ЭЛка возвращалась на Станцию в сумерках. Хотел вылететь раньше и посмотреть по дороге на идущий «под всеми парами» вертолетоносец, но пока развернули антенну, пока с рацией разобрались, пока митинги прошли — глядь, уже солнце садится.

С нами летел тот самый, кому-то батюшка, Феоктист. Кстати, служек мужского пола в женском монастыре оказалось едва ли не больше чем монашек. И лететь с нами порывались многие. Но отбрыкался от желающих небольшой грузоподъемностью и взял только одного — того, кто не начинал меня сразу загружать теологией. Он вообще предпочел посмотреть в окно на взлет и задремать.

Порт станции светился множеством огней, суда на рейде, окна теплоходов, огоньки снующих катеров. Жизнь била ключом. Миша толкнул колено Феоктиста, будя, и указывая вниз — служитель прилип к зрелищу. Да и мы такими картинами избалованы не были. Я еще помню голый берег и пустой залив перед Станцией месяц назад.

После моего доклада о подлете, к картине вечернего порта добавился новый штрих — загорелись прожекторы на молу, подсветив гидропорт. Посадка прошла как по маслу и смотрелась красивее, чем днем — водные брызги, подсвеченные прожекторами в световом коридоре. А потом из тьмы наплывают огни дебаркадера. Очень специфические впечатления.

Встречали нас не только авиа бармалеи и Димыч с Катюхой, что было ожидаемо. Но и еще пара малознакомых человек. Но это оказались встречающие для Феоктиста, быстро его загрузившие в Ниву и отбывшие к Топам. Надеюсь, мы теперь не полезем отбивать Собор иконы Божией Матери в самом центре замертвяченного Соснового бора. А то у Топов, еще недавно бывших ярыми коммунистами, а теперь быстренько перекрестившимися и изображающих православие, хватит ума поломать все планы зачисток и бросить людей «отвоевывать святыни». Вот случись такое — лично пойду Дикарем аплодировать инициативным руководителям. И Феоктисту, заодно. Еще в прошлой эпохе эта «штурмовщина к празднику» достала.

Будто вторя моим мыслям, но с другого направления, высказался Димыч.

— Сегодня пятое. Уже почти шестое. Через три дня День Победы праздновать будем. Парад. Колонна из Пушкино придет. Зрелище должно быть эпическим, там одних большегрузов за две сотни, плюс броня на колесах или на транспортерах, если гусеничная, плюс бочки заправщиков и мелкой техники, начиная с кунгов БАО, заканчивая автобусами и личными машинами — без счету.

И Пан замолчал, задумчиво провожая взглядом отъехавшую машину с Феоктистом. Я только и успел чмокнуть супругу, подозрительно рассматривающую дырку на костюме, наскоро подшитую брезентом с подкладкой.

— Это я к тому — продолжил Димыч — что мы, и ты в том числе, в Параде участвуем как представители береговой группировки.

Стукнул супругу по любопытным пальчикам, полезшим под брезент, оценить размер предстоящего возмущения.

— Димыч. Я устал, не выспался, и вообще, давай без этих заходов. Чего тебе, старче, опять надобно!

— Лех, придумай что-нибудь для парада не менее солидное, чем колонна из Пушкино. Сразу скажу, воздушный парад из двух или даже четырех гидросамолетов будет смотреться жалко. Наши мародер-группы ездят, на чем придется, и солидности параду не придадут. Сегодня, после совещания посвященного празднованию, весь день места себе найти не могу. Вроде и дел славных у нас много, а похвастать на параде и нечем. Морской парад мы, само собой, проведем — но боюсь, этого мало. Подумай! Голова у тебя светлая, особо хитро заточенная. Парад ведь не по реальным делам подразделений смотреть и потом обсуждать будут.

— Подумаю, Димыч. Только давай все завтра.

Распрощались с Паном, переговорил с бармалеями и мы с Катюхой сели в Финик, на котором пришлось обплывать мол гидропорта, затем мол Канала, чтоб попасть домой. Пешком и то быстрее было. Разве что посмотрел еще раз на трофеи, расцветившие огнями рейд порта.

— Катюха, а чего не на машине приехала?

— Да не на чем. Грузовики и Лауру переделывают, а на буханке у меня плохо получилось. Но никто не пострадал — поспешила она добавить.

— Это во что это Лауру переделывают?! — возмутился я.

Катюха помялась но ответила, что это «сюрприз» и показывать рано. Хмыкнул, причаливая к дебаркадеру. Не люблю я столь крупных сюрпризов. Посему вместо похода в койку пошел к мастерам и слегка пожурил их, постукивая по верстаку, ключом на пятьдесят пять. Потом мы ходили вокруг Лауры и я почесывал «репу» тем самым ключом.

— А стрелять пробовали? — бармалеи синхронно передернулись, но кивнули уверенно.

Эти рационализаторы вырезали в крыше багажного отсека Лауры отверстие и сделали небольшую башенку, похожую на усеченную четырехгранную пирамиду, с одного ребра которой торчала ВЯшка. Эдакий, ромб с пушкой. Поворачивать и наводить, понятное дело, ручками. В металле выполнили неплохо, а вот загрунтовать и покрасить, пока не успели. Зато теперь, когда сюрприз больше делать некому, ко мне пристали с вопросом как именно красить. Чего тут думать? Раз мы «пограничники» пусть будет светло-зеленый окрас и темно-голубые «орбитали» эмблемы по бокам, ближе к корме. На параде броневичок смотреться будет хорошо, хотя, конечно, не так впечатляюще, как хочет Пан.

Посмотрел на Лауру с одного бока, зашел глянуть с другого. Достал телефон и оторвал от ужина нашего начальника порта, согласуя идею и споря о сроках. Уж больно не хотел Сергей Васильевич срывать своих работников, на ночь глядя. Мне с работниками было проще — «свистать всех наверх» и мы уже собираемся на брифинг, в столовой мастерской, заодно перекусывая.

В два часа ночи воскресенья, шестого мая, конвой из двух паромов, Норильска и Северодвинска, на полной, десяти узловой, скорости в сопровождении Отважного, прошел вторые ворота дамбы. Не снижая скорости, суда двинулись в устье Невы. На палубе паромов стояла наша «бронетехника», внедорожник и грузовики. То есть, Лаура, буханка, рукастый Эльф и смародеренный бармалеями восьми тонный Hyundai HD 120. В машины набился народ сверх всякого штата. Шли все бармалеи и службы гидропорта, включая Сергея, Олега и Александров. Крановщика Костю посадили за баранку Эльфа. Даже дед Афанасьевич, со своим артритом и бессонницей шел «за компанию». Словом, шли все, способные крутить баранку.

И шли мы грабить «Арсенал». Тот самый завод на Михайлова, в просторном, триста двадцать третьем цеху которого, расположилась «ООО Лаура — Специальные Автомобили». Шли на удачу — цех Лауры мог быть заставлен десятками броневиков, а могло не быть ни одного. Склады могли полниться листами броневой стали, а могли стоять пустыми. Как дед Афанасьевич сказал — «хоть краски пару бочек приберем, уже прибыток». Хотя, гонять ради двух бочек краски пару паромов «семисоттонников» с сумасшедшей прожорливостью — это уже за гранью. Хоть чем-то полезным, но разжиться мы обязаны.

Это я так на себя страхи нагоняю. На самом деле, заводик бронеавтомобилей на Арсенале практически полноценный, там делают машины «с нуля», то есть им поставляют запчасти, а они собирают броневичок на своих стапелях, начиная с рамы и постепенно навешивая все остальное. Так что, броневики в цеху будут однозначно. На разных стадиях сборки, но это уже мелочи.

В четыре утра аппарели паромов стукнули по ступеням спуска на набережной напротив улицы Михайлова. Народ засуетился согласно плану. Одни бежали с досками, другие тащили сварочные посты к железным отбойникам, ограждающим дорогу и не дающим ехать поперек набережной.

Рыкнул глухо дизели машин, засверкала газовая резка, щелкнули первые выстрелы из Дикарей. Катюха напросилась не одна, а взяв напарницей заскучавшую Женьку. Стрелок супруга Пана была средний, но сидели они на мостике парома, в самом безопасном месте и сожрут их, если что — в последнюю очередь.

Через семь минут от открытия аппарели Лаура, со мной в башенке, выкатилась на набережную. Пока взбирались вверх по ступеням — включил налобный фонарик и записал первое замечание по башне. Плохо уравновесили. На подъеме пушка перевешивает и приходится прикладывать значительные усилия, дабы удерживать башню повернутой вбок, вдоль набережной. В заднюю часть ромба груз добавить надо. И груз не маленький придется класть. Обидно вот так, без толку, терять грузоподъемность машины.

В голове сразу замелькали схемы — ставим назад кронштейн с механическим повторителем от лафета пушки и на кронштейн, в заднюю часть башни, вешаем пулемет. Только форму башни слегка поменяем…

Чуть не пропустил ползущего по стене здания Транснефти, что западнее улицы Михайлова, «Зубожутину» — промежуточный вариант между Зубастиком и Медвежутью. Навел красную точку коллиматора на спину этой «крадущейся мухи» и всадил короткую очередь. С удовлетворением посмотрел на пятно ошметков, и с легким сожалением на выбоины в исторических фасадах. Записал следующий ряд замечаний. Обзорность плохая. Надо смотровые щели чуть шире по всему периметру. И делать их все одного размера, будем под них из обычных оконных стекол делать блоки триплексов. А то дует немилосердно. И пороховые газы глаза щиплют, надо приемный ящик для гильз отдельной вытяжкой снабжать. И наддув салона продумать. Список замечаний рос на глазах.

Вокруг короткой колонны автомашин, идущей по улице Михайлова, падали кегли. Некоторые падали на дороге. Таких старались объезжать, но удавалось не всегда. Мелкашки щелкали с каждой машины колонны, одни мы оказались при пушке, но без возможности стрелять чем либо еще. Окна в броневичке не опускались.

До кирпичных, бело-красных ворот на арке которых значилось «Арсенал» и ниже «1869» мы добрались без приключений, если не считать под сотню упокоенных кеглей. Пятьсот двадцать метров от аппарели паромов до ворот. Мимо нашего броневичка пробежали Сергей с Мишей, и, как в фильмах, дернули дверь проходной, заскакивая внутрь по очереди. Через несколько секунд изнутри домика приглушенно хлопнули несколько раз Макаровы, и еще секунд через тридцать ожидания начали со страшным скрежетом открываться железные ворота. Вообще-то, через эти ворота уже почти не ездят, но для нас это кратчайший маршрут от набережной к цехам Лауры.

Проскочив ворота, колонна опять остановилась, в ожидании, когда с еще более мерзкими звуками ворота закроются, отсекая ковыляющую вслед машинам «погоню». На территории Арсенала кеглей было значительно меньше, чем на улицах. Буквально десятка выстрелов мелкашки хватило для расчистки видимого пространства. Записал еще два замечания по башне. Может и придираюсь, но лучше писать про все, даже мелкие, «занозы», а потом думать, что исправлять, а что игнорировать — чем забыть, в спешке, написать о мелочи, обычно оказывающейся решающей.

После ворот направо, через восемьдесят метров налево и через шестьдесят метров начинается территория Лауры. На этой территории интересовал больше всего средний, восьмидесятиметровый ангар сборочного цеха. Внутри него, вдоль стен «елочкой», стоят сборочные стапеля бронеавтомобилей, разделенные сквозным широким центральным проходом над которым по всей длине крыши идет стеклянный фонарь естественного освещения. Еще интересовали склады бронелистов, запчастей, краски и колес в здании рядом. На закуску — площадка перед этим зданием, где обычно стоят готовые, выкаченные из цеха, броневики. А вообще — интересовало все. И инструмент с оборудованием и припасы. Мои бармалеи как услышали, кого идем мародерить, чуть слюной не подавились. Задал им вопрос — почему они сами не предложили этот вариант. Пожимают плечами, мол, даже в голову не приходило. Инерция мышления.

В этот самый «центральный проход сборочного цеха» мы и закатились всем конвоем, закрыв за собой ворота в цех и высвечивая прожекторами все помещение. Отсюда и начнем разведку Лауры, с зачисткой и планомерным закрытием всех ненужных дверей. Мертвяки тут есть точно, так как запах стоит специфический. Но народ у меня уже некоторый опыт зачисток нежити на территории порта имеет — справимся.

От конвоя в разные стороны разбежались бармалеи, осматривать собранные и полусобранные броневики, заодно заглядывая в тени, разыскивая кегли и держа наготове упокоитель Макарова.

Из прохода, ведущего на склады, грохнули пара пистолетных выстрелов. Потом, совсем тихо, со стороны офиса, долетел еще выстрел. Пару минут было тихо, а потом выстрелы пошли чаще. Один раз на все здание гремела очередь пулемета. Рванул было туда, но вновь приглушенно и размерено покатилась пистолетная стрельба. Вернулся к осмотру своего сектора.

Осмотрел покрасочный бокс, с удивлением обнаружив, что пока глаза выискивали нежить, руки сами начали откручивать хомуты крепления к стене стойки краскопульта. Сказал сам себе «брось каку», и пошел дальше, в левой неся Макаров, а правой крепко держа за ремень, висящий на спине Суоми. И то, совершенно непроизвольно, правая рука изредка хватала полезные вещички с верстаков и бросала их в брезентовую сумку, висящую на плече.

Стрельба в здании стихла, и стал слышен перестук генератора, обеспечивающего нам освещение и питание инструмента. Уже собирался возвращаться, когда заметил в нише двери тень. Высветил фонарем тень и уперся взглядом в начинающего Зубастика. Это он в засаде сидел, что ли? Щелкнул второй кнопкой на фонаре, включая на полную мощность. Яркий сноп света уперся прямо в тусклые глаза нежити, замедляя ее бросок на нужные мне доли секунды. Восемь патронов улетели из Макарова, будто одной очередью. Одновременно скидывал с плеча Суоми, поэтому свет заметался, и бросок нежити я пропустил. Удар в грудь получился слабый, но все равно заставил отступить на пару шагов, восстанавливая равновесие. Вновь высветил пространство перед собой, уже вскинув автомат и держа ствол на руке с фонарем. Нежить лежала неопрятной кучей на том месте, где раньше стоял я. Луч света пробежал еще раз по переходной галерее, высвечивая стены и потолок. Только потом посветил на себя. Грудную пластиковую пластину глубоко прочертили три борозды и две царапины помельче. Не держатся у меня защитные костюмы! И расположение царапин уж больно неудачное — тут перед супругой байкой о зацепившемся гвозде не отделаться. Будет байка о граблях.

Пройдя еще раз, отведенный мне для проверки сектор, вернулся в сборочный цех, где кипела работа по оценке подвижности и законченности изделий. Навскидку, полтора десятка броневиков мы набирали. Большей частью это были «Лаура 1958» на базе «Шевроле Нива» и «Лаура 19771» на базе «УАЗ». Были две «Газельки» — «Лаура 19521» и «Лаура 19541» с виду одинаковые, но первая имела приставку «VIP».

Еще имелось две недоделки, не пойми из чего собираемые и три машины в виде одной рамы с шасси на стапеле. Эти брать не стали, с избытком хватало и готовых броневиков, чтоб заполнить палубы паромов. Часть машин не крашена, но это вообще не играло роли — все равно их все перекрашивать в цвета пограничников.

Из галереи к складам выкатился местный погрузчик, с листами железа на паллете. Будем устраивать броневикам прочностные испытания, загружая их материалами, запчастями и инструментом.

И тут со стоянки пришли разведчики. На улице имелись еще две «бронеНивы», непонятный броне микроавтобус «Maxus» и шикарный трехосный броне грузовик «Mercedes Axor». И это уже был перебор. Мы собрались у капота нашей Лауры, черкая на листиках столбцы цифр. Размеры палуб паромов известны, размеры машин известны. Теперь остается найти такую последовательность парковки, чтоб все влезло. Но не тут-то было. Решили оставить Буханку в цеху Лауры. Далее нарушили правила безопасности и решили оставить аппарели паромов опущенными, парковать крайние броневики на аппарели, что давало нам выигрыш еще в два места. Теперь все машины влезали, согласно бумажкам — как будет на деле, оставалось под вопросом. Теперь требовалось заполнить все автомобили, чем-нибудь полезным. К ним на крышу броне листы положить можно, через деревянные бруски прокладок и стяжками притянуть. Салон набить инструментом и оборудованием. А уж для грузовиков тут полно объектов вывоза.

В девять утра мы все еще мародерили. Дольше всего разбирали оборудование цехов, Снять все оборудование у нас не хватало грузоподъемности — но мы максимально приблизились к идеалу. Зато машины были перегружены вдвое, а то и втрое. Грузовики вообще просели на рессорах до ограничителей, и после этого на них загрузили «еще чуть-чуть». Бросили набивать уже по крышу забитые машины «вкусняшками» только когда с берега доложили, что начинается «навал» нежити. В дело уже пошли водометы Отважного, а экипажи паромов стреляют непрерывно и кто может, уже очередями. Странно, тут, в цеху, за шумом погрузки и пыхтения генераторов канонады не слышно почти.

Размещались как шпроты под прессом. Даже водительские сидения были завалены кофрами мешками и свертками, что уж говорить про остальные места. Мне в башенке было не повернуться — я сюда пару минут ввинчивался, раздвигая мягкое и огибая твердые грани, торчащие в разные стороны из мешков и тюков. Сергей и Михаил, глянув, как я забираюсь в салон, решили ехать сверху «на броне» Мерседеса. Им все равно бегать открывать и закрывать ворота, а моими «цирковыми талантами», как они выразились, бармалеи не обладали.

Конвой выходил из цеха, выстраиваясь в строго распределенную колонну, согласно местам постановки на паром. Исключением была наша Лаура с пушкой, которая пойдет первой, на набережной пропустит конвой и закатится последней.

Шли машины медленно и тяжело. Но двигались без остановок и поломок, чего я больше всего опасался. На улице стала слышна канонада. Давненько я такой активной стрельбы не слышал. Задержались мы, но что поделать, мы бы и еще на сутки там себе дел нашли. Уже были предложения «по-быстрому» сделать прицепы для машин или даже волокуши. И перегружать с них на паром вручную, так как места для машин с прицепами на палубах нет категорически. Но остатки здравого смысла одержали временную победу.

Триста метров от ворот Арсенала до перекрестка Михайлова и Комсомола колонна прошла относительно легко, десяток кеглей, да и то их больше интересовала стрельба на набережной. А вот две сотни метров от перекрестка до аппарели паромов получились напряженные. Основная проблема — мы не могли стрелять вдоль улицы Михайлова, так как в ее створе стояли оба наши парома. И с паромов стрелять вдоль улицы опасались, боясь зацепить колонну. Каюсь — это мой промах в планировании. И теперь оставалось только бессильно водить пушкой из стороны в сторону и смотреть, как отстреливают нежить мелкашками. Еще повезло, что «Отважный» нам навредить не боялся и вымывал мертвяков из улицы буквально реками воды.

Только выкатившись на набережную, я понял, что такое «навал» нежити. Мертвяки шли стеной. Даже Зубастики не рисковали пробираться через эту «демонстрацию». Вот тут я протестировал башню до полной глухоты и отдышки. Зрелище бронебойного снаряда, пролетающего через множество тел и на своем пути выбрасывающего в стороны, в том числе вверх, ошметки плоти — запомню на всю жизнь. Особенно когда таких снарядов много и в толпе нежити действительно «прорубаются» просеки. Осколочный снаряд был не настолько эффективен, цепляя двоих-троих и при взрыве, возможно, упокаивающий еще парочку.

Неожиданно быстро кончилась лента. Пока перезаряжал, наметил еще два замечания к конструкции, а когда обжегся, и еще одно — но записывать было некогда. Колонна за спиной, в строгой очередности, выкатывалась на набережную и, грохоча досками, расходилась по паромам. Вот мелькнули замыкающие Нивы и наша Лаура двинулась на куцее оставшееся место. Закатились до «характерного стука бампером». Но вроде все влезли. Добил последние снаряды в ленте уже под неприятный скрежет рампы, сползающей с камня. Как только паромы отошли, рампы чуть провисли и Лаура качнулась вниз, заставляя сердце екнуть. Вот мы сейчас навернемся с рампы в Неву, а я завален со всех сторон барахлом — так и утону в своей жадности.

Но обошлось. Рампа опустилась совсем немного, машины на палубе стояли твердо, и народ начал выбираться из кабин, активно обсуждая операцию. Мне помогли вылезти, иначе я еще бы минут десять выползал, а время было дорого. Паромы уже нацелились под пролеты Литейного моста.

Спустившаяся с мостика Катюха долго смотрела на распоротый нагрудник и кивала, слушая мою байку про грабли. Женя даже потрогала неровные края борозд и хмыкнула. По окончанию моего отчета, супруга доложила.

— Подходил катер с Петропавловки, интересовались стрельбой. Я представилась и честно сказала, что несколько инкассаторских машин забираем с Арсенала. Намекнула, что на каждый паром еще человек по двести, а если без комфорта то и больше войдет. Они очень просили причалить к их Комендантской пристани у Невской куртины. Поможем людям?!

— Почему бы и нет. Вряд ли Петропавловка потребует долю или штурмом на абордаж пойдет. Уже сейчас понятно, что перспектив у крепости нет, и народ надо расселять. В таких условиях пальцы не растопыривают. А вот командование крепости спихнуть нам «либералов» и прочую людскую накипь может запросто. Но тут сразу не определишь, нормальный человек или с гнильцой. Причаливаем, куда же нам, Харонам, деваться.

Пройдя под Троицким мостом, сразу заметили толпу встречающих. На той самой Невской куртине, на Нарышкином и Государевом бастионах, и на пляже, где когда-то массово загорали симпатичные девушки. Такую толпу мы точно не увезем! К счастью, массово на паромы и не полезли, соблюдая некоторый порядок. Распределением людей по парому занялись команды судов, а бармалеи, закрывая машины, предпочли переходить с паромов на наш Отважный, набиваясь туда не менее плотно, чем петропавловцы на паромы.

А я смотрел на СВП, пришвартованное сбоку к этой же пристани. Судно на воздушной подушке хоть и прожорливо, но порой полезно. И главное, я знаю где стоит примерно такое же. И это воспоминание потянуло за собой ассоциации.

На Аптекарском острове, аккурат, где от Большой Невки отделяется Малая Невка, с краю Лопухинского сада, есть пристань «Балтик Марин Групп». Вот там и стояло СВП. А еще на парковке там стояли новенькие, алюминиевые, катера на прицепах и имелся большой магазин с оборудованием для катеров. Катера мне запомнились, так как имели необычный вид. Остекление посередине прерывалось дверкой для прохода на бак, где устанавливалось на штыре вращающееся кресло рыбака. Там еще масса интересных трансформаций этого катера на рисунках была, вплоть до столика в салоне, но ассоциации зацепили именно штырь с вертлюгом на баке. Туда шикарно встанет лафет для пулемета винтовочного калибра и будет очень даже неплохой пограничный катер, который можно таскать на прицепе. И на параде их протащить за броневиками можно, «пуская пыль в глаза».

Так подробно рассуждаю про катер, так как был и на их стоянке и в магазине. Даже лазил по приглянувшемуся катеру. Хорошая машинка, но избыточно дорогая. Crestliner вообще фирма дорогая, а ее шести и семи метровые катера типа «Sportfish SST» вообще в половину стоимости квартиры обходятся.

Вот только нынче валюта иная, стоянка «Балтик Марин Групп» огорожена со всех сторон, да и не должно быть на Аптекарском острове много нежити. Самое время сходить и проверить.

Переговорил с капитаном «Норильска» — они загрузятся народом и пойдут без нас. Мы догоним паромы позже, скорее всего еще до дамбы. Перекидали на «Отважный» неизрасходованные канистры с бензином и отчалили от Петропавловки.

Обратно под Троицкий мост, влево в большую Невку, далее чередой пошли — Сампсониевский мост, до девяносто третьего года бывший «мостом Свободы», но видимо тогда свобода и кончилась. Гренадерский мост, который так ни разу и не переименовывали за всю его вековую историю и Кантемировский мост, самый молодой, ему и тридцати лет нет.

Впереди еще будут Каменноостровский и Большой Крестовский мосты, после чего Малая Невка пройдет мимо одного из крупнейших в Петербурге яхт-клуба профсоюза речников на Песчаной косе Петровского острова. Там, если покопаться, найдется еще тонн двести-триста полезных вещей. А ограбление яхтенного магазина «Фордевинд», безбожно ломившего цены, стоит поставить первым пунктом программы мародерства.

Но это все впереди, а пока мы дошли до искомой пристани, осматривая будущие трофеи. С моего последнего посещения этой площадки изменилось многое. Вдоль забора стояли прицепы с катерами как новыми, так и эксплуатировавшимися, зимовавшим на этой стоянке. Привлекали внимание то самое крупное СВП и стоящий рядом на трехосном прицепе двенадцатиметровый катер Doral. Такое нам не особо надо, но бармалеев в «Отважном» много, почему бы не забрать все?! Спускаем катера на воду по слипу, их прицепы грузим сверху на катера и идем гуськом, вслед за «Отважным», домой.

Простая вроде идея заняла массу времени для воплощения. Особенно долго спускали лебедками двенадцатиметровый Doral. Потом еще выносили все из магазина, вплоть до пакетиков с люверсами, загружая катера без счета и разбора.

Далее потянулась долгая песня с навешиванием, подсоединением и запуском моторов, а нежить уже не просто стучала по железным секциям забора вдоль Аптекарской набережной, но и Зубастиков приманила, благо к этому моменту все лодки были на воде и уже ошвартовались к дебаркадеру. СВП и Doral поставили парой на якорь сорокафутовика, с запуском СВП пока не разобрались, и его собирались буксировать Doralом. Прибежавшие Зубастики только пооблизывались на нас с берега, получили несколько свинцовых витаминов и ускакали выжидать более удобного момента. Стрелять из пушки «Отважного» не рискнули, стоял катер больно неудачно.

Трофеями стали два новеньких шестиметровика и один семиметровик «Sportfish SST». Еще четыре катера с моторами и стояночными чехлами явно были производства Crestliner, но их более точная идентификация пока не интересовала. Гораздо важнее было, что после часа усилий все семь катеров завели, как и запустили оба дизеля сорокафутовика. С дизелем чуть не произошла неприятность, когда собрались, не разобравшись, бензин в бак заливать. Благо специфический запах из горловины навел на правильные мысли и сорокафутовик заправили из бака «Отважного». Еще бы дебаркадер забрать, но тогда мы паромы точно не догоним. Надо знать меру жадности.

Так и убеждал себя, пока «мама утка с утятами» шли под мостами Малой Невки. По берегам проходили пристани с кое-где пришвартованными крупными лодками. Продолжал медитативно себя убеждать про жадности и меру.

И вот мы подошли к Песчаной косе. Первыми шли два причала и дебаркадер спортклуба министерства обороны. Ничего особо выдающегося у причалов не заметил и совсем уже расслабился, когда за дебаркадером обнаружилась синяя корма знакомого катера. Этого красавца с косой полосой триколора по борту я на каждом «Военно-морском салоне» крайних лет видел. Это «Мираж» береговой охраны. Я по нему даже лазил один раз, на ЛенЭкспо. На баке у него тридцатимиллиметровая вращающаяся шестистволка, по бортам, за надстройкой, две тумбы с Владимировыми. Для поражения крупных надводных и береговых целей есть ракетный комплекс «Штурм» на шесть ракет «Атака», для воздушных целей восемь «Игл», и против подводных диверсантов есть гранатомет «Непрядва». Вроде еще два ПК должны быть в арсенале, с возможностью установки вместо Владимировых — но этого на выставке не демонстрировали. Скорость катера до пятидесяти узлов, то есть девяносто три километра в час. Дальность хода до полутора тысяч километров. Два дизеля по пять с половиной тысяч сил. И все это уложили в небольшой, тридцатипятиметровый катер весом менее ста тридцати тонн. Наш, петербургский, «Алмаз», укладывал, между прочим.

А рядом с «Миражом», уже у причалов профсоюзов, чего только не было. Даже прогулочный теплоходик стоял. И еще на набережной яхт-клуба зимовала тьма катеров, попадались даже яхты размером больше нашего сорокафутовика. Как «вишенка на торте», имелась у профсоюзов и лодочная заправочная станция, вынесенная на окончание пирса. И если бы этим все ограничивалось!

Напротив, на правом берегу Малой Невки, не менее обширно раскинулись многочисленные причалы почтенного, с более чем столетней историей, яхт-клуба «Крестовский». Не пустые причалы, и совсем не пустые набережные. Там имелось все, от двухмачтовых парусников до трехпалубных катеров. Про мелочи, типа семи наших моторок даже не упоминаю. На этом фоне даже солидные, свеженамародеренные СВП и Doral выглядят как самокат перед бульдозером.

Мы это все бросим?! Серьезно?! Буга-га! Из глубины души сама вырвалась команда «Стоп машины! Швартовка к заправке! Оружие к бою!». А «Отважный» пойдет знакомиться с «Миражом».

Готовился к массовому отстрелу нежити, и войне с Медвежутью, так как подобные «подарки» без ложки дегтя не бывают. Но на палубе «Миража» нас поджидал каплей, со скучающей миной рассматривающий наши вытягивающиеся лица.

Пришлось лихорадочно пересматривать гигантские планы экспроприаций. Но для начала поговорим.

— Приветствую каплея «Миража» от имени береговой охраны Ломоносовского анклава. Мы тут набираем малотоннажный флот на службу, в связи с этим интересуюсь, что тут делает катер береговой охраны.

Каплей осмотрел нашу разношерстную компанию на красном, спасательном судне с коричневой, только загрунтованной, тумбой носовой ВЯшки. Согласен, на береговую службу серьезного анклава, наша компания похожа мало. И уже формировал жесткий ответ на ехидное замечание каплея….

— Катер тут людей охраняет, в том числе и от таких добытчиков. А Ломоносовский анклав это что за новообразование?

— Анклав наш вокруг ЛАЭС образовался, и постепенно занимает границы Ломоносовского района Ленинградской области. И защищает наша береговая охрана, больше десяти тысяч человек, собирая их отовсюду и пупок надрывая. Может, раскроешь тайну, сколько людей защищает такая внушительная единица как «Мираж»?

Не удержался, высказал «Фи» отсиживающемуся по затонам вояке. Но каплей даже в лице не изменился. Но, к моему удивлению, ответил.

— Защищает четыреста семнадцать человек. Что еще интересует героическую береговую охрану Ломоносовского альянса?

Разозлил меня слегка этот самодовольный молодняк.

— Интересует, насколько вам еще патронов, удерживать нежить, хватит. Вы уж прикиньте, когда катера станут опять «свободным призом». Мы тогда и вернемся. Воевать из-за них мы не собираемся, хотя пара-тройка Тарантулов, служащих у нас, решили бы вопрос.

Каплей навалился на фальшборт, пытаясь пробуравить меня взглядом. Видал я таких «пупов вселенной».

— Патронов нам надолго хватит, и не смешите меня Тарантулом.

— Знаешь, каплей. Не буду ничего тебе говорить. Но живу я уже давно, таких как ты видел. Решил людей тут защищать, флаг в руки. Вот только если ты придешь к нам в альянс или в Кронштадт и не приведешь с собой эти четыре сотни человек, а разведешь свои ручонки и скажешь, что ты «сделал все, что мог». Я лично объявлю на тебя и всю твою родню охоту без правил и без пощады.

— Дед, шел бы ты отсюда. Мститель народный. Людей он видел. Проваливайте. Герои ряженные.

Каплей развернулся и шагнул через комингс в надстройку, захлопывая люк. Я поймал себя на перекручивании ремня, будто из него соки отжать собрался. Ладно, люди есть разные. Не воевать же теперь, в самом деле. Но, пожалуй, отслеживать появление в анклавах этого самого Миража я буду обязательно.

Малым ходом стайка наших катеров выходила на Петровский фарватер. За спиной осталась угрюмая тишина Петровской косы. Задержаться там все же пришлось, запускали СВП и назло каплею общались с народом, рассказывая про Ломоносовский альянс. В красках передавая наше общение с их «военным руководством». Амбиции вояки на создание своего альянса понять можно, только одного военного катера, пусть и замечательного, для этого мало. Для банды — может и достаточно, но как только «петровцы» перейдут дорожку нам или Кронштадтцам, их просто размажут либо флот Кронштадта, либо наша авиация. Поздно уже свои альянсы создавать — теперь только присоединятся реально или жить тихо, как мыши под веником!

Каюсь, я много лишнего сказал. И перспективы рисовал сгущенной тьмой. Но этот «почти адмирал» умудрился отдавить мне, как Харону, все больные мозоли. С удовольствием заложил под него солидную информационную бомбу.

И все же мы ушли с чувством «пинка под зад». Провожаемые тишиной да взглядами с лодок, яхт и палубы теплоходика. Зато все же заправились, отдав два Макарова с десятком пачек патронов и поговорив «кулуарно» с парой «неформальных лидеров». Обменялись мнениями, новостями, картами и позывными с частотами. Теперь появилась уверенность, что когда отсюда побежит народ на катерах и яхтах, придут они к нам. А потом, в одиночестве, приползет куда либо Мираж — и я с удовольствием пристрелю каплея, как обещал. Да — я злой, и память хорошая, так как все записываю.

Ложкой меда в этой бочке дегтя стала новость от местных, что «Фордевинд» все же выгребли подчистую, все этажи вынесли и еще какой-то поклонник их бизнеса нарисовал на стене довольно реалистичный кулак с оттопыренным пальцем. Вот умеет народ действовать «в едином порыве, плечом к плечу». Только повод для этого должен быть не меньше чем «Фордевинд». Увы, мертвяки таким поводом не стали.

Догнали мы паромы уже за дамбой. Покрутившись вокруг неторопливо идущих «мастодонтов», приняли с них буксир, захлестнули на буксирном конце уздечки от катеров и повисли гроздью за судами, глуша свои моторы и устраиваясь поудобнее, для дремы. Как-то избыточно бурно и нервно у меня месяц проходит.

Дальнейшая дорога запомнилась только короткими выныриваниями из дремы с оценкой дистанции до «буксира». Тут ведь можно потеряться, паромы и не заметят. Или наоборот, они скорость сбросят, а мы всей спящей гроздью корму парому подрихтуем. Это я так льщу прочности наших катеров.

Вот разгрузка всего добра стала эпическим квестом. Как только разгребли большую часть проблем, появился Димыч. Кто бы сомневался. Придти к началу разгрузки и помочь — Пану погоны не позволяют. Зато на баланс своей службы принимать технику и оборудование он в первых рядах. Пришлось настучать Димычу по загребущим ручонкам и пояснить, что из всего добра для него тут только СВП, нам это суденышко как «чемодан без ручки». А если Димыч хочет броневики и прочее, то у нас есть прайс, да, дороговато — зато товар эксклюзивный!

Но Пан еще за прошлый заказ аванс не внес! Где бетонные плиты, сваи, техника? Какого демона еще не идет стройка ангара гидропорта на берегу? А теперь еще и второй ангар для береговой броне бригады надо строить, а Димыч все на заседаниях лампасы проращивает! Вот после того, как на берег завезут все по предыдущему списку да еще в двойном экземпляре, Димыч может приходить торговаться о заказе следующем. Но не раньше!

Так как Пан меня давно знает, то спорить не стал, а начал названивать по телефону и вести переговоры, которые мне были абсолютно инертны. Гораздо интереснее предстоящий с бармалеями мозговой штурм по поводу производства дюжины башенок на броневики. Конструкция, наконец, сложилась перед глазами и рвалась воплотиться в металл.

Ради ускорения работ с броневиками к молу гидропорта перегнали Главную мастерскую и до вечера формировали три новых отсека в цеху, два сборочных, один покрасочный. В это время бармалеи нарезали железо и собирали кондукторы. Без кондукторов и форм делать даже небольшую серию — профанация. Как пример — прямоугольную стальную трубу крепят двумя болтами М12. Если болты затянуть, они проминают трубу и жесткости конструкция не имеет. Дабы избежать этого, внутрь прямоугольной трубы вставляют «бочонки с осевым отверстием», через который болт пропускают, и он трубу больше не проминает. А как эти бочонки внутри длинной прямоугольной трубы на нужные места поставить? Правильно очень долго, если просто руками. Поэтому делаем оснастку из двух деревяшек, между которыми зажимаем бочонки на нужных, отмеченных на деревяшках, расстояниях и задвигаем деревяшки с бочонками внутрь трубы. Легко и непринужденно вставляем болты, в отверстия подошедших в нужные места бочонков и вытаскиваем деревяшки. Писать дольше, чем эта операция длится. Вот в этом и разница — работает профессионал или любитель. Профессионал для всего делает оснастку, и может повторить изделие один в один множество раз.

И второй признак профессионалов — они лишней работы избегают. Можно было сварить бронеавтомобиль самим. Можно. И у нас даже получилось бы, не сомневайтесь. Но зачем, когда можно взять готовый, и слегка обработать напильником. Можно было создавать целый цех по производству погона башни, а можно взять готовый люк «ГТС-Л» чем-то похожий на городские люки канализации, только стальной, а не чугунный, с аккуратным воротником и притертой крышкой. Делать из этой пары погон, с шестьсот миллиметровым проходом и семидесяти пяти миллиметровым порожком, одно удовольствие. Приварить уже готовое изделие поверх выреза в броне крыши труда уже совсем не составляет. Проема в шестьсот миллиметров для головы хватает с запасом.

Дюжина бармалеев в порыве энтузиазма сварили и смонтировали на Нивах две первые башни к трем часам ночи седьмого мая. И уже начинали варить следующую пару, пока один готовый броневик зачищали и готовили под покраску, а на башню второго вешали пушку и наш единственный пулемет, отобранный с боем у Михаила. Понедельник действительно выходил тяжелым.

Охрана периметра, боюсь, сильно удивилась, когда мы на броневике посреди ночи пожелали проехать в промзону к реке. Но мой вездеходный пропуск сделал свое дело и мы, светя фарами и прожектором на башне, полчетвертого утра проскочили триста пятьдесят метров по дороге вдоль забора самой Станции и выехали на пляж, служащий у нас полигоном. Заодно проверим и вездеходность броневиков.

Отстреляли полсотни снарядов и полсотни патронов. Посовещались, потом четыре раза десяти патронными и снарядными очередями проверяли настройки. Подвигали в пазах оружие. Удовлетворенно составили «акт», что с железом угадали, а вот прицел не годится — надо делать свой на две точки для двух разных огнестрельных систем. Так как прицелы все равно делать — у меня нет столько готовых коллиматоров, то почему бы не сделать двух лучевой? Принцип коллиматора прост — его еще в первую мировую войну без всяких лазеров применяли. Но с лазерными диодами, из которых делают в том числе лазерные указки, конструкция вообще примитивна — наклонное стекло и лазер, его подсвечивающий так, чтоб отраженный луч шел параллельно оси ствола или, скорее, оси прицеливания. Сложностей две — подобрать углы «падения — отражения» и сделать все это прочно, чтоб от тряске при выстрелах прицел не разбалтывался, и оси не уползали. В идеале еще и компенсацию нагрева охлаждения прибора делать надо — но это уже для эстетов.

Возвращались радостные, что вносить изменений не требуется. Прицел сделаем, триплексы уже после праздника делать будем, пока обычные стекла поставим, все равно никто не заметит. Пористой резиной проблемные места обтянем, это уже мелочи и материала полно. Словом, башня удалась с первого раза, что бывает не часто. Сказался опыт возни и переделок тумбы для катеров. Все моменты и развесовки брали с нее.

У мастерской зачищали уже третью машину, а первую уже покрасили и сушили, судя по курящим, потным и красным бармалеям, с висящими на шее респираторами. Когда мы подъехали, над мастерской разлилась тишина. Все выскочили к дороге, идущей по молу канала Сброса и напряженно ожидали вердикта. Не стал тянуть, толкнув краткий отчет прямо от дверей броневика. В общем, мы не просто молодцы, мы лучше всех! Мы БаРмалеи! Переждав радостные крики почти в пять утра добавил «о грустном». За сегодня надо сделать и покрасить все машины и пять катеров. Катера я посмотрел. Пять из семи однотипны и нам подходят, в том числе для установки на баке, в штатный кронштейн для кресла рыбака, турели для ПК. Отдачу большего калибра катера вряд ли осилят. Три шестиметровых катера, на одноосном прицепе «Престиж», пойдут за Нивами, два семиметровых на двуосных прицепах приладим к УАЗам. Картинка будет как для журнала. Уже даже есть несколько мыслей, как сделать ее еще более красочной.

Тут меня и торкнуло. А ведь ни на одном броневике фаркопа не видел! Специально сходил, глянул. Нету, и взять негде. Вот так и разбиваются гигантские замыслы о гвоздь, отсутствующий в кузне. Порадовал открытием бармалеев и коротким мозговым штурмом определили сделать и приварить всем броневикам крюки с шариком прямо на нижний лист брони. Без электрического разъема прицеп пока обойдется.

Пока не иссяк энтузиазм, заглянул к «стекольщику», формирующему из нарезанного прямоугольниками оконного стекла и пленки — кирпичики триплексов. Забрал четыре увесистых стеклянных бруска и засел делать свой кусочек работы — ваять прицелы для башни. Когда душа поет от хорошо получающейся работы, хочется сделать ее еще лучше. Хоть и говорят, что лучшее, враг хорошего — этот принцип работает не всегда. Частенько бывает вот как у нас сегодня — «зеленая волна». Кто не знает, так раньше светофоры работали — поймав волну можно было через половину Петербурга проехать с определенной скоростью, не останавливаясь ни на одном светофоре. И поймав такую «волну», кураж, когда все получается, можно творить шедевры. И не надо скромничать!

* * *

(гуманитарии… ну, вы понимаете)

Со школы все знают про оптику, что угол падения равен углу отражения. Берем стекло, светим в него лазером и видим отраженную точку. Чтобы лазер не мешался в поле зрения его убирают вниз, вверх или еще куда в сторону, а стекло чуть наклоняют к лазеру, дабы отражался луч параллельно оси прицеливания. Так как эти «оси прицеливания» могут быть разными, на коллиматорных прицелах есть винтики регулировки, сдвигающие и наклоняющие лазер для настроек на конкретное оружие.

И вот тут вступает в силу второй оптический закон, который со школы большинство забыло. А, между прочим, на его основе работают все оптические кабели, передающие лазерные импульсы на огромные расстояния.

У любой границы двух оптических сред, например, стекло и воздух, есть «предельные углы отражения». Если луч падает на стекло под углом сорок два градуса и более, то он полностью отражается от стекла как от зеркала. В оптических кабелях не просто тоненькая нить из стекла, там нить из двух разных стекол, «жилка» и «шкурка». Вот на границе этих двух, оптически различных, стекол и возникает эффект «предельного отражения». Световой луч мечется внутри «жилки» зигзагом, полностью отражаясь при столкновении с границей «жилки и шкурки». Деваться лучу некуда, вот он и вылетает с другой стороны канала, какими бы кренделями кабель не сворачивали.

Если же угол менее сорока двух градусов, то часть луча отражается от границы сред, а часть преломляется, то есть, вылетает с обратной стороны стекла. И мне всегда было интересно, почему массовые коллиматоры делают по второй, гораздо более заметной для противника схеме? Вот авиационные прицелы все делают с наклоном стекла на сорок пять градусов и лазерной подсветкой снизу. Из такого прицела ничего в сторону противника не просачивается. А для населения продают коллиматоры со стеклом, наклоненным градусов на десять и лазером напротив стекла. То есть, несмотря на «зеркальные покрытия» таких стекол, значительная часть луча улетит из прицела в сторону противника. Это вояки придумали, что бы быстрее партизан отстреливать? Любопытный ход.

В моем случае все просто — стекло наклоненное на сорок пять градусов и два светодиодных лазера из указок, благо этого добра завезли с запасом. Больше всего имелось красных лазеров, синих было значительно меньше, а зеленых не имелось совсем.

Можно было обойтись одним лазером и сводить в одну точку траектории от пушек и пулеметов, что, в принципе, все равно придется делать. Но две точки позволяют делать раздельные, индивидуальные настройки для каждого ствола, плюс еще обозначают, какое оружие снято с предохранителя и готово к стрельбе. Со временем прикручу индикацию конца ленты — когда лента будет заканчиваться, замыкая датчик, соответствующая точка на прицеле замигает.

Отдельная история — обеспечить механическую прочность всему этому хозяйству. Но пока я только макетировал, и оправки сшил степлером из нескольких слоев картона, сдвигая и перекомпонуя прицел. Остановился на одном наклонном триплексе, и трех горизонтальных стеклах, двое из которых могли сдвигаться винтами и одно, верхнее, неподвижное с гравированным на нем изображением и подсветкой обычным светодиодом в торец стекла. Лазерные светодиоды вклеиваются в отверстие посередине подвижных стекол и, двигая/наклоняя подвижное стекло в широком пределе меняем настройки.

В идеале, блок стекол еще надо сдвигать общим эксцентриком или винтом, меняя положение прицельной точки на коллиматоре в зависимости от дальности стрельбы. Вот только и тут сложность — траектории пули и снаряда пушки близки только на первых пяти сотнях метров. Дальше пойдут расхождения, которые надо сначала долго и тщательно сводить в таблицы реальными стрельбами, а потом, вооруженные этими знаниями, создавать модернизированный прицел, с фигурным подвижным элементом, который будет сдвигать лазеры для пушки и пулемета по-разному. В первой модели обойдемся прямым винтом.

При снятии с предохранителя пушки или пулемета на триплексе появлялась красная или синяя точка соответственно Башня унаследовала от тумбы станину крепления пушки, но ручки немного модернизировали, вынеся их широкой, двузубой вилкой ниже станины, чтоб удобнее башню вращать. Стрельба пушкой шла по нажатию на ручку правой рукояти все как на прототипе. Добавилась только подпружиненная пластина предохранителя, подпирающая ручку, не давая ее нажимать. Вот в момент откидывания указательным пальцем предохранителя вдоль рукояти и загоралась красная точка на прицеле.

Стрельба пулеметом велась нажатием кнопки под большим пальцем той же, правой рукояти. Использовали тросики дистанционного управления от лодки, набранные еще в Хельсинки. Был там «нажимной» тросик с кнопкой и крышкой, идеально нам подошедший. Только концевой выключатель под крышку приспособить оставалось.

На левой рукояти, управления станиной традиционно, встал тормоз вращения и наклона стволов в башне, по умолчанию заторможенный. Для начала сдвига башни рукоять приходилось зажимать, регулируя силу притормаживания величиной усилий на ручке. Рано или поздно мы дойдем до электроприводов или гидравлики — но не в ближайшее время.

Кроме ручки тормоза под левую руку, под большим пальцем на левой рукояти имелось два тумблера — включение прожектора светящего вдоль стволов и включение подсветки шкалы прицела и шкал башни. Со шкалами прицела все просто, их скопировал с прицела СВД, хотя прицел Дикаря мне нравился больше. Выгравировал на стекле, благо было чем, и уложил стекло гравировкой вниз, тогда зеркальное отражение в триплексе показывает тексты и цифры в нормальном виде, а не зеркально развернутые, если положить стекло «лицом вверх». Подумав, поверх первого неподвижного стекла положил еще одно, с гравировкой линейных сеток и «мил-дот» взятые с Дикаря и пересчитанные в новые размеры. Тумблер на ручке придется менять на переключатель, но зато можно будет выбрать, какую шкалу подсветить, или даже подсветить обе, наложив их изображения.

Шкала башни это просто громкое название приклеенному по окружности неподвижной части погона лимбу с цифрами угла относительно продольной оси машины. По команде из кабины, где обзор лучше, башню можно будет поворачивать сразу на нужный угол, а не рыскать прицелом в поисках цели. Смотреть угол поворота в башне придется по этому лимбу, слегка его подсветив. Все примитивно, зато ломаться нечему.

После макетирования настало время прототипа в металле. Из картона вышла фигурная, довольно заковыристая деталь стенки, которую потребовалось преобразовывать в программу для фрезерного станка. Деталь учитывала не только проточки под стекла и регулировочные винты, но еще проушины для сборки и крепления прицела на пушке. Таких деталей надо две, зеркальные копии — левую и правую стенки прицела.

В результате сборки получилась железнобокая «призма» с одной стеклянной стенкой, весом в двенадцать килограмм. Вот такой неучтенный в развесовки и балансировке башни вес. Придется в противовес башни веса добавить, иначе она опять будет «виснуть на руках». С этим вопросом пошел к бармалеям, неся неказистое, но надежное как топор, прицельное устройство. Приспособим прототип, подумаем, чем уравновесить.

* * *

В десять утра проводили контрольные стрельбы с УАЗа, уже переоборудованного, но еще не крашенного. Для покрашенных и подсушенных машин натянули две армейские, брезентовые, длинные, палатки прямо на обмытом водой пирсе. Не столько, чтоб не показывать красоту неписанную броневиков, сколько давая краске нормально полимеризоваться, без прилипшей пыли. Хотя, получились броневики неплохо. Выглядят не самопальными поделками, а серийной продукцией. Пожалуй, можно будет открыть на берегу при ангарах для гидропорта и бронегруппы отдельный цех по сборке броневиков с нуля. Оборудование вывезли с Арсенала, и еще вывезем, если не хватит. С промышленной выплавкой и прокатом стали Станция уже задачу решает, понимая, что без этого дальше развиваться некуда, а энергия для индукционных печей и станов у анклава есть. И есть где взять оборудование. И «сырья» по городу полно. Вот и не надо думать, а надо открывать микро завод по производству броневиков и, заодно, бронекатеров. Эта продукция теперь долго будет востребована. А мы сейчас «отцы основатели», сколько «захапаем и осилим», столько и наше. Но осилить захапанное обязательно иначе все рассыплется как карточный домик. И у меня уже в голове появились первые звоночки, что размахнулись мы широковато. Надо еще человек двадцать набирать. И за присмотренными мной корабликами обслуживания в порт идти. Уже отходы с кораблей сбрасывать в воду начинают, в связи с переполнением фекальных танков. А нам у этой воды жить! И все это надо срочно! Время «пустоты» уже почти прошло!

Параллельно размышлениям составлял таблицы стрельб. Особых замечаний, кроме «хорошо бы сюда гидропривод», не возникло. Вполне себе удачная артсистема для средних и ближних дистанций получилась. И даже на весьма проходимом шасси, хотя тут нашей заслуги нет. Даже примчавшийся на испытания Димыч, избалованный башнями БРДМ и им подобным, хвалил и обещал прямо сегодня начать рассчитываться, строительством комплекс на берегу. Это он еще крашенные броневики и катера на прицепах с пулеметами на вертлюгах не видел! Кстати!

— Димыч, нам сегодня к вечеру надо три десятка ВЯшек и три десятка пулеметов ПК с Арсенала. Патронов лент и снарядов, соответственно, по максимуму, на сколько кавторанга раскрутишь. Не для себя, обрати внимание, надо! Все для пограничной и береговой охраны пойдет. И если к вечеру ничего этого не будет, то ты сорвешь сам себе «День Победы». Андестенд?

— Лех, ты не перегибай! Столько броневиков нет, сколько ты стволов запрашиваешь! У нас во всей службе сейчас немногим больше четырех десятков ПК, а ты сразу три десятка заказываешь.

Пожал плечами — Твое дело. Но будет или так, или никак. У меня еще оборудование фортов впереди, бронекатера планирую строить, просто катера надо вооружить, а ты как куркуль, все из тебя клещами тянуть приходится. Мне надоело, и я спать хочу!

Почувствовавший, что убеждать меня уже поздно, Димыч увел тему на характеристики оружия, перескочили на броневики и дальше разговор уполз на строительство берегового комплекса для гидропорта, и ангаров со стороны дороги, для бронегруппы. В очередной раз порадовал Пана, что проект снова расширился. И если зам министра не отстроит заказ быстро, то проект может вырасти в четвертый раз. Он и так уже стал двухэтажным. У Димыча даже слов не нашлось, он ругался междометиями. Да, тяжела и неказиста жизнь начальника чекиста.

Днем понедельника, седьмого мая, мне с бармалеями удалось даже поспать. Что разом улучшило настроение на порядок. Вагон вооружения обещали только вечером, а днем начали завозить кипы стройматериалов на берег и приехали бульдозеры — но на стройплощадке имелись свои начальники и я предпочел пока не лезть. Потом все посчитаю. Как известно, «контроль это социализм минус учет» и эта присказка сейчас особо актуальна.

Пока настроение «шептало», пошел общаться к портовикам. Бармалеи без меня справятся, а мне надо навербовать пополнение. Начал говорить с экипажей паромов, как наиболее нам знакомым и постепенно двигался по цепочке знакомств и рекомендаций. У намеченной к мародерству организации «Морская экология», пятнадцать плавсредств, из которых один дебаркадер и один блок управления. Аккурат на три десятка специалистов по обслуживанию порта. Вот и агитировал народ на новые рабочие места. Но сложно агитировать, когда первый шок прошел, а денег в анклаве еще не ввели. Приходилось быть изобретательным со стимулами.

Затем, довольный как работорговец, провернувший удачную сделку, общался с Димычем, который все порывался бросить трубку. Наивный! Я выспался и у меня вожжа под хвостом! От меня даже супруга сбежала к детям, побыть бабушкой.

Ночью идем на паромах забирать людей из Петропавловки. Нам люди нужны? Нужны! Крепость просила заходить? Просила. Вот мы и пойдем. А ночью — просто по дороге заскочим еще в пару мест. Паромы заправим.

К вечеру освободились бармалеи. Собрал всех на ужин, представил несколько человек пришедших со мной как будущий костяк бармалеев обслуживания судов. И ошарашил народ планами идти в ночь с седьмого на восьмое, то есть, прямо сейчас, мародерить. Восьмого подчистим все деловые хвосты и девятого гуляем, возможно, по одиннадцатое, а если ничего срочного не будет, то и до понедельника, четырнадцатого мая предадимся Пусту. Кто не в курсе, Пуст, это бог безделья и беспробудного пьянства у западных славян.

Вывод десятка суденышек из Екатерингофки уже даже бармалеи за мародерство не считали. А вот предложенное мной повторное посещение Арсенала, демонтаж оборудования и строительство у нас тут заводика полного цикла, собирающего из запчастей разобранных машин бронеавтомобили, и, в перспективе, строящего бронекатера с дизелями от автомобилей — людей заинтересовало до хриплых споров. Тут перспективу уловили все.

И было у меня еще одно небольшое дельце. Личного, так сказать, характера. Но оно зависело от многих обстоятельств, и загадывать не хотелось. Хотя, готовится к нему я начал — переговорив с дедом Афанасьевичем и, по его рекомендации, еще с двумя парнями. Сходим, как сказал дед, «посмотрим, а там и поглядим». Сам дед свое участие считал обязательным. Он вообще лез везде, боюсь, заработает дед позывной «Шустрик», что ему вроде не по возрасту уже.

Завершил свои приготовления долгим общением с нашим «береговым медиком». Нина Васильевна, по привычке, наверное, упиралась и даже вспомнила слово «не положено». Но у моего возраста есть свои преимущества, и уговорить женщину на «должностное преступление», как она выразилась, удалось довольно быстро.

В двадцать два с копейками паромы и «Отважный», прошли ворота дамбы. Полпервого ночи уже высадили «призовые партии» на причал «Морской экологии» на Малом Резвом острове. После сброса «десанта» и краткой зачистки окрестностей, паромы ушли к Лесному молу, на загрузку грузовиками. Операция была расписана если не по минутам, то с точностью до получаса. План порта, с расположением всего интересного, многочисленные мародер-группы, работавшие тут, составили подробный. Мы шли не наобум, а за конкретными грузовиками на площадке «Н» Восточного бассейна, еще вчера зарезервировав их под себя на плане порта в диспетчерской Сергея Васильевича.

Работа в Большом порту Петербурга приняла рутинный характер. Тут постоянно находилась одна или две мародер-групп Станции и группа от Крепости. Иногда появлялись мародеры Кронштадта, но редко, так как им пока хватало просторов острова Котлин. Словом, в порту ныне довольно оживленно, было с кем переговорить и узнать «нежить-обстановку», было кого позвать на подмогу, если прижмет. Работать в таких условиях — одно удовольствие.

С упавших на причал терминала аппарелей паромов скатились по броневику, Нива с Норильска и УАЗ с Северодвинска. У нас еще и боевое крещение изделий намечено, так как нежити на этих площадках много. Учтя опыт предыдущего похода в Арсенал, когда из Лауры стрелять было сложно, нынешние броневики имели амбразуры по всему корпусу и сегодняшний их дебют должен был протестировать еще и это нововведение. Все же инкассаторские машины делались для защиты экипажа, который будет сидеть внутри и ждать «кавалерию из-за холмов». Вот и не продумывали броневики для активной обороны. Пришлось это упущение исправлять своим умом.

Операция действительно вышла рутинной. Упокоенных кеглей никто не считал, два Зубастика попались по ВЯшку УАЗа, одного Зубастика подстрелил Михаил с пулемета, и два Зубастика ушли, нашпигованные свинцом, но так и не упокоенные. Артиллерист на Ниве показал себя «косоглазым криворуком», как высказался дед, а так бы никто не ушел.

Ближе к трем утра мимо поднимающих аппарели и отшвартовывающихся паромов прошла на выход из порта «утиная стая» судов обслуживания. Ребята явно прихватили по дороге несколько дополнительных плавсредств, так как вместо пятнадцати насчитал двадцать четыре борта, три из которых были менее десяти тонн водоизмещения, остальные суда крупнее, тонн сорок пятьдесят. Но с этим будем разбираться уже в ковше Станции.

«Отважный» возглавил поход по морскому каналу и далее, по корабельному фарватеру, паромов к Арсеналу. Без двадцати четыре паромы, подрабатывая машинами, нацеливались аппарелями на старые места причала Арсенальной набережной. Тут ничего не изменилось. Лежали брошенные нами доски и целые баррикады упокоенной нежити, на которых пировали не меньшие толпы нежити не упокоенной. С обоих паромов ударил просто шквал огня. Очень уж неприглядная картина получилась на набережной. Выкатившиеся первыми на набережную броневики всаживали бронебойные снаряды в гущу толпы уже начавшей разбегаться нежити. А между броневиками потянулись по улице Михайлова вереница грузовиков во главе с «рукастым Эльфом». Второй «заводской поход» начался.

И пойдет он без меня, деда, и еще двух моряков. Мы уже рассаживались в надувнушке, дед, как обычно, всех вытолкал из-за румпеля, так как мы ничего не смыслим в лодках и моторах. Парни хотели было поспорить, но я им сделал «большие глаза» и мы все согласились, что да, профаны редкостные. На этом и тронулись вниз по реке — под Литейный мост, потом под мост больше не Свободный, и далее по прошлому маршруту. У нас запланирован визит вежливости.

Девять километров хода. К пяти утра течение нас уже поднесло к дебаркадеру Министерства обороны Вот во всех книгах написано про «собачью вахту» что она самая сложная. Но в книгах не написано, что и проверяют эту вахту чаще всего, и сами стоящие на вахте читают беллетристику и ждут подлянки именно к концу вахты. А вот следующая вахта — совершенно спокойная. Первые полчаса на ней еще бдят, а вот следующий час, на вахте спят гораздо чаще, чем на пресловутой «собаке». Дальше начинает просыпаться экипаж корабля, кок начинает бегать по палубе, словом, дальше уже не до сна. Но вот это время с пол пятого до, примерно, пол шестого — рай для диверсантов.

Вот мы и пришли в райское время. Как и ожидал, заметил в ночной прицел из тира Хельсинки, часового присевшего на верхней палубе дебаркадера. Над фальшбортом только плечи и голова видны. Но нам больше и не надо.

Вытянул из рюкзака длинный, плоский, черный чемоданчик, с выдавленной на крышке надписью «SAFE». В этот момент я сам себе напоминал «полковника Морана» из фильма про Шерлока Холмса. Точно так же вытаскивал из чемодана детали и скручивал пневматику, периодически поглядывая на спящего «клиента». Но помня про судьбу «полковника», не забывал еще оглядывать округу.

Наконец, длинный цилиндрик с иглой и ярко красными перьями хвоста вставлен в казенник длинноствольной пневматики, оптический прицел в утреннем сумраке приблизил полоску кожи шеи между воротником и шевелюрой — короткое «пшик» и клиент, дернувшись, попытался смахнуть кусачее насекомое, но так до него не дотянулся. А ядреную смесь наши медики делать умеют! Почему же тогда мне таблетки от бессонницы не помогают?

«Раз», сказал сам себе, доставая второй дротик из восьми имеющихся и снимая колпачок с иглы. Этот комплект достался нам вместе со спасательным снаряжением. Я позарился на чемоданчик, думая, что это обычная пневматическая винтовка с баллончиками. А оказалось — устройство для стрельбы транквилизаторами и прочими снотворными. Спасателям частенько приходится иметь дело с неадекватными животными. Вот только шприцов-дротиков было маловато, и где брать еще я не представлял. Один шприц убил на тренировку, у второго обломал иглу, но запасные иглы были. И вот теперь настал «звездный час» немецкой Safe-3.

Пробравшись мимо дебаркадера, перебирая руками причал, высунулись под кормой Миража. Тихо. Опять осмотр береговой линии. В глубине берега есть две тепловые отметки, судя по всему, двое стоят и курят, тепловой след именно такой. Скорее всего, охрана периметра сошлась лясы почесать. Эти нам пока не интересны.

На мостике Миража размытый тепловой след. То ли ушли недавно, то ли корпус так хорошо экранирует. В любом случае, можно смело лезть на корабль, часового, способного нас засечь мы обезвредили.

С бегемотным сопением «диверсанты» лезли на корму Миража, брякая железом по железу на всю акваторию. По крайней мере, мне так казалось. Удивляясь, что никто не сбежался посмотреть на наши акробатические приемы, прокрались по ровной палубе, мимо короба поста ПЗРК, к надстройке. Тут следует заметить, что проектировали Мираж сторонники спортивного образа жизни. Просто сделать люки в надстройку им убеждения не позволили, поэтому, пытаясь добраться куда либо на этом катере надо постоянно взбираться по трапам а потом спускаться по другим трапам и слегка поплутав, можно оказаться в помещении за соседней переборкой. Катер явно готовили к отражению абордажа не менее чем полка морской пехоты.

Вот и в ходовую рубку вел короткий «предварительный» трап, потом трап на открытый мостик, а с него трап вниз, в саму рубку. По последнему трапу спускаться не стал, так как и отсюда видел привалившегося к окну «сторожа». Этот даже не дернулся, получив дротик в шею.

Теперь новый аттракцион. Из рубки трап вниз, в тамбур. Одна дверь в радиорубку, вторая к трапу еще ниже. В радиорубке никого нет, суда по приоткрытой двери. Вообще, судя по всему, тут жестко экономят энергию. Вместо шума вентиляции приоткрытые двери. Вместо вращающихся антенн радаров, нахохленный матросик на «фишке». Нам это, конечно, на руку — но «за державу обидно».

Спустился вниз на ощупь, в сумраке одной дежурной лампочки. Значит так — если стоять лицом к носу корабля, справа у нас одноместная каюта капитана, слева двухместная, прямо коридорчик, дверь направо еще одна двухместная каюта налево дверь в восьмиместный кубрик. Словом, сколько тут может быть народа — без понятия, но не отмахаюсь точно. Посему очень тихо проходим по коридору и через пороги двух дверей щедро льем из бутылки всем известную жидкость. Дыхание, само собой, придерживаем.

В кубрик добавляем из второй бутылки, там помещение большое. Крадучись уходим, позволяя себе пару приглушенных вдохов под трапом. Еще раз повторяем операцию у дверей двух кают. Тихонько убираем пустую бутыль, обернув ее тряпкой, чтоб не брякала и уходим как Мавр, сделавший свое черное дело.

Только поднявшись позволил себе продышатся. Ядреные смеси делает наша медичка. Она не террористка часом? Я и то таких рецептур не знал, хотя и интересовался вопросом в девяностые года. У меня и тогда образовывались «личные дела».

Теперь этап второй — транспортный. Раскладываем тележки, вешаем тельфер над трапами — быстро вытащить из внутренностей катера десяток или два десятка массивных мужчин весьма непростая задача, которую необходимо готовить заранее.

К шести утра экипаж Миража был аккуратно разложен на дебаркадере, укрыт тремя одеялами из кубрика и рядом с ними поставили один пулемет ПК и три коробки лент к нему из арсенала катера. Второй пулемет, каюсь — зажал. Первым активно пользовались, а второй стоял в арсенале под носовой башней новенький, чистенький, лоснящийся от смазки. И вообще, арсенал под башней катера вызвал острый приступ жадности. В общем, жаба задушила. Они тут и так живут тихо, за все время нашей операции ни одного выстрела с периметра не слышал. Не нужен тут целый Мираж, хватит им одного пулемета из арсенала Миража.

Мои парни, облазив катер дали гарантию, что справятся. В шесть двадцать утра заревели дизели Миража, выбрасывая над палубой две сизые струи дыма из высоко расположенных выхлопных коллекторов. Не мешкая, катер дал ход, и просыпающиеся люди могли только недоуменно смотреть нам вслед. Да, ребята — и так бывает. Нахапал «вкусности» — будь способен их защитить. Помнится, даже анекдот был — «… почему тебя посадили? — Не поделился — А почему тогда выпустили?! — Поделился!». Каплей, видимо, этого анекдота не знал. Но теперь капитану наверняка его расскажут «благодарные народные массы».

Дорога домой на катере способным идти под сотню километров в час могла бы стать короткой, но топлива было мало, и мы шли экономичным, восьми узловым ходом. За дамбой мы догнали суда обслуживания, вогнав в нервное состояние команды. Прикинув скорость каравана, и наш остаток топлива, решили возглавить «утят», идущих чуть быстрее двенадцати километров в час. Изобразить, так сказать, «боевое охранение». Правда, с вооружением катера никто не разбирался еще, и не факт, что выстрелить сумеем — но остальным об этом знать не обязательно.

Дед опять погнал всех спать, и я противиться не стал. Жилой отсек под палубой еще проветривался, и мы расползлись кто куда. Я занял козырное место в радиорубке, но заснуть так и не смог. В голове крутились эпизоды крайних недель, перемешиваясь с будущими планами. Вроде и накатывала дрема, но на очередном покачивании катера организм встряхивался, оглядывался и вновь начинал карусель образов. Может, мне в себя дротик всадить?

В четыре часа дня нас догнали паромы, забитые народом выше всяких норм безопасности. Хоть залив сегодня и спокоен, но зря они так рискуют — судя по осадке, перегружены чуть ли не вдвое.

Еще обнаружил, что наш конвой «утят» заметно удлинился. Теперь нам в кильватер следовало тридцать одно судно. Особо выделялся небольшой теплоходик, виденный нами у Крестовского яхт-клуба. Это навело на мысли, что каплей через час-другой может отойти от наркоза, а то и уже отошел, и организовать погоню. А мы еще из пушки стрелять не умеем! Вот и нашел себе занятие на остаток пути.

Без четверти девятнадцать мы дошли, наконец, до мола гидропорта, в народном фольклоре постепенно приобретающий название «карман бармалеев». Никто нас не догнал и сатисфакций не потребовал. Людей, что прилипли к нам по пути, опросили и передали для дальнейших разбирательств портовым службам — пусть им укажут новые места швартовки и вообще, ставят на учет, довольствие и куда там еще ныне ставят.

Бармалеи, пришедшие в карман гораздо раньше нас, пытались наперебой рассказать, как они героически почти весь завод Арсенал вывезли. Мы кивали, работая ложками над морскими макаронами. Эка невидаль, восемнадцать гектаров завода на восьми грузовиках вывезти. Ехидно спросил, а на чем они везли тридцати и более тонные, сто и более миллиметровые, артиллерийские башни, которые Арсенал для флота производит. Вызвал удивленные восклицания, мол, «какие такие башни?!». И это коренные петербуржцы! Откинулся поудобнее, усаживаясь на любимого конька «знай и люби свой город — придут трудные времена, поймешь, где и что мародерить».

Восемь утра девятого мая мы встретили на территории НИТИ им. Александрова, стоя в длинной, почти километровой, змее готовящегося парада. Наше место определили примерно в середине строя около изгиба дороги, рядом с водяным резервуаром. Жаль, конечно, что мы не самые первые около АКПП стоим, но зато мы, то есть «пограничники», самые красивые. Есть тут и отмытые БМП с БРДМ, есть и джипы всякие. Но мы — отдельная песня с припевом, прихлопом и всеобщими завидками. Красивые и жуть как опасные. Я за утро раздал почти все визитки, напечатанные ночью. Нам обещают, чуть ли не сотню броневиков и катеров заказать, как только руководство определится «сами знаете с чем». Знаю, конечно — для «распила бюджета» надо этот самый бюджет монетизировать. И начальство об этом знает, вот и не спешит решать давно перезревшую денежную проблему. А то всем сразу будет надо, включат печатный станок, и понесется у нас инфляция как лошадь на скачках.

Примерно в половину десятого по толпе, вяло бродящего среди машин народа, прокатилось «Едут!» и весь личный состав ломанулся к воротам и забору НИТИ, глазеть на героических пушкинцев, переход которых можно оформлять отдельным томом сказок тысяча и одной ночи.

Вначале над нами пролетел Пайпер, так всю дорогу и сопровождавший гигантскую колонну. Затем нас накрыл рокот техники, и потом началось…. Только успевай от песка отплевываться. Хорошо, что наши машины не у забора стоят, первую треть парада Станции мгновенно припорошило толстым слоем пыли.

Но соглашусь — пушкинцы шли хорошо. Брутально. Аж, завидки берут, тут ночей не спишь, придумываешь…. А народ не заморачиваясь пришел как есть, грязный, пропахший ацетоном и порохом — и именно их будут встречать цветами и чепчиками, а на нас, в лучшем случае, глянут снисходительно, хоть на каждую бармалейскую душу упокоено нежити больше, чем у конвойных. Ну и ладно.

По Копорскому шоссе продолжала грохотать техника. Грузовики сменялись БМП, мелькали тягачи с гусеничной техникой, машины хозяйства аэродрома, снова грузовики, открытые «козлики» с пулеметами, автобусы, снова грузовики, БРДМ, опять грузовики. Казалось, череда этих машин никогда не закончится. Мы уже устали кричать и размахивать руками, хотя периодически кто-то из водителей конвоя давил клаксон и по зрителям пробегала волна новых приветствий.

С востока на дорогу зашла пара Крокодилов, рвя воздух и барабанные перепонки пролетом на сверхмалой высоте. Пыль поднялась «до небес», но зрители все равно орали приветствия и отплевывались.

Наконец, казавшаяся бесконечной река иссякла. Глянул на часы примерно двадцать минут шли. Со средней скоростью сорок километров в час и интервалом метров в двадцать это выходит два, два с половиной десятка машин в минуту. За двадцать минут могло до пятисот машин пройти. Солидно.

Вот и нам размахивают «по машинам». Зрители превращаются в участников и бегут вдоль начинающей порыкивать моторами парадной колонны. Кто-то даже лихорадочно начинает отряхивать запыленные крыши и капоты. Первые автомобили уже выезжают за АКПП и, поворачивая направо, устремляются по Копорскому шоссе к тысячам людей, ожидающих праздника.

Давал последние наставления бармалеям и присланным в мое распоряжение погранцам Димыча. Народ занимал места за рулем и в башенках броневиков, пристегивался обвязками к пулеметным турелям на катерах.

Покрашенные «по пограничному» катера, прицепленные за броневиками, смотрелись грозно. Стоящие навытяжку у пулемета и за штурвалом служивые в пограничной форме придавали катерам особый шик. Кто сидит в броневиках, видно уже особо не было и бармалеев в форму наряжать не стали.

И, что обидно, сам парад прошел за считанные минуты. Столько дней готовились, ночей не спали и вот раз… и все. Проходя мимо центра парада, напротив проходной Станции, мы порадовали народ салютом. Каждый броневик отстрелял в сторону залива, где точно никого нет, по десятку трассирующих снарядов. Всегда хотелось на параде увидеть нечто такое — так почему бы не организовать все самому?!

А потом все кончилось. Был еще праздничный обед, много разговоров, но душевный подъем как-то спал. Накатила усталость, спину дергать начало, грудь сжало обручем. Организм намекнул, что ближайшие несколько дней мне можно только внуку сказки рассказывать, да и то не очень страшные.