Следующим утром меня будят, чтобы я могла успеть позавтракать и переодеться. Передо мной стоит обыкновенный пластиковый поднос. На нем тарелка серой массы, которая похожа на цемент. Но по запаху она напоминает кашу. Рядом лежат два куска черного хлеба и стакан остывшего чая.

– Ешь! – советует мне хмырь, что доставил мне этот «шедевр» кулинарии. – Петро ждет тебя в зале.

– И сколько у меня времени?

– Ровно столько, чтобы успеть проглотить эту мерзость, – выходит из душевых Робин. Он вытирает свое лицо полотенцем и кидает его на подушку.

– Давно встал?

– Пару часов назад. Как твои раны? – с беспокойством спрашивает он меня. Робин заметно волнуется.

– Спасибо, мазь подействовала.

– Отлично.

Он садится за общий стол и ставит ногу на скамью, затягивая ботинки и проверяя узлы.

– Из чего она? Я воняю, – стараюсь сильно не вдыхать тот аромат, что струится от меня.

– Тебе лучше не знать, но средство, действительно, помогает отлично. Тебе лучше хранить его рядом с собой.

– С чего бы?

– Тот, второй, что тренирует тебя, не знает жалости. Те синяки, что сейчас красуются на тебе, не последние.

– А чему учат тебя?

Робин не отвечает. Он боится? Или оберегает меня?

– Собирайся, нас ждут.

– Мы будем тренироваться сегодня вместе?

– Верно. Меня тоже ждут мои синяки.

– О чем ты? – пытаюсь я проглотить комья отвратительного варева. – Тут кормят нормально или нет?! – откидываю я ложку в сторону. Меня уже тошнит.

– Сегодня нас тренирует лишь твой наставник.

– Зачем?

– И у меня тот же самый вопрос. Пойдем, спросим у него? – подмигивает мне Роб и стремительно покидает казарму. Он дает мне время переодеться и умыться.

Я бегу в душевую. Смрад нужно смыть.

Спортзал обнаруживается сразу за главным зданием. Он в пристройке.

Внутри все обито матами и подвешены парочка боксерских груш. Гантели, утяжелители, гири и иные приспособления для издевательства над моим телом уже приготовлены. По середине высится небольшой ринг, где уже стоит, заложив руки за спину, Петро.

Он насуплен и пристально смотрит на меня. Я замираю на входе. Робин уже стоит у стены и ждет начала.

– Ты – первый! – басит Петро и Робу приходится выйти вперед. Я тоже делаю шаг по направлению к рингу. – Стой, если не хочешь проблем! Не двигайся, Надежда! – кричит он мне.

Я вижу, что он зол. Но что его могло так разозлить? Он сжимает до боли свои кулачища и разминает шею, когда Робин уже выходит против него.

Что происходит?

– Петро, объясни, что ты задумал?

– Ты все увидишь! Просто оставайся на месте и не двигайся! – кричит он мне. Я замираю. Робин уже ждет начало боя.

Они ходят по рингу и примериваются к друг дружке как два разъяренных льва на арене колизея. Ни один из них не произносит ни слова и я едва не подпрыгиваю на месте от нетерпения.

– Может, я могу…

– Не можешь! – кричит Петро.

– Стой там, Надежда! – вторит ему Робин. Он улыбается и внимательно следит за Петро.

Первым делает выпад Робин. Его кулак проходит в сантиметре от лица Петро. Тот в последнюю секунду уворачивается, играя с ним как с котенком. Следующий удар идет уже от него.

Удар Петро находит свою цель. Попадает прямо в живот, что заставляет согнуться парня и выдать протяжное:

– О-о-о…!!!

– Следи за руками, парень! – учит Петро и вновь наносит удар. Робу едва удается разогнуться. – Ты должен всегда быть настороже и просчитывать ходы твоего противника.

Вновь следует удар. Робин уже падает на пол. Его бровь рассечена. Скула наливается красно-лиловым цветом.

Мне становится не по себе. Однако, кажется, Робин не спешит сдаваться.

– Остановись, Петро! Он едва может стоять! – вижу я шатающегося Роба.

– Ты сдаешься, парень?!

И почему мне кажется, что он говорит не про бой?! Оба парня смотрят в мою сторону.

– Нет! – хрипло отвечает ему Роби наносит прямой удар в челюсть. Петро не успевает увернуться. В этот раз он принимает его, забыв закрыться.

– Неплохо. Злость – это то, чего тебе не хватало, папенькин сынок! Думаешь, ты нужен ей?! – вытирает кровь с разбитой губы Петро. Его забавляет вся эта ситуация.

– Думаю, что она сама разберется!

– Ошибка, парень! Большая ошибка!

Петро отправляет Роба в нокаут. Я не могу поверить в то, что вижу распростертого Роба на полу. Это так… странно. Я плюю на все и взбираюсь на ринг. Петро тут же подхватывает меня и тащит назад.

– Пусти! Пусти меня! Он же избит! Ты просто зверь! Чудовище! – кричу я, цепляясь за его руки. Безуспешно пытаюсь расцепить их, но он не дает мне этого сделать.

– Все, тренировка окончена!

– О чем ты? Какая тренировка?! Ты просто избил его, а я стояла и смотрела!

– Значит тренировка состоялась успешно! – вытаскивает меня на свежий воздух Петро. Он настроен серьезно.

Поставив на ноги, Петро отходит от меня на один шаг.

– Чего ты хотел этим добиться?

– Перестань лелеять чувства к этому недоноску! Он всего лишь человек!

– А я?

– Дура! – хватает он меня за голову и прижимает к себе. – Пока ты не поймешь себя и не признаешь это, то так и будешь быть девочкой, которую можно предать и унизить.

– Я верю ему! – шепчу я ему в плечо. Петро наклоняется.

– Именно этот факт тебя и подведет! Запомни это, Надежда!

Руки парня резко отстраняют меня от него и я, покачиваясь, разворачиваюсь и бегу обратно в зал.

Робин все еще в зале.

Он вытирает лицо, сидя на лавке.

– Ты вернулась? – видит он меня.

– Да. Как ты? – присаживаюсь я около него.

– Нормально. Выживу. Могу теперь представить и твои страдания из-за этого изверга. Хороший паренек. Прямо-таки, милашка с оскалом волка.

– Я не понимаю причину этой драки.

– Разве? – усмехается сдавленно Роб. Он держит мокрое полотенце около распухшей скулы и смотрит на меня.

– О чем ты?

– По-моему, наш друг ясно выразил свои намерения. Он заявил на тебя свои права.

– Что? Он?

– А что, не веришь? Зря. Кажется, именно так и есть. Пещерно, топорно, но как-то так…

– Быть этого не может. Он знает нас пару дней и…

– Я не говорю тебе о любви этой «горы» мускул. Я говорю о том, что он заявил на тебя свои права. Кажется, он считает, что полукровке как ты подходит больше хладный, чем такой как я – обычный человек.

– Ты знаешь, что он хладный?

– Знаю. Узнал у отца.

Я замираю и не двигаюсь.

– Отец… он много тебе говорит? Он так сильно доверяет тебе?

– Надежда, только не надумай себе ничего! Я тебя знаю и знаю, что твой мозг способен выдумать сотню небылиц, в которые ты с удовольствием сама и поверишь.

– Ты дал почву для этого! – не могу удержаться я от колкости. Роба кривит и он замолкает. А у меня не выходят из головы слова Петро. Надеюсь, что он неправ.

Пора уходить. Дело может кончиться скандалом.

– Куда ты?

– Хочу отдохнуть перед вечерней тренировкой.

– Я скоро подойду. Кстати, вечером стрельбы! – «радует» меня Роб. Я не останавливаюсь и выхожу из зала.

В моей голове каша. Смятение одолевает и душит, не давая покоя.

* * *

Вечером я, не двигаясь, лежу на своей кровати и смотрю в грязно-серый потолок казармы. Роб рядом. Он что-то читает, закинув ногу на ногу и отчаянно мусолить палец перед каждым перелистыванием. Этот звук меня бесит и мне хочет отвесить ему звонкую затрещину. Но я сдерживаюсь.

– Тебя же бесит то, что я сейчас делаю, да? Надежда! – читает он мои мысли. – Так скажи мне это! Повернись ко мне и дай волю эмоциям! Больше всего я ненавижу амеб!

– Что ты хочешь этим добиться?

– Я хочу, чтобы ты точно знала чего ты хочешь!

– Я знаю. Я хочу убраться отсюда подальше. Ото всех, кто сейчас меня окружает!

– И от меня? – я слышу как его голос меняется. Он замирает и ждет ответа.

– И от тебя. Я устала от этого хаоса, что творится в моей жизни.

– Но ты виновата в этом… отчасти, – уже в конце добавляет Роб.

– А не твой отец?! – встаю я с постели и она противно скрипит сеткой. Ужасный звук.

– Мой отец, конечно, не ангел, но он не начинал восстание и не шел против людей, пытаясь обрести власть!

– Свободу! Свободу, а не власть! Ты понял меня?! – мои руки сжимаются в кулаки. Еще немного и я закончу то, что начал Петро. – Они были такими же людьми как все.

– Да? Похищая женщин и заставляя их быть вместе с ними?! Так могут делать лишь психи! Ты разве не согласна?!

– Я…

– Вот и я о чем, – со вздохом произносит Роб. – Ты знаешь, что они тоже творили беспредел. Как ты там сказала? Они тоже люди?

– Да.

– Так вот, люди тоже совершают подлости и предательства. А значит, Надежда, твои любимые хладные ничуть не меньше виноваты в том, что сейчас творится с нами! И хватит их защищать, обвиняя во всем моего отца! Хватит! – кричит Робин на меня и бросает книгу на кровать, быстрым шагом выходя из казармы.

Ему плевать на то, что здесь камеры и они все видят?

Наверно, да.

Как, впрочем, и мне…

У меня нет желание бежать за ним. Я не могу разобраться в себе, а тем более не смогу разобраться в том, что чувствует Роб. Но то, что он уже не тот Робин с которым я познакомилась в гетто – это факт! Он изменился, став другим. Мы все изменились, став взрослее. Только после нашего с ним разговора, я невольно вспоминаю слова Петро о том, что людям никогда не понять хладных. А значит, нам не быть вместе с Робином.

Я опускаюсь на кушетку и закутываюсь с ног до головы покрывалом, создавая вокруг себя «кокон». Не хочу, чтобы меня сейчас кто-нибудь трогал.

Но это лишь мечты.

Через полчаса внутрь вваливается нестройный хор голосов, которые галдят и обсуждают всякую ерунду. Я не шевелюсь, но разбираю среди них парочку женского сопрано.

Девушки?!

Поверх них звучит громогласный рык Петро:

– С этого дня, вы, что отобраны из лучших бойцов, будете жить здесь и тренироваться на полигоне вместе со мной. Вы – личный отряд мэра Ксандера. Он высказал вам доверие, выбрав вас. И поэтому, постарайтесь не подвести его! Всем ясно?

– Так точно! – оглушают они меня своим ором.

– Надежда! – зовет меня Петро. Я не спешу шевелиться. Все замолкают. Но я могу слышать их перешептывание. «Это она?!». «Она!». «Уверен?!». «На все сто!».

Петро это тоже слышит. У таких как он и я обострен слух.

– Тишина! – приказывает он им. Теперь уже действительно все замолкают. – Надежда, я знаю, что ты не спишь! Ты часто дышишь! Встань и объясни новичкам распорядок!

– Нет! – я не хочу даже двигаться.

– Нет?

– Нет, значит нет!

– Это был приказ! Ты не подчинишься моему приказу?! – басит он на всю казарму.

– Не подчинюсь, – соглашаюсь тут же я.

– Если ты не хочешь подчиняться моим приказам, то тогда сама должна возглавить этот отряд. Ты готова?

Я лишь хочу, чтобы от меня отстали. И все!

Но Петро не их тех, которые легко сдаются.

Он в два шага оказывается около моей кровати и легко сбрасывает меня с нее. Стряхивает как крошки хлеба с одеяла. Моя задница горит от удара, а себялюбие ущемлено от удивленных и довольных взглядов новобранцев.

Я была права. Среди четверых прибывших, двое девушки. Одна из них темнокожая брюнетка с коротким кудрявым ежиком, а вторая похожа цветом кожи на меня – бледная. Но ее волосы выбелены и заплетены в толстую косу.

Двое парней, что стоят впереди них, похожи друг на друга как зеркальное отражение. Они явно близнецы. Оба высокие, худые и нескладные со странным пирсингом. У одного он на губе, а у другого над бровью. Их волосы полностью сбриты.

Петро не дает мне рассмотреть их лучше и тянет меня вон из казармы.

– Если ты выиграешь у меня бой, то я отдам командование тебе и сам встану в ряд с ними, – кивает он на четверых. Те вытягиваются по струнке смирно. – А если проиграешь, то в наказание за неповиновение спать сегодня будешь на камнях у берега. Ясно тебе?

– Ясно!

Мне уже не страшно. Выбора здесь нет, здесь есть лишь факты, которые необходимо принимать.

Мы идем на ринг, где Петро сегодня уже едва не поломал Роба. Настает моя очередь. Новенькие гуськом тянутся вслед за нами, пытаясь слиться с местным пейзажем и не злить еще больше Петро.

– Тебе доставляет удовольствие выводить меня и обращать внимание Ксандера на себя?! Чего ты этим хочешь добиться, Надежда?! А?! Ответь мне! – шипит на меня по дороге Петро.

Робин замечает нас, когда выходи из главного корпуса. Корпуса, где его отец. Он меняется в лице, видя меня с Петро. С его лица сползает спокойствие, уступая место волнению. А мне интересен лишь один факт: то, по какой причине он был у Ксандера? И он просил ему верить?!

Нет!

Я не хочу никому верить в этой жизни.

Кажется, доверие не для меня.

– Надежда, что произошло, пока меня не было?! – подбегает Роб. Петро загораживает меня собой, словно прячет ценную вещь для себя. Робин так просто не сдастся. – Отпусти ее! Слышишь?!

– Ты смеешь мне указывать? Где ты был? Тебя не было в казарме, после отбоя.

– Не твое дело!

– Вряд ли… но с этим я разберусь позже. А сейчас, – Петро толкает меня вперед, оставаясь с Робом. – иди вперед. Я приду. А вы, – рявкает он на четверку новеньких. – быстро обратно в казарму и обустроиться там. Приду, проверю!

– Есть! – выдают они и скрываются в вечерних сумерках, быстро петляя по дорожкам в обратную сторону.

– Что ты хочешь с ней сделать, хладный?! Ты слышал меня?!

– Вообще-то, желание разговаривать с тобой у меня нет. Но на вопрос отвечу. Я хочу проучить ее! Это поможет Надежде сдерживать свой гнев и порывы бунта. Ведь этого от нее хочет твой отец? Повиновения?! – наклоняется к Робу, Петро. Он произносит это слово вкрадчиво и тихо, но я легко могу разобрать его.

– Я не в курсе, чего хочет мой отец. Он не делится со своими планами! Даже с родней!

– Уверен?! – ухмыляется Петро. Роба перекашивает.

– Уверен! – отвечает ему тот, старательно выговаривая все буквы.

– Тогда, ты знаешь, что я сейчас прав.

– Не трогай ее! Я могу занять ее место!

– Не можешь. Она от рождения уже заняла его… к сожалению, – заканчивает их разговор Петро. Он нагоняет меня и вновь моя рука в его лапах. Я кривлюсь от боли, что проникает по мышцам глубоко внутрь. Усталость не может соперничать с болью и злость приходит ей на смену.

– Пусти уже меня! – дергаюсь я в сторону. – Я сама могу идти!

Петро отпускает меня и позволяет идти вперед.

Мы оказываемся в уже до боли знакомом мне месте. Тут все также. Лишь одна лампа мигает: ее нужно заменить. Но кажется такой световой эффект даже нравится моему противнику.

– Надевай! – кидает он мне перчатки. Я неуклюже справляюсь с ними и с трудом закрепляю их у себя на запястье.

– И что? Ты меня будешь бить?

– Буду. – короткий ответ слышу я от него.

– И все? Ты так легко об этом говоришь?

– Ты заставляешь! – разминает свои руки Петро. Я веду головой в сторону и облизываю сухие губы. Я видела его в бою. Он страшен. Петро очень серьезный противник. О чем я думала, когда давала согласие. – Нападай, Надежда!

– Я?

– Я жду!

Хорошо. Мои ноги в стойке, а руки прикрывают голову. Я делаю первый выпад и тут же оказываюсь на полу. Меня уложили одной молниеносной подсечкой. Петро уже нависает надо мной. Он наклоняется к моему уху и шепчет:

– Ты не выдержишь здесь! Он скоро это поймет! Тебе нужно бежать отсюда!

– Что? – успеваю спросить я как меня резко поднимают. Краем глаза вижу, что Робин тоже здесь. Он наблюдает за нашим поединком. Ему ничего не остается больше как просто наблюдать. И для этого есть причина… Рядом с ним стоит его отец.

Ксандер тоже пришел сюда.

Я вновь пытаюсь ударить Петро, но он вновь блокирует мой удар и легко уходит от него, обхватывая меня руками.

– Так нельзя! – слышу я крик Робина.

– Это их бой. Не вмешивайся, – советует ему Ксандер. Робу приходится умолкнуть.

– Что ты делаешь? – хриплю я, ощущая его пальцы на моей шее. Он душит меня!

– Учу повиновению! – громко сообщает всем Петро. – Когда очнешься, то не смей сюда возвращаться! Поняла?! – уже шепчет мне на ухо он. – Кивни, если поняла, Надежда! – требует он от меня.

Я киваю. В тот момент я хочу лишь одного: чтобы он отпустил мою шею и дал вдохнуть.

– Отлично! Помни, я приду за тобой и помогу. А сейчас… прости за это, – слышу я его слова, а затем хруст и мои глаза видят лишь темноту. Я отключаюсь так быстро как перегоревшая лампочка.

Кажется, кричит Робин и его отец.

Что-то изменилось…

В моей судьбе наступает новый поворот.