Бег не пугает меня, меня пугает те, кто гонятся за нами. А вот парню кажется становится не очень. Он держится за бок и часто сбавляет темп. Ему дурно.

– Ты как? – ровняюсь я с Робом.

– Нормально. И почему я бегу с той, что хотела меня убить и убила?! – с трудом произносит он. Ему нужно было это сказать мне?

– Я не собираюсь извиняться!

– Я это понял.

– Тогда, тебе лучше не повторять это вновь. Я ведь могу и вновь воткнуть в тебя нож! – пугаю я его.

– Не сможешь, – останавливает он меня. Погони не слышно. Они отстали. Мы смогли убежать от них. Это хорошо, есть время на передышку. – Ты не сможешь вновь воткнуть в меня нож, – со стопроцентной уверенностью говорит мне Роб.

– Почему же?

– Я видел твои глаза, когда ты поняла, что я умираю у тебя на руках и все это… из-за тебя. Ты испугалась. А убийцы не боятся смерти своих жертв. Ты не такая!

– А какая я? Какая?! Та, которую загнали в угол еще до ее рождения лишь потому, что она была непохожа на вас всех? Да?! – злюсь я на его слова. Они задевают меня. Его слова – правда. Я не могу убить человека.

Роб обнимает меня со спины, обхватив руками. Вырываться не хочется. Но и оставаться так – это позволить себе слабость, что непростительно для меня. Так учил меня отец.

– Убери от нее свои руки, парень, если хочешь, чтобы они были у тебя целыми! – слышу я голос отца над головой.

Он стоит на крыше одно из складов. Его лицо искажает тревога за меня и обида на мою выходку. На его плече автомат. Он готов к войне, лишь бы вытащить меня из гетто.

Робин отпускает меня, но не отходит ни на шаг. А зря… отец никогда не шутит.

Тем временем, отец спускается к нам. Он хватает меня за руку и дергает к себе.

Я кривлюсь, но молча сношу его гнев – я заслужила это.

– Ей больно! Отпустите ее! – кидается мне на помощь Робин. Но я взмахом руки останавливаю его. Не тот момент, когда нужно вступаться и защищать. Но кажется, что отец так не считает. Ему интересен парень.

Он кивает и произносит:

– Ты… кто ты и как оказался рядом с ней? – отец смотрит на Робина в упор, но тот выдерживает его взгляд.

– Я – Робин.

– И кто же ты, Робин? Ты ответил лишь на одну часть моего вопроса. Вторая часть… я жду!

Роб прочищает горло и твердо говорит то, что говорить не стоит.

– Сын Ксандера – мэра этого гетто.

– Ксандера?!

Глаза моего отца наливаются кровью. Его рука больно сжимают мое запястье и я постанываю, ощущая боль в руке.

Робин кидается ко мне.

– Вы делаете ей больно!

– Это твой отец сделал ей больно, когда убил ее мать! – бьет мне в самое сердце отец. Я задыхаюсь слезами и не знаю, куда мне убежать от всего этого.

– Я знаю. И она уже убивала меня из-за этого родства.

Брови отца делаются дугой. Теперь он поворачивается ко мне, ожидая мои пояснения.

– Я пырнула его ножом.

– Именно! – улыбается Роб и задирает край футболки. Небольшой шрам, который стал бледно-розовым цветом, словно ему уже больше года, идет от бока к животу. – Я умер.

– И почему же я говорю с мертвецом? – держит отец на мушке Роба. Тот даже не смотрит на дуло оружия, он просто ждет моего шага. Я должна рассказать отцу о такой возможности моего организма. – Надежда?!

– Я вылечила его лишь прикосновением рук.

Молчание оглушает. Отец ничего не говорит, но его трясет. Я такого не видела. Хладные очень спокойные и очень сдержаны. Но не сейчас.

– Идем и быстро. А ты, – кивает он в сторону Робина. – даже не думай сбежать и сдать нас своему отцу! Я не буду исправлять то, что убью тебя. Я не похож на свою дочь. Она похожа на свою мать.

– Я пойду с ней, – смотрит на меня Роб. Я стою рядом с отцом. Он прячет меня от него за своей спиной.

– Отлично. Значит, ты не так глуп, как кажешься. Быстро, нам надо покинуть это место.

– Куда мы? – я хочу знать наш маршрут.

– В первое гетто, только заберем твою тетку. Несс очень зла на тебя, но она импульсивна и может натворить здесь дел, если ее оставить.

– А что там, в первом гетто?

Отец уже ведет нас укромными путями к рабочему району. Через пару минут я уже вижу улочку, где живет моя бабушка. Фонари горят слабо и мы легко скрываемся в тени света, что они отбрасывают на асфальтовую дорожку. Она уже вся испещрена и требует замены. Но это не волнует правительство центра. Они здесь не появляются. Они лишь управляют им.

– В первом гетто есть тот, кто объяснит твою возможность. Скажи мне, с ней все было после этого хорошо? – внезапной обращается отец не ко мне, а к Робу.

Я глазами и жестами показываю ему правильный ответ: «Да, все хорошо!». Но Роб, видимо, очень правдивый молодой человек. Он говорит правду, которая может привести к очень неоднозначным последствиям:

– Нет. Не все. Ее температура… она поднялась и Надежда упала в обморок. Но потом…

– Что?! Что произошло потом?! – рычит отец. Его вены бугрятся под кожей, а мышцы находятся в напряжении. Он на взводе.

– Когда она была без сознания, то ее тело стало холодным… ледяным… словно, она…

– Что?

– Умерла! – я закатываю глаза. Вот, придурок! Я обещаю, что впредь буду осмотрительнее и тщательнее выбирать тех, кого надо будет спасать. Спасать буду тех, кто сможет держать язык за зубами.

– Надежда!

Я закрываю глаза, боясь посмотреть на отца.

– Нам нужно срочно в первое гетто!!!

Больше от отца ничего не слышно. Мы лишь спешим к дому.

Робин не отстает от меня.

* * *

Ванесса ждет нас уже у входа в дом. Она одета в широкие штаны с карманами по всей длине, свободной футболке, что заправлена в штаны и затянута ремнем. Она похожа на солдата, которого подняли по тревоге и поставили на караул.

– Где вы так долго были? И ты, – кидается она ко мне. – как ты могла уйти?! Надежда, ты должна быть более осмотрительнее! А это еще кто с вами? Сын Ксандера?! – бесцеремонно тыкает она в Робина. Он старается быть позади нас с отцом.

– Верно. Идем, нам некогда. Планы меняются.

– Что случилось? – теряет она интерес к нам с Робом. Все ее внимание теперь сосредоточено на отце. Он перезаряжает оружие, проверяя его. Оно идеально и готово поразить любую цель.

– У Надежды есть кое-какие особенности… из-за меня.

– Какие?

– Вот это и надо узнать. Быстрее! Где твоя мать?

– Она уехала к Оливеру.

– Ясно. Отлично.

Я решаюсь задать ему вопрос.

– А кто тот человек, что знает о том, что происходит со мной?

– Он когда-то работал в больнице рабочего района. Потом он уехал отсюда в другое гетто. Но это не суть. У нас есть десять секунд, чтобы принять решение: идти через официальный туннель или пробираться по выжженной земле, прячась ото всех?

Слышатся выстрелы и крики военных.

– Уже нет. Нам надо пробираться к стене! – решает за всех Робин, оглядываясь назад. Отец кивает ему. Кажется, он немного проникается симпатией к парню. Но до полного доверия еще очень далеко. Даже я не знаю, как отношусь к этому парню и почему он теперь рядом со мной?

– Верно. Идем. Ты с нами?

– Да, – с готовностью отвечает Ванесса. Она закидывает себе рюкзак на плечи и кидает такой же Робину. – Здесь спальные мешки и провиант.

Робин надевает свой и касается моей ладони своей рукой. Я переплетаю пальцы с его. Отец с Ванессой замечают это, я вижу их взгляды, но они молчат.

– Быстрее! – командует отец.

Мы все бежим за ним. Должны успеть.

За нашими спинами слышна стрельба. Кажется, что ветер становится горячим и сухим. Он сжимается вокруг меня и не дает делать свободно шаг. Я бегу как механическая кукла.

Быстро преодолеваем колючие заросли кустарника. Отец постоянно оборачивается и держит меня на контроле. Он хочет, чтобы я была рядом с ним. Но это не так. Впервые, за многие года, я нахожусь не рядом с ним. Я с Робином. Он не выпускает моей руки и крепко держит, боясь отпустить.

– Как ты? – спрашиваю я его, беспокоясь о ране. Все-таки, он недавно был при смерти.

– Я? Отлично. А вот за тебя, я беспокоюсь. Как ты себя чувствуешь?

– Отлично. Ты рядом.

– И ты думаешь, что тебе это помогает? – улыбается Роб. Я киваю.

– Да. Думаю, что помогает. И буду думать.

– Я рад. Я, действительно, хочу, чтобы ты всегда так думала.

– Я странная, да? – моя речь сбивается, но мне неважно.

– Нет. С чего ты так думаешь?

– Я доверилась сыну своего врага. Разве, это не показатель? Ай!

Я останавливаюсь. Мою ногу очень сильно обжигает.

Я прижимаю руку к щиколотке. Она заливается горячей липкой кровью.

– Стойте! – кричит Роб. Отец с Ванессой останавливаются и разворачиваются в нашу сторону. В глазах отца я вижу животный страх за своего ребенка. Он боится не за себя. Он боится лишь за меня. И сейчас, я его подвожу – я поранила ногу о ржавую железную проволоку. Просто не заметила ее в высокой траве.

– Надежда! Дочка! – оглядывает он мою рану, стараясь не касаться.

– У нас нет времени. – Ванесса права: слышится и собачий лай, и крики военных.

– Она права. Я могу идти, – становлюсь я на обе ноги. Но мне не удается обмануть их: лицо кривится от боли. Ногу жжет и очень сильно хочется подогнуть ее, прыгая на одной.

– Нет, ты не можешь. Я понесу тебя, – отец убирает оружие себе за спину. Он хочет меня нести на руках.

– Лучше, я возьму Надежду, – встревает Роб.

– С чего это?

– Я не стрелок, но не менее сильный, чем вы. Вы же можете нас прикрывать и стрелять, если придется. Думать некогда, – присаживается передо мной спиной Роб. Так удобнее и можно дольше нести ношу. Я бросаю быстрый взгляд на отца и забираюсь на спину парня.

– Защищай ее! – предостерегает его отец. – Даже, если я не смогу. Если придется, тащи ее силой, но доберитесь до места назначения – это очень важно.

– Отец!

– Все будет хорошо, Надежда.

– Я не подведу вас, сэр.

– Надеюсь.

Мы движемся вперед. Ванесса впереди, Роб и я у него на спине бежим посередине колонны, а замыкает нас отец. Мы добираемся до Громады. Успешно проникаем за ее пределы. Теперь, остается найти место, где можно переночевать. Солнце садится за горизонт. Несколько часов, и станет темно.

– Туда! – указывает отец на горный массив.

– Вы знаете те места?

– Знаю. Увидишь, парень, там не так все плохо, как кажется все на первой взгляд.

– Посмотрим.

Мы спешно пересекаем оставшийся путь и добираемся до подножья горы. Она огромна и кажется, что может поглотить нас. И это действительно так.

– Сюда, – машет нам отец. Он стоит у камня, который на первый взгляд незаметен, среди всех остальных. – быстрее.

Лучи со стены шарят по оголенной земле. Они ищут беглецов – ищут нас.

– Быстрее! – подгоняет отец. Роб бежит к нему. Ванесса бежит за нами.

Мы оказываемся в подземном туннеле.