как дикая кошка обходит меня Петро.

– Начнем! – подтверждаю я и тут же пропускаю удар в бок.

Меня опаляет болью и я сгибаюсь под ее тяжестью. Я заставляю себя забыть о боли и вновь готовлюсь к атаке.

– Ты глупа, если думаешь, что противник будет ждать, пока ты очухаешься. Удары нужно наносить молниеносно. Они должны литься как дождь. Тебе не нужна тактика защиты. Ты должна овладеть тактикой нападения.

– И как же я ей овладею, если ты будешь нападать на меня?

– Ксандер говорил о твоей уникальности. О силе, что пробуждается в тебе в порыве гнева. Давай, вперед! – разводит руки в сторону Петро, словно приглашая атаковать.

– Я не могу! Я н знаю как!

– Тогда, учись! А я помогу! – вновь идет в атаку он.

Следующий его удар более серьезный. Я едва могу увернуться. Но Петро не собирается останавливаться.

– Ты решил меня убить?! – кричу я ему, задыхаясь. Мне не хватает воздуха.

– Нет. Я хочу, чтобы ты смогла выжить. Как думаешь, – вновь проводит захват и я оказываюсь на холодной земле, прижатая его руками. – что сделает с тобой Ксандер, если ты не оправдаешь его надежд? – смотрит он серьезно на меня.

– Убьет.

– Правильно. А что он сделает с твоими близкими?

Мои глаза округляются. Он прав. Ксандер не оставит их в покое.

– Догадалась?

– Да.

– Тогда, ты должна заниматься и заниматься, пока не будет результат. Иначе, ты сделаешь хуже не только себе.

– А ты? – поднимаюсь я с земли. Петро отходит, но не сводит с меня глаз. Он следит за каждым моим движением.

– Это не твоя забота. Хорошо, – опускает он руки. – на сегодня хватит. Завтра уже на ринге. Вечером.

– Ты не показываешь мне приемы.

– А разве ты их не знаешь? – ухмыляется мужчина. – Отец же, наверняка, учил тебя.

– Так и есть. Но я думала, что ты будешь…

– Не буду. Моя задача в другом. Ты должна понять природу своих способностей. А иначе, ты не сможешь их применить.

Он стягивает повязки и помогает мне распутать руки. Я вновь вся вымазана в грязи. Порой мне кажется, что теперь вся моя жизнь смешалась с грязью. И из этого болота нет выхода.

Я морщусь и стаскиваю с руки налипший лист. Он оставляет мутные разводы на коже.

– Вижу, тебе не нравится быть грязной, – замечает мое настроение Петро. Ему же плевать на свой вид.

– И что? Я девушка, в конце концов.

– Я заметил, – кашляет и отворачивается от меня он. Его странное поведение немного заботит меня.

– Ты о чем?

– Я никогда не тренировал девушек. И ни разу не вступал в схватку с ними.

– Ты не знаешь как себя вести с ними, так? – делаю я смелую догадку.

Я застаю Петро в минуту смущения. Он смущен?! Если бы я не видела этого сама, то никому бы не поверила. Мой суровый и жестокий наставник умеет смущаться. Как мило!

– Хватит! – прерывает он мои восторги по поводу его чувствительности. – Если хочешь, то тут недалеко есть водопад. Он небольшой, но чтобы помыться, его хватит. Или можешь дойти до лагеря и там…

– Водопад! – быстро выпаливаю я, пока он не передумал. Петро пожимает плечами и ведет меня дальше вверх. Больше он не произносит ни слова. Он злится на самого себя за то, что разболтал мне лишнего. Но я не вытаскивала слова клещами и я здесь не при чем.

Через пару минут мы приходим к самому красивому месту, что я видела в своей жизни.

Между деревьями притаенно журчит кристально чистый водопад, что стекает вниз и уносится к обрыву. Выступ горы, откуда течет вода, покрыт неровностями и дает горной воде показать себя во всей своей красе. Луна ловит всплески и дарит им свой холодный белый свет, превращая воду в живые кристаллы. Журчание воды похожа на мелодию, то медленную, то быструю.

Внизу водопада есть углубление с небольшим гротом внутри. Там можно встать и почувствовать всю силу природной воды, что будет бить тебе по плечам. Мне срочно нужно туда.

Я кидаюсь к водопаду.

– Как здесь красиво! – не могу не восхититься я этой красотой.

– Я буду за ним, если что. Не пытайся сбежать, – хмурит брови мой провожатый. Петро смущенно уходит за угол выступа.

– Спасибо! – кричу я ему вслед. Ответа не следует.

Я быстро скидываю одежду и пробую ногой температуру воды. Она холодная, если не сказать ледяная. Но альтернативы у меня нет. Встаю под жесткие струи воды, что едва не пришибают меня к земле. Нужно время, чтобы привыкнуть.

И я привыкаю.

Через минуту по телу расходится жар, а озноб отступает на задний план. Мне становится уютно в объятиях горного потока. Хочется, чтобы это длилось вечно.

Я промываю как могу свои волосы и вожу рукой по телу, стараясь смыть ошметки грязи. С болью приходится признать, что мое тело час от часу покрывается различными красками: от белесо-желтых до фиолетово-бурых. Я вся в синяках и ссадинах. Их бы нужно обработать и дать спокойно зажить. Но это лишь мои мечты.

– Ты долго?! – слышу я крик Петро.

– Уже выхожу! – тороплюсь я нацепить свои штаны. Они выглядят более или менее, после того как я их пару раз встряхиваю.

– Отлично! – показывается из-за угла он. Я лишь успеваю завизжать и повернуться спиной. Я успела надеть штаны, но это не касалось майки.

– Ты обезумел? Извращенец! – кричу я ему, обнимая себя руками и стараясь прикрыть то, что посторонним видеть не следует.

– Извини, я думал, что ты уже одета.

– Я такого не говорила! Вы, мужики, все такие что ли?! – вспоминаю я Роба и случай в душевой. – У вас при рождении отмирает стыд или он у вас просто не воспроизводится?!

– Прости, я не хотел… постой! О чем ты сейчас говоришь?

Я бегло натягиваю майку и поворачиваюсь к нему.

– В смысле?

– Про каких таких еще мужиков ты сейчас говорила?

– Про тебя и Робина – сына твоего начальника.

– У меня нет начальников! – рычит «машина для убийств».

– Хорошо. Как скажешь. А теперь, мы можем вернуться назад?

– Да.

Мы начинаем обратный спуск. Но Петро не унимается. Он задает вопросы и вынуждает меня объяснить то, что я имела ввиду. Я рассказываю ему про нахальство Робина и случай в душевой. Петро ничего не говорит по этому поводу, он просто молча отводит меня до дверей казармы.

Я устала и хочу лишь одного. Спать.

Когда я вваливаюсь внутрь, свет выключен и кругом тишина. Ровное сопение дает мне ответ, что Робин спит. Я добредаю до постели и заваливаюсь на нее, даже не потрудившись скинуть одежду. Мне просто плевать на это.

* * *

Я открываю глаза и понимаю, что меня разбудило прикосновение рук. Кто-то водит по моей руке пальцами. В нос ударило каким-то смрадным запахом.

– Что случилось?! – подпрыгиваю я на месте. – Ты?! – узнаю я в своем ночном госте Робина.

– Я. Не вертись. Если сейчас не наложить охлаждающую мазь, то завтра ты просто упадешь без чувств.

Он втирает мне в руки мазь, которая так отвратно пахнет. Но Робин прав: она охлаждает и успокаивает. Я больше не ощущаю судорог и тяжести в мышцах.

– И зачем ты это делаешь? – решаюсь я спросить у него.

– Чтобы ты не пала смертью храбрых. Не вертись, – цепко удерживает он меня на одном месте. – Где ты была вчера вечером?

– Ты искал меня?

– Ты всегда задаешь такие вопросы, словно подозреваешь меня в чем-то. Можешь просто принять мою помощь. Я видел твое тело, оно все покрыто синяками. Ты перестаешь быть похожа на девушку, которую я знал.

– Ты уже давно перестал походить на того, кого я знала в прошлом.

Робин замирает. Он не знает, что ответить.

– Закатай штанины, – велит он мне, предпочитая не отвечать. – нужно помазать и там.

– А живот? Его тоже будешь мазать? – наглею я.

Парень издает едва различимый стон. Он шумно втягивает воздух и закрывает глаза.

– Просто сделай как я тебе говорю, – старается спокойно произнести он.

Я не понимаю его поведения.

– Ты врал мне все то время, пока мы были вместе? Хотя бы раз говорил правду?!

– Все изменилось.

– Но прошлое не изменить. А значит и ответ на вопрос о нем может быть лишь один. Скажи мне! – кладу я свою ладонь поверх его руки. Он застывает. Я ощущаю его тепло и могу поспорить, что его бьет мелкая дрожь.

– Если я расскажу тебе, то ты никогда не сможешь поверить мне, – понижает он свой голос до шепота. Света нет и камеры не могут нас «видеть», но их «слух» начеку. Надо быть осторожными.

– А ты попытайся, – выдыхаю я ему в ухо. Я тоже наклоняюсь к нему, чтобы быть ближе и услышать все, что он мне скажет.

– Я унижал тебя и смеялся над тобой. Ты готова поверить мне? После того как я предал тебя?!

– Я устала самостоятельно искать ответы на вопросы, которых не становится меньше. Ответь ты мне!

Роб утыкается мне в плечо и я слышу как он дышит. Его руки ласково держат мои. Я жду от него ответа.

– Ты, та девушка, которой я впервые признался в любви. Которую я полюбил. И которую мне пришлось предать, чтобы она не… – он осекается.

– Говори! – умоляю я его. – У меня нет ни одного ответа. Помоги мне! – устало произношу я.

– Если бы я не сдал твоего отца и не помог схватить тебя, то на здание ночью обрушились бы сотни бомб. Его просто бы стерли с лица земли. Отец никого не оставил бы в живых. У меня был выбор, но выбора не было. Я предал тебя в обмен на твою жизнь и жизнь всех остальных.

– Объясни мне все!!! – по щекам текут слезы.

Робин отстраняется и идет к выходу.

– Идем.

Я тут же подлетаю вслед за ним.

Мы выходим наружу и уходим подальше от казармы. Туда, где не будет слежки. Мы оказываемся внизу на пляже.

– Рассказывай!

– Когда ты ушла, то я еще остался снаружи. Просто сидел и смотрел, когда меня окружили наемники отца. Они видели нас. Видели и слышали. Все знал и мой отец.

Меня привели к нему и он был «рад» нашей встречи. Он показал расположение своих солдат и то, что может его армия. Он был настроен серьезно. Мне дали выбор.

– И какой? – уже предугадывая его ответ.

– Я должен был отказаться от тебя и сломить, чтобы ты оказалась загнанной в угол и подчинилась планам моего отца. Я должен был всячески способствовать этому. Стать предателем в твоих глазах.

– Ты преуспел.

– Да, я знаю, – с грустью признается он мне и камешек, поддетый его ногой, летит в воду. Плеск становится оглушающим. Тишина пугает. – Я преуспел. Видимо, гены дают о себе знать. Сын похож на отца. Только я пытался тебе помочь, дать совет. Но ты предпочитала не слушать или не слышать меня. Я видел как плохо тебе здесь и меня тоже выворачивало наружу.

– А Линь? А отец? Ты был там, когда их…?

– Только Линь. Отец не подпускал к хладному никого, кроме нескольких проверенных людей.

– Несколько? С отцом не мог справиться и десяток людей.

– Но не тогда, когда перед его глазами маячат фоткой дочери, что сидит в грязной темной камере. Он как мог защищал тебя.

– Я не понимаю, – мотаю я головой.

– Ксандер давал ему такой же выбор, как и мне. Ему просто давали выбор: или он или ты на его месте. Как думаешь, что выбирал твой отец?

Я опускаюсь на гладкие холодные камни. Мои ноги отказываются держать меня. Они складываются как подкошенные.

И что теперь? Мне верить ему?

Я одна в этом странном и страшном месте. Мне нужен тот, кто был бы мне родным. Но Робин… он предал меня. Пусть он и говорит, что это во благо.

– Можешь не верить и не прощать меня, но я вновь бы сделал так же. Сделал так же, чтобы защитить тебя. Я говорил тогда правду. Я все еще люблю тебя, – заканчивает Роб и касается поцелуем моего лба. Он больше не давит меня своим присутствием. Робин поднимается по склону и скрывается наверху.

Он дает мне выбор.

Я остаюсь один на один со своими мыслями.

Из-за признания Роба я и не замечаю, что кто-то следит за мной. Но пара глаз неотступно следит за всеми моими передвижениями.